Текст книги "Жизнь души"

– Всё равно, Игорь. Я очень благодарен тебе за всё, – поблагодарил я его ещё раз.

Я попытался приподняться, но сильный болевой спазм сковал мою голову, и я опустился на подушку снова и невольно поморщился.

– Что? Голова болит? – заботливо спросил Игорь.

– Да, раскалывается, – признался я.

– Тебе сейчас нельзя вставать… Понимаешь ты? Я сделаю тебе повязку. Можешь мне доверять. Я же бывший военный врач… Так вот, – пояснил он улыбнувшись.

На этом эпизоде конференция для меня была закончена. В тот же вечер меня вывезли из здания конференции и поместили в номер гостиницы, где я остановился. Там в лежачем положении я провёл ещё сутки, а на следующий день вслед за Манусовым и другими сотрудниками в сопровождении Игоря и ещё двух агентов вылетел в Москву.

17. Иван

Через пару дней головная боль утихла, гематома стала меньше, а её цвет сменился с красно-синего на жёлтый, что явно говорило о скором заживлении. Дома сидеть больше не было смысла, поэтому я вышел на работу, и сразу же Манусов вызвал меня к себе.

Когда я вошёл, профессор, разговаривая по телефону, жестом предложил меня сесть. В самом конце большого приставного стола для переговоров молчаливо, чуть сгорбившись, на краешке стула сидел Рома. Он, как обычно, гнусаво поздоровался, я пожал ему руку и уселся рядом. В момент рукопожатия у меня перед глазами промелькнула картинка. Если бы не моя интуиция, по выражению лица Ромы я бы никогда не узнал, что в его жизни совсем недавно произошла серьёзная драма. О её последствиях Рома рассказал мне несколько позже, а пока я лишь увидел, как он сидит за обеденным столом на узкой кухне малогабаритной квартиры, сложа голову на руки, а его любимая жена мечется по комнате, громко кричит и выносит из дома какие-то вещи, рядом бегает маленький мальчик, его сын.

– Здравствуй, Артур. Как чувствуешь себя? – поинтересовался Манусов, как только закончил разговор.

– Хорошо, Анатолий Федорович. Мажусь мазями, мама накупила, – ответил я с улыбкой, закатив глаза в сторону желтого пятна на лбу.

– Я рад, что тебе лучше. А то мы за тебя сильно перепугались, – Манусов помолчал немного. – Хочу поменять твой телефон на новый. Покажи свой мобильник, пожалуйста.

Я достал аппарат, выданный мне Ромой в один из первых дней моей службы. Рома молча забрал его у меня, повертел в руках и сказал:

– Да, старенький уже совсем. Я тебе новый принёс.

Он достал новенький тонкий смартфон, внешне ничем не отличающийся от стандартного современного устройства, но я знал, что внутри он был весь напичкан спецатрибутами.

– Держи. Все твои контакты я уже туда перенёс, да и вообще полностью синхронизировал. Тебе осталось только освоить его дополнительные функции, – монотонно бормотал Рома.

– Спасибо, – ответил я, вертя в руке обновку.

– Хорошо, Рома. Ты свободен, позже объяснишь все Артуру – обратился к нему Манусов. – Хорошая штука, я уже опробовал, – довольно кивнул профессор в сторону телефона. – Тебе тоже понравится.

Рома молча вышел, мы остались наедине.

– Ну, что хочу сказать тебе, – начал Манусов, – ты легко отделался. Если бы не Игорь, неизвестно, где бы ты сейчас был. Поэтому решил я тебе поменять телефон, этот поновее, у него сигнал лучше. Ну и всяких опций больше, – профессор улыбнулся. – Старайся держать его где-нибудь в скрытых карманах. Хорошо?

– Да, хорошо, – я засунул аппарат во внутренний карман пиджака. – Вы провели экспертизу препарата? – поинтересовался я.

– Да, тебе вкололи сильнодействующее снотворное, – Манусов помолчал. – Не буду от тебя скрывать, на днях приставлю за тобой охрану. Ежедневно мне будут отчитываться, следит ли ещё кто за тобой или нет. Так сразу тебя вряд ли кто-то тронет, но все же будь аккуратнее.

– Анатолий Федорович, у меня так скоро разовьётся мания преследования. Я итак уже хожу, оборачиваюсь постоянно, за углы заглядываю. Вы меня всё время держите в напряжении, – покачал я головой.

– А что мне остаётся делать, Артур? Я чувствую себя в ответе за твою жизнь, я ж тебя втянул в это. И хочу, чтоб ты тоже был бдителен. От твоей внимательности тоже много зависит. Для нас твоя безопасность – прежде всего.

– Я понял вас. И долго это будет продолжаться? – не удержался я от агрессивного тона.

– Что «это»? – включился Манусов, чем вывел меня из себя ещё больше.

Я начал злиться на то, что он намеренно делает вид, что не понимает, о чём речь.

– Ну как, что?! Эта слежка за мной. Долго будет продолжаться? – ощетинившись, спросил я.

– Ты что? Не понимаешь, в какой опасности ты находишься?! – взревел он.

– Я всё понимаю. Но это не повод следить за мной круглосуточно. Я всё-таки сам тоже смогу постоять за себя в любой ситуации, – я тоже ответил на повышенных тонах.

– Я не сомневаюсь в твоих способностях, Артур, – почему-то смягчившись, сказал он, – но всё же на какое-то время, пока мы не выйдем на их след, я приставил к тебе охрану. Не волнуйся, долго это продолжаться не будет. Они скоро себя проявят, – он примирительно посмотрел на меня.

– Хорошо, Анатолий Федорович. Только держите меня в курсе, пожалуйста. Находиться в постоянном неведении для меня хуже всего, – тоже значительно спокойнее сказал я.

– Безусловно. Можешь не сомневаться. А теперь взгляни-ка на это. – Манусов поднялся со своего места, подошёл ко мне и положил передо мной папку с бумагами.

– Что это? Новое задание? – не без интереса спросил я.

– Ну почти. Открывай, – кивнул он, смотря на документы.

Я открыл папку и сразу же увидел, что в левом верхнем углу была закреплена стопка фотографий. Открепив её, я начал просматривать, не веря своим глазам. Там были фотографии мужчины, который выскочил из моего номера, когда я летал из Мюнхена в Москву искать Соню и которого потом я видел в машине рядом с Рудковичем. На первых пяти фотографиях этот мужчина был один. На последних трёх он находился в обществе профессора Горина, отца Сони, а на одной из них вместе с ними была и сама Соня, только ещё совсем девочкой.

Видя мое замешательство, Манусов произнёс:

– Чем ты так удивлён? Узнал кого-то?

– Да, узнал. Вот этого мужчину. Это он, он сидел в машине рядом с Рудковичем, – медленно произнёс я пересохшими губами и указал на одно из изображений.

– Да, это он, – спокойно подтвердил профессор.

– Но кто это? – недоумевал я.

– Его зовут Иван. Иван Росс. Он бывший ученик профессора. Горин в него душу вложил, отрабатывал на нём свои методики, делился результатами, обсуждал возможности. Столько они работы вместе проделали! – Манусов говорил быстро и ходил по кабинету. – Даже дочь свою ему доверял. Вон, видишь. – Манусов схватил фотографию с Соней, где Горин, Иван и она сидели за одним столом в каком-то уютном ресторанчике и, отвлекшись от еды, весело позировали фотографу.

Я закивал, но акцентировать внимание на Соне и расспрашивать о ней не стал.

– А как же случилось так, что он начал работать на Рудковича? – спросил я.

– Он учёный, а не шпион, как и Горин. Мы надеялись на то, что он станет продолжателем его дела. Но, когда профессор заболел, Иван начал постепенно сворачивать свою преподавательскую деятельность. Он стал меньше работать со студентами. Лекции, конечно же, он читает до сих пор, но немного по сравнению с тем, как это было при Горине. Похоже на то, что Ивану наобещали что-то. Вот он и согласился с ними сотрудничать.

– Похоже на то, – согласился я с Манусовым.

– Это краткое досье на него. Прочитай. Там всё самое основное есть: где он преподаёт, куда ездит, где живёт, кто его семья. Изучи, потом доложишь своё мнение. Я хочу, чтоб ты был в курсе всего, что касается Ивана.

– Хорошо, Анатолий Федорович. Может, мне подключиться и проследить за ним? – решительно спросил я.

– Ты имеешь в виду там? – спросил Манусов и указал пальцем вверх.

– Да, конечно, – твёрдо ответил я, не скрывая своего желания немедленно приступить к работе, выйти из тела.

– Безусловно, я буду подключать тебя делать это, но не сейчас. Он не должен ничего подозревать. Если он поймёт, что мы его вычислили и следим за ним, он обо всём расскажет тем, кто его нанял, и тогда они сменят тактику, и нам будет намного сложнее. Пока мы рисковать не будем, – Манусов замолчал и посмотрел на меня, – но тебя обязательно привлечём, не переживай, – спохватился он, словно успокаивая меня.

– Хорошо, я подожду, – беспристрастно ответил я.

– Вот и отлично. А теперь иди, читай досье, делай выводы, – Манусов сел за своё рабочее место, надел очки, взял в руки лежащую справа от него стопку бумаг и начал её перебирать. Я понял, что разговор окончен, встал, схватил папку и молча покинул его кабинет.

Сразу же я направился к Роме узнать о функциях нового телефона. Когда я зашёл в святая святых Службы Безопасности – информационное управление, Рома, как и другие сотрудники этого подразделения, сидел перед большим экраном, озабоченно всматриваясь в бегущую по монитору строку.

– Всё, подключение прошло успешно. У меня работает, – гнусаво произнёс он в адрес своего коллеги, невысокого круглого человека в очках с толстой оправой.

Его собеседник досадливо стукнул пухлой ладонью по столу.

– А я не вижу её, не пойму пока, в чём проблема, должно быть видно с нескольких адресов, – сказал он.

– Попробуй так, – Рома подошёл к компьютеру коллеги и начал быстрое движение пальцами по клавиатуре. – Дай я доделаю, – скомандовал Рома, и его сослуживец, несмотря на широкие габариты, бодро вскочил с места, уступая его Роме. Через несколько секунд на экране замелькала картинка с видеокамеры наружного наблюдения.

– Ну вот, теперь работает, – прогнусавил Рома.

– Я бы не догадался, ты молодец, – похвалил его сослуживец, на что Рома никак не отреагировал.

Я покашлял, привлекая к себе внимание. Они обернулись, мгновенно погасив экраны мониторов. Рома подошёл ко мне, а второй куда-то испарился.

– Артур, заходи. Мы тут новую систему внешнего наблюдения испытываем. Ты по поводу телефона? – сказал Рома без вопросительной интонации.

– Да. Ну, расскажи мне, чем же так интересен мой новый аппарат и как им пользоваться? – поинтересовался я, достав из внутреннего кармана пиджака мобильник.

– Пользоваться им следует так же, как обычным телефоном. Здесь разницы никакой нет. У него есть огромное преимущество, конечно, он максимально защищён от всех возможных видов прослушки. Пулями он не стреляет и холодного оружия не имеет, но зато здесь встроены программы слежения, вызова группы мгновенного реагирования, отслеживания скорости передвижения, внешнего динамика для фиксирования переговоров и мгновенной отсылки информации в отдел. Они все здесь находятся, – он нарисовал знак на экране телефона, и на нём выскочили иконки с изображением перечисленных им функций.

– Здорово. А это что за штука? – я показал на иконку, полностью залитую красным цветом.

– А это красная кнопка, – ответил Рома и посмотрел на меня через полуприподнятые веки.

– Что за кнопка? Взрыва, что ли? – шутливо произнес я.

– Да, ты прав, – монотонно сказал Рома, – кнопка взрыва, интересная штука. Нажимаешь на иконку, вводишь код, всего три цифры – ноль, девять, восемь, – и всё.

– Что «всё»? – от удивления у меня волосы зашевелились на затылке.

– Взрыв, – спокойно ответил он, – только подальше от себя отбрось его, чтоб не задело. Мощь взрыва небольшая, но если в радиусе метра стукнет, ноги оторвёт легко. – Рома спокойно смотрел на моё изумлённое лицо.

Поддавшись его настроению, я тоже быстро взял себя в руки и продолжил расспросы о других функциях мобильника. После того как мы закончили, я напрямую, без лишних церемоний спросил его:

– У тебя что-то случилось серьёзное? Дома что-то произошло? У меня виденье было. Не хочешь поделиться? – я замолчал, ожидая недоброй реакции за то, что сунул нос не в своё дело.

Но Рома ничуть не смутился и рассказал всё как есть.

– Не сомневаюсь, что ты увидел именно то, что должен был увидеть. Для меня это было сильным потрясением. Жена ушла, прихватив с собой ребёнка, – Рома смотрел на меня сквозь приоткрытые веки и я заметил промелькнувшую в его глазах грусть.

– Как ушла? Почему? – удивился я. – Я помню вашу свадьбу на крыше отеля. Весело тогда погуляли. Вы были такой счастливой парой!

– Я уже не помню, когда мы были счастливы. Она уже давно мне изменяет, я знаю это точно, – он закивал.

– Следил за ней? – спросил я напрямую.

– Да, везде прослушку ей установил: и в машине, и дома, и в сумочку, – спокойно, словно о простых, обыденных вещах, говорил Рома. – Она сразу попалась. Я узнал, что роман на работе закрутила. Долго терпел, а когда решился ей сказать, она устроила неимоверный скандал и ушла. Сказала, что я ей неинтересен, что мне ничего, кроме работы, не надо, что я ни ею, ни сыном не интересуюсь. Вот так. Может, она и права. Я действительно много работе внимания уделяю. Но как иначе? – Рома пожал плечами.

– Сочувствую, Ром, – сказал я, – ну ты сделай что-нибудь… Найди её, верни, объясни, что это не так, что ты её любишь, в конце концов… Нельзя сидеть сложа руки. Понимаешь?

– А что я могу сделать? Она же сама так решила. Если она решила, я её не смогу переубедить, – прогнусавил он.

– Сможешь, если захочешь. Надо действовать! – я потряс его за плечи, стараясь расшевелить.

Но он всё так же грустно смотрел на меня и, похоже, что никак не реагировал.

– Я не знаю, что ей сказать, – лишь ответил он и опустил голову, не желая продолжать разговор. Я почувствовал это, как и то, что мой напор ему был неприятен.

– Ладно, не буду тебя теребить. Я сам поговорю с твоей женой! Может, меня она послушает, – решительно сказал я, резко развернулся и вышел, не дав Роме возможности возразить мне.

Пока я шёл до своего кабинета, по телефону набрал номер жены Ромы и договорился с ней о встрече. Она жила у подруги, в съёмной квартире, и, дав мне подробный адрес, попросила меня туда подъехать. Ольга, как звали его жену, нисколько не была удивлена моему звонку и, похоже, отлично догадывалась, по какому поводу я собираюсь ее посетить.

Как только я вошёл в свой рабочий кабинет, сразу же встретил Марго.

– О, Артур! Привет! Как твои дела? Не было тебя несколько дней! Варя сказала, что ты приболел после командировки. Это правда? – Она обратила внимание на желтое пятно на моем лбу.

– Правда, – буркнул я в ответ, не желая развивать тему, зная, что сейчас получу очередную порцию новых колкостей.

– Ну ничего! Все поправится! – на удивление весело и просто сказала Марго. А я был изрядно удивлен ее тону, но вспомнив рассказ Вари о том, что Марго сразу после выпускного нашла себе парня и подумывает даже о свадьбе, связал ее хорошее настроение именно с этим обстоятельством. Мне не очень хотелось вспоминать тот разговор с Варей о планах Марго, который в итоге перетек к взаимным претензиям и недовольствам, обычно случавшимся как только мы затрагивали тему свадьбы. Упреки Вари в том, что только она остается ни с чем, когда все вокруг выходят замуж, высказанные на повышенных тонах, заставили меня снова обиженно замолчать, Варя как обычно бросила трубку, а я не стал ей перезванивать. С того момента больше мы не разговаривали. «Видимо, конец наших отношений совсем близок! – думал я. – Как же все меняется, то Марго завидовала Варе, теперь все наоборот – Варя завидовала Марго! Да, странная дружба!»

Марго действительно улыбалась мне очень приветливо и ласково, что не переставало меня удивлять. Как бы то ни было, её позитивное настроение передалось и мне.

– Гематома какая! – сказала она, указав взглядом на мой лоб.

– Неудачно приземлился головой об кафель, – поделился я с улыбкой, – сейчас всё нормально.

– Это хорошо, – ответила она, – рада, что ты поправился.

Сказав это, она отвернулась от меня, глубоко с улыбкой вздохнула и уставилась мечтательным взглядом в экран компьютера.

«Ох, девчонки! – подумал я тогда. – Только о чувствах и думают! Интересно, а где же Соня сейчас? Думает ли она обо мне?». Но я знал, что Соня была где-то далеко, а её мысли были мне недоступны. Мне очень хотелось положить конец неопределённости отношений с ней. Чтобы быстрее отвлечься, я погрузился в чтение досье Ивана в надежде на то, что, помимо выполнения задания, данного Манусовым, я смогу получить хоть какую-то дополнительную информацию о Соне.

Его досье было достаточно увесистым. Из него я узнал, что Иван родился в Нижнем Новгороде, вырос там и окончил Новгородский Государственный Университет, успешно обучаясь на факультете естественных наук. Еще будучи студентом, Иван проявлял интерес к научной деятельности: публиковал статьи, участвовал в конференциях, заменял преподавателей и вёл лекции и семинары по химии. Он был признан одним из лучших студентов факультета по итогам защиты выпускных дипломов и без проблем зачислен в аспирантуру. Но научную работу в Новгороде ему начать не удалось по семейным обстоятельствам.

Фамилия Росс ему досталась от деда-американца по отцовской линии, который, женившись на русской иммигрантке, переехал жить в Россию, к её родителям. Отец Ивана занимал управленческую должность в одном из крупнейших банков города, был заподозрен в серьёзных финансовых махинациях, за что бессрочно отправлен в отставку. В деле фигурировали не только официальные органы власти, правление банка, но и члены криминальной группировки региона.

Отец по меркам города был очень обеспеченным человеком. Он влезал в финансовые авантюры с предоставлением кредитных средств, отмыванием денег и прочими махинациями и часто выходил сухим из воды. Однако в один прекрасный момент вступил в сделку с криминальными деньгами, на чём и попался. Поскольку он опасался угрозы не столько со стороны официальных властей и правления банка, сколько со стороны криминалитета, на период судебных разбирательств и уголовных преследований ему пришлось продать большую часть имущества и в целях безопасности отправить Ивана и его младшую сестру под предлогом получения высшего образования в Соединенные Штаты Америки. Сам он сумел выплатить штрафные санкции, назначенные судом, откупиться от бандитов и вместе с женой переехал в Москву.

Обосновавшись в купленной и обставленной на скорую руку небольшой квартирке в Москве, отец Ивана так и не смог найти достойную и привычную его образу жизни работу, в связи с чем семья стала жить очень скромно, постепенно истощая запасы тех денег, которые удалось сохранить ещё в Нижнем Новгороде. Когда дети приехали летом на каникулы из Соединенных Штатов Америки, в нашей стране случился экономический дефолт, встряхнувший всю банковскую систему, проверяя на прочность психику средних слоёв населения. Отец Ивана, обладая финансовыми знаниями, быстро понял, что его денежные накопления больше ничего не стоят, что он не сможет больше оплачивать обучение детей за границей и во что бы то ни стало должен найти хоть какую-то работу. Поэтому он объяснил детям, что они остаются в Москве, снизил свои амбиции до минимума и пошёл работать ночным сторожем на автомобильную стоянку.

После этого случая Иван, видимо, понял, что теперь должен добиваться всего самостоятельно. А поскольку кроме того как учиться и учить, ничего больше не умел, то устроился школьным учителем химии в обычную общегосударственную школу. По вечерам ходил в Московский государственный университет, где прикрепился как соискатель учёной степени в аспирантуре и вёл семинары по специальности.

Похоже, что те времена в жизни Ивана были самыми сложными. Из досье я узнал, что зарплата у него была совсем мизерная, фактически он перебивался с хлеба на воду, так как основная её часть уходила на съёмную комнатушку на окраине Москвы и на оплату алиментов сыну, которого они вместе с одной сокурсницей родили, будучи студентами в Нижнем Новгороде. Это была студенческая пара, никогда не жившая вместе и сразу же распавшаяся после того, как родился ребёнок. Однако в воспитании своего сына он, как мог, принимал участие. Поскольку ребёнок жил в Нижнем Новгороде, а Иван в Москве, виделись они нечасто, но регулярно разговаривали по телефону, и Иван часто его забирал в столицу во время каникул, новогодних и рождественских праздников.

Так, Иван постепенно, вращаясь в профессорской среде МГУ, окончил аспирантуру, оставил работу в школе, оформился на кафедру химии и начал активно преподавать. Трудолюбивый и амбициозный, он быстро привлёк к себе внимание, его стали приглашать делать доклады и участвовать в исследовательских группах. На одном из преподавательских семинаров он и познакомился с профессором Гориным. Из досье я понял, что чем-то Горин зацепил и поразил Ивана, потому что Иван буквально прилип к нему и начал ездить за ним, посещать его лекции, участвовать в его публикациях, в общем, бывать во многих общественных местах, где бывает Горин. Вскоре они подружились. Несмотря на значительную разницу в возрасте – около тридцати лет, – они, похоже, легко находили общий язык. Для Горина Иван стал правой рукой, помощником во многих делах и продолжателем его идей. Профессор доверился Ивану, впустив его не только в свою семью, но и посвятив в секретную работу.

Эта пара учёных очень эффективно трудилась несколько лет подряд. Теоретический опыт Горина в разработке методик выхода из тела получил серьёзное подкрепление практикой. Иван освоил его методику. Нигде ранее, ни в детстве Ивана, ни в его юношеском возрасте, не упоминалось о том, что он обладал какими-либо экстрасенсорными способностями. Однако я знал точно, что если таких способностей нет, то добиться возможности выходить из тела и перемещаться на дальние расстояния практически невозможно. Манусов был тому подтверждение: он хоть и освоил методику путём долгих и мучительных тренировок, но пользоваться результатами мог слабо. А Ивану это удавалось легко. Видимо, Горин увидел в нём потенциал и раскрыл его, на чём они и сошлись так крепко. Иван освоил всё: и выход из тела, и установку заслона, и далёкие, многочасовые полёты. Результаты их трудов были подробно задокументированы. По этой методике несколько лет меня обучал Манусов, я с ней знаком был хорошо, поэтому не стал уделять ее прочтению много внимания.

Я пролистал всё его досье, но упоминание о Соне встретил только один раз. Там было указано на то, что пропажа приёмной дочери Горина сильно повлияла на самочувствие старого профессора, он слёг. «Значит, Манусову известно, что дочь Горина пропала! Но мы никогда не затрагивали эту тему!» – промелькнула у меня мысль. После этого практические занятия и научная деятельность двух учёных приостановилась. Иван не мог найти направления, по которому ему следовало двигаться дальше. Он был в полном расцвете сил, но потерял наставника и учителя, который был главным ориентиром в его профессиональной карьере. Он всё так же преподавал, но, стал меньше ездить на международные конференции, меньше принимать участие в российских собраниях, хотя его часто приглашали не только как продолжателя идей Горина, но и как самостоятельную фигуру, чтимую в научных кругах. Однако он стал отказываться от многих приглашений. Я пролистал огромный перечень научных мероприятий, где Иван мог бы принять участие. Причина его отказов в досье не была никак обозначена, и я подумал о том, что это одна из основных проблем, которую необходимо выяснить.

А Соня действительно пропала, теперь и из моей жизни. Я подумал о том, как же больно было одинокому профессору потерять свою единственную, хоть и приёмную, дочь. Так же больно и мне её терять, с чем я нисколько не хотел мириться. Надежда нашей встречи на земле всегда жила во мне, а как только она начинала от меня отдаляться, намекая на невозможность, я с еще большим рвением думал о том, как исправить ситуацию и приблизиться к своей мечте до полного её осуществления.

Не найдя о Соне практически никакой информации, я почувствовал как сильно сжалось сердце в груди от накроившей тоски. Тогда закрыв досье Ивана, я встал на ноги и начал глубоко дышать, чтобы унять волнение. Но, видимо, дышал так громко, что голос Марго вывел меня из оцепенения, и я вздрогнул.

– Ты чего? Артур! Плохо себя чувствуешь? – заботливо спросила она.

– Нет, всё нормально… я нормально, – пробурчал я, под её недоумевающим взглядом выбежал из кабинета и направился на улицу. По дороге я набрал Манусову.

– Анатолий Федорович, я пойду пообедаю, хорошо? А после обеда хотел зайти к вам, обсудить досье Росса. Вы будете на месте? – спросил я, стараясь говорить бодро.

– Да, давай, – и он отключился.

Таким образом у меня образовался целый час свободного времени, в течение которого я мог побыть один.

Сначала я этому обрадовался, но по прошествии получаса, во время которого я постоянно думал о Соне, не смог удержать досадливые слёзы. «Мне необходимо отвлекаться! – размышлял я. – Когда я занят чем-то, мне становится проще. Я начинаю мыслить рационально, думая о том, как выйти из сложившейся ситуации, и меньше переживаю по поводу её отсутствия». Эта мера по самоуспокоению хоть и была искусственна, так как тоска по Соне готова была в любую минуту вырваться из груди в виде неконтролируемых рыданий, но всё же действенна.

Когда я вернулся на рабочее место, Марго всё так же удивлённо на меня смотрела, но в тот раз ничего не стала спрашивать. Похоже, что вид у меня был соответствующий. Я быстро отвернулся от неё и погрузился с головой в работу.

Прокручивая в голове различные идеи, я придумал, как мне на тот момент казалось, гениальный план: «а что если мне пробраться к телу Марины, воздействовать на него физически, например, отключить на время от аппарата искусственного дыхания?! Я заставлю её, чувствуя опасность, вернуться в тело!? Не убьет ли это ее? Нет, вряд ли, риск минимален. Главное, действовать аккуратно и быстро!» – раздумывал я.

Так я намерился найти её в теле Сони и поговорить, предложив уйти самостоятельно. «Напугав ее отключением от аппарата искусственной вентиляции лёгких, я заставлю её это сделать! – думал я. – А если она не пойдёт мне навстречу и не покинет тело по-хорошему, возможно, даже возьму ее в заложники, или буду действовать с помощью доктора, который следит за телом, пригрозив ему разоблачением! В общих чертах решение вопроса выглядит именно так, о деталях я подумаю позже!»

«Когда физическое тело умирает – рассуждал я, – душа покидает эту землю вне зависимости от того, где находится, так как одна живая душа на этой земле всегда привязана только к одному живому телу. Соответственно, под страхом смерти Марина оставит тело Сони и вернётся в своё, инстинктивно защищая его. В этот момент Соня сможет беспрепятственно вернуться!»

План был отчаянный, конечно, но он вполне соответствовал моему состоянию бойкой решительности в борьбе за Соню.

Звонок Манусова вывел меня из этих дум, и я направился к нему строить планы уже другого характера.