Текст книги "Прокурорский надзор за расследованием убийств"

3.2. Методика расследования убийств, совершенных в условиях неочевидности

В работе Н. А. Перфильева «Прокурорский надзор за расследованием убийств» имеется глава под названием «Методологические основы криминалистического аспекта прокурорского надзора за расследованием убийств», в которой описываются следующие методы раскрытия и расследования убийств:

1) программно-целевой метод организации раскрытия убийств;

2) метод криминалистического моделирования;

3) метод статистических связей.

Следователь самостоятельно определяет тактику и методику расследования. Однако у прокурора имеются большие властные полномочия, предоставленные ему законом. Он вправе дать обязательные для исполнения указания, участвовать в выполнении следственных действий, проводить их лично, изъять дело у следователя и передать его другому и т. д. Прокурор не должен подменять следователя, но он в существенной степени определяет ход расследования. Поэтому немаловажное значение имеет его отношение к рекомендациям, имеющимся в криминалистической литературе, и тем, которые, несомненно, появятся в будущем. Восприятие прокурором ошибочных теорий может завести следствие в тупик и, наоборот, использование научно обоснованных, проверенных практикой методик, бесспорно, будет способствовать успешному расследованию преступления.

По указанной причине мы считаем необходимым кратко изложить содержание названной главы Н. А. Перфильева и высказать по ее основным положениям собственное суждение.

Прежде всего необходимо отметить и четко осознать, что универсальных способов раскрытия убийств, как и других преступлений, не существует. Попытки создать их предпринимались, но остались безуспешными. Частная криминалистическая методика всегда является рекомендацией. Это мнение многие авторитетные ученые-криминалисты высказывают уже на протяжении десятилетий.[100]100
  Криминалистика / Под ред. С. П. Митричева, М. П. Шаламова. М., 1966. С. 441; Ледащее В. А. Общие положения криминалистической методики. Волгоград, 1987. С. 6; Белкин Р. С. Курс криминалистики. М., 1997. Т. 1. С. 298–299; Т. 3. С. 346.


[Закрыть]

И. А. Возгрин правильно пишет, что криминалистика изучает закономерности раскрытия и расследования преступлений, но дает рекомендации.[101]101
  Криминалистика / Под ред. Т. А. Седовой, А. А. Эксархопуло. СПб., 1995. С. 346.


[Закрыть] Однако время от времени в криминалистике появляются положения, что, очевидно, вполне естественно, о новых способах, методах раскрытия убийств. Если универсальными их прямо не называют, то предлагают и уж во всяком случае настойчиво рекомендуют, как весьма важные, эффективные и приоритетные.

В свое время Л. Г. Бидонов писал об алгоритме раскрытия убийств. Подробнее об этом будет сказано позже, но сразу отметим, что творческая деятельность, каковой бесспорно является следственная работа, алгоритмизации не поддается.

Каким же способом раскрываются убийства? Ответить на этот вопрос можно, но сложно. Часто в основе раскрытия лежит оперативная информация, которую в дальнейшем реализуют в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Этому помогает деятельность участковых инспекторов, хорошо знающих свою территорию, проживающих на ней лиц, их характеристики и связи. Иногда сотрудники милиции задерживали преступников исключительно из-за их подозрительного поведения в общественных местах, наличия при них каких-либо вещей, предметов, ранений на теле, следов крови на одежде, а также по предметам, содержащимся в оперативных ориентировках. Можно отметить, что некоторые убийства, совершенные в условиях неочевидности, без свидетелей, сопровождавшиеся сокрытием трупа и созданием алиби, раскрывались в кратчайший срок благодаря применению служебно-розыскной собаки, которая от трупа приводила к квартире преступника. Наконец, немало убийств раскрывается следственным путем, благодаря тщательно проведенному следственному осмотру, умелому допросу, назначению судебных экспертиз и использованию полученных данных. Рискнем сказать, что этому иногда способствует элемент везения, случайности, хотя и то и другое, как правило, сопутствует тем, кто имеет необходимый опыт, квалификацию, кто ставит перед собой цель найти следы, вещественные доказательства, свидетелей. Мы не приводим никакой систематизации, классификации, поскольку не это является целью нашей работы. Как правило, раскрытие – результат совместной деятельности следователя, оперативных сотрудников, экспертов, специалистов, правильной организации их работы.

Немаловажное значение имеет и прокурорский надзор.

Поставим теперь контрвопрос: почему не раскрываются многие убийства? Если теория утверждает, то практика доказывает, что может быть раскрыто самое сложное преступление, даже спустя длительное время, при отсутствии следов, свидетелей, а то и трупа. Действительно, нераскрываемых убийств нет, но реальная статистика показывает, что их число достаточно велико и постоянно растет. В основе такого положения целый комплекс причин, в том числе объективного характера, а те, кто безапелляционно во всем обвиняют следователей, упрощают проблему. Такой подход не способствует ее разрешению.

Необходимо помнить, что расследование таких преступлений, как убийство, очень часто сопряжено со значительными трудностями, а допускаемые ошибки просто неизбежны. Вот несколько примеров.

Информационный центр по дактоформуле неправильно установил личность потерпевшей, и целый месяц работа шла в ошибочном направлении. Она продолжалась до тех пор, пока достоверно не установили, что «убитая» жива. Дело осложнилось поразительным сходством двух женщин и их одежды.

В многомиллионном городе произошло случайное знакомство преступника и его жертвы. Он пригласил ее к себе домой. Там произошло убийство, а труп потерпевшей виновный переместил в другую парадную. По непонятной причине 5 человек уверенно опознали ее по фотографии и заявили, что неоднократно видели ее при входе в дом, в котором она в действительности никогда не была. Проверялись сотни квартир, но все было безрезультатным. Лишь спустя много лет следователь получил доступ к оперативной информации о том, где и как произошло убийство, но реализовать эту информацию уже не представлялось возможным.

Врач скорой помощи, прибыв по вызову, констатировал смерть женщины некриминального характера. Труп на вскрытие поступил через три дня и были выявлены многочисленные повреждения внутренних органов и странгуляционная борозда на шее. К этому времени в квартире потерпевшей произошел пожар, уничтоживший почти все.

Следственные ситуации сложны и разнообразны и нередко самые опытные следователи, оперативные сотрудники не в состоянии объяснить преступление, выдвинуть обоснованную версию. Трудности увеличиваются вследствие минимального объема исходной информации, отсутствия следов, нежелания граждан вступать в контакт с правоохранительными органами и т. д.

Во многих случаях после раскрытия убийства все выглядит довольно просто и даже очевидно. Но это вовсе не означает, что все было ясно и понятно сразу.

В небольшом городе в частном доме обнаружили 8 трупов. Среди них были владельцы дома – муж, жена, их несовершеннолетняя дочь, а остальные потерпевшие – их родственники, приехавшие из различных мест. Девочка оказалась задушенной, остальные убиты при помощи ножа. Было ли что-то похищено, достоверно установить не удалось. Напряженная следственная и оперативная работа никакого результата не дала. Преступление раскрыли спустя длительное время.

Оказалось, что к хозяину дома на очередную годовщину смерти его отца приехали близкие. Среди них оказался и Р., дальний родственник по линии жены. О нем почти никто не знал. Его положили спать в комнату, где находилась дочь хозяина дома. Ночью он лег в постель к девочке. Она пыталась кричать, а Р., чтобы заглушить крик, зажал ей рот рукой и при этом задушил. Увидев, что девочка мертва, Р. убил всех спящих, находившихся в доме, похитил незначительную сумму денег, разбросал вещи и скрылся.

Казалось бы, логично сделать вывод о том, что поскольку собрались и были убиты родственники, то их всех и надо проверить на причастность к преступлению. Но простота таких предположений только кажущаяся.

Трудно раскрывать убийства в антиобщественной среде, когда нет возможности установить личность потерпевшего, а свидетели – бродяги, алкоголики, деградировавшие личности – ничего достоверного сообщить не могут, а если что-то и говорят, то нет никакой гарантии, что их показания соответствуют действительности.

Во много раз сложнее раскрытие заказных убийств. По таким делам примерно ясен круг лиц, среди которых находится заказчик преступления. К их расследованию привлекаются наиболее квалифицированные специалисты. Однако известно, что их раскрываемость низка. Это особая категория убийств. Самая квалифицированная следственная и оперативная работа иногда не дает положительных результатов. Причина – объективные трудности, которых может быть очень много.

Нередко убийства не раскрываются по более прозаическим причинам. Масштабное изучение дел об убийствах показало, что грубые ошибки допускаются не только по сложным, но и вполне рядовым делам. Среди причин: низкая квалификация следователей, неполнота следствия, нарушение норм УПК, преувеличение признания вины, неумение оценить доказательства и др. Повторное исследование, проведенное через 25 лет, дало те же результаты.[102]102
  Соя-Серко Л. А. Программирование и компьютеризация расследования // Прокурорско-следственная практика. № 2. 1998. С. 113.


[Закрыть]

В одном из микрорайонов Санкт-Петербурга с интервалом в 1 час на улице были убиты Ч. и М. путем нанесения ножевых ранений. Через сутки по оперативным данным был установлен Г., у которого изъяли нож. Г. дал показания, что он совершил убийство Ч. и М. с помощью этого ножа. Г. предъявили обвинение и арестовали. Следователь посчитал, что признание Г. – вполне убедительное доказательство его вины. Вскоре Г. отказался от первоначальных показаний, выдвинул непроверяемые версии и одновременно стал писать многочисленные жалобы на следователя и сотрудников органа дознания. Неоднократное направление дела в суд неизменно заканчивалось возвращением его на дополнительное расследование.

Через 2 года прокурор поручил расследование другому следователю, который за короткий срок сумел изобличить Г. Он назначил судебно-биологическую экспертизу, которая установила наличие на пальто Г. пятен крови, которая совпадала по группе с кровью Ч. и М. Путем допросов, опознаний бесспорно установили, что нож, изъятый у Г., принадлежит именно ему. Далее была назначена физико-техническая (медико-криминалистическая) экспертиза, заключение которой явилось решающим. Провели фотосовмещение трасс на поврежденных тканях трупов и экспериментальных следообразований ножа Г. Эксперт сделал категорическое заключение – повреждения на костях трупов Ч. и М. причинены именно ножом Г. Ознакомившись с выводами экспертизы, Г. сразу признал свою вину. Предвидя суровое наказание, он уже активно способствовал следствию и просил это учесть. Суд в течение нескольких дней рассмотрел дело и приговорил Г. к 15 годам лишения свободы.

Если Г. удалось изобличить через 2 года, то, очевидно, это было бы проще сделать сразу.

Нельзя не признать тот факт, что при раскрытии убийств прокурорский надзор по некоторым делам является недостаточно эффективным. Есть прокуроры, которые устраняются от надзора, дела не изучают, указания не дают. Они никак не реагируют на пассивность следователя, ожидающего раскрытия преступления оперативным путем, и на то, что многие следственные действия сотрудники уголовного розыска проводят по собственной инициативе. Известны нетерпимые и далеко не единичные случаи, когда прокуроры соглашаются с квалификацией убийств по иным статьям УК РФ и даже с прекращением дел по явно надуманным основаниям. Последствия нетрудно предвидеть. Нераскрытие убийств примерно в 50 % случаев обусловлено ошибками следователей и прокуроров.[103]103
  Соловьев А. Б., Токарева М. Е., Халиулин А. Г. Прокурорский надзор за исполнением законов при расследовании преступлений. М., 2000. С. 4, 87.


[Закрыть]

А. Д. Назаров пишет буквально следующее: «Мы вынуждены констатировать, что свыше 90 % всех объективных причин следственных ошибок связаны с недостатками и упущениями в организации и осуществлении прокурорского надзора».[104]104
  Назаров А. Д. Следственные ошибки в досудебных стадиях уголовного процесса. Красноярск, 2000. С. 91.


[Закрыть] Во многом соглашаясь с автором, все же скажем, что его оценки в отношении прокурорского надзора и его изъянов явно завышены.

Сделав вышеизложенные краткие, но необходимые замечания, перейдем к непосредственному изложению позиции Н. А. Перфильева.

Программно-целевой метод раскрытия убийств, по его мнению, занимает важное место в методике расследования и его дальнейшее развитие является приоритетным направлением.[105]105
  Перфильев Н. А. Прокурорский надзор за расследованием убийств. СПб., 1995. С. 7.


[Закрыть] Идея программирования расследования, как отмечает автор, возникла в 20-х гг. прошлого века. Об этом писал А. Вейнгардт, но ощутимых результатов ее реализация не дала. У некоторых отечественных ученых она встречала весьма осторожную оценку (И. Е. Быховский) или просто отрицалась (Б. М. Шавер). Поэтому говорить о программно-целевом методе расследования как о приоритетном нельзя. Но поскольку таковой во всяком случае в теории существует, ему надлежит дать объективную оценку.

Его суть сводится к научному анализу, организации расследования и получению по делу новых знаний с помощью заранее разработанных типовых криминалистических программ.[106]106
  Густое Г. А. Программно-целевой метод организации раскрытия убийств. СПб., 1993. С. 7.


[Закрыть] Вниманию следователей, прокуроров предлагается 3 основные следственные ситуации:

1) обнаружение трупа;

2) обнаружение частей расчлененного трупа;

3) убийство сопряжено с сокрытием трупа, с исчезновением человека.

Указанные программы содержат соответственно 23, 23 и 17 вопросов, на которые необходимо ответить, чтобы раскрыть преступление. Естественно, если иметь ответы на все множество вопросов (в частности, кто убил?), то оно действительно будет раскрыто. Трудность в одном – как это сделать, где и как найти ответы.

В следственной ситуации, когда обнаружен труп, предлагается 23 вопроса. Следственная практика показывает, что в подобных случаях нередко нет ответа ни на один вопрос, кроме одного: кто и когда его обнаружил.

При нахождении расчлененного трупа рекомендуется решить вопросы: каких частей тела недостает, какие события в жизни потерпевшего произошли накануне его смерти, где произошло расчленение, сколько человек участвовало в убийстве и т. д. Каких частей тела недостает видно уже при осмотре места происшествия. Что предшествовало убийству, и сколько человек его совершили, путем осмотра частей трупа установить невозможно, так как личность потерпевшего неизвестна. Где совершено убийство, определить часто нельзя, но предпринять все необходимое для этого надо. В отдельных случаях указанная задача решается путем исследования микроследов на теле (частях тела), одежде потерпевшего. При подобной следственной ситуации задаваться вопросом о мотиве убийства, кто находился в районе его совершения, нет необходимости, так как ответить на них вряд ли возможно. В обобщенном виде программа расследования должна быть такова: немедленное проведение судебно-медицинской экспертизы, получение по возможности максимальной информации о потерпевшем и на этой основе установление его личности. Иногда к раскрытию приводит тщательный следственный осмотр предметов упаковки, их экспертное исследование.

При исчезновении человека вряд ли можно ответить на вопрос об орудии преступления, так как трупа нет и сам факт смерти недостаточно очевиден. Самое главное в этой ситуации – изучить личность пропавшего, его связи, осмотреть место жительства, организовать поиск трупа, провести оперативно-розыскные мероприятия.

Р. С. Белкин по указанному вопросу высказался следующим образом. Программирование понималось как создание примерных планов расследования. Их совершенствование привело к обилию рекомендаций, которые на практике применять стало невозможно и они перестали быть рабочим инструментом следователя. Тот же автор пишет, что методика расследования – это не программа оперативного характера, а лишь общее руководство к действию, но на первоначальном этапе расследования деятельность следователя поддается формализации.[107]107
  Белкин Р. С. Курс криминалистики. М., 1997. Т. 3. С. 292–293, 296.


[Закрыть]

Нельзя отрицать познавательное значение программно-целевого метода. Работа следователя – это не механическое выполнение следственных действий, а осмысленная творческая деятельность. Поэтому необходимы версии, план. Однако этот метод нельзя абсолютизировать и утверждать, что с его помощью можно раскрыть любые убийства. Н. А. Перфильев прав, когда пишет об индивидуальной программе расследования. Поэтому прокурор не должен требовать от следователей безусловного выполнения программ. Как бы совершенны они ни были (а они как раз, далеко не совершенны), они не могут предусмотреть особенности конкретного преступления. Те прокуроры и следователи, которые возводят в догму те или иные теории, методы криминалистики, вполне вероятно начнут совершать ошибки.

Моделирование – общенаучный метод познания, используемый многими науками, в том числе и криминалистикой. В 1981 г. И. М. Лузгин писал, что моделирование при расследовании преступлений – проблема, исследование которой только начинается. Но и сейчас, спустя два десятилетия, вряд ли можно сказать, что оно завершено. Тем не менее моделирование, как мысленное, так и предметное, должно применяться при расследовании очевидных и неочевидных убийств.[108]108
  Лузгин И. М. Моделирование при расследовании преступлений. М., 1981. С. 74.


[Закрыть]

Н. А. Перфильев указывает, что особенно хорошие результаты дает использование моделирования при исследовании места происшествия и проверке в ходе его осмотра версий события.

При помощи этого метода можно воссоздать модель преступления, механизм его совершения, внешность преступника, данные о его личности, профессиональных навыках, привычках, функциональных особенностях, наличии на нем определенных следов и многое другое. Многое, но не все и далеко не всегда. Надо помнить, что мысленное моделирование возможно только при наличии достоверной исходной информации в каком-то необходимом объеме.

Есть мнение, что можно построить информационную модель виновного по 14 показателям, среди которых:

– пол, возраст, национальность, имя.

– привычки (курение, употребление алкоголя);

– состояние здоровья, психики, интеллекта;

– положение в обществе;

– состав семьи, характеристика ее членов и т. д.[109]109
  Густое Г. А. Моделирование в работе следователя. Л., 1980. С. 49–53.


[Закрыть]

Данные об имени, месте работы, составе семьи можно получить из различных источников, например свидетельских показаний. Смоделировать их нельзя. Если на месте происшествия обнаружен паспорт предполагаемого виновного, а такие случаи бывают, то полученные сведения – не модель. Кроме того, нет и не может быть гарантии, что именно его владелец и совершил преступление. Возможны инсценировка, стечение обстоятельств, и следственная практика изобилует примерами подобного рода. Если на месте происшествия видно, что преступник обладает большой физической силой, то это не означает, что он грузчик или штангист. Он может быть врачом, продавцом или вообще лицом без профессии. Курение, склонность к алкоголю – это сведения, которые в нашей стране имеют минимальное розыскное значение.

На основании осмотра места происшествия национальность преступника установить невозможно. Есть отдельные признаки, которые иногда указывают на национальную принадлежность виновного (например, отрезание ушей у трупа), но все это очень относительно и делать какие-либо однозначные выводы нельзя.

По некоторым видам убийств моделирование малоэффективно. При заказных убийствах очевидно, что непосредственный исполнитель с потерпевшим не знаком, что это бывший военнослужащий, лицо, знакомое со взрывотехникой или прошедшее специальное обучение. Однако такое знание мало что дает для раскрытия преступления.

По каким-то делам моделирование может оказаться вообще безрезультатным, но в целом оно, конечно, должно применяться.

Если следователь просто переписал то, что он обнаружил и увидел на месте происшествия, то это еще далеко не все. Если он при этом построил модель преступления, то тем самым он сделал первый шаг к его раскрытию. Следователь должен знать о моделировании, применять его, но не переоценивать. При этом немаловажное значение имеет позиция прокурора. Мы говорим не надзор, а позиция, поскольку мысленное моделирование находится вне уголовного процесса. Некоторые следователи, особенно начинающие, попадают под влияние какой-либо идеи и при этом теряют чувство реальности. (Один следователь уверял автора в том, что преступление раскрыли благодаря помощи телеведущего. Причем имелась в виду отнюдь не информация о происшествии по телевидению.) Не редкость появление около следователей всякого рода сомнительных личностей с готовыми «моделями» преступления. Задача прокурора дать следователю необходимые советы, разъяснения, рекомендации. Если же «моделирование» начинает приобретать противозаконный характер, он обязан реализовать свои властные полномочия.

Мы полностью разделяем мнение Н. А. Перфильева о том, что криминалистическое мысленное моделирование – не самоцель. Оно не может заменить расследования. Это способ, подход к изучению явлений, инструмент осуществления доказательственной и поисковой функции.[110]110
  Перфильев Н. А. Прокурорский надзор за расследованием убийств. СПб., 1995. С. 26.


[Закрыть]

И еще одно замечание по рассматриваемой проблеме. Было сказано, что многие данные о преступлении, преступнике не могут быть воссозданы при помощи мысленного моделирования. В то же время известно, что в США достигнуты определенные успехи в создании психологического профиля (портрета) преступника именно по делам об убийствах. Результаты этих исследований описаны в книге Д. Дугласа и М. Олшейкера «Охотники за умами (ФБР против серийных убийц)» (М., 1998). Метод применяется в США около двадцати лет, хотя вначале отношение к нему со стороны руководства ФБР было резко отрицательное. Ошибки, естественно, были, но сейчас метод вошел в практику расследования. Аналогичные попытки предпринимались и в нашей стране, некоторые оказались явно неудачными (например, по делу Михасевича).

Дело в том, что создание психологического профиля преступника не под силу следователю, прокурору, экспертам. Его могут создать специалисты, обладающие комплексом знаний в области криминалистики, судебной психиатрии, судебной медицины, психологии, имеющие опыт следственной работы, прошедшие подготовку. Так, Д. Дуглас в начале своей деятельности опросил сотни убийц, выясняя закономерности совершения преступлений, особенности из личности. Отечественным следователям известен метод психологического портрета (профиля), они готовы взять его на вооружение.

По нашему мнению роль прокурора при использовании метода моделирования заключается в следующем:

– необходимо проверить компетентность специалиста, взявшегося за столь ответственное дело;

– созданию психологического портрета должны сопутствовать традиционные методы расследования;

– полученные данные имеют исключительно ориентирующее значение, доказательствами по делу они не являются ни при каких обстоятельствах и к материалам уголовного дела они приобщаться не должны.

Что касается метода статистических связей, то Н. А. Перфильев считает, что его значение чрезвычайно велико.[111]111
  Перфильев Н. А. Прокурорский надзор за расследованием убийств. СПб., 1995. С. 25–27.


[Закрыть]

Отметим, что чем-то принципиально новым этот метод не является. Еще в середине XX в. немецкий процессуалист Л. Ягеманн в своей работе «Руководство по судебному расследованию» впервые проанализировал приемы расследования однотипных преступлений на основе изучения определенного массива уголовных дел.[112]112
  Цит. по книге: Белкин Р. С. Криминалистика. Краткая энциклопедия. М., 1993. С. 98.


[Закрыть] Попытка была сделана, но каких-либо конкретных успехов не принесла. Возрождение метода в нашей стране связано с именем Л. Г. Видонова, чьи работы вначале получили восторженные отклики, которые по прошествии времени сменились более осторожными и даже отрицательными оценками. Так, А. М. Ларин назвал метод Л. Г. Видонова паракриминалистикой, т. е. по существу лжекриминалистикой. Это, пожалуй, излишне резкий отзыв. Такое суждение вряд ли можно было бы назвать допустимым.

Около 20 лет назад полагали, что использование криминалистических характеристик убийств – действенный способ их раскрытия. Более того, Л. Г. Бидонов утверждал, что существует алгоритм раскрытия преступления, а между элементами его состава существуют не только вероятные, но и однозначные связи. Он указывал, в каком радиусе должен проживать преступник, его возраст, национальность, профессию, наличие судимости по конкретным статьям УК, многое другое и все это благодаря типовым версиям, разработанным на основе криминалистических характеристик.[113]113
  Видонов Л. Г. Криминалистические характеристики убийств и системы типовых версий о лицах, совершивших убийства без очевидцев. Горький, 1978. С. 9–10, 68–70, 108.


[Закрыть]

Взаимосвязь между элементами состава преступления есть. Существуют и закономерности совершения, сокрытия преступлений. Их значение действительно было бы неоценимо, если бы они были достоверными, а это вряд ли возможно.

Н. А. Перфильев правильно пишет, что метод статистических связей имеет ориентирующее значение и практическое значение только в тех районах, где проведено изучение уголовных дел и сделаны соответствующие статистические выводы.

Идея раскрытия убийств путем использования обобщенных данных, закономерностей, выявленных при изучении большого количества дел, обладает притягательной силой. Однако в настоящее время криминалистическая характеристика, как справедливо пишет И. А. Возгрин, – это лишь абстрактная научная категория и только.[114]114
  Криминалистика / Под ред. Т. А. Седовой, А. А. Эксархопуло. СПб., 2001. С. 76.


[Закрыть]

Что касается алгоритма раскрытия убийства, то это явное заблуждение, что вряд ли есть смысл доказывать. Известно, что неотложное следственное действие по делам об убийстве – это осмотр места происшествия. Но если следователь не обнаружил следы, утратил вещественные доказательства, то его результативность равна нулю. Нередко следователь не может установить психологический контакт со свидетелем и тот не сообщает известные ему данные. Рекомендации осмотра места происшествия, установления и допроса свидетелей верны, но это не значит, что эти следственные действия всегда дадут желаемый результат. А о каком алгоритме можно говорить при выдвижении версий?

И. М. Лузгин указывает, что никакие алгоритмы не могут дать ответа на многие вопросы, возникающие перед следователем и, что они не совместимы с процессом мысленного моделирования.[115]115
  Лузгин И. М. Моделирование при расследовании преступлений. М., 1981. С. 75–76.


[Закрыть] Учет, использование рекомендаций, знание практики, квалификация следователя, его творческий подход к конкретному делу – вот залог успеха в раскрытии убийств, а не упование на несуществующие алгоритмы.

Комплексный подход к раскрытию убийства, вне всякого сомнения, имеет существенное значение. Под ним понимается организация расследования и получения новых данных, изучение комплекса взаимосвязанных объектов: события преступления, явлений предшествующих его совершению, сопутствующих ему и последовавших за ним.

Труп пианистки Н., весьма состоятельного человека, был обнаружен в ее собственной квартире с рублеными ранами головы, причиненными предположительно топором. Перед окончанием осмотра в квартиру хотел зайти М., но, увидев сотрудников милиции, пытался скрыться. Его задержали. Оказалось, что он живет в другом районе города, потерпевшую не знает. Объяснить цель прихода он не мог. При доставлении в милицию М. выбросил лист бумаги, на котором был записан адрес убитой. На допросе М. показал следующее. Он занимался скупкой антиквариата и в связи с этим познакомился с Р., предложившей купить у нее старинные вещи. Она дала ему адрес, назвала дату и время встречи, на которую он и пришел. Больше он не знал ничего, но назвал телефон Р.

При обыске по месту жительства Р. обнаружили ее вещи со следами крови. Р., молодая женщина, с высшим образованием, была замужем, имела грудного ребенка. Она случайно познакомилась с Н., была у нее дома, видела дорогостоящие предметы старины. Р. решила убить Н. и непосредственно после убийства в ее же квартире или около нее продать вещи М. Она убила Н. топором, но, испугавшись содеянного, сразу ушла, ничего не похитив и не дождавшись М. Почему Р. решила продать вещи почти непосредственно на месте убийства? Объяснилось это отчасти тем, что она страдала шизофренией, хотя была признана вменяемой. Сама по себе Р. никаких подозрений не вызывала, характеризовалась она исключительно положительно.

Нередко подозрение вызывает не сам человек, а его поведение, например внезапный отъезд, незапланированный ремонт после исчезновения супруга, родственника, обращение за врачебной помощью по поводу телесных повреждений, происхождение которых не объясняется и т. д.

Прокурору не в меньшей степени, чем следователю, необходимо знать направления развития криминалистики, ее теории и помнить, что могут появиться непроверенные, спорные и просто неверные рекомендации. Их появление в определенной мере объяснимо и даже закономерно. Ни одна наука не избежала заблуждений в процессе своего движения вперед.

Еще раз повторим, что универсальных способов раскрытия преступлений нет, как нет универсальных лекарств или способов лечения. Могут быть только рекомендации. Поэтому нельзя требовать от следователя какой-либо определенной методики расследования. В свое время многие прокуроры были уверены, что, используя таблицы Л. Г. Видонова, можно раскрыть если не все, то почти все убийства. Некоторые настаивали на их применении и утверждали, что преступление не раскрыто, так как не использовались «новейшие» достижения криминалистики. Время показало, что расчет на полную раскрываемость оказался преждевременным, а те, кто слепо верил в эту теорию, оказались неправы.

В заключение отметим, что надо знать методы, о которых было сказано выше. Даже если они являются научными абстракциями, они повышают правовую культуру, расширяют и обогащают потенциал следователей и прокуроров и тем самым способствуют их успешной работе по раскрытию убийств.