Текст книги "Ловушка для повесы"

Глава 17

Аделаида проснулась. Во сне она свернулась клубочком, прижавшись к Коннору, как спящий котенок. Его рука обнимала ее, придерживая около его бока. Ноги оказались на сиденье, а голова примостилась на его плече. А руки…

Господи Боже! Ее руки лежали у него на коленях.

Она резко отдернула их и выпрямилась так быстро, что голова ее закружилась.

– Я… я не хотела… Как я могла?.. – Она проглотила остаток вопроса, когда голова прояснилась ото сна. – Ах, не важно.

Если она прижалась к нему во сне, она этого категорически знать не желала.

– Мои извинения, – промямлила она. Теперь он будет дразнить ее этим. До сих пор он не упускал возможности подтрунить над ее чопорностью.

Однако на этот раз он удивил ее, легонько ухватив выбившийся из ее прически локон и сказав:

– Не извиняйтесь. Вы устали. – Он повертел каштановую прядку в пальцах, и между бровей у него появилась морщинка. Помедлив, он заложил эту прядку ей за ушко и опустил руку. – Это была моя вина.

Аделаида открыла рот, собираясь поспорить, но промолчала, осознав, что, пожалуй, он прав.

Все еще слишком одурманенная сном, чтобы придавать этому большое значение, она посмотрела в окно и спросила:

– Как долго я спала? – Было такое впечатление, что прошел не один день. Ну, по крайней мере не менее получаса. Почему они никуда не прибыли? Встревоженная, она отвернулась от окна. – Куда мы едем?

– На пикник, – напомнил ей Коннор и, ухмыльнувшись, добавил: – В Англию.

– В Англию?! Вы, наверное, шутите. – Она пристально вгляделась в его ухмыляющееся лицо. – Нет, вы серьезны!

– Вы правы. Мы…

– Остановите! – Она попыталась подняться с сиденья и протянула руку, чтобы постучать по крыше. – Остановите экипаж!

Коннор рассмеялся, взял в руку ее кулачок и пригнул вниз.

– Что это вы делаете?

– Я останавливаю экипаж. – Она-то считала свой жест очевидным. – Я не могу уехать в Англию. – Это тоже казалось ей очевидным. Но совершенно непонятным было то, что он продолжал смеяться.

Он потянул ее за руку, так что Аделаида, потеряв равновесие, повалилась ему на колени.

– Ну и вид у вас: полусонная, взъерошенная…

– Отпустите! – Она стала вырываться. Как далеко они отъехали? Как долго она спала? – Поверните назад. Мне нужно вернуться. Изабелла впадет в панику…

– Изабелла знает, где мы. Я поговорил с ней, пока вы ходили на кухню за фартуком для Джорджа.

– Говорили? Она знала?

– Да, и должен вам сказать… Перестаньте вырываться, любовь моя. Спасибо. Я должен сказать, что вам не надо спорить, не надо тревожиться и нужно не забыть привезти ей что-нибудь на память.

Аделаида прищурилась.

– Вы это только что придумали?

– Лишь частично. Ей и вправду хотелось получить какой-то сувенир.

Как это было похоже на Изабеллу!

– Я не могу так просто отправиться в поездку. В Лондон! У меня есть обязанности…

– Мы едем не в Лондон и вернемся к концу дня.

– А-а! Значит, только на день? – Она вздохнула с огромным облегчением. – Почему вы сразу не сказали?

– Как долго обычно длятся ваши пикники?

Смущенная тем, что сразу это не сообразила, Аделаида поджала губы и воздержалась от ответа.

– А кроме того, – добавил Коннор с легкой усмешкой в голосе, – мне нравится видеть вас такой… встопорщенной.

– Я… – начала было она и замолчала, сознавая, что продолжает сидеть у него на коленях, что его сильные руки прижимают ее к нему, под ее бедрами расположены его твердые бедра. Его рот находился в каком-то дюйме от ее губ, а устремленные на нее зеленые глаза искрились смехом и желанием.

Он держал ее очень бережно, как в тот самый первый их вечер в саду… словно она представляла собой нечто особенное, сокровище, которое ему надлежало хранить и лелеять.

Внезапно Аделаида испытала неудержимое желание быть смелой, вольной, как в детстве и ранней юности, пока груз ответственности не прогнал все ее девичьи грезы.

Не раздумывая, она наклонилась вперед и поцеловала его. Это было всего лишь легким касанием ее неопытных губ, но Аделаиду взволновал этот поступок, такой возбуждающий и… раскрепощенный.

А еще лучше того, Коннору это явно понравилось. Его губы растянулись в улыбке под ее губами, и он пробормотал что-то одобрительное. А затем поцеловал ее в ответ, с потрясающим искусством завладев ее ртом. Он дразнил ее легкими щекочущими покусываниями, от которых кровь бешено заструилась у нее по жилам, одурманивал долгими глубокими проникновениями языка в ее рот, отчего ее пальцы бессознательно впивались в ткань его сюртука.

Она услышала свой стон, ощутила, как участилось его дыхание, как его рука легла ей на бедро… А потом…

Экипаж замедлил ход и подскочил на ухабе, резко разъединив их.

Коннор выругался.

Аделаида проигнорировала толчок и вновь наклонилась к нему. Она хотела большего. Ей хотелось… всего. Однако Коннор уклонился от продолжения. Он взял ее лицо в ладони и бережно поцеловал ее в лоб.

– Мы в экипаже, любовь моя.

«Да, – неясно подумала она, – мы в экипаже», – и попыталась снова найти его рот.

– Он останавливается. Нет, любовь моя… Господи, какая же ты вкусная… Но нет, мы приехали.

– Приехали? – Аделаида откинулась назад и растерянно заморгала, вдруг ощутив себя ослепленной светом совой. Звук колес стих, приглушенный травой, и до нее наконец дошло. – О-о, мы в Англии?!

– Да, – с сожалением улыбнулся Коннор. Экипаж окончательно замер на месте. – И как вовремя.

Вовремя или нет, но Аделаида внезапно отчаянно захотела перейти на новую стадию своего приключения. Без сомнения, это был самый изумительно волнующий день за всю ее предыдущую жизнь. Оттолкнувшись от Коннора, который откликнулся на это недовольным ворчанием, она распахнула дверцу экипажа и без его помощи выпрыгнула наружу.

– Где мы находимся?

– Примерно на полмили дальше границы, – ответил Коннор, спускаясь на землю за ней. – Или, если хотите точнее, более чем в двадцати милях от вашего дома.

Ее ответная улыбка была медленной и полной тепла.

– Вы не забыли?..

– Конечно, я помню! – Широким жестом он обвел окружающий пейзаж. – Как вам это?

– Это… – Аделаида отвела от него глаза, наслаждаясь видом пологих холмов, широких полей, перемежавшихся с темными купами деревьев. Ее горло защекотал веселый пузырек смеха. – Все точно такое же. В точности такое.

– Но это Англия!

– Да, это Англия! – Это было ново. И находилось больше чем в двадцати милях от ее дома. Это было так красиво… просто прекрасно.

Коннор распаковал то, что, на взгляд Аделаиды, было настоящим пиром. Цыпленок и ягнятина, свежий хлеб и картофель. А еще там было разведенное пиво, графин вина и ломтики яблок на десерт. Все было разложено на одеяле, и вскоре они с Коннором трапезничали, любуясь с холма прелестным английским пейзажем.

– Что ты станешь делать со своими пятнадцатью тысячами фунтов? – небрежно поинтересовался Коннор. Он полулежал на боку, опершись на локоть и скрестив в щиколотках вытянутые длинные ноги. Казалось бы, в такой позе он должен был выглядеть расслабленным, но Аделаида сочла, что он смотрится, как титан на отдыхе.

– Для начала найду Джорджу хорошую няньку, – ответила она. – Может быть, даже гувернера. Боюсь, что его образование сильно отстает.

– Ему же только два года.

– Почти, – пожала она плечами. – Мне думается, что его словарный запас недостаточен. Мы с Изабеллой пытались, но…

– Он отличный мальчик, – прервал ее Коннор тоном, не допускающим возражений. – Бойкий даже. Сообразительный. И ему повезло, что у него есть вы. Случилось что-то, заставившее тебя думать иначе? Кто-нибудь что-то сказал?..

– Нет, – мягко возразила она. За исключением сэра Роберта никто не отзывался о них пренебрежительно, а его мнение было ей безразлично. А вот мгновенная защита Коннора, напротив, значила очень много. Больше, чем его деньги и Эшбери-Холл. Это были необходимые условия, коль скоро он хотел ее в жены. Он должен был их обеспечить. А вот вера в нее и симпатия к Джорджу были тем, что он делал по собственному выбору.

Несомненно, подумалось ей, в этом человеке было нечто весьма привлекательное в душевном плане. Так что, может быть, из их союза выйдет что-то хорошее.

– Аделаида?

Голос Коннора вернул ее на землю.

– Я просто задумалась.

– Не надо. Лучше скажи, что еще ты сделаешь, когда станешь богатой?

– Ну-у… – Она нахмурилась с отсутствующим видом. – Изабелле нужны новые платья… и мне тоже. Нашему дому пригодилась бы новая крыша… и двери и…

– Ты продолжаешь говорить о мелочах. Обыденных.

– Для меня это вовсе не мелочи, – пробормотала она, чувствуя себя слегка обиженной.

– Все это вещи, которые тебе нужны. А вот чего ты хочешь?

– Я хочу те вещи, которые мне необходимы.

– Но теперь ты можешь позволить себе больше. Дай волю воображению, – настаивал Коннор. – Что ты станешь делать, когда все обязательное будет удовлетворено? У тебя еще останется много тысяч фунтов. Что ты сделаешь с ними? Только не говори, что положишь все до последнего пенни на хранение.

– Не все пенни, – проворчала Аделаида.

– Ну помечтай! Попробуй…

– Мне хотелось бы отправиться с Джорджем по лавкам! – прервала она его с жаром, удивившим ее саму. До этого момента она даже не подозревала, как ей хочется вволю побаловать племянника. О, как же чудесно будет засыпать его игрушками и лакомствами!

Но Коннор явно так не считал. При ее словах он уныло поморщился.

– В чем дело? – требовательно осведомилась Аделаида. – Почему вы так на меня смотрите?

– Большинству мальчишек вовсе не нравится ходить с тетушкой по лавкам.

– Им это нравится, если лавки похожи на булочную мистера Фенвика, – возразила она. – Я позволю ему купить все, что он захочет. Ему нужно будет только ткнуть пальцем. И я не заставлю его беречь лакомство на потом. Он сможет съесть столько, сколько влезет.

– Он заболеет от этого… Ребенок его возраста…

– Много вы знаете об этом! Вы считали, что его можно подкупить лестью. У Джорджа желудок, как у быка. Но он устанет прежде, чем всерьез себе навредит.

Аделаида представила себе мальчика, липкого от сахара, крепко спящего на груде новых игрушек, которые она ему накупит.

– Что еще?

Войдя во вкус этой игры, Аделаида ухмыльнулась и потянулась за ломтиком яблока.

– Я отведу Изабеллу в книжную лавку. У нее страсть к печатному слову. И еще у нее появятся новые акварельные краски и кисточки. Лучшие, которые только можно найти в нашем городе.

– Вы сможете заказать самые лучшие в Эдинбурге или Лондоне.

– Тогда я так и сделаю, а пока они прибудут, она сможет воспользоваться теми, что найдутся в Бэнфрисе.

– А что вы станете делать потом?

Потом… Что ж, тогда настанет очередь Вольфганга. Не так ли?!

– Я, разумеется, оплачу долги Вольфганга и… – Она была не очень уверена, что станет делать потом. Она вообще не знала, что можно сделать для ее брата.

– Вы не будете выплачивать долги вашего брата: это сделаю я, – заявил Коннор. – Я это уже делаю.

– Делаете? Но…

– Сэр Роберт – один из его кредиторов. Я не хочу, чтобы вы имели с ним дело. – Он сурово посмотрел на нее. – Это не подлежит обсуждению.

– Не мне мешать вам тратить свои деньги на долги моего брата. – В конце концов, Аделаида не была совсем уж дурочкой. – Я только стараюсь сообразить… Как вы думаете, сколько времени уйдет на то, чтобы его освободить?

– Сэр Роберт попытается осложнить дело, но тем не менее он не сможет предпринять ничего особенного. Так что день или два… не больше.

– О! – Аделаида кивнула, но не смогла заставить себя проглотить и кусочек яблока: ее аппетит пропал.

Коннор нагнул голову, чтобы поймать ее взгляд.

– В чем дело?

– Вы не станете?.. Не станете хуже думать обо мне, если я скажу вам, что не рвусь заполучить его домой?

– Нет. Общие родители не всегда гарантируют взаимную приязнь детей. Кому это знать, как не мне.

– Нет, это не так, как у вас с сэром Робертом. Вы же никогда толком не знали своего брата. И наверняка никогда его не любили.

– Нет. Не любил. – Коннор замолчал, тщательно подбирая слова. – Вы хотите, чтобы я подождал с оплатой долгов Вольфганга? Найдутся предлоги…

– Нет. Конечно же, нет. Я не хочу, чтобы он гнил в тюрьме. – Но еще меньше Аделаида хотела, чтобы его враждебность отравила первый за много лет проблеск счастья, доставшийся их семье. – Может быть, стоит купить ему военное назначение?

Коннор покачал головой:

– Я предлагал ему. Он отказался.

Аделаида ошеломленно открыла рот. То, что Вольфганг не захотел воспользоваться представившейся возможностью, разочаровывало, но не удивляло ее. А вот то, что ему было сделано такое предложение без ее ведома… поражало.

– Вы отправились к нему в тюрьму? Вы с ним говорили?

– У нас состоялось вчера некоторое обсуждение. Я предложил купить ему офицерский патент, но он прислал мне сегодня свой отказ. Ни мой визит, ни мое предложение не произвели на него впечатления.

Аделаида поморщилась, представив себе, какого рода оскорблениями мог разразиться ее неблагодарный братец.

– Вам не стоило отправляться к нему в тюрьму без меня.

Губы Коннора дернулись в сдерживаемой усмешке.

– Да, матушка.

Аделаида вздохнула и пожалела, что не может расхаживать.

– Я не собиралась вас ругать. Но вы уже приняли на себя ответственность за долги Вольфганга. Вам не стоило принимать на себя и его гнев.

Все признаки юмора исчезли с его лица.

– Хотите сказать, что это ваша ноша?

– Мне бы этого не хотелось, – вздохнула Аделаида. – Я только хочу… я не знаю, как ему помочь. Я перепробовала все, но… Я так часто ошибаюсь…

Коннор поставил наземь свой стакан вина и посмотрел на нее с нетерпеливым недоумением.

– Как может такая разумная и деловая женщина, как вы, настолько себя не ценить?

– Я ценю. Но… у меня нет опыта… Меня этому не учили. – Она покачала головой, досадуя, что не может найти нужные слова. – Я всегда считала, что или выйду замуж за джентльмена со скромным достатком, или останусь незамужней девицей со скромным доходом. Моя матушка позаботилась, чтобы я приобрела навыки, необходимые для процветания в подобных условиях. Я умею вышивать и рисовать акварелью, умею организовать обеденный прием. Но я ничего не знаю о делах или о том, как удержать безрассудного брата от злосчастных проектов. Меня никогда не учили быть главой семьи.

– И все же вы уже несколько лет великолепно с этим справлялись.

– Не уверена, что справлялась великолепно… Я… – Аделаида оборвала себя, вдруг мысленно удивившись тому, в чем готова была признаться. – Меня злила и тяготила эта ответственность.

– Кто бы чувствовал иначе? – пожал плечами Коннор с нетерпением, явно превосходившим удивление. – Никто не хочет становиться капитаном тонущего корабля.

Аделаида нахмурилась, не слишком довольная его сравнением.

– Не уверена, что мы тонули… Хотя, пожалуй… да, мы тонули.

– И хотя вас не учили командовать, вам удалось вытащить себя, сестру и племянника на твердую землю. – И, потыкав себя в грудь, он добавил: – Можно сказать, на плодородную почву. В истинный рай… выше всяких мечтаний.

– Да! – рассмеялась она. – Я получила об этом некоторое представление.

– Ну и хорошо. – Коннор вновь потянулся к вину. – Не принижайте то, чего добились, Аделаида. Не ваша вина, что Вольфганг не хочет покидать тонущее судно.

Какая-то частица ее сознания пыталась сообразить, что в достигнутом было ее заслугой, а что просто свалилось ей в руки. Но в основном ей хотелось верить словам Коннора.

– Может быть, вы и правы. – Она откусила кусочек почти забытого яблока. – Возможно, мне понравится стать капитаном Эшбери-Холла.

– Это достойный корабль. Но боюсь, что капитан там уже есть.

– Вы? – Она обдумала его слова и пожала плечами. – Ладно. Адмирал Уорд тоже звучит неплохо.

– Адмирал Брайс звучит еще лучше.

– Слишком поздно претендовать: вы уже выбрали ранг капитана.

– Это будет адмирал Брайс. Миссис Брайс.

– О! Верно… – К этому еще нужно было привыкнуть.

– А я стану высшим гранд-адмиралом флота.

– Не сможете! – расхохоталась она. – Такого титула нет на самом деле.

Коннор взял яблоко из ее пальцев.

– Будет, когда я стану императором. Знаете, я, пожалуй, возведу Джорджа в ранг моего преемника. Будет разумно завести себе союзника, когда вы начнете свою кампанию мести. Вы все еще намерены превратить мою жизнь в сущий ад?

Аделаида притворилась, будто обдумывает эту идею.

– Я думаю… Не каждую сторону вашей жизни. Не те ее стороны, которые мы станем делить, как муж и жена. Не хочу обрушить ад на свою голову.

– Поверьте, любовь моя, нет слаще места, чтобы устроить ад, чем та сторона жизни, которую мы будем делить, как муж и жена…

– Я не это имела в виду.

– Знаю. Это было совсем не так забавно, если бы вы имели в виду это. – Аделаида сверкнула на него свирепым взглядом, что не произвело на него никакого впечатления. – Так чего именно нужно мне ожидать? Небольшой ад время от времени? Беглые стрелы проклятий?

С самодовольной ухмылкой она отобрала у него яблоко.

– Подождите и увидите.

* * *

Коннор внимательно изучал лицо Аделаиды. Сейчас она улыбалась и смеялась, но тень под глазами не исчезала. Та, что была под правым глазом, неуловимо переходила в синяк на скуле, и оба резко контрастировали с кожей, почти обесцветившейся из-за утомления и тревог.

Ему было больно видеть это и страшно не нравилось, что потребуется время, чтобы как-то это исправить.

Тихо отважная, такой виделась она ему раньше. Нет, теперь он назвал бы ее упрямо отважной. Или лучше отважно упрямой! Нравилось ему это или нет, но она привыкла оставлять за собой последнее слово во всем, что касалось семейства Уордов. Она останется, чего бы ей это ни стоило, непоколебимой в исполнении своего долга, в своем праве нести все тяготы и радости этого руководства.

У Коннора не было намерений лишать ее радостей, но ему отчаянно хотелось разделить с ней тяготы. Он не собирался праздно стоять и смотреть, как его жена клонится все ниже и ниже под грузом забот о своих родственниках.

Тем более что вскоре они станут и его семьей.

Совсем скоро, если дополнительные фунты, которые он передал своему адвокату, повлияют на это.

Коннор наблюдал, как Аделаида положила в рот последние кусочки яблока и потянулась за следующим ломтиком. Много воды утекло с тех пор, когда он был частью семьи… обычной семьи. У него завелись друзья, Майкл и Грегори, но его связь с ними была не той, что рождает брак… и ожидания были другими.

Коннор вдруг ощутил непривычную неуверенность при мысли о некоторых… неуловимых ожиданиях, которые лелеял. До сих пор он о них особенно не задумывался, сосредоточившись лишь на том, чего хотел от Аделаиды и что мог легко дать ей взамен. Он хотел Аделаиду в жены и мог обеспечить ей надежное будущее.

Однако быть главой семейства означало больше, чем дать имя и запас провизии. В идеале дама, обладавшая даже мизинцем голубой крови, должна была выйти за джентльмена по рождению. Или хотя бы за джентльмена по определению.

Коннор прекрасно знал, что не является ни тем ни другим. Согласно взглядам его отца, джентльмен никогда не уклоняется от приверженности честности, цельности характера и мужества. А он отбросил первые два качества, еще не дожив до двадцати.

Кстати, верность женщине весьма красноречиво отсутствовала в отцовском списке достоинств джентльмена. И в свете хватало людей, считавшихся образцом для подражания, которым он не доверил бы даже чистить свои сапоги.

Ему пришел на ум его братец. Так что нравится это кому-то или нет, но не существует на свете истинных джентльменов. Есть только те, кто хорошо играет эту роль и кто сыграть ее не может.

Конечно, покойный барон счел бы своего младшего сына неудачником в этой роли, но Коннор отбросил прочь сомнения и затаенный всплеск стыда. В конце концов, он вступал в брак не со своим отцом. Единственные идеалы и ожидания, которые его волновали, принадлежали Аделаиде. И, как любой мужчина, он мог удовлетворять те, что его устраивают, и притворяться, что принимает другие.

Глава 18

Обратная поездка домой так же развлекла Аделаиду, как и придорожный пикник. В течение трех часов они с Коннором вели оживленную беседу на самые разные темы.

Он расспрашивал ее о родителях и о том, какой она была маленькой девочкой. Коннор беспощадно подтрунивал над ней, когда она призналась, что одно время увлекалась жалостливой поэзией, и развлекал ее рассказами о своих заграничных путешествиях.

Он был обаятелен и внимателен, и на это краткое время Аделаида забыла думать о лжи, долгах и поисках мести. Коннор вновь стал ее тайным джентльменом из сада, и больше ей ничего не требовалось.

Прежде чем она успела сообразить, их экипаж прокатился через Бэнфрис… и мимо ее дома.

– Кучер, кажется, позабыл, где я живу, – обратилась она к Коннору.

– Если не возражаете, мне бы хотелось, чтобы вы встретились кое с кем в Эшбери-Холле. Это не займет много времени.

Уже надвигались сумерки, и небо темнело. Посещение Эшбери-Холла означало, что она вернется домой затемно. А благовоспитанная леди не прогуливается с поклонником после наступления темноты. Впрочем, подобная леди также не ездит с посторонним мужчиной в закрытом экипаже. Так что, подумалось Аделаиде, раз уж она пошла на это, незачем придираться к остальному.

– Я не возражаю. С кем мне предстоит встретиться?

– С моими людьми.

Она предположила, что речь идет о Майкле и Грегори, людях, приехавших с Коннором из Бостона и разделивших с ним тюремную камеру в Шотландии. Аделаиде пришло в голову, что они, наверное, являются самыми близкими ему людьми, практически его семьей, а она до сих пор почти ничего о них не знает.

– Я буду очень рада встретиться с ними.

По сравнению с предыдущим визитом Аделаида нашла Эшбери-Холл истинным эпицентром событий. Два лакея ждали у дверцы экипажа, чтобы помочь ей спуститься с подножки, дворецкий распахнул входную дверь дома, служанка ждала в холле, чтобы принять ее шляпку.

С появлением каждого нового слуги глаза Аделаиды раскрывались все шире. И к тому времени, когда в холле появилась домоправительница, чтобы помочь служанке, растерявшейся в новом доме, Аделаида уже не знала, плакать ей или смеяться.

– Миссис Маккарнин? – удивилась она.

Домоправительница, высокая худая женщина с седыми волосами, аккуратно убранными под чепчик, и приветливой улыбкой на узком лице, присела перед ней в глубоком реверансе.

– Как видите, мисс Уорд. Доброго вечера вам, мистер Брайс.

Аделаиде оставалось только ошеломленно уставиться на нее, что она и сделала, пока домоправительница со служанкой не покинули холл. Она повстречалась с миссис Маккарнин несколько месяцев тому назад, когда та служила экономкой у сэра Роберта. И по той же причине она узнала лакеев, дворецкого и служанку.

Она повернулась к Коннору.

– Вы позаимствовали всех слуг у сэра Роберта?

– Ничего подобного, – коротко возразил он. – Они уже не служили сэру Роберту, когда я сегодня утром нанимал их.

Посмотрев на проходившего мимо лакея, она осведомилась:

– Что? Сегодня? Всех сразу?

– Коннор пренебрежительно тряхнул головой.

– Хорошо, что они от него избавились.

– Это так, но каким образом?.. – И, рассмеявшись, добавила: – Не важно. Я не хочу этого знать.

– Отлично, а я не хочу вам это рассказывать.

Не в силах понять, говорит он серьезно или нет, и не желая в этом признаться, Аделаида воздержалась от дальнейших комментариев и позволила Коннору провести ее в переднюю гостиную – комнату, больше соответствующую великолепию Эшбери-Холла, чем любая другая виденная ею. Как и все остальное в доме, она отличалась огромными размерами и роскошью убранства. Обивка мебели и драпировки были из бархата сочного зеленого цвета. Камин был мраморным. Ковер таким пушистым, что просто проглотил ее туфли. Ее стоило назвать гранд-гостиная. По правде говоря, все комнаты Эшбери-Холла следовало величать этим титулом. Грандиозный музыкальный салон, колоссальная библиотека и малая, но не менее огромная семейная гостиная.

С трудом подавив смешок, Аделаида обернулась на шум голосов, доносившихся из холла.

– Стой тихо, черт возьми! Это всего лишь…

– Отстань от меня с этим. Я тридцать лет не пудрил голову, да и тогда в этом не было смысла. Стычка с магистратом…

– Ты хочешь, чтоб девчушка считала нас дикарями?

– Не стану я этого носить. Вот и все!

Спустя мгновение в открытых дверях возникли рыхлый немолодой мужчина и пожилой мужчина со слишком густо напудренной головой. Оба были одеты как джентльмены, но казалось, в этих костюмах им очень неудобно. Более молодой изо всех сил вытягивал шею, словно стремясь освободить ее от удушающего сжатия галстука, а более старый дергал головой – то ли пудра на волосах его раздражала, то ли у него был тик.

Сначала Коннор подвел к ней пожилого мужчину.

– Мисс Уорд, могу я представить вам мистера Грегори О’Малли? Грегори, мисс Уорд.

Грегори вышел вперед и отвесил ей поклон, на редкость щегольской для человека его возраста. Затем он выпрямился и улыбнулся ей.

– Простите, пожалуйста, старика, мисс Уорд, за то, что напугал вас.

О Боже. Бедняга, видимо, несколько впал в детство из-за возраста.

– Вы вовсе не напугали меня, мистер О’Малли.

Он расплылся в улыбке полного одобрения.

– Разумеется. Видишь, паренек? Характер!

Аделаида понятия не имела, о чем он толкует. Однако он явно был ею доволен, а она готова была с радостью приветствовать любого, кто храбро и беспрепятственно называл Коннора пареньком.

Второй мужчина, прихрамывая, обошел Грегори и провел рукой по своему наряду.

– Мисс Уорд, – продолжил Коннор, – это мистер Майкл Берч.

– Очень рада, – пробормотала Аделаида. Фамилия показалась ей знакомой. Она пристальнее вгляделась в него. – Мы с вами раньше встречались?

– Неофициально. Но ручаюсь, вы прожгли мне дыру в затылке, когда были в саду.

В затылке?.. В саду?..

Тут ее осенило: мистер Берч – препятствие к ее возвращению на вечер в дом миссис Кресс. Тот самый Майкл, о котором говорила Фредди.

– Вы? – потрясенно пролепетала Аделаида, переводя взгляд с него на Коннора и обратно. – Вы двое?!

– Вообще-то трое, – уточнил Грегори.

Коннор откашлялся.

– Грегори был тем джентльменом в коридоре.

– Тем джентльменом… Я… Вы… – Она яростно зыркнула на Коннора, потом на Майкла, затем на Грегори. На последнего с усиленным гневом, потому что только что испытывала к нему сочувствие.

Старый проходимец вовсе не был несчастненьким.

Разочарование жгло ей грудь: Аделаида поняла, что обнаружила еще один обман. До тех пор она сохраняла надежду, что хотя бы часть той ночи в саду была настоящей. Разумеется, она уже знала, что Коннор специально ее разыскал, но не догадывалась, насколько их первая встреча была срежиссирована. Теперь она не могла не задуматься, не являлось ли игрой все остальное, то есть не стала ли она для Коннора всего лишь полезной игрушкой.

К полному своему ужасу, Аделаида почувствовала, что в горле у нее сжался комок, а глаза стали жечь надвигающиеся слезы. Чтобы скрыть их, она уперлась руками в бока и обрушила весь свой гнев на Майкла и Грегори.

– Ах, вы-ы! Прокрадываться неприглашенными в дом леди! Пытаться скомпрометировать ничего не подозревающую женщину! Взрослые люди, ведущие себя как зеленые юнцы! Вам должно быть стыдно! Обоим!..

Но по ним не было видно, что они особенно стыдятся. Майкл ухмылялся, а Грегори энергично потирал руки.

– Да-а! Характерец у нее есть!

– Да!

Аделаида возмущенно вскинула руки.

– О, ради всего святого! Вы не можете…

– Аделаида, присядьте, – мягко произнес Коннор.

Она, не глядя на него, покачала головой. Ей не хотелось встречаться с ним глазами. Она боялась того, что может в них увидеть. Неужели он над ней смеется? Или гордится собой, потому что так ловко ею манипулировал?

– Я предпочитаю стоять, – холодно проговорила она. Чего ей действительно хотелось, так это сосредоточиться на своем гневе. А еще ей хотелось как следует отчитать Майкла и Грегори, что было бы трудно сделать сидя.

– Мы обсудим это позже, – пробормотал Коннор. – Наедине. Присядь, синичка. Пожалуйста.

В конце концов она заставила себя посмотреть на него и с облегчением заметила, что он не развлекается происходящим и не гордится собой. К несчастью, особенно пристыженным Коннор тоже не выглядел. Вид у него был скорее настороженным, зеленые глаза словно отгородились от нее. Аделаида поняла, что в присутствии его людей не дождется от него ни ответов, ни извинений.

Она снова посмотрела на Майкла и Грегори. Они оба ухмылялись. Было совершенно очевидно, что ничего иного из них не выжмешь.

– Хорошо, – с достоинством произнесла она.

Побежденная, она опустилась на диван и следующие полчаса выслушивала россказни Майкла и Грегори, их смех и обмен остротами и оскорблениями. Ей было странно, что они ведут себя так, будто они ее старые друзья и сидят с ней вместе в таверне за кружкой пива. И конечно, ее очень отвлекало то, что рядом с ней сидел Коннор. Его рука лежала на спинке диванчика, и его пальцы время от времени касались ее шеи или играли с выбившимся из прически локоном. Его прикосновения вызывали в ее теле теплую щекотку, и ее разрывало между желанием отодвинуться от него и жаждой крепче прижаться к нему, как мурлыкающая кошка.

Аделаида замерла и постаралась сосредоточить внимание на разговоре. Она узнала, что Грегори был третьим сыном разорившегося ювелира-ирландца, а Майкл родился в семье потомственных слуг видного английского семейства и в десять лет осиротел. Они встретились, будучи матросами на торговом корабле во время особенно тяжелого рейса из Лондона в Америку, и договорились объединить свои средства, чтобы заняться делом в Бостоне.

– Каким делом? – поинтересовалась Аделаида.

Майкл криво усмехнулся:

– Мы стали… можно сказать… ценителями изящных искусств.

– Вы торговали предметами искусства?

– Да, – кивнул Грегори. – Но вы не сочли бы нас удачливыми предпринимателями, пока мы не встретили Коннора.

– Как вы с ним встретились?

– Не думаю, что… – прервал разговор Коннор, убирая руку со спинки диванчика.

– Поймал мальчишку, когда он пытался слямзить мой кошелек, – жизнерадостно объяснил Майкл.

– Что? – Она обернулась к Коннору. – Вы были карманным воришкой?

– Нет, я работал в доках… – Коннор заерзал на сиденье. Едва уловимое движение, но она почувствовала его. – Однако я мог обчистить карман или два, если подворачивался случай.

– И часто эти случаи подворачивались?

– Не слишком.

Пожалуй, на это откровение лучше было ответить молчанием.

Коннор снова передвинулся на диванчике.

– В общем, время от времени. У меня не было ни сноровки, ни достаточного опыта, чтобы чувствовать себя уверенно в подобной игре.

Майкл рассмеялся:

– Это точно! Я знавал ист-эндских шлюх, которым это удавалось лучше.

– Не забывай, что говоришь с леди, – промолвил Коннор и лишь потом посмотрел на Аделаиду. – Они заставили меня работать. За еду и жилье я бегал по поручениям. Позднее, когда я доказал, что мне можно доверять, они сделали меня своим партнером.