Текст книги "Калинов мост"

Потом нехотя сел, как ему было удобно, стряхнув второго, повисшего на шее. Сзади, видимо, снова дернулись, потому как старший сделал успокаивающий жест куда-то за спину.

На старшего гридня Бычич посмотрел с пренебрежением, даже не как на равного.

– И вообще, с тобой говорить не стану. Князя зови, с ним поговорим.

– Какого князя? – От неожиданности полковник присел.

– У вас их здесь что – много, что ли? – не понял Бычич.

Полковник смягчил голос и подошел к богатырю, посмотрел почти ласково.

– Слушай, зачем придуриваешься? Мы ж тебя не под статью подводим. Просто поговорить надо. Понять надо, что там на мосту было. Оттуда ж, кроме вас, никто не вернулся. Тебя как звать?

– Бычич, – хмуро отозвался тот.

– Дурью маешься? – взорвался полковник. – Зачем?

Но богатырь был предельно серьезен. Милиционер окинул богатыря профессиональным взглядом. Что-то было в этом странном мужике не от мира сего. Читалось это и в том, как сидел, и в том, как смотрел. И в одежде, и в жестах. Тронулся мужик, решил для себя полковник. Бесполезно с ним говорить. Ничего он сейчас не скажет. Может, врачи докопаются.

– Саша, – позвал полковник.

– Да, Сергей Витальич, – откликнулись сзади.

– Звони в Алексеевскую, – непонятно заговорил полковник. – Это их клиент. Пусть присылают неотложку, только предупреди, чтоб врач был с успокоительным и санитары покрепче. Если разойдется, сам понимаешь.

Бычич обернулся на хлопнувшую за спиной дверь, повернулся к гридню.

– Куда он?

– Все в порядке, – по-отечески мягко улыбнулся полковник. – Сейчас он обо всем договорится, и поедем к князю.

Мент был настолько зол, что рожа покраснела. Он сердито мерил комнату шагами перед носом у пристегнутого наручником к стулу Кота. Того действительно везли в другой машине и привезли в конечном итоге в соседний кабинет. Только с допрашивающим повезло ему меньше.

– Последний раз спрашиваю, – резко повернулся мент. – Имя, фамилия? Как и при каких обстоятельствах оказался в аномальной зоне?

– Информация о том, что происходило в аномальной зоне, касается только меня и президента. Я буду говорить только с ним, – ровным тоном в который уже раз повторил Кот заранее заготовленную фразу.

Мент навис, как грозовая туча. Только чересчур уж эта туча была багровой. Оборотень и глазом не моргнул.

– Ты кем себя возомнил, герой? – рыкнул он. – Ты меня не зли, а говори чего спрашивают. А не то я тебе такое небо в алмазах устрою, что мало не покажется.

– И что сделаешь? Бить меня станешь? – усмехнулся Кот. – А как же следы побоев? Я ведь могу и в суд подать.

– Человек, задержанный без документов, в суд подаст. Ага, – с не менее едкой ухмылкой отозвался мент. – А потом, следы только лохи оставляют. Профессионалы без них обходятся. Будешь говорить?

– Информация о том, что происходило в аномальной зоне, касается только меня и президента. Я буду говорить только с ним, – автоматически повторил Кот.

Лицо мента приобрело садистское выражение. Он дернулся в сторону перегородки, гаркнул:

– Гражданский кодекс дайте.

К Коту вернулся с книжицей и все той же ухмылкой.

– Сейчас я тебя этой книжкой, – сообщил бархатным голосом, – буду бить по голове. Не сильно, следов не останется, но долго и методично. Через некоторое время после этого каждое прикосновение к твоей башке будет отдаваться букетом незабываемых ощущений. Хочешь прочувствовать? Или начнешь говорить?

– А чего ж не уголовным? – хмыкнул Кот.

– Уголовным я тебе мозги вышибу. С тебя, задохлик, и гражданского хватит.

– Вышибай мозги. Информация о том, что происходило в аномальной зоне, – устало повторил оборотень, – касается только меня и президента. Я буду говорить только с ним. Хочешь, бей, только кончай голову морочить.

* * *

В квартиру, что снимали последние годы, возвращаться не стала. Нечего там делать. Разве что пожар тушить, да его и быть не должно. Макет вспыхнул, должно быть, холодно, горел мгновенно. И странностей никаких. Только паленое пятно на полу круглое, ну мало ли. Кто станет соотносить пятно на полу в Тушино и разруху на Крымском валу? Кому вообще придет в голову такая аналогия? Сейчас мыслят мелко.

Ключ воровато шкрябнул в замке, затем еще раз и еще. Дверь была не своя и поддавалась с трудом. Внутри оказалось уютно, как бывает в доме молодоженов, любящих друг друга и мир вокруг себя и старающихся сделать этот мир лучше.

Она оглядела прихожую, не разуваясь двинулась в комнату. Благо, куда идти, знала по прошлым визитам. Светлая просторная комната, чистый ворсистый ковер с хитрым узором, светлый простой диван. Все здесь было как-то светло и просто. Все было на месте.

Старуха быстро прошлепала в угол, где устроилась детская кроватка.

Мальчик все еще спал, сладко посапывая. Иногда хмурился. Старуха застыла над кроваткой, на ребенка смотрела с нежностью, которой никогда за ней никто особенно не замечал.

– Бедолага ты, бедолага, – вздохнула она, – нет у тебя больше папки с мамкой. Сгинули, болезные.

Она наклонилась над кроваткой и взяла малыша на руки, тот тихонько запищал, но не проснулся.

– Иди сюда, дите человеческое. Будет тебя баба воспитывать. Берегись, сделаю из тебя человека неравнодушного. Готов?

Малыш не ответил, только сопел на руках. Что ему снилось? Старуха не стала об этом ломать голову. Делать здесь ей больше было нечего.

С ребенком на руках она вышла из квартиры, прихлопнув дверь. Лифт приехал быстро и почти бесшумно, словно заранее подкрался к этажу и ждал только, когда кнопку нажмут. Вниз проследовала без помех. Быстро, совсем не по-стариковски прошмыгнула через двор и села в машину.

Такси охотно приняло бабку с ребенком в свое чрево. Машина быстро набрала ход, проскочила по узкой пустой улочке и влилась в поток большого шоссе. Проследить дальнейшее направление ее движения оказалось затруднительным. Да и кому охота глазеть на повседневную будничную жизнь?

Кот сидел перед президентом. Кроме них, в комнате находились лишь президентские бодигарды, глава МЧС и милицейский полковник. Полковнику Кота сдали еще в отделении. Был он задумчив, хмур и неразговорчив. Словно бы сил на разговоры уже не осталось. Главный спасатель представил мента как Сергея Витальевича.

Чины слушали молча. История, которую оборотень подводил к концу, казалась настолько невероятной, что президент хмурился, а охранники временами открыто хмыкали, не в силах сдержать недоверия.

– …И открылось мне вот что, – закончил Кот. – Самый главный враг Руси живет не в ином мире, а в самом ее существе. Темный мир существует только за счет наших дел. Делаем что-то темное здесь, сил у тьмы прибавляется и там. И чем больше грязи творим, тем быстрее и сильнее прорыв идет. А грязь эта – она не просто так, а из нутра человеческого. Так что нет у нас более страшного врага, кроме себя самих.

Кот замолк. Президент тоже не спешил с выводами. Во всяком случае, не торопился их озвучивать. Оборотень почесал затылок, поморщился. Обещанная первым ментом «гамма ощущений» и впрямь была не из приятных.

– М-да, – протянул президент. – А что же второй выживший?

– Князя требовал, – подал голос полковник. – Сейчас в Алексеевской больнице на обследовании.

– М-да, – повторил президент.

Кот встрепенулся. От волнения заговорил резко, перестав следить за словами.

– Ты что ж это, князь, не веришь мне? – В глазах появилось что-то мрачное, сердитое. – Вот оттого все ваши несчастья. Веры в вас нет. Совести нет. Чести не осталось. Потому и гадите, а темная сторона от того питается да растет. Да на вас гадит. Причем поровну. Чем больше вы туда, тем больше она на вас.

– На нас, – нахмурился президент. – А ты вроде ни при чем? Не человек?

– Не человек, – рыкнул оборотень. – Зверь я. Ну, хорошо, раз нужны тебе доказательства – будут. Только скажи своим бобикам, чтоб стрельбы не открывали.

Президент кивнул.

Оборотень встал, коротко разбежался и кинулся на пол. Причем головой об пол. Охранники подпрыгнули. Рука одного метнулась к поясу. На месте, где только что стоял человек, нервно подергивал хвостом огромный черный кот.

– Не стрелять, – успел остановить движение глава государства.

Кот прошелся из стороны в сторону. Ситуация явно не доставляла ему удовольствия, потом резко скакнул в сторону и, кувыркнувшись, поднялся в человеческом облике. Люди ошарашенно смотрели на голого мужика, что, стараясь прикрыть срам, поспешно одевался в разбросанные по полу вещи.

– Теперь поверил?

Президент хмуро кивнул. Оборотень дошнуровал ботинки и поднялся.

– Ну вот и славно. Я все, что хотел сказать, сказал. Теперь ваше время думать да действовать. Только помните, чем больше темного делаете и думаете, тем сильнее враг. Ну, княже, я пошел.

Кот по старинке отвесил земной поклон и вышел. Хлопнула дверь, обрывая звук удаляющихся шагов. Пятеро мужчин остались в полной тишине. Одни думали о работе, другой о том, что за ситуацией с мостом забыл на три дня обо всех прочих ситуациях. Третий просто хотел спать. Лишь президент на миг задумался о сказанном, но тут же переключился на сказавшего. Опасен больно. Один из охранников уловил мысль.

– И чего с ним делать? Отпустить? Уйдет ведь.

– Может, в лабораторию сдать на опыты? – поддержал второй.

Президент резко хлопнул по столу рукой.

– На опыты опасно. Отпускать страшно. Знаете, что делать? – Он обвел телохранителей серьезным взглядом. – Вот и действуйте. Только тихо.

Два крепких мужика в дорогих костюмах быстро и неслышно метнулись к двери. По пути выхватывая пистолеты. Полковник проводил их взглядом, потом медленно повернулся к главе государства.

– А вам не страшно, господин президент?

– За кого? – не понял тот.

– За…

Договорить Сергей Витальевич не успел. Далеко внизу загремели выстрелы.

Вместо эпилога

Россия. Где-то в глубинке. Сентябрь 2037 года

Домик затерялся в глубине леса. Ближайшая деревушка была километрах в пятнадцати, и старуху это вполне устраивало. Подальше от города, подальше от свихнувшейся цивилизации. Она твердо решила, что сын Милонега и Лады должен вырасти человеком неравнодушным. Они бы и сами иначе не воспитали.

Кроме того, надо и себе смену воспитать. Яги мрут как мухи, новых ходоков до мира мертвых нет. Потому мальчишку вывезла подальше и учила всему сама. И науке, насколько в современной науке смыслила, и грамоте. А заодно учила и тому, чему не научат ни в одной школе, передавала утерянные да позабытые человеками знания.

Светик, как ласково называла Святослава, учился охотно, перенимал быстро, и старуха не могла нарадоваться на ученика. Сейчас внучок-ученичок гулял по лесу, собирая травки и коренья. Из тех, что по осени в сбор годны.

За мальчишку ведунья не переживала. В лесу с детства, знает окрестности, как себя. А опасности опять же никакой. Тихо здесь. Кроме ежей и белок, особо никто не беспокоит. Потому, когда паренек вбежал в избу взволнованным, удивилась.

– Чего такой растрепанный? – спросила старуха. – Случилось что?

– Бабушка, там тебя дядька какой-то спрашивает. – Глаза Святослава горели задорно.

– Меня? – насторожилась бабка. – А что за дядька? Где он? Что передавал?

Парнишка сел к столу.

– У забора стоит, ждет. А передать просил привет с Крымского моста.

В груди сжалось болезненно, затрепетало. Милонегов сын, для которого эти слова ничего не значили, на подскочившую старуху посмотрел с удивлением.

Бабка же в мгновение ока оказалась у дверей. На секунду замерла. Кто из них? И тут же стало страшно от того, что не знает, кого больше хотела бы сейчас увидеть. Всех, наверное, но за дверью-то только один. Кто?

Взяв себя в руки, старуха решительно толкнула дверь.