Текст книги "Полководцы Петра Великого"

Однако опала не сразу коснулась генерал-фельдмаршала М.М. Голицына. Императрица Анна Иоанновна обласкала его и одарила землями в Можайском уезде. Но постепенно он оказался отстраненным от государственных дел и удален от двора императрицы. Умер князь Михаил Михайлович Голицын в любимой им первопрестольной Москве в 1730 году, будучи в 55 лет еще в расцвете сил. В тот год его уволили в полную отставку. Был похоронен с подобающими ему почестями в Богоявленском монастыре.

Генерал-фельдмаршала князя М.М. Голицына в отечественной истории часто называют «старшим». Так его отличают от известного государственного мужа князя тоже Михаила Михайловича Голицына младшего (или Меньшого), генерал-адмирала, сенатора и президента Адмиралтейств-коллегии, закончившего службу в начале царствования Екатерины Великой. Он, обучавшийся морскому делу в Голландии, в 1717 году возвратился в Россию, получив производство в подпоручики. Участвовал в Северной войне (с 1717 года), в Гренгамском морском бою командовал отрядом галер (скампавей). Возвышение по службе началось только в царствование Екатерины I, сделавшей его в 40 лет советником Адмиралтейств-коллегии.

В летописи долгой Великой Северной войны (так ее назвал историк русского зарубежья А.А. Керсновский) Михаил Михайлович Голицын, князь, полководец со славой воителя на водах Балтики, оставил яркий след и своими победами, и своей личной доблестью. Верный соратник Петра Великого в создании русской регулярной армии, командовавший ее лейб-гвардией на поле брани, оставил в воспоминаниях современников самый добрый след.

В истории петровской России князь М.М. Голицын (старший) одно из самых узнаваемых действующих лиц «гнезда Петрова», достойно служивших Отечеству. Такая честь дана ему по истинным заслугам.

Глава пятая
Граф Федор Матвеевич Апраксин (1661–1728), генерал-адмирал с 1708 года

Биография одного из ближайших соратников преобразователя России, последнего русского царя и первого всероссийского императора Федора Матвеевича Апраксина для отечественной истории примечательна. Он происходил из старинного рода Апраксиных и был братом царицы Марфы – жены царя Федора Алексеевича. В жизни был государственником, флотоводцем и военачальником с немалыми заслугами перед Отечеством.

По преданию, старинный род Апраксиных вел свою родословную от выезжего знатного золотоордынца Салхомира (Солохмира, в крещении – Иван), который приехал в 1371 году к великому князю Олегу Ивановичу Рязанскому, став служить у него. Его правнук Андрей Иванович имел прозвище Опракса. Он и дал своим потомкам родовую фамилию Апраксины.

У Апраксиных, известных сподвижников преобразователя государства Российского Петра Великого, богатая родословная. Они перебрались в свое время из Рязани в возвысившуюся над Русской землей Москву, поступив на службу великому князю «всея Руси» Ивану III Васильевичу, расселившись в Муромском уезде. Служилые люди Апраксины отличились при взятии Казани в 1532 году, отличались в других походах и сражениях. Служили в стольниках, дьяках и даже ходили в боярах. Но больших воеводских должностей они никогда не знали, хотя и были дворянами, записанными в поместное ополчение.

Возвышение рода Апраксиных началось, как тогда говорили, «по кике». Кикой в ту эпоху называли женский головной убор. В начале 1682 года дочь царского стольника Матвея Васильевича Апраксина (умер в 1668 году) 17-летняя Марфа Матвеевна стала второй женой государя «всея России» 21-летнего Федора Алексеевича, старшего брата Петра I по отцу. Правда, тяжелобольной царь вскоре (через два с половиной месяца) умер, но Марфа сохранила и титул русской царицы, и почет, с ним связанный. Прожила она до конца 1715 года.

Царица Марфа имела трех братьев – Петра, Федора и Андрея Матвеевичей. Их карьера – служба при дворе началась в 80-е годы XVII столетия, когда после свадьбы сестры братьев сразу взяли к ней комнатными стольниками. С 1686 года они стали комнатными стольниками 14-летнего Петра Алексеевича, который с уважением относился к вдовой царице. Младший из братьев Апраксиных – Андрей по службе продвинулся мало, не блистая дарованиями. Старшие братья на царской службе далеко его превзошли, особенно Федор Матвеевич.

…Самый старший из братьев Апраксиных – Петр Матвеевич (родился в 1659 году), в конце правления царевны Софьи Алексеевны стал окольничим, а потом и ближним боярином. В петровское царствование получил графский титул, а затем и в правление императора Петра II чин действительного статского советника. В 1717 году вошел в состав Правительствующего сената. В 1722 году возглавил Юстиц-коллегию. Пользовался большим доверием и уважением последнего русского царя и первого всероссийского императора Петра Великого, с которым его связывали родственные связи.

Карьеру графа Петра Матвеевича Апраксина можно с полным на то основанием считать блестящей. Причем он отличился не только на ниве гражданского дела, но и на военном поприще, став в годы Северной войны известным делами военачальником русской армии. Заслуги его в ратном деле таковы.

В 90-е годы, уже во время единодержавия Петра I, воеводствовал в Новгороде Великом. Известно, что окольничий П.М. Апраксин в начале февраля 1698 года принял 150 пушек первой статьи (общим весом 5731 пуд) и 150 пушек второй статьи (общим весом 4052 пуда), привезенных из Швеции. Это свидетельствует о том, что в начале Северной войны петровская армия имела на вооружении и шведскую артиллерию.

В декабре 1699 года, когда уже ожидалась война за отвоевание выхода в Балтийское море, царь вытребовал его в Москву. После «конфузии» под Нарвой воевода П.М. Апраксин вернулся в Новгород, чтобы стать на страже северных границ России от ожидавшихся нападений шведов. Его отряд состоял из двух солдатских полков, набранных на Новгородчине, и нескольких местных стрелецких полков.

Петром I ему ставилась задача не только оборонять приграничье, но и при «доброй» возможности переходить к активным действиям: наступать по ту сторону границы. Воевода сумел в первые два года войны разбить несколько неприятельских отрядов. В июне 1702 года истребил шведскую флотилию на Ладоге. У реки Ижоры, в боях 11 и 12 августа одержал победу над корпусом генерала Кронгиорта, отбросив его от реки Невы. Весной следующего года своими полками прикрывал с севера русскую армию, осадившую крепость Ниеншанц.

Театр войны ширился. В марте 1704 года по царскому указу П.М. Апраксин прибыл в Ямбург, откуда ему предстояло действовать против шведской Эстляндии. Высланные им по Колыванской (Ревельской, ныне Таллинской) дороге к Нарве драгуны разбили неприятельский отряд, который потерял более 200 человек убитыми и 30 – пленными. Другой отряд, посланный вперед, успешно вел разведку.

Апраксинский корпус состоял из 2 драгунских, 5 солдатских и 2 стрелецких полков. Во время «второй Нарвы» он блокировал устье реки Наровы. Когда сюда в апреле подошла королевская эскадра, чтобы высадить для осажденного гарнизона подкрепления и свезти на берег доставленный провиант, то полки П.М. Апраксина и умело расставленные им батареи не позволили шведам сойти на берег. Нарва была надежно отрезана от моря, где господствовал вражеский флот.

В мае того же, 1704 года, когда корпус был отправлен к Ладожскому озеру для осады города-крепости Корелы, к устью Наровы подошла новая эскадра, состоявшая из более чем тридцати вымпелов. Ею командовал вице-адмирал Я. де Пру. Получив известие о том, царь Петр I вернул под Нарву начавший походное движение апраксинский корпус. Шведам вновь не удалось подать помощь осажденному гарнизону.

В конце мая, направляя генерал-фельдмаршала Б.П. Шереметева к Дерпту, царь велел ему послать на помощь Апраксину три драгунских полка. Но уже в следующем месяце их вернули под осажденный город-крепость Дерпт.

Когда с прибытием под Нарву Петра I началось сосредоточение под ее стенами русской армии, апраксинский корпус, стоявший у устья Наровы, перешел к Ивангороду и блокировал его. Таким было Петра Матвеевича участие во взятии крепостных городов Нарвы и Ивангорода, капитулировавшего последним.

Царь Петр I был доволен действиями старшего из братьев Апраксиных, показавшего хорошие способности военачальника в ранге корпусного командира. Он писал младшему, Федору Матвеевичу: «Итак, при помощи Божией Ингрия в (наших) руках».

Когда началось Астраханское восстание, царь повелел П.М. Апраксину ехать на помощь генерал-фельдмаршалу Б.П. Шереметеву. После долгой осады и взятия города Астрахани он стал в нем воеводой. Здесь пригодились его дипломатические способности. В сентябре 1708 года заключил договор с ханом Аюкой. Согласно его условиям, Калмыцкое ханство обязалось быть в вечном подданстве у России. Калмыцкая конница стала частью иррегулярных войск царства Петра I, приняв участие в Северной войне.

Впоследствии Апраксин служил воеводой в Казани. По царскому указу организовывал строительство судов на Волге, доставку корабельного леса в далекий Санкт-Петербург, лошадей – для действующей армии, ходил в походы против крымских татар, совершавших грабительские набеги на южные границы государства.

В 1713 году Петр Матвеевич был вызван в Санкт-Петербург и там «обласкан» государем: его «за труды» пожаловали графским титулом и в сенаторы. Казалось, что и дальше он будет пользоваться царскими милостями, но неожиданно последовала опала.

Она пала на Апраксина в феврале 1718 года: Петр I заподозрил сенатора с графским титулом в пособничестве бегству из России в Вену царевича Алексея. Опального вельможу лишили имений и выслали в Москву. Но проведенное следствие доказало его невиновность, и в том же году граф Петр Матвеевич, как член Верховного уголовного суда, в числе прочих лиц подписал смертный приговор Алексею Петровичу, таинственно ушедшему из жизни в одном из казематов Петропавловской крепости.

В конце недолгого правления императора Петра II сенатор П.М. Апраксин получил чин действительного тайного советника. Старший брат генерал-адмирала Ф.М. Апраксина ушел из жизни в 1728 году.

…Биография Федора Матвеевича Апраксина во многом созвучна с жизненными путями других полководцев Петра Великого в Северной войне, получившей от историка-белоэмигранта А.А. Керсновского более звучное название Великой Северной войны. В отечественной истории генерал-адмирал из «птенцов гнезда Петрова» знаменателен многими делами, но прежде всего викториальным днем – победой в Гангутском морском сражении и участием в создании военного флота государства Российского.

Получив хорошее домашнее образование, Федор Апраксин рано начал служить при дворе. В 21 год стал комнатным стольником Петра I, с которым его связывали не только родственные, но и до конца жизни дружеские отношения. Царь Петр Алексеевич в годы своей ранней юности, когда он со своей матерью Натальей Кирилловной проживал в царском селе Преображенском, называл Федора из Апраксиных своим другом: тот стал его любимцем.

Имел прямое отношение к петровским детским «потешным» играм и созданию «потешных» (будущих лейб-гвардии) Преображенского и Семеновского полков. Был среди тех царских «спальников», которые составили «потешную роту» для военных игр (экзерциций) маленького царя Петра Алексеевича. В скором времени она станет основой «потешного» Преображенского полка. Основу другого «потешного» полка – Семеновского составят царские сокольники.

Летом 1683 года Федор Апраксин сопровождал царя в его поездке в Архангельск. Царская свита состояла почти из ста человек, в том числе десяти «потешных» (среди них значился сержант Апраксин) с трубачом и 40 стрельцов во главе с их полковым командиром полковником Сергеевым, пользовавшимся царским благоволением.

Тогда путь из Вологды до двинского устья был проделан на карбасе. После торжественной встречи Петр I поспешил выйти на просторы Белого моря, чтобы посетить особо почитаемый Соловецкий монастырь на одноименных островах: для него в Архангельске была построена 12-пушечная яхта «Святой Петр». Она вышла в море вместе с караваном английских и голландских купеческих судов. В состав экипажа вошли «потешные»: почти все он впервые в жизни видели море.

Близость к царю отразилась на карьере Федора Апраксина. В 32 года он, сержант «потешного» Преображенского полка, становится двинским воеводой и губернатором портового города Архангельска, единственных на то время морских ворот Русского царства. Петр I, уезжая в Москву, мог быть уверен, что начатое на Русском Севере мореходное дело находится в надежных руках его единомышленника.

С моря (когда оно освобождалось ото льда) в Архангельск в лучшие годы приходило более 100 кораблей из Голландии, Англии, Гамбурга, Бремена и других мест. Иноземные негоцианты, продав свои товары, закупали в большом числе традиционные русские товары. Это были: пенька, лен, хлеб, юфть, сало, поташ, смола, икра, рыбий клей. Как морской торговый центр, город отличался бурной повседневной жизнью.

На Русском Севере, где жили потомственные мореходы, Ф.М. Апраксин прослужил верой и правдой три года (с 1693 по 1696), «прикипев там к морю». Наблюдал за постройкой первого казенного торгового корабля на Соломбальской верфи. Интересовался всем, что относилось к флоту, которого Русское царство еще не имело.

О близости Ф.М. Апраксина к юному царю Петру Алексеевичу говорит следующий факт. Самодержец устроил в 1691 году «потешную» войну на берегах Москвы-реки у села Кожухово. Она вошла в историю как Кожуховский поход (Кожуховскими маневрами ее назвали гораздо позже). В военной истории до того эти учения аналогов не знали. Петр приказал своему военному наставнику шотландцу на русской службе Патрику Гордону срисовать план устроенной на речном берегу земляной полевой крепости («фортеции»).

Когда чертеж «Безымянной крепости» был готов, Петр I направил сей план в Архангельск своему единомышленнику, человеку из числа самых близких двинскому воеводе Федору Апраксину, мнение которого интересовало царя-самодержца «всея России». В сопроводительном письме среди прочего говорилось:

«…Да посылаю я к вашей милости книгу и чертеж станов, и обозов, и боев, которые были под Кожуховом».

В 1694 году царь Петр I совершил свою вторую поездку в Архангельск, о чем двинский воевода Федор Апраксин был уведомлен заранее. Туда заранее было отправлено две тысячи пудов пороха и тысяча «исправных» самопалов (ружей), а также сделанные на корабль блоки. От Вологды «царский караван» плыл на 22 карбасах, специально построенных по такому случаю. Везли с собой 24 пушки, доставленные из Москвы.

На место караван речных судов на всех парусах с пушечной пальбой и развевающимися флагами прибыл в полдень 18 мая. Карбасы бросили якорь у Английского моста. В Архангельске царю-батюшке была устроена самая праздничная встреча. Государь был по-дружески рад встрече с Федором Апраксиным.

Царь посетил верфь в Соломбале и присутствовал при торжественном спуске на воду новопостроенного корабля, названного в его честь «Апостол Петр», выходил в штормовое Белое море, вновь посетил Соловки, пробыв там три дня. Во все дни пребывания Петра I двинский воевода находился рядом с ним.

На пути к Соловецким островам корабль попал в жестокий шторм. Царь-шкипер с бесстрашием встал за руль. Но чтобы войти в Унскую губу мимо подводных камней, ему пришлось передать руль опытному лодейному кормщику Антипу Тимофееву, стрельцу Соловецкого монастыря. Корабль благополучно дошел до места, встав на якорь у берега в безопасном месте. Лоцман Антип был награжден «значительной суммой денег». Получил он и «благодарность» от воеводы Федора Апраксина.

Петр I «…в воспоминание своего избавления собственными руками сделал деревянный крест в 1,5 сажени вышиной и сам отнес его на своих плечах к тому месту, где сошел на берег». На этом кресте царь собственноручно вырезал надпись на голландском языке: «Сей крест сделал капитан Петр в лето от Рождества Христова 1694». Впоследствии по просьбе жителей Архангельска этот крест был перенесен в городской собор Святой Троицы, а на бывшем месте его поставили такой же новый.

Построенный архангельскими корабелами корабль «Апостол Петр» вместе с закупленным в Голландии 44-пушечным фрегатом «Святое пророчество» и яхтой «Святой Петр» составили первую русскую военную эскадру на Беломорье. Если на первом из них часть команды составляли прибывшие из Голландии матросы в числе 40 человек, то экипажи двух других кораблей состояли из «потешных» солдат-преображенцев, которые уже не раз исполняли роль гребцов на речных судах (как Федор Апраксин), а теперь осваивали искусство работы с парусами.

Царь Петр Алексеевич совершил выход в Северный Ледовитый океан, эскортируя купеческий караван, состоявший из 4 немецких и 4 английских судов с русскими товарами. От берегов Мурмана «купцы пошли в Европу» самостоятельно. Для русской эскадры это был первый учебный поход на Белом море с выходом в Северный Ледовитый океан.

Во время второй поездки в Архангельск у Петра I родилась мысль начать на Русском Севере собственную морскую торговлю. Он приказал своему другу детства архангельскому воеводе, ставшему впоследствии прославленным российским адмиралом, Ф.М. Апраксину нагрузить отечественные корабли «Апостол Петр» и «Святое пророчество» русскими товарами и отправить их в заграничные порты. Благо, торговать было чем.

Считается, что воеводская деятельность Федора Матвеевича на Русском Севере, организация кораблестроения в Архангельске была по достоинству оценена царем. И с той поры начинается быстрое его возвышение в петровском окружении. В отечественную историю они вошли единомышленниками.

В 1695 году Ф.М. Апраксин, оставаясь еще на своем воеводском посту в Архангельске, получил чин поручика «потешного» Семеновского полка. Тогда это была высокая государева награда.

В первом Азовском походе Апраксин не участвовал, но на посту двинского воеводы отношение к подготовке ко второму походу на Азов имел самое непосредственное. Об этом свидетельствует письмо к нему царя Петра I, датированное 30 ноября 1695 года и писанное «с Москвы». В нем говорилось о следующем государевом поручении:

«…После возвращения от невзятия Азова, с консилии господ генералов, указано мне в будущей войне делать галеры, для чего удобно, мню, быть шхиптимерманом (корабельным плотником) всем от вас сюды, понеже они сие зимнее время будут туне препровождать, а здесь могут великую пользу в войне учинить, а корм и за труды заплата будет довольная, и ко времени отшествия кораблей возвращены будут без задержания; и тем их обнадеж, и подводы дай, и на дорогу корм.

Также и иноземцы, которые отсель, об оных, кроме тимерманов, будут писть, также подводы (дай) и корм, а именно Унтиену Тимману, и сколь скоро возможно пришли их сюды».

После этого, в 1696 году, Федор Апраксин, отозванный с воеводства в Архангельске, участвовал в победном втором Азовском походе и в Керченском морском походе 1699 года. За взятие крепости Азов жалуется сразу чином полковника. Петр I много раз имел случай оценить достоинства своего товарища по делам «потешным», много раз доверяя ему высокие должности при своей особе. И на молодом, создаваемом флоте государства Российского: Апраксин на море Азовском продемонстрировал высокое знание флотского дела.

Перед своим убытием в Европу с Великим посольством царь поручает Ф.М. Апраксину руководство строительством кораблей в Воронеже. Тот успешно справился с задачей: Азовский флот рос с каждым годом, что вызвало немалую тревогу в Стамбуле (Константинополе). Там считали Черное и Азовское моря своими внутренними «водоемами». Иноземные суда через Босфор в Черноморье почти не заходили. Если и заходили, то такой видится случайностью.

…В начальном периоде Северной войны Ф.М. Апраксин не участвовал, будучи на государевой службе далеко от театра военных действий. Но из переписки с царем он был в курсе всех важнейших дел и событий. В день (22 августа) выступления гвардии из Москвы под Нарву Петр I написал своему другу Федору Апраксину, бывшему сержанту Преображенского полка, письмо, в котором сообщал, что он 19 августа объявил войну Швеции:

«…И сего числа пойдем с господином генерал-майором Иваном Бутурлиным в поход на подводах, а с ним полки: наш, Семеновский, старой Лефортов, да новоприборных 3 полка, в которых во всех будет 8 000 человек…

За сим Петр. С Москвы, августа в 22 день 1700-го».

В 1700 году Федор Апраксин назначается главным начальником Адмиралтейского приказа со званием «адмиралтеец». Первоначально флотскими делами у царя Петра I руководили самые различные «государственные мужи». Затем государь, чтобы избежать такого распыления руководящих функций, в 1700 году переименовывает Владимирский судный приказ в Приказ адмиралтейских дел, поставив во главе его своего сподвижника Ф.М. Апраксина, который в не столь далеком времени успешно управлялся с кораблестроением в Архангельске, а теперь «рубит» корабли на воронежских верфях.

Почти одновременно Федор Матвеевич назначается азовским губернатором, став тем самым одним из руководителей кораблестроения в городе Воронеже. И не только в нем. За шесть лет его кипучей деятельности Азовский флот обогатился новыми кораблями. Был перестроен крепостной Азов, основан город-порт Таганрог с гаванью для военных судов, построены верфи в основанном Апраксиным городе Таврове и пушечный завод в Липцах. Углублены мелководные протоки устья Дона, что облегчило и обезопасило выход новопостроенных кораблей в открытое море.

Адмиралтеец Апраксин организовал гидрографические работы в Азовском море. Он строил гавань Таганрог, способную принимать большие парусники. Рядом возводилась Троицкая крепость. Одновременно шло возведение Павловской крепости в устье реки Миус. Открылись новые верфи в Таврове и Новопавловске, обеспеченные и мастеровыми людьми, и корабельным лесом.

Всеми этими делами полковник лейб-гвардии Семеновского полка упорно занимался до 1706 года. Результаты его созидательной деятельности были налицо, оставалось только их достойно продолжать. Потом Федора Матвеевича отозвали с российского юга в Москву, где его ждало новое поприще царского управленца.

С 1706 года Ф.М. Апраксин управлял Оружейным и Ямским приказами, Монетным двором. Заботился о вооружении регулярной армии и молодого флота, финансовой системе царства и дорожными делами. Через Федора Матвеевича проходили огромные суммы бюджета воюющего на суше и на море государства Российского.

Царь Петр I не отрывал своего любимца от державного морского дела. Когда в феврале 1707 года из жизни ушел боярин и граф, канцлер и адмирал Федор Алексеевич Головин, то Апраксин стал президентом Адмиралтейства и был пожалован адмиральским чином. Петр Великий не ошибся с выбором главного строителя флота Балтийского моря.

Работоспособность Федора Матвеевича как петровского государственника видится поразительной. Он постоянно находился в переписке с Петром I, который извещал его о главных событиях на театре войны и давал все новые и новые поручения. Когда Россия в Северной войне осталась без союзников, а шведская армия уже изготовилась выступить в Московский поход, царь 4 января 1707 года писал другу своего детства, ища у него одобрения своих действий, следующее:

«Уже вам то доподлинно известно, что сия война над одними нами осталась: того для ничто так надлежит хранить, яко границы, дабы неприятель или силою, а паче лукавым обманом не впал (и хотя еще не думает из Саксонии идти, однако, все лучше управить заранее) и внутреннего разорения не принес; того для ничем так не чаю сему забежать, что от границ указ дать, дабы в начале весны хлеб ни у кого явно не стоял в житницах, ни в гумнах, також и сена – или в ямах, или инако как (а лучше в ямах) спрятан был…»

Царские поручения самого разного характера даются президенту Адмиралтейства в адмиральском чине постоянно. Так он исполнял поручение Петра I о доставке провианта в крепость Азов. Задача видится не из простых, если знать, что на казачьем Дону тогда еще землю под хлеба не пахали. Хлеб везли на речных судах по Волге, перегружали в Царицыне, а дальше путь шел по Дону опять же на судах.

В силу подобных государственных забот на Северную войну против Шведского королевства Федор Матвеевич Апраксин попал не сразу, а только в 1708 году. Ему вверяется командование отдельным корпусом русской армии, который вел боевые действия в Ингрии (Ингерманландии) и в южной части Финляндии, то есть на берегах Финского залива Балтики.

Вверенный адмиралу Ингерманландский корпус был силой в отдельную маленькую армию: в нем числилось 24,5 тысячи человек. Он состоял из семнадцати полков. Пехоты значилось 20 тысяч солдат и офицеров, кавалерии – 4,5 тысячи человек. Главные корпусные силы располагались на линии Нарва – Санкт-Петербург.

Царь поручил адмиралу Ф.М. Апраксину командование не только одним Ингерманландским корпусом. Ему подчинялся также 16-тысячный корпус голштинца на русской службе генерал-лейтенанта Рудольфа Феликса (Родиона Христиановича) Боура. Его пехота стояла под Дерптом, а кавалерия – под Ригой. В прямом подчинении был и большой гарнизон города-крепости Пскова, где зимой квартировали полки значительные числом людей и лошадей, которых требовалось обеспечить провиантом и фуражом.

Ситуация на театре войны складывалась в кампании 1708 года следующая. Петр I не исключал того, что его соперник король Карл XII, соединившись с корпусом рижского губернатора А.Л. Левенгаупта, двинется через Ингрию на Санкт-Петебург, что было вполне вероятно. Если же главная королевская армия не пойдет в поход к берегам Невы, то тогда на силы Апраксина, возможно, будет наступать 16-тысячный Лифляндский корпус Левенгаупта. В таком случае его удар будет подкреплен наступлением из Финляндии на Санкт-Петербург 14-тысячного корпуса генерала Любикера, стоявшего у Выборга и Кексгольма.

Петр I, владевший стратегической ситуацией, определил местоположение Ингерманландского корпуса и его задачи. Адмиралу Ф.М. Апраксину предписывалось находиться «в середине» своих войск для «повеления в обе стороны».

Речь в первую очередь шла о защите строящегося Санкт-Петербурга, который король Карл XII не раз требовал «истребить» и сровнять с землей. Царь наделил Апраксина широкими полномочиями на театре военных действий: он получил право самостоятельно и оперативно, в силу сложившихся обстоятельств, наступать и защищать город на Неве. И, разумеется, нести весь груз ответственности за такие дела.

Русская действующая армия в основных силах в то время стояла у Чашников в ожидании вероятного приближении отдохнувшей и пополнившейся за зиму главной королевской армии. Войска располагались так, чтобы отражать наступательные удары Карла XII, у которого в то время руки были свободны: Саксония побеждена, а в Варшаве на престол сел прошведский король Станислав Лещинский. Вопрос был только в том, состоится ли Московский поход шведского монарха-полководца или нет?

В той ситуации на Ф.М. Апраксине лежала обязанность следить за действиями корпусов генералов Левенгаупта и Любикера в прибалтийской зоне. Командир армейского корпуса в адмиральском чине начал с дальней разведки: сильные конные отряды Боура, Шоумберга, Монастырева и Манштейна высылаются вперед на пути, ведущие к Риге, Ревелю и Выборгу. Одновременно они вели «малую войну», опустошая вражескую территорию.

Разведка велась и на водах Финского залива отрядами скампавей, которыми командовали полковник Толбухин и подполковник Островский. Они контролировали обстановку в шхерах и на побережье Южной Финляндии, которое в набегах следовало «разорять».

О русских скампавеях (малых галерах) стоит сказать особо. Они отличались от галер Средиземноморья своими меньшими размерами и гораздо большей маневренностью. Их прообразом была купленная царем Петром I во время Великого посольства венецианская галера, распиленная на части и в таком виде доставленная в Россию. Она называлась малой галерой, или скампавеей, и стала самой массовой в петровском гребном флоте на Балтике в годы Северной войны. По традиции гребной флот назывался галерным, хотя в нем было только небольшое число полугалер.

В начале мая отряд Толбухина (300 человек на мореходных лодках) «разорил» на Березовых островах и на побережье у крепости Выборг несколько населенных пунктов. Десантники захватили два шкута и один бот и предали огню заготовленный «для заморского отпуска» корабельный лес в виде ста тысяч напиленных брусьев. С такими же целями к Березовым островам и устью реки ходил Островский. Отряд его состоял из 200 человек на 7 мореходных лодках.

Вскоре Апраксин из приходивших к нему донесений окончательно убедился, что с Левенгауптом ему столкновений не ждать. Лифляндский корпус получил повеление короля Карла XII идти из Риги на соединение с его армией, которая двинулась на восток. Вследствие этого сильный по составу корпус Боура был изъят из подчинения адмиралу и выдвинут к главной квартире русской армии.

События не заставили себя долго ждать. В начавшейся кампании шведы избрали два объекта для активных действий: строившиеся Санкт-Петербург и морская крепость Кронштадт на острове Котлин с фортом Кроншлот на фарватере, который вел в невское устье. Карл XII продолжал требовать их «истребления» и возвращения в лоно Шведского королевства Ингерманландии.

Весной 1708 года, когда с вод Финского залива окончательно сошел лед, к Березовым островам подошла шведская корабельная эскадра и заняла там позицию. Поскольку она прикрыла с моря крепость Выборг, то можно было ожидать выступления корпуса генерала Любикера.

Однако боевые действия на суше начал не он, а генерал Штромберг, командовавший корпусом, стоявшим в Эстляндии, в Ревеле. Апраксин, создав достаточно сильный отряд, пошел ему навстречу и в бою 28 сентября 1708 года в Ижорской земле у Ракобора (Везенберга, современный Реквере) разбил шведов, отбросив их на исходные позиции к Ревелю. После такого урока Штромберг засел за ревельскими стенами и большой активностью о себе не напоминал.

Лето прошло в небольших стычках, но было ясно, что неприятель готовит крупную операцию против Санкт-Петербурга. Король Карл XII все требовал от Стокгольма уничтожить строящийся город на Неве. Такая информация приходила и по дипломатическим каналам.

В середине октября корпус генерала Любикера (13 тысяч человек) повел наступление со стороны реки Сестра. Одновременно на виду у Кроншлота показалась эскадра адмирала Корнелиуса Анкерштерна в составе 22 вымпелов. Было ясно, что операция одновременно начиналась и на суше, и на море. Но ни Любикер, ни Анкерштерн не смогли взять ни Санкт-Петербург, ни остров Котлин со строившимся там Кронштадтом.