Текст книги "Некромант. Такая работа"

Это здорово было похоже на клятву.

– Но он должен драться. – Улыбка держалась на его лице как приклеенная. – Ты не можешь защищать его от всех. Есть ли разница, кто его убьет?

– Для тебя – есть, – ответила Анна-Люсия.

Вообще-то и для меня была вполне существенной. Именно поэтому я положил руку на плечо Люс, вздохнул и сказал:

– Джек, я вызываю тебя.

Это не потому, что я идиот, хотя кому угодно так могло показаться. Просто я знал, кто он такой. А вот он, кажется, не в курсе был, что я это знаю. В том, что тебя держат за дурака, есть свои преимущества.

У меня дома на книжной полке стоят книги Вебстера и Ледбитера, Блаватской и Бейли и еще куча всякой условно-пригодной мистической литературы. Вы не поверите, но когда-то я все их прочитал. Кое-какие сведения из них не раз спасали мне если не жизнь, то рассудок. Это очень здорово, когда кто-то, кроме тебя, имеет какое-то представление о том, с чем тебе иногда приходится сталкиваться. Правда, ни в одной из них не написано, что делать, если тебя хочет убить прототип Джека-потрошителя.

Но в моем случае любое знание – это сила. Я знал, из чего сделан этот рогатый парень. И собирался воспользоваться этим знанием.

Он резко, с места, прыгнул на меня. Люди так не прыгают, у них суставы под это не заточены. До Джека даже кенийским чемпионам мира по прыжкам в длину было как до Луны.

Я упал и тут же перекатился, чтобы не попасть под удар. Когти блеснули в воздухе и вонзились в землю рядом со мной. Воспользовавшись его замешательством, я вскочил и кинулся в сторону. Он нагнал меня с такой легкостью, что это казалось нечестным, и ударил, метя в горло. Я едва успел поднырнуть ему под руку. Когти распороли воздух.

Джек зарычал. Ужас, плотный и тяжелый, исходил от него волнами, накатывая на меня и пытаясь подмять. Ощущение не из приятных. У меня в горле пересохло, я даже сглотнуть не мог по-человечески.

– Что, не везет? – прокаркал я, заставив себя растянуть губы в улыбке.

Он замер, уставившись на меня. Ощерился, как собака, защищающая свою территорию. В его глазах плескалась ненависть, такая жгучая, что ею, пожалуй, можно было отравить население небольшой страны.

Отлично.

Оставалось совсем немного дожать. Я знал, что делаю.

– Думал, это так просто будет? – спросил я, внимательно наблюдая за ним. Не хотелось мне пропустить момент, когда он решится броситься на меня снова.

– Я убью тебя. – Он харкнул мне под ноги. – И буду играть твоими костями.

– Да что ты говоришь? – восхитился я. – А мне можно будет поиграть твоими, чтобы все было справедливо?

Он рванул вперед и все-таки успел задеть меня когтями. Несильно. Царапина. Черт, надеюсь, он иногда моет руки. Мое тело валялось в отключке возле железнодорожного моста на набережной Москвы-реки, но сейчас это не имело никакого значения. Сдохнуть от заражения крови мне это не помешает.

– Испугался? – улыбнулся Джек. Теперь он обходил меня по кругу, крадучись, скользящим шагом.

– Пошел в жопу!

Я оскалился. Мой противник споткнулся. Замер. И уставился на меня так, словно я в него плюнул.

Он узнал бы, если бы я солгал. Они всегда это чувствуют, как будто у них есть для этого соответствующий орган. Может, и правда есть, не знаю.

У меня от страха кишки прятались друг за друга и почки звенели, но признаться ему в этом я не мог. Дело не в моей дурацкой гордости. Глупо не бояться того, кто легко может тебя убить – а Джек это мог. Анна-Люсия зря психовать не станет. Вот только ему не смерть моя нужна была. Он хотел, чтобы я показал ему, как мне страшно. И чем больше я упирался, тем больше он злился.

Есть один секрет, о котором важно помнить, если вы общаетесь с духами. Они плохо контролируют свое эмоциональное состояние. Для них «выйти из себя» – не дурацкий фразеологизм, а вполне себе обычная бытовая неприятность.

Я сам обалдел, когда впервые это увидел.

Люди в этом плане куда совершеннее. Наша природа, помимо тела, души и эмоций, включает в себя четвертый компонент – то, что называется ньява, закон. Именно он удерживает наши эмоции в границах тела и рассудка. Пара расколоченных тарелок, вагон несуразных воплей и, может быть, набитая морда – вот и все наши чудовищные последствия. Не очень здорово, конечно, но гораздо лучше, чем новая просека в лесу, шесть искореженных машин и обочина дороги, выглядящая так, словно тут свинью резали.

И они никогда не помнят потом, что сделали.

Люс так и не смогла мне сказать, кого она тогда убила. «Это была не я, – отмахнулась она. – Это наи-сенг».

Наи-сенг.

Эмоции вообще. Не обязательно – гнев.

Просто его легче всего вызвать.

– Классные ботинки, – заметил я. – Не возражаешь, если я сниму их с твоего трупа? У тебя ноги не воняют?

Джек зарычал, оттолкнулся пятками от земли и спустя мгновение приземлился передо мной. Резко, наискосок, резанул – когти прошли в сантиметре от моего лица. Не иначе решил провести мастер-класс по экстренным пластическим операциям. Только меня моя морда пока вполне устраивала. Я припустил от него со всех ног, петляя, как заяц. Жалко, что за пределы круга мне хода не было. И почему мне сегодня весь день приходится от кого-нибудь бегать?

Джек скользнул вдоль толпы и оказался прямо передо мной. Быстрый. Очень быстрый.

Влево или вправо? Времени на размышления у меня было немного. Он качнулся ко мне всем телом, вытянув вперед худые длинные руки.

Я нырнул вправо, уходя от удара. И подвернул ногу. Елки зеленые, вот же не вовремя!

– Отличный выпад, щенок, – выдавил я, не забывая улыбаться. – Но ты забыл одну вещь. Я не девчонка. Со мной не так легко справиться. Валил бы ты, пока я тебе рыло не начистил, мясник хренов. Руки бы кривые таким поотрывать.

Это всегда срабатывает.

Даже с людьми.

Главное – не приводить никаких аргументов. Любой аргумент плох тем, что его можно опровергнуть. А вот с обычным хамством такой номер не пройдет. «Дрянь все твои достижения, и ты тоже дрянь» – с этим невозможно спорить. Ярлык можно навесить на любого. Ума для этого не требуется.

Британского медиума, рехнувшегося на почве общения с Джеком, в прессе называли Потрошителем и Кожаным Фартуком. Прозвища, придуманные теми, кто ничего не понимал в высоком искусстве расчленения добычи! Разумеется, Джек-Прыгун не относил их на свой счет. Он был солнце живой хирургии, дух кровавых жертвоприношений. Давным-давно ему приходилось опекать жрецов одного небольшого племени, но эти времена прошли.

А безработное божество – легкая мишень для насмешек.

Из горла Джека вырвался нечленораздельный вопль. Глаза у него сделались красными – верный признак накатившего гнева, с которым он уже не мог справиться. Это не только я заметил.

Круг заволновался.

Какой-то крылатый парень взмыл повыше и метнулся к лесу под защиту деревьев. Не думаю, что это могло ему чем-то помочь. От вышедшего из себя духа вообще трудно придумать надежную защиту.

Может быть, бункер. Не уверен, что это сгодится, но попробовать стоит.

Джек рванул, как живая бомба.

Его плоть вспучилась. Кожа лопнула, не сумев выдержать внутреннего давления. Когти наполовину втянулись в подушечки мощных лап. Обрывки его костюма разлетелись и осели на траве.

Джека переполняла злоба. Она выворачивала его наизнанку, вытягивая жилы. Я был почти уверен, что это чертовски больно. Наверняка я бы на его месте упал на землю и вопил, пока все не закончится, но мой противник оказался крепким орешком. Его новая шкура сочилась зеленоватой слизью, из пасти капала кровь вперемешку со слюной, а он все накручивал и накручивал круги по поляне. Рычал. Ненавидел все и вся. Вот только в этом состоянии у него не очень получалось соображать. Он не помнил, зачем он здесь и с кем дерется. Все, что ему оставалось, – это выпустить гнев и убить столько живых существ, сколько понадобится, чтобы накормить его.

А тут полно народу было.

Я попытался встать, навернулся снова и выругался. Нога пульсировала болью. Глупо сдохнуть в последний момент только потому, что не умеешь давить болевые рефлексы, но у меня всегда так. Я на самом деле плохо переношу боль, просто иногда без этого не обойтись.

Небо загрохотало так, словно собиралось прямо сейчас развалиться и упасть мне на голову. Может, и хорошо, что я все еще валялся. У меня в глазах темно стало и кровь из носа хлынула. Я запрокинул голову, молясь, чтобы Джек подольше не обращал на меня внимание.

Ненавижу, когда это происходит.

– Идиот!

Анна-Люсия рывком подняла меня на ноги, прижалась лицом к плечу и тут же, без паузы, двинула мне по морде. Некоторые уверены, что пощечина – это не так уж больно, но они просто с Люс не знакомы. На одно мгновение я даже забыл, как дышать.

А когда вспомнил, она уже стояла между мной и Джеком. Но хотя бы кровь больше не текла, и то хлеб. У нее свои методы лечения, как правило скорее эффективные, чем гуманные.

– Что ты тут делаешь? – спросил я.

– Задницу твою спасаю, – бросила она.

– Иди к черту! – Я попытался отстранить ее, как это делал Эшу, но фиг что у меня получилось. – Я сам ее спасу.

С тем же успехом я мог бы говорить с кирпичной стеной.

Круг заметно поредел. Где-то в задних рядах началась драка, и кто-то визжал, стараясь выбраться из толпы. Так у нас в метро было, когда на «Парке Культуры» рвануло. Шум, крики, народ ломится наружу, у некоторых шмотки порваны, у других кровь идет. Местные поспокойнее к опасности относятся, но умирать никому не хочется. А я им тут натуральный теракт устроил.

– Ты вывел Джека из себя! – прокричал Эшу. Он спокойно стоял в десяти шагах от меня и улыбался.

Ну да, виноват. А что мне оставалось делать? Послушно упасть ему в ноги и позволить меня убить? Не дождетесь!

– Он был джентльмен, – продолжил он, не понижая тона и не двигаясь с места. То ли чертовски храбрый, то ли у него была в запасе серьезная невидимая дубина для взбесившегося монстра. Я бы поставил на второе. – Никто не умел так держать себя в руках.

Серьезно? Ну значит, спасибо моему опыту общения с другими людьми. Хоть где-то пригодился. А то я уже, признаться, думал, что от него никакого толку.

– Уходи, – сквозь зубы процедила Анна-Люсия. – Аккуратно, не привлекая к себе внимания.

– Вот уж дудки! – возмутился я. – Это моя драка, а я не люблю делиться.

Я уже говорил, что я не герой? За последние пятнадцать минут ничего не изменилось. Только народ отсюда не просто так сваливать начал. Джек сейчас был – воплощение ярости. Тайфун. Он бы смел ее, как пушинку, и дальше помчался. Не скажу, чтобы я потом себе этого не простил…

Хотя, если честно, и правда не простил бы.

– Придурок! – сказала Анна-Люсия. Очень спокойно. Повернулась так, чтобы видеть одновременно меня и беснующегося монстра. – Какой же ты упрямый придурок! Нет уже никакой твоей драки. Ты вызвал Джека, но не смерть, которая живет внутри него. Никому из нас в голову бы не пришло будить ее здесь. Никто так не поступает, потому что она не уберется обратно, пока не возьмет свое. А это гораздо больше, чем один мертвец. Даже если это ты, Кир. Даже если это ты.

Ладно. И так понятно, что не я самый ценный парень в мире.

– И тем не менее ты все еще хочешь, чтобы я незаметно смылся отсюда? – спросил я.

– Придурок, – повторила она.

Она всегда начинала ругаться, если не знала, как возразить.

И в этот момент Джек решил, кого он хочет убить первым. Наверное, не стоило удивляться тому, что он выбрал меня. Может быть, что-то шевельнулось в его памяти, когда я ему опять на глаза попался. Он понесся вперед львиными длинными прыжками, лупцуя себя хвостом по бокам.

– Кретин человеческий! – буркнула Анна-Люсия. А потом крепко врезала мне по коленям – так, что я навернулся снова, и бросилась в сторону.

– Джек! – крикнула она, удирая в сторону леса. – Свинячий хвост! Так и знала, что ты побоишься задирать меня.

Не знаю, что уж у них там, в чаще, спрятано было, но туда многие предпочли перебраться.

На бегу монстр попытался затормозить и развернуться, чтобы погнаться за ней, но не вполне в этом преуспел. Он приложил меня задней лапой. Вскользь. Но мне хватило. От его пинка я отлетел, ободрав руки о землю, и впечатался лбом в камень. Спасибо, хоть нос не сломал, и то радость.

Анна-Люсия бежала. Не тратя время на хитрости и попытки кидаться из стороны в сторону. Просто бежала, как антилопа, спасающая свою жизнь. Короткое зеленое платье. Босые ноги. Длиннющие волосы, с которыми не то что бегать, ходить нормальному человеку было бы трудно. А за ней гнался Джек, здоровенный, мохнатый и красноглазый парень, одержимый манией убийства. Просто Красавица и Чудовище, особенно если со спины смотреть.

И уже сейчас можно было сказать, что она не успевала.

– Эй, Джек! – позвал я. – Ты пациента не перепутал сослепу?

Бесполезно.

Он даже не замедлил движений, как будто вообще меня не слышал. Гоняться за монстром – дурацкое занятие, но, будь у меня хотя бы скутер, я бы попробовал. А так только камень подобрал и швырнул как можно сильнее, целясь в голову Джеку. И даже почти попал. Но почти – не считается. Камень скользнул по спине, а это ему было как слону – дробина.

В этот момент за моей спиной раздался стук копыт.

Я обернулся.

Галлюцинация. Точно галлюцинация.

В паре шагов от меня остановилась лошадь, рыжая с черным хвостом. Верхом на лошади сидел Клинт Иствуд. В ковбойской шляпе, потрепанном коричневом пончо и черных джинсах. Этого парня трудно не узнать, даже если не очень-то любишь вестерны.

– Эй, парень, – сказал он. – А ты горазд неприятности находить, как я погляжу.

И бросил мне что-то, коротко блеснувшее на солнце. Я даже не старался это поймать. Просто руку выставил.

Кольт «Миротворец» – не лучшее оружие против монстра. Но гораздо лучше, чем ничего. Он лег мне в ладонь как влитой, хотя должен был пальцы отбить, упасть и выстрелить, ударившись о землю.

С ума сойти.

Мистер Иствуд усмехнулся и тронул двумя пальцами край шляпы.

– Есть два типа людей: у одних на шее веревка, а другие… – начал он. Дернулся, как дергается картинка в телевизоре. И пропал.

– Ее обрезают, – закончил я за него. Не то чтобы я был фанатом вестернов, но этот фильм смотрел. Его все смотрели.

А вот кольт все еще был у меня в руках.

Тяжелый.

Теплый.

Чертовски настоящий.

У Эшу лицо сделалось такое, словно он Будду увидел.

– Кто это был? – спросил он.

Я подумал, что он издевается. Никто не может знать о тех, кто пересекает границы миров, больше, чем Эшу. Мне с ним не тягаться.

– Мужик на лошади, – предельно честно ответил я.

А потом прицелился и выстрелил.

Бог создал людей разными, а полковник Кольт уравнял их шансы. Вряд ли, правда, он думал, что с монстрами это работает точно так же.

Джека подбросило вверх метров на пять.

Спасибо, я сам знаю, что этого быть не могло. Даже очень большие пули с мягким свинцовым наконечником не производят такого эффекта. Большая дырка, как правило, не сквозная. Кровотечение, болевой шок, рваные мыщцы и ломаные кости – это обычный результат хорошего попадания из «Миротворца». Это мощный старый револьвер, требующий крепкой руки и крепких нервов.

Но на базуку он все равно не похож.

Когда Джек упал, небо полыхнуло от края до края. Анна-Люсия бросилась на землю, а вот я не успел. Грохот, еще более сильный, чем все предыдущие раскаты, швырнул меня мордой в траву.

Когда я пришел в себя, передо мной, покачиваясь, стоял джентльмен в черном трико и плаще, который бился за его плечами, как обрывок живой тьмы. Неприятное узкое лицо с козлиной бородкой было прежним, вот только глаза заливала густая битумная чернота. Башка у него была разбита капитально, но это его почему-то совершенно не беспокоило. Может быть, он вообще боли не ощущал. Не знаю.

Анна-Люсия обнимала его ноги, прижавшись лицом к правому колену.

Я огляделся. «Родственнички» столпились неподалеку. То и дело кто-нибудь неприязненно и удивленно на меня косился, но даже рычать не пытался. И круга больше никакого не было.

– Ты пришел, – сказал Эшу, улыбаясь. – Это была хорошая драка.

«Ворон», – подумал я. И ничего не почувствовал по этому поводу: ни страха, ни ликования из-за того, что он не моим телом решил воспользоваться для воплощения. У меня все в крови было – лицо, руки и даже на штаны немного накапало. В груди покалывало, и пальцы на ногах сводило.

Ну да, это потому, что я не выспался.

– Ты убил его, – недоверчиво сказал Ворон. – Ты, человек, убил мое дитя.

– Как будто вы сами регулярно этого не делаете, – огрызнулся я.

– Ты слаб, – проговорил он. – Как ты смог убить его?

– Из пистолета, – вежливо ответил я. – С порохом. Свинцовой пулей.

Нельзя мне было ржать.

Никак нельзя.

Это очень, очень плохая идея – ржать в лицо самому крутому парню на раёне. Я прикусил губу. Серьезно, он бы точно понял меня неправильно, а потом не осталось бы времени объяснить, что у меня это нервное.

Я пришел в гости, но время оказалось неудачным: местные, каждый из которых был сильнее меня, готовились к большой охоте. Я не смог удрать домой, потому что все пути перекрыли. И мне пришлось драться, чтобы доказать, что я тут не самый слабый и не гожусь на роль жертвы. Но проблема-то заключалась в том, что я реально был самым слабым в этой компании. И поэтому я учинил локальный армагеддон, спровоцировав своего противника выйти из себя.

Он бы точно устроил здесь кровавое месиво, начав с Анны-Люсии.

Но тут – па-бам! – киношный чувак на лошади привез мне киношный пистолет, чтобы я застрелил монстра. И я сделал это.

Черт, да не бывает такого!

– Отдай мне свое оружие! – приказал Ворон.

Он давил меня взглядом. На самом деле было довольно трудно смотреть в его черные, без зрачков, глаза и делать вид, что это для тебя в порядке вещей. Но когда имеешь дело с теми, кто живет в Гемаланг Танах, никогда нельзя показывать, что тебе страшно. Лучше всего и правда не бояться, но у меня этот фокус вообще редко получался.

Ворон легко мог меня убить. Я знал это. Он тоже. Все, что мне оставалось, – делать вид, что это не так.

– С чего бы мне его отдавать? – спросил я.

– С того, что я так хочу? – предположил он.

Да уж, небогато у парня с фантазией.

– Видишь ли, дело в том, что я не местный, – сообщил я ему. – И слушаться тебя в общем-то не обязан.

Это его смутило, но ненадолго.

– Я могу тебя заставить, – сказал он.

– Уверен? – спросил я.

Мы почти минуту еще в гляделки играли. Ворон сверлил меня взглядом. Я спокойно стоял и ждал, когда ему надоест. И все молчали, словно происходило что-то очень необычное. Даже Анна-Люсия.

Он отвернулся первым. Не потому, что сдрейфил. Я думаю, что он вообще бояться не умел. Просто у таких, как он, всегда в запасе больше времени, чем у человека. Он знал, что однажды у него будет возможность меня прижать. И я тоже это знал. Другой вопрос, сколько я смогу от него бегать.

– В следующий раз, когда ты соберешься появиться здесь, я хочу знать об этом, – мрачно произнес Ворон. – Не желаю, чтобы ты разгуливал по моей земле без моего ведома.

Что сказать? Умею я понравиться.

– Обязательно позвоню предупредить, – пообещал я. – Ну я пошел?

На самом деле я не всегда такой наглый. Просто сейчас мне было чертовски страшно. Даже странно, что никто этого не заметил.

– Еще одно, на прощанье. – Ворон усмехнулся.

И коротко, без замаха, ударил меня в лицо. Довольно аккуратно, надо признать, но все равно больно, хотя только кожу на скуле содрал. Как будто метку поставил.

– А теперь убирайся, – бросил он.

И я убрался. Вылетел как пробка из бутылки. И «до свидания» не успел сказать. Впрочем, им моя вежливость все равно до одного места была.

Сыпал снег, и было совсем темно, даже фонари не горели.

Я лежал на бетоне. Мне было дико холодно, и я ничего не видел, открыв глаза в темноту после яркого света. Свечи были перевернуты и давно потухли, воск пятнами расплылся по карте, надорванной со стороны Мытищ. Справочник, фотография, подсвечники дурацкие – все валялось вперемешку. Небольшая мистическая груда мусора.

И морда была целой. Странно.

В паре «бытие – сознание» на самом деле доминирует последнее, что бы там ни говорили материалисты. После драки у меня должна была остаться уйма синяков, но там, где меня приложил Ворон, крови не было. Саднило. А следов не осталось.

Только голова трещала.

И еще одно – в правой руке я сжимал игрушечный пистолет. Красный, пластиковый, из самых дешевых. Смертельное оружие, ничего не скажешь. В нем не было ничего необычного. Стандартное китайское барахло.

Но убейте меня, если я понимал, откуда он здесь взялся.

Вообще-то я сам умею протаскивать образы вещей в Гемаланг Танах. Это одна из базовых вещей, которым учится любой сновидец. Не такая сложная штука, гораздо проще, чем впервые осознать, что спишь. Но вот чтобы обратно что-нибудь вытащить – об этом я не слышал.

Среди экстрасенсов нет Дональдов Трампов.

Я собрал все и свалил в воду, не разбираясь. Только пистолет в карман сунул. На груди – там, где меня располосовал падальщик, красовались алые полосы. Словно кто-то вытянул меня плеткой о семи хвостах. Завтра точно синяк вылезет. О чем я действительно жалел, так это о том, что не догадался прихватить с собой обезболивающее.

Троллейбусы еще ходили.

Я забился на одинарное сиденье, поднял воротник и сделал вид, что сплю. Мне зверски хотелось жрать, но как это провернуть, не взаимодействуя с другими людьми, я не представлял. Дома в холодильнике оставался кусок сыра, и еще где-то полбутылки коньяка было припрятано. Не совсем то, что требуется человеку, только что удравшему от злобного некроманта и орды недружелюбных духов с духовым королем во главе.

У всех бывают неудачные дни. Но как-то раньше не случалось, что за одну неделю мне пришлось вывернуться наизнанку на обычной зачистке, побывать в шкуре покойника, сцепиться с могущественным колдуном и твердо пообещать зайти в гости к древней вампирше. О, чуть не забыл – еще подраться с мелким, но очень кровожадным божеством. К тому же теперь я и близко не представлял, что сказать Марине.

Отличное Рождество.

Просто отличное.

В «Макдоналдсе» у метро свет не горел, но окошко продажи еды на вынос работало. Я иногда захожу сюда, даже если перед этим меня никто не пытался убить. А сейчас в принципе других вариантов не было. Это единственное место, где можно набрать горячих бутербродных котлет, которые не пахнут мясом. Стерильная стандартная еда. Главное – заказывать без кетчупа.

Единственное, что меня серьезно раздражает в Маке, – это дизайн. Зубастая коробка, которую они всегда изображают на своих рекламных плакатах, меня пугает. Мне не нравится думать, что упаковка моей дешевой высококалорийной жратвы способна вцепиться мне в руку.

Самое приятное во всем этом было то, что мне не нужно было ни перед кем изображать крутого парня. Меня трясло так, что зубы стучали, но дежурный кассир из ночной смены меня все равно в упор не видел. И шмотки мои, кое-как отчищенные, его не интересовали. Я для него был ходячим заказом, по которому нужно было закрыть чек, принять деньги и собрать жратву по списку.

Пирожок вишневый желаете?

Попить колу желаете?

Спасибо, что без сдачи.

Ага. И вам спасибо, что не пялитесь на меня, пытаясь понять, что я такое. Я сегодня и сам в этом не слишком уверен был.

Мне никак не удавалось перестать думать про Люс. Про то, как она удирает от чудовища, пытаясь спасти мою гребаную жизнь. Не то чтобы я был против. Всегда приятно узнать, что кто-то очень не хочет, чтобы ты умер. Вот только я понять не мог, зачем ей-то все это нужно.

И меня это, если честно, здорово напрягало.

Я забрал свои бумажные пакеты. Из них пахло горячим сыром и картошкой. Спокойный, уютный, домашний запах. На самом деле это плохой признак, если еда из дешевой забегаловки наводит вас на мысли о доме. Но с этим я как-нибудь потом разберусь.

Вот поем – и сразу начну. Если не засну, конечно.

Я ввалился в квартиру, уселся на кухне возле окна и принялся жрать чизбургеры, запивая холодным, очень сладким чаем. Заварка была из пакетиков и довольно старая, но еще годилась. Все равно я вкуса сейчас почти не чувствовал.

Оно и к лучшему.

С первого взгляда смерть многим кажется страшной.

Однажды человек, отвечавший за благополучие своей семьи, водивший машину и делавший карьеру, осознает, что он ничего не решает. Что его дети, его жена, его машина, дача с недостроенной баней и работа ничего не значат. Его мигрень и утренняя чашка кофе, его неспешный воскресный секс и прогулки с собакой по усыпанному листьями осеннему скверу – все это в прошлом и больше никогда не повторится.

Fin. The End. История кончилась, и все события, все места действий и все герои остались внутри нее. Не прочитана только страничка с оглавлением и выходными данными на обороте, но – согласитесь – это не самое увлекательное в мире чтение.

В отличие от историй, человек никогда не заканчивается. Это противоречило бы всему, что мне известно о мироустройстве. Но есть вещи, которые он никогда не берет с собой, отбывая из жизни. Собственно, те самые вещи, которые составляли эту самую жизнь. Безусловно, он может возиться с ними дальше, хотя это и сопряжено с определенными трудностями, но – зачем? В этом нет ни смысла, ни пользы, ни удовольствия. Не говорите мне, что вы никогда не встречались с этим чувством.

Только вот почти всякий человек свято уверен – если ему будет неинтересно, что там с его тачкой, как живут его дети и кого поставили вместо него проверять балансы, то это, наверное, будет уже не он, а черт знает что.

Когда-то давно у меня была квартира возле станции метро «Киевская», старая «ауди», страховка на нее, синяя куртка из болоньи и жена. Теперь у меня нет ничего из вышеперечисленного и я сам мало похож на того парня, которым был тогда. Если бы у меня была возможность вернуть все, как было, я бы ею не воспользовался.

Фактически это и есть смерть.

Поверьте мне, в мире существуют куда более страшные вещи.

Я стоял у автомата, принимающего пустые жестяные банки и выдающего взамен десятикопеечные монетки. Он не работал. То есть банку в него засунуть, конечно, можно было, но деньги внутри давно закончились. Я жевал буррито, запивая его кока-колой. Почему-то в последнее время мне постоянно хотелось жрать, но сейчас дело было не только в этом. Пока буррито не закончился, у меня была причина никуда не идти. В пяти минутах ходьбы от метро, в маленьком тихом переулке стоял дом, где сегодня меня ждали. Деловая встреча, в которой не было ничего особенного. Кроме клиентов. Вампиры умеют настоять на своем.

На мне была мотоциклетная куртка за шестьсот баксов. Из кордуры, которую даже ножом не очень-то пробьешь, не говоря уж о когтях или зубах. Прострелить можно, но монстры редко носят с собой пистолеты. Я не люблю брендовое барахло. Мне в общем-то плевать, что там написано на подкладке и в каком сезоне вот эту конкретную шмотку впервые показали публике.

Но это действительно была отличная куртка.

У нее только один недостаток был – кобура внутрь никак не влезала. Я два часа на это потратил, а потом плюнул и запихал пистолет в карман. Нормальные люди так оружие не носят, но у меня вариантов особо не было. Будем надеяться, что вытаскивать его на скорость мне не придется. Нагрудный карман оттопыривала пара «святых гранат» – тонкостенные пузырьки со святой водой, на крайний случай. Это действует только на недавно обращенных вампиров, но иногда даже такая ерунда вполне может выиграть тебе пару секунд.

Пригодится, если придется удирать.

Люди всегда стараются одеться получше, когда собираются в гости. Правда, обычно они не делают это с расчетом на то, что в гостях их могут попытаться убить. Посланец Рамоны Сангре пообещал мне безопасность, но что он будет делать, если она внезапно передумает?

Я знаю кое-кого, кто с утра утверждал, что будет питаться одними салатиками, чтобы сбросить пару кило, а ночью обнаруживал себя возле холодильника с котлетой в зубах. С немертвыми такое частенько происходит. Только последствия другие.

Настроение у меня было – хуже некуда. Самое подходящее состояние, чтобы разговаривать с древним вампиром, но совсем не то, в котором я вышел из дома, впервые за несколько дней выспавшись.

Какой-то добрый человек решил мне помочь.

В метро у меня сперли мобильник.

Снаружи этот дом не выглядел чем-то особенным.

Обычный старый особняк. Штукатурка на нем слегка облупилась, и водосточная труба треснула на уровне моего колена, но в целом все смотрелось вполне прилично. С ремонтом, во всяком случае, вполне можно было еще подождать. На улице уже почти стемнело; по голым веткам деревьев растекалось сияющее серебро новогодних гирлянд. Ни снега, ни ветра. Одно высокое черное небо над головой. И мелкие звезды россыпью.

Если бы я был поумнее, постарался бы держаться подальше от этого места. Вместо этого я вздохнул, пожал плечами и открыл дверь, за которой пряталось чудовище.

И не надо говорить мне, что я дурак.

Во-первых, сам знаю, а во-вторых, вы бы то же самое сделали на моем месте. Рано или поздно кому угодно надоест жить с топором, подвешенным над головой. Может быть, я смогу убить этого дракона раньше, чем он убьет меня.

Был такой шанс, во всяком случае.

Мартынов поднялся с дивана мне навстречу – тем гибким, хищным движением, которые так любят новообращенные вампиры.

– Пришел все-таки, – сказал он, ухмыльнувшись. – Послушный мальчик.

– А ты тут швейцаром подрабатываешь? – поинтересовался я. – Хорошо хоть платят?

Я не собирался его злить. Просто когда общаешься с начинающим кровососом, иногда нужно напоминать ему, кто тут самый страшный монстр, если это действительно ты. Мне всегда неуютно становится в присутствии вампиров, но Мартынов был исключением. Слишком глупый. Слишком медленный. И слишком трусливый.

Выдержки у него не было никакой. Он оскалился, зашипел и кинулся на меня.

Я уклонился, и он впечатался в дверь. Скорости ему хватало, а вот реакции – не очень. Неудача разозлила его еще больше.

Вот тут мне пистолет и пригодился. Я вполне мог засветить ему в лоб пузырьком со святой водой, но мне не хотелось его убивать. С этого плохо начинать деловую встречу, если рассчитываешь обойтись без драки. Считается, что оружие нужно вытаскивать только тогда, когда без этого не обойтись. Показал пистолет – стреляй. Но так уж вышло, что я нередко попадаю в ситуации, когда добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом.

– Тронешь меня – и я выстрелю, – сказал я. – Руки за голову, и к стене. Медленно.

Ладно, это были не очень добрые слова, согласен.

– Думаешь, что убьешь меня этим? – усмехнулся он.

– Что ты, нет, конечно, – ответил я. – Но проделаю в тебе вот такую дырку. Это довольно больно. А пока ты будешь приходить в себя, добавлю еще штук пять, для гарантии.