Текст книги "От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке"

Лидер Азербайджанской республики Пишевари погиб в автомобильной катастрофе. Утверждали, что это дело подстроил М.А. Багиров – секретарь ЦК Компартии Азербайджана и палач Азербайджана.

Казалось, с Туде было покончено. Но в Иране поднялась националистическая антизападная волна, и Туде возродилась в столице, снова став массовой партией. Она активно работала и среди крестьян, особенно в Гиляне, Мазендеране, Хорасане. В конце 40-х годов она даже претендовала на участие во власти. Лидер созданного в 1949 году Национального фронта Мохаммед Мосаддык предлагал Туде сотрудничество. Ее руководители стали торговаться и не смогли с ним договориться. В те годы многие функционеры Туде смотрели в рот советским руководителям. Советская пропаганда утверждала: «Мосаддык – наймит английского империализма, провокатор» – и тудеисты повторяли этот бред.

Когда в 1949 году было совершено покушение на шаха, было объявлено, что это сделали члены Туде. Шах запретил партию, всех активистов арестовал.

Экстремизм отличал Туде вплоть до антишахской революции. Еще в 40-х годах было принято решение исключать из партии тех, кто посещает мечеть. Вплоть до 1975 года были соответствующие пункты программы и устава, которые предусматривали, что нельзя быть членом Туде, если веришь в Аллаха. Атеизм подрывал позиции партии в глубоко религиозной стране. Лидеры Туде считали, что у партии «нет попутчиков»¹⁹⁰.

После 1953 года они – слишком поздно – поняли, что нужно блокироваться с различными националистическими силами. Однако экстремизм продолжал окрашивать их действия. Тудеисты выступали за строительство развитого социалистического общества в стране и отказались от этого лозунга лишь в 1979 году.

В 1953 году состоялся процесс над руководством Туде. Но семеро лидеров сбежали из тюрьмы и перебрались в Советский Союз, в Душанбе. Затем они осели в ГДР. Вокруг этой семерки создалась эмигрантская партия в Западной и Восточной Европе и в Советском Союзе. Из тех, кто укрылся в Советском Азербайджане после 1946 года, многие также вступили в Туде, и несколько тысяч человек входило там в ее областную организацию. Многие из них и в постсоветское время сохранили свои партбилеты.

Зарубежная радиостанция Туде «Седае Иран» («Голос Ирана»), переименованная потом в «Пейке Иран» («Зов Ирана»), действовала сначала из Душанбе (до 1955 года), а затем из Лейпцига. Когда ГДР в 1974–1975 годах наладила связи с шахом, ее перевели в Болгарию, а в 1979 году – в Кабул.

В 60–70-х годах в Туде бушевала фракционная борьба. В 1965 году некоторые ее члены основали небольшую маоистскую компартию.

Один из главных обвиняемых по делу об очередном неудачном покушении на шаха в 1965 году – Ник Хан – заявил, что он хотел создать новую компартию, так как на деле Туде потеряла свою революционность. Иранская революционная молодежь в эмиграции в 60–70-х годах больше симпатизировала новым левым, а не ортодоксальным просоветским коммунистам.

В самом Иране Туде практически не удалось сохранить свои структуры. Среди интеллигенции действовали глубоко законспирированные группы, но они существовали как кружки, а не как партийные ячейки. Саваковская агентура была внедрена во все звенья партии и за границей. К 1979 году в Иране Туде фактически перестала существовать.

Отдельные члены партии были в вооруженных силах, в том числе и на высших постах.

Туде приняла Хомейни и исламскую революцию с восторгом, увидев в этом свой шанс вернуться на политическую арену. Тудеисты решили не повторять ошибки с Мосаддыком и пойти на сотрудничество с Хомейни: мол, Хомейни поймет и оценит их антиимпериализм.

Когда Хомейни стал преследовать националистов – азербайджанцев, курдов, а также левых, в частности моджахедов (Раджави), Туде поддержала его. Это был невероятный по политической слепоте шаг.

В Советском Союзе положительные оценки исламской революции в Иране из-за ее антиамериканской направленности выходили за пределы здравого смысла. Никто не предвидел глубины воздействия ислама на социальное и политическое поведение людей. Только постепенно в Москве поняли, что Хомейни – человек другого измерения, но долго считали, что природа хомейнистского режима может измениться, хотя факты говорили об обратном.

После свержения шаха руководители Туде возвратились в Иран. Из тюрем были освобождены многие ее активисты. В Тегеране партия стала издавать газету «Мардом» («Народ») и теоретический журнал «Донья» («Вселенная»).

Туде поддержала те положения социально-политической программы аятоллы Хомейни, которые имеют «объективно прогрессивный характер», и высказалась за «участие всех революционных сил в управлении». «Наша партия, – заявил Нуреддин Киянури, первый секретарь ЦК Туде, – готова к сотрудничеству в рамках единого национального фронта со всеми отрядами революционного движения, которые признают в качестве основных целей революции уничтожение империалистического господства в стране, искоренение шахского режима, обеспечение демократических свобод»¹⁹¹.

Руководители партии, как представляется, пытались удержаться на гребне событий любым путем, то есть стать младшими партнерами режима. Но Хомейни не собирался ни с кем делить власть. И ни он, ни другие религиозные лидеры не забыли и не простили антиисламских настроений тудеистов.

Тудеисты настолько верили в собственные иллюзии, что не хотели отказываться от сотрудничества с режимом, хотя над ними уже был занесен меч.

Когда Киянури арестовали, он под пытками оговорил себя. Его слегка привели а порядок, подгримировали и показали по телевидению, где он утверждал, что был агентом Советского Союза. Его не казнили, оставили в тюрьме. Он передал записку, что не выдержал пыток и оговорил себя. О записке стало известно тайной полиции Хомейни. Его снова зверски пытали, и он снова выступил по телевидению и снова себя оговорил. Также под страшными пытками оговорил себя идеолог партии Эхсан Табари. Один из активистов Туде – Партови – двадцать пять лет провел в шахской тюрьме, подвергался пыткам, но те, шахские, пытки выдержал, а под этими сломался.

В 1982 году был запрещен главный печатный орган Туде газета «Намес мардом» (до 1980 года – «Мардом»), разгромлены Центральный дом партии и библиотеки. В мае 1983 года Туде была запрещена, подверглась новым репрессиям.

О ее политических перспективах в Иране говорить было трудно. Несколько уцелевших лидеров вновь попытались организовать за рубежом эмигрантскую печать. Загранкомитет партии отказался от лозунга, содержавшего призыв к свержению реакционного режима, оставив задачу «работать в массах», чтобы завоевать их доверие.

Но в этот момент на них уже воздействовал распад социалистической системы, Советского Союза, кризис коммунизма. Внутри Туде произошел очередной раскол, уже из-за отношения к перестройке, к событиям в СССР.

Эмигрантская компартия включала несколько сот человек, внутри Ирана вряд ли набиралась и пара сотен. Было принято решение: те, кому грозит опасность, могут идти в полицию, регистрироваться и публично отказываться от своих убеждений. С точки зрения шиизма в подобной тактике нет ничего зазорного – это обычный шиитский метод сокрытия своих убеждений.

Обзор деятельности Туде был сделан на основе бесед с советскими специалистами по Ирану и отражал взгляд из Москвы на судьбу партии. Но для завершения обзора приведу интервью с профессором Р.А. Ульяновским, у которого иные взгляды¹⁹².

Автор. Каково ваше отношение к партии Туде?

Р.А. Ульяновский. Эту партию истребляли все 60 лет ее существования, за исключением периода войны – она была легальной, когда наши войска стояли в Иране. Партия эта героическая. Там нет ни одного не уничтоженного состава ЦК. Перед каждым ее членом маячила виселица… и бесконечные пытки. Мы к этой партии всегда относились с большим вниманием, хотя, если хотите, считали ее, ну, большим «неудачником»… Эта партия действовала в условиях такого террора, такой беспощадной службы безопасности – особенно саваковской, какая редко где в мире встречается. Кроме того, САВАКом, в сущности, руководило ЦРУ… Партия имела в своем составе немало умных людей, хороших марксистов. Но я думаю, она совершила ошибку по отношению к Мосаддыку. Она стала в оппозицию к нему и тем самым поставила себя в оппозицию к народу.

Автор. Вы считаете, что курс Туде после 1978 года на сотрудничество с режимом Хомейни был правильным?

Р.А. Ульяновский. Думаю, что да.

Автор. Но ведь когда тудеисты вышли из подполья, они практически сунули голову в пасть льва.

Р.А. Ульяновский. Это не совсем так. У них было, так сказать, два этажа. Один – скрытый, законспирированный, а другой – более открытый, легальный. Вот эти люди, действовавшие легально, оказались в тюрьме. А законспирированные члены партии действуют и сейчас, находясь в союзе в основном с федаинами. Партия не умерла. Партия живет. Окровавленная, избитая, изгрызанная… Путем умной, деликатной и тонкой нелегальной работы она сможет восстановить постепенно свои ряды…

Если обратиться к судьбе коммунистического движения в другом крупном государстве региона – Египте, то мы увидим, что оно всегда давало советскому руководству меньше надежд, но и выдвигало меньше проблем, чем в некоторых других странах. В 40–50-х годах марксизм был популярен среди молодых интеллектуалов в Каире и Александрии и находил кое-какой отклик в офицерской среде. «Красный майор» Халид Мохи ад-Дин был одним из членов насеровской организации «Свободные офицеры», совершившей переворот в 1952 году. Он сохранил свое место в египетской политической жизни даже в 70–80-х годах в качестве лидера Национально-прогрессивной партии (Тагамму).

Но разногласия в среде коммунистов и марксистов были такие, что единой компартии долго не существовало, а коммунистическое движение было расколото на две главные группировки – «Хадету» и «Искра», не считая более мелких групп. Лишь в конце 1957 года, а официально – с января 1958 года возникла объединенная компартия. Полулегальное, но относительно спокойное существование компартии продолжалось лишь несколько месяцев. Затем нападки сирийских и иракских коммунистов на Насера подтолкнули его к репрессиям и против собственных коммунистов. Большинство членов партии – примерно 600 человек – оказались в концлагерях, где и просидели до 1964 года. Конечно, это вызвало раздражение в Москве, и на Насера оказывалось осторожное давление с целью добиться освобождения коммунистов. Большинство их было освобождено накануне визита Хрущева в Египет в 1964 году.

Наконец был достигнут компромисс: в апреле 1965 года компартия объявила о самороспуске, и все коммунисты вышли из тюрем. Хотя они оставались под наблюдением тайной полиции и изредка кое-кого из них арестовывали, в целом им были предоставлены достаточно влиятельные посты в насеровской политической организации – Арабском социалистическом союзе, в прессе, в органах, занимающихся издательской деятельностью, культурой, образованием. Никто из бывших коммунистов не был приближен к реальной власти. Легальный теоретический орган египетских марксистов – ежемесячник «Ат-Талиа», возглавляемый Лютфи аль-Холи, осторожно балансировал между теоретическими установками, близкими к КПСС, насеристской идеологической эклектикой и некоторыми доктринами, исходившими из Пекина, Гаваны, Белграда. Роль бывших коммунистов в насеровском режиме в Москве в 60-х годах переоценивали, считали, что они воздействуют на его политический и идеологический дрейф влево, то есть ближе к советской модели.

Взяв власть, Анвар Садат, видимо с целью маскировки своих подлинных намерений, продолжал держать марксистов на важных постах. Видные деятели, бывшие коммунисты Фуад Мурси и Али Сабри были даже включены в 1972 году соответственно в качестве министров снабжения и планирования в состав правительства А. Сидки. Но разгром и насеристов, и всех левых не замедлил себя ждать. Марксисты, если они полностью не поменяли своих идеологических убеждений, были изгнаны практически со всех постов.

Для Садата антикоммунизм, сочетаемый с антисоветизмом, был удобным идеологическим прикрытием для решительной смены курса и во внутренней, и во внешней политике. Некоторые из бывших коммунистов вошли затем как индивидуальные члены в Национально-прогрессивную партию (Тагамму), объединившую тех, кто сочувствовал насеризму в разных формах. Но даже эта партия, не говоря об отдельно взятых коммунистах, не смогла стать влиятельной политической силой.

И левые насеристы, и коммунисты в Египте подвергались воздействию европейских «новых левых», Дебре, а также Че Гевары. Сам автор был свидетелем того, с каким благоговением слушали в интеллектуальных кружках действительно потрясающую песню Шейха Имама на слова поэта Ахмеда Фуада Негма, написанную на смерть Че Гевары. Но лишь горстку людей составляли в Египте левые, хотя, конечно, среди них был и цвет интеллектуальной элиты.

В отношении к Советскому Союзу сложность для египетских коммунистов состояла в том, как примирить свой собственный интеллектуальный опыт и открытия с растущим отвращением ко все более костенеющей советской системе. Левая молодежь все дальше отходила от советских идеологических установок.

В 1975 году группа египетских коммунистов решила восстановить Египетскую коммунистическую партию (ЕКП). В условиях нарастающего разрыва с садатовским режимом в Москве восприняли этот шаг спокойно и даже приветствовали его.

Хотя коммунисты никогда не были серьезной силой в Египте, это не помешало Садату обрушить репрессии именно на них после январских хлебных бунтов 1977 года (когда миллионы людей вышли на улицы, протестуя против повышения цен), а в 1981 году бросить бывших коммунистов вместе со всеми, кто был против него и справа и слева, в тюрьмы.

Заграничным представителем Компартии Египта стал Мишель Кямиль, который вскоре во многом разошелся с коммунистами, действовавшими внутри Египта.

Трудно оценить численность египетской компартии в эмиграции. Возможно, речь шла не о нескольких сотнях, а о нескольких десятках человек. Практически это был марксистский клуб или группа клубов.

В 1979 году служба безопасности Египта арестовала и предала суду 30 коммунистов по обвинению в «создании организации, ставившей целью свержение режима»¹⁹³. Процесс продолжался более трех лет – с 1979 по 1982 год. Обвиняемые были оправданы.

Сразу после освобождения они возобновили политическую деятельность, стали распространять свои издания, в частности нелегальную газету «Аль-Интисар» («Победа»), листовки. Официальная печать обвиняла коммунистов в том, что их главной целью были «разжигание и использование классовой борьбы для свержения существующей власти и создание в Египте коммунистического общества».

В 1985 году 34 коммуниста вновь были привлечены к суду. В результате судебного разбирательства несколько коммунистов были признаны виновными и приговорены к различным срокам тюремного заключения¹⁹⁴. Еще один пример преследования коммунистов – арест в апреле 1987 года 10 членов «коммунистической организации». Они обвинялись в «печатании листовок и прокламаций» с призывами к населению голосовать за кандидатов от ЕКП, которые «входят в списки от Национально-прогрессивной (левой) партии APE»¹⁹⁵.

Но в целом приход к власти Хосни Мубарака резко изменил политический климат, в том числе и условия деятельности коммунистов. Они стали пользоваться относительной свободой. На их деятельность власти смотрели сквозь пальцы, хотя могли и арестовывать некоторых из них за организацию забастовок.

Видимо, для властей не было секретом, кто лидер компартии, кто ее члены. Но в условиях роста фундаменталистских настроений горстка безвредных и лояльных коммунистов, за деятельностью которых идет тщательное наблюдение, была даже выгодна режиму.

Среди важнейших своих задач египетские коммунисты объявили борьбу с «религиозным экстремизмом». Их программные документы говорили о том, что познание действительности может быть и религиозным.

В 1956 году в Судане группа коммунистов, создавших в 1946 году Суданское движение за национальное освобождение, объявила себя компартией.

В начале 60-х годов коммунистам удалось завоевать преобладающее влияние среди интеллигенции, большое влияние – среди арендаторов хлопкового района Гезира и в некоторых профсоюзах. Коммунисты сыграли важную роль в перевороте 1964 года против режима генерала Аббуда и во временном правительстве получили около четверти министерских постов, что значительно превышало их реальный политический вес в стране. На выборах в парламент они набрали 18 % голосов, но лишь потому, что некоторые влиятельные религиозно-политические партии просто бойкотировали эти выборы. Успехи коммунистов мобилизовали их противников, и в декабре 1965 года Компартия Судана была запрещена.

25 мая 1969 года произошел новый военный переворот. Джафар Нимейри, пришедший к власти, установил с коммунистами тесное сотрудничество, привлекая их на важные посты и выполняя даже некоторые их программные установки. Однако коммунисты стали требовать все больше реальной власти. Разногласия подогревались личным соперничеством между Нимейри и генеральным секретарем компартии Абдель Халеком Махджубом. Возникла слишком известная в политике дилемма: «я или он». В самой компартии произошел раскол из-за отношения к Нимейри.

Несколько коммунистов, ранее исключенных из Совета революционного командования, управлявшего страной, организовали и совершили 19 июля 1971 года переворот против Нимейри. Нимейри и несколько его сторонников были арестованы. 22 июля с помощью египтян (и при поддержке ливийцев) переворот был подавлен, и Нимейри, очутившись на свободе, немедленно казнил как его руководителей, так и лидеров компартии, включая Махджуба, Шафия Ахмеда аш-Шейха, выходца из Южного Судана Джозефа Гаранта, которые прямо не участвовали в перевороте, но поддерживали его. Компартия была объявлена вне закона и подверглась жестокому разгрому. Режим Нимейри решительно пошел вправо, порвав тесные связи с Советским Союзом.

«Настрой советского руководства в 1950–60-х годах в поддержку коммунистических партий арабских стран не заслонил реальность: отсутствие коммунистической перспективы на Ближнем Востоке, – писал Е.М. Примаков. – Столь опекаемые нами арабские компартии подчас не ставили в известность ЦК КПСС о своих планах и даже готовящихся акциях по свержению режимов, с которыми Советский Союз поддерживал тесные отношения. Так поступили руководители суданской коммунистической партии в 1971 году, приняв активное участие в заговоре против Нимейри, с правительством которого развивалось тесное сотрудничество Советского Союза.

В результате бескровного переворота в апреле 1985 года Нимейри был свергнут и эмигрировал в Каир. Десятилетие с 1989 по 1999 год – время фактического правления Аль-Тураби привело к тому, что страна превратилась в прибежище исламских экстремистов. Судан был занесен США в список стран-спонсоров террористических организаций. В Судане несколько лет находился Бен Ладен»¹⁹⁶.

Резко ослабленная компартия действовала в подполье и активно поддержала переворот против Нимейри в апреле 1985 года, участвуя вместе с влиятельными религиозно-политическими и другими партиями в Союзе национального спасения Судана. Но затем коммунисты не смогли вписаться в социально-политическую жизнь, которую все больше окрашивал исламский фундаментализм. 30 июля 1989 года в Судане произошел новый военный переворот. Военный режим запретил деятельность партий и арестовал их ведущих функционеров, в том числе генерального секретаря компартии Мухаммеда Ибрагима Нугуда. По стране прошла волна репрессий.

Сирийская компартия, созданная в 1924 году, была твердой прокоминтерновской организацией. После Второй мировой войны сирийские коммунисты пользовались в стране ограниченным, но постоянным влиянием, что позволило лидеру компартии с 30-х годов Халеду Багдашу быть в 1954 году избранным в парламент. В Москве питали иллюзии насчет будущего коммунистов в стране, считая, что у них есть перспективы расширить влияние и приблизиться к власти.

Антинасеровская позиция коммунистов после создания ОАР прибавила им популярности и позволила сохраниться (хотя бы и в качестве одной из второстепенных сил) в политической жизни Сирии после восстановления ее государственной независимости.

Те сирийские баасисты, которые находились у власти в разных сочетаниях с марта 1963 года по ноябрь 1970 года, когда министр обороны Хафез Асад стал премьер-министром Сирии, нуждались в союзниках. Но внутри страны они опасались коммунистов, хотя и сотрудничали с ними, а на международной арене это сотрудничество усиливало их изоляцию, так как придавало дополнительные аргументы обвинениям в слишком большой левизне и радикализме.

После переворота 13 ноября 1970 года, который возглавил Хафез Асад, коммунисты заняли нейтральную позицию и остались младшими союзниками нового режима.

В марте 1972 года был создан Национальный прогрессивный фронт, в который объединились пять партий, в том числе коммунисты. Баасисты, естественно, в нем господствовали.

Национализм стал главной составной частью идеологических установок компартии, которая охарактеризовала баасистский режим как «патриотический, выступающий против происков империализма и сионизма»¹⁹⁷.

Компартия Сирии в 60–80-х годах переживала кризис руководства. Халед Багдаш, старейший коммунистический лидер арабского мира, остался генеральным секретарем, но в 1986 году его будущий соперник Юсеф Фейсал, представлявший более молодое крыло партии, был избран заместителем генерального секретаря. Сирийская компартия не смогла избежать серьезного раскола, произошедшего в 1986 году.

Сотрудничество с баасистами, при котором коммунисты оставались на вторых-третьих ролях, отвечало интересам Советского Союза, но вызывало определенное недовольство в их среде. Разногласия не переходили рамки споров внутри партии и осторожного препирательства в ЦК КПСС во время визитов официальных делегаций.

Б.Н. Пономарев дал сдержанную оценку деятельности Сирийской компартии.

Б.Н. Пономарев¹⁹⁸. С Сирией у нас не было проблем защиты жизни коммунистов, коммунисты установили с Асадом хорошие отношения. С Асадом я встречался. У него прогрессивные намерения. Он уважает Насера. Сейчас он претендует на роль лидера арабского мира. Но внутри Сирийской компартии был разлад. Халед Багдаш не хотел уходить, хотя был очень старый, а Юсеф Фейсал и большинство компартии было против него. Так и тянулась эта ситуация год за годом!

Более пессимистический взгляд выразил его заместитель Р.А. Ульяновский¹⁹⁹.

P.A. Ульяновский. Перспективы Сирийской компартии очень туманные. Надежд на завоевание власти у нее нет. Массового движения за ней нет. У компартии есть единственная пока возможность существовать, находя консенсус с партией Баас, стоящей у власти. Не входить с ней в конфликты, которые она разрешить не может. Компартия иногда имеет возможность по отдельным вопросам воздействовать на баасистов.

Автор. Не было ли терпимое отношение компартии со стороны баасистского руководства дружеским жестом в адрес СССР?

Р.А. Ульяновский. Что выгоднее для сирийского руководства: ликвидировать маленькую, зависимую, произносящую речи, издающую газету компартию и тем самым показать себя недемократическим, тоталитарным режимом или сотрудничать с ней? Безусловно, баасистское руководство учитывало, что это сотрудничество в Советском Союзе будет оцениваться положительно.

Ливанская компартия существовала как часть единой компартии Сирии и Ливана, но в январе 1944 года стала самостоятельной. В 1948 году в связи с переходом на нелегальное положение она воссоединилась с сирийцами. Но после объединения Сирии и Египта в 1958 году снова стала самостоятельной, хотя до 1961 года и существовало объединенное центральное руководство двух партий.

В 1964 году от Ливанской компартии отделилась группа, выступившая против «чрезмерной» поддержки Насера и выразившая несогласие с советской позицией по отношению к Пекину. Хотя на маоистские позиции эта группа не стала, но использовала достаточно зажигательную «революционную» фразеологию, призывая к «народной войне» против Израиля. Сторонники таких «революционеров» были и в Ливанской, и в Сирийской компартиях. Они достаточно резко осуждали Халеда Багдаша. Их вдохновлял пример Че Гевары.

Ливанская компартия была вовлечена в гражданскую войну на стороне левых сил. Ее руководство делало обычные лояльные заявления в адрес СССР.

Коммунистам Ирака выпала, пожалуй, самая трагическая судьба в арабском мире. Во времена правления Нури Саида (1930–1958) и де-факто английского протектората они преследовались беспощадно. В 1949 году были казнены лидер компартии Юсеф Салем и два члена политбюро. Коммунисты решили, что после переворота, совершенного 14 июля 1958 года Абдель Керимом Касемом, настал их час, и поддались чувству мести, столь знакомому в иракской политической истории. Многие коммунисты участвовали в терроре против своих противников, в расправах в Киркуке 14 июля 1959 года. А революционный трибунал Махдауи, которого считали коммунистом, отправил на смерть сотни людей.

Касем резко ограничил деятельность компартии, опасаясь ее влияния, нескольких коммунистов казнили. Но коммунисты, не решившись на разрыв с диктатором, продолжали его поддерживать. Баасистский переворот 2 февраля 1963 года открыл полосу жесточайшего террора против коммунистов – видимо, несколько тысяч человек, включая руководителей, были уничтожены.

Такие действия вызвали беспрецедентные по жесткости тона протесты со стороны советского руководства и советских средств массовой информации. И иракские коммунисты, и Москва с облегчением восприняли переворот генерала Абдель Саляма Арефа 18 ноября 1963 года. Режим был антикоммунистическим, но избегал массовых убийств коммунистов, хотя это не мешало ему производить многочисленные аресты, депортации и изредка казни.

Новый переворот, совершенный в 1968 году Бакром Такрити (и Саддамом Хусейном), представлявшим другое крыло баасистов, противников тех, кто пришел на короткое время к власти в феврале 1963 года, позволил коммунистам установить временное сотрудничество с режимом на правах сугубо подчиненных. Под наблюдением властей стал выходить коммунистический ежемесячник «Ас-Сакафа аль-Джадида» («Новая культура»), а известный своими марксистскими убеждениями Азиз Шериф был даже введен в состав кабинета в качестве министра юстиции.

16 сентября 1973 года вышел первый легальный номер газеты «Тарик аш-Шааб» («Путь народа»). В мае 1972 года два иракских коммуниста вошли в правительство.

16 июля 1973 года лидеры баасистов и компартии подписали соглашение о Хартии национальных действий и условиях деятельности партий, входящих в Прогрессивный национально-патриотический фронт Ирака. Но баасистское руководство Ирака подминало под себя все другие политические организации. В 1974 году был принят закон, запрещающий любую небаасистскую политическую деятельность в армии. В 1975 году под давлением властей коммунисты приостановили работу массовых молодежных, студенческих и женских организаций, находившихся под их влиянием. Весной 1978 года была казнена группа военнослужащих-коммунистов (31 человек) по обвинению в ведении коммунистической пропаганды в армии. В мае 1978 года в прессе поднялась новая волна нападок на коммунистов.

Компартия переживала расколы в 60-х и 70-х годах. Среди коммунистов были и сторонники маоизма, и те, кто пытался организовать вооруженную борьбу против режима. Но основные лидеры компартии оставались на просоветских позициях, поддержав Советский Союз в его действиях против Пекина и оккупацию Чехословакии. По внутренним проблемам раскол среди коммунистов был постоянным.

Горы Курдистана нередко служили коммунистам убежищем в периоды репрессий (генеральный секретарь партии Азиз Мухаммед – курд). Компартия поддерживала движение курдов за автономию, но выступала против сепаратистских лозунгов.

В конце лета 1978 года правительство приняло меры против распространения периодических изданий компартии, а в декабре 1978 года репрессиям подверглись ее первичные организации. Объединенный фронт рухнул, и партия перешла на нелегальное положение. С 1979 года, после перехода в руки Саддама Хусейна безраздельной власти, компартия стала в открытую и жесткую оппозицию к режиму и перешла на нелегальную деятельность. Руководство КПСС заморозило связи с баасистами по партийной линии, вызвав их немалое раздражение. Но межгосударственные связи развивались.

В ноябре 1980 года был создан Демократический национально-патриотический фронт Ирака, в который вошли компартия, Национальный союз Курдистана и другие оппозиционные организации. Коммунисты стали выступать за свержение режима Саддама Хусейна, называя его «фашистским». В результате многочисленных арестов и казней влияние коммунистов в стране стало незначительным. Большинство активных коммунистов эмигрировали. Довольно тесное советско-иракское сотрудничество до кувейтского кризиса осложняло деятельность Иракской компартии. В практической политике советское руководство просто игнорировало судьбу своих идеологических братьев.

Иорданская компартия была основана в 1943 году, но до 1951 года действовала под названием «Лига национального освобождения Палестины». С июня 1951 года она активизировалась. Ее лидер Фуад Нассар завоевал популярность. Он был христианином, однако уважаемым и мусульманами за ум, честность, волю, красноречие, организационные способности. 1 декабря 1953 года Национальное собрание (иорданский парламент) приняло поправку к закону «О войне против коммунизма» – за участие в коммунистической деятельности предусматривались тяжелые наказания. Но влияние компартии росло. На выборах 21 октября 1956 года три кандидата от Национального фронта, связанные с компартией, были избраны в палату представителей. В правительстве Сулеймана ан-Набулси один из избранных – Абдель Кадер ас-Салех – стал министром сельского хозяйства. Это был первый коммунист в арабском мире, получивший портфель министра. В январе 1957 года король начал ограничивать деятельность компартии, а в апреле 1957 года сместил правительство ан-Набулси. Одновременно была запрещена компартия, а ее лидеры, в том числе члены парламента, были арестованы и получили долгие сроки заключения.

С конца 60-х годов коммунисты с разрешения властей вновь появились на политической арене. Король играл с компартией в кошки-мышки, то сажая ее лидеров в тюрьмы, то выдвигая их на значительные, но не решающие посты в государстве. Рост влияния фундаменталистов требовал сплочения всех светских сил, и коммунисты стали для короля нелегким, но нужным, хотя и второстепенным союзником. Фуада Нассара в 1976 году сменил Фаик Варрад, лидер старой, коминтерновской школы, но стремившийся идти в ногу со временем, а с 1986 года лидером партии стал Яакуб Заядин. Компартия пережила несколько расколов как на политической, так и на личной основе.