Текст книги "Прокурорский надзор за расследованием убийств"

На практике встречаются оговор и самооговор. Последнее самое опасное. Закон (ст. 74 УПК РФ) расценивает показания подозреваемого, обвиняемого как доказательство. Нельзя закрывать глаза на то, что признание вины, как и много веков назад, считается лучшим доказательством. Часто именно на это направлена деятельность следователя и органа дознания. Именно по делам о неочевидных убийствах признание стараются получить во что бы то ни стало. Это и понятно. Признание вины подозреваемым, обвиняемым часто приводит к отысканию объективных доказательств, о которых следствию неизвестно. Но нередко признание поступает и от тех, кто преступления не совершал, хотя и понимает, что наказание может быть максимальным. Были и есть ситуации, когда лицо признается в совершении убийства, а то и нескольких, но никаких объективных доказательств нет. Если признание истинное, то обязанность следователя найти то, что его подтверждает. Что касается прокурора, то его позиция должна быть однозначной. Если нет объективных доказательств, подтверждающих признание, то не может быть и обвинения.

Опытные преступники иногда признают реально совершенное ими убийство, а заодно и несколько других, о которых им известно, причем во многих деталях. Впоследствии они от всех эпизодов отказываются и ссылаются на противоправные методы следствия и дознания, которые к ним якобы были применены. Одновременно они представляют алиби по определенным преступлениям. Становится очевидным, что к каким-то убийствам они непричастны, но вместе с тем возникают обоснованные сомнения в доказанности того, что они в действительности совершили. Критерием опять-таки является наличие доказательств, их допустимость, относимость, достоверность. Испытанным способом их проверки является участие прокурора в допросе при предъявлении обвинения, который он вправе провести самостоятельно, если видит в этом необходимость. Во время допроса прокурор должен соблюдать полную объективность, внимательно выслушать все доводы обвиняемого, жалобы, выяснить, что явилось поводом явки с повинной, так как по делам о неочевидных убийствах признанию нередко предшествует полное отрицание вины. При допросе нужно устранить противоречия, возникающие в деле очень часто, которые могут быть незначительными и, наоборот, весьма существенными. Полное совпадение показаний обвиняемого с данными осмотра места происшествия, судебно-медицинской экспертизы вряд ли возможно. Если на трупе зафиксированы множественные ножевые ранения, то бессмысленно требовать от обвиняемого назвать их точное количество. Следует принимать во внимание и его защитную позицию. Если же он признает нанесение ударов ножом, а повреждения причинены другим орудием, то это противоречие существенное.

В тех случаях, когда обвиняемый отрицает вину, ему следует предъявить доказательства в объеме, определяемом следователем или прокурором, и дать возможность объяснить их. Виновного необходимо изобличить, но не нарушая при этом его право давать те показания, которые он считает нужными, или вообще от них отказаться.

Безусловно обвиняемому должны быть обеспечены его права, предусмотренные ст. 47 УПК РФ.

Предъявление обвинения, законность этого процессуального действия может осложниться различными факторами и на одном из них мы считаем необходимым остановится подробнее.

После раскрытия убийства, совершенного в условиях неочевидности, нередко после признания вины подозреваемый, обвиняемый может сделать заявление об алиби, которое п. 1 ст. 5 УПК РФ определяет как нахождение подозреваемого или обвиняемого в момент совершения преступления в другом месте. В случае его подлинности уголовное преследование исключается.

Как отмечается в литературе, на практике встречаются случаи фальсификации доказательств без прямого участия субъекта алиби, а иногда и совершенно без его участия.[142]142
  Тимербаев А. Т., Сердюк Л. В. Тактика проверки заявления об алиби на предварительном следствии. Хабаровск, 1987. С. 6–7.


[Закрыть] Оно может быть импровизированным, а также тщательно продуманным и заранее подготовленным. Заявление об алиби поступает к следователю, прокурору и подлежит проверке, по результатам которой можно получить исчерпывающий ответ на вопрос, истинно оно или нет. Следователи иногда игнорируют такие заявления, особенно, когда им предшествует признание вины. Такая позиция может стать источником серьезной ошибки.

Право подозреваемого, обвиняемого заявлять ходатайства предусмотрено ст. 46 и 47 УПК РФ. Этим же правом в соответствии со ст. 119 УПК РФ обладают их защитники, законные представители.

Заявление об алиби может поступить в любой момент производства по уголовному делу, но более чем в 90 % случаев его делают на досудебной стадии. Нередко это происходит после выполнения требований ст. 217 УПК РФ, когда обвиняемый узнает весь объем доказательств и видит слабые места в их системе.[143]143
  Тимербаев А. Т., Сердюк Л. В. Тактика проверки заявления об алиби на предварительном следствии. Хабаровск, 1987. С. 8.


[Закрыть] Сложно проверить заранее подготовленное алиби, так как в нем указываются свидетели, прилагаются документы, например о нахождении виновного в день совершения убийства в другом городе. Наиболее трудно его проверить, когда дата и время убийства следственным путем не установлены. Как должна осуществляться проверка? Единого ответа на этот сложный вопрос нет – все зависит от конкретных обстоятельств дела.

Приступая к расследованию надо иметь в виду, что подозреваемый, обвиняемый может выдвинуть алиби. Надо предвидеть саму эту возможность. Поэтому независимо от того, признает он или нет свою вину, первый допрос должен быть максимально подробным. Фиксируются все действия, сам факт преступления, события до и после его совершения. Если подозреваемый отрицает свою причастность к убийству, то ему предлагается сообщить, где он был, что делал в то время, когда происходило убийство. Особенно детально он допрашивается, если признает свою вину. Следователю не всегда понятны и ясны следы на месте происшествия, механизм преступления в целом, именно виновный способен дать им объяснение. Затем проводятся следственные действия, подтверждающие данные показания – освидетельствование подозреваемого, следственный осмотр его одежды, обуви, вещественных доказательств, проверка показаний на месте, предусмотренная ст. 194 УПК РФ. Комплекс указанных следственных действий должен дать объективные доказательства, с появлением которых рекомендуется уточнить показания путем повторного допроса.[144]144
  Тимербаев А. Т., Сердюк Л. В. Тактика проверки заявления об алиби на предварительном следствии. Хабаровск, 1987. С. 25.


[Закрыть] После этого подозреваемый, обвиняемый сам будет сознавать, что в распоряжении следствия имеются изобличающие его данные, а ссылка на алиби окажется беспочвенной.

Если подозреваемый, обвиняемый отрицает вину, ссылается на алиби, то оно немедленно подлежит тщательной, объективной проверке. Именно объективной, так как известно, что самые неправдоподобные объяснения порой соответствуют действительности.

Документы, подтверждающие непричастность к преступлению (справки с места работы, транспортные билеты, больничные листы и т. д.), внимательно изучаются с целью выявления их подделки. Она может быть установлена при следственном осмотре с участием специалиста с помощью научно-технических средств. Не исключается экспертное исследование, если для этого имеются достаточные основания. Интеллектуальная подделка определяется путем проведения следственных действий, в частности допросов тех, кто выдал документ, видел подозреваемого на работе, в ином месте.

Искусственное алиби с помощью свидетелей преодолевается путем подробных допросов подозреваемого, обвиняемого и тех лиц, которые ему создают алиби. Заранее договориться обо всех деталях какого-либо дня, события практически невозможно и задача допроса – выявить противоречия в показаниях, которые можно использовать в дальнейшем. В некоторых случаях следует изучить личности тех, кто подтверждает алиби. В практике были случаи, когда свидетелями были родственники виновного, имевшие разные фамилии. Естественно, они скрывали свои родственные связи и говорили, что никого из участников происшествия не знают, а свидетелями стали случайно. К сожалению, привлечение к уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за заведомо ложные показания – явление достаточно редкое, но если бы свидетели четко знали, что в случае преднамеренного, умышленного искажения истины их ждет наказание, то лжесвидетельство, возможно, в какой-то мере сократилось бы. Сейчас же это явление широко распространено.

Подлинность алиби можно проверить с помощью оперативно-розыскных мероприятий, о чем следователь, прокурор должны дать органу дознания соответствующее поручение или указание.

Необходимо помнить, что преступники готовят алиби, если можно так сказать профессионально, тщательно продумывают все свои действия.

В день совершения убийства преступник находился в командировке в другом городе. В этот же день потерпевшая, его жена, звонила по телефону своим знакомым. Вернувшись из командировки, он в присутствии соседей вскрыл дверь квартиры, где и «обнаружил» труп жены. Спустя длительное время выяснилось, что преступление он совершил непосредственно перед отъездом. По телефону звонила его сообщница. Она говорила с тем, кто не мог идентифицировать ее голос и был уверен, что разговаривает именно с потерпевшей.

В другом случае М. заявил, что в день и момент совершения преступления он находился в лечебном учреждении на операции. Этот факт сомнению не подлежал и был отражен в медицинских документах. Но не вызывали сомнения и показания незаинтересованного свидетеля, который случайно видел М. около места происшествия. Путем проведения следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий установили, что алиби М. ложно. К этому оказались причастны знакомый врач М. и медсестра, которые причинили ему травму, а затем провели амбулаторную операцию, отразив в документации ложные данные о времени ее проведения.

В настоящее время за деньги можно получить различные документы, начиная от использованных билетов на концерт до свидетельства о смерти. Следственной практике известны случаи создания алиби с помощью детей, которым внушался какой-либо факт, событие, о чем они впоследствии сообщали на допросе. Такие показания часто сомнения не вызывают, так как непричастность ребенка к преступлению очевидна, а речь идет о близких ему людях.

По факту исчезновения Т. было возбуждено уголовное дело, так как имелись основания полагать, что она убита. На этом настаивали ее родители, родственники, близкие знакомые. Т. пропала, когда ехала в отпуск вместе с мужем и ребенком. Ее муж дал показания, что они прибыли в Москву, жена ненадолго отлучилась и пропала. Точно такие же показания дал сын 10 лет.

Подозрения в отношении мужа имелись, но не было ничего достоверного. Труп потерпевшей по пути следования поезда не обнаружили. Не было его и среди неопознанных трупов в Москве.

Следствие по делу приостанавливалось, неоднократно возобновлялось, но вся следственная и оперативная работа оставалась безрезультатной. Через много месяцев дело принял к производству опытный следователь и в очередной раз допросил сына, который вновь подтвердил прежние показания, совпадающие в основных деталях с показаниями его отца. Допрос перерос в беседу. Следователь спросил, что мальчик видел в Москве. По его рассказу следователь понял, что мальчик говорит не о Москве, а о другом городе. Были проверены возможные маршруты поездки семьи Т. Оказалось, что на одном из направлений был обнаружен труп женщины, чья личность не установлена. Труп идентифицировали с Т. После этого изобличить ее мужа уже особого труда не составило. Т. всем сообщил, что они едут через Москву. Непосредственно перед отъездом он под благовидным предлогом изменил маршрут. В пути следования он совершил убийство, а сыну внушил, что они были в Москве, где его мать и пропала.

Подобного рода обстоятельства надо иметь в виду при проверке алиби. Нельзя исключать ситуацию, когда опровергнуть его не удается. В таких случаях уголовное преследование в отношении конкретного лица исключается. Следствие по делу приостанавливается (по истечении его срока), продолжается иная работа по сбору доказательств. Такие дела прокурор должен изучать особенно тщательно.

Алиби может быть не проверяемо, например, когда время смерти установлено с интервалом в несколько дней или со дня совершения преступления прошло значительное время. Подозреваемый, обвиняемый вину отрицает, ссылается на пребывание в ином месте, но ничем не может подтвердить свои слова. В подобных случаях позиции виновного противопоставляется совокупность доказательств, изобличающих его в совершении убийства. Поэтому такие дела имеют судебную перспективу.

В соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 29 УПК РФ в ходе досудебного производства суд правомочен принимать решение об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Это его исключительное право является одним из главных нововведений российского уголовного процесса. Скажем сразу, предоставление санкционирования арестов (этот термин мы используем как синоним заключения под стражу) суду по меньшей мере преждевременно. Это станет очевидным через несколько лет. Будут и уже есть публикации о том, что передача этого полномочия нужна, своевременна, гуманна, эффективна и т. д., однако по прошествии времени на смену ошибкам прокурорским придут ошибки судебные. Мнение о том, что одномоментная передача функций прокуратуры суду сразу решит существующие проблемы, в корне неверно. В принципе решение вопроса о том, кто должен санкционировать аресты, может быть различным. Это право можно признать за судом, что в истории нашей страны уже было. Известно, что в советский период имели место случаи, когда решение об аресте принималось на высшем уровне, а органы прокуратуры являлись лишь его исполнителями. Можно признать санкционирование вообще ненужным, представив избрание меры пресечения на усмотрение следователя.

Для решения указанной проблемы необходимо знать и изучать российский дореволюционный и современный мировой опыт, извлекать то рациональное, что может быть использовано в современных российских условиях. Исключается лишь одно – копирование.

Во многих странах отсутствует то, что раньше называлось у нас общим надзором прокуратуры. Значит ли это, что Россия должна отказаться от этой отрасли прокурорской деятельности? Конечно нет. Существует понятие военной юстиции, но ее единого мирового стандарта нет. В Англии возникла идея создания прокуратуры, но затем было признано, что такой орган станет чужеродным элементом в ее правовой системе. Дальнейшие примеры излишни.

Действительно, во многих странах заключение под стражу производится по судебному решению, но это не значит, что так должно быть везде. Нельзя считать, что суд всегда во всем прав. Возможность судебных ошибок предусмотрена самим законом, и суды апелляционной, кассационной, надзорной инстанций для того и существуют, чтобы их исправлять. Не является исключением в этом отношении и судебный контроль за арестами. Опыт есть.

В соответствии со ст. 220-1 УПК РСФСР суд имел право проверить законность и обоснованность ареста, продления его срока. Он мог изменить меру пресечения в виде заключения под стражу на более мягкую. Известно, что некоторые судьи уходили от решения этого вопроса, так как не имели возможности проанализировать доказательства по делу, дать им оценку. Другие не считали нужным вторгаться в ход расследования сложного дела.

Известно и другое. Иногда освобождение из-под стражи приводило к самым негативным последствиям. Опасные преступники скрывались, вновь совершали тяжкие преступления, в том числе убийства. Их жертвами становились потерпевшие, свидетели по делу, несмотря даже на их круглосуточную охрану. Поэтому, по нашему мнению, было бы правильнее порядок заключения под стражу оставить пока без изменения. В обоснование этого можно привести следующие доводы.

Прокурор имеет опыт следственной работы, знает следственный аппарат, знаком с оперативно-розыскной деятельностью, за которой прокуратура осуществляет надзор. Он надзирает за расследованием дела с момента его возбуждения, знает версии, их особенности, объем доказательств. Ему сообщают о задержании подозреваемого.

По статье 90 УПК РСФСР (ч. 1 ст 108 УПК РФ) прокурор имел право заключать под стражу без предъявления обвинения. Этим правом прокуроры пользовались очень взвешенно, а к решению вопроса об аресте всегда подходили крайне осторожно. Никто не может этого отрицать. Были прокуроры, которые на протяжении многих лет по самым сложным делам не допускали ни одной ошибки. При этом главным критерием для них было соблюдение законности, которое реализовывалось в санкционировании арестов либо в отказе в этом, несмотря на уверения следователя, сотрудников органа дознания в его необходимости и быстром раскрытии преступления. Прокурор как представитель федерального надзорного органа не связан ни позицией следователя, ни тем более доводами органа дознания. К тем прокурорам, которые допускали грубые ошибки при заключении под стражу, применяя самые строгие меры, вплоть до возбуждения уголовных дел.

Суд, принимая решение о заключении под стражу, тем самым вторгается в сферу расследования. В случае неправильного решения, ему будет сложно признать свою ошибку, прокуроры также делали это крайне неохотно. Если по УПК РСФСР ошибка следственных органов, прокурора могла быть исправлена судом, то кто сейчас исправит его собственную? Суд должен быть независим от процессуальных решений, принятых на досудебной стадии. В противном случае его объективность может вызвать определенные сомнения. Кроме того, соединение функций суда и следствия – это разве не элемент инквизиционного процесса? Ссылки на западные страны – не аргумент. Там нет такого разгула преступности, широкомасштабного сокрытия преступлений от учета, сознательного нарушения законности при проведении дознания и следствия. Там, в отличие от векового российского нигилизма высока правовая культура, а судебная власть – это действительно власть, с которой считаются. Поэтому нельзя сравнивать правоприменительную деятельность Англии, Германии, Голландии и современной России, так как сравнение будет явно не в пользу последней. В России не хватает судей, секретарей, остаток нерассмотренных в течение года дел по стране исчисляется сотнями тысяч. Дела, даже несложные, рассматриваются годами. Суд не справляется со своей основной функцией отправления правосудия. Тем не менее законодатель посчитал возможным возложить на него решение ответственного вопроса о заключении под стражу. И последнее замечание. Санкционирование ареста по неочевидному убийству, особенно при отсутствии прямых доказательств и отрицании подозреваемым своей вины – это всегда очень сложное и ответственное дело. Достаточно реальна вероятность ошибки, которая может заключаться в аресте невиновного или отказе в санкции на арест подлинного преступника, в результате чего возможны новые многочисленные жертвы.

Несмотря на существенные изменения, которые внес УПК РФ, роль прокурора при решении вопроса о заключении под стражу остается весьма существенной.

В соответствии со ст. 108 УПК РФ прокурор, следователь с согласия прокурора возбуждает перед судом ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, которое оформляется постановлением. Как правило, инициатива избрания этой меры пресечения исходит от следователя, а по делам об убийствах в основном применяется именно она. Поскольку срок задержания в настоящее время сокращен до 48 часов, не исключено, что прокурору придется одновременно рассматривать постановления о привлечении в качестве обвиняемого и об избрании меры пресечения. Критической оценке со стороны прокурора подлежит сама позиция следователя, и он должен помнить, что его ошибка может повлечь за собой неверное судебное решение. Самое главное, чем должен руководствоваться прокурор, это наличие объективных доказательств, их оценка, как сказано в ст. 88 УПК РФ, с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, достаточности.

Сложности при решении вопроса о заключении под стражу обусловлены, например, следующими обстоятельствами:

1) часто неочевидные убийства совершаются при отсутствии свидетелей;

2) может иметь место самооговор, особенно со стороны несовершеннолетних, психически больных, алкоголиков и иных деградировавших личностей;

3) обвиняемый (подозреваемый) делает признание при отсутствии других доказательств.

Есть и другие обстоятельства, существенно затрудняющие принятие правильного решения, в том числе несовпадение показаний обвиняемого с данными осмотра места происшествия, судебно-медицинской экспертизы, отсутствие орудия преступления и т. д.

Трудно ответить на вопрос, какие обстоятельства наиболее осложняют решение вопроса о заключении под стражу. В соответствии со ст. 74 УПК РФ показания подозреваемого являются доказательствами, но если они не подтверждаются иными, то не могут быть положены в основу ни обвинения, ни приговора. В то же время нередко подозреваемый вину отрицает, но при содержании в ИВС от него поступает заявление о явке с повинной. При допросе он вину уже признает и даже может назвать некоторые подробности совершения убийства. Однако даже совпадение показаний с данными следствия далеко не всегда достаточно для вывода о его виновности. Известны случаи подачи заявлений о явке с повинной, которые следуют одно за другим по мере того, как предыдущее не нашло подтверждения, а за ним последовал отказ от признания. Отличить истинное признание от инспирированного, полученного незаконным путем, непросто. Здесь, как нигде, имеет значение опыт прокурора, его знание методики расследования убийств во всех ее многочисленных аспектах.

В деле могут быть доказательства, внешне бесспорные. Часто это экспертные заключения, опознания. Многие следователи, да и прокуроры не дают им критической оценки и порой это приводит к ошибкам.

Должно быть не отдельное доказательство, а их совокупность. Если нет прямых доказательств, необходимо собрать косвенные, выстроить их в логическую систему. Практика свидетельствует, что преступников можно изобличить, даже если с момента убийства прошли годы, орудие преступления уничтожено, создано алиби и когда отсутствует труп. Если же доказательств нет, то следует их искать, а пока они не собраны ставить вопрос о привлечении в качестве обвиняемого, заключении под стражу преждевременно.

Арест по оперативным данным исключается. Оперативно-розыскная информация, как бы достоверна она ни была, не может быть и не является процессуальным доказательством. Статья 89 УПК РФ запрещает использовать ее результаты, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ. Санкционируя арест, прокуроры иногда принимали к сведению оперативную информацию, но принимать решения на ее основе нельзя во избежание непоправимых ошибок. В судебном заседании суд может руководствоваться исключительно процессуальными доказательствами, и это совершенно правильно.

Признав объем доказательств достаточным, прокурор дает согласие на избрание меры пресечения в виде заключения под стражу. Постановление судья рассматривает единолично с участием обвиняемого (подозреваемого), прокурора, защитника, если последний участвует в уголовном деле. В судебном заседании прокурор должен обосновать представленное ходатайство. Он вправе поручить поддержать ходатайство в суде лицу, его возбудившему, т. е. следователю. После его рассмотрения судья выносит решение в форме постановления в соответствии с ч. 7 ст. 108 УПК РФ. Постановление направляется прокурору и является для него обязательным.

В чем мы видим изъяны ныне действующего порядка заключения под стражу, помимо тех, которые уже назвали? Некоторые судьи считают, что доказанность вины определяет прокурор. К своим функциям они относят лишь решение вопроса о целесообразности ареста. Это в корне неверно. О целесообразности ареста можно говорить, если речь идет о преступлении небольшой, средней степени тяжести. В случае убийства в подавляющем большинстве случаев избирается именно эта мера пресечения.

Участие прокурора в суде нередко становится формальностью. Если он в судебном заседании произносит две-три, а то и одну фразу о необходимости заключения лица под стражу, то такое участие особого смысла не имеет.

В дальнейшем практика может столкнуться со следующей проблемой. Прокурор, не будучи полностью уверен в правоте своего решения, все же дает согласие на арест. Суд, рассматривая его как гарантию законности, выносит соответствующее постановление. В случаях необоснованных арестов, а они неизбежны именно по делам о неочевидных убийствах, возникнет вопрос о двойной ответственности. Судья может сослаться на прокурора, давшего согласие на заключение под стражу, а тот вправе заявить, что окончательное решение предоставлено суду. Последний довод будет правильным.

При рассмотрении дела в суде прокурор поддерживает государственное обвинение, предлагает квалификацию преступления и меру наказания. Важность позиции прокурора отрицать нельзя, так как он во многом формирует убеждение суда. В то же время эта позиция для него не является обязательной, он может с ней не согласиться, а разделить мнение защиты. Суду принадлежит право принимать решение, выносить приговор. Также должно обстоять дело и с арестом. Судья рассматривает вопрос не только о его целесообразности или необходимости. Он должен убедиться в наличии события, состава преступления, доказанности вины, допустимости доказательств, и это далеко не формальность. В указанном вопросе нельзя полагаться только на мнение прокурора или защиты, а надо делать собственные выводы. Поэтому именно суд берет на себя всю полноту ответственности за обоснованность принятого решения о заключении под стражу.

Теория криминалистики утверждает, что нераскрываемых преступлений не существует и, очевидно, так оно и есть. Давно известно, что нет ничего тайного, что не могло бы стать явным. Тем не менее многие дела об убийствах не раскрываются и сам закон предусматривает такую возможность. В п. 1 ч. 1 ст. 208 УПК РФ сказано, что предварительное следствие приостанавливается, если лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, не установлено. Следователь выносит об этом соответствующее постановление, копию которого направляет прокурору. Нередко в этом документе содержатся другие, формальные фразы о том, что срок следствия истек, а преступник не установлен, и пригодные для любого дела любой квалификации. Постановление должно быть мотивированным, но не громоздким. Все процессуальные документы должны быть краткими и в то же время содержать суть дела.

Практика показывает, что очень многие дела об убийствах приостанавливаются преждевременно, необоснованно, когда есть реальная возможность раскрыть преступление, а в действительности проявляется откровенное бездействие следователя и органа дознания, их низкий профессионализм.[145]145
  Перфильев Н. А. Прокурорский надзор за расследованием убийств. СПб., 1995. С. 62–63.


[Закрыть] Порой этому способствует и отсутствие прокурорского надзора.

В небольшом городе на берегу озера обнаружили труп В. с признаками насильственной смерти. Около трупа имелись следы волочения, которые привели к дому Р., характеризовавшейся, как и ее жильцы, крайне отрицательно. У дома Р. зафиксировали обширные следы крови и появились все основания считать, что убийство совершено ее жильцами. Сама Р. заявила, что она В. не знает, а об убийстве ей ничего неизвестно. Этого оказалось достаточным для приостановления следствия. Прокурор с принятым решением согласился.

Через 4 года поступила оперативная информация о том, что преступление совершил некий 3., жилец дома Р. Следствие по делу возобновили. У Р. провели обыск, в ходе которого обнаружили и изъяли одежду и обувь 3. со следами крови. Вновь допросили Р., жильцов ее дома. Оказалось, что все они знали об убийстве и, более того, оно произошло у них на глазах. Установили и другие бесспорные доказательства вины 3., который и сам уже ничего не отрицал.

Если убийство удалось раскрыть через 4 года, то по всей видимости, это можно было сделать непосредственно после его обнаружения. И таких примеров множество.

Изучая постановление, материалы приостановленного дела, прокурор должен проверить, истек ли установленный законом срок расследования, который в случае необходимости продлевается. Затем следует убедиться, что все необходимые следственные действия выполнены, версии проверены. Иногда даже объем приостановленного дела говорит о том, что активная работа по раскрытию дела не велась. Внимание уделяется назначению и производству судебных экспертиз, особенно если при осмотре места происшествия были обнаружены следы, вещественные доказательства, исследуя которые можно получить розыскную информацию.

Проверяется наличие письменных заданий органу дознания о проведении оперативно-розыскных мероприятий, их содержание. Если задание предлагает установить лицо, совершившее убийство, или проверить на причастность к нему лиц, ранее судимых, то это пустая формальность, которая породит столь же формальный ответ. Задание должно быть конкретным или на что-то ориентировать сотрудников уголовного розыска. Например, если у потерпевшего или из его квартиры похищены какие-либо вещи, предметы, то обязательно должны быть приняты меры, направленные на их обнаружение. В таком многомиллионном городе, как Санкт-Петербург, удавалось установить по сути дела обезличенные предметы – книги, талоны, патроны и т. д., что в свою очередь приводило к раскрытию убийства. Это осуществлялось в основном путем проведения оперативно-розыскных мероприятий, но им предшествовало конкретное задание следователя. Прокурор, следователь вправе потребовать у органа дознания ответ, что сделано для выполнения задания, каков результат.

Прокурор изучает, насколько полно проверено алиби или показания тех лиц, которые вызывают сомнения или подозрения. Практика свидетельствует, что нередко они вообще не проверяются, а следователи воспринимают на веру то, что им сообщают на допросе.

Многие неочевидные убийства не раскрываются только потому, что не установлена личность потерпевшего. Способов для установления личности существует много, и прокурор должен убедиться, что сделано все необходимое, в том числе следственным и экспертным путем.

Если расследование проведено полно, срок следствия истек, то прокурор вправе согласиться с решением следователя о его приостановлении. В том случае, когда исчерпаны не все возможности для раскрытия преступления, а это наблюдается весьма часто, прокурор на основании ст. 211 УПК РФ отменяет постановление и возобновляет расследование. При этом он должен дать письменные указания о проверке определенных версий, выполнении необходимых следственных действий. Однако эти указания в свою очередь должны быть обоснованы, целесообразны, реальны. Известны случаи, когда надзирающие прокуроры требовали, причем не в письменной, а в устной форме, проведения эксгумации трупа убитого ребенка, хотя судебно-медицинская экспертиза уже была произведена. Чего предполагалось этим достичь, не объяснялось, объем предстоящей и в общем-то ненужной работы в расчет не принимался, как и то, что родителям будет причинена очередная моральная травма. Прокурор должен сам владеть методикой расследования убийств, видеть цель своих указаний, а не просто использовать без нужды свои властные полномочия.