Текст книги "Золотой дурман. Книга вторая"

Дознаватель

Бричка в окружении четырёх верховых, подскакивая на ухабах и выбрасывая фонтаны грязи, катилась по бескрайнему полю. Только редкие зазеленевшие колки нарушали однообразие проплывавшей мимо равнины.

Дознаватель Родион Наумович Щукин лениво дремал, уткнувшись в тёплое сукно кафтана. Изредка, на колдобинах, он открывал глаза и сонным взглядом окидывал окрестности.

– Ты чего, ирод, нарочно ямы выбирашь, чтобы помешать своему господину в дремоте скоротать путь? – покрикивал дознаватель на кучера. – Погоди, доберёмся до заезжей избы – я тебе уши-то накручу!

– Помилуй, ваше благородие, где ж она, ровна дорога? Одне лужи кругом, – испуганно отвечал кучер.

– А ты с чуйством, с чуйством плетью махай, а то вылупил бельма – дороги не видишь…

«Ашь Зуев, как всё дело повернул, – досадливо мотнув головой, вспомнил он разговор с секунд-майором Тёрским. – Его это обязанность – беглых вылавливать, а он перед начальством всё про казаков, про казаков… А дознавателю – разбирайся с этим хорунжим, да ещё беглых сыщи… Направил в Бийск своего соглядника, и думает: всё – управился».

– Да не гони ты так, злодей! – срывая зло, огрел он кучера хлыстом по спине…

Целой вечностью показался приставу путь по разбитой весенней распутицей дороге. Только к вечеру до него донёсся отдалённый перезвон церковных колоколов. «Слава Богу! Вроде как, доехали…» – облегчённо вздохнул пристав…

– Родион Наумович Щукин, пристав из Барнаула, – представился посетитель командиру бийского гарнизона. – Направлен к вам по указанию их высокоблагородия секунд-майора Тёрского, – подал он коменданту удостоверяющие документы и предписание от секунд-майора.

– Ну, наконец-то, дождались! – поднёс ближе к свечам бумаги Богданов. – Так, так… Значит, вам предписано разобраться с Ефимом Назаровым и его шурином… Хорошо. А то уже недовольства среди казаков пошли, мол, невиновного человека в порубе держим, – развёл он руками.

– Недовольства среди служивого люда – оне завсегда случаются: то служба тяжела, то на жалование ропщут… – скривил кислую гримасу пристав. – Мне бы с дороги отдохнуть, а с утра и за дело взяться, – вопросительно взглянул он на коменданта.

– Василий! – денщик тут же объявился в дверях. – Устрой господина пристава и обеспечь питанием. Да чтобы никаких неудобств не почувствовали. И служивых, сопровождающих его, в казарму определи.

– Да, ещё… Я у вас здесь где-нибудь расположусь? – посмотрел дознаватель намекающим взглядом в угол кабинета.

– Как вам будет угодно. Распоряжусь, чтобы поставили стол и письменные принадлежности, – вежливо ответил комендант.

Ещё крики офицеров на построение не нарушили утреннюю тишину, а дознаватель уже перебирал архивные бумаги, ровной стопкой лежащие на его столе.

– Да-а… тут и за неделю не управишься, – почесал он затылок, раскладывая по датам документы. – Что за путаница: какие-то украденные лошади, просьбы на покос за границей укреплённой линии, челобитные на поселение в бийской слободе, крестьянская девка Прасковья, битая за колдовство батогами… – бормотал себе под нос пристав, перебирая бумаги. – И среди всего этого ненужного разнообразия выписки из приказов армейского начальства.

– А, вы уже весь в работе! – раздался от дверей голос коменданта.

– Да-а… делов тут хватает, – не поднимая головы, бросил дознаватель. – А где же Осип Бочкарёв? – оторвал он взгляд от документов.

– А это сейчас, доставим. Василий! Давай сюда мужика из холодной.

Осип, кланяясь и бросая заискивающий взгляд то на пристава, то на коменданта, остановился посреди комнаты.

– Явилси по вашему приказанию, ваше высокоблагородие, – немигающе уставился он на Богданова.

– Вопросы к тебе у господина пристава из Барнаула, – не удосужив взглядом соглядая, произнёс тот.

– Проходи, проходи… – сердито бросил дознаватель, кивая на приставленный к своему столу стул.

– С приездом, ваше благородие, – по-лакейски склонился Осип и с угоднической улыбкой прошёл на указанное место.

– Ну, выкладывай, чего нанюхал, – строго произнёс пристав.

– Он, хорунжий, беглым пособлял, да только не говорит, где они прячутся, – приложа руку к сердцу, уверенно выпалил Осип и рассказал о своих попытках разговорить Ефима. – Вот и мне как «беглому» советом и кой-какой помощью пособил.

– Пособил, говоришь? Это хорошо. Знамо, сочуйствие у него к беглым имеется. Только вот как у его про тех челдонов* вызнать… – в задумчивости выпятил губу дознаватель. – Пойду-ка я потолкую с ним – гляну, что за птица, – неохотно поднялся из-за стола пристав. – А ты, дружок, того: кликни моих людишек, а то незнамо, что там у этого хорунжего на уме, – обратился он к денщику.

Василий выжидающе поглядел на коменданта.

– Чего стоишь?! – поднял на него удивлённые глаза Богданов. – Слышал, что господин пристав сказал? Бегом в казарму! – строгим приказным тоном скомандовал он.

– А мене-то куды? – угодливо склонив голову, холуйски взглянул на пристава Осип.

– Тебе-то?.. – безучастно бросил тот. – Со мной пойдёшь – за дверьми постоишь. Ежели будет отпираться, я тебя кликну – вот тут-то и прижмём его. Куды ж ему тогда деваться – всё расскажет…

Уж время скатилось далеко за полдень, отзвонили к вечерне колокола Успенской церкви, а дознаватель не возвращался.

«Уж не казаки ли взялись решить участь расследования, определив своим разумением невиновность Ефима? – забеспокоился комендант. – Сколько он наслышался упрёков, что хорунжего без вины почти месяц в порубе держат… А ну как пристава изловили и…» – не успел он докончить свою мрачную мысль, как за дверьми послышались тяжёлые шаги.

______________________

Челдон* – беглый.

– Фу-у… – выдохнул дознаватель, словно после изнурительной работы.

– А может, оно действительно так? – пожал плечами комендант.

– Сколь времени без толку потерял. Ты смотри, какой вёрткай: я к нему и так и сяк, а он словно змий изворачивается: ничего, мол, не ведаю и никого не знаю.

– Не-е… – протянул пристав. – Нутром чую, скрывает Назаров чегой-то: знает про беглых – выдать не хочет, – твёрдым тоном закончил он.

– Ну а шурин его? Тот, что говорит?

– Да пробовал с ним наедине потолковать, а он сидит – харю отвернул. А про сродственника своего – пожал плечами: «Ну и что? – говорит. – Рассказывал мужукам про зятя: мол, хорунжим служит и уважение к себе имеет – а что здесь такого? О как! – выразил мимикой лица своё заключение дознаватель.

– А этого хоть Назаров признал? – кивнул комендант на Осипа.

– Хотел я его соглядаем припереть, так он и тут вывернулся: «Знаю, – говорит, – ентого мужука: знакомец шурина, в гостях как-то у меня были. Апосля Григорий сказывал: возчиков этот знакомец подбивал руду в Обь вывалить. Подговорил на енто дело каких-то Никифора и Луку, а после на их же и показал – выслужиться хотел перед начальством…». Так что соглядая кругом виноватым сделал.

Комендант подозрительно глянул на Осипа.

– Да врёть он всё…! Каку Обь?!… Я ведь, ни сном ни духом про те дела не знаю, а про Никифора с Лукой – впервой слышу.

Богданов прошёлся по комнате, обдумывая сказанное.

– Ну и что будешь делать? – повернулся он к дознавателю.

– А чево делать? Пущай в порубе посидят, может, вспомнят чего. У возчика-то хозяйство, посевная… Посидит под стражей – семью на год голодной оставит. А ежели пособит беглых изловить – отпустим. Только по отдельности держать их надоть – вдвоём-то им шибко весело.

– А с этим чего? – кивнул комендант на Осипа.

– Пущай назад едет – всё одно от него никакого толку. Да и казаки пришибут, ежели прознают, кто на их товарища донёс, – мне ещё этих хлопот не хватало.

– М-да… – как бы размышляя, почесал за ухом Богданов. – Тоже вполне может случиться… У меня завтра оказия в Барнаул намечается – вот с ней и отправлю его.

– Ну и донесение господину Тёрскому заодно отправишь. Чуйствую, нескоро моя обратная дорога, – тяжело вздохнул пристав.

Колёса повозки глухо постукивали на просохшей от весенней грязи дороге, пугая, засидевшихся в придорожных кустах птиц.

Угрюмый возница, бросив взгляд на вылетевшего рядом с повозкой перепела, лениво хлыстнул бегущую трусцой лошадёнку.

«Что же сказать приказчику? – обдумывал Осип свой будущий разговор с начальством. – Ведь так и не удалось выяснить, где скрываются беглые. А за их поимку приказчик обещал жалование положить… Всё одно не без его помощи пристав добьётся от арестантов правды – так что, можно сказать, не сегодня-завтра изловят этих чалдонов», – решил он, позёвывая от однообразия бескрайней равнины.

– Что вы на это думаете, поручик, – бросил на стол депешу от дознавателя секунд-майор Тёрский.

– Я так разумею, ваше высокоблагородие, тяжело придётся Щукину разговорить этих упрямцев, – бегло пробежав послание, ответил поручик Зуев. – Может, их сюда конвоировать?

– А к чему они здесь?! – резко бросил секунд-майор. – На месте пускай разбирается. Ежели чего – на подмогу поедешь. Сыскать надо чалдонов, чтобы другим неповадно было. А то уже слух пошёл: живут, мол, припеваючи где-то в глуши, а у начальства руки коротки тех беглых изловить.

– Да-а… Большой соблазн для тех, кто бежать надумал, – согласно кивнул поручик.

– Ну что ж, подождём недельки две-три. Ежели за это время Щукин не изловит беглецов – собирайся на подмогу…

«Вот уже и май заканчивается, а никаких подвижек в походе за золотом нету, – крутилась в голове Игната неутешительная мысль. – Прохор молчит, а ежели ехать без подорожной – первый казачий патруль остановит. Итить надо к приказчику: обещал же, коли беглых сыщуть – подмагнёт. Сколь уже минуло, как Осип к Григорию Беспалову отправился… – Игнатий решительно встал и, бросив что-то невнятное Пелагее, выскочил на улицу… – «Чего ждать? Так всё лето просидишь – приказчик к тебе не придёть, помощи не предложит», – погонял он коня к управлению заводами.

– Куды?! – встретили его двое дюжих служивых.

– Мне бы с Мефодием Карповичем потолковать.

– Много здесь вас, толкователей, ходить, – недовольно нахмурился служивый.

– Разговор у меня важный имеется, – доверительным полушёпотом произнёс Игнат. – Их благородие сами, надысь, за мной посылали.

– Погоди, спрошу… – скрылся один из постовых за дверью. – Проходи! – приказным тоном произнёс вернувшийся служивый, оценивающе взглянув на посетителя.

Отвесив благодарный полупоклон, Игнат прошмыгнул за дверь и почти лицом к лицу столкнулся с Осипом, шагающим на выход.

– Вот так встреча! – первым признал его соглядатай.

Со свету Игнат не сразу узнал Осипа.

– Ну как жа! – радостно воскликнул он, пообвыкнув к темноте. – Как там – тот возчик с зятем? – сразу без обиняков, поинтересовался Игнат.

– Сидят в порубе, – утвердительно кивнул Осип.

– Так, так. И долго им сидеть?.. Про беглых признались?

– Упёртые… Но пристав мужик напористай, вытянет из них правду. Будут сидеть – пока не заговорят.

«Это хорошо», – отметил про себя Игнат, довольно улыбаясь.

– Ну, я пошёл, – уверенный в разрешении своего вопроса, быстро зашагал он к кабинету приказчика. – Можно к вам? – осторожно приоткрыв дверь, просунулся внутрь Игнат.

– Ну, чего тебе? – бросил на него недовольный взгляд приказчик.

– Да я опять со своей нуждой, – холопски склонившись, вошёл Игнатий.

– Давай быстрее, что там у тебя за нужда?

– Ага… – раболепно бросил Игнат и робкой походкой пересёк кабинет.

– Ну-у?! – исподлобья взглянул на него приказчик.

– Разговорчик наш насчёт подорожной… Обещали поспособствовать… – с угоднической улыбкой склонился Игнат.

– Подорожной… – безразлично пробормотал приказчик, не глядя на посетителя.

– Ну да!.. Лошадей хотел у инородцев подешевле выручить. И заводу тожа польза. Я уж никогда не отказывал – погода – не погода, а за рудой – завсегда пожалуста. А коли лошадей добавится – так оно и заводу хорошо.

– За рудой, говоришь, подоржную… – пробурчал приказчик, перебирая бумаги на столе.

– Ну дык, ясно дело! А я ужо всё положу для вашего благу… Вон, и забота ваша, похоже, скоро разрешится – не сегодни-завтра возвернут тех беглых. А я-то уж как постарался в этом деле!..

Приказчик поднял глаза и холодно посмотрел на Игната.

– Некогда мне – работы много навалилось, – кивнул он на кипу бумаг на столе. Апосля поговорим, а сейчас иди – не мешай.

– Ну как жа так, ваше благородие, – взмолился Игнат, – ведь время уйдёть – куды ж к зиме в горы?

– Я сказал иди! – строго глянул приказчик. – Работать мне надоть, а не твоими лошадями заниматься.

– Время же уходить… – протягивая руки, рыдающе произнёс Игнат.

– Давай, давай – потом поговорим. Не задёрживай меня… – наклонился к бумагам приказчик.

Игнат, горестно согнувшись, медленно вышел за двери. Такого поворота дела он никак не ожидал. Рухнувшая уверенность, как можно скорее отправиться за золотом, отчаянием вошла в его душу…

– Ты чо такой смурной? – встретила его Пелагея.

С горечью в голосе он поведал о своём разговоре с приказчиком.

– Обещал жа! – чуть не плача, стукнул он кулаком по столу. – А тепереча как?! Куды ж без подорожной сунешься.

– Да не причитай ты! На душе от твоего нытья тошно! – оборвала Пелагея мужа. – Так, так… – задумалась она, упершись рукой в подбородок. – С Прохором потолковать надо, – резко взглянула она на Игната.

– С Прохором? – с надеждой переспросил тот.

– Ну, да… Пойду-ка, добегу до братца…

– Чо, говоришь, не дають подорожную? – улыбаясь, пробасил Прохор, узнав причину визита сестры. – О как без меня дела проворачивать! Рылом, видать, Игнат не вышел. А я ещё позавчера таку бумагу изладил. Да всё недосуг было забежать, сказать. А ну-ка, поехали до вас…

Игнатий, приоткрыв рот, немигающим взглядом уставился на шурина, когда услышал о причине его визита.

– Мука на продуктовых складах закончилась, вот и взялось заводское начальство за голову. С деревень не везуть: нетути, говорят. Продають зерно томским, кузнецким купцам – те дороже платют за него, а на заводах ужо все запасы выгребли. По этой причине созвало начальство торговый люд – вроде как бывалых. Ну и наказало нам – собрать зерна вдосталь. Вот я и промотался две недели по деревням. Сполнили мы всё как надоть – шибко довольно начальство осталось, – с гонором похвалялся Прохор. – А дале я и говорю: а рыбки к зерну не желаете? В Телесском озере счас в аккурат добыча кызыка* пойдёть – мужуки тако дело подсказали. Ну а те на радостях тут же мне подорожную к инородцам выправили, и ты в ней – помощником указан. О как, брат! – поучительно, поднял он палец вверх.

– Это чё ж – собираться можно? – облегчённо, словно гора с плеч, произнёс Игнат.

– Да хошь завтра езжай, – высокомерно бросил Прохор. – Только чо я хотел потолковать с тобой… – более дружески продолжил он. – До озера-то мы доберёмся, там и подводу оставим – у инородцев, чтобы посля только бочки с солёной рыбкой забрать… А дале как?! Кто нас по горам поведёть? Ежели от инородцев проводника взять?..

А ну как выдаст?! Ежели чо – про идола золотого пронюхает? Ведь сам же говорил: нать место божка он у их был.

– Угу… – разочарованно кивнул Игнат.

– Вот ведь кака загвоздка вылезла… – причмокнув, дёрнул головой Прохор.

– И подорожная – вот она, а с проводником – препона* получается.

– Да-а… Об проводнике-то упустили… – помрачнев, задумался свояк.

«Исходил я Телеуцкую землицу вдоль и поперёк», – неожиданно всплыли в его голове слова, сказанные Пахомом.

_______________________

Кызык* – телецкая сельдь (сиг).

Препона* – препятствие.

– Есть такой человек! – подняв вверх указательный палец, торопливо изрёк он.

– Ну, говори: кто, откуда, надёжный ли… – медленно, с расстановкой произнёс Прохор, испытующе глядя на Игната.

– Моего старого сотоварища дружок, по пьяному делу.

– Чево? Пьянчужка чо ли?

– Пьянчужка-то, пьянчужка – да с головой мужичонка. Телеуцкую землицу – как свой дом знат, не одну экспедицию по горам водил.

– Хм-м… – задумавшись, помял пальцами подбородок Прохор. – А ну как запьёт да по пьяному делу разболтат, чем мы в горах занимались?

– А кто ж ему там наливать будеть? Да и кому разболтат – медведям?.. Захворал вдруг дюже али со скалы свалился… Всяко в горах случается.

Прохор испуганно взглянул на свояка:

– Это, выходит, вдвоём назад возвернёмся?

– Там видно будет… – загадочно произнёс Игнат.

– Ну, ежели так – давай, договаривайся. А уж как там дале с ним порешить – сам определяйси, меня в таки дела не впутывай…

С трепетным сердцем открыл Игнат дверь избы Арсения: «Жив ли ещё Пахом? Али сгорел от непомерных попоек?».

Затхлый дух запущенного жилья ударил ему в нос.

– Кто там? – донёсся с полатей страдальческий голос Арсения.

– Я это – Игнат…

Из глубины комнаты послышалось натужное кряхтение:

– Гости чо ли? – охая и держась за голову, шаркающей походкой вышел Пахом.

– Вроде где-то встречались? – щурясь, пригляделся он к Игнату.

– Ну а как жа?! Знакомец Арсения я… Забыл чо ль? Вместе гуляли, – уверенно выпалил гость, вытаскивая из котомки штоф хлебного вина.

– Опа!.. – слегка присел Пахом. – А я тебя сразу признал, только запамятовал, как звать, – наблюдал он заблестевшими глазами за действиями Игната.

Меж тем гость к горячительному выложил на стол пироги с капустой, большой шмат сала, испустивший дух свежеиспечённого хлеба каравай, зелёные стрелки батуна.

– Праздник чо ль какой? – удивлённо произнёс Пахом.

– А то не праздник – старого сотоварища повидать, – кивнул Игнат в сторону печи.

– Кака благодать-то, – остановил взгляд на накрытом столе Пахом. – Ну, чево ты там задёрживаисси? – с нотками нетерпения бросил он приятелю. – Смотри, какого гостя к нам занесло.

– Ну дык, сразу признал, – высунул голову Арсений. – Счас, погоди, – кряхтя, сполз он с полатей. – Здорово… – протянул сморщенную давно не мытую руку хозяин.

– Вот, выбрал время навестить старого товарища, – натужно улыбнулся Игнат.

– Ну, ну… – равнодушно бросил Арсений, глядя повеселевшими глазами на штоф вина.

– Давайте к столу – похмелимся, – нетерпеливо засуетился Пахом.

Арсений достал из шкафчика кружки и жадным взглядом остановился на бутылке в трясущейся руке Пахома, разливающего спиртное.

– Давайте, за встречу! – коротко бросил тот и залпом опрокинул кружку. – Ой, хорошо!.. Зажгло внутрях… – блаженно прикрыв глаза, провёл он рукой по животу. – Ну, рассказывай: по делу, али как пожаловал?

– По делу я к тебе, – перешёл сразу к сути Игнат.

– О как! – пободревшим голосом воскликнул Пахом. – Чево надоть-то?

– Мужик приехал с Тобольска – купчишка. Имеет желание посмотреть Телеуцку землицу… Проводника ищет.

– А чо ко мне? Вон, инородцев пущай нанимаить – задёшево проведуть, куды надоть.

– Сумление у него к инородцам – тёмные люди, могут и порешить, – досадливо причмокнул Игнат.

– А я чо – светлый чо ли? – хохотнул Пахом.

– Ну, за тебя я могу поручиться – доверием вошёл.

– Хм-м… Вошёл, говоришь… – почесал затылок Пахом. – А как тот господин насчёт деньжат – не зажимистый?

– Хорошо заплатить, ежели угодишь! – уверенно ответил Игнат. – Только вот желание у ево имеется.

– Ну?!

– Золотишком хотит побаловаться – так, ради антиресу. Прослышал, что у Телесского озера песочек золотой по рекам имеется – вот и загорелси любопытство своё ублажить.

– М-да… Песочек имеется… – задумавшись, помял подбородок Пахом. – Дело сурьёзное: тут и место найтить надо, и кой-чего изладить – золотишко мыть. – Сам-то он как? Пащпорт али каки бумаги – в порядке?

– Всё есть! И подорожную к озеру выправил… Рыбки заодно желаить прикупить, – поспешил успокоить Игнат.

– Идёть! Но… с уговором: ежели оставлю при себе всё, что добуду. Тогда и по цене торговаться можно, – после недолгого молчания решительно произнёс Пахом.

– А куды тебе золото – всё одно пропьёшь!

– Не-е… – с улыбкой покачал головой Пахом. – Пить брошу, жанюсь! – враз посерьёзнев, уверенно ответил он.

– Правильно… – пьяно поддакнул Арсений. – Где тепереча моя семья?! Променял на её, проклятую! – кивнул он на ополовиненный штоф вина. – Счас вот это допьём и – всё! Пойду в ноги брошусь Ефрасиньюшке – прощения молить буду. Новую жизнь начну…

– Ну дык, как насчёт золотишка – не обидите? – повторился Пахом.

– Да об чём разговор, – махнул рукой Игнат. – Купчишке золото – так, побаловаться… Возьмёшь своё, не сумлевайся.

– Лады! Теперяча и по цене можно потолковать, – согласно кивнул Пахом.

– А сколь хошь? – остановил выжидающий взгляд Игнатий.

– Хм-м… – лукаво улыбнулся Пахом, склонив голову набок. – Двадцать рублёв! – вскинул он на гостя решительный взгляд.

– О-о! – подскочив на месте, коротко вскрикнул Игнат – ведь как-никак, а часть расходов ложилась и на него. – Побойся Бога, куды ж столь! Десять – в самый раз будеть.

– За десять – ишши кого другого! А я себе цену знаю, – отвернулся в сторону Пахом.

– Ну дык, акромя оплаты – и золото, что добудешь, за тобой останется – куды с добром для тебя.

– А ты моё не считай!

– Но хошь пять рублёв уступи!

– Нисколь! Или даёшь двадцать, или ишши каво другого.

– Да уж куды деваться – на горло наступашь, – махнул рукой Игнат. – Где тебя сыскать-то?

– А ты дай знать Арсению дня за три, я и подойду, куды укажешь.

Сладкое беспокойство к предстоящему походу поселилось в душе Игната. Чувство радостного ожидания, что, наконец-то, цель близка, рисовало картины богатой и беззаботной жизни. Целыми днями он мотался со списком поручений, данных ему шуриным: тут и подводы надо подготовить, и бочки подходящие найти, да и солью запастись, чтобы товар не пропал. Хотя шибкой радости в закупе рыбы он не находил, но хлопоты сборов подкрепляли радужное предчувствие исполнения его заветной мечты…