Текст книги "Ловушка для повесы"

Глава 11

Аделаида написала письмо тем же вечером, но отложила его отправку на следующий день. Причин для этого было много, но главной было запоздалое сомнение: разумнее принять одно предложение, прежде чем отказываться от другого. Хотя, пожалуй, погубленная репутация предпочтительнее брака с сэром Робертом, но ее предпочтения были второстепенными по сравнению с нуждами ее семьи. Вторым не менее серьезным соображением был страх того, что сэр Роберт возникнет у нее на пороге, чтобы возразить против отказа от его предложения.

А так у нее будет день или два, прежде чем он явится снова. Значит, она отошлет письмо завтра… или послезавтра…

– Ты делаешь мешок?

Голос Изабеллы заставил Аделаиду оторваться от размышлений. Они обе сидели на широком подоконнике, положив между собой набор швейных принадлежностей.

Хотя в разговоре с сэром Робертом она схватилась за свои обязанности как за предлог уклониться от дальнейших обсуждений, дома на самом деле многое требовало ее внимания. И когда миссис Макфи предложила забрать Джорджа на все утро, они с сестрой воспользовались тишиной, чтобы заняться шитьем и штопкой.

У Изабеллы оставалось только четыре мало-мальски пригодных платья, у Аделаиды – пять, включая бальное, которое она надеялась продать, и синее, бывшее на ней сейчас.

Изабелла опустила сорочку и показала на платье, которым занималась Аделаида.

– Ты сшиваешь края вместе.

Аделаида растерянно посмотрела на сотворенное ею безобразие.

– О Господи!..

– Ты успела сделать всего стежок или два. – Сестра передала ей ножичек для распарывания и бросила взгляд в окно. – К дому подъезжает какой-то незнакомец. В фаэтоне.

Аделаида посмотрела через ее плечо и тут же соскочила с подоконника.

– Это мистер Брайс.

– Неужели? – Изабелла, отложив шитье, заинтригованно уставилась в окно. – Я пока не могу разглядеть его как следует, но фаэтон новый… и модный.

– Я не хочу видеть его нынче утром. – Ей требовалось еще какое-то время, несколько часов, чтобы собраться с мыслями, все обдумать, выбрать решение, наметить ход действий… Ну да… ей нужно было еще несколько часов, чтобы смирить свою гордость. – Отошли его прочь, Изабелла. Пожалуйста. Скажи, что я буду свободна днем.

Изабелла пожала плечами, спустилась с подоконника и направилась в прихожую. Приняв это за согласие, Аделаида проводила ее до дверей гостиной и поспешно закрыла их за сестрой. Дверь противно заскрипела по полу, и Аделаида обреченно поморщилась. Именно из-за этого скрипа они последние полгода ее не закрывали… Ведь она понятия не имела, как справиться с этой проблемой.

Подумав, что можно подслушать разговор, она тут же отвергла эту мысль и, подойдя к дивану на противоположном конце комнаты, тихо уселась на него. Она откинулась было на подушки, но угрожающий стон старой деревянной рамы заставил ее торопливо выпрямиться. Диван был не просто старым, а почти древним.

Что бы только она не отдала, лишь бы вернуться на пятнадцать лет назад и сказать родителям, что нет, она не хочет учиться рисовать и играть на фортепьяно. Она занялась бы изучением столярного дела, управлением поместьем, спекуляциями с ценными бумагами. Как изменилась бы тогда ее нынешняя жизнь…

Она подняла глаза к небу, дивясь своей глупости: назад не вернешься. А если бы даже это было возможно, наверное, лучше было бы перенестись всего на несколько недель назад. Отклонить приглашение в гости к миссис Кресс и попробовать завлечь сына столяра.

У Гарольда Отри не хватит денег оплатить долги ее брата, но по крайней мере мебель у нее скрипеть не будет.

Аделаида прислушалась к доносившемуся из прихожей голосу Коннора… затем голосу Изабеллы… снова голосу Коннора, а потом наступила долгая пауза.

Наконец в щели под дверью гостиной показался кончик туфельки Изабеллы, ручка двери повернулась, и дверь медленно, со скрипом отворилась. Изабелла с трудом протиснулась в образовавшуюся щель.

– Аделаида, к тебе мистер Брайс.

Раздосадованная Аделаида поманила сестру в гостиную и подождала, пока та приблизится.

– Я знаю, что мистер Брайс хочет меня видеть, – прошептала она, бросая взгляд на полуоткрытую дверь. Ей было все равно, что Коннор может их услышать, но хорошие манеры, воспитанные с детства, нельзя было так просто отбросить. – Я полагала, что ты отошлешь его прочь.

– Если настаиваешь, я сделаю это, – начала Изабелла обычным голосом.

– Ш-ш-ш!

– О, ради всего святого! – Изабелла промаршировала к двери, плотно ее прикрыла двумя сильными толчками бедра и вернулась к сестре. – Я отошлю его прочь, если ты на этом настаиваешь, – повторила она. – Но сначала хочу сообщить тебе, что внешняя готовность принять ухаживание может изменить общее мнение. Тебя перестанут жалеть и осуждать.

Аделаиде вдруг стало совершенно безразлично, слышит ее Коннор или нет.

– Отбрось на минуту свой гнев и подумай, – настаивала Изабелла. – Принятый образ оскорбленной невинности может обратиться против тебя… Особенно если ты намереваешься в конце концов принять предложение мистера Брайса. В глазах света ты либо жертва, либо женщина легкого поведения… и никогда иной не будешь. Разве что ты намеренно встретилась с ним в саду. Но если у вас происходило тайное ухаживание и вы всегда собирались его обнародовать… чтобы затем предстать перед алтарем… тогда ты уже не трагическая фигура, а…

– Просто женщина легкого поведения, – пробурчала Аделаида.

– Женщина, захваченная вихрем тайной страсти, – поправила ее Изабелла. – Дамы продолжат осуждающе цокать языками у тебя за спиной, но теперь в их осуждении будет звучать зависть.

– Да, это увлекательная картина. Несколько смазанная тем, что я могу и не выйти замуж за мистера Брайса. – Конечно, Аделаида уже решилась на это, но Изабелла еще этого не знала. Она считала, что лучше будет уточнить все детали и лишь потом объявлять о помолвке.

– По-моему, ты должна за него выйти, – вздохнула Изабелла. – Он невероятно красивый.

Аделаида бросила на нее осторожный взгляд.

– Приятная внешность – недостаточно разумный повод для брака.

– Единственно разумный повод для брака – это любовь. Но поскольку сегодня у тебя такого выбора нет, ты можешь по крайней мере выйти за приятного мужчину, – пожала плечами Изабелла. – Конечно, решать тебе.

– Ох, ладно. Пригласи его.

– Отлично. – Изабелла поднялась на цыпочки с отвратительно жизнерадостным видом и рванулась к дверям гостиной. Посмотрев на них со вздохом, она попыталась растворить их посильнее. – Наверное, нам лучше вообще снять эти чертовы двери, – пробормотала она.

Аделаида открыла было рот, чтобы попенять сестре за ругань, но тут же закрыла его, так как в полуоткрытом дверном проеме возникла рослая фигура Коннора.

– Если вы немного отойдете назад, мисс Уорд…

Изабелла послушно попятилась и остановилась около Аделаиды. Минутой позже двери распахнулись, издав отчаянный вскрик старого дерева и ржавых петель. Аделаида подскочила от этого звука и зрелища, почти ожидая, что под таким напором двери рассыпятся горой щепок.

Однако они выдержали и с жутким скрипом замерли, открыв вид на прихожую и Коннора Брайса, стоявшего на пороге, широко расставив ноги. На нем были бледно-коричневые бриджи и зеленый сюртук более темного оттенка, чем его глаза. Лицо его озаряла лучезарная улыбка. Та самая ужасная, прекрасная, манящая улыбка, с которой началась ее погибель.

– Ваша сестра права, – объявил он. – Вам следует снять эти двери совсем.

Аделаида приветствовала его книксеном, стараясь притушить его попытку фамильярности.

– Доброе утро, мистер Брайс. Мы с сестрой благодарим вас за помощь и примем ваш совет к сведению.

Если он и был огорчен ее холодностью, то на его лице это не отразилось.

– Я был рад предложить вам и то, и другое.

Небрежно отряхнувшись от древесной пыли, он вступил в комнату. Половица, давно нуждавшаяся в замене, застонала под тяжестью его крупной фигуры. Аделаиде захотелось, чтобы их дом наконец осуществил давно нависшую угрозу и половица подломилась. Ей доставило бы глубокое удовлетворение зрелище Коннора, летящего кубарем на пол.

Конечно, это было детское и мелкое желание, но ей было все равно. Придется выйти за этого паршивца, но испытывать к нему приязнь она не обязана. Даже нет нужды быть с ним любезной.

К сожалению, пол выдержал. К счастью, ей пришла в голову еще одна возможность его осадить.

– Не хотите ли присесть? – Она широким жестом пригласила его усесться в стоявшее напротив дивана кресло вишневого дерева. При этом она грозно посмотрела на Изабеллу, предупреждая о молчании.

На это кресло не садился никто. Давно не было на этом свете человека, кто бы помнил, когда на нем сидели в последний раз. Оно было неустойчивым и непредсказуемым, еще когда Аделаида была ребенком. Его не отправили на свалку по сентиментальным причинам неясного происхождения… Одно время оно пребывало на чердаке, а сейчас его использовали, чтобы было куда положить книжку или ложку Джорджа, или что-то легкое, но достаточно крепкое, чтоб не сломаться, когда кресло рухнет.

Что ж… если Коннор решил остаться…

Он с сомнением оглядел кресло.

– Я, пожалуй, постою. Благодарю вас.

Черт, черт, черт!

Подавив вздох, Аделаида простилась с надеждой полюбоваться падением Коннора. Впрочем, весьма соблазнительно было придумать еще одну ловушку – благо в их доме таких возможностей было предостаточно, хотя ими ни разу еще не пришлось воспользоваться. Ей хотелось поскорее покончить с делом и выдворить Коннора из их дома.

– Чем могу быть полезна, мистер Брайс?

– Вы можете доставить мне удовольствие, подарив несколько часов вашего времени. Я думал о том, чтобы прокатиться…

– Сегодня прекрасный день для такой прогулки, – провозгласила Изабелла прежде, чем Аделаида успела открыть рот.

– Но меня некому сопровождать.

– У меня фаэтон. – Он показал на окно, за которым был виден стоявший перед домом открытый экипаж. – Полагаю, что подобный вид транспорта вполне пристоен для ухаживания. Так, может быть, проедемся, мисс Уорд?

Она поняла, что выбора у нее нет. И у нее уже не осталось времени побаловать свою гордость, прежде чем распроститься с ней навсегда. Придется сложить ее к ногам Коннора и лишь надеяться, что от нее останется какая-то малость, когда он доведет дело до конца.

– Только короткая поездка, – смилостивилась она и направилась в прихожую за шляпкой. – Я хочу быть дома к возвращению Джорджа.

Ей нужно было иметь хоть какой-то пристойный предлог на случай, если понадобится спешно прервать прогулку.

Однако за спиной прозвучал жизнерадостный голосок Изабеллы:

– Я пригляжу за Джорджем. Так что тебе спешить некуда.

Аделаида буквально нахлобучила шляпку на голову и еле выдавила сквозь стиснутые от досады зубы:

– Благодарю тебя, Изабелла.

– Не стоит благодарности. Наслаждайтесь прогулкой.

Не найдя слов в ответ, Аделаида гордо прошествовала мимо ухмылявшегося Коннора и вышла из дома на яркий полуденный свет. Коннор последовал за ней и закрыл за ними входную дверь. Бережно положив ей руку на спину, он направил ее в сторону экипажа.

Аделаида остро ощутила тепло его руки сквозь платье, но постаралась сосредоточить внимание на фаэтоне. Изабелла оказалась права: он был новехонький, без малейшей деревянной пролысинки, без ничтожнейшей царапинки на черной и золотой его краске.

– Это ваш? – поинтересовалась она.

Он кивнул и помог ей усесться в него.

– Я заказал его сразу по возвращении из Шотландии. Как он вам?

– Я думаю, вы лжете, – сказала она. – Ваша собственность была конфискована судом.

Коннор взобрался на сиденье рядом с ней.

– Значит, вы расспрашивали обо мне?

– До меня дошел слух.

– В этом есть кое-какая правда, – подтвердил он. – Будучи моим старшим братом, сэр Роберт получил право надзора за моим состоянием на время моего тюремного заключения.

Ей это показалось в высшей степени несправедливым, так как именно сэр Роберт являлся обвинителем брата, но сейчас ей не хотелось выражать Коннору симпатию.

– Тогда как вам удалось купить фаэтон?

– Он был заказан до моего ареста. – Легким движением поводьев он пустил лошадей в путь. – В любом случае сэр Роберт заполучил не основную часть моего состояния, а всего лишь малую его долю.

– У вас имелись скрытые фонды? – догадалась она.

– Имелись, – слегка улыбнулся он. – Сэр Роберт догадывался об этом, но доказать так и не смог.

– И после освобождения вам вернули все?

– Материальную собственность мне вернули в целости и сохранности: ему не позволили ее распродать. А что касается остального… Я получил то, что осталось: все четырнадцать фунтов.

Аделаида поморщилась. Ей было слишком хорошо знакомо раздражение, когда наблюдаешь, как кто-то другой пускает на ветер семейное состояние, и не имеешь возможности этому помешать.

– У вас было много денег?

– Все зависит от того, как вы определяете, что такое «много». Было достаточно. – Коннор умело объехал выбоину на дороге. – Вы навестили вашего брата.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать перемену темы разговора.

– Вы что, шпионили за мной?

Он ловко уклонился от ответа на обвинение.

– По вашей готовности… более или менее охотно… присоединиться ко мне в этой прогулке я понял, что вы больше не считаете меня лжецом.

– О, я…

– Позвольте мне перефразировать. Как я понял, ваш брат признался в том, какую роль сыграл сэр Роберт в его заключении.

Это прозвучало так самодовольно, что Аделаида фыркнула носом и ответила ему самым своим пренебрежительным тоном:

– Сэр Роберт признал это.

Коннор резко остановил коней и круто повернулся к ней, чтобы буквально пригвоздить ее к месту ледяным взглядом. Ее тон его явно не укротил.

– Вы открыто предъявили обвинение сэру Роберту?!

Голос Коннора был не менее холоден при всей его мягкости, и гнев его клокотал близко к поверхности. Внезапная напряженность его тела указывала на тщательно сдерживаемую ярость. Аделаида подозревала, что когда его выдержка лопнет, это будет ужасное зрелище. Но, как ни странно, она не испугалась. И не встревожилась, как это случилось при виде ярости сэра Роберта. Конечно, оказаться под этим грозным взглядом было мало приятным, но угрозы для себя она не почувствовала.

Нет, рядом с ним она не чувствовала дискомфорта, как в присутствии сэра Роберта. Нет, с Коннором она ощущала совсем иную неловкость.

– Разумеется, я сделала это, – ответила она, надеясь, что выглядит уверенной в себе и спокойной. – Неужели вы ожидали, что я приговорю человека, не дав ему возможности защититься?

– Я ожидал, что у вас хватит здравого смысла держаться подальше от этого паршивца. – Коннор прищурился. – Вы больше не станете с ним встречаться.

Он попытался отвлечь ее от этого оскорбительного и нелепого приказа тем, что обратил свое внимание на дорогу, как бы полностью игнорируя ее. Словно эта тема была закрыта. Словно ее чувства никакого значения не имели.

Он поднял вожжи.

Аделаида потянулась и выхватила правую вожжу из его пальцев.

– Вы не будете диктовать мне, как себя вести, мистер Брайс. Если я пожелаю снова встретиться с сэром Робертом, я сделаю это!

Она совершенно не желала с ним встречаться, но дело было не в этом.

Коннор вновь повернулся к ней, на этот раз гораздо медленнее, и протянул руку за вожжой.

– Это опасно, девочка.

Аделаида никогда раньше не ездила в фаэтоне, тем более не управляла им, так что не знала, правду ли он сказал. Впрочем, рисковать, проверяя истину его слов, ей вовсе не хотелось. Чувствуя себя очень глупо, она отдала ему вожжу, однако сопроводила это резким замечанием:

– Я настаиваю на возвращении домой! Не хочу, чтобы со мной разговаривали, как с ребенком и так, словно наш брак – дело решенное.

Его губы насмешливо изогнулись, и Коннор опустил руки с поводьями на колени.

– Но после свадьбы вы ведь станете слушаться мужа?

Аделаида вызывающе посмотрела на него и солгала:

– Вы, по всей видимости, никогда этого не узнаете.

– А сэр Роберт узнает? – Коннор покачал головой, явно не веря ее словам. – Сэр Роберт несет ответственность за долги вашего брата…

– У него были свои причины для этого, – прервала она его. Причины эти были для нее неприемлемы, но дело опять-таки было не в этом.

Коннор раздражающе надменно выгнул бровь.

– Мне очень хотелось бы их услышать.

– Разумеется. – Аделаида передвинулась на сиденье и ответила ему столь же надменным взглядом. – Не сомневаюсь, что вам этого хочется.

Далее последовало долгое молчание, сопровождавшееся битвой взглядов, которую трудно было назвать иначе, как детской. Аделаида никогда раньше не считала себя упрямой – во всяком случае, не чрезмерно упрямой, – но всегда была честной. И сейчас, говоря по чести, могла сказать, что они ведут себя, как парочка упрямых мулов. Однако признавать, что у них обоих есть достаточные основания для такого нелепого упрямства, ей вовсе не хотелось. Коннор Брайс был ей не отец, не муж и не брат. И если он считал, будто ему полагается услышать от нее какое-то объяснение, он жестоко ошибался.

Аделаида, пожалуй, надеялась, что он скоро поймет свою ошибку. Это столкновение характеров оказывалось гораздо неприятнее, чем она предполагала. Она неловко перекрутилась на сиденье, да и нога начала зудеть еще раньше… и то, и другое ей следовало изменить поскорее.

Она попыталась потереть одну ногу другой, но мягкая кожа подошвы ее туфель успокаивала не больше, чем ветерок болезненный укус насекомого. Нога зудела все сильнее. Аделаида попыталась переменить позу, но это не помогало, а ерзанье на сиденье привело к тому, что луч солнца, проникший сквозь прореху в старой шляпке, стал светить ей прямо в левый глаз. Теперь она еще и косила.

Проклятие! Это было просто ужасно. К тому же, что было еще ужаснее, она заметила, как губы Коннора начали подергиваться в усмешке, а в его глазах заплясали веселые искорки.

Господи Боже! Ну какие из них выйдут муж и жена?! Он не испытывал к ней сочувствия, а она только и делала, что представляла себе жестокие пытки для него… и оба были страшно упрямы.

– Ну, ну, Аделаида, почешите ее. Я постараюсь не думать о вас хуже из-за этого.

Она сдалась – но только потому, что он сдался первым, – и, потянувшись вниз, поскребла ногу в зудящем месте. Это было истинным блаженством.

– То, о чем шел разговор между мной и сэром Робертом, не ваше дело.

– Напротив, все действия моей будущей жены очень даже меня…

– Я еще не согласилась выйти за вас.

– Но вы же не можете по-прежнему рассматривать сэра Роберта в качестве жениха.

– Я рассматриваю все варианты, – уклонилась она от прямого ответа, неготовая откровенно признать победу Коннора.

– Видимо, он был очень убедителен в своих извинениях.

– Сэр Роберт – человек весьма красноречивый.

В ответ Коннор смерил ее таким яростным взглядом, что она почувствовала полное удовлетворение. Затем он шевельнул поводьями и снова выехал на дорогу.

В следующие пять минут никто из них не нарушил молчания, но Аделаида все-таки исподтишка посмотрела на Коннора. Ей хотелось спросить его, что еще он знает о сэре Роберте. Были у него какие-то секреты, ей неизвестные? Вмешивался ли барон в ее жизнь? Но ей казалось неэтичным расспрашивать одного претендента на ее руку о другом. Что еще более важно, вряд ли каждый из них был источником достоверных сведений о другом.

Глава 12

Коннор направил фаэтон в узкую аллею, которую Аделаида хорошо знала. Она вела на север к тюрьме и расположенному за ней городку. Но задолго до тюрьмы находился Эшбери-Холл. Это огромное поместье с особняком было построено около тридцати лет тому назад эксцентричным отшельником-купцом. А спустя всего пять лет после завершения тот решил, что отшельником лучше быть в более благоприятном климате.

Находившиеся в нескольких милях от ее дома особняк и окружавшие его земли пришли в запустение. Ребенком она любила ускользать от присмотра, чтобы поиграть в разросшемся запущенном саду и, набравшись храбрости, заглянуть вместе с Вольфгангом в запыленные окна.

А год назад она услышала, что Эшбери-Холл был наконец продан и новый владелец занялся реставрацией, стремясь восстановить его былое великолепие. Затем реставрационные работы были на несколько месяцев прекращены, но вот уже некоторое время назад возобновились. Когда они подъехали ближе, Аделаида увидела, что каменные стены дома отмыты, а с деревянных его частей отскоблили старую краску. Впрочем, некоторые окна оставались забитыми досками, потемневшими от непогоды и выглядели уныло. Окружавшие особняк земли… Боже мой! Они представляли собой сущие джунгли! Разнообразные сорняки и бурьян разрослись по шею и вырвались за пределы сада, словно стремясь заполонить всю округу.

Аделаида покачала головой и только собралась высказаться по поводу состояния газона перед входом в Эшбери-Холл, как Коннор свернул на подъездную аллею.

– Что мы здесь делаем?

Если целью их поездки было показаться на людях, гораздо действеннее и легче было добиться этого, прокатившись в ближайшую деревню Бэнфрис.

Коннор замедлил бег коней.

– Мы выбираем дом.

– Дом для кого? Для нас? – Аделаида посмотрела на громадный особняк, потом на Коннора. – Ради всего святого, вы ведь говорите не всерьез?..

– Всерьез. Уверяю вас.

– Эшбери-Холл – это не дом. Это сельское поместье джентльмена. – Кроме того, что он уже принадлежал кому-то, Коннор не смог бы позволить себе его содержание. Аделаида возвела очи к небу и мысленно взмолилась о терпении. – Почему Бог карает меня близостью к мужчинам, неспособным управлять своими финансами разумно и предусмотрительно?

Коннор остановил лошадей около дома и с улыбкой повернулся к ней.

– Мне хватило мудрости заплатить за него гораздо меньше его истинной стоимости.

– Вы!.. Он ваш?! – Господи! Это не могло быть правдой! – Как такое возможно?

– Вы не знаете, как продают и покупают собственность?

– Конечно, знаю. Я просто… – Аделаида ошеломленно потрясла головой. – Сэр Роберт украл ваше состояние. Вас сдали в матросы. Вы попали в тюрьму…

– В сущности, это одно и то же. Но, если помните, сэр Роберт смог украсть только часть. А я купил Эшбери-Холл тогда же, когда заказал фаэтон, то есть до моего ареста. И до того, как выкупил свою свободу.

Ее брови взлетели вверх.

– Вы получили освобождение за взятку?

– Я сказал бы, что деньги из меня выжали, но терпеть не могу выглядеть жертвой.

Аделаида одарила его насмешливой улыбкой.

– Да уж! Как это противно!

Коннор ухмыльнулся в ответ и бодро соскочил на землю, а затем обошел фаэтон, чтобы помочь ей слезть. Она протянула ему руку, думая, что он подаст ей свою, но вместо этого он ловко обхватил ее за талию и бережно поднял на воздух, словно она ничего не весила.

Святый Боже! Ее руки легли на его плечи для пущего равновесия, и она ощутила, как напряглись и затем расслабились его крепкие мускулы, когда Коннор осторожно поставил ее на гравий дорожки. Невольно Аделаида вспомнила ту минуту, когда он прижимал ее так близко к себе, ощущение его жаркого рта на своих губах. То, как сомкнулись вокруг нее его руки… словно он держал в них нечто драгоценное… безумно ему необходимое…

Ее никогда не держали так трепетно. Никогда мужчина не смотрел на нее так… как Коннор смотрит на нее теперь. Его глаза потемнели, замерли на ее губах, а лежащие на ее бедрах его руки с нежным напором притягивали ее к нему.

Аделаида отшатнулась и еле сдержала вскрик, когда жесткое колесо фаэтона уперлось ей под коленки.

Господи Боже! О чем только она думает?!

Догадаться, о чем думает Коннор, было не сложно. Он уронил руки, но глаза его были по-прежнему устремлены на ее рот. Он был напряжен, словно туго взведенная пружина, как будто при малейшем знаке собирался накинуться на нее.

– Я… – Она судорожно пыталась придумать, чем его отвлечь. – Э-э…

Наконец ей пришло в голову то, что было перед глазами.

– Эшбери-Холл!

Коннор наконец посмотрел ей в лицо. Но всего лишь вопросительно поднял брови.

Аделаида нерешительно продолжала:

– Он в самом деле ваш?

Губы его дернулись в еле сдерживаемой усмешке, но заговорил он лишь после некоторой паузы, давая ей понять, что она не обманула никого из них.

– В самом деле, – наконец произнес он. – И уверяю вас, что вполне могу позволить себе его содержать.

Это был шанс увести разговор еще дальше от возникшего между ними напряжения.

– Почему вам потребовалось столько времени, чтобы выйти на свободу?

С его деньгами и наличием готовых на подкуп чиновников он должен был освободиться за один день.

– В английской правоохранительной системе даже взятка не снижает бюрократические задержки. – Коннор небрежно пожал плечом в ответ на ее удивление. – Потребовалось некоторое время, чтобы добраться до нужных фондов, не привлекая лишнего внимания. А самый доступный чиновник, которого знал мой адвокат, гостил у своей сестры в Петербурге. Так что торговые переговоры затянулись.

– Взятки и подобная торговля не должны иметь место в коридорах закона.

– Какое вы высокоморальное существо! – съехидничал он. – Откуда нам знать, кто виновен, а кто нет?

Аделаида быстро провела язычком по губам.

– Знаете ли вы, что сэр Гидеон заступился за вас по просьбе жены?

– Неужели?

– Вполне возможно, что вы зря потратили деньги на благосклонного приятеля вашего адвоката. Об этом стоит задуматься. – Аделаида не сомневалась, что его уязвленная гордость заставит его долго это обдумывать.

Зря она так считала.

Коннор испустил глубокий театральный вздох, почти что свист.

– Прелестная великодушная Фредди. Если бы я не находился за решеткой, когда мы встретились…

– Да, некоторым леди всегда везет, – сухо заметила она.

Вообще-то Аделаида не слишком была задета тем, каким образом его освободили. Она сама оплатила пребывание Вольфганга в отдельной камере. Так что никак не могла винить другого человека в том, что он использовал подкуп, дабы освободиться от несправедливого приговора. Разумеется, если этот приговор был действительно несправедливым. Лилли и Уиннифред настаивали на его невиновности, но что они, в сущности, знали об этом человеке?

Что все они знали о нем?

– Вы были разбойником с большой дороги?

Его улыбка не дрогнула.

– Нет.

Однако она тщетно ждала более развернутых объяснений. Он не стал этого делать, и Аделаида поняла, что ничего больше на эту тему от него не услышит. Ей было досадно, что оставалось только принять его слова на веру.

– Лилли и Уиннифред говорят, что сэр Роберт выдумал всю эту историю. И я склонна им верить.

– Но только им, – предположил он и протянул ей руку, чтобы она могла опереться.

Она, не задумываясь, воспользовалась этим.

– Пока у меня не возникает повода думать иначе. Разве мы не будем осматривать дом?

Коннор повел ее в сторону от подъездной аллеи, по узкой тропинке, окаймленной бурьяном, выросшим ей по пояс, мимо декоративных кустов, не подстригавшихся, наверное, больше десятка лет.

– Я подумал, что вам будет интересно сначала посмотреть на прилегающие земли, – объяснил Коннор. – Как они вам?

Встав на цыпочки, Аделаида смогла разглядеть в отдалении небольшой пруд, а за ним сад, огороженный стеной. Когда-то Вольфганг объявил его средневековой крепостью. Если ей не изменяла память, она была последним оплотом саксов, щитом от захватнических орд викингов.

Аделаида вздохнула и перешла на более приличествующую даме походку.

– Все слишком заросло! – заключила она и добавила: – Но все равно красиво.

Она всегда считала, что здесь красиво, несмотря на запущенность.

Коннор задумчиво нахмурился.

– Здесь требуется рука садовника.

– Здесь потребуется корчевка, – сказала она. – И надо посадить пионы у входа в огороженный сад. Как это будет красиво!

– Внутренность дома в лучшем состоянии. – Коннор направил ее на другую дорожку, которая была расчищена до дверей дома. – Здесь четыре крыла и три этажа плюс чердак. Пока все выглядит довольно запущенно, но необходимый ремонт большей частью невелик, а часть его уже сделана. Послезавтра поставят новые окна. Многие комнаты меблированы, а о деталях позаботится декоратор, который приедет из Лондона.

Аделаида посмотрела на него оценивающим взглядом.

– Вы привезли меня сюда не выбирать дом, а похвалиться им.

– Я надеялся произвести на вас впечатление, – признался он без тени раскаяния. – Но выбор дома за вами, Аделаида. Это лишь один из вариантов.

– А каковы другие?

– У меня несколько подобных имений. Пожалуй, не такие впечатляющие, но большинство в гораздо лучшем состоянии.

– Несколько?

– Я же говорил вам, что богаче сэра Роберта.

– Вы также говорили, что являетесь гостем миссис Кресс.

– Я никогда этого не говорил, – запротестовал Коннор, приняв глубоко оскорбленный вид. – Вы сделали ошибочный вывод, что я был туда приглашен. Если припомните, я постарался исправить это недоразумение при первом представившемся случае.

Аделаида только фыркнула.

– Вас можно называть по-разному, мистер Брайс, но честным человеком вас не назовешь.

– Сколько яду! – вздохнул он, поднимаясь на первую ступеньку перед входом. – Но я все равно приглашаю вас в мой дом.

Она закатила глаза, но Коннор уже повернулся к ней спиной, чтобы открыть громадную входную дверь. Она обратила внимание, что та не издала ни малейшего скрипа.

Коннор взмахнул рукой, широким жестом приглашая ее войти.

– Добро пожаловать в Эшбери-Холл, мисс Уорд.

Аделаида шагнула через порог, и у нее перехватило дыхание.

– О, святые небеса!

Она произнесла это еле слышным шепотом, но звук его прокатился эхом по всей огромной комнате. Аделаида пересекла большой пустынный холл, с благоговением разглядывая изящно расходящиеся крылья великолепной двойной лестницы с их мраморными ступенями и роскошной балюстрадой, дивясь высоте куполообразной крыши. Сам объем этого пространства ошеломлял. Их собственный дом мог легко разместиться в этом холле.

Возможно, такая оценка была несколько преувеличенной, но размеры этого помещения были необыкновенны. И эта тишина… Не доносилось ни звука шагов, ни голосов, никаких обыденных шумов, присущих жилому дому.

Ведь Коннор не относился к тем суровым хозяевам, которые требуют от слуг, чтобы их было не слышно и не видно. Или не так?

Аделаида обернулась и увидела, что он стоит, прислонившись к дверному косяку, сложив руки на груди и скрестив щиколотки. Он наблюдал за ней. Не так, как во время их поездки, но с напряженностью, которую она нашла тревожащей.

– Здесь что, никого нет? – спросила она, бросая по сторонам быстрые взгляды. – Никаких слуг?

– Днем приходят убирать несколько женщин из соседней деревни. По-моему, сейчас они на чердаке. Еще имеются мужчины, охраняющие дом по ночам. Я пока не нанял постоянного штата слуг, думал дождаться, когда вы решите, где мы будем жить. Вы можете выбрать какой-то из уже принадлежащих мне домов, или мы подыщем что-нибудь новое. Очень многое зависит от того, где вам захочется поселиться. Светские сезоны мы можем проводить в Лондоне, а остальную часть года путешествовать.