Текст книги "Горящая черная звезда, пепел, подобный снегу"

– Будь начеку, – сказал он. – Рано или поздно он вернется. Те части Убийцы Богов, что тебе удалось воссоздать, едва ранили его.

В пустыне, менее чем в дюжине шагов от них, между двумя песчаными дюнами, лежал принц. Вокруг него развевалось все то же красное ханфу, но когда он приподнялся, то оказалось, что его лицо утратило неестественную красоту, румянец на щеках спал, а губы уже не были такими яркими. Он дрожал, был бледен и казался… обычным.

ХунИ поднял руку. Ци начала собираться вокруг него в фигуру, в которой Лань распознала печать Врат.

– Нет, – прохрипела она.

Должно быть, ХунИ услышал ее, потому что посмотрел прямо в глаза. В его взгляде читалась чистая, неприкрытая ненависть. Печать закружилась вокруг принца вихрем песка, и Лань увидела, как его губы зашевелились, чтобы кое-что передать ей.

Мы еще не закончили.

Когда пыль осела, наследник императора, а с ним и Алый Феникс, исчезли.

«Я не справилась», – подумала Лань. Мир начал расплываться перед глазами, когда силы окончательно покинули ее. Она едва почувствовала, как ударилась головой о песок.

19

Танские монахи прекрасно обучены Искусству Двойных Мечей.

Выходцы из северо-западных гор, они – дисциплинированные бойцы, истинные приверженцы Пути.

Различные ученые, «Исследования Девяноста девяти кланов»

Малиновый цвет сошел с неба, а дневной свет сделал его светло-голубым, напоминающим потрескавшийся фарфор. Бледные облака, точно тонкие пальцы, тянулись с востока на запад. Солнечные лучи падали на белый фолиант, который лежал перед Цзэнем. Следы сверкающей печати рассеялись, как пепел, унесенный ветром.

Из своего мешочка он достал первую часть книги – собственную копию «Классики Богов и Демонов», но только в черном переплете. Цзэнь открыл ту страницу, на которой обнаружил печать Алого Феникса, скрывающую вторую половину трактата… которую он теперь держал в другой руке, открытой на той же странице.

Пока он разглядывал том, печать в черной копии слабо пульсировала, смешиваясь с энергией ключа, который ХунИ использовал на белой части. Словно магниты, две половины соединились, их страницы перемешались, а священное писание перетекло из одного в другое.

Когда процесс был завершен, Цзэнь держал в руках один общий трактат. Обложка осталась такой, как была на его части – вытисненной черным шелком, переплетенным с перьями японского журавля. Но когда он перевернул том, название трактата оказалось вышито золотыми нитями на белом фоне.

Ответы на все его вопросы – ключ к армии его прадеда, к тому, как вернуть Последнее царство – теперь лежали в его руках. Две половины, сложенные в одно целое.

Цзэнь медленно выдохнул, чувствуя, как камень падает с плеч. Легкий ветерок высушил пот на его лбу и отбросил назад волосы. Ему еще так много предстояло сделать. Но все, что он мог, – это ждать.

Цзэнь повернулся к девушке, которая неподвижно лежала на песке. Красное церемониальное платье, которое наколдовал ХунИ, без его печати снова превратилось в простое белое пао.

Вот уже второй раз наперекор любой логике они с Лань находили друг друга. Он не ожидал встретить ее в Наккаре. И уж тем более наткнуться на нее здесь.

Он не позволял себе верить в красные нити судьбы. Но этот самый момент, когда солнце освещало небо, а девушка, которую он любил, была рядом, выглядел как предназначение.

«Пожалуйста, – взмолился он, потянувшись к ней. – Пожалуйста, не умирай…»

Именно тогда мир замедлился, а на задворках его сознания разверзлась тьма.

– Осторожно выбирай богов, которым молишься, – послышался древний, грохочущий голос.

Цзэня охватил ужас. Такого не могло быть. Голос Бога-Демона уже вернулся, его огромная тень уже распространялась по границам его разума, вонзая в него свои когти. Он ведь заплатил назначенную за Семя Ясности цену. Неужели действие волшебной пилюли заканчивалось так скоро?

Цзэнь потратил много ци на борьбу с Алым Фениксом. Он чувствовал, как сила Семени угасает, энергия его собственного ядра слабеет под натиском тени Черной Черепахи.

Не так скоро.

Небо потемнело, и Бог-Демон взглянул на него сверху, сверкнув зубами, как звездами.

– Я его видел, – медленно произнес он голосом, который прокатился громом по песчаным дюнам. – Видел Убийцу Богов.

Страх пронзил Цзэня. Когда Лань вызывала Убийцу Богов, он даже не подумал о том, чтобы держать своего Бога-Демона в спячке, забыл воздвигнуть между ними ментальную стену.

Черная Черепаха все видела.

– Уходи, – скомандовал Цзэнь, но Бог-Демон только тихо рассмеялся.

– Думаешь, эти жалкие семечки могут меня остановить? – задумчиво протянул он. – Думаешь, девчонка, в которую ты влюблен, сможет создать Убийцу Богов – печать, которую ни одному смертному не удавалось повторить вот уже несколько веков? Несколько династий. – Он зашипел и рухнул перед Цзэнем облаком тьмы с глазами, подобными сере, и пастью размером с пещеру. – Я Бог-Демон. Мне бесполезно сопротивляться.

Но Цзэнь пристально посмотрел на существо в небе и кое-что осознал – то, что предпочел оставить при себе, подальше от соединявших их уз.

Впервые с тех пор как он связал себя с Богом-Демоном, тот был зол. До сих пор Черепаха с безразличием и насмешками наблюдала за тщетными, неуклюжими попытками привязавшего его к себе практика. Но теперь от ци древнего существа исходила ярость.

Черная Черепаха наконец начала воспринимать Цзэня всерьез.

А значит – боялась его.

Цзэнь посмотрел прямо в горящие глаза Бога-Демона.

– Ты невероятно могуществен, – согласился он. – Но не забывай, к кому ты привязан, и кто здесь командует.

Черная Черепаха прищурилась, и Цзэнь готов был поклясться, что ее рот изогнулся в злобной ухмылке.

– И как долго, ты думаешь, все так и останется, смертный мальчишка? Как долго ты сможешь сопротивляться моей силе? С каждой каплей моей ци, что ты используешь, я получаю все больше контроля.

– Убирайся из моей головы.

– Как ты поступишь с девчонкой теперь, когда она знает мелодию Убийцы Богов? Она точно сыграет ее для тебя, чтобы выполнить миссию, что завещала ей мать. Хочешь проверить, кого она любит сильнее: тебя или свою мать?

– УБИРАЙСЯ! – закричал Цзэнь и обрушил стену в своем сознании. Но даже так он мог слышать отдаленные перекаты смеха Черной Черепахи, отступающей обратно в свое ядро.

Горизонт очистился. Куда ни посмотри, вздымались пустынные дюны, пески покрывали ландшафт.

Над Лань, которая все еще лежала, скорчившись, склонился другой человек. Ци Ешин Норо Дилаи вспыхнула, когда она с удивительной нежностью соткала Исцеляющую печать. Цзэнь чувствовал, как к Лань перетекает живительная сила матриарха клана Джошеновой Стали.

Когда он поднялся на ноги, Дилая вскинула голову. В следующую секунду на него уже был направлен Соколиный коготь. Дилая загородила собой Лань и уперлась пятками в землю, приняв боевую стойку.

Цзэнь мягко отодвинул в сторону Соколиный коготь и, не обращая внимания на потрясенный возглас Дилаи, обошел ее стороной.

– Если думаешь, что я позволю тебе подойти к ней… – начала Дилая, но Цзэнь прервал ее.

– Дилая, – устало произнес он. – Я просто хочу удостовериться, что она жива.

Что-то в его тоне вынудило ее остановиться. Цзэнь опустился на колени рядом с Лань. «Пожалуйста, – подумал он, прижимая пальцы к ее мягкой шее. – Пожалуйста…»

Пульс. Слабый, сбивчивый, но все же пульс.

Она была жива.

Цзэнь почувствовал, что острый меч Дилаи уперся ему в спину. Он медленно встал и, приподняв руки в примирительном жесте, позволил Дилае оттолкнуть себя подальше, так что теперь она снова стояла между ним и Лань.

– Убедился? – тихо спросила Дилая твердым от ярости голосом. – Мне не завещано и не суждено лишить тебя жизни, Ксан Тэмурэцзэнь… Я не смогла бы убить тебя, даже если бы захотела. – Явно не привыкшая казаться другим слабой, она выпрямилась. – Поэтому я попрошу тебя уйти.

– Дилая, – начал Цзэнь.

– Не смей произносить мое имя. – Ее губы задрожали. Порывистый ветер раздувал свободный левый рукав ее пао, словно напоминая ему о преступлении, которое он совершил. – Ты был еще ребенком, когда привязал к себе первого демона и искалечил меня. Тогда я тебя ненавидела, но теперь, оглядываясь назад, понимаю, что была к тебе слишком строга. Тем не менее та ненависть – ничто по сравнению с тем, что я испытываю к тебе сейчас. – Она плюнула ему под ноги. – Ты знал, как опасно заключать сделку с демоном, но все равно сделал это. Каждый день в Школе Белых Сосен ты смотрел мне в лицо, но все равно выбрал этот путь. Нет, демонический практик, привязавший к себе Черную Черепаху, даже не думай, что я смогу смириться с твоим существованием.

Цзэнь опустил взгляд. И дня не проходило, чтобы несчастный случай, о котором она говорила, не снился ему в кошмарах. Он просыпался в холодном поту, представляя, как демон с налитыми кровью глазами склоняется над скрючившейся на полу Дилаей.

– Я и не надеюсь, что ты изменишь свое отношение ко мне, – ответил Цзэнь. Возможно, именно молчание Дилаи предоставило ему шанс продолжить. Еще один порыв ветра взметнул их одежды, подняв песок под ногами. – Я только прошу позволить мне дождаться, когда Лань придет в себя. Я хочу поговорить с ней.

Дилая бросила на него возмущенный взгляд.

– Позволить тебе приблизиться к Лань, когда она так слаба? Предоставить тебе шанс уничтожить единственный способ воссоздать Убийцу Богов, чтобы завершить миссию, доверенную нам Орденом тысячи Цветов?

– Если бы я хотел ей навредить, то не стал бы ждать, пока она очнется. Будь я настроен ранить кого-либо из здесь находящихся, я бы не… – он замолк, заметив, как Дилая вздрогнула. На ее лице мелькнул страх, который вскоре снова заменила упрямая ярость. Неожиданно он сам себя возненавидел за то, что вообще предположил, что сможет причинить кому-то вред, напомнив, что одной мысли хватило бы, чтобы пробудить Черную Черепаху.

– Продолжай, – голос Дилаи стал хриплым. – Расскажи поподробнее о том, как предпочел бы нас ранить.

Цзэнь перевел дыхание. Он потерял свой шанс, а вместе с ним и надежду увидеть Лань в последний раз перед тем, как вернуться Туда, где рождается огонь и падают звезды и перейти к завершающему этапу своего плана.

– Дилая, – послышался тихий, слабый голос.

Сердце Цзэня бешено заколотилось. Казалось, весь мир выдохнул с облегчением.

Дилая, тут же позабыв о злости, повернулась к Лань и выругалась. Еще никогда Цзэнь не видел на ее лице такого облегчения.

– Чтоб тебя, маленький лисий дух! Ты заставила меня волноваться.

От слабой улыбки уголки глаз Лань изогнулись, пока она не встретилась с ним взглядом. Вся веселость тут же испарилась. Сглотнув, Лань снова повернулась к Дилае и сказала:

– Я поговорю с ним, но сначала я хотела бы…

– Воды? – подсказала Дилая.

– …пирожок со свининой.

* * *

Шаклахира потеряла прежнее величие, как увядшая пустынная роза. Цзэнь предпочитал видеть ее настоящей, а не спрятанной под сверкающими цветами и слишком вычурными садами. Он перешагнул через груды песка, в которые превратились убранства дворца, поднялся по пыльным ступеням и вошел в парадные двери, краска на которых потрескалась и облупилась.

Интерьер сохранился, но с него сошла патина великолепия. Роскошный декор – лазурит и фарфоровые вазы, стеклянные безделушки из Масирии, амулеты империи Ахеменидов – исчез. Некогда золотой помост теперь превратился в выцветший камень, а развевающиеся на ветру газовые занавески были покрыты пылью и изъедены молью.

С ковров поднимался песок, пока Цзэнь и Дилая пробирались к небольшой группке людей, собравшихся под помостом. Матриарх клана Джошеновой Стали несла Лань сама, отказавшись от помощи Цзэня.

Услышав шаги, люди начали бросать в их сторону взгляды. Цзэнь внимательно осмотрел их. Лица, наряды… они будто бы сошли с иллюстраций древнего трактата о Девяноста Девяти Кланах. Среди них была группа танских монахов: побритые наголо головы, одеяния песочного цвета, сшитые так, чтобы было удобно сражаться. В руках они держали оружие дальнего действия – копья, дубинки и плуги, совсем не вязавшиеся с четками на их шеях. Два целителя с конопляными мешочками сидели рядом с Чо Таем, который очнулся и теперь отдыхал на матерчатом тюфяке. С острой болью Цзэнь подумал о Шаньцзюне, о тихом горе парня, который думал, что Чо Тай погиб при падении Края Небес.

«Еще одно обстоятельство, которое следует исправить», – подумал Цзэнь.

– Слушайте все, – позвала Дилая, остановившись перед собравшимися. Она опустила Лань на землю с большей нежностью, чем Цзэнь вообще мог ожидать от матриарха. – На данный момент Чжао ХунИ и Алый Феникс отступили. За это вам стоит благодарить эту девушку. – Она все еще поддерживала Лань за талию. – Если предпочитаете остаться с принцем, можете убираться. Я не из тех, кто сражается с беззащитными, но все же в любой момент готова встретиться с вами на поле боя. – Дилая сверкнула зубами. – Но, если вы мечтаете жить свободно, без императорского правления и гнета завоевателей, и готовы за это бороться, приглашаю присоединиться к нам.

Мгновение ответом Дилае была тишина. Затем из тени колонны вышла девушка: маленькая и стройная, с белоснежными волосами и такой же повязкой на глазах. В руках она держала веера, украшенные таким же бронзово-фиолетовым рисунком, что и ее пао.

Не сказав ни слова, она упала перед Дилаей на колени.

– Ешин Норо Дилая, – произнесла девушка голосом таким же мягким, как легкий ветерок. – Мы в долгу перед тобой и Сун Лянь. Чжао ХунИ держал под контролем наш разум, тем самым гарантируя, что мы останемся ему верны. Большинство из нас провели здесь двенадцать циклов… Меня же императорская семья держала при себе намного дольше.

Цзэнь внимательнее присмотрелся к девушке. Она, на первый взгляд, совершенно обычная, выглядела их ровесницей, но он смутно догадывался…

– Эланжуя, – тихо представилась девушка, – из клана ЮйЭ.

Серый глаз Дилаи расширился от удивления.

– Поверить не могу. Я думала, клан ЮйЭ исчез несколько династий назад.

– Нас почти истребили безжалостные наемники императорской семьи, которые жаждали раскрыть секрет бессмертия. Мои предки, когда их физическим телам пришел конец, спрятали наше королевство за Пограничной печатью. Но клан Чжао поймал меня. С тех пор, порабощенная их искусством, я служила им и собирала Семена Ясности. Я опозорила свой народ, так позвольте мне искупить это. – Она раскинула перед собой веера и коснулась лбом земли. – Эланжуя из клана ЮйЭ клянется в своей верности вам и вашему делу.

Стоявшие позади нее танские монахи тоже преклонили колени, а за ними головы опустили и прежние жители Шаклахиры.

Дилая огляделась вокруг. Если бы не появившийся в ее глазах блеск, можно было сказать, что выражение ее лица не изменилось.

– Отлично, – оценила она, и ее голос разнесся эхом по коридору. – Мы сразимся, чтобы отнять это царство у элантийцев и уничтожить Богов-Демонов. Каждый боец придется кстати. Начнем, пожалуй, с того, чтобы целители поставили на ноги этот маленький лисий дух по имени Сун Лянь. Повара, нам не помешал бы ужин, который только можно приготовить из оставшихся на кухне припасов. После этого танские монахи и любой, кто мало-мальски знаком с практикой, отправится со мной выставлять защиту вокруг дворца, чтобы не оставаться на съедение волкам. – Ах да, и… – повернулась к Цзэню Дилая. – Отправьте этого парня в подземелье. Все то время, что он планирует оставаться здесь, он проведет как заключенный.

Цзэнь ответил на это молчанием. Он понимал, что такова была цена, которую ему придется заплатить за еще одну встречу с Лань.

Дилая бросила на него оценивающий взгляд и сморщила нос.

– И подготовьте для него ванну.

Цзэнь позволил охранникам отвести себя в подземелье, где они поставили перед ним ведро с водой и мыло.

Пусть вода и оказалась ледяной, но умыться все равно было приятно. В темноте его разум прояснился… Силы возвращались к нему, и когда он полностью восстановился, присутствие Черной Черепахи начало испаряться.

Цзэнь отправил Бога-Демона обратно в ядро, где он впал в спячку.

Закончив умываться, Цзэнь прислонился спиной к грубо отесанным каменным стенам и достал из мешочка «Классику Богов и Демонов». В слабом свете, просачивающемся в подземелье, он открыл последнюю страницу своей половины, то есть первую той части, которую украл ХунИ.

Она была здесь – печать для вызова Всадников Смерти.

Цзэнь прошелся пальцем по странице, следуя за толстыми черными линиями, из которых состояла печать. В процессе ему вспомнились символы, которые ХунИ начал рисовать, стоя на берегу источника.

Гнев раскалился добела. Принц использовал ту же самую печать, какой были привязаны ходячие трупы или души Всадников Смерти. Только вот ХунИ решил испробовать эту технику, чтобы привязать к себе все еще живого человека.

Лань.

Цзэнь сделал долгий, прерывистый вдох. Он выдохнул сквозь сжатые зубы, желая, чтобы ярость в его черепе утихла и позволила ему ясно мыслить.

Постепенно пульсация уменьшилась.

После инцидента у Призрачных врат у него было достаточно времени, чтобы пересмотреть свой жизненный путь: тот, который якобы был предначертан оставленным ему наследием, звездами, под которыми он родился. Все это время он ошибался.

Возможно, на эту историю всегда можно было взглянуть с двух сторон.

Его прадед, привязав к себе Черную Черепаху, всем своим существом отдался ее силе. В конце концов он оставил за собой кровавый след из трагедий и разрушений. Мансорианский клан стал пятном в истории; имя Ксан Толюйжигина произносилось со страхом даже среди тех членов клана, с которыми вырос Цзэнь. Выжившие мансорианцы, среди которых были и его родители, презирали саму мысль о демонических практиках и барахтались в пепле павшего клана, пока императорский двор не проглотил их.

Сила, размышлял Цзэнь, прислонившись головой к прохладной каменной стене. Он вернулся к надписи на первой странице тома.

Сила в выживании. Сила – это необходимость, – гласило начало. Эту часть Цзэнь понимал. Сила была необходимостью, поскольку без нее люди, кланы и целые царства остались бы порабощенными теми, у кого силы было больше.

Но следующая строчка ставила его в тупик.

Ищущие силу сначала должны понять: там, где ее нет, ее необходимо создать.

Этот принцип противоречил первому принципу Пути, который Цзэнь все свое детство заучивал наизусть в Школе Белых Сосен.

– Силу заимствуют, а не создают, – пробормотал он себе под нос.

В каком-то смысле Дэцзы был прав. Сила императорской семьи, в том числе и ХунИ, была выкачана из простых людей. Правители буквально забирали их души, чтобы после использовать как топливо для собственной ци, тем самым управляя Алым Фениксом.

Силу всегда заимствовали.

Но теперь, неотрывно глядя на освещенные слабым светом страницы, Цзэнь осознал, что видит третью строку. Более темная и свежая, чем остальная часть книги, она, похоже, была написана намного позже. Скорее всего, она скрывалась в той половине, что украла императорская семья, а теперь, когда две части соединись, встала на место.

Цзэнь провел дрожащими пальцами по новым словам.

Но однажды созданная, сила должна быть вовремя уничтожена.

– Ксан Толюйжигин, правитель Вечного Неба и Великой Земли

С этими словами все в мире Цзэня встало на места. Все это время он искал правду, но находил только ее половину. Ему была известна история прадеда, история о том, какой необходимой, но в то же время опасной могла быть сила. Но эта история оставалась незаконченной.

Основные принципы печатей, практик, Пути описывали инь и ян, начало и конец, цикл создания, разрушения, а после – перерождения.

Ксан Толюйжигин, как и императорская семья, понимал, насколько важна сила. Все они обрели ее в облике одного из Богов-Демонов. Но только прадед Цзэня осознал, что от его силы нужно было избавиться.

Только уже было слишком поздно: заимствованная сила поглотила его, а круговорот так и остался незавершенным. Создание не переросло в разрушение. Бесконечная, печальная спираль четырех Богов-Демонов и людей, которые сражались за обладание ими… «Баллада о Последнем царстве».

Лань догадалась об этом. Ее мать, Старший мастер и Орден Тысячи Цветов знали об этом и стремились уничтожить силу, олицетворением которой стали Боги-Демоны.

Когда мысли в его голове окончательно перемешались, Цзэнь захлопнул трактат.

Пришла пора положить этой истории конец. Завершить последнюю главу.

Двери в подземелье с лязгом распахнулись. В комнату ворвался свет, когда один из танских монахов, что охранял его камеру, вошел внутрь.

– Она готова с тобой поговорить.