Текст книги "Заросшая дорога в рай. Два детектива под одной обложкой"

– Нет, я не увлекаюсь этим напитком. Дома чая напьюсь, – Сергей, прежде чем встать, откинулся на спинку офисного кресла и закрыл глаза.

– Не хотите кофе, давайте закажем чай, – поспешил предложить Исайчев.

– Извините, Михаил Юрьевич, глаза устали… давно так не напрягался. Не хлопочите, я пью особый чай на травах. Здесь такого нет. Рад был помочь… приглашайте… Кстати, вы ничего не сказали о мизинчике?

– О Сайрусе Брионе? Не знаю пока, Серёжа.

Михаил подошёл и с благодарностью пожал Сахно руку.

Глава 10

В аппаратной Роман Васенко по заданию Исайчева наблюдал за фигурантами. На мониторах, которыми было буквально напичкано всё пространство помещения отражалась обычная, пока ничем не примечательная жизнь гостей губернаторской резиденции. Все шло своим чередом. Они спали, ели, гуляли и при виде друг друга старались разойтись в разные стороны. Роман не зафиксировал ни одной мало-мальски интересной встречи.

– «Издали все люди как люди», – думал Роман, разглядывая подопечных: Слаповский без устали звонит по телефону, вероятно, отдаёт распоряжения сотрудникам фармацевтического завода. Сайрус Брион поставил перед собой фотографию Гуидо и, автоматически перебирая бумаги, извлечённые им из пухлого портфеля, вытирает салфетками слёзы. Эльза поначалу встала, походила по комнатам, заказала кофе, выпила его, опять походила, села, начала зевать и вновь улеглась, не разбирая постели и не раздеваясь, на кровать. Она спала или делала вид, что спит. Ворочалась, закрутилась, в одетую на неё цыганскую юбку, как гусеница в кокон, и спала. Роман несколько раз увеличивал изображение лица Эльзы, старался рассмотреть спит фрау или просто притворяется. Лицо Эльзы было спокойным, даже умиротворённым. Глядя на сестру Бурлакова, Роман подумал о том, что человек, достигший такого покоя, не может быть убийцей, но его тут же царапнула другая мысль: она потеряла брата. Невозможно пребывать в состоянии покоя на следующий день после смерти дорогого человека. И непросто смерти, а коварного убийства на её же глазах. Если? Если… не притворяться!

«Эх-ма! – с горечью подумал Роман, – мир рухнет не оттого, что много людей, а оттого, что много нелюдей!».

Васенко упёрся глазами в монитор и, не отрываясь, рассматривал лицо Эльзы. Через несколько минут ресницы фрау Леманн дрогнули, Роман увидел взгляд из-под полуприкрытых век. Он понял: Эльза не спит. Фрау Леманн знает или догадывается, что за ней наблюдают, всматриваются в неё. Может быть, Эльза и дремлет, но ощущает чужое присутствие, «имеет вас в виду». Зачем? Хочет казаться не тем, кто есть? Васенко поднял телефонную трубку, отыскал в приклеенном на аппаратном столе списке номер апартаментов Леманн и набрал его. Эльза не среагировала на звонок. Только еле заметное движение уха и секундная остановка зрачка под полуприкрытым веком показало Роману – она слышит. Почему притворяется? Надо непременно отметить это Исайчеву. Кстати, как он там? Васенко отыскал глазами монитор, на экране которого была комната, где Исайчев проводил допросы фигурантов. Михаила в ней не было. Роман поискал Исайчева на других мониторах. И нашёл. Вот и он! Проводил Сахно и решил прогуляться. Васенко увеличил изображение лица Михаила, усмехнулся:

– Думает… думает напряжённо… Ну, мозгуй, мозгуй, господин Пуаро, скрипи извилинами. Освобождай нас из этого плена… Батюшки! – Роман привстал со стула, – за ним следят! Кто это отважился?!

* * *

Исайчев медленно шёл по аллее. Он спиной чувствовал, что за ним следят. Кто? Зачем? Телефон, завибрировал в кармане, прервал его размышления. На дисплее фотография Романа Васенко.

– Да, Роман, слушаю…

– Миша, будь осторожен. За тобой следят, – голос Васенко звучал взволнованно.

– Я чую, – шёпотом ответил Исайчев. – Вопрос: видно кто?

– Кусты в пяти метрах позади тебя шевелятся, и так по всему пути следования, – озабоченно произнёс Васенко. – Кто? Не видно. Оно прячется…

– ОНО? Может быть, это животное, например, собака?

Михаил боялся неопознанных существ. Особенно диких собак. Одна такая покусала его в юности. Исайчев остановился, принялся шарить в карманах, перекладывая телефон от одного уха к другому, – ну? Не показалось?

– Нет. Может, ты вернёшься? – тоже шёпотом спросил Васенко. – Вижу в карманах ничего тяжёлого и острого не нашёл. Обороняться нечем?

– Не-а! Оно, что тоже остановилось? – едва шевеля губами, спросил Исайчев.

– То-то и оно, остановилось. Миша помни о Гуидо. Мы не можем тебя потерять… – Исайчев уловил в голосе Васенко смешинку.

– Смеёшься? Посмотри на мониторах, кого нет в поле твоего зрения?

– Уже посмотрел. Нет Усачёва, Ирины и Сайруса. Охранники и все остальные на местах. Усачев каким-то образом отключил монитор транслирующий его комнату, может, он и у себя… Ирина пошла на реку, там нет камер. Ты тоже через сто метров покинешь периметр наблюдения. Будь осторожен. Опа! – воскликнул Роман, увидев, как Исайчев резко метнулся к кусту и, вытянув вперёд руки с выставленными кулаками, нырнул в самую его середину.

Куст затрепыхался и из-под него выкатился клубок тел, в котором Роман рассмотрел голову Исайчева, а также мелькающее в ногах майора обескураженное лицо практиканта Мамкина.

– Чтоб тебя… – выругался Роман. – это ж надо в буквальном смысле болтается под ногами. Как бы Михал Юрич ему шею не сломал.

Возня под кустом продолжалась ещё несколько секунд, а затем клубок рассыпался на составные части и обе части с пылающими от возмущения лицами уставились друг на друга.

– Тебе что, делать нечего? – заорал Исайчев, – почему не дома? Тебя мама заждалась! Чего охаешь? Я что-нибудь поломал тебе? – успокаиваясь и оглядывая практиканта, спросил Михаил.

– Ох..ох.., – заикался Мамкин. – Охраняю-ю-ю… вас…

– Чего? От кого? Зачем? – взвился Исайчев.

– Тут Брион бродит с пистолетом, – чуть слышно промямлил практикант. – Он на берег пошёл…

– С чем? – невесело усмехнувшись и, отойдя на шаг от Мамкина, спросил Исайчев. – С чем ходит Брион?

– С пистолетом! – взвизгнул Мамкин.

– Ты откуда знаешь, что с пистолетом?

Мамкин несколько раз глубоко вздохнул, поправляя сбитое дыхание и, оглядываясь по сторонам, зашептал:

– У меня папа военный. Имеет наградной пистолет. Ему друзья из Германии присылают по почте прекрасное немецкое средство для ухода за оружием. Оно называется – Ballistol. Я знаю этот запах с детства. Когда осматривал вещи Бриона, унюхал известный запах.

– Почему сразу не доложил, охламон?! – отряхивая прицепившиеся опавшие листья с одежды, спросил Исайчев.

– Вы же сказали: «яйца курицу не учат». – Мамкин не стал заморачиваться с очисткой одежды, а просто энергично попрыгал.

«Ловко» – подумал Михаил, – «спортивный парень, скачет, как на пружине». А вслух, добавил:

– Ну-у?

Мамкин, уловив в голосе Исайчева поощрение, и воодушевившись, продолжил, продолжил:

– Пистолета я не видел. Искал, но не нашёл… подумал: скажу – засмеёте. Полчаса назад иду по коридору, и опять этот запах. Сделал вывод: Брион проходил здесь с пистолетом. Пошёл на запах и приметил, как он идёт за вами и будто прячется. Когда вы на меня набросились, я краешком глаза зацепил – он пошёл на реку.

– На реку? – Михаил набрал номер сотового телефона Васенко. – Рома, где сейчас Ирина? Ты говорил она, вероятно, пошла на реку. Вероятно, или думаешь точно пошла? Так! Понял! Бежим!

И перепрыгивая через клумбы и альпийские горки, Исайчев с Мамкимым помчались в сторону реки.

Глава 11

Выскочив на береговую полосу, сыщики заметили распростёртое на песке в виде фигуры Иисуса Христа тело Ирины и стоящего рядом, спокойно созерцающего утренние облака адвоката Бриона. Мамкин, с разбега, с криком: «Гад, ты и её убил!» выбросил вперёд кулак, и попав Сайрусу в скулу, отправил адвоката кубарем в один из кизиловых кустов, украшающих красновато-сизыми листьями и малиновыми продолговатыми ягодами губернаторский пляж.

Исайчев бросился к вдове. В открытых, но застывших глазах красавицы плыли облака. Исайчев приложил к шее женщины два пальца в надежде услышать пульс. И тут зрачки Ирины повернулись, и взгляд её глаз застыл уже на Михаиле.

– Вы что? – спросила она тихим голосом, – Мы любуемся рассветом и утренним солнцем, а вы нас бьёте? Вы думаете пытками выбить у нас признание в убийстве моего мужа?

Исайчев резко выпрямился, но ответить ему не дал вибрирующий в кармане брюк телефон, звонил Роман Васенко.

– Миша, докладываю: фрау Леманн по объединённому балкону второго этажа минуя препятствия, пробралась в комнату адвоката и роется в его бумагах. Разреши действовать.

Исайчев с иронией посмотрел на распростёртое тело Ирины:

– Работайте, капитан Васенко, только быстро. Госпожа Леманн с госпожой Бурлаковой разыграли комедию. Одна отвлекает Сайруса, другая лезет за бумагами. Любопытство их одолевает. Отведи фрау Эльзу в её комнату и пристегни до моего прихода к креслу наручниками. Будем применять пытки…

Ирина надела на лицо язвительную улыбку и, подняв руку вверх, попросила:

– Мужчины, помогите женщине встать.

Мамкин с готовностью потянулся к Ирине, но быстро отстранился, подчиняясь окрику Исайчева:

– Не сметь! Иди, помоги Бриону. Мне кажется, он в нокауте. Пусть, дамочка как улеглись, так и встаёт…

– Свинья! – бросила Ирина, резко приводя натренированное фитнесом тело в вертикальное положение. – Жаль, а так хотелось заглянуть в бумажки, полюбопытствовать, что за сюрприз приготовил нам мой муженёк.

Только тут мужчины заметили на песке предусмотрительно постеленный госпожой Бурдаковой резиновый коврик для занятия гимнастикой вне помещения.

Брион под кустом зашевелился и тоже медленно принимал вертикальное положение, но не так ловко, как вдова.

– Покажите свой пистолет, господин Брион, – эта фраза, брошенная Исайчевым, ускорила вертикальный подъём адвоката.

– Пистолет? Отчего вы думаете, что у меня пистолет? – Брион потёр ладонью ушибленную скулу.

– Я был бы более спокоен, если бы у вас, господин Брион, имелся пистолет. Знаю точно, здесь есть желающие избавиться или, по крайней мере, познакомиться с той бумагой, которую вы прячете. Я бы приветствовал наличие у вас оружия, естественно, с разрешением на него.

– Да. Да. Разрешение, естественно, есть. – Брион вынул из-за пояса травматический пистолет и протянул его Мамкину.

Сергей Мамкин осмотрел оружие, понюхал его, заулыбался:

– Да, именно этот запах. Хорошая машинка. Возьмите, Михал Юрич. Что делать дальше? Вы же не прогоните меня?

– У тебя, Серёжа, будет задание охранять адвоката и его документы до вечера. А сейчас проводи Ирину Витальевну в апартаменты. Или погоди, отведи её к Эльзе, пусть пообщаются и готовятся к пыткам. Я пока поговорю с господином Брионом.

Сергей, согнув в локте руку кренделем, предложил вдове опереться на него. Ирина воспользовалась галантностью практиканта, и они пошли в сторону главного здания, о чем-то тихо переговариваясь.

В это время Брион энергично очищал от листьев брюки. Закончив, поправил сбившийся набок галстук, вытряхнул из ботинок песок. Приведя одежду в порядок, подошёл к Исайчеву и с вызовом вопросил:

– Хотите поговорить? Предупреждаю, за побои ответите…

– То есть извинения вы не принимаете?

Брион язвительно улыбнувшись, отрицательно покачал головой.

– Признайтесь, господин следователь, что сейчас, превысив свои полномочия, и, натравив на меня оголтелого помощника, вы прокололись. И уж я ни в коем случае не упущу возможности, стукнуть вас по носу…

Исайчев расплылся в медовой улыбке, чем неприятно удивил Бриона.

– Тогда первый вопрос, – заговорил Михаил, – каким образом иностранцу, удалось провести через воздушную границу России травматический пистолет? В вашей декларации ничего подобного не указано. Насколько я знаю, вы имели право сделать это только в случае, если участвуете в спортивных соревнованиях, приглашены на охоту или представляете своё оружие на выставке. Пистолет антикварный? И не надо мне говорить, что приобрели его уже на территории России – это невозможно…

– Нет! – закричал Брион. – Я принимаю извинения. Забудем этот маленький эпизод. Вы же сами сказали, хорошо, что пистолет есть. На меня охотятся? Или нет?

– Предполагаю – это возможно, – соглашаясь, кивнул Михаил. – Отсутствие или как в нашем случае исчезновение распоряжений Бурлакова даёт фигурантам большой простор для их личных фантазий.

– Распоряжение заверено нотариально. – скороговоркой выпалил адвокат, – имеется второй экземпляр.

– Так, они об этом не знают. Или знают? – спросил строгим голосом Исайчев.

– Не знают, – для убедительности выделяя частицу «не», ответил Брион. – Вы просили – я не осведомлял. Хотя разглашение информации делало бы моё пребывание здесь более безопасным. Вы так не думаете?

Исайчев снял очки, протёр их концом выправленной из брюк рубашки:

– Думаю. Но пусть пока не знают. Посмотрим, как они будут себя вести дальше.

– То есть вы собираетесь ловить преступника на живца, а живец в этом случае я? – под удивлённым глазом Бриона проступала фиолетовая лужица.

– Я же сказал – вас будет охранять Сергей Мамкин. У него прекрасный нюх, как у собаки. Мамкин обязательно учует, если кто-то захочет покуситься на столь важную персону, как вы.

– А пуля? От пули кто меня убережёт? Она может быть выпущена кем угодно! Вот! – закричал Брион тыча пальцем во что-то, что возникло за плечом Исайчева. – Вот! Её я здесь ещё не лицезрел, и она явно не из ваших! Может, она пришла сюда меня… – но осекся, увидев, как резко обернулся Михаил, как он сорвался с места и побежал навстречу приближающейся женщине.

Женщина не шла, она казалось, летела, не касаясь земли. Длинная шифоновая юбка, украшенная узором из осенних листьев, и кофейного цвета короткая кожаная курточка делала её похожей на бабочку. Ямочки на щеках дополняли ощущение. Женщина обвила руками шею Исайчева, прижалась щекой к его щеке.

– Мцыри, я соскучилась! – прошептала она.

Исайчев застыл на секунду, а потом отстранился от неё, обернулся и крикнул, светясь счастливым лицом:

– Не бойтесь, Сайрус, это моя жена.

Сайрус подавил вздох, едва шевеля губами, произнёс:

– Гуидо, мальчик мой…

Глава 12

Михаил размеренно поглощал борщик, который привезла из дома Ольга. Роман с удовольствием доедал вторую тарелку, поглядывал на практиканта, который ко второй тарелке только приступил:

– Борщик на завтрак – это класс! – Васенко привстал, чтобы заглянуть в кастрюлю, – Олечка, ты волшебница! Такие борщи могут варить только два человека на свете – это ты и моя тёща. Там, в ёмкости ещё чего-нибудь осталось?

– Третью тарелку ещё не заработал, – сурово оборвал подчинённого Исайчев, – вот поймаешь злодея – всю кастрюлю отдам…

– Зачем мне, дяденька, посудина? – юродиво, состроив обиженную физиономию, спросил Васенко, – у меня дома такая есть. Ты мне в неё борщика налей…

– Налью, – за мужа ответила Ольга.

– А мне? – тихонько мяукнул практикант Мамкин.

– Тебе, так и быть, дам кастрюльку облизать… – Роман грустно положил ложку в пустую тарелку. – Что, начальник, могу идти борщик зарабатывать? Какие будут ваши указания?

– Если поймаете убийцу, я вам каждому по кастрюле борща наварю, – улыбнулась Ольга. – Кстати, Миша, дай посмотреть записи видеонаблюдения. Хочу познакомиться с фигурантами.

– И вовсе не кстати… тебе, вообще, это смотреть нельзя, – хмыкнул Роман. – Маленькая ещё, а там порнография…

Чавканье с левой стороны от Васенко, там, где сидел практикант Мамкин на секунду прекратилось.

– О, господи! И практикант туда же, – усмехнулся Роман, – тебе, вообще, запрещается. Ты же непросто маленький, ты младенец!

Чавканье с левой стороны возобновилось, но к нему прибавилось ещё и обиженное шмыганье носом.

Михаил доел борщ и, промокнув губы салфеткой, расслабленно скомандовал:

– Васенко – на рабочее место в аппаратную, Мамки – охранять Сайруса и его документы. Ты, практикант, ночью не спал?

Мамкин согласно кивнул и вопрошающе посмотрел в глаза Исайчева.

– Можешь подремать, – благосклонно обронил Михаил и, секунду подумав, добавил, – спать будешь у Бриона в опочивальне, там нет видеонаблюдения… Сайруса далеко не отпускай, усади в соседней комнате, включи телевизор. Рома ты тоже за ним в аппаратной посматривай… двуликий какой-то тип… Да, Мамкин, не забудь закрыться на ключ. Ключ положи в карман.

– Нет! – воскликнул, вскакивая, практикант. – Я не буду спать на его кровати! Ребята с курса узнают, засмеют…

– Хорошо, – примирительно сказал Михаил, – тогда на коврике под его дверью.

– А просто сидеть на стуле у его двери можно? – с вызовом спросил практикант.

Михаил вопросительно посмотрел на Васенко.

Роман понял – Исайчев ждёт от него предложений, но медлил, блаженно поглаживал сытый животик, прикидывал, где ему будет более вольготно провести послеобеденный часок.

– Ладно, – сказал Роман умиротворённо, увидев, что лицо Михаила начинает переходить из состояния расслабленности в состояние суровости, – можно мы сделаем вот что: я, так и быть, буду дремать на кровати Бриона. Уважу просьбу практиканта. Практикант Мамкин, заметим накормленный практикант, будет наблюдать в аппаратной за фигурантами и особенно за Сайрусом. Ну-у-у… Такая рокировка тебя устроит, начальник?!

– А поспа-а-ать? – обиженно протянул Мамкин, – хоть полчасика?

– Дома, сынок, дома приличные люди сны смотрят – Васенко по-дружески похлопал Мамкина по плечу. Пойдём, научу тебя, как можно сказку в жизнь претворять. Помнишь, мальчик, побасенку про трёх братьев и змея Горыныча. Они когда злого хищника ловили всё приговаривали: «спи глазок, не спи другой…»

– Ну, чему бы хорошему научил, а то, как от работы отлынивать! Ох, Рома, завидую я твоему качеству вовремя смыться. Живёшь по принципу – не доел, так долежу. – Исайчев спружинил тело и, энергично встав с места, выбросил правую руку с вытянутым в направлении двери указательным пальцем. – Всё. Работать! Пошли, пошли, пошли…

Уже на выходе Васенко и Мамкина догнал окрик начальника:

– Вы там спать-спите, но змея не упустите…

* * *

Михаил оттягивал момент, когда нужно было идти в гостевой дом, где находилась ещё незнакомая ему женщина и её спутник. Судя по распоряжению Бурлакова, очень дорогая для погибшего женщина, ради которой он был готов круто изменить свою жизнь и жизнь тех людей, что жили рядом с ним. Пока Оля смотрела хронику видеонаблюдения и слушала записанную на диктофон расшифровку речи и комментарии Сергея Сахно, Михаил пытался представить себе эту женщину и подготовить слова, которые придётся ей сказать.

«Если Ирина такая красавица, а Бурлаков ею пренебрегал, какова же эта особа? – думал Михаил, – Сколько ей может быть сейчас лет? Откуда родом и, вообще, откуда взялась?»

Он попытался представить её, но все воображаемые портреты были, так или иначе, похожи на его жену Ольгу.

Вздрогнул и зажужжал телефон, Михаил, резко выскочил из своих мыслей:

– Чего тебе, Мамкин? – раздражённо бросил он в трубку, – так… Слаповский стучится в апартаменты Ирины? Записывай их встречу на флешку и сбрасывай видеофайл на компьютер Серёже Сахно. Адрес его кину смс-сообщением. Как только получишь расшифровку, сразу ко мне. Нет, лучше пришлёшь на мой ноутбук. Что остальные?

Мамкин докладывал по-военному резко, чётко:

– Эльза смотрит телевизор, Усачев тусуется со своими ребятами у входа. Сайрус лежит на кушетке. Таращится в потолок. Васенко пьёт чай. Наверное, чай?! Слаповский вошёл в апартаменты к Ирине. Поцеловал ей руку. Они расположились в креслах друг против друга. Ирина сидит спиной к камере. Что говорит, не видно. Хотя, наверное, молчит. Говорит Слаповский.

– Хорошо, – оборвал Исайчев, – наблюдай, записывай, сбрасывай Сахно.

Ольга досмотрела запись на флешке Усачёва, откинулась на спинку кресла.

– Вот тебе и «константиновский рубль»! Все надеются на одно, а получат совсем другое… – сказала она тихо и замерла, будто заснула.

Михаил не стал тревожить жену, направился к выходу:

– Пойду, организую чай. Ты тут немного подумай… чай попьём и пойдём.

– Куда, Миша?

– К женщине, которая ещё не знает, что Бурлакова больше нет. К той, которую он любил… Там будет трудно…

* * *

Повара Исайчев в кухне не обнаружил. На разделочном столе лежала записка, неизвестно кому оставленная: «Уехал за продуктами. Обед будет не раньше двух часов. Иванцов – повар». Чайник Михаил заметил сразу – он стоял на видном месте, но был пуст, а заварочный не только пуст, но ещё и отмыт до блеска. Михаилу пришлось полазить по незнакомым полкам, и пока он, наконец, сделал чай, миновало достаточно времени. Когда он вернулся с подносом в комнату, то увидел, что Ольга уже просматривает материалы расшифровки видеозаписи последнего разговора Ирины и Слаповского, присланную практикантом. Мамкин оказался сноровистым пареньком, а Сергей Сахно смонтировал материал так, что видеоряд шёл почти вместе с текстом. Как только на экране появилось изображение, Ольга услышала голос Серёжи Сахно:

Слаповский:

– Сделай рожу попроще, за нами наблюдают. Скорби больше, скорби… Они видят, но, к счастью, не слышат.

Ирина стоит напротив Слаповского, он наклоняется, целует ей руку, что-то говорит сквозь зубы. Они садятся в кресла. Что будет говорить Ирина, не видно.

Слаповский:

– Слушай меня внимательно. Бурлаков не предполагал скорой смерти, поэтому, вероятно, не оставил завещания. Это не просто хорошо, а очень хорошо. Закон в данном случае на твоей стороне.

Ирина что-то ему говорит. Мне не видно.

Слаповский:

– Распоряжение? Плюнь ты на это распоряжение. Все его повеления теперь можно выкинуть в утиль. Забыть и растереть. В аду он теперь газовыми горелками распоряжаться будет. Факт один – ты наследница первой очереди. Конкретно: ты и девочки. Через полгода всё, что есть у Бурлака, ваше. Но это в том случае, если мужа отравила не ты.

Ирина энергично машет рукой.

Слаповский:

– Ладно! Ладно! Надеюсь на твоё благоразумие. Хотя…

Слаповский, иронически поглядывая на вдову, произносит:

– Для меня было бы даже хорошо, если бы это была ты…

Смеётся:

– Сбросил бы со счетов обоих. Шучу! Шучу! А серьёзно так: через полгода вы богаты и свободны. Я за это время разойдусь с женой и женюсь на тебе. Мои дети тоже хотят жить хорошо. Расторгну брак фиктивно. Я говорил – на тебя у меня планов нет. Будешь жить, как жила. Учти, сорвёшься с крючка, кончу!

Далее говорит Ирина, что не вижу.

Слаповский:

– Ты права, тот, кто укатал Сивку-Бурку, сделал это не просто так, у него свои планы. Ты предполагаешь КТО?

Говорит Ирина.

Слаповский:

– Брион? Адвокатишко что-то нарыл в документах Бурлака? Нет, дорогая моя, не уводи меня в сторону. Если Брион позарился на активы хозяина, его тут же пристрелят, как только он покинет территорию России. Стая такого не прощает. Он адвокат и не только Бурлака. Его клиенты тут же закажут Иуду, чтобы спасти свою шкуру. Мало ли, что он о них знает. У них адвокатская этика, это как бандитский Закон: чуть в сторону – пуля в лоб. Нет! Брион не будет этого делать. У него матушка, сестрёнки. Сайрус их побережёт…

Слаповский задумывается. Резко вскидывает голову, смотрит на Ирину с прищуром:

– А ну-ка, колись, что у тебя с Усачёвым? Ах, я дурак! Ванюшку из виду выпустил! Сговорились?

Вскакивает с места, хватает Ирину за плечи, поднимает с кресла, трясёт:

– Колись, стерва! Ты что-то с Ванькой против меня задумала, кинуть хочешь?!

Ирина машет руками, видимо, возражает.

Слаповский успокаивается, отпускает Ирину:

– Учти, если ты обманывать собралась, с хвоста хочешь скинуть – не получится. Я сразу объявляю Ульяну своей дочерью. В этом случае тебя твоя стая разорвёт. Полагаешь, толстобрюхие позволят своим жёнам даже подумать, что с ними так можно? Передачи Андрюши Малахова смотришь? Там много о таких подстилках, как ты, говорят. И где они сейчас? Правильно, по психушкам и борделям рассованы. Я ничего не получу, но и у тебя кукиш с маслом останется.

Слаповский подходит к двери, открывает её, говорит:

– Я вот думаю – дурак, все же, был твой Бурлак. Не понял, что у двух родителей с карими глазам не может быть дочери с серыми…

Смеётся, выходит.

Ирина:

– Что то ты, Лёша, воду мутишь. Уж не ты ли решил завершить спектакль? Лещ плоскожопый…

Ольга перевела взгляд с экрана на Михаила:

– Странно, Мцыри, ты же слышишь, о чём они говорят? Они говорят так, будто смерти для них не существует… они думают только будущем. Причём настоящее не в счёт, будто его и нет. Они хотят сразу перескочить из прошлого в будущее. Не думают, что настоящее их просто сотрёт… Счастье меняют на деньги… любовь на имущество…

Михаил присел в кресло напротив, обеими ладонями взял кисти рук Ольги. Пальцы жены были ледяными.

– Они просто не знают, что невозможно заставить других любить их. Нуждайся в меньшем и ты богат. Счастье за деньги не купишь…

Ольга усмехнулась, взглянула на мужа.

– Особенно если обозреть нынешние цены. Они считают, что имеют право быть счастливыми, но на их условиях, вот что… вот что… А серьёзно, Миша?

– Нам надо идти… – сказал Исайчев и увидел, как потускнели глаза Ольги. Понял – она хотела услышать что-то другое.

Михаил встал, пошёл в направлении двери. Дойдя, обернулся:

– Хочу, чтобы ты знала – для тебя я есть… всегда…