Текст книги "Горящая черная звезда, пепел, подобный снегу"
Автор книги: Амели Вэнь Чжао
Жанр: Книги про волшебников, Фэнтези
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
После того… если они заберут свои земли, останется ли хоть кто-то, чтобы восстановить их?
Именно тогда Дилая заметила, как Лизабет повернулась и посмотрела на нее серыми, ничего не выражающими глазами. Заметила, как маг начала сгибать руку, почувствовала палящие металлические энергии в воздухе, ознаменовавшие начало заклинания.
Я следующая.
Она почти ничего не знала об элантийской магии, о том, как именно они повелевали металлом в столь точной и научной манере. Дилае не были известны печати, способные защитить ее против заклинания, вырывающего все еще бьющиеся человеческие сердца.
Она швырнула фу, которая начала дымиться по краям. Лизабет же вскинула руку, и вокруг печати сомкнулась металлическая сетка, погасившая ее прежде, чем она успела взорваться. В то же время другой рукой Лизабет формировала металлическое заклинание. В груди Дилаи появилось тянущее чувство, словно заклинание закрепилось на том железе, что содержалось в ее крови.
Защити меня, Энян.
Лизабет подняла кулак… и в этот момент сама ночь, казалось, ворвалась через двери и поглотила ее. Маг вскрикнула, когда бесформенная тень повалила ее на пол, придавив огромными когтями.
Дилая только разинула рот, когда из воздуха материализовалась остальная часть существа: оранжевое, похожее на огонь, мерцание, сливающееся в морду, уши, когти и девять хвостов.
– Девятихвостая лиса, – прошептала она, а про себя подумала: «Демон».
Из водоворота теней демона вышла женщина с глазами, блестящими как обсидиан. Казалось, она не шла, а скользила. Ее длинные волосы черными завитками виднелись из-под расшитого бисером шлема; красное пламя, вышитое на черном пао, выглядело слишком знакомо.
Мансорианка. Женщина была одета в наряд Мансорианского клана.
Девятихвостая лиса с рычанием, что эхом прогремело по коридору, обнажила клыки. Лизабет с ужасом на лице была придавлена к полу. Она открыла рот, чтобы закричать.
Мансорианка моргнула, и лиса набросилась на Лизабет вихрем белых клыков и оранжевого дыма. Когда демон поднял голову и отступил, на полу осталась лишь высохшая оболочка.
Дилая слышала крики за своей спиной, но ее разум зациклился на одной-единственной мысли: «Это мансорианский демонический практик. Сила настоящего мансорианского демонического практика».
Когда женщина перевела на Дилаю взгляд пустых обсидиановых глаз, той с трудом удалось не вздрогнуть. Конечно, она сражалась с демонами и раньше – многие из них прятались в отдаленных уголках Последнего царства, где собирались выгребные ямы инь – но даже обученная ненавидеть их и бояться, Дилая еще никогда не сталкивалась с настоящим мансорианским демоническим практиком, заклятым врагом ее клана.
Дилая выхватила меч и собрала ци, готовясь плести печати.
Однако женщина лишь прошла мимо, как будто Дилаи не было вовсе.
Словно почувствовав более могущественного врага, королевские маги повернулись к мансорианке и ее демону. Один даже вскинул руку и метнул кинжал в ее сторону.
Лезвие задело плоть, но даже с рукоятью, торчащей из груди, мансорианка продолжала медленно и уверенно продвигаться вперед. С каждым шагом кинжал в ее груди все больше растворялся. Металл горел, как пергамент, пепел от него разлетался, пока на месте раны не осталось ничего, даже шрама.
Женщина еще раз медленно моргнула, и ее девятихвостый демон набросился на королевского мага, метнувшего нож. Его крик резко оборвался.
Позади нее из ночи появлялись все новые фигуры: золотой ястреб с острыми, как бритва, перьями, серый волк с копытами, лошадь с собачьими клыками. Они, демонические практики с неподвижными, как у мертвецов, лицами, ворвались с порывами демонических энергий и набросились на королевских магов.
Никто из них не тронул отряд Дилаи.
Сомнения переросли в уверенность, которая сменилась странным чувством растерянности. То, что она и ее отряд так легко прошли через город, не было простым совпадением.
Демоническим практикам было приказано не трогать их.
Она перевела взгляд в сторону гор.
– Ксан Тэмурэцзэнь, – пробормотала Дилая, крепче сжимая рукоять Соколиного когтя. Чертов придурок. Если он решил, что так будет правильно, что это поможет ему получить прощение, то он ошибался.
Она никогда его не простит.
Но… возможно, Дилая могла бы его понять. Совсем чуть-чуть.
Она обернулась к своему отряду и проревела:
– Ну, и чего вы ждете? Прочешите дворец и разыщите оставшихся стражников! Вытащите верховного губернатора и придворных чиновников из укрытия. Они либо сдадутся, либо сгорят.
С боевым кличем ее отряд, с Чо Таем во главе, двинулся вперед. Дворец напоминал лабиринт, но с тем, кто знал расположение комнат, они быстро управились. Верховный губернатор и чиновники, а также еще несколько королевских магов забаррикадировались в большом тронном зале. Демоны пронеслись по помещению, избавляясь от магов.
Дилая же вышла вперед. Когда-то здесь стоял великий трон хинских императоров, его золото смешивалось с красным, представляя собой сочетание императорских цветов Последнего царства. Элантийцы выкрасили его в серебристый и вплели в узоры синий, но от этого смысл не поменялся: инкрустированная драгоценными камнями вещица, пропитанная зловонием власти.
Дилая много раз пыталась представить себе человека, который управлял их королевством под непосредственным командованием элантийского короля, что оставался в далекой стране, за морем Небесного Сияния.
Однако мужчина, взирающий на нее с трона, которого защищали несколько не обладающих магией чиновников, был совсем не похож на бога, которого она когда-то придумала. Бледный, морщинистый, среднего роста и телосложения, он потел, как свинья.
Соколиный коготь дрожал в ее руках, пока она смотрела на верховного губернатора. Перед ней предстал человек, который питался страданиями обычных людей, который истощал ресурсы ее земли и который уничтожал хинов, как будто они были паразитами. Перед ней предстал человек, чьи маги и солдаты вторглись в ее дом, перебили ее мастеров… и убили Энян.
Горе и ярость захлестнули Дилаю. Она вознесла меч.
Но замерла.
Этот мужчина был виноват не больше, чем императоры, в течение многих лет сидящие на этом же троне. Он был ничем не хуже королевских магов, которые проливали кровь не моргнув и глазом. Он и подобные ему развязывали войны так же, как если бы играли в игру, а простые люди в это время страдали.
Но больше такого не будет.
Пришло время власти перейти обратно к народу.
Земли Десяти Тысяч Цветов. Дилая почти слышала голос матери, видела ее столь редкую строгую улыбку, которая так много для нее значила.
Ей вспомнились предсмертные слова Ешин Норо Улары, произнесенные под моросящим дождем:
– Однажды ты возглавишь клан, целый народ…
Дилая опустила дао. Шагнула вперед. И приставила кончик лезвия к шее верховного губернатора.
Захватив генерала, вы выиграете войну.
– Меня зовут Ешин Норо Дилая, – вздернув подбородок, произнесла она на элантийском. – Матриарх клана Джошеновой Стали. Я пришла, чтобы обговорить капитуляцию Элантийской империи перед народом Последнего царства.
29
И Богиня Луны вернулась в небесный дворец изо льда и снега, чтобы из другого мира любоваться своим возлюбленным.
«Богиня Луны», сборник народных сказок хинской деревни
Когда Лань пришла в себя, вокруг было холодно, в спину впивался острый камень. Мгновение она смотрела на небо, любуясь серыми клубящимися облаками и белыми частичками, что отлетали от них. Частички эти падали ей на щеки подобно уколам холодных булавок.
Шел снег.
Лань присела, поражаясь легкости своего существа, тишине окружающего мира. Рана затянулась, и, прикоснувшись к животу рукой, она почувствовала ци как отпечаток ладони ночи и пламени, соткавший печать, чтобы остановить кровотечение и исцелить скрытую под ним плоть.
Цзэнь.
Лань вскинула левое запястье. От нахлынувших воспоминаний у нее перехватило дыхание.
Парень, чье черное пао было окутано лунным светом, протянул руку, чтобы коснуться ночи.
Луч света развернулся, изгибаясь в длинную змеевидную форму со сверкающей чешуей.
Голова с рогами, глаза, подобные льду северных горных вершин, подчиняющихся его воле.
Вспышка белого света и… темнота. Как в тот день, когда мама заперла Серебряного Дракона в печати на ее запястье и тем самым положила начало множеству событий.
То был не сон – отметина, свидетельствующая о сделке с Серебряным Драконом, исчезла. Кожа на запястье Лань была чистой, словно печати никогда и не было.
Скажи «да», Лань. Всего одно слово. Ведь обычно ты говоришь куда больше.
Он пообещал Серебряному Дракону намного больше душ – душ элантийцев и демонических практиков. Лань знала, что в конце условия станут неважны, поскольку Убийца Богов отменит сделку с демоном. Поглощенные души. Накопленная сила. Развращенные боги.
Все вернется в природный круговорот энергий, как и должно было быть.
Внимание Лань привлек взрыв демонической ци. На другом конце горной вершины небо озарилось вспышками света. Даже отсюда их сияние преломлялось на белоснежных облаках: красное и синее, серебристое и черное, разделяющее мир на четыре сектора. Боги спустились, чтобы станцевать со смертными.
А ей предстояло вернуть их на небеса.
Лань видела две фигуры, озаренные светом Богов-Демонов. ХунИ, яркий, как пламя, его кроваво-красного ханфу. С беззаботностью, граничащей с восторгом, он смеялся и вращал пальцами, приказывая атаковать. А напротив него Цзэнь, словно воплощение ночи: пока он сражался, очертания Черепахи и Дракона в вихре черного и серебряного сплетались и набрасывались на него.
Еще одна вспышка демонической ци озарила небо и отдалась дрожью в земле. Красно-синее свечение в облаках становилось все ярче, а черное и серебряное, казалось, отступали.
Цзэнь, дрожа от усилий удержаться на ногах, уперся пятками в снег. Он прикладывал все усилия, чтобы защитить ее.
Лань вспомнился его голос, когда из-за разорванной сделки ее охватила боль.
Я выиграю немного времени, но ты должна использовать Убийцу Богов. У тебя будет только один шанс покончить с этим.
Лань глубоко вздохнула. Без силы Серебряного Дракона, она вдруг осознала, насколько уязвимой была перед этими богами. Дрожащими руками она нащупала окарину.
ХунИ нанес очередной удар, и пылающий кончик крыла Феникса рассек ци Черной Черепахи. Когда Бога-Демона отбросило назад, по небесам прокатился гром.
Цзэнь пошатнулся. Взмахом руки он отдал приказ Дракону, который в панцире из сверкающего льда и бурлящей воды бросился вперед. Его встретил Тигр, и двое древних существ переплелись голубыми и белыми вспышками.
ХунИ захохотал. Глаза принца, купающегося в свете его Бога-Демона, стали красными как кровь.
– Презренный мансорианец, – крикнул он. – В конце прошлой эры наши предки точно также сражались друг с другом. Так что тебе известно, как все закончится.
Цзэнь ничего не ответил. Он напрягся, а когда опустил подбородок, Лань увидела его глаза, в которых осталось так мало белого.
Боги-Демоны почти взяли над ним контроль. Было непонятно, сколько еще он протянет, прежде чем Черная Черепаха, а теперь и Серебряный Дракон, окончательно поработят его тело, разум и душу.
Сейчас или никогда.
У тебя будет только один шанс покончить с этим.
Цзэнь отступил, и Дракон пронзительно зашипел, когда Лазурный Тигр впился ему в шею. Черная Черепаха взревела, поглощенная пламенем Феникса.
Используй Убийцу Богов.
Лань поднесла окарину к губам. Закрыла глаза.
И начала играть.
Время текло мимо, как будто она была камнем в реке, наблюдающим за приливами и отливами своего царства. Земля, какой она была без людей: бесконечные просторы желтых трав, а на Севере – покрытые льдом горы, пышные сосновые леса, перемежающиеся холмами и реками. На Юге – бамбуковые океаны и окутанные туманом озера, сверкающие золотые пустыни, а на Западе – бассейны аквамариновой синевы, словно вырезанные из небес. Она видела солнце и небо, луну и звезды, силы, которые перемещались через них, создавая эти земли.
Боги, осознала Лань, существовали намного раньше этого мира. Из своих костей они сформировали землю, горы и пустыни, своим дыханием подарили им ветер, а слезами – реки и озера. А потом пролили несколько капель своей крови в дар людям, шаманам, которые знали, как владеть ци этого мира.
В Убийце Богов хранилась история, и теперь Лань знала ее начало и конец.
Извлекая песню из окарины, она мысленно наблюдала, как разворачивается история ее страны. Первые шаманы, которые достучались до небес и заключили первые сделки с богами. Их сыновья и дочери, которые стали жадными, получив благословение власти. Поколение за поколением они отвергали правду о происхождении Богов-Демонов, в то время как люди сражались за власть до тех пор, пока однажды правда не забылась.
Кровопролитие в эпоху воюющих кланов… объединение Первого царства, взлет и падение династий… искоренение кланов, которые произошли от первых шаманов… Знакомые лица и истории, всплывающие в великой серой реке: Император-Дракон Янь Лун, привязавший к себе Алого Феникса, противостоял мансорианскому верховному генералу Ксан Толюйжигину, которому помогала Черная Черепаха. Поколения императорских наследников, которые выросли в Небесной Столице, в империи, удерживаемой железной властью, которой они обладали. Рождение своенравного младенца в самый благоприятный летний день, предсказатели, причитающие о судьбе, которая простирается в будущее, как лента самита. Еще одна спица в колесе власти и наследования, которое все продолжало вращаться, вращаться, вращаться.
А потом: младенец, рожденный под призрачный звон колоколов, под снежным небом, с которого падали гусиные перья. И путь этого младенца освещали только тлеющие угли костра. «Мрачная судьба того, кто вынужден существовать в тени», – предрек последний предсказатель клана, читая расположение звезд над головой и прислушиваясь к стуку костей дикой лошади.
Прошло еще двенадцать лун и времена года сменились столько же раз, пока не наступила весна, когда раздался плач второго младенца, рожденного в большой усадьбе, где ивы раскинулись над озером, напоминающим стеклянные витражи с цветущими лотосами. Мать, склонившаяся над ней, чтобы сыграть на деревянной лютне знакомую мелодию, шепчущая, что однажды она вырастет и будет служить своей земле, своему народу, а не трону…
Лань видела, как принц рос именно так, как предсказывали оракулы: в филигранной жизни, созданной для монархов и королей в стенах дворцов, защищенных источником силы, который его семья ревниво охраняла на протяжении многих циклов. Восседающий на троне из крови и золота, охраняемый великим Фениксом, даже если именно его пламя сжигало королевство дотла.
На северных равнинах мансорианский мальчик познал мирную жизнь из солнца, неба и травы. Он пас овец и ездил верхом на диких лошадях с теми из его клана, кто сумел выжить. А девочка… Лань точно знала, какая история ждала ее в защищенной усадьбе.
Она следила за жизнью мансорианского мальчика и девочки Сун: знала, что каждый из них потеряет все, что любил, проведет несколько циклов под властью другого монарха, снова тоскуя по голубому небу и свободе. Лань наблюдала за тем, как их пути стремительно приближались друг к другу – две звезды, обреченные на неизбежное столкновение: мальчик, ставший одетым в черное мужчиной, и девочка, ставшая молодой женщиной в пао из белого газа. Их взгляды встретились в переполненном чайном домике. Наконец-то объединились инь и ян.
«Сила всегда заимствуется, – писал Дао Цзы. – До тех пор, пока не наступает момент вернуть ее. Силу можно использовать до тех пор, пока не придет пора ее уничтожить».
«Баланс, – сказал ей Дэцзы на предсмертном одре. – Инь и ян. Добро и зло. Великое и ужасное. Две стороны одной медали, ЛяньЭр, и где-то в центре всего этого лежит власть. Суть состоит в том, чтобы найти между ними баланс. Понимаешь?»
Тогда Лань не понимала, но зато теперь поняла. Балансом были они сами – она и Цзэнь: один, созданный, чтобы творить, а другой – чтобы разрушать, один владел силой, а другой должен был ее уничтожить.
Песня Лань изменилась, и река ее страны потекла вспять. Через династии, которые приходили к власти и падали, как вечно колеблющиеся дюны Эмаранской пустыни; через войны, кровопролитие и смерть… Назад, к той ясной ночи из звезд и трав, пока Лань не подумала, что, возможно, сама стояла рядом с первым шаманом.
Убийца Богов расцвел на кончиках ее пальцев. Она закрыла глаза, вкладывая в ци печати историю, которую узнала, сплетая правду о том, что должно было быть: о балансе. Создание и разрушение. Цикл власти, приближающийся к своему концу.
Вдалеке послышались крики.
Когда Лань снова открыла глаза, под снежными облаками ярко сиял Убийца Богов. Он протянул нити ци к Алому Фениксу.
Бог-Демон снова взвизгнул, его пламя затрепетало. Стоящий под ним ХунИ взглянул на небо. Нашел взглядом Лань. Понимание, которое зажгло его глаза, сменилось ненавистью, и он вытянул в ее сторону руку.
Ци принца дрогнула. Он пошатнулся и упал на колени, несомненно почувствовав удар Убийцы Богов по Фениксу, ведь теперь его энергия была неразрывно связана с ядром Бога-Демона.
Лань продолжила играть, направляя печать вперед. Ци Убийцы Богов настигла Лазурного Тигра, а следом обернулась вокруг Черной Черепахи, заглушая ее громыхающую энергию. Последней жертвой стал Серебряный Дракон. Демонические энергии стабилизировались, когда печать сковала ядра Богов-Демонов.
Цзэнь пошатнулся. Ему удалось удержаться на ногах, но, выпрямившись, он все еще слегка покачивался.
Лань приблизилась к ним. Повернулась к ХунИ, над двумя Богами-Демонами которого сомкнулся Убийца Богов.
– Глупая девчонка! – закричал наследник императора. – Отпусти меня! Разве ты не помнишь сделку, которую мы заключили? Я мог бы сделать тебя сильнейшей из императриц, какую только видел этот народ. Мы могли бы стать бессмертными, править этими землями – этим миром – вечно! – когда эффект печати стал заметным, он схватился за сердце.
Лань опустила окарину. Убийца Богов, который непоколебимой хваткой сковал четырех Богов-Демонов, замер, дожидаясь конца ее песни, ее последней команды.
– Я видела целые эры, династии сильных правителей, – тихо произнесла Сун Лянь. – Все, чего они жаждали, – это еще большей силы. Они служили только себе. Пришло время передать силу народу этой земли.
Лань отвернулась от принца, чтобы посмотреть на другой конец утеса. Что-то внутри нее оцепенело, пламя свечи погасло. Она почувствовала озноб, как если бы ступила в реку Забвения. Как если бы оказалась захороненной под снегами бесконечной зимы.
Цзэнь встретился с ней взглядом. Теперь он лежал в снегу, его грудь слабо вздымалась. Темнота исчезла из глаз, поскольку Убийца Богов избавил его от контроля Черной Черепахи. На лице Цзэня отражался свет четырех Богов-Демонов: красный и синий, черный и серебристый.
Он мягко улыбнулся с грустью и пониманием.
Снегопад усилился. Хлопья, серые, как пепел, таяли на щеках Лань, когда она сократила расстояние между ними и опустилась на колени рядом с Цзэнем. С нежностью она притянула его в объятья. Вдохнула его запах: запах ночи, дыма и горного ветра. Запечатлела в памяти очертания его тела, того, как идеально оно подходило к ее собственному. Почувствовала, как шелковистые пряди его волос коснулись щек, а губы – ушей, когда он прошептал:
– Закончи эту сказку.
Прислонившись к нему, Лань исполнила последние ноты. Печать стала еще ярче. Ее оковы то сжимались, то расширялись вокруг Алого Феникса, окутывая его водяным коконом. Пламя Бога-Демона начало с шипением гаснуть, угли превратились в пепел, огонь – в дым. Вокруг него взвился водоворот ци, который воссоединился с облаками, ветром, водой и землей.
Последняя вспышка, и от Алого Феникса осталось только пятно света размером с золотистую жемчужину, такую яркую, будто внутри нее сияло само солнце. И вот – эта жемчужина тоже разлетелась на кусочки. По земле пронесся сильный ветер, напоминающий вздох упокоенного существа.
Следующим ушел Лазурный Тигр. Его ядро, казалось, переливалось всеми оттенками синего.
Энергия утихла. От ХунИ, как и от Богов-Демонов, которыми он управлял, не осталось ничего, кроме куска не тронутой снегопадом скалы.
И тогда печать направилась к Цзэню и Лань.
Она слышала, как Цзэнь заговорил с ней, смотрела в его лицо, вырезанное черным по белому тенью и светом двух оставшихся Богов-Демонов. Он казался таким же красивым, как и в тот раз, когда она впервые поймала его взгляд в переполненном чайном домике.
– Улыбнись, Сун Лянь, – сказал Цзэнь и прижал два пальца к уголкам ее губ так же, как когда-то сделала она. Когда слезы было уже не остановить, она прижала его руку к своей щеке. – С тобой я познал жизнь, полную радости. – Темные полумесяцы ресниц опустились на его щеки. – Спасибо тебе.
Цзэнь потянулся и с трепетом прижался губами к ее лицу, стирая поцелуями слезы точно так же, как когда-то давно, в заброшенной деревне, где лил дождь и стоял туман. Лань почувствовала, как его рука скользнула по ее ключице, почувствовала, как он приподнял амулет, который она носила на шее.
Убийца Богов обвился вокруг Серебряного Дракона. Его чешуя падала подобно пеплу и рассеивалась в ночи. Он наклонил огромную голову и повернул голубой, словно лед, глаз, чтобы взглянуть на Лань. Ей внезапно вспомнилась сцена, которую она видела в Эмаранской пустыне: бессмертная душа, освобожденная от песчаного демона, протянула руку и с почтением прикоснулась к Дракону. Как если бы встретилась с богом.
Лань подняла взгляд на Серебряного Дракона. Она не надеялась прочесть древние, необъятные эмоции на его лице, но ей показалось, что в том, как он выдохнул и медленно моргнул, отразилось нечто похожее на умиротворение.
Лань склонила перед существом голову. Дракон никак не отреагировал, только закрыл глаза и исчез со следующим порывом ветра. Снег и лунный свет зашевелились на вершине горы, там, где только что находился Бог-Демон.
Цзэнь вздрогнул в ее объятиях.
– Лань, – прошептал он. – Расскажешь мне сказку?
И она рассказала. Сун Лянь легла на снег, совсем рядом, и обняла Цзэня, в очередной раз рассказывая о том, о чем они мечтали еще в Шаклахире: о другой жизни, другом мире, свободном от войн. В том мире мальчик и девочка встретились во дворе школы. Он поймал ее на нарушении Кодекса поведения, а она швырнула ему в лицо чайную чашку. В этом они оба нашли бы что-то знакомое, как если бы уже испытывали это в прошлой жизни. Пусть даже подобное было невозможно. Она безжалостно дразнила его, а он постепенно проникся к ней теплотой. Их тянуло друг к другу, как солнце тянулось к луне, а пламя к тьме, словно их встреча была предопределена. Они влюбились друг в друга, полностью и бесповоротно. Надели красные свадебные наряды и собрали друзей и семью, чтобы обменяться клятвами и связать себя красной нитью судьбы, которая без их ведома уже связала их в прошлых жизнях и привела друг к другу в этой.
Лань говорила тихо, не сводя взгляда с его лица, пока, наконец, фигура Черной Черепахи не растворилась в ночи. Она продолжала говорить, даже когда энергия вокруг них утихла, когда свет в глазах Цзэня померк, а объятия стали холодными. Пока вершина горы не опустела, а земля не погрузилась в тишину, нарушаемую только тихо падающим снегом.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.