Текст книги "Распроданная пашня. Кто накормит Россию в эпоху санкций?"

Часть третья

Наступление «дикого поля» на обжитое пространство – не угроза, а одно из условий дальнейшего развития страны, под которое будет адаптироваться вся политика. В словаре стратегов появились даже дикие, на взгляд непосвященного человека, термины, как «пятнистая Россия» и «пустилище пространства». Попытки остановить вымирание русской провинции, говорят авторы стратегии, входят в острое противоречие со стимулирующей политикой Москвы…

Чем это обернется для городов и весей, которые окажутся вне зоны влияния агломераций? Что ждет так называемое «пустилище пространства»? Кто и как станет в нем хозяйствовать?

И без того обескровленное закрытием школ, больниц, детсадов, оно окончательно обезлюдеет и, скорее всего, прекратит свое существование. И тогда не надо будет искать колесный трактор с прицепом и набором сельхозорудий, чтобы помогать личным подсобным хозяйствам, отпадет надобность в организации транспортных услуг населению. Не надо чистить дороги, потому что ездить по ним будет некому и не к кому. Как и газифицировать редкие деревни, в которых останутся жить по нескольку семей.

Александр Калинин, журналист

Николай Мельников

«ПОСТАВЬТЕ ПАМЯТНИК ДЕРЕВНЕ»

 
Поставьте памятник деревне
На Красной площади в Москве,
Там будут старые деревья,
Там будут яблоки в траве.
И покосившаяся хата
С крыльцом, рассыпавшимся в прах,
И мать убитого солдата
С позорной пенсией в руках.
И два горшка на частоколе,
И пядь невспаханной земли,
Как символ брошенного поля,
Давно лежащего в пыли.
И пусть поет в тоске от боли
Непротрезвевший гармонист
О непонятной «русской доле»
Под тихий плач и ветра свист.
Пусть рядом робко встанут дети,
Что в деревнях еще растут,
Наследство их на белом свете —
Все тот же черный, рабский труд.
Присядут бабы на скамейку
И все в них будет как всегда —
И сапоги, и телогрейки,
И взгляд потухший… в никуда.
Поставьте памятник деревне,
Чтоб показать хотя бы раз
То, как покорно, как безгневно
Деревня ждет свой смертный час.
Ломали кости, рвали жилы,
Но ни протестов, ни борьбы,
Одно лишь «Господи, помилуй!»
И вера в праведность судьбы.
 

Министр в отставке. Дело не в концлагерях для коров, а в коррупции

Отставка министра сельского хозяйства Елены Скрынник для многих депутатов Государственной Думы России была ожидаемой. Коррупционные скандалы, сопровождающие ее деятельность и в «Росагролизинге», и в правительстве, обсуждались и подвергались критике с разных трибун.

Досталось министру и от меня. Я обвинял ее в афере по замене отечественного племенного животноводства на иностранный скот, в частности, в попустительстве уничтожению известного на моей родной Ярославщине племзавода «Красный Октябрь», занимающегося разведением коров уникальной ярославской породы. И чем чаще глава Борисоглебского района Виктор Почернин со сторонниками завоза в район коров голштинской породы требовали от парламента наказать меня за критику министра, тем смелее и предметнее становилась моя критика.

Так случилось, что в день отставки Елены Скрынник я находился в комитете по аграрной политике, сидел за большим столом и читал в одной из калининградских газет статью с жутким названием «Концлагерь для коров». Журналист описывал историю гибели в местном поселке Малиновка 62 коров голштинской породы и 103 телят. Смерть наступила из-за холода и недостатка кормов. Каждая иностранная буренка обошлась бюджету в 2500 евро. Но ни один чиновник не понес ответственность за трагедию с животными, которые пластом лежали в недостроенном помещении, у многих из них после переезда были травмы ног и позвоночника, и к ним никто целых пять суток не подходил. Обобщая гибельное состояние всего сельского хозяйства в стране, журналист сделал вывод, что во всем виноваты специалисты широкого профиля, дилетанты, такие, как врач по образованию Елена Скрынник, которые живут фальшивыми отчетами и не знают, как и чем живет деревня.

К обсуждению статьи подключились два известных депутата-агрария Николай Харитонов и Айрат Хайруллин.

– Подумаешь, журналист нашел мертвую ферму и онемел от ужаса, – пожал плечами бывший председатель новосибирского колхоза Николай Харитонов. – Сравнил дырявые фермы с концлагерями! Да у нас страна напоминает концлагерь, и олигархи ею управляют как паханы. У крестьян зарплаты будто лагерные пайки. Еще одного министра вроде Скрынник посадить на агропромышленный комплекс, и деревня совсем ноги протянет.

– Министром сельского хозяйства должен быть человек от земли, – подчеркнул Айрат Хайруллин.

– А должен ли министр-аграрник делать ставку не на отечественных коров, а на зарубежных только потому, что они продуктивнее по молоку? – спросил я владельца крупных животноводческих комплексов в Татарстане.

– Голштинки вряд ли в чем виноваты. Они, конечно же, требовательнее к условиям содержания, чем наш скот. Их нужно обеспечить полноценным рационом кормления. Окружить большей заботой. А как только забыл про особый уход, про монокорм, микроэлементы, так и начинается падеж.

– Если продолжить твою мысль, то наши фермы, корма, погода – все годится для отечественных коров, но не для иностранных?! Российский скот лучше приспособлен к местным суровым условиям.

– Примерно так.

– Тогда зачем во все регионы страны мы завозим голштинок и абердинок?

– Они молока дают больше.

– А много молока – много денег?

– Примерно так.

– А мне кажется, если серьезно посчитать, какие убытки страна несет и еще будет иметь от потери отечественного скота, и посчитать, во сколько обходится нашей казне и экономике насаждение комплексов-гигантов с капризными голштинками, то выгоды особой тут нет.

Обсуждение газетной статьи закончилось перед самым началом заседания комитета по аграрной политики Госдумы России. Я полагал, что беседа продлится дальше, ведь об отставке министра Елены Скрынник знали все члены комитета. Но эту тему коллеги почему-то обошли вниманием.

Зато по всем каналам телевидения прошли сюжеты, где главной героиней выступала Елена Скрынник.

На следующий день ее имя опять полоскали все газеты и телеканалы.

Я внимательно выслушал претензии журналистов к министру сельского хозяйства. Прочитал сотни критических статей. Увы, суть всех претензий и обвинений сводилась к одному – сколько министр украла миллиардов… И ни слова про непрофессионализм и бездарность правительственного чиновника, чье правление ознаменовано разорением отечественного животноводства, исчезновением русских деревень, закрытием федеральной программы по льноводству, подрывом основ продовольственной безопасности.

Грехов министр оставила много. И мне хотелось, чтобы россияне вместе с журналистами обсуждали не столько коррупционное многомиллиардное дело Елены Скрынник, сколько ее ущербный стиль управления сельским хозяйством.

Но журналисты упорно потчевали народ фактами коррупции…

То ее имя упоминалось в связи с хищением 39 миллиардов рублей через компанию «Росагролизинг», которую она возглавляла в 2001–2009 годах. Большие деньги тогда уходили на счета зарубежной компании «Брайс-Беккер» (учредителем ее была сама Скрынник), и на счета фирмы «АгроЕвроСоюз», которую контролировал ее брат, известный автогонщик Леонид Новицкий.

То ее обвиняли в аферах с фиктивной закупкой минеральных удобрений, перепродаже автокранов и покупкой по завышенной цене импортных грузовиков, в результате чего лизинговый холдинг лишился 650 миллионов рублей. Если удобрения существовали только на бумаге, то ущерб был реальным. И подпись по этим сделкам на всех документах тоже была подлинной, их собственноручно сделала Скрынник.

То на двух ее заместителей заводят уголовные дела. Правая рука Скрынник – Олег Донских – попался на вороватых сделках со спиртом, уличен был в непоставках в Липецкую область оборудования для молочно-товарной фермы стоимостью 0,6 миллиарда рублей. Как только на него завели уголовное дело, он сбежал за границу. Другого заместителя Скрынник – Сергея Бурдовского – успели арестовать. Спустя время был задержан и третий заместитель Скрынник – Алексей Бажанов. Бывшего замминистра подозревают в хищении 1,1 миллиарда рублей. По версии следствия, чиновник выделил бюджетные деньги воронежскому предприятию на покупку оборудования по производству растительного масла. Однако ни денег, ни оборудования следователи найти не могут.

То у нее нашли во Франции поместье за 8 миллионов евро, супердорогие аксессуары, недвижимость, драгоценности. А вот с мужьями министру не повезло: первый муж, чиновник областного уровня, отбывает в тюрьме семилетний срок за взятку, второй – коннозаводчик, постоянно жалуется на угрозы бывшей жены. Лишь третьему, – бывшему солисту рок-группы повезло, – на него переписана часть бизнеса…

Если верить журналистам, то ведомство Скрынник, созданное для снабжения отечественных сельхозпредприятий техникой по доступным ценам, на самом деле занималось мошенничеством, переводом денег на подконтрольные фирмы-прокладки, мздоимством. Ни к какому развитию села оно отношения не имело. Потому «Росагролизинг» утоп в коррупционных махинациях, и следователи завели по разным эпизодам аж 35 уголовных дел.

Я читаю журналистские расследования и верю, что министр сельского хозяйства Елена Скрынник повинна во многих коррупционных скандалах.

Но я также верю и в то, что она была равнодушна ко всей сельскохозяйственной политике, а тем более к простым деревенским делам и заботам вроде уборки урожая, повышения надоев, заготовки сена, посевной.

И мне хочется знать, кто и зачем держал в правительстве такого скандального министра?

Меня распирает от возмущения, почему Елена Скрынник не обвиняется в уничтожении отечественного племенного животноводства. Вместо поддержки научной и производственной базы для формирования отечественного стада, вместо селекции государственные чиновники ударились в приобретение заморских высокопродуктивных коров.

В стране объявлено строительство агломераций. Идет возведение гигантских молочно-товарных комплексов. Отечественный скот вырезается, а на его место массово завозится зарубежный. Малые молочные фермы теряют государственную поддержку, на них ставится крест…

Чем оборачивается для продовольственной безопасности страны импорт скота? В перспективе, уверен, плачем по пустым фермам. Сегодня почти каждый завоз скота оборачивается сотнями потерь живого товара. Если учесть тот факт, что от голода гибнет и отечественный скот, то состояние дел в животноводстве переходит критическую черту.

Не зря федеральные газеты типа «Аргументов и фактов» публикуют статьи под заголовками «Скот продолжает гибнуть, власти не замечают коровий голодомор».

Журналисты все чаще приводят факты и цифры, которые, с одной стороны, разнятся с официальной статистикой, с другой стороны, указывают на критическую ситуацию в животноводстве. Поголовье крупного рогатого скота сокращается в большинстве регионов. Скоро коровы, как лошади, могут стать редкостью. По данным экспертов торговой системы Агрору, на январь 2013 года поголовье крупного рогатого скота в России по сравнению с январем 2012 уменьшилось на 1 процент. Есть регионы, где ситуация хуже… Так, например, в Тамбовской области поголовье сократилось на 5,4 процента.

Жаль, что ни председатель правительства, ни министр сельского хозяйства не видят тех масштабов уменьшения поголовья коров, который угрожает продовольственной безопасности страны.

Осенью 2012 года в воронежское село Большие Ясырки привезли огромное стадо племенных коров из Америки и Австралии. Вместо заботы и полноценного кормления животных ждал голод. Те элитные коровы, что убежали в лес, выжили. Те, что остались на ферме, почти все сдохли. Всего в хозяйстве пало 577 голов скота, еще 500 животных были истощены.

В Хабаровский край в село Дружба было завезено полторы тысячи коров из Австралии. За зиму здесь погибло 257 элитных буренок, а летом еще 300. Причина падежа обычна – плохой уход. Животные сутками ждали воды и еды, а накормить их было некому. Местные жители давно безработные. Мигранты сидят без зарплаты. Для рогатых и хвостатых иностранок ферма стала концлагерем.

Морили голодом коров и в Алтайском крае, в совхозе «Победа». Там с большим скандалом закопали 523 коровы.

В Оренбургской области за один только январь 2013 года погибло почти 7 тысяч голов крупного рогатого скота и свиней.

Хабаровский край лишился 430 австралийских коров общей стоимостью более 20 миллионов рублей.

В Аннинском районе Воронежской области, в ООО «Тарус», погибло 490 племенных коров.

Брянская область за последние десять лет либеральных реформ потеряла 700 тысяч голов скота. На фермах содержалось 870 тысяч голов, сегодня осталось лишь 170 тысяч! Довели коров до голодной смерти в совхозе «Светлана», расположенном в окрестностях города Волхова. Там погибли десятки животных после того как доярки в знак протеста против невыплаты зарплаты перестали ходить на работу.

Примеров губительного, бездушного отношения к дорогостоящему импортному скоту достаточно много. И, как правильно замечают журналисты, коровы мрут от элементарного голода и холода, а не от того, что голштинские чемпионки недополучили монокорма, на австралийских аристократок повлияло резкое изменение климатических условий, нарушение рациона кормления. Состояние животноводства в России в целом критическое. Если коровы содержатся как в концлагере, то виноваты политики, не додающие селу денег, не строящие современные удобные фермы, не переживающие за низкие зарплаты животноводов. А если на ферме коровы сутками не поены и не кормлены, по ночам оглашают окрестности деревни громким плачем, а доярки к ним не идут, то речь надо вести о потери совести, нравственности, духовности.

Еще совсем недавно в России крестьяне переживали за скотинушку как за родного человека, родившегося теленка брали из прохладного двора в дом. Не в Америке, а у нас корову называли кормилицей. Сейчас все изменилось. В Америке за издевательство над животными можно угодить в тюрьму. У нас тоже есть соответствующий закон. Но он плохо работает. И дело не в нем… У нас живодерами людей заставляют быть чиновники. Это они создали такую государственную программу развития животноводства, при которой жить в деревне невыгодно, зарплаты у доярок мизерные, фермы не строятся, трактора не закупаются. Это они допустили запустение наших земель и приговорили отечественное племенное дело к исчезновению. Посчитав уникальную ярославскую породу коров, над выведением которой трудились лучшие умы селекционной науки, невыгодной для сельского хозяйства, они решили заменить ее на импортный племенной скот. На такой шаг может решиться только правительство безграничной безответственности. А если житель деревни чувствует эту безответственность, видит равнодушие чиновника, то почему бы и ему не заразиться той же болезнью, не глядеть на импортный живой ресурс с остывшим сердцем.

Вот и воздвигаются скотомогильники по всей стране следом за гигантскими животноводческими комплексами, набитыми иностранными коровами.

И нет у крестьян невымерших деревень тех глубинных душевных чувств к животным, которые роднят человека и корову, заставляют человека называть корову ласковым именем. Нет, потому что эти чувства притупляются, вытравливаются, охладевают. Всему виной не иностранное происхождение четвероногих животных… Всему виной бездушное отношение к животным. Крестьянин потому и крестьянин, что воспринимает корову не как товар, даже если он импортный, а как живое существо, и ему совсем не по душе, когда корову превращают в робота, в машину по производству «большого» молока. В нынешней жизни он видит как раз то, что претит его мировоззрению, его жизненным правилам. Корова сегодня – это бизнес, молочная фабрика, живая недвижимость.

В душе крестьянина при замене одних ценностей на другие не могла не зародиться черствость, а при непрерывном уничтожении животноводства не могло не появиться равнодушие.

Чиновник лишает крестьянина права быть крестьянином, хозяином земли.

Ну кто спросил у ярославского крестьянина, нужно ли все маленькие фермы срочно закрывать, а вместо них строить комплексы-гиганты и завозить-покупать туда из-за морей-океанов высокопродуктивных буренок, а своих отечественных пустить под нож?!

Разговора на эту тему с крестьянами не было.

Не спросили и у жителей Ставропольского края, правильно ли их чиновники отдают предпочтение крупным молочным комплексам, несмотря на то, что 78 процентов молока производится в личных подсобных хозяйствах.

Между тем эта спорная тема не раз поднималась как в среде журналистов, так и на заседаниях краевого министерства сельского хозяйства. Однако указаловка из Москвы делать ставку на крупное производство гасила дискуссии, останавливала поиск развития малых форм молочного производства. Крестьянская же правда жизни требует поддержки его, так как на долю коллективных сельхозпредприятий приходится всего 18 процентов производства молока, на фермерские хозяйства – 4,4, зато на личные подворья – 77,6 процента.

Ставропольские журналисты провели расследование, почему аграрные чиновники не замечают малые формы молочного производства – этот огромный пласт экономики. И 20 июля 2010 года в местной газете «Крестьянин» дали на него аргументированный и честный ответ.

Вывод журналиста Сергея Иващенко был такой:

«Сейчас милее «крупняки». Ими легче управлять, удобнее отчитываться о вложении средств, которые сегодня выделяют аграрному сектору. И пыль в глаза пустить вышестоящему начальству проще, отгрохав один крупный комплекс, чем возиться с тысячами мелких производителей.

А комплексы не всегда оправдывают вложенные в них деньги. В свое время много шума было поднято вокруг агрофирмы «Село Ворошилова» Предгорного района, где построили суперсовременную молочную ферму. Туда возили и президента, и премьера, удостоившись их похвалы. Но вскоре выяснилось, что себестоимость молока на прекрасной ферме высока, а кадры для нее приходилось возить из Подмосковья и Тюмени».

Сергей Иващенко так правдиво разоблачил идеологов строительства комплексов-гигантов, что к его выводам добавить нечего.

История строительства гигантских сельскохозяйственных производств в моем родном Борисоглебском районе тоже знает аналогичные трагические примеры прожектерства и растранжиривания государственных средств. На заре моей юности в совхозе «Верзино» был построен самый крупный в стране овцеводческий комплекс. Идея была замечательной – увеличить поголовье знаменитой породы романовской овцы. Комплекс отгрохали… Министерские чиновники хвалили его взахлеб. А он взял и помер. Вернее, овцы начали заболевать на холодном бетонном полу и гибнуть сотнями. Пришлось комплекс-гигант прикрыть. И стоят сегодня масштабные производственные помещения среди заросших полей в заброшенном одиноком состоянии, и наводят на людей страх.

Закрытый овцеводческий комплекс-гигант ничему не научил ярославских чиновников. Они даже не обратили внимания на то, что в соседнем Ростовском районе в селе Судино раскинулись развалины еще одного крупного советского комплекса-гиганта…

Ярославские чиновники считают, видимо, что учиться следует на собственных ошибках. Может, потому так горячо и взялись за строительство в Борисоглебском районе самого крупного в стране молочно-товарного комплекса ОАО «СХП «Вощажниково». Правдивое слово журналиста Иващенко следует и за губернатором области Сергеем Вахруковым, и за главой района Виктором Почерниным – комплексами «легче управлять, удобнее отчитываться о вложении средств, и пыль в глаза пустить вышестоящему начальству проще, отстроив один крупный комплекс, чем возиться с тысячами мелких производителей».

Виктору Почернину такая правда не колет глаза. На комплекс-гигант выделено более 6 миллиардов рублей. Министерские чиновники и банкиры приезжают толпами… А по программе «Семейная ферма», между тем, не построено в районе ни одного малого предприятия.

У Виктора Почернина своя правда.

Правда ставропольского журналиста ближе к крестьянской.

Не зря во всем мире, где крупные хозяйства конкурируют с малыми, государство поддерживает последних. Дальновидные чиновники специально выстраивают кооперативную инфраструктуру, которая позволяет фермерским хозяйствам успешно развиваться и быть конкурентоспособными.

Чтобы самому убедиться в господдержке малых форм хозяйствования на земле, мне пришлось побывать в Финляндии. Там я побеседовал со многими фермерами и удивился тому, что у наших соседей нет гигантомании. Средний размер молочной фермы в Финляндии – 29 коров. Для выгодной реализации продукции у фермеров есть своя кооперативная компания «Валио». Все малые фермы в стране отличаются высоким качеством и молока, и племенных животных.

Не страдают гигантоманией и в других странах. В Германии, например, крупной фермой считается та, где содержится 100 голов скота. В Америке среднее хозяйство фермера имеет 72 коровы.

В России тоже есть и фермеры, и председатели колхозов, которые считают, что у малых ферм больше преимуществ, чем у комплексов-гигантов. Так, например, директор одного из лучших в Сергиево-Посадском районе кооператива «Кузьминский» Владимир Хахунов имеет на этот счет свое глубоко выстраданное мнение.

«Уже подмечено – чем меньше ферма, тем выше продуктивность скота, меньше инфекций, больше порядка и контроля, – заявляет он. – Поэтому мы отказались от огромных комплексов. Отремонтировали старые помещения, модернизировали их. Селекционная работа с животными поставлена здесь на серьезную научную основу благодаря хорошим специалистам. Ни одну голову крупного рогатого скота не приобрели за рубежом».

Несмотря на то, что Владимир Хахунов знает и не раз критиковал правительство за то, что сегодня развитие сельского хозяйства противоречит всем законам экономики и логики, все же усиленно развивает молочное производство. Успех видит в малых формах хозяйствования, на таких предприятиях подкупает трудолюбие, взаимовыручка, и, что немаловажно, – там выше уровень технологической дисциплинированности.

Нет в России, как в Европе, протекционистской государственной политики в пользу небольших ферм. В жесткой конкуренции с комплексами-гигантами они вытесняются на обочину экономической жизни. Торговые сети установили с сельхозпроизводителей такие поборы, что колхозы и фермерские хозяйства не могут договориться с ними о реализации продукции… Ферма Владимира Хахунова выживает назло всем.

Вместо создания нормальных здоровых условий для развития конкуренции на селе государственные чиновники наоборот способствуют финансовому удушению колхозов и фермерских хозяйств и тем самым усиливают позиции комплексов-гигантов. Недавно по всем деревням и селам России обсуждалось открытое письмо фермеров и руководителей колхозов Белгородской области к Президенту страны Владимиру Путину. В нем сельские жители обвиняют местных чиновников в заговоре против малых форм хозяйствования на земле. По их твердому убеждению, в некоторых районах области не было никакой массовой угрозы африканской чумы свиней, между тем, крестьян заставляют вырезать здоровых животных и тем самым разоряют хозяйства в угоду комплексам-монополистам.

Письмо белгородских крестьян опубликовали многие газеты в разных регионах страны. Схожие беды обнаружились повсюду. В одних областях, крестьяне выступили против местных законодательных инициатив, направленных на ограничение права сельчан на выращивание домашней живности. В других – крестьяне заподозрили губернатора в преднамеренном уничтожении свиней на деревенских дворах и фермах, так как он сам является владельцем новых свинокомплексов.

Тысячи жителей Тверской области 23 ноября 2013 года вышли на митинг и потребовали от Владимира Путина отправить их губернатора в отставку. Среди основных зачинщиков мятежной акции – фермеры. Они считают угрозу африканской чумы надуманной и привели ряд фактов, свидетельствующих о том, что реально уничтожение фермерских и подсобных хозяйств играет на руку крупным производителям мяса, то есть комплексам-гигантам. Потому крестьянин деревни Бойково Федор Шаймарданов был невозмутим и суров на митинге: «Если придут за моими свиньями, возьмусь за вилы».

В Ярославской области тоже неоднозначно была встречена кампания по уничтожению свиней в деревнях и селах. На комплексах-гигантах животных не резали и не сжигали… Забой свиней прошел по деревням.

Председатель областной ассоциации фермерских хозяйств Василий Егоров, боясь, что фермеры после такой резни уйдут «в тень», заявил:

– Мы считаем, что желание властей убрать свинопоголовье в частных хозяйствах, – это конкурентная борьба.

Ярославские журналисты разделили точку зрения фермера. В газете «Аргументы и факты» (№ 39, 2013 г.) они написали: «Фермеры стали заложниками нечестной конкурентной борьбы больших производителей против мелких фирм».

Нечестная конкурентная борьба, спровоцированная государственными чиновниками, имеет трагические последствия для сельского хозяйства страны. У фермера сегодня и так нет ни дешевых льготных кредитов, ни защиты от перекупщиков. А тут еще происки комплексов-гигантов! По статистике, фермеры и мелкие сельхозпроизводители, которых в стране порядка 75 процентов от общей численности тружеников села, получают всего 10 процентов господдержки. Львиная доля, порядка 90 процентов всех денег господдержки, идет в крупные агрохолдинги.

Из-за того, что все деньги господдержки достаются комплексам-гигантам, в 2013 году обанкротился каждый пятый российский фермер!

Дорого стране обходится содержание крупнейших агрокомплексов. Бесконечно дорого.

А что получает российский житель взамен? Чем может осчастливить его комплекс-гигант, монополизирующий право выпускать сельскохозяйственную продукцию?

По мнению ученых, крупнейшие агрохолдинги наносят непоправимый вред здоровью населения. Академик РАЕН Михаил Лемешев подверг резкой критике политику правительства как по созданию 20 агломераций, так и по строительству крупнейших комплексов-гигантов. В газете «Советская Россия» он признался, что проект агломерации обрекает деревни и малые города на вымирание. А выпуск крупнейшими агрохолдингами вредной с точки зрения экологии продукции лишь ускорит этот процесс.

Подарив мне газету со своей статьей-прогнозом, академик Михаил Лемешев хмуро добавил:

– Гитлер не додумался до такого проекта опустошения русской земли. Наши чиновники-вредители догадались… Им ведомо, что любой комплекс-гигант приведет лишь к безработице сельского населения и дальнейшему его оттоку, а также к вымиранию последних малолюдных деревень.

У академика Михаила Лемешева есть оппонент – бывший министр экономического развития России Эльвира Набиуллина. Именно ей принадлежит идея внедрения проекта агломераций в жизнь. Именно она заявила с высокой трибуны о том, что многие малые города нежизнеспособны в силу их низкой конкурентоспособности с мегаполисами, и в скором времени их покинет 20 миллионов человек.

Проект напугал и ученых, и крестьян, и, безусловно, жителей малых городов. Мой хороший знакомый краевед из города Мышкина Владимир Гречухин предложил в противовес этому государственному наступлению на провинцию создать общественное движение по объединению сельских районов… У эксперта журнала «Российская Федерация сегодня» (№ 19, 2013 г.) Александра Калинина более пессимистический взгляд на проект, именуемый среди правительственных стратегов – «ускоренное сжатие обжитого пространства».

Он дал ему свое более короткое название – «пустилище пространства» и пояснил его крамольную суть:

«Согласно этой стратегической задаче, вымирание села и малых городов не представляет собой опасности. Наступление «дикого поля» на обжитое пространство – не угроза, а одно из условий дальнейшего развития страны, под которое будет адаптироваться вся политика. Попытки остановить вымирание русской провинции, говорят авторы стратегии, входят в острое противоречие со стимулирующей политикой Москвы.

Чем это обернется для городов и весей, которые окажутся вне зоны влияния агломераций? Что ждет так называемое «пустилище пространства»? Кто и как станет в нем хозяйствовать?

И без того обескровленное закрытием школ, больниц, детсадов, оно окончательно обезлюдеет и, скорее всего, прекратит свое существование. И тогда не надо будет искать колесный трактор с прицепом и набором сельхозорудий, чтобы помогать личным подсобным хозяйствам, отпадает надобность в организации транспортных услуг населению. Не надо чистить дороги от снежных заносов, потому что ездить по ним будет некому и не к кому. Как и газифицировать редкие деревни, в которых останутся жить по нескольку семей».

То, что про проект «Пустилище пространства» мало пишут и говорят журналисты, вызывает тревогу. Равнодушие людей приведет к тому, что он станет реализовываться с космической скоростью.

Еще меньше внимания журналисты уделяют той экологической угрозе обществу, которую несут крупнейшие агрохолдинги и торговые сети.

Между тем, у россиян уже достаточно фактов, чтобы задуматься о реальном существовании на прилавках торговых сетей и магазинов экологически вредных продуктов. Мы давно едим колбасу из костей и крахмала, сливочное масло из масла пальмового и рыбьего жира, сыр из порошка. Доля зерна в буханке хлеба, оказывается, составляет не более 12 процентов. В мясных продуктах чистого мяса становится все меньше, его все больше пичкают соей. Чтобы усилить вкус продуктов, в них добавляют глютамат натрия. Не освобождена от скандалов и Европа. Недавно там разгорелся «мясной скандал» – на прилавках супермаркетов в продуктах, маркированных как «говядина», была обнаружена конина.

Ученые считают, что фальсифицированная продукция производится в тех странах, где население растет, а питания не хватает. Но в России демографическая проблема известна, население катастрофически тает, а вот примеров изменения качества пищи слишком много. Недавно во Владивостоке 11 детей отравились некачественным молоком, в Старом Осколе Белгородской области из-за того же молока на больничную койку угодили 114 детей… Случай массового отравления школьников произошел в чувашском поселке Вурнары. Там 30 детей отравились колбасой.

Фактов отравления россиян продукцией, не имеющей экологического сертификата, все больше и больше.

Академик Михаил Лемешев уверен: опасные продукты питания производятся не там, где растет население, а там, где население не хочет заниматься производством экологически чистой сельскохозяйственной продукции.

Это правда.

Крестьянский труд – самый трудный, затратный, неблагодарный. Житель деревни бежит в город от тяжести такого труда. Человеку свойственно стремление жить в комфорте. Но жить в городе, иметь легкую работу и надеяться, что кто-то для тебя произведет здоровые продукты питания – мясо, молоко, хлеб, – это верх безумия. Никто не хочет быть безумцем, жить в деревне, получать пять копеек за работу, горбатиться в поле и кормить чистым хлебом и молоком городского конформиста. Все бегут в города, все жаждут легкой и красивой жизни. И вот для того, чтобы в таких условиях накормить население, появляются гиганты сельскохозяйственного производства. Там машины и технологии вытесняют человека. Там экология уходит на последний план. Там идет гонка не за качеством, а за количеством, за прибылью, за очень большими деньгами. И вот коров уже не пасут на сытных лугах, не дают краюшку хлеба из руки, а помещают в стационар, на бетон, и кормят комбикормом с опасными химическими и биологическими добавками, колют витамины роста. А чтобы погоня за сверхприбылями, то есть за огромным количеством молока, не обернулась убытками, чтобы молоко не пропало, его переделывают в порошок. И уж после из этого порошка выходят молочные продукты. Правда, и тут применение порошка не обходится без всяких человеческих хитростей и нарушений. В общем, на выходе – не живое вкусное и экологически полезное молоко, а молочный порошковый продукт. Разница ощутима.