Текст книги "Полководцы Петра Великого"

То есть речь шла о том, чтобы очистить от шведов Ботническое побережье между Умео и Васой. Завладев восточными берегами Ботики, Россия могла без особых усилий перенести войну на собственно территорию Швеции, то есть на западное побережье залива и даже на окрестности столичного Стокгольма. Там уже хорошо понимали значимость продолжения боевых действий на земле Финляндии, но оказать серьезную поддержку генералу Армфельду не могли из-за отсутствия воинских сил и пополнений.

Предприняв наступление в начале февраля, когда дороги были еще в снегах, на город Васу, 19 февраля 1714 года князь М.М. Голицын дал сражение 12—14-тысячному (называется и меньшая цифра, 8 тысяч) корпусу генерала Армфельда у деревни Лапполо. Основу корпуса составляли шведские войска, многочисленным было местное финское ополчение. Поскольку Северная война близилась к закату, европейских наемников в армии Швеции становилось все меньше и меньше. Они стоили во все времена дорого, а казна королевства уже многие годы пустовала.

Михаил Михайлович в том деле имел под своим командованием 5588 человек пехоты и 2907 человек кавалерии. С таким числом людей он выступил в поход к Васе. Естественно, что какое-то число людей и лошадей было уже утрачено. Иначе говоря, силы сразившихся противников не были равными (или, по другим данным, были почти равными, но опять же с некоторым преимуществом шведов).

Генерала Армфельда не испугало приближение русских к Васе, поскольку он получил сведения о их примерной численности. К тому же королевский военачальник имел строжайший приказ из Стокгольма держаться в Финляндии сверх своих возможностей. Позицию у деревни Лапполо шведские войска заняли заранее, еще 16 февраля, и сумели ее укрепить полевыми фортификациями. Подступы к позиции были хорошо разведаны.

Армфельд, имевший под своим командованием сильный числом людей корпус, решил дать сражение на позиции, сильной от природы. Позиция была обустроена (шведы имели на то два дня) на равнине между двумя лесными опушками на обоих берегах замерзшей реки Кюро. В центре позиции находилась деревня Лапполо, превращенная в полевое укрепление. Шведский командующий держал в ней свою штаб-квартиру.

Шведские войска заранее были построены в две боевые линии. Позади второй линии располагался резерв, состоявший из финского ополчения. Шведы в этой позиции ожидали подхода русских войск три дня, зная, что им не миновать деревни Лапполо, стоявшей на перекрестке дорог.

Узнав расположение главных сил корпуса Армфельда, генерал-поручик князь М.М. Голицын принял решение, прикрывшись кавалерией с фронта, основными силами своей пехоты совершить обходной маневр и нанести удар по левому флангу и тылу шведов. В ночь на 19 февраля русские войска под прикрытием темноты пошли в обход вражеской позиции и сумели выйти ей во фланг.

Обнаружив далеко не сразу обходное движение русских, шведы успели перестроить свой боевой порядок в две развернутые линии фронтом на север. Пехота стала в центре, кавалерия на флангах. Генерал Армфельд умело поменял позиционое построение корпуса и опять был готов начать сражение на выгодной для него позиции. Можно сказать, что шведы горели желанием вступить в бой, чего было нельзя сказать о финских ополченцах.

В сражении у Лапполо князь М.М. Голицын блеснул своим несомненным полководческим дарованием. Он построил свои войска не по канонам линейного боевого порядка, давно принятым в европейских армиях. Пехота была выстроена им в две линии развернутых батальонов, позади нее опять же в две линии стояла кавалерия. Артиллерия расположилась на флангах. Такое построение войск на поле битвы создавало большую глубину боевого порядка. Сосредоточение всей артиллерии на флангах обеспечивало их от возможности охвата с учетом того, что противник имел видимое превосходство в числе людей.

Но это было еще не все. Голицын приготовил своему сопернику Армфельду военную хитрость. Он одновременно и скрытно (на первое время) направил три драгунских полка в обход по левому берегу озера Кюро. Лесистая местность «скрадывала» движение русской кавалерии. Конные солдаты умело действовали и в пешем строю, будучи к тому же хорошими стрелками.

Князь М.М. Голицын уже в начале сражения тактически переиграл своего соперника. Когда русские только начали атаку, шведы явно поторопились с контратакой: дав ружейный залп, они бросились в штыки. Ими лично руководил генерал Армфельд. Видя это, Голицын остановил свои идущие вперед батальоны пехоты, приказав встретить неприятеля залповым ружейным огнем. Этот неудачный маневр на поле боя принес шведам большой урон в людях, и их лихая контратака захлебнулась. Они расстроенными рядами отступили к деревне Лапполо, в свои полевые укрепления.

Теперь контратаковали русские. Шведы дважды отбивали их атакующую пехоту. Но когда королевская кавалерия обратилась в бегство, оголив фланги занимаемой позиции, князь Голицын спешил четыре драгунских полка, которые дружно ударили по деревне Лапполо с неприкрытого тыла. Успех этой атаки конных солдат петровской армии превзошел все ожидании. В ходе 3-часового боя шведов, сражавшихся храбро, ожидал разгром. Остатки корпуса разрозненно бежали от Лапполо в северном направлении; их по дороге преследовали русские драгуны. Преследование велось до тех пор, пока уставшие за день лошади не потеряли ход.

Поражение королевского корпуса генерала Армфельда, в рядах которого было много финнов, оказалось полным. Окруженный со всех сторон неприятель оставил на поле брани 5133 человека убитыми. О раненых сведений нет. 534 человека попало в плен. Трофеями победителей стали 20 знамен, 7 пушек и 1 (или 4) гаубица, личное оружие побежденных и большая часть их обоза.

Потери победителей оказались в соизмерении очень малы. Они исчислялись в 421 человека убитыми и 1047 человек ранеными.

В донесении об одержанной победе генерал-адмиралу Ф.М. Апраксину, как старшему на театре войны в Финляндии и ее прибрежных водах, генерал-поручик князь М.М. Голицын писал 28 февраля:

«Такого скорого и тяжелого огня на мою особу никогда не бывало. Но милостию Божиею и Его Царского Величества счастием над неприятелем учинена виктория…

И, надеюсь, армия их (шведов. – А.Ш.) во всеконечное разорение пришла».

Действительно, неприятельские войска в Финляндии, после понесенного у Лапполо разгрома оказались деморализованными. Это дало возможность русскому командующему на суше нанести удары в сторону Нюкарлеби и Якобстада. После новых успехов Голицын отвел свои полки к Ништадту, Тавастгусу и Або, опустошив часть финской территории.

На севере Финляндии генерал Армфельд не без труда собрал остатки своего корпуса. Подкреплений из Стокгольма не ожидалось. Большая часть финского ополчения после сражения у Лапполо разошлась по домам. Но было ясно, что впереди еще будет не один год боевых действий.

За полный разгром шведского корпуса генерала Армфельда у деревни Лапполо князь Михаил Михайлович Голицын был пожалован государем Петром I в долгожданный чин генерал-аншефа. Царь просил узнать, где находятся остальные шведские войска, «не можно ли их далее отбоярить?»

…В конце Северной войны Шведское королевство получило ряд чувствительных ударов на балтийских водах. Новоиспеченный генерал-аншеф на этот раз оказался героем морских баталий. 27 июля 1714 года он отличился в морском сражении у мыса Гангут. Королевский флот под флагом вице-адмирала Г. Ватранга из 28 вымпелов (16 линейных кораблей, 8 галер, 2 бригантин, 2 галиота с 832 орудиями) имел приказ не пропустить русский гребной флот из Финского залива.

Неприятельская эскадра заняла позицию у мыса Гангут, который среди прибрежных шхер далеко выдавался в море. Русский гребной флот (99 скампавей, 15 тысяч человек десанта) под флагом генерал-адмирала Ф.М. Апраксина мог пройти в Балтику из Финского залива, только миновав этот мыс. В дальнейшем ему предстояло действовать совместно с армейскими войсками генерал-аншефа князя М.М. Голицына.

С прибытием к Гангуту царя Петра I русский гребной флот почти без потерь прорвался мимо мыса Гангут в западные прибрежные воды Финляндии. Участие князя М.М. Голицына выразилось в том, что он командовал арьергардом гребного флота с десантом на борту и довольно удачно. Его арьергард прорывался мимо мыся Гангут последним, под гром пушечной пальбы с кораблей шведской эскадры.

В довершение всего у Гангутского мыса в заливе Рилакс-фьорд была разгромлена и пленена эскадра (отряд) контр-адмирала Н. Эреншильда, состоявшая из фрегата, шести галер и двух шхерботов. Вице-адмирал Ватранг, узнав о ее поражении, ушел от Гангута к Аландским островам.

В итоге боевых действий на суше и на море в 1714 году почти вся территория Финляндии (за исключением ее малонаселенной северо-восточной части) оказалась под контролем России. Но до ее полной победы в Северной войне было еще далеко: Стокгольм на мир не соглашался.

…В последующие годы генерал-аншеф князь М.М. Голицын вместе с генерал-адмиралом Ф.М. Апраксиным руководил действиями отрядов гребного флота против прибрежной территории собственно Швеции. «Диверсии», носившие сперва разведывательный характер, постепенно расширились до высадки значительных по силе десантов с моря, большей частью через мелководный, со множеством скалистых островов и подводных опасностей Ботнический залив (Ботику).

Десантные операции против побережья Швеции начинались с малого. В 1715 году генерал-аншеф князь М.М. Голицын с Аланд посылал небольшие отряды быстроходных скампавей, чтобы добыть «языков», в том числе знающих шведские шхеры лоцманов. Занимался он организацией десантов и в последующие года своего начальствования над русскими армейскими отрядами на земле Финляндии.

Так, в 1719 году была проведена одна из таких крупных операций с высадкой десанта у города Евле, недалеко от столичного Стокгольма. Десантный отряд численностью в 2400 человек под командой наемника-ирландца генерал-майора П.П. Ласси (командовал Гренадерским полком под Полтавой) беспрепятственно произвел высадку на берег и начал «опустошать» округу. Находившиеся у Евле шведские войска сочли за благо с русскими в серьезный бой не вступать, и те потерь в людях почти не понесли. Местные жители при появлении русских у берегов всегда бежали прочь.

Тот же генерал-майор П.П. Ласси в мае 1721 года, под самый конец Северной войны, руководил еще более крупной десантной операцией. Его сводный отряд «в 5000 человек на 30 галерах и на 30 лодках островных» совершенно «разорил» два города Швеции – старый и новый Питео с их военными заводами.

Много сил у командующего сухопутными войсками князя М.М. Голицына уходило на наведение порядка в занятой Финляндии, где местное население подвергалось насильственным действиям (реквизициям продовольствия и фуража) со стороны русских и шведских войск и финских партизан-кивкикесов. Следует заметить, что жители Финляндии отдавали должное усилиям генерал-аншефа М.М. Голицына по успокоению юга завоеванной страны.

Свидетельств тому много, в том числе и то, что в Финляндии восстанавливалась хозяйственная жизнь и продолжали действовать законы этой страны. Финны, узнавшие петровского генерала поближе, немало удивлялись его качествам человека и полководца, к тому же еще и наделенного большими правами на завоеванной территории. Так, «Абоский Мнемозин» писал о русском генерале следующее:

«Князь Голицын приобрел славу великодушием и справедливостью, наказывая все бесчинства своих войск, которые за то называли его финским Богом. Он сохранил финнам религию их и законы и старался все устроить к лучшему».

Голицыну приходилось заботиться о постоянной готовности армейских войск, стоявших на территории Финляндии, к действиям: война еще шла. В начале кампании 1720 года генерал-аншеф по царскому указу провел смотр войскам, которые находились под его командованием. Часть из них составляла десантные отряды гребной флотилии.

…В годовщину Гангутского сражения, ровно через шесть лет, 27 июля 1720 года в Северной войне произошло последнее значительное столкновение воюющих сторон – морская битва у острова Гренгам в Аландском архипелаге. Здесь встретились шведская эскадра под флагом вице-адмирала К. Шёблата и русская гребная флотилия под командованием генерал-аншефа князя М.М. Голицына, сыгравшего в том ярком событии роль победного флотоводца. Дело обстояло так.

По петровскому повелению 12 июня русские флоты поменяли свое местоположение. Корабельная эскадра отошла от острова Котлин и приступила к крейсированию между мысом Гангут и Рогервиком. Гребной флот под командованием генерал-аншефа князя М.М. Голицына переместился из гавани острова Лемланд на Аландах на финские берега Финского залива. Царь решил держать галерный флот с десантом в одном месте для удобства управления им.

После ухода русского галерного флота от острова Лемланд там появились пришедшие на разведку шведские галеры. Петр I получил донесение, что три галеры неприятеля захватили в Аландском архипелаге одну из семи русских островных лодок, севших на мель среди островов. Было ясно, что шведский флот пришел в наступательное движение.

Несмотря на то что из экипажа той островной лодки никто не пострадал и не попал в плен, царь выразил недовольство потерей гребного судна. Он приказал князю М.М. Голицыну провести разведку и очистить Аландские острова от шведов.

24 июля русская флотилия в составе 61 скампавеи и 29 островных лодок под командованием князя М.М. Голицына с 10 941 человек десанта на борту вышла в море и направилась к Або. Она намеревалось быстро достичь Аландских островов. О том, что в их водах уже находится шведский корабельный флот, тревожных известий не поступало.

На Аландах недалеко от острова Лемланд уже находились две шведские эскадры. Одна под командованием вице-адмирала К. Шёблада (Шёблата) состояла из 1 линейного корабля (флагмана), 2 фрегатов, 2 галер, галиота и 2 шхерботов. Другая эскадра, под командованием К. Вахмейстера, насчитывала в своем составе 3 линейных корабля, 12 фрегатов, 8 галер, 2 бригантины, 3 шхербота, галиот, шняву и брандер.

26 июля голицынская гребная флотилия, войдя в воды Аландского архипелага, подошла к проливу близ Лемланда и у острова Фрисберг обнаружила перед собой эскадру Шёблада. Разведку сил шведов проводил авангардный отряд (9 скампавей и 15 островных лодок) полковника Стрекалова. Он был отправлен вперед «для тщательного осмотра расположения неприятельских судов».

Сильный ветер и большие волны помешали ее атаковать, как то сразу решил генерал-аншеф князь Голицын. Русская флотилия, «стеснившись», встала на якорь у берегов в затишье, выжидая удобного момента для атаки. Но ветер весь день и ночь не стихал, дул с прежней силой. На сторожевых судах никто не спал, напряженно вглядываясь в глубь пролива, по которому прокатывались волна за волной.

Шведы тоже вовремя заметили приближение противника. «Неприятельская галера, стоявшая на карауле» у одного из островов (Ризаеран) в проливе, «зделала сигнал шестью пушечными выстрелами» и «ретировалась к своей эскадре». Вице-адмирал Шёбалд приказал поднять тревогу. Он уже знал, что у русских парусников нет, а только малые гребные суда: это придало ему известную смелость начать бой среди островов Аланда.

На следующий день (27 июля) поутру состоялся консилиум командиров гребной флотилии, на котором было принято решение: отойти к более удобной якорной стоянке у острова Гренгам и, «когда погода будет тихая, а оные суда далече не отступят, чтоб абордировать». Речи о том, чтобы с неприятелем разойтись миром, не шло: только атака, как ветер стихнет, а волны улягутся.

События того дня развивались быстро. Как только первые русские скампавеи стали выходить из-под прикрытия острова Рёдшер с плеса Гренгама по направлению к проливу между островами Брёнде и Флисё, эскадра вице-адмирала Шёблада снялась с якоря и, подняв все паруса, устремилась в погоню за голицынской гребной флотилией. Она это делала с явным намерением навязать ей бой, имея полное превосходство в пушках крупного калибра и дальности их стрельбы.

Эскадра Шёблада за ночь в ожидании морского сражения заметно усилилась за счет части кораблей эскадры Вахмейстера. Теперь в ее составе значились не восемь, а четырнадцать вымпелов: 1 линейный корабль, 4 фрегата, 3 галеры, шнява, галиот, бригантина и 3 шхербота. На водах пролива Фёгле-Фьорда Аландского архипелага эта корабельная армада, пришедшая в движение, выглядела внушительно.

Русские скампавеи втянулись в пролив между островами, изобилующий мелями и рифами. Четыре шведских фрегата, шедших первыми, попав в узкое место пролива, с трудом лавировали и управлялись. Князь М.М. Голицын, уже опытный предводитель гребных флотилий, искусно заманил все четыре вражеских фрегата на мелководье Ламеландского пролива, где они лишились свободы маневра. Другие корабли эскадры Шёблада, в том числе его флагманский линейный корабль, оказались зрителями того, как их фрегаты под парусами теряли ход.

Уловив ситуацию, Голицын условным сигналом приказал скампавеям, держа строй, остановиться, развернуться и атаковать неприятеля. Получив боевой приказ, русские скампавеи, легкие на ходу и маневренные, устремились на шведские фрегаты, несмотря на жестокий огонь из 104 корабельных орудий, который обрушился на них.

Вице-адмирал Шёблад, который шел на линейном корабле сразу за фрегатами, видя начало атаки, дал сигнал своим фрегатам построиться в боевой порядок – развернуться бортами к быстро приближающимся скампавеям русских, чтобы встретить их разящими залпами бортовой артиллерии.

Крупные и глубоко сидящие корабли шведов с большим радиусом циркуляции оказались в узком проливе беспомощными. Фрегаты «Венкерн» и «Шторфеникс» («Штор Феникс»), разворачиваясь, сели на мель и были окружены русскими скампавеями. Завязался упорный абордажный бой. Стреляли из ружей, летели ручные гранаты, в упор стреляли пушки. Ни высокие борта фрегатов, ни абордажные сетки не остановили порыв атакующих. Шведские корабли попали в плен.

Два других фрегата, «Кискин» и «Данскери», пытались на всех парусах вырваться из западни, но им помешал маневр флагманского линейного корабля командующего эскадрой вице-адмирала Шёблада. Увидев решительную атаку русской гребной флотилии во всем ее множестве, не обращая внимания на отчаянное сопротивление команд фрегатов, севших на мель. Шёблад пытался сделать фордевинд (поворот по ветру) и, поймав в паруса направление ветра, уйти в открытое море. Иначе говоря, умело спастись бегством, бросив вверенную ему эскадру на произвол судьбы.

Шёблад, надо отдать ему должное, оказался опытным моряком. Инерция хода, ограниченное время для переноса парусов до нужного угла неминуемо закончились бы пленением флагманского корабля. Вице-адмирал приказал бросить якорь, не опуская парусов. Его корабль совершил поворот на месте, поймав ветер в паруса. Приказав обрубить якорный канат, Шёблад повел огромный парусник из пролива в открытое море.

Этот маневр флагманского линейного корабля перекрыл путь фрегатам «Кискин» и «Данскери»: им пришлось уменьшить ход, чтобы не врезаться во флагмана. Это и решило их судьбу. И эти два шведских фрегата («Шторфеникс» и «Венкерн») были пленены в ходе не менее ожесточенного абордажного боя.

Генерал-аншеф князь М.М. Голицын не терял нитей управления гребной флотилией в шедшем морском сражении. Видя бегство линейного корабля, он подал условный сигнал, и более десятка скампавей под началом полковника Чубарова пустились в погоню за шведским флагманом, уходившим в открытое море на всех парусах. То же самое до него сделали остальные корабли эскадры Шёблада.

Погоня могла иметь успех, но ее успеху помешал свежий ветер, гулявший по морю, что вызвало большое волнение открытых морских вод. Все же выстрелами носовых пушек с русских скампавей у флагманского корабля были отбиты доски кормы. Но эти повреждения не помешали его бегству. Скампавеям же в штормовом море делать было нечего, и они не без труда развернулись и ушли под надежную защиту скалистых островов Аландского архипелага.

Морское сражение при Гренгаме закончилось полной победой гребной флотилии князя М.М. Голицына. В ходе ожесточенного абордажного боя шведские фрегаты (два сели на мель, а еще два не сумели вырваться из пролива и уйти от погони) были захвачены. Это были 34-пушечный «Шторфеникс», 30-пушечный «Венкерн», 22-пушечный «Кискин» и 18-пушечный «Данскери».

В плен попало 407 человек экипажа фрегатов, в том числе 37 офицеров. Шведы в ходе абордажного боя потеряли убитыми 103 человека. Самые большие потери понес экипаж «Венкерна»: здесь из 157 человек было «побито» 59 «морских и сухопутных служителей». Потери экипажа флагманского корабля вице-адмирала Шёблада при артиллерийском обстреле в ходе погони не известны.

Трофеями русских на фрегатах стало 104 пушки разных калибров. «На тех же фрегатах взято пушечных ядер, картечь, ручных ядер (гранат), пороху и протчей амунции немалое число». Сами фрегаты, после необходимого устранения боевых повреждений, можно было поставить в строй.

Русские потеряли под Гренгамом 82 человека убитыми и 246 ранеными. Абордажный бой был ожесточенным и решительным для той и другой стороны. Об этом свидетельствует и тот факт, что более 40 человек были обожжены раскаленными пушечными газами. 43 скампавеи получили серьезные повреждения большей частью от артиллерийской пальбы.

Трофейные фрегаты, в том числе и снятые с мели, с триумфом были приведены в Санкт-Петербург. По такому победному случаю в северной столице России берега Невы три вечера небо озаряли праздничные фейерверки, гремели пушечные залпы.

Признательный царь Петр I наградил победителя в Гренгамском морском сражении князя Михаила Михайловича Голицына, имевшего не адмиральский чин, а армейский генеральский, драгоценными золотой шпагой, украшенной алмазами, и тростью, осыпанной бриллиантами («с алмазным убором»).

Наградные пожалования получили все участники морског сражения: и офицеры, и нижние чины. Старшим и младшим офицерам, бывшим в сражении, «даны золотые монеты с цепями», а унтер-офицерам и рядовым – «деньги по морскому регламенту». Посланный князем Голицыным к государю в Санкт-Петербург с известием о виктории у Гренгама майор Шипов был произведен в подполковники. В таких случаях Петр I отличался «обычной щедростью». Она распространялась и на генералитет, и на офицеров, и на нижних чинов армии и флота.

По случаю убедительной победы у острова Гренгам государь приказал выбить специальную медаль для участников морской баталии. На лицевой стороне ее был выбит портрет Петра I Великого. На оборотной стороне – картина сражения на море с надписью: «Прилежание и храбрость превосходят силу».

Победа в Гренгамском морском сражении оказала большое влияние на исход Северной войны. Шведские эскадры после понесенного поражения покинули Аландские острова и ушли к Стокгольму. Швеция уже не могла возлагать на свой корабельный флот прежних надежд. К тому же она не получила от Англии обещанной союзной помощи.

После морского сражения при Гренгаме русский корабельный флот возвратился на стоянку в Ревеле и Котлинской гавани (в Кронштадт). Гребной флот отошел на финские базы, обеспечивая безопасность побережья Финляндии. Главные силы русских сухопутных войск в этой стране (15 полков) расположились в городе Абои и его окрестностях. Еще 5 полков составили гарнизон в Гельсингфорсе.

Так завершилась военная кампания 1720 года. Теперь вопросы окончания Северной войны решались на дипломатическом поприще. Генерал-аншефу князю М.М. Голицыну оставалось только заинтересованно наблюдать за ходом переговоров. И не забывать о том, что война со Швецией еще не закончиласьи следовало быть готовым ко всему.

…Переговоры о мире между Россией и Швецией начались в финском городе Ништадте в мае 1721 года. Шведские уполномоченные просили от имени своего монарха, чтобы военные действия были приостановлены. Было ясно, что Стокгольм занял выжидательную позицию, не зная о том, что мог предпринять английский король Георг I в помощь Швеции.

Английский флот пришел в движение на восток. 13 апреля он под командованием адмирала Д. Норриса взял курс к балтийским проливам. Флот «владычицы морей» насчитывал в своем составе 25 линейных кораблей и 4 фрегата. В конце апреля британская корабельная армада прошла мимо Копенгагена и встала на якорь у острова Бронхольм.

Российские дипломаты вовремя оповестили о том Петра I. В письме от 4 мая 1721 года царь извещал генерал-аншефа князя М.М. Голицына, что «английский флот… пошел в море и чаю его быть ныне в Зунде, того имейте осторожность».

Петр I решил усилить русские войска на территории Финляндии: «И для того из Ревеля послать к нему (Голицыну) в Финляндию в прибавку два полка и корпус ево дополнить… а на место помянутых двух полков в Ревель велено послать из Риги от корпуса генерала князя Репнина».

Чтобы «подтолкнуть» ход переговоров в Ништадте, принимается решение направить к берегам Швеции десантный отряд под командованием генерал-майора П.П. Ласси: 30 скампавей, 9 островных лодок, 33 шлюпки и один бот. Отряд состоял из 5 тысяч человек пехоты и около 400 конных казаков. Ласси действовал на шведских северных берегах Ботнического залива с конца мая до середины июня.

Результаты этой десантной операции по подробному рапорту генерал-майора П.П. Ласси были таковы: «побито и взято в полон» 147 человек, сожжено 33 различных судна, в том числе две новые галеры, трофеями стали 497 фузей и 4906 аршин «парусного нового полотна», сожжено и разорено «один оружейный завод, на котором делано было на всякий год 8000 фузей», «железных заводов 12», сожжено 509 деревень и 79 мыз, взято «разной меди» более 600 пудов, олова 78 пудов, «железа шин» более 2600 пудов…

Серьезных военных столкновений с высаживаемым десантом не имели. Неприятельская территория «опустошалась», как и ранее, вполне безнаказанно. По окончании похода генерал-майор П.П. Ласси в рапорте генерал-аншефу князю М.М. Голицыну отметил и моральное воздействие высаженных десантов на противную сторону:

«В здешней земле великий страх происходит, а войско, кроме двух полков, кои здесь в Вестерботе (район городов Евле, Умео и Питео. – А.Ш.), пошло все к Стокгольму…»

Шведские уполномоченные за столом переговоров в Ништадте продолжали тянуть время. 30 июля князь М.М. Голицын получил из Санкт-Петербурга приказ: со всем гребным флотом с десантом на борту идти к Аландским островам и действовать по указаниям русских уполномоченных в Ништадте. В конце августа гребной флот в составе 124 судов прибыл на Аланды. Голицын провел разведку берегов Швеции, что было предвестником начала новых десантных операций.

В Стокгольме поняли, что единственным средством избежать вторжения русских десантов на шведскую территорию стало теперь заключение мирного договора на условиях России. Ништадтский мир был подписан 30 августа 1721 года. Великая Северная война получила свое логическое окончание.

Гребной флот генерал-аншефа Михаила Михайловича Голицына покинул Аландский архипелаг. К слову говоря, в конце Северной войны он был видной фигурой на военном поприще, успешно командуя русскими войсками в Южной Финляндии с 1714 по 1721 год. Это дало ему и полководческую, и флотоводческую славу. Голицын в этом был схож с другим соратником Петра Великого – генерал-адмиралом Ф.М. Апраксиным, имевшим тоже большие заслуги как полководца, так и флотоводца.

…Во время Персидского (Каспийского) похода Петра Великого Михаил Михайлович командовал войсками в Санкт-Петербурге, оберегая столицу, а с 1723 года – войсками в Малороссии. И то и другое назначение свидетельствовали о высоком личном доверии первого всероссийского императора к князю М.М. Голицыну, обладавшему дарованием и полководца, и флотоводца.

Здесь следует сказать, что соратники и современники Михаила Михайловича достаточно единодушно отмечали его человеческие достоинства: образованность, ум и храбрость, честность и обходительность с людьми любого ранга. Справедливость способствовала его большой популярности среди нижних чинов, особенно в императорской гвардии. В жизни князь Голицын был привлекательным человеком.

Сам царь Петр I называл своего боевого генерала, которого он хорошо знал с детства и до последних дней жизни, «прямым сыном Отечества». Это было не столько похвальным словом государя, сколько характеристикой человеку, верно служившему царю и государству Российскому.

Такая деталь. Известно, что в ближайшем окружении Петра I было только два человека, которых самодержец не принуждал пить на застольях в наказание кубок «большого орла». Это были особо уважаемые им люди – генерал-фельдмаршал граф Б.П. Шереметев и генерал-аншеф князь М.М. Голицын. Свою признательность им Петр Великий подчеркивал при каждом удобном для того случае.

Михаил Михайлович, воспитанный в патриархальных старомосковских традициях, чтил «устроение» русских семей. Уже будучи в высоких чинах и отцом большого семейства, не смел садиться в присутствии старшего брата Дмитрия Михайловича. Тот был на десять лет старше его, служил губернатором в Киеве и президентом Камер-коллегии. К петровским реформам относился отрицательно, но лично пользовался лучшими плодами этих реформ. Сам Петр I не раз обращался к нему с поручением перевести на русский язык ту или иную книгу.

Женат был дважды. Первый раз – на Евдокии Ивановне Бутурлиной, которая подарила мужу семь детей. Овдовев, он женился во второй раз, на княжне Татьяне Ивановне Куракиной, став отцом еще десяти детей. Из его семерых сыновей один, Александр Михайлович, в царствование Екатерины II тоже станет генерал-фельдмаршалом России. Самый старший сын, Петр Михайлович, из поручика «потешного» Семеновского полка дослужится до генерал-поручика петровской армии.

…Воцарившись, Екатерина I пожаловала князя Михаила Михайловича Голицына в генерал-фельдмаршалы. Указ о том был подписан 21 мая 1725 года. Первая всероссийская императрица воочию знала, как верно служил вельможа с древней княжеской родословной покойному мужу, командуя лейб-гвардией, которая без крови утвердила ее, безродную, на престоле.

При императоре Петре II стал членом Правительствующего сената и Верховного тайного совета, президентом Военной коллегии. Относился к числу самых уважаемых сенаторов.

При вступлении на российский престол Анны Иоанновны (Ивановны) генерал-фельдмаршал оказался в числе «верховников», одним из лидеров которых был его старший брат князь Д.М. Голицын. Участвовал в составлении «кондиций», которые должны были ограничить самодержавную власть Анны Иоанновны. Попытка членов Верховного тайного совета утвердить «кондиции» обернулась для них политическим крахом и опалой. Столкновение интересов вельмож-аристократов и дворянства закончилось в пользу последних.