Текст книги "Избранные жития святых. Весна: Март. Апрель. Май"

Память святого отца нашего Софрония, патриарха Иерусалимского

11 марта

Святой Софроний, один из самых ревностных защитников православия против заблуждений лжеучителей, родился в Дамаске в VI веке от знатных и богатых родителей. С молодости он прославился мудростью, но более мирской мудрости привлекала его мудрость божественная. Он ревностно изучал Священное Писание, благоговейно посещал места, освященные присутствием Господа Иисуса Христа. Обходя монастыри в окрестностях Иерусалима, он в лавре преподобного Феодосия сблизился с благочестивым иноком Иоанном Мосхом и, сделавшись его учеником, предпринял с ним далекие странствования. Вместе посетили они сперва пустынников палестинских, потом египетских и сирских, и описывали жития и подвиги их. Так составили они вместе книгу под заглавием: «Лимонарь, или Луг духовный». Долго жили они в Антиохии и в Александрии близ святого патриарха Иоанна Милостивого, которому помогали в трудах его. В Александрии Софроний принял пострижение и тут же был чудесным образом исцелен от глазной болезни при мощах святых мучеников Кира и Иоанна.

В это время различные бедствия тяготели над Церковью. Иерусалим находился под властью персов, которые увезли и самый крест, на котором был распят Спаситель, и держали в плену патриарха Захарию. С другой стороны, лжеучения смущали верующих. Персы приблизились и к Александрии; святой патриарх Иоанн Милостивый должен был выехать оттуда. Иоанн Мосх и Софроний сопутствовали ему и присутствовали при его кончине. После этого они посетили Константинополь и Рим. В Риме Иоанн Мосх скончался, и ученик его перевез тело его в Палестину, где и стал жить с тех пор, твердо противодействуя заблуждениям монофелитов, ересь которых поддерживали император Ираклий и патриархи Александрийский и Константинопольский, Кир и Сергий. В 629 году патриарх Захария возвратился в Иерусалим и снова занял патриарший престол, его преемником был Модест, который правил Церковью два года, и после него был единодушно избран святой Софроний. Чтобы успешнее противодействовать лжеучению, он созвал собор в Иерусалиме; в соборном послании своем излагал истинное учение Церкви. Но, несмотря на старания его, ересь еще долго волновала Церковь. Между главными защитниками истины против этого лжеучения были Максим Исповедник и святой епископ Римский Мартин[4]4
  Память его 14 апреля.


[Закрыть] которые оба увенчались мученической кончиной за православную веру.

Во время святительства Софрония, в 636 году, Иерусалим был взят мусульманами. Полководец калифа Омара осадил город, четыре месяца жители оборонялись мужественно; святой патриарх одушевлял и ободрял их. Но когда он наконец убедился, что нельзя далее устоять против превосходных сил неприятеля, тогда предложил Омару условия сдачи. Омар прибыл сам и вошел в город на условиях, заключенных с патриархом Софронием, обещая не разорять христианских церквей и не угнетать христиан. На месте, где стоял храм Соломона, Омар выстроил мечеть, известную и ныне под именем «Омаровой мечети». Он до конца жизни оказывал уважение святителю, преставившемуся в 644 году.

Святой Софроний оставил несколько поучительных слов, «Объяснение на литургию», житие святой Марии Египетской, сказание о чудесах святых Кира и Иоанна, много церковных песней и соборное послание, которое на Вселенском соборе, созванном против монофелитов, было признано за учение, вполне согласное с учением святых апостолов.

Страдания священномученика Пиония, пресвитера Смирнского

в тот же день

Святой апостол Павел повелевает нам почитать память святых. «Поминайте, – говорит он, – наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их» (Евр. 13: 7). Следуя этому наставлению, древние христиане имели обычай описывать житие и кончину святых мужей, положивших жизнь за веру Христову. Эти повествования служили назидательным примером прочим христианам. Так, жизнь и страдания святого Поликарпа, епископа Смирнского, были описаны святым Пионием, пресвитером Смирнской Церкви; и, в свою очередь, святой Пионий явил собой пример непоколебимой веры и твердости духа. Подобно Поликарпу, и он жил свято и принял мученическую кончину, оставив также по себе благоговейную память своим преемникам.

«Почитайте память Пиония, – говорит автор его жития, – ибо он отвратил многих от прелести бесовской и привел к Богу. Он был мужем апостольским, и, увенчавшись мученичеством, он оставил нам образ своих добродетелей, да и поныне воспоминаем учение его».

Уже более восьмидесяти лет прошло с тех пор, как святой Поликарп[5]5
  См. житие святого Поликарпа.


[Закрыть] преследуемый злобой смирнских иудеев, скончался мученической смертью. Иудеи и язычники с той же ненавистью продолжали смотреть на христианскую веру, и, когда при императоре Декии в 249 году началось жестокое гонение, они усердно отыскивали христиан, чтобы склонить их к отречению или предать суду. Несколько христиан, устрашившись мучений, согласились принести жертву богам языческим к великой скорби единоверцев своих, да и сами язычники презирали их за малодушие. В то время жил в Смирне пресвитер Пионий, который был уважаем всеми за добродетели. Он продолжал безбоязненно проповедовать слово Божие, с твердостью ожидая участи своей. Ему было возвещено, что он будет взят на суд в самый день памяти священномученика Поликарпа, вместе с христианином Асклипиадом и христианкой Савиной, бывшей рабой в одном языческом доме. Эта весть нисколько не испугала христиан; они заранее надели себе на шею веревки, чтобы тем доказать язычникам свое непоколебимое намерение – не отрекаться от веры своей, но идти в темницу и на смерть за имя Христа Спасителя. Почтив молитвой память священномученика Поликарпа, они спокойно беседовали в доме Пиония, когда один из главных служителей языческого храма, по имени Полемон, пришел за ними с воинами.

– Знаете ли вы новые повеления императора? – спросил Полемон. – Он приказывает вам принести жертву богам.

– Мы знаем заповеди Бога нашего: Он повелевает нам Ему одному поклоняться, – спокойно ответил Пионий.

– Так ступайте же на площадь! – сказал Полемон. – Там вы убедитесь в необходимости покориться.

Христиане встали и пошли за Полемоном и воинами.

Множество народа присоединилось к ним на пути, дивясь, что они добровольно идут на суд. На площади же было великое множество язычников и иудеев, которые с воплями ярости настоятельно требовали казни христиан или отречения их от Иисуса Христа.

– Пионий, – сказал Полемон, – покорись воле царской и принеси жертву, как это и сделали до тебя многие из христиан.

Пионий, не отвечая ему, обратился к народу и начал говорить ему: «Люди смирнские и иудеи! Я слышу, что вы радуетесь, когда один из наших соглашается принести жертву богам; вы радуетесь и осмеиваете его. Разве достоин смеха тот, кто не по собственному желанию, а по принуждению поклоняется богам? Разве это не тяжкий грех? Вам, эллинам, следовало бы вспомнить слова того древнего певца[6]6
  Полагают, что знаменитейший греческий поэт Гомер родился в Смирне. О нем говорит Пионий.


[Закрыть], которым славится ваш город и который говорит, что не следует радоваться гибели человека. А вы, иудеи, вспомните слова пророка Божия Моисея: «Если увидишь осла врага твоего, падающего под бременем, не проходи мимо, но подними его» (Исх. 23:5), и слова Соломона: «Не радуйтесь падению врага» (Прит. 24:17). Что касается меня, то и я лучше умру, чем преступлю закон Бога моего. Но зачем осмеиваете и ненавидите вы нас, иудеи? Если бы мы были и врагами вашими, как вы говорите, разве мы не люди, как и вы? Скажите, кого обидели мы? Кого преследовали? Вы презираете тех из нас, кто из страха отрекается от закона Божия и поклоняется идолам. Они ли одни согрешили? Не грешны ли и те, кто побудил их к этому? Не грешны ли и вы, так часто преступавшие закон, данный вам Богом?» Вслед за этим Пионий, желая возбудить в иудеях смирение и сознание собственных прегрешений их, начал напоминать им частые их заблуждения, ропот и неблагодарность; говорил им, что близок суд Господа, Который будет судить каждого по делам его. «И теперь, – продолжал он, – проходя по стране вашей, я видел на ней следы гнева Божия, – города, сожженные и опустошенные, и нивы бесплодные».

Пристыженные его обличительными словами, иудеи молча слушали речь Пиония, которая в некоторых из присутствовавших возбудила раскаяние; они кротко сказали пресвитеру:

– Поверь, Пионий, мы любим тебя за твое благонравие и твою кротость и желали бы спасти тебя от смерти; ибо воистину мир сей прекрасен, и приятно жить и видеть свет солнечный.

– Конечно, хороша жизнь, – отвечал Пионий, – но несравненно лучше сей временной жизни жизнь вечная, к которой мы стремимся. Никто из нас не осуждает Божия творения, но есть мир невидимый, который несравненно прекраснее всего видимого.

Язычники со своей стороны стали убеждать христиан принести жертву богам, чтобы тем могли они спасти свою жизнь; но христиане не слушали слов их.

– К чему еще терять слова, если они непременно желают умереть? – сказал один из язычников.

– Так ты решительно не согласен? – спросил Полемон, обращаясь к Пионию.

– О, если бы я мог, напротив, убедить вас сделаться христианами! – воскликнул Пионий.

Все рассмеялись и сказали:

– Нам вовсе не хочется умереть в огне.

– Это, однако же, лучше, чем после смерти гореть огнем неугасимым, – возразил Пионий.

Видя, что христиане упорствуют в своем решении, судьи начали допрашивать их и, записав ответы, велели отвести их в темницу. Упорство их возбудило гнев толпы, которая преследовала их с яростными криками.

– Надобно бы их сейчас замучить, – воскликнул один из язычников. Пионий, обратившись к нему, кротко сказал:

– Кто же мешает вам? Нам не предшествуют оруженосцы, нас не защищают воины; мы в ваших руках, делайте с нами, что хотите.

– Вот этот готов принести жертву, – сказал кто-то, указывая на Асклипиада.

– Неправда, – ответил Пионий, – никто из нас не станет приносить жертвы идолам вашим.

Тогда язычники начали называть по именам тех христиан, которые согласились на отречение.

– Каждый имеет свою волю, – спокойно сказал Пионий, – но мы не принесем жертвы.

Многие из язычников бросились на них и растерзали бы христиан, если бы не помешали им воины, которые в конце концов довели их до темницы, потому что надо было дожидаться приезда анфипата для окончательного решения.

В темнице нашли они еще некоторых христиан: женщину по имени Македония и пресвитера Лина, взятых за исповедание веры в Иисуса Христа. Все они спокойно, даже радостно ожидали мученической смерти. Многие из жителей города посетили заключенных христиан, принимая в них участие, приносили им все нужное и увещевали их спасти жизнь свою отречением. Но увещания их были бесполезны, и они оставляли темницу, изумленные мужественной и спокойной твердостью христиан. Пришли в темницу и некоторые из несчастных, которые из страха и мучений решались принести жертвы идолам; они каялись и плакали. Пионий плакал вместе с ними. Он особенно скорбел о тех из них, которые, будучи добры и благочестивы, не имели достаточной твердости, чтобы оставаться верными Богу.

«Сердце мое разрывается, – говорил он, – когда я вижу бисер церковный, попираемый свиньями, и звезды небесные, поверженные на землю, и виноград, десницей Божией насажденный, сделавшийся снедью диких зверей. Дети мои, которых я желал бы вновь видеть озаренными светом истины! Питомцы мои, вскормленные хлебом небесным! Зачем отстали вы от настоящего пути?» Глубоко скорбя о неверии и малодушии христиан, он восклицал со слезами: «Ныне настал на земле голод, не голод хлеба и жажда пития, но глад слова Божия; ныне воздремали девы евангельские и не вышли встретить Жениха! Соль обуяла и извержена вон, и сатана готов сеять нас, яко пшеницу; и исполняется слово Божие: „Когда приидет Сын человеческий, найдет ли веру на земле?" (Лк. 18:8.) Но никто да не подумает, дети мои, что Господь изнемог; мы изнемогли; грехи отлучили нас от Бога. Мы согрешили, преступив заповеди Господни; прогневали Бога и опечалили ближнего. Но не отчаивайтесь, братия мои! – продолжал он, обращаясь к отрекшимся христианам. – Вы тяжко согрешили, поклоняясь идолам, но покайтесь искренно, обратитесь к Богу всем сердцем. Он милостив и прощает всех искренно кающихся. Он примет вас радостно, как детей своих».

Эти слова, скорбь и слезы Пиония глубоко тронули несчастных и пробудили в них раскаяние и сокрушение. Проливая горячие слезы, они громко исповедали Бога истинного.

Через некоторое время Полемон и священник Феофил пришли в темницу, сопровождаемые воинами, и сказали христианам:

– Епископ ваш Евктимон теперь в нашем храме приносит жертву богам; идите и вы, если не хотите быть судимы Евктимоном и нашим главным жрецом.

– Если Евктимон приносит жертву, это нас не касается, – отвечал Пионий, – всякий действует по своей воле, а судить нас не ему и не жрецу вашему: судить нас может один анфипат.

Язычники в гневе удалились, но вскоре пришли опять, говоря христианам, что анфипат приехал и прислал за ними. Это было несправедливо, но они желали принудить их к жертвоприношению и потому велели воинам вести их в храм. Христиане сопротивлялись. «Мы не станем поклоняться идолам, – говорили они, – и незачем нам идти в языческое капище». Но воины надели им на шеи веревки и потащили их силой. Около языческого храма Пионий упал на землю, чтобы не идти далее; шесть воинов взяли его на руки, внесли в храм и положили около самого алтаря, где, действительно, отрекшийся епископ совершал приношение.

– Почему вы не хотите принести жертвы? – спросил идольский жрец.

– Потому что мы христиане, – отвечали Пионий и товарищи его.

Тут язычники начали смеяться над верой христиан и над распятым Богом их.

– Надо их принудить, – сказали они шепотом друг другу.

Пионий услышал эти слова и сказал им:

– Устыдитесь, поклонники ложных богов, и повинуйтесь по крайней мере собственным законам вашим. Они запрещают вам принуждать нас, а только позволяют вам предать нас смерти.

Кто-то силой надел на голову христианам венки, в которых язычники имели обычай приносить жертвы; но христиане сбросили их и стали топтать их ногами. Тогда разгневанные язычники, жрецы и воины бросились на христиан и начали их жестоко бить. Наконец, видя невозможность склонить их к отречению, они отвели их обратно в темницу.

Через несколько дней верховный судья Квинтилиан приехал и призвал христиан. Он начал их увещевать и потом велел мучить Пиония, надеясь этим победить его твердость. Но мучения не поколебали веры Пиония, и судья наконец осудил его на смерть. Приговор был следующий: «Пиония, признающего себя христианином, повелеваем распять и сжечь огнем».

Приведенный на место казни, святой Пионий сам снял с себя одежду и, возблагодарив Господа, лег на крест, распростерши руки, чтобы их пригвоздили к кресту. Когда это было сделано, воин сказал ему: «Покорись царскому велению, Пионий, и я сейчас выну гвозди, и ты останешься жив». Пионий кротко взглянул на него и сказал: «Уснуть хочу, чтобы проснуться в лучшей жизни». Тогда подняли крест и поставили его прямо, а к подножию креста положили дров и хворосту и зажгли. Святой мученик, закрыв глаза, молился. Пламя поднялось и объяло крест. Присутствовавшие, не слыша Пиония, думали, что он умер, но через некоторое время он открыл глаза, посмотрел на народ и, сказав: «Господи, приими дух мой!» – предал душу Богу. Когда огонь погас, увидели, что тело его невредимо и что лицо его сияет небесной радостью. О кончине прочих христиан не сохранилось подробностей.

Житие преподобного отца нашего феофана исповедника

12 марта

Преподобный Феофан родился в Константинополе, в VIII веке, от знатных и богатых родителей, бывших в родстве с императором. Лишившись рано отца, он был поручен покровительству императора Константина Копронима, который, согласно с желанием матери, обручил его еще в малом возрасте с дочерью одного из знатнейших сановников империи. Таким образом, с самых ранних лет земное величие было уделом Феофана. От отца он наследовал богатство и знатность рода, достоинства его скоро принесли ему общее уважение, – ему был открыт путь к почестям и славе; но молодой Феофан остался равнодушен ко всем этим преимуществам. Сердце его горело только любовью к Богу, и он желал одного: посвятить себя служению Господу, отрекшись от величия, богатства и радостей мира, ибо он считал все это опасным для души. Он тщательно изучал закон Господень, помогал неимущим, но не мог исполнить своего намерения и отречься от мира, ибо боялся огорчить свою мать, которая желала, чтоб он женился. Феофан исполнил ее желание.

После бракосочетания, оставшись наедине с молодой женой, Феофан открыл ей свой образ мыслей, сказал ей о своем желании отречься от мира и жить в нищете и труде из любви к Господу. «Ты знаешь, возлюбленная, – говорил он ей, – что настоящая жизнь наша кратковременна, что час кончины нашей неизвестен и что осуждение ожидает тех, которые забыли о Боге среди радостей житейских. Вспомни, кого ублажает Святое Евангелие: не богатых и сильных мира сего, но нищих, скорбящих, алчущих, гонимых и оскорбляемых ради Господа Иисуса Христа. Тесный путь ведет к жизни вечной; пространный же и удобный ведет к погибели. Потому я всегда желал раздать имение свое бедным и служить Богу в смирении, труде и нищете. Если и ты на это согласна, то поступим так, как только это будет нам возможно».

Молодая жена Феофана изъявила на это полную готовность, и во сне они оба увидели ангела, который благословлял их намерение. Среди пышности двора, окруженные роскошью и суетными удовольствиями, благочестивые супруги вели жизнь, преданную Богу, изучали закон Его, исполняли Его заповеди и хранили себя в чистоте душевной.

Но этот образ жизни очень не нравился тестю Феофана. Он надеялся, что зять его будет добиваться почестей и богатства, и был недоволен, видя, что он равнодушен к этим благам и что зять его и дочь его, среди пышности двора, живут, как отшельники, и раздают бедным большую часть своего имущества. Он жаловался императору и убедил его дать Феофану поручение в отдаленную страну, надеясь, что деятельная жизнь отвлечет его от Бога.

Царь дал поручение Феофану в Кизическую страну в Малой Азии, где возникли беспорядки и волнения касательно народного продовольствия. Жена его сопровождала его.

Они ехали водой, мимо гор Сигрианских, где спасались тогда многие отшельники. Видя пустынные горы и темные леса, они вздыхали по давно желанной жизни пустынной и часто сходили с корабля, чтобы посетить святых отшельников. Однажды, заснув в пустынном месте, Феофан увидел во сне того же самого ангела, который уже раз явился ему. Ангел указал ему отдаленную пустыню и сказал: «Здесь ты поселишься, но еще не сейчас. Исполни порученное тебе дело; а когда будешь свободен, то придешь сюда». Те же самые слова были повторены Феофану и одним благочестивым отшельником, который предсказал также, что он сподобится венца мученического.

Приехав на место назначения, Феофан усердно принялся за порученное ему дело. Мудрыми распоряжениями своими он восстановил в стране порядок и спокойствие и потом возвратился в Константинополь.

Вскоре за тем тесть его скончался. Мать его еще прежде умерла, и Феофан, будучи свободен, решился исполнить давнее желание свое. Он раздал имение свое бедным, оставив себе только малую часть. Жена его вступила в монастырь, он отправился в горы Сигрианские, постригся и, пожив некоторое время близ благочестивого отшельника, соорудил монастырь и потом удалился в пустыню. Здесь соорудил он новый монастырь, куда вскоре собралось много братьев. Избрав в настоятели человека строгого и благочестивого, Феофан вполне подчинился ему наравне с прочими братьями. Он целый день работал и молился: работа его состояла в переписывании и раскрашивании книг. Продажей этих книг он доставлял все необходимое себе и помогал прочим инокам. По смерти настоятеля все братья единодушно пожелали, чтоб он принял на себя его должность, но Феофан не пожелал начальствовать и тайно оставил монастырь.

В пустынном месте, в котором он поселился, скоро стали посещать его благочестивые люди, привлеченные добродетельной его жизнью и слухом о чудесах, которые он совершал. Таким образом, устроилась новая обитель, которая стала известна под именем Великого Села. Феофан никак уже не мог отказаться от игуменства в этой новой обители, но на деле исполнял заповедь Христа: «Кто из вас хочет быть большим, тот будь вам слуга, и кто хочет быть у вас первым, тот будь вам раб» (Мф. 20: 26, 27). Феофан служил всем братьям с величайшим смирением, подавал им пример трудолюбия и благочестия и поучал их мудрыми наставлениями.

Преподобный Феофан был призван в Никею для участия в Седьмом Вселенском соборе, созванном в 788 году для решения вопроса о почитании святых икон. Он усердно содействовал святому патриарху Тарасию и потом возвратился в свой монастырь к прежней жизни и прежним трудам, но вскоре тяжко занемог и уже не мог вставать с постели. Страдания он переносил терпеливо и не переставал славить Бога и благодарить Его за Его милости.

Однако ересь иконоборческая, хотя осужденная Седьмым Вселенским собором, возникла вновь при императоре Льве Армянине, который жестоко преследовал всех почитателей святых икон. Он низложил святого патриарха Никифора, предал мучениям и заточению преподобного Феодора Студита и многих других. Желая склонить на свою сторону Феофана, который пользовался общим уважением, он послал за ним. Удрученный болезнью и старостью, Феофан, однако, отправился в Константинополь, чтобы защищать догматы Православной Церкви. Царь прислал к нему одного из сановников своих.

– Будь нашим единомышленником, – говорил ему царь через посланного своего, – и я обогащу монастырь твой; тебя возвеличу почестями и взыщу милостью всех сродников твоих; иначе же предам тебя мучениям.

– Мне не нужны богатства и почести мира сего, – отвечал преподобный, – я в юности оставил их, чтобы служить Господу Иисусу Христу. Неужели же они соблазнят теперь старца? О монастыре же моем и сродниках Бог позаботился.

Царь, видя, что увещания и угрозы напрасны, велел заключить его в темницу. Из темницы преподобный Феофан писал царю, защищая поклонение святым иконам, но царь разгневался, послал разорить монастырь преподобного Феофана и разогнать учеников его, самого же его велел жестоко бить, не щадя ни старости, ни болезненного его состояния. Измученного старца отвезли потом в изгнание на остров Самофракию, где он вскоре скончался.

По смерти императора рассеянные ученики преподобного Феофана собрались вновь, возобновили сожженный монастырь Великое Село и перенесли в него святые мощи учителя своего, которого Господь прославил чудесами.