Текст книги "Заросшая дорога в рай. Два детектива под одной обложкой"

Глава 16

Сумерки пришли в сад Ольги вместе с Романом Васенко. Не сумерки, в которых тревожно и не знаешь куда деться. А просто сумерки, которые опускаются на землю, предупреждая о приходе ночи – тёплой ранне осенней, уже волглой, напоенной ароматами прелых листьев и запоздало цветущих роз. Роман заехал в дом Лениной на обратном пути из Самары в надежде встретить Михаила. Он давно уже догадался, что в это время суток, если Исайчева нет в Комитете, а дежурный доложил, что Михаил отбыл в неизвестном ему направлении, но, вероятно, домой. Значит, искать его нужно у Ольги. Роману не терпелось рассказать о новых лицах в деле подполковника Сперанского. Ольга с секатором в руке обрезала розовые кусты, готовила их к зимнему укрытию. Увидев, Васенко обрадовалась:

– Хорошо, что заехал, а то до утра провозилась бы… Проходи… откуда такой замученный? Мцыри ещё на работе, но обещал живо быть. Голодный? – выстрелила скороговоркой Ольга.

– У тебя бык есть? – подсветился усталой улыбкой Роман.

– Бык? – переспросила Ольга, и, почувствовав подвох вопроса, осведомилась, – у тебя машинка сломалась, не на чем до дома доехать? Бык, как средство передвижения сейчас модно?

– Машинка в порядке, а быка я съем…

– Не надо быка, – Ольга сняла с рук садовые перчатки, широким жестом пригласила гостя в дом. – У меня пирожки бегут на сковородку, осталось только огонь добыть…

– Пирожки? Ух ты! Ничего себе Михал Юрич живёт… Моя пирожки года три не пекла… – перепрыгивая через две ступеньки крыльца, Роман помчался впереди хозяйки. – Руки помою? Вода есть или натаскать?

– Шутник-самоучка… – бросила вдогонку гостю Ольга, – можешь весь с дороги помыться, полотенца на полочке.

Роман остановился, обернулся к спешащей за ним Ольге:

– Действительно, можно всему помыться?

– А то, – утвердительно кивнула Ольга

Пока Роман приводил себя в порядок, Ольга наладила производство заранее налепленных пирожков. К выходу гостя из ванны на столе стояло блюдо с партией золотистой вкусно пахнущей сдобы.

– Ешь, дружок! – довольно улыбнулась Ольга, накладывая в тарелку Романа горячие пирожки. – Сейчас с работы вернётся твой сослуживец и съест остальное. Он большой любитель «Робин Гудов».

– О! – с удовольствием уплетая пирожки, восхитился Роман. – Почему «Робин Гудов»?

– Всё туда же, – хитро поглядывая на гостя, хихикнула Ольга, – мы лучшие следаки… Мы лучшие следаки… «Почему?» – это не вопрос опытного следователя. «Зачем?» – твой вопрос. Посмотри с чем пирожки… Ни на какую мысль не наталкивает?

Роман отодвинул руку с половинкой пирожка подальше от лица и принялся пристально разглядывать начинку:

– С дробью, что ли?

– Балбес! С луком и яйцами… – засмеялась Ольга, игриво подмигнув Роману.

– Э-э-э! Взрослая женщина… – укоризненно покачал головой Васенко, – Михал Юрич придёт, я ему все расскажу… все, все…

– И то, что ты стрескал его долю пирожков тоже расскажешь? – не унималась Ольга.

– Он же мой чай выпивает!

– Ну, что ты врёшь?! – возмутился Михаил, входя в кухню, – когда это я выпивал твой чай?

– Тьфу, на тебя! Напугал, бес! Ходишь, будто кошка. – Роман бросил взгляд на ноги Михаила, увидел тапочки, воскликнул, – Да ты, Юрич, в тапочках? Прижился, значит. Рад за тебя!

Исайчев пожал другу руку, подошёл к Ольге, взял её за плечи, развернув лицом к себе, чмокнул в щёку, тихонько спросил:

– Я ещё не говорил сегодня…

– Говорил, говорил, – просияла ямочками Ольга.

Верхняя пуговица рубашки Михаила была расстёгнута и Ольга, уткнулась носом в ложбинку между ключицами, вдохнула запах его кожи, тут же резко отстранилась:

– Мцыри, от тебя пахнет алкоголем! Ты что, выпил?

– Я нет. А твой двоюродный брат Олег лихо принимает на грудь. Пока мы беседовали, я весь пропах.

Ольга вздохнула:

– Жалко Олежку, хороший, в общем, парень. Талантливый. Только потерянный и равнодушный…

– Равнодушный у нас теперь относится к разряду хороших? – Роман покачал головой. – Обмельчали наши реки, однако…

Михаил примостился на стуле рядом с Романом и налил из графина в свободный бокал яблочный сок, пододвинул блюдо с пирожками к себе ближе, рассмотрел, усмехнувшись, укоризненно глянул на Романа:

– Это ты так в командировке оголодал? Ольга, сколько он пирожков умял?

– Не жадничай, нехорошо… – осадила друга Ольга. – Он из командировки ниточку привёз…

– Да ты что-о-о? Толстую ниточку, не оборвётся – съехидничал Михаил. – А мне Олег Леонидович целого убийцу на стол выложил. Ну, давай с твоей ниточки начнём.

Роман пересказал разговор с братом Яна Качмарека и в конце спросил:

– Ну, и как мы эту З-з-зину искать будем?

Михаил снял очки, вынул из нагрудного кармашка пиджака салфетку, бережно протёр свои вторые глаза. Помассировав указательным пальцем переносицу, водрузил очки на место, задумчиво посматривая на Ольгу:

– Мысли есть на этот счёт, госпожа адвокат?

– У меня есть, а у вас? – взглянула на друзей Ольга, загружая сковородку новой порцией пирожков.

– У нас тоже кое-что имеется, но не в кучке, а как-то вразброс. У тебя? – осведомился Роман, с мягкой иронией и обаятельной улыбкой поглядывая на хозяйку.

– В кучке?! Пожалуй, в кучке… Записывайте слова мудрой женщины…

– Мы запомним! – хором воскликнули мужчины.

– Приблизительно год события знаем.

– Год? – удивился Роман.

– Четыре, – уточнила Ольга. – Первый – четвертый курс военного училища. Потому, как на пятом курсе Леонид Михайлович встретил Стефанию Петровну, и там ему уже было ни до кого. Девушку зовут Зинаида – не самое распространенное имя. В те годы девчонок чаще называли Еленами, Татьянами, Натальями. Фамилия у Зины фруктовая. Тоже довольно чётко очерченный круг. Но, главное, Зинаида пыталась покончить жизнь самоубийством. Куда их везут?

– В больницу и на учёт в психиатричку, – вставил Михаил.

– Правильно, Мцыри, на учёт в психиатричку. – Ольга лопаточкой перевернула скворчащие пирожки, мужчины громко сглотнули слюну. Ольга, взглянув на их просящие лица и пустое блюдо, засмеялась, – ну, дурачьё. Всё бы вам насытиться и спать где-нибудь прислониться. Давайте серьёзней… Девушка была беременной, это тоже зацепка.

– Плохая зацепка, – хмыкнул Исайчев. – В те годы девчонки, приносившие в подоле, часто накладывали на себя руки. Это ж было позором рожать без мужа…

– Зато сейчас многие живут в грехе и ничего, пирожки пекут… – встав с места и продвигаясь ближе к плите, заметил Роман. Но как только он протянул руку с вилкой к сковородке, тут же получил от Ольги затрещину. – Ах, ренегат! У тебя самого в паспорте штамп о браке стоит?

– Не стоит. Так, у меня дети, это крепче пришлёпки будет… – захныкал Васенко. – За что, тётя, мальчика обидели?

– Рябята, давайте серьёзней, – одёрнул друзей Михаил. – Уточняю: есть дата – первый-четвёртый курс военного училища. Фамилия, имя, отчество – Зинаида Батьковна Фруктовая. Состояние здоровья – беременна. Психическое состояние – самоубийца. Так?

– Так! – с готовностью подтвердил Роман.

– Значит, завтра, Роман Валерьевич, с утра направляете запросы в психоневрологический диспансер на отметившихся у них за все интересующие нас четыре года Зин с фруктовыми фамилиями и без. И ещё: не за-бу-дь! Запрос на определение места проживания некого Сергея Викторовича Сахно.

– Ай! – неожиданно вскрикнула Ольга.

– Что! – вскочил с места Михаил.

– Масло со сковороды брызнуло, – ответила Ольга, вытирая щёку полотенцем. – Кто такой Сахно? Почему не знаю?

– Убийца! – усмехнулся Исайчев, возвращаясь в исходную позицию. – Так сказал твой брат Олег – любитель дешёвых детективов. Глупость, конечно, но проверить надо…

– Почему глупость? Я помню, Сахно обслуживал компьютер Сперанского. В его письменном столе трудовой договор был. Ты что, думаешь, он как-то причастен? – Роман внимательно следил за тем, как Ольга выкладывает вновь пожаренную порцию пирожков, – с чем?

– Что с чем?

– Пирожки с чем?

– С клюквенным вареньем… – пояснила Ольга. – Мне расскажите про Сахно.

– Мечта-а-а… – расплылся в блаженной улыбке Исайчев. И тоже протянул вилку к блюду. – Сахно работал с подполковником долгое время – делал программу к коллекции фильмов. Правда, он глухонемой… посему не факт, что, вообще, что-либо прояснит. Но в доме фигурант бывал часто, многое видел, вернее, многих видел.

– Ты не забыл – он глухонемой, – заметил Роман.

– Но не слепой. Знаю точно, у кого плохо развито одно из чувств – всегда хорошо работают остальные. Сахно, делаю акцент, – программист, а это значит что? – и, не дожидаясь ответа, продолжил, – это значит, он очень внимательный. В программировании каждая закорючка многого стоит.

Сытые мужчины ещё часок совещались, возлегая в креслах у камина, взмахивали руками, отгоняя пристающего к ним попугая. Ольга с Зосей в соседней комнате готовили домашнее задание по физике.

Когда часы над каминной полкой выбросили неоновую цифру «22—00», Роман засобирался домой:

– Поеду, пожалуй. Жена, правда, только завтра ждёт, но что-то я подустал… Провожайте, ребята… Баиньки хочу…

Михаил позвал Ольгу, и они вместе вышли на крыльцо «помахать ручкой» уезжающему другу.

– Смотри, Мцыри, какая туча плывёт, – обернувшись и запрокидывая голову, заметила Ольга, – дождь будет…

– Снег! – уверенно бросил Михаил. – Идём, посидим в саду…

Снег пошёл большими редкими хлопьями. Снежинки подрагивали в лунном свете, вероятно, боялись падать на землю, где тут же таяли, превращаясь в мокроту. Они старались цепляться за ветки деревьев, делая их отчётливыми, и уже скоро сад поменял своё скромное серое платье на белое утончённое, кружевное. Снег высветлил чёрные сердцевины кустов, превращая их в хрустальные искрящиеся колокола. Ольга выставила вперёд руку с открытой ладонью, изловила несколько снежинок, загрустила:

– Мама любила первые снегопады. Бывало, поймает на перчатку вот такую красавицу и рассматривает, считает миниатюрные веточки, пока она не растает от её дыхания… «Знаешь, Олёшь, – говорила она, – снежинки никогда не повторяют друг друга, как и люди, только они всегда красивые, нежные, удивительные, одно плохо – холодные…»

– Пойдём в дом, Олёшь, простудишься, – предложил Михаил, стараясь прервать грустные мысли подруги.

Глава 17

Исайчев, не отрываясь от бумаг, прижав телефонную трубку щекой к плечу, прослушил сообщение и, вернув её на базу, сказал:

– Роман, звонили из канцелярии, пришёл ответ на запрос из части, где служил Сперанский, надо пойти забрать и расписаться.

Конверт, который принёс Васенко, был небольшим, но густо залепленный сургучными печатями:

– Читать вслух или сам ознакомишься?

– Давай! Что там? Без официальной шапки, пожалуйста…

Роман пробежал глазами бумагу, остановился на тексте и начал читать:

– Подполковник Сперанский за время военной службы в части ХХХХ проявил следующие качества и навыки. Вверенные ему технические средства и вооружения знал и владел на «отлично». Полученные им в высшем учебном заведении знания успешно применял в практической деятельности.

– То есть, к железякам относился хорошо, – прокомментировал Исайчев.

– Так, точно! – откликнулся Васенко. – Подполковник Сперанский напряжённо работал над совершенствованием личной профессиональной подготовки. Изучал новую современную технику и уверенно овладел компьютерной грамотой и программным обеспечением. За период службы неоднократно получал благодарности от командования части.

– Так, – оторвался от бумаг Исайчев, – и здесь у нас полный штиль, дальше…

– Программу боевой и общественно-государственной подготовки усвоил на «отлично». Требования воинских уставов знает на «отлично» и применял их в текущей работе. К выполнению своих должностных полномочий относился исключительно ответственно. Работоспособен, энергичен, опрятен, аккуратен, имеет высокие волевые качества. На замечания командира полка реагировал своевременно, указанные недостатки устранял. Всё!

– Как всё! – привстал со своего места Исайчев, – а где обязательная фраза: «В части пользовался уважением среди подчинённых и командиров»?

Роман поднёс бумагу к носу, принюхался:

– Нет, начальник, такой фразы…

– Посмотри, на обороте что-то написано от руки…

Васенко перевернул листок, прочёл:

– Если хотите узнать больше, поговорите с однополчанином Сперанского подполковником Гусь С. С. и адрес скайпа и сотового телефона.

– Подпись? – спешно спросил Михаил.

– Подпись та же, что и на характеристике – генерал-майор М. М. Гусейнов

– Шли sms-сообщение, вызывай подполковника на видеозвонок, – попросил Михаил и, взяв стул от своего стола, подсел к компьютеру Романа.

На мониторе возникло лицо мужчины чернявого, лысеющего, с резкими чертами и внимательным взглядом глубоко посаженных жарких с желтоватыми белками глаз. Он на мгновение замешкался, но быстро собрался:

– Я вас не знаю. Вы кто?

Роман представил себя и Михаила, объяснил причину звонка.

– Представьтесь и вы, пожалуйста. – попросил Васенко. – Мы будем записывать нашу беседу на диктофон, вы не против?

Собеседник, согласно кивнул, провёл ладонью по небритому, издающему наждачный звук подбородку и поспешно сказал:

– Подполковник в отставке Гусь Александр Александрович. О мёртвых принято говорить хорошо или правду. Я предпочитаю о нём, вообще, не вспоминать…

– Нет, Александр Александрович, в данном варианте не получится, не тот случай. Мы не на посиделки вас пригласили, мы убийство расследуем. Нам рекомендовал обратиться к вам генерал-майор Гусейнов. Он написал ваши инициалы как С.С.?

– Гусейнов? Магомет Гусейнов? Другое дело… С.С., потому что Сан Саныч. Спрашивайте. Но говорить буду правду.

– Отлично! Охарактеризуйте личность подполковника Сперанского с человеческой стороны, – попросил Исайчев. – Нам интересен его психопортрет и не стесняйтесь в выражениях. Не рисуйте его пастельными тонами. Мы в курсе, что Леонид Михайлович был далеко не ангел.

– Не ангел? – удивлённо вскинул седые брови Гусь. – Пёс ваш подполковник Сперанский, именно пёс, а не собака. Собака друг человека, а этот… не помню, кто в часть принёс это прозвище «Пся крев», именно «Пся»…

– Ваш, – уточнил Роман Васенко.

– Что? – не понял Александр Александрович.

– Ваш подполковник Сперанский, – повторил Роман, не отводя взгляда от сощурившихся глаз собеседника.

– Их! подполковник! – рубанул Гусь, – сойдёмся на «их». Красивый, ухоженный, образованный, спортивный, гордость части – чемпион. С ним часть в передовиках ходила. Любимец штабистов округа, но Пся! У меня из-за него инфаркт. Это он ушёл в запас, а я под чистую в отставку хоть и на подполковничью пенсию, но пенсию. Еле ноги передвигаю, мотор не хочет работать, готовлюсь к операции…

– Александр Александрович, не надо голословно, давайте примеры, – попросил Михаил.

– Голословно? Пся, не опускался до мелких пакостей, по-крупному гадил. По судьбам прошёлся, как веником подмёл. Лейтенант к нам в часть прибыл, совсем молоденький, не женатый. Увидел, как однажды, Сперанский со своей красавицей под ручку прохаживался, рот открыл, на Шахерезаду загляделся. Она, стерва, юбочкой его легонько задела, обернулась, рассмеялась, подмигнула. Раззява наш к клумбе метнулся, букет нарвал и ей преподнёс. Сперанский молча смотрел. Утром выстроил лейтенант свой взвод, это три отделения по двадцать человек каждое, а Лёнчик тут как тут, выскочил черт из табакерки с двумя ящиками рассады. Заставил салагу-лейтенанта перед всем взводом на карачках ползать, цветочки по верёвочке сажать, испорченную клумбу восстанавливать. Лейтенант тот чуть не застрелился. Ребята вовремя успели… Голословно?

– Вы потом поговорили с ним по душам или так, на самотёк пустили? – не удержался Михаил.

– Как же, поговорил! После беседы той задушевной я пошёл в инфаркт, а он побежал дальше служить…

– Александр Александрович, фамилию лейтенанта помните?

– Аркадин Степан, отчество никогда не знал…

– Продолжайте…

– Что продолжать? Генерал ему за лейтенанта, за мой инфаркт ракушку начистил, Лёнчик малость притих…

– Это по службе, а в быту. Кто с ним был близок, припомните? – попросил Михаил.

– В быту? Чтобы вы поняли с кем он, как говорите был близок, расскажу вот что: вернулся я из госпиталя приказа об отставке по состоянию здоровья ждать, в это время к нам на склад два свадебных сервиза пришли. Сервизы – сказка! На тридцать персон. Встал я на офицерском собрании и обратился к товарищам с просьбой один из сервизов не разыгрывать, а мне под занавес дать возможность его приобрести. Решили почти единогласно, с одним воздержавшимся, конечно, это был Сперанский. Шахерезаде такой сервиз по нраву оказался. Второй разыграли – майору Федулкину достался. Пришёл я на следующий день на склад посуду выбрать. Стали подъёмником коробки тяжёлые большущие со стеллажа снимать, подцепили, отъехали, а одна из лебёдок возьми и лопни. Грохнулись наши с Федулкиным сервизы с высоты двух метров, звонко грохнулись. К вечеру мне в кабинет кусок той лебёдки принесли, надкушенной она оказалась. Складские доложили: накануне приходил подполковник Сперанский с инспекцией. – Гусь вздохнул тяжело, на середине вздоха замер.

– Вам плохо? – забеспокоился Роман.

Гусь осторожно выдохнул, приложил руку к сердцу:

– Бывает, ничего, продышусь. Так вот о приятном: дочерей замуж выдал и без сервизов, сейчас внуков воспитываю… Вижу, ребята, смотрите с осуждением, мол взъелся на мужика из-за каких-то плошек? Отставить! Рассказал это вовсе не из-за сервиза. Знаете, что взбесило тогда Сперанского, не то, что посудины ему недостались, хотя Шахерезада хотела заполучить их, причём оба. Взбесило его то, что на мою просьбу откликнулись все офицеры, а на его: мол у жены юбилей, хотелось бы сделать достойный её подарок, никто! Как будто его там и не было… Вот вам отношение к Сперанскому в быту. Ещё вопросы есть или и так понятно?

– Скажите, Александр Александрович, кто ещё помимо Аркадина мог у вас в части на Леонида Михайловича зуб иметь.

– Не скажу, уехал я. С ним никто дружбы особой не водил, может быть, у кого-то зубы на него и были, но думается мне, зубы те молочные. Он их быстро выдернул. А без зубов его не укусишь – вёрткий, скользкий… Все ребята, до свидания, сердце что-то пошаливает…

– Вот, Роман Валерьевич, – отключившись от скайпа, озадаченно произнёс Исайчев. – Ещё один человечек нарисовался – Аркадин Степан. По каким дорогам он бродит?

– По каким бы ни бродил, найдём, – бодро отозвался Васенко. – Не иголка в стоге сена. Был лейтенант, сейчас, наверное, уже ого-го кто. С такой школой выживания… через Сперанского пройдя, вероятно, в генералах ходит…

Глава 18

Рабочий день близился к концу, а Исайчев и Васенко никак не могли выбрать время, чтобы поговорить, подвести предварительные итоги «Дела подполковника». У каждого из них были свои индивидуальные расследования и своя беготня и писанина. И всё же за пятнадцать минут до окончания рабочего дня они собрались в кабинете и, наконец, заперли дверь.

– Не открывай, даже если постучатся, – предупредил Михаил. – Давай, как ты говоришь «соберём в кучку» всё, что нам прислали по запросам. Итак, – Исайчев пододвинул к себе чистый лист бумаги, взял в руки хорошо отточенный карандаш, – читай, Роман…

– Ответ из психоневрологического диспансера: за четыре года через него прошло шестьдесят пять женщин, стремящихся рассчитаться с жизнью через повешенье, среди них двадцать три девушки в возрасте от 16 до 22 лет. Из них две Зинаиды, одна Зиннат на русский лад вполне может быть Зинаидой и одна Зиновия тоже вроде как Зина. Пофамильно так: Зинаида Огурцова, Зинаида Землянкина, Зиннат Бибарцева – понятно татарка, Зиновия Черниловская…

– Постой… Постой… – прервал Исайчев Романа, – Черниловская? Фамилия явно на слуху. На фруктовую совсем непохожа, но у Стаса Качмарика было нервное состояние, может, у него возникла ассоциация с чёрной смородиной? Давай глубже копнём именно Черниловскую… Зиннат Бибарцеву сразу отбрасываем, наш акробат отметил бы азиатскую внешность. Так, про женщину более или менее понятно… Что по программисту Сергею Викторовичу Сахно? Что-нибудь нашёл?

– Нашёл. Место проживания определилось. Звонил в тамошнее ЖКХ. Женщина разговорчивая попалась. Сообщила, что Сергей приёмный сын и раньше он вовсе не Сахно был, а полная бандитская безотцовщина. Посему сначала мальчишке не повезло…

– Бандитская? Это как?

– Говорит вроде мать у него шалава была, родила его от бандюгана и в родильном доме оставила. Больной мальчишка родился, мало того, что глухой, так ещё с заячьей губой. Ему приёмные родители операцию делали. Вроде всё обошлось, сейчас небольшой шрамик остался.

– Так… – задумался Исайчев, – от бандюгана – это интересно. Роддом запросить. Отказную посмотреть. Через мамашу и на папашу выйдем, может быть, он через столько лет на горизонте объявился и к своему злодейскому делу сыночка приобщил…

– Уже! Запрос отправил, но ждать будем долго. В психоневрологическом диспансере в архиве порядок и документы хранятся вечно. В роддоме бардак, они документы пятилетней давности сдают в архив, а там, как повезёт…

– Понятно, ты сказал сначала парнишке не посчастливилось. Предполагаю, что было ещё и потом.

– Было и потом. Ребёнка усыновила семья инженера Виктора Алексеевича Сахно. Фамилию, естественно, поменяли и отчество тоже. От глухоты лечили, но вылечить не смогли… Сергей окончил коррекционную школу с медалью, поступил в Сартове в филиал Московского университета путей сообщения на факультет прикладной информатики и его закончил с красным дипломом. Занимается бизнесом, у него своя компьютерная фирма, он, говорят, отличный программист.

– Про фирму и его способности я от Сперанского—младшего слышал. Не спросил только, как он с клиентами общается, – заметил Михаил.

– За него общается жена. Вероятно, она владеет навыками сурдоперевода.

– Знаешь, Роман Валерич, то, что мы сейчас копаемся в детстве Сахно, считаю бесполезно потраченным временем. Про отца бандюгана я от безысходности фантазирую. Хотя всё может быть, может быть… Чтобы себя успокоить, давай проверим: не наступил ли Сперанский на пятки уже взрослому Сергею Викторовичу Сахно. Не обидел ли чем парня? Запиши в распорядок дня вначале следующей недели разговор по душам с программистом. А сейчас концентрируйся на Зиновии Черниловской. Я пошёл к «шефу», вызывает…

– По этому делу? – обеспокоился Роман.

– Нет, работай спокойно… Не забудь все материалы по Сахно подшить в «дело». Увеличивай объём наработки, скоро отчёт…