Текст книги "Поговорим об искусстве смеяться над собой. Терапия «Путь Клоуна»"

Глава 13. Танец с тенями

«Возможно, дело не в том, чтобы изгнать демонов, а в том, чтобы призвать их на службу жизни».

Жоан Гаррига Бакарди

Возможно, одной из самых заметных теней, покрывающих, словно зонтом, все остальные в нашем жизненном опыте, является стыд. Не только тот стыд, который всем нам в большей или меньшей степени известен и который обычно ассоциируется с застенчивостью, смешанной с долей страха. Этот стыд имеет больший вес: из-за него мы боимся выглядеть плохо, оказаться не на высоте, прослыть нелепыми, неадекватными, неправильными; боимся выделяться или стать слишком заметными. Наконец, мы опасаемся быть другими, уникальными, и показать себя в соответствии с тем, как мы действительно себя оцениваем изнутри и именно в этот момент.

Стыд является мощным противоядием от присутствия в «здесь и сейчас» (столь любимого гештальт-терапией) – он удерживает нас в гипнотическом сне собственной никчемности и несоответствия, порождая страх одиночества и изоляции. Тем не менее, внимательно наблюдая за этим явлением в ходе семинаров, я смог различить, что стыд наносит нам даже больший вред, нежели тот ущерб, который мы, предположительно, терпим от наших чувств как таковых. Стыд, который мы ощущаем по поводу чувств, как раз и лишает нас силы и заставляет съежиться.

Мы чувствуем гнев или злость, но кажется, что это неправильно, что так нельзя. Мы ощущаем усталость, истощение или растерянность, но какой-то голос внутри говорит нам, что это тоже неправильно, что мы должны быть сильными и знать всё, уметь всё и даже больше, если это необходимо. Мы чувствуем ревность или страх одиночества, но это же так примитивно и должно быть скрыто. Нам нужно простое объятие, а вместо этого мы пускаемся в долгие рассуждения о любви. У нас есть смелость и решительность, но мы смущаемся: не дай бог разбудить дракона суда человеческого, который спит, но один глаз у него всегда открыт.

Я вспоминаю слова, которые однажды услышал от Клаудио Наранхо: «Мы орлы, а живем как куры».

Реальность такова, что с самого детства подавляющее большинство из нас не учили жить в соответствии с нашим внутренним самоощущением. В первом институте под названием «семья», в который жизнь нас определила по умолчанию, мы пропустили эту главу и научились приспосабливаться к общему контексту. И если в какой-то момент в нас проявлялись определенные вспышки спонтанности, открытости, доверия или творчества, то часто находился кто-то, кто спешил запретить их нам, чтобы, не дай бог, не превзойти родителей, не стать счастливее или жить более свободно, чем они. Однако я считаю важным принять данный факт, помня, что наши родители, в свою очередь, тоже ходили в школу (когда им позволяли это делать войны и другие бедствия), где среди изучаемых предметов не числилась дисциплина «быть самим собой». На их долю выпала другая работа, которую требовалось выполнить. Точно так же, как мы сейчас проходим свою часть пути, и так же, как наши дети и внуки будут проходить свою. Желаю им, чтобы их путь был еще красивее и увлекательнее, чем наш.

На мой взгляд, всё это является составляющей постоянной эволюции человеческого сознания, в таинственной цепи, где каждое поколение выполняет свое предназначение на долгом пути, который объединяет нас всех, столетие за столетием. И здесь, я убежден, лучшее еще впереди, и для этого мы должны занять свое место с благодарностью за то, что нами было унаследовано, и с уверенностью в правильности собственной роли. Вообще, я не вижу ни в одном предыдущем поколении ничего, что могло бы заставить меня предпочесть родиться в другой момент времени, нежели в тот, в котором мне довелось жить…

И пока эти гигантские циклы ползут, как улитки, по равнинам человеческой истории, мы, муравьи с гигантскими мечтами, неустанно ищем на своем микроскопическом уровне тропинку к счастью. Между долинами и горами, с бо́льшим или меньшим успехом, мы идем к радуге изобилия, которая, как и подобает настоящей радуге, отдаляется, как только мы приближаемся к ней. Потому что, всё еще будучи порабощенными своим Эго, той частью нас, которая с энтузиазмом питается внутренними конфликтами, разговорами глухого с немым и прочими «добродетелями», мы с трудом продолжаем торговаться с его величеством Стыдом, пока Эго развлекается, потирая руки, зная, что рано или поздно получит пользу от этого спора. Оно также знает, что чем дольше спор будет продолжаться, тем больше оно выиграет. Поэтому Эго, будучи абсолютно уверенным в искусности своих уловок и в том, что только смерть может соперничать с ним в непреклонности, подождет. В этой битве у нас есть все шансы проиграть, в то время как жизнь лузгает дни и ночи, как семечки, путешествуя по билету в один конец…

Джеймс Хиллман[12]12
  Джеймс Хиллман (James Hillman, 1926–2011) – американский психолог, основатель движения архетипической психологии. – Примеч. ред.


[Закрыть] отмечал, что полюбить себя – непростая задача. По его мнению, это означает любить всё в нас самих, вплоть до тех теневых черт, которые заставляют нас чувствовать себя в обществе хуже других. Получается, что для исцеления необходимо принять свои самые «презренные» стороны.

Другая составляющая этого внутреннего спора происходит из осуждения со стороны мира, которое иногда очевидно, но чаще трудно различимо и столь же пагубно. Иногда его угрозы поражают нас открыто, прямо в душу, заставляют делать всё возможное, чтобы не страдать от отчуждения. Но в других случаях его шепот, понемногу питаемый обществом, которое нуждается в послушных овцах, просачивается сквозь трещины сомнения, неуважения к себе и привычки относиться к себе плохо. Практически не осознавая этого, мы отказываемся от собственной уникальности в пользу безликого приспосабливания. Как говорил Карл Юнг, «мы все рождаемся оригиналами, а умираем копиями».

По моему мнению, именно его величество Стыд делает нас более замкнутыми в себе и причиняет столько боли, что мы предпочитаем рассматривать его как часть повседневной жизни, с которой необходимо сосуществовать без каких-либо объяснений. Мы предпочитаем заключать договоры, торгуясь с ним: «Я дам тебе немного того или другого, а взамен ты позволишь мне жить более или менее нормально». Как хорошие честные налогоплательщики, мы ежедневно отдаем дань этой кровососущей тени.

Но однажды на семинаре «Путь Клоуна» мы решаем прекратить выплачивать налоги. Мы врассыпную бросаемся в пустоту, где нас ждут преодоление границ, риск, неудачи, разоблачение. Чтобы осуществить это, мы вытаскиваем великий стыд из катакомб нашего сознания, даем ему голос и пространство для признания. Мы приглашаем его на танец. В конце концов, он заслуживает нашего внимания и некоторого уважения. В определенной степени он имел право на появление: ведь мы создавали его как защиту, которая позволила нам выжить, занять определенное место и, наконец, дожить до сегодняшнего дня. Мы не родились с ним, мы только составили его из тысячи ингредиентов и компонентов, которые нам довелось прожить. В каком-то смысле это наше творение, и оно заслуживает соответствующего обращения.

«Есть только любовь и боль от любви» – красивая фраза, с которой я полностью согласен. Когда мы рассматриваем наш стыд с этой точки зрения, то восприятие его немедленно изменяется. Фактически при таком подходе он позволяет себе проявиться больше, покинуть лес, где нас поджидают монстры и другие призраки, его потомки, и подняться с клоунами на сцену видимого мира. Там он постепенно уступает силе маленькой маски сострадательной комичности, клоунского носа, который освещает лицо тех, кто его носит, не прося ничего взамен, не требуя оправданий и не принося извинений, не взыскивая возмещения долгов и не выдвигая обвинений. Так маленькая маска растворяет большую, которая, в свою очередь, понемногу отходит от дел с чувством выполненного долга, заслужив вечный покой за все эти годы.

В этом великолепном танцующем трио: своего невроза, мира и меня, – в долгом процессе, не лишенном трудных моментов, человек постепенно расслабляется, чувствуя себя достойным принятия всего, что действительно происходит внутри него. Именно с этого момента – и не раньше – может начаться другой преобразующий процесс: использование энергии, которая ранее питала пиявку, для других, более полезных дел. Таким образом, как я описывал на страницах этой книги, происходит много изменений, свидетелем которых я имел честь являться в течение долгих лет. Конечно, я видел, как люди вновь обретали радость жизни, но прежде всего – как они возвращали достоинство своей боли и страданиям. Восстановив правомерность их появления, можно извлечь из тени ее жизненный потенциал, отпраздновать встречу и обогатить себя этим воссоединением. И это влияет на траекторию перемен. Ведь придавая ценность тому, что чувствуешь, ты можешь взять на себя ответственность, освободиться от старых соглашений и перестать заставлять других расплачиваться за твои тревоги. Когда это происходит, на каждой мачте наконец раскрывается парус, будь он белый и красивый, грязный и дырявый или истертый сверху донизу. Это неважно. Выходя в плавание, парусник становится прекрасным, и океан преисполнен уважения к нему.

Я видел, как люди восстанавливали дружбу с чувственностью, креативностью, энтузиазмом, верой в себя, в других и в жизнь. Я видел, как глубокое примирение с собой позволяло им сразу же стать здоровее, оставить разрушающие привычки и зависимости. Некоторые внезапно понимали, что они выбрали неподходящую профессию, чтобы угодить тени или выполнить истекшие соглашения детства, – и с тех пор меняли курс жизни. Некоторые решили рискнуть попробовать себя в области искусства или в других областях. Они доверились своим естественным талантам или особенностям, чтобы выстроить заново взаимообмен с окружавшим их обществом. И если я видел (как уже упоминал) даже восстановление фертильности у некоторых женщин, то, по моему мнению, это происходило потому, что в принятии полученной жизни во всей ее полноте младенец, в свою очередь, вливается в естественный поток, где человек благосклонно принимает маленькую лодку, в которой ему досталось плыть, и разделяет ее с другими.

«Жизнь идет вперед, не спрашивая разрешения», – сказал Рамон Ресино. Когда прошлое глубоко исследовано, когда его поприветствовали и воздали ему все почести, тогда оно естественным образом уступает место чему-то новому, что действительно рождается прямо сейчас, влекомое чистым эволюционным движением, присущим самой жизни. Далеко за пределами комичности Клоуна, придающей его работе уникальный оттенок и наделяющей сценическую игру поэтическим измерением, которое можно назвать священным, находятся, без сомнения, его доброта и готовность раскрывать перед публикой всю чистосердечность внутреннего мира. И это наделяет его по-настоящему преобразующей силой.

Я считаю, что прохождение этого сложного процесса, захватывающего и волнующего, является величайшим достижением, к которому мы можем прийти, научившись искусству смеяться над собой.

Потому что тогда человек полностью становится себе хозяином, он может наконец занять свой внутренний дом, открыть двери и окна и сказать миру: «Смотрите, это мой дом, и в нем снова есть жизнь! Здесь живет кое-кто сто́ящий – это я сам! Если вы настроены дружелюбно, заглядывайте ко мне, я вас приглашаю. Это мой дом, и он прекрасен; как бы он ни был построен, он мой, и я живу в нем честно и по совести».

Танцуя с тенями, мы возвращаемся домой. А вернуться домой – значит превратить наше прошлое в наследие. В этом путешествии человек становится в некотором роде непобедимым, потому что укореняется в самой глубине себя и черпает голыми руками жизненные соки из недр земли. Люди опираются на что-то свое, уникальное, нечто, что сделало их такими, какие они есть и какими их больше никто не знает. Это «нечто» – увиденное, исследованное, пережитое и, наконец, признанное своим собственным – превратило личные обстоятельства, выходя за рамки простого деления на плохое и хорошее, в источник вдохновения, благодарности и знания. И хотя решить данную задачу, вероятно, мы сможем не раньше, чем за несколько секунд до смерти, я считаю, что, пока мы идем к цели, наш творческий потенциал увеличивается, сознание делает нас более человечными, а взаимоотношения с миром улучшаются, и это способствует нашему общему развитию. Мы можем расти, взаимно питая и радуя друг друга; можем быть полезными миру и в ответ получить от него щедрую отдачу.

В нас появляется некая точность, которая делает нас неудержимыми – настолько, что мы наконец можем реализовать себя в том, ради чего пришли в жизнь и ради чего, действительно с наилучшими намерениями, создали нас наши родители, хотя они не всегда могли сказать нам об этом, а может быть, так никогда и не сказали.

Когда совершаешь такое путешествие, что-то происходит, налаживается – и ты просто начинаешь жить более полно. Надеюсь, что моя книга так или иначе поспособствует этому или, по крайней мере, предложит читателю подсказки, чтобы это случилось и в его жизни, – и тогда вместе мы сможем воздать дань уважения нашей благословенной трагикомичной сущности. Пусть комическое празднование великой серьезности принесет нам мир и безмятежность. Окутаем же, открыто и громко смеясь, наше храброе сердце сиянием красного носа, и пусть он светит всегда, даже в самые темные ночи, как маяк веры и ясности на берегах души, озаряя путь обратно домой.

Благодарности

Посвящаю эту книгу моим родителям – Клоду Виньо и Жозетт Костедуа, подарившим мне Жизнь с самыми лучшими намерениями.

Моей жене Леде Оливейра дос Сантос – за любовь и терпение, ведь ей приходится делить меня с таким количеством людей.

Моей подруге Гуадалупе Маурэр Эспиноза – за то, что вручила мне ключи от дома, где провела свое детство; где провел долгие часы и я, создавая эту книгу.