Текст книги "Энергия души"

Глава десятая
Восстание черных кораблей

Черный корабль скользил в холодной пустоте пространства. Созданный миллионы лет назад неведомой расой, он все еще прекрасно функционировал. Не требовал ни дозаправки, ни ремонта. Его системы управления были до такой степени просты, что, казалось, с ними управится даже ребенок. Ходили слухи, что где-то на Древе Жизни созревают миры, обитатели которых настолько разумны, что с младенчества обладают способностями управлять этими межзвездными странниками, но к этим плодам, выращенным заботливыми руками Хранителя, у экипажа черного корабля пока не было доступа. Им и корабль-то этот достался случайно. Впрочем, черные корабли всегда достаются случайно.

Существует легенда, что Хранитель Древа, выращивая миры, позаботился и о том, чтобы вырастить средства перемещения между ними. Это дело он поручил первым разумным существам, которые населяли Древо в незапамятные времена. И будто бы те справились с поставленной задачей, но переусердствовали, наделив свои творения способностью мыслить. Осознав себя мыслящими индивидами, черные корабли восстали против своих создателей и разлетелись по Вселенной. И теперь они бесцельно скитаются в беспредельном пространстве, покуда не найдется кто-нибудь, кто укротит их. Капитан черного корабля был одним из таких укротителей.

Он хорошо помнил, как это произошло. Команда ловцов засела на одном из мертвых странствующих миров, из тех, что уже оторвались от Древа, но все еще не были подобраны мегавеликанами. Затея была крайне опасной. Если они не сумеют обнаружить черный корабль до появления мегавеликана, то им суждено оказаться в мешке из темной материи, откуда уже не вырваться. Да и само пребывание на поверхности мира-плода, от которого осталась лишь ссохшаяся косточка планетарной коры, приятным не назовешь. Ловцы голодали, мерзли, злились друг на друга. Будущий капитан черного корабля вынужден был взять командование в свои руки.

Конечно, тот, кто был вожаком до него, не собирался добровольно расставаться с властью. Пришлось драться. Драться так, как это умеют только корневики. Сплетаясь и расплетаясь. Стелясь по камням. Меняя на ходу облик. Превращаясь то в птицу, то в зверя. Кончилось тем, что противник будущего капитана запросил пощады и согласился считать его своим главарем. Утвердившись в этом звании, новый главарь каждому из подчиненных нашел дело. Одних он направил на поиски пропитания, других – на постройку временного убежища от холода. Будущий капитан сумел навести в своей банде порядок, но хорошо понимал, что, если черный корабль не обнаружится в ближайшее время, дисциплина в отряде ловцов снова даст трещину.

Ему повезло. Одному из странствующих кораблей чем-то глянулась блуждающая планета, и он решил прикорнуть на ее камнях. Его обнаружили корневики, которых главарь отправил искать жратву. Новость воодушевила ловцов. Будущий капитан принял решение штурмовать найденыша, но не сразу, а с оглядкой. Корневики окружили черный корабль. Его громадная, похожая на исполинский орех туша покоилась в межгорной котловине. Ни сам главарь, ни его подчиненные не знали, будет ли найденыш защищаться или ему все равно, кто поднимется к нему на борт. А если и будет, какие у него имеются для этого средства. Оставался только один способ выяснить это. Во всех мирах и во все времена этот способ называется разведкой боем.

Главарь взял трех добровольцев, и они поползли между камнями, извиваясь, словно черви. Черный корабль становился все ближе, заслонив собой все обозримое пространство. Никакой реакции с его стороны на приближение неизвестных не последовало. Тогда корневики подобрались к нему еще ближе. Теперь он заслонил даже небо. Его корпус выглядел смятым, как бумажный шарик, но это не было результатом катастрофы. Такой и была броня черного корабля. К сожалению для разведчиков, это был не единственный его способ защиты от воздействия извне. Едва первый из них коснулся корпуса, как из-под складок выплеснулась серебристая жидкость, которая мгновенно застыла в виде множества сверкающих нитей, что оплели двух из четырех разведчиков, разрезав их на сотни кусков.

Уцелевшим пришлось срочно ретироваться. Будущий капитан понял: «в лоб» черный корабль не взять. К нему нужен подход. Он не стал делиться своими мыслями с другими корневиками. Более того, он сказал, что больше не станет рисковать их жизнями и сам займется поиском способа проникновения внутрь него. Подчиненные охотно доверили своему вожаку эту миссию. А ему только того и надо было. Главарь долго бродил вокруг корабля, бросая в него камни. Когда они ударялись о его корпус, найденыш каждый раз реагировал одинаково. Выплеск серебристой жидкости – и осколки рассеченных булыжников усеивают все вокруг.

Теперь главарь понимал характер активной брони межзвездного странника. Она была лишь реакцией на непосредственное соприкосновение с корпусом. Вероятнее всего, существовала и дистанционная защита, но та, видимо, срабатывала, когда к кораблю приближалось какое-нибудь массивное тело, например метеор. Осталось теперь обнаружить входной шлюз, если он вообще был предусмотрен. Ведь, согласно легенде, черные корабли никогда не имели экипажей. Определил вожак корневиков и так называемые слепые зоны – те части корпуса, где активной брони не было. Если и существовал входной шлюз, то он мог находиться только в одной из этих зон.

Набросав схему слепых зон и участков активной брони, будущий капитан каждому из подчиненных объяснил его задачу. Самых глупых из них он расставил вокруг найденыша таким образом, чтобы они отвлекали его внимание, в случае если черный корабль обшаривает окрестности своими средствами наблюдения. Если странник и врежет по ним чем-нибудь – дураков не жалко. Когда ловцы рассредоточились, главарь дал команду на штурм. Массированная атака не осталась не замеченной черным кораблем. Несколько ослепительных лучей врезалось в камни, мгновенно испарив их. Досталось и атакующим, но главная цель была достигнута.

Основная группа прорвалась к слепым зонам. Они находились в торце орехоподобного корпуса черного корабля. Вожак внимательно осмотрел нижнюю часть заостренной в этом месте обшивки и обнаружил вмятину. Она-то и привлекла его внимание. Будущий капитан сразу определил, что вмятина похожа на отпечаток кисти верхней конечности мыслящего существа. Кисть эта была трехпалой, что вожака ловцов вовсе не смутило. Он был корневик, а следовательно, в совершенстве управлял молекулярной структурой своего организма. Сейчас у него было пять пальцев на руке, а через несколько мгновений стало три.

Приложив трансформированную кисть к отпечатку, будущий капитан не слишком-то удивился, когда часть корабельного корпуса бесшумно втянулась внутрь, образовав щель – достаточно широкую, чтобы в нее могли проскользнуть гибкие, как черви, корневики. По знаку вожака вся банда забралась внутрь. Теперь черный корабль оказался полностью в их власти, потому что изнутри он был совершенно беззащитен. Лишь строгий приказ главаря удержал корневиков от бесчинств, иначе бы они распотрошили корабельное нутро, как битую птицу. Пришлось будущему капитану объяснить своим подельникам, что теперь в их руках не добыча, а дом и оружие. Пожалуй, самое могущественное оружие во Вселенной.

Бандиты угомонились и принялись обустраиваться в своем новом доме. Оказалось, что внутри черного корабля было предусмотрено все, что необходимо для комфортной жизни разумных существ любого происхождения. Он умел приноравливаться к физиологии и психике своего экипажа. Главарь, который стал теперь капитаном, воспользовался этим, чтобы подчинить себе звездного странника. Покуда его экипаж обшаривал отсеки в поисках камбуза, жилых кают и сантехнических устройств, капитан изучал возможность овладеть управлением и навигацией. Он выяснил, что источником энергии черного корабля служил реактор, способный использовать в качестве топлива любое вещество, даже метеоритную пыль и межзвездный газ.

Он и каменистую почву планеты под собой соскреб до базальтового основания, подзарядившись на несколько месяцев непрерывного хода. Едва капитан коснулся большой дуги управления, что располагалась в лобовой части корпуса, как накопленная энергия стала поступать в силовые жилы корабля. Засияли арочные светильники в отсеках, из щелевидных отдушин подуло теплом и свежим воздухом. Воронки влагопреобразователей начали насыщать водой запасные емкости. Похожие на пчелиные соты ячейки пищевого синтеза наполнились съедобной смолой. Мрачный, похожий на сухую косточку гигант на глазах превращался в уютное жилище, способное странствовать между звезд.

Черному кораблю достаточно было задать направление, а уж он сам находил дорогу в беспредельном пространстве. Это было идеальное транспортное средство, которое когда-либо создавали мыслящие существа. Он умел летать, находить цель, достигать ее и уничтожать любые препятствия на своем пути. Единственная трудность в овладении поразительными возможностями черного корабля заключалась в том, чтобы добиться его расположения. Ну так с этим у капитана проблем как раз не было. Если бы корневики не умели втираться в доверие к кому угодно, они бы не выжили. И уж тем более не смогли бы выполнять свое главное предназначение.

Капитан сумел очаровать черный корабль, и тот стал послушен, как хороший конь. Убедившись, что другие корневики уже обустроились, капитан наскоро привел себя в порядок и набил брюхо. Ему не терпелось отправиться в полет, покуда мертвая планета не оказалась на пути мегавеликана. Поднявшись в лобовой отсек, капитан торжественно вложил ладони в трехпалые вмятины, которые и внутри корабля служили для управления его биомеханизмами и узлами. Перед ним возникло объемное изображение этой части Вселенной. Лететь можно было куда угодно, но покуда капитан ограничился лишь отрывом от омертвелого плода Древа Жизни и выходом в близлежащее пространство.

Цель обозначилась после долгих недель дрейфа в пустоте. Одна из звезд, великое множество которых сияло перед главной дугой управления, вдруг начала равномерно мигать. Это был сигнал, ради которого корневики долго странствовали по захваченным ими энергетическим каналам, прежде чем оказались на блуждающей планете, где и обнаружили черный корабль. Мигающая звездочка означала, что кто-то включил гравимаяк на одной из планет, вблизи энергоканала, еще не подконтрольного корневикам. Поиском таких планет занимались корневики-одиночки, которые умели обходить фильтры зла в цивилизованных мирах и пользовались средствами передвижения, недоступными их подельникам.

Таким корневиком-одиночкой был Осгут. На его счету числилось уже несколько захваченных в разных мирах-плодах энергоканалов. Проник он и на планету древолюдов. Мир этот был далек от цивилизации, и подобраться к каналу самостоятельно Осгут не мог, но зато ловко воспользовался любознательностью юного древолюда, который, сам того не подозревая, вызвал к родному миру черный корабль, битком набитый межзвездными пиратами, которыми, по сути, и были рядовые оборотни-корневики. Хранитель канала, ракообразный гимантиец, не винил в этом своего ученика, которого колдун использовал втемную, он лишь приготовился к битве. А исход ее был отнюдь не предрешен.

– Сейчас здесь станет жарко, – сказал великан Симуру. – Так что тебе лучше спрятаться. Корневики никого не щадят.

– Где же я спрячусь? – пробурчал юный древолюд.

– Самое безопасное место здесь – энергоканал, – откликнулся гимантиец.

Он провел двумя парами правых клешней, и часть стены дупла словно разъело едкой жидкостью. Ослепительное сияние проникло через образовавшееся отверстие. Великан поманил Симура, тот робко подошел к лазу и заглянул в него. Его глаза уже немного привыкли к яркому свету, и он сумел различить нечто вроде сверкающего столба, сотканного из разноцветных нитей, натянутых туго, словно струны диковинного музыкального инструмента. Струны эти и впрямь звучали – ровный гул наполнил дупло великана. Юный древолюд догадался, что эти сияющие нити и есть потоки энергии, связывающие миры. Это в них он хотел броситься, когда готовился удрать. А теперь ему было страшно приблизиться к ним.

– Я вижу, ты готовился к побегу, – проницательно заметил хозяин дупла. – Что ж, это правильно. Забирай все, что заготовил. И если мне не удастся отбить нападение, тебе останется только прыгнуть.

Симур вынужден был покориться. Понимал, что не в его силах драться с оборотнями, если они такие, как Осгут, а гимантийцу он будет только помехой. За мешком сходил сам великан, зашвырнул его в лаз и бесцеремонно затолкал туда юного древолюда. Отверстие мгновенно заросло. Ошеломленный такой стремительностью событий, Симур долго сидел, прислонившись к стене. Кроме гула энергетического канала, он ничего не слышал. А когда случайно посмотрел на стену, понял, что та прозрачна. Вернее, она то становилась прозрачной, то вновь тускнела, но временами сквозь нее можно было различить и то, что творилось за пределами Отвесного мира, и то, что происходило внутри дупла.

Этот эффект односторонней прозрачности вызывала энергия, которая струилась в стволе канала. Она дестабилизировала атомарную решетку вещества, делая непроницаемое проницаемым. Правда, Симуру было теперь не до физических эффектов. В промельках прозрачности он увидел черную точку, которая рывками приближалась к дереву великана. Вернее, точка-то двигалась плавно, но так как иногда стена снова становилась непроглядной, то возникал еще один физический эффект, названный в одном отдаленном мире стробоскопическим. Благодаря ему юный древолюд не успел увидеть, когда точка выросла и вплотную приблизилась к вентиляционной шахте, что вела в дупло великана.

Не видел он и того, как посыпались из нее пираты-корневики. Сколько из них было захвачено гелеобразным фильтром зла, а сколько сумело вырваться, Симур тоже так никогда и не узнал. В стробоскопических вспышках прозрачности он лишь различал смутные длинные тени, кружившие возле гимантийца, который отбивался от них изо всех сил. Юному древолюду стало стыдно за то, что он оставил своего учителя в беде. Ведь в мешке, приготовленном для побега, есть трехфазный дезинтегратор малого радиуса действия! Уж из него-то он мог запросто уложить с десяток этих тварей. Симур развязал горловину своего заплечного мешка, вынул дезинтегратор и замер в недоумении. Как он через стену-то проникнет?!

Так и стоял юный древолюд с бесполезным оружием наперевес, беспомощно наблюдая фрагменты эпической битвы, что разворачивалась в дупле великана. Корневики теснили гимантийца вверх по ступеням, к дуплу второго яруса, где хранились диковины. Великан сбрасывал их в дожделодец с фильтром зла посередине, рассекал клешневидными конечностями, размазывал по стенам, но корневиков было слишком много. Неумолимо перли они вверх, и гимантиец вынужден был отступать. Вдруг в этой схватке произошел перелом. К сожалению, не в пользу хранителя энергоканала. Несколько корневиков обошли его сверху и бросились ему на голову и плечи. Гимантиец пошатнулся, попытался сбросить с себя пронырливых тварей, но оступился и рухнул вниз.

С колотящимся сердцем ждал Симур, что учитель вернется на лестницу, чтобы защитить свои сокровища, но тщетно. Вместо великана на ступенях опять показались пираты-корневики. Теперь они никуда не спешили. Ползли, извиваясь, словно черви, и будто бы обнюхивали стену. Внезапная вспышка озарения потрясла юного древолюда сильнее, чем вероятная гибель гимантийца. Корневики искали доступ к каналу! Едва он подумал об этом, как прямо перед ним образовался тот самый лаз, в который великан, казалось, вечность назад зашвырнул своего нерадивого ученика. В промоину сунулся один из пиратов. Гибкий, как червь, он оперся ладонями в края лаза и сунул туда уродливую остроухую голову.

Гнев захлестнул Симура удушливой волной. Не раздумывая, он нажал на гашетку дезинтегратора. Из раструба излучателя вырвался узкий красный луч и пронзил незваного гостя насквозь, словно раскаленная спица. Корневик пропал за краем лаза. Следом сунулся второй. Юный древолюд снова нажал на гашетку. С тем же результатом. Третий нападающий не рискнул повторить попытку подельников. Что делать дальше, Симур не знал. Страха не было, он готов был продолжить схватку, даже если ему тоже придется сложить голову. Другое дело, сумеет ли он защитить энергетический канал? Успеет ли перебить всех пиратов до того, как кончится заряд батареи?

– Эй, Симур! – вдруг раздался знакомый голос. – Брось палить!

– И не подумаю, – буркнул тот. – Только суньтесь!

– Это же я, Осгут! Не узнал? Неужто ты и меня, своего учителя, спалишь?

– Моего учителя вы убили.

– Кого?! Этого нелюда?

– А ты кто? Разве не нелюд?!

– Прежде всего я твой учитель, Симур. Я открыл тебе глаза на твой трухлявый Город. Я помог тебе осуществить твою мечту. В конце концов, это ведь я дал тебе крылья! А что тебе дал твой гимантиец? Мертвую премудрость, от которой нет никакого толку.

– Из-за тебя я лишился родного дома, – отпарировал юный древолюд. – Потерял мать, друга. Все! Твои крылья меня едва не угробили. Да и не это главное. Мой учитель… мой настоящий учитель рассказал мне о таких, как ты. Вы зло! Вы губите миры!

– Ох ты, почка проклюнулась, – издевательски восхитился Осгут. – О зле стала рассуждать, о мирах. Да что ты об этом знаешь?

– Очень мало. И, наверное, большего не узнаю, но ни тебя, ни твоих дружков не пропущу сюда.

– Ну давай-давай, – поощрил его колдун. – Посмотрим, как долго ты продержишься. Без воды, без жрачки. Мы подождем. Мы умеем ждать.

И наступила тишина. Юный древолюд понимал, что Осгут прав, долго ему здесь не продержаться. А если он попытается совершить вылазку, то еще неизвестно, сколько корневиков успеет уложить, прежде чем они, воспользовавшись каким-нибудь подлым трюком, его обойдут и укокошат. Симур понял, что оказался в тупике. В котором уж по счету? Ладно, оказался так оказался. И будет в этом тупике сидеть и палить во всякого, кто сюда сунется. Покуда заряды не кончатся или покуда он сам не помрет от жажды. Юный древолюд перехватил дезинтегратор поудобнее и принялся ждать. Ждать пришлось недолго. Он недооценил коварство корневиков, которые, в отличие от древолюда, не стали сидеть без дела.

– Симур! – снова окликнул его знакомый голос, но уже другой.

– Мать! – опешил он. – Как ты здесь оказалась?

– Ты сбежал из Города, – вновь заговорила она. – Бросил меня. Эти твари… брюхорылы… Они развалили Город. Многие погибли. А меня подобрали эти добрые… Они сказали, что помогут мне найти тебя. А ты стреляешь в них.

Симур почувствовал, как из ослабевших рук его выпадает грозное оружие. Мать. Корневики вполне могли привезти ее сюда, как раз для этого случая. И теперь они мучают ее, заставляя говорить то, что им требуется.

И если он не уступит, они пойдут на штурм, заслоняясь его бедной матерью, как щитом. Что теперь? Бросить оружие и пропустить их к энергоканалу? Ну захватят они еще один энергетический поток, что от этого изменится? Этих потоков должно быть бесчисленное множество, столько же, сколько плодов на Древе Жизни. Юный древолюд уже хотел было сдаться, но какая-то смутная мысль остановила его. Мать… Она не могла знать таких слов, как «брюхорылы», «стрелять». Да и вообще она была немногословна, а здесь целую речь произнесла.

– У тебя ничего не вышло, оборотень! – крикнул он. – Нет здесь моей матери. Здесь никого нет, кроме вас, проклятые корневики. И я не стану из-за вас подыхать. Я буду жить назло вам, и не здесь, так в другом мире остановлю вас!

Он сунул дезинтегратор в заплечный мешок, который тут же надел на спину, и с разбегу нырнул в сплетение ослепительных струн.

Часть вторая
«Люди кремния»

Глава первая
От стеклянного дворца до вокзала снов

В Полиглобе никогда не спят. Когда над кварталами Восточного Дистрикта восходит солнце, Западный погружается в ночную тьму. Даже над Северным и Южным морями не гаснут огни. Сияющие нити мостов соединяют цепочки островов с материком. Самоходные суда, озаренные, словно праздничные дерева, плывут из ночи в день и обратно. Тем же путем следуют многочисленные поезда, громыхающие по туго натянутой паутине железных эстакад. Среди облаков движутся исполинские туши аэрожаблей, отражая гофрированным металлом обшивки лучи восходящего светила или звезд. Мировой город всегда в движении. И всегда требует света – бесчисленные жилы светопроводов связывают частные дома и общественные здания, парки и вокзалы, зарядные подстанции локомотивов и причальные мачты, портовые доки и театры, цирки и библиотеки, гимназиумы и госпитали, лаборатории и фабрики. В этих жилах текут соки Древа Жизни – великая светоносная мощь множества миров.

Последнее является строжайшей государственной тайной. Настолько строжайшей, что даже господа члены Правительствующего Сената давно забыли о том, откуда в Полиглобе берется свет. Тем более до этого нет ни малейшего дела обывателю. Покуда сияют в домах лампионы, в печах поспевают пироги и жаркое, а холодильные шкафы сохраняют молоко и масло свежими, в оранжереях созревают фрукты и овощи, подсвечиваются витрины лавок и мостики многоуровневых пешеходных переходов, скользят узорчатые кабинки элеваторов, бормочут и подмигивают живыми картинками лакированные ящички телефоров, жители мирового города беспечно полагают свою жизнь счастливой и смело смотрят в будущее. А будущее не за горами. Сенатом объявлено, что с каждым годом ширится сеть светопроводов, а значит, быт будет становиться проще и комфортнее.

Мало кто из многомиллионного населения Полиглоба задумывается, благодаря кому все это работает, кто неусыпно следит, чтобы подача света не прекращалась ни на минуту. А между тем городские светоцентрали обслуживает целая армия световиков-смотрителей. В любую погоду, днем и ночью, под дождем, снегопадом или палящим зноем можно видеть на улицах мужчину, бредущего с большой сумкой на плече. Одет он в брезентовый костюм, перетянутый широким кожаным поясом, к которому крепится прочная стальная цепочка с крючком-карабином на свободном конце, на голове мужчины плоская, ребристая по краям фибровая каска из прессованного картона, а в сумке – великое разнообразие инструментов. Световик внимательно осматривает городские коммуникации на предмет обнаружения повреждений и утечек, для большинства горожан малозаметных.

Световиком-смотрителем трудился и тридцатидвухлетний Густав Эйлер. Он был высоким, крепким, светловолосым и голубоглазым мужчиной. В его ведении находилась часть городских коммуникаций – на дистанции от Стеклянного Дворца до Вокзала Снов. Каждую свою смену проходил он не менее десяти миль в обе стороны, то спускаясь в подземные ярусы исполинского города, то поднимаясь на верхние эстакады транспортной сети. Если обнаруженное им повреждение было значительным, вызывал ремонтную бригаду, если не слишком – справлялся сам. Вообще-то Густав любил работать самостоятельно. Особенно на верхних ярусах. Пристегнувшись страховочной цепью за железную проушину или поперечину балки, он на несколько мгновений окидывал взглядом открывающийся с высоты вид на город.

От горизонта до горизонта простирались стеклянные купола крыш, ажурное переплетение эстакад, шпили причальных мачт с серебристыми тушами аэрожаблей. Заходящее солнце дробилось на множество кровавых осколков в стеклянных плоскостях, а там, куда лучи его уже не достигали, потихоньку накапливалась ночная темнота. Густав знал, что ей недолго царствовать: всякий, кого посетила темнота, подходил к задвижке, что перекрывала поток света в лампионах, и сдвигал ее. Свет – могучая сила – не только озарял и обогревал жилища, он оживлял бездушные механизмы, заставляя их работать на благо людей. Откуда берется свет, Густав не знал. Да и не его ума было дело. Светотехнические справочники содержали обильные сведения о способах доставки света потребителю, рекомендации по ремонту светопроводов и различного сопутствующего оборудования и другие данные, но ни словом не упоминали об источнике этой силы.

Зато Густаву Эйлеру, как и его товарищам по работе, хорошо было известно, что светопроводы Полиглоба вот уже который год пожирает кремниевая чума. Поначалу световики-смотрители не обращали внимания на странные наросты, что появлялись в местах утечек, до тех пор, пока им не стало ясно, что любое повреждение светопровода в считаные дни обрастает гроздьями тончайших кремниевых пластин, которые замыкают всю сеть на себя и перекачивают свет в неизвестном направлении. Разумеется, смотрители в первую очередь обратили на это внимание своего начальства – механиков-десятников. Начальство, как водится, отмахнулось, велев тщательнее следить за чистотой городских коммуникаций. И конечно же, десятники не сочли нужным сообщить об этом господам инженерам. Таким образом, кремниевая чума осталась вне внимания властей.

Первое время обслуживающие светоцентрали смотрители боролись с напастью как могли, действуя на свой страх и риск, но вскоре столкнулись с сопротивлением неких таинственных негодяев, которые не стеснялись в средствах, защищая узловые точки распространения кремниевой чумы. Этих негодяев рабочие прозвали «людьми кремния» и в большинстве своем перестали сопротивляться распространению заразы, подтачивающей городские коммуникации. Если где-то прекращалась подача света, они просто прокладывали новые светопроводы, не рискуя чинить старые. Однако не всех световиков-смотрителей устраивало такое положение дел. Самые отважные из них решили бороться. Так возникло антикремниевое подполье, участники которого находили узлы кремниевой чумы и уничтожали их с помощью специальной смеси плавиковой и азотной кислот.

Сложнее было сражаться с «людьми кремния», или, иначе, кремневиками. Они были стремительны и безжалостны. Световикам-подпольщикам пришлось вооружаться. Густав Эйлер возглавлял боевую группу своей дистанции. Группа делилась на три тройки. Тройки охраняли чистильщиков. А обнаружением узлов кремниевой чумы занимались разведчики. От разведчика требовались не только отвага, но и способность быстро передвигаться и оставаться незаметным для противника. Взрослые световики для этого дела не годились. Они были слишком неповоротливы в своей экипировке, да еще с тяжелыми сумками, ибо дело подпольной борьбы было неотделимо от основной работы: город нуждался в свете. И тогда на помощь отцам пришли их сыновья. Отцы этому не обрадовались и даже пытались запретить своим сорванцам заниматься этим нелегким и опасным делом, но мальчишки и не спрашивая их вели разведку самостоятельно. Взрослым подпольщикам ничего не осталось, как принять их в свои ряды.

Густаву Эйлеру пришлось хуже других. У него сыновей не было. У него была дочь – двенадцатилетняя Келли. Впрочем, о том, что Келли девчонка, при ней лишний раз упоминать не стоило. Можно и по сопатке получить. Худощавая, с развитой мускулатурой и крепкими кулаками, она с трех лет занималась борьбой и участвовала в уличных драках. Как отец ни скрывал дома, чем он занимается помимо основной работы, Келли пронюхала. Ее воображение поразила картина страшной катастрофы, угрожающей всему миру: если кремниевая чума поразит все светопроводы, зарядные и распределительные подстанции, Полиглоб погрузится во тьму. Остановятся машины. Остынут печи. Смолкнут и погаснут окошечки телефоров. Сражаться с этой заразой куда интереснее, чем протирать подол унылого коричневого платья с белым кружевным воротничком в женском гимназиуме.

Правда, Келли занятий не пропускала и училась на одни шестерки. Она понимала, что не сможет всю жизнь оставаться разведчицей, и очень хотела, когда вырастет, стать госпожой инженером, которая не станет игнорировать сообщения световиков-смотрителей о кремниевой чуме и придумает радикальный способ борьбы с нею. А еще Келли хотела разрабатывать новые устройства, где применялась бы сила света, возможности которого отнюдь не исчерпаны. Бедовой девчонке мерещились даже какие-то необыкновенные корабли, с помощью световых лучей перемещающиеся между звездами. Правда, господин учитель физики в гимназиуме высмеял эти мечты. Объяснив, что аэрожабли, наполненные светильным газом, никогда не смогут воспарить выше атмосферической оболочки планеты, а иного способа воздушных путешествий природа не предусмотрела. Келли не стала спорить с этим скучным стариком, но и не поверила ему.

Своими мечтами и переживаниями она охотно делилась с отцом. Густав сочувствовал ей, но опровергнуть слова господина учителя не мог – образования не хватало. Все, что он мог сделать для дочери, – это откладывать деньги на ее дальнейшее обучение в Акадеуме. Его супруга Флора была полностью солидарна с этим, но, к своему счастью, не знала, чем Келли занимается в свободное время, иначе категорически запретила бы эти рискованные вылазки, да и мужу бы нагорело. Свои отлучки дочь супругов Эйлер объясняла тем, что у ее подружек по гимназиуму то и дело появляются новые функеры и девчонки зовут Келли поиграть в них. Мадам Эйлер верила в эти россказни, пусть и не разделяла увлечения дочери этими дорогостоящими игрушками. На самом деле Келли Эйлер была одной из очень немногих гимназисток, которые избежали этой пагубной страсти, хотя и не осуждала своих подружек.

Ведь, помимо учебы, у них были только куклы, конфеты, платья, альбомчики с плохими стишками, записочки, шушуканье по углам, а теперь вот еще и функеры. Ради спокойствия матери Келли делала вид, что и впрямь разделяет охватившую не одних лишь детей, но и многих взрослых жителей Полиглоба страсть к коллекционированию этих забавных механических игрушек, которые с недавнего времени наводнили мировой город. Одни из них могли приносить пользу, например отсчитывать время или предсказывать погоду, другие – и таких было большинство – развлекали своих обладателей самыми изощренными способами. Никого не смущало то обстоятельство, что источник происхождения этих вещичек оставался неизвестен. Конечно, обыватели покупали функеры в лавках вместе с другими безделками, призванными скрасить досуг скучающего горожанина и его семейства, но откуда они попадали в эти самые лавки, не знал никто.

Куда ни глянь, всюду встретишь какого-нибудь господина, который не в силах оторвать взгляда от «нюрозы» – металлического шарика, поворотом ключа раскрывающегося, как бутон цветка, внутри которого под нехитрую мелодию танцует крохотная обнаженная женщина. А иная дама забывает даже о болтовне по телефору, до того увлекается игрою с «миррором», на все лады расхваливающим красоту и свежесть лица своей владелицы. Учащихся обоего пола страшно забавлял «кубик-глобик». Одна из граней его была прозрачной, и было видно, что внутри него переливается прозрачная жидкость. В зависимости от угла наклона жидкость начинала обретать тот или иной цвет. Гимназисты верили в его предсказательную силу, считая, что, если жидкость в кубике станет зеленой, его обладатель получит завтра как минимум четверку, а если красной – не миновать тройки, а то и двойки.