Текст книги "Политическая наука №1 / 2013. Политическое участие в условиях сетевого общества"

В ответ, в манере взаимности, участник 43, по-прежнему критикуя власти, тем не менее также смягчает свою позицию, заявляя, что власть, может, и не так плоха (но и не хороша) и что действительно революции не нужны, хотя власть сама по себе не изменится (пост 139–43–4):) «Нынешняя власть не так уж и ужасна, но она не хороша и действует в первую очередь в интересах чинуш, а уже потом, насколько необходимо – в интересах народа. И я очень сомневаюсь, что это изменится само по себе. Впрочем, да, революционные изменения – еще хуже».

Эти примеры иллюстрируют трансформацию позиций их авторов. В результате короткого обмена мнениями дискутанты не изменили свои взгляды, но произошло лучшее понимание друг друга с элементами компромисса по отдельным вопросам. Но таких случаев в этой дискуссии было не так много. Обычно участники оставались на заявленных позициях, даже если происходило их определенное смягчение.

Как отмечалось выше, дискуссия была достаточно цивилизованной, хотя и эмоционально окрашенной, что соответствует ее «разговорной» природе и воспринималось участниками адекватно. Это видно на примере острой дискуссии между участниками 14 и 30. Так, первый, цитируя последнего, предлагает своему оппоненту в грубоватой, но не оскорбительной манере (обращаясь на «Вы» с прописной буквы) следующее: «Давайте так – или Вы перестаете выпендриваться и объясняете, в чем ошибка (или хотя бы правильный вариант написания), или я Вам засчитываю слив и объясняю куда пойти» или «Значит, Вы не безнадежны» (пост номер 101–24–9). Использование сленга виртуальных дискуссий усиливает эмоциональный характер этого в значительной степени персонализированного сообщения. Но при этом автор уверен, что его сообщение будет воспринято адекватно, т.е. не как грубое. Участник 30 не обращает внимания на нарочитую грубость и, поддерживая персональную направленность дискуссии, акцентирует при этом свое внимание на одной не очень значительной детали поста, имеющей лишь косвенное отношение к предмету диспута: «Но “почему же” все-таки пишется без дефиса. Вы явно любите дешевые ходы! Браво» (пост 103–30–9). Этот пример указывает на одну важную деталь – уход от темы сопровождается повышением эмоционального тона и персонализацией дискуссии, что нежелательно для ее делиберативности.

В некоторых случаях участники проявляли ксенофобию и явную грубость, но это было скорее исключением, чем нормой всей дискуссии. Грубость не провоцировала ответную грубость, нецивилизованность общения осуждалась. Об этом свидетельствует спокойный и нарочито вежливый ответ одного их участников на грубый пост: «Любезный, возвращайтесь, когда научитесь разговаривать на цивилизованном уровне, а не будто только вернулись из заключения!». Цель – вернуть дискуссию в нормальное и цивилизованное русло.

Отдельную категорию пользователей составляют так называемые «lurkers» – те, кто следят за постами другими, но свои комментарии дают только по тем вопросам, которые их действительно волнуют. Если они не оставляют свои записи, это не значит, что дискуссия им не интересна или не оказывает влияния на имеющиеся мнения. Показателен пример записи номер 51–22–1. Следя за обменом мнениями о демократии Дании – в контексте сравнения преимуществ и недостатков западной демократии – в основном между двумя авторами (номер 5 и 13) и не вмешиваясь в этот диалог до определенного времени, участник 22 решил дать свой комментарий в тот момент, когда понял, что имеющаяся у него информация является новой и может быть интересна для других. Это касалось разъяснения, почему в Дании специалисты из постсоветских стран остаются на постоянное жительство: «А я вот год жил. Работал в датском отделении Майкрософт (интерном). Было здорово и познавательно, понимаю всех тех наших (выходцев из СНГ немало), кто остался там на ПМЖ. К такому уровню уважения к личности нужно стремиться. А что налоги большие, так и зарплаты не маленькие». В данном примере автор стал полноценным дискутантом, несмотря на то что написал только один пост.

Результаты обработки материала кодировки позволили подтвердить предположение о возможной эпистемологической ценности использования притязаний на правоту в анализе интернет-дискуссий; в частности, о том, что таким способом возможно выявить дискурсивно сформированное мнение между субъектами дискуссии, так называемые межсубъектные солидарности участников (в терминологии Хабермаса), разделяющие «правильные», т.е. морально обусловленные точки зрения.

Таблица 3

Распределение позиций «за» и «против» по темам дискуссии (среди выборки в 100 постов)

В таблице 4 в обобщенном виде представлен тематический профиль дискуссии в том виде, в котором сами участники проблематизировали интересующие их вопросы путем формулирования и актуализации через согласие и несогласие притязаний на значимость их правоты. Такие данные агрегировались в соответствии с выбранными темами и поднятыми участниками проблемами (см. шаги 1 и 2 на рис. 1). В итоге удалось выявить не только круг проблем, которые волновали участников дискуссии, но выяснить их отношение к этим проблемам. Последних оказалось шесть: (1) политика Путина, (2) политика правительства, (3) роль российских демократов в целом и правозащитников в особенности, (4) газета «New York Times», опубликовавшая статью, (5) политика и демократия Америки и (6) военная политика России. Как видно из графиков на рис. 5 и 6, политика Путина получила наибольшую поддержку – 26% позиций «за», военная политика и (экономическая) политика правительства тоже пользовались достаточно широкой поддержкой – почти пятая часть всех «голосов».

Наименьшую поддержку получили оппозиционно настроенные демократы и правозащитники – только 6% в совокупности. Такая же небольшая поддержка была выражена и самой газете, что ожидаемо, так как статья была критической по отношению к Путину и демократизации России. На этом фоне парадоксальным выглядят 24% поддержки, отданной Америке и ее демократии.

Рис. 5.

Распределение позиций «за» по темам дискуссии

Рис. 6.

Распределение позиций «против» по темам дискуссии

График по позициям «против» дает схожие результаты, прежде всего в отношении политики Путина – в его адрес прозвучало меньше всего критики, в то время как немало ее было высказано в адрес правительства и военной политики (примерно по 20%). Наибольшей же критике была подвергнута Америка – почти 40%. Участники отдавали должное хорошему в западной и американской демократии, но отрицание преобладало.

Графики, построенные по признаку межсубъектных солидарностей, т.е. по количеству участников (рис. 7 и 8), выразивших своими позициями «за» и «против» поддержку или критику, дублируют основные тренды, выявленные по совокупному количеству распределения самих позиций. Наиболее многочисленной была группа, поддержавшая Путина (37% от всех участников), наименьшая – в поддержку российских демократов (10%). Аналогично группа, настроенная против Америки, была наиболее многочисленной (37%), а не поддерживало Путина только 11%.

Рис. 7.

Распределение участников с позицией «за»

Рис. 8.

Распределение участников с позицией «против»

Выводы

Данное исследование не является полностью завершенным, поэтому выводы можно считать предварительными. Но цель эмпирического тестирования выдвинутых гипотез была достигнута, хотя и на примере ограниченной выборки. Можно с достаточной уверенностью утверждать, что базовые притязания на правоту подтвердили свою эффективность не только как аналитическое средство для оценки качества делиберативности онлайн-дискуссий, но помогли охарактеризовать последние с точки зрения источника общественного мнения.

Предположение, что инструментарий притязаний в привязке к согласительным практикам для выявления (и измерения) круга политических предпочтений участников дискуссии, также нашло свое подтверждение на примере небольшой выборки. Это было одним из ограничений исследования. Тем не менее можно сделать вывод, что важность претензий на значимость как инструмента дискурс-анализа состоит в возможности структурирования записей постов таким образом, чтобы не только осуществить смысловой анализ путем выявления базового смыла и намерения текста записи, но и выявить интерактивную глубину межсубъектных солидарностей, т.е. состава и размера групп, считающих какие-то важные для них позиции морально верными. Преимущества такой «дискурсивной социологии» состоят в возможности тематической дезагрегации предпочтений до требуемого уровня. Недостатком является нерепрезентативность выборки, которую в случае интернет-дискуссий очень сложно, если вообще возможно, обеспечить (репрезентативность не была целью исследования).

Постулат о том, что участники виртуальных дискуссий более охотно общаются с носителями противоположных взглядов, также нашел свое подтверждение, как и то, что несогласие выступает фактором разворачивания самого дискурса как такового. Одновременно следует отметить, что несогласия могут увести дискуссию в сторону, сделать ее чрезмерно персонализированной и нередко грубой. Это хотя и снижает делиберативную ценность самоорганизующихся интернет-дискуссий по вопросам общественно-политической жизни среди рядовых граждан, но не является серьезным барьером.

Еще один важный вывод заключается в том, что с точки зрения дискурсивности сами по себе позиции участников дискуссии не так важны, как их последующая актуализация. Иначе говоря, важно не столько то, что хотел сказать автор, размещая пост на ветке форума, но в каком смысле содержание его поста было интерпретировано другими. Смысл записей постоянно уточняется последующими через непрерывный и интерактивный процесс «поверки» одного поста другими. В результате формируется более широкая эпистемологически содержательная основа публичной сферы, ландшафт публичного знания; то, что Хабермас называет «фоновой информацией и знанием» («background information and knowledge»). Плюрализм этого фона и доступа к его содержимому со всем разнообразием точек зрения среди разных групп людей важен для формирования демократических основ всего общества.

С точки зрения Хабермаса, традиционные СМИ слишком подвержены влиянию власти и отражают «квазиобщественное мнение»; они не способны по-настоящему обеспечить полноценное включение неформальных, изначально «непубличных» мнений, сформированных в конкретном культурном контексте [Habermas, 1992 a, p. 440]. Поэтому дискуссии о политике необходимы не только с точки зрения императива плюрализма, но и для смягчения чрезмерной поляризации общества через глубокую и постоянно действующую систему многопланового и многоуровневого общественного диалога. В век Интернета современное постиндустриальное общество, к которому относится и Россия, все более трансформируется из статичной вертикально-иерархической структуры в динамичное горизонтально-сетевое сообщество. Какое влияние такая трансформация окажет на будущее демократии, еще не совсем ясно. Спор между кибер-оптимистами и киберпессимистами в этом отношении будет продолжаться. В то же время уже сейчас понятно, что интерактивно-сетевая организация общества расширяет коммуникативные возможности его членов, усиливает процессы социализации, содействует накоплению знаний. Потенциально это может содействовать росту взаимного доверия через диалог, если только термин «мнение общества» сможет избавиться от привычного ярлыка «тирании большинства» и, таким образом, стать настоящим ограничителем власти в более демократичном обществе, основанном на дискурсе.

Литература

Леви К. Жесткие меры в одном регионе демонстрируют, насколько меньше демократии стало в России Путина. – 2008. – 22 февраля. – Режим доступа: http://nytimesinmoscow.livejournal.com/2245.html (Дата посещения: 06.11.2012.)

Мисников Ю.Г. Интернет-дискуссии в демократической теории и практике // Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН. Центр социал. науч.-информ. исслед. Отв. ред. Верченов Л.Н., Ефременко Д.В., Тищенко В.И. – М., 2012. – С. 27–36.

Bohman J. Public deliberation: pluralism, complexity and democracy. – Cambridge, MA: MIT Press, 1996. – 320 p.

Coleman S., Anthony S., Morrison D.E. Public trust in the news: A constructivist study of the social life of the news. – Oxford: Reuters institute for the study of journalism of the university of Oxford, 2009. – 47 p.

Coleman S., Blumler J. The Internet and democratic citizenship: Theory, practice and policy. – Cambridge: Cambridge univ. press, 2009. – 220 p.

Collaborative discourse structures in computer mediated group communications / Turoff M., Hiltz R.S., Bieber M., Fjermestad J., Rana A. // Journal of computer mediated communication. – Oxford: Wiley-Blackwell, 1999. – Vol 4(4). – Mode of access: http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/j.1083-6101.1999.tb00104.x/full (Дата посещения: 01.11.2012.)

Dodge M., Kitchin R. Mapping cyberspace. – London: Routledge, 2001. – 260 p.

Dodge M., Kitchin R. Mapping Internet infrastructure // Moving people, goods and information: The cutting-edge infrastructure of networked cities / Hanley R. (ed.). – N.Y.: Routledge, 2004. – P. 146–167.

Doing Internet research: critical issues and methods for examining the Net / Jones S. (ed.). – Thousand Oaks, CA: Sage, 1999. – 328 p.

Donath J., Karahalios K., Viegas F. Visualizing conversation // Journal of computermediated communication. – Oxford: Wiley-Blackwell, 1999. – Vol. 4(4). – Mode of access: http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/j.1083-6101.1999.tb00107.x/full (Дата посещения: 01.11.2012.)

Fossato F., Lloyd J., Verkhovsky A. The Web that failed: How opposition politics and independent initiatives are failing on the Internet in Russia. – Oxford: Univ. of Oxford, Reuters institute for the study of journalism, 2008. – 61 p.

Freelon D. Analyzing online political discussion using three models of democratic communication // New media & society. – L., 2010. – Vol. 12(7). – P. 1172–1190.

Graham T. Needles in a haystack: A new approach in identifying and assessing political talk in non-political discussion forums // Javnost – The Public. – Ljubljana, 2008. – Vol. 15(2). – P. 17–36.

Gruber H. Specific genre features of new mass media // Handbook of communication in the public sphere / Wodak R., Koller V. (eds.). – Berlin, N.Y.: Mouton de Gruyter, 2008. – P. 363–382.

Guimaraes M.J. Doing anthropology in cyberspace: Fieldwork boundaries and social environments // Virtual methods: Issues in social research on the Internet / Hine C. (ed.). – Oxford, N.Y.: Berg, 2005. – P. 141–156.

Habermas J. Between facts and norms: Contributions to a discourse theory of law and democracy. – Cambridge: Polity Press, 1996. – 631 p.

Habermas J. Further reflections on the public sphere // Habermas and the public sphere / Calhoun C. (ed.). – Cambridge: The MIT Press, 1992 a. – P. 421–461.

Habermas J. Moral consciousness and communicative action. – Cambridge: Polity Press, 1992 c. – 225 p.

Habermas J. On the pragmatics of communication. – Cambridge, MA: MIT Press, 1998. – 462 p.

Habermas J. Political communication in media society: does democracy still enjoy an epistemic dimension? The impact of normative theory on empirical research // Communication theory. – Hoboken, NJ, 2006. – Vol. 16(4). – P. 411–426.

Habermas J. The philosophical discourse of modernity. – Cambridge: Polity Press, 1987 a. – 430 p.

Habermas J. The structural transformation of the public sphere: An inquiry into a category of bourgeois society. – Cambridge: Polity Press, 1989. – 301 p.

Habermas J. The theory of communicative action. Lifeworld and system: a critique of functionalist reason. – Cambridge: Polity Press, 1987 b. – Vol. 2. – 457 p.

Habermas J. The theory of communicative action. Reason and the rationalization of society (volume 1). – Boston: Beacon, 1984. – 465 p.

Habermas J. Truth and justification. – Cambridge, MA: MIT Press, 2003. – 349 p.

Habermas J. Concluding remarks // Habermas and the public sphere / Calhoun C. (ed.). – Cambridge: The MIT Press, 1992 b. – P. 462–479.

Heiskala R. Sociology as a discursive space: The coming age of a new orthodoxy? // Acta Sociologica, Eastern European Social Changes. – Oslo, 1990. – Vol. 33 (4). – P. 305– 320.

Herbst S. Public opinion infrastructures: Meanings, measures, media // Political Communication. – L., 2001. – Vol. 18. – P. 451–464.

Herbst S. The meaning of public opinion // Media, Culture and Society. – L., 1993. – Vol. 15. – P. 437–454.

Hine C. Virtual methods and the sociology of cyber-scientific knowledge // Virtual methods: issues in social research on the Internet / Hine C. (ed.). – Oxford, N.Y.: Berg, 2005. – P. 1–16.

Ikeda K., Huckfeldt R. Political communication and disagreement among citizens in Japan and the United States // Political behavior. – Lexington, Kentucky, 2001. – Vol. 21(1). – P. 23–51.

Internet research methods: a practical guide for the social and behavioral sciences / Hewson C., Yule P., Laurent D., Vogel C. – L., Thousand Oaks, New Delhi: Sage, 2003. – 156 p.

Joinson A. Understanding the psychology of Internet behaviour: Virtual worlds, real lives. – Houndmills, Hampshire, N.Y.: Palgrave Macmillan, 2003. – 224 p.

Kelly J., Fisher D., Smith M. Debate, division, and diversity: Political discourse networks in USENET newsgroups: Paper prepared for Online Deliberation Conference 2005, Stanford University, May 24, 2005. – Mode of access: http://www.coi.columbia.edu/pdf/kelly_fisher_smith_ddd.pdf (Дата посещения: 6.10.2008.). – 34 p.

Misnikov Y. Discursive qualities of public discussion on the Russian Internet: testing the Habermasian communicative action empirically // From e-participation to online deliberation, proceedings of the fourth international conference on online deliberation, OD2010, Leeds, UK, 30 June – 2 July, 2010 / De Cindio F., Macintosh A., Peraboni C. (eds.). – Univ. of Leeds and univ. Degli Studi Di Milano. – Mode of access: http://www.od2010.dico.unimi.it/docs/proceedings/Proceedings_OD2010.pdf (Дата посещения: 24.02.2011). – P. 60–74.

Misnikov Y. How to read and treat online public discussions among ordinary citizens beyond political mobilisation: Empirical evidence from the Russian-language online forums // Digital Icons: Studies in Russian, Eurasian and Central European New Media. – Leeds, 2012. – Vol. 7. – Mode of access: http://www.digitalicons.org/issue07/files/2012/06/7.1_Misnikov.pdf (Дата посещения: 1.08.2012). – P. 1–37.

Mutz D. Hearing the other side: deliberative versus participatory democracy? – Cambridge: Cambridge univ. press, 2006. – 184 p.

Network and netplay: virtual groups on the Internet / Sudweeks F., McLaughlin M.L., Rafaeli S. (eds.). – Menlo Park CA, Cambridge MA, L.: AAA Press/ MIT Press, 1998. – 313 p.

Papacharissi Z. The virtual sphere: The internet as a public sphere // New Media & Society. – L., 2002. – Vol. 4(1). – P. 9–27.

Public discourse in the Russian blogosphere: Mapping RuNet politics and mobilization / Etling B., Alexanyan K., Kelly J., Faris R., Palfrey J., Gasser U. – Cambridge: The Berkman Center for Internet & Society at Harvard univ., 2010. – Mode of access: http://cyber.law.harvard.edu/sites/cyber.law.harvard.edu/files/Public_Discourse_in_the_Russian_Blogosphere_2010.pdf (Дата посещения: 19.03.2012.) – 46 p.

Putnam R. Bowling alone: the collapse and revival of American community. – N.Y.: Simon and Schuster, 2000. – 541 p.

Rafaeli S., Sudweeks F. Networked interactivity // Journal of computer-mediated communication. – Vol. 2(4). – Bloomington: Indiana univ., 1997. – Mode of access: http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/j.1083-6101.1997.tb00201.x/full (Дата посещения: 17.10. 2009.)

Riffe D., Lacy S., Fico F.G. Analyzing media messages: using quantitative content analysis in research. – Mahwah, N.J.; L.: Lawrence Erlbaum Associates, 2005. – 2 nd ed. – 251 p.

Sanders K. Communicating politics in the twenty-first century. – L.: Palgrave Macmillan, 2009. – 272 p.

Schneider S., Foot K. Online structure for political action: Exploring presidential websites from the 2000 American election // Javnost – The Public. – Ljubljana, 2002. – Vol. 9(2). – P. 3–60.

Schneider S., Foot K. The Web as an object of study // Society online: The Internet in context / Howard P., Jones S. (eds.). – L.: Sage, 2004. – P. 137–154.

Schneider S., Foot K. Web sphere analysis: An approach to studying online action // Virtual methods: Issues in social research on the Internet / Hine C. (ed.). – Oxford, N.Y.: Berg, 2005. – P. 157–170.

Silver J. The weight of opinion // The Guardian. – L., 2009. – 9 February. – Mode of access: http://www.guardian.co.uk/media/2009/feb/09/newspaper-comment-pages (Дата посещения: 12.02.2009.)

Stempel G., Stewart R.K. The Internet provides both opportunities and challenges for mass communication researchers // Journalism & mass communication quarterly. – 2000. – L., Vol. 77. – P. 541–548.

Sudweeks F., Rafaeli S. How do you get a hundred strangers to agree: Computer mediated communication and collaboration // Computer networking and scholarship in the 21 st century university / Harrison T., Stephen T. – Albany, N.Y.: State univ. of New York Press, 1996. – P. 115–136.

Sunstein C. Infotopia: How many minds produce knowledge. – Oxford: Oxford univ. press, 2006. – 288 p.

Tsaliki L. Online forums and the enlargement of the public sphere: Research findings from a European project // Javnost – The Public. – Ljubljana, 2002. – Vol. 9(2). – P. 95–112.

Wiklund H. A Habermasian analysis of the deliberative democratic potential of ICT-enabled services in Swedish municipalities // New media & society. – L., 2005. – Vol. 7 (2). – P. 247–270.

Wilhelm A. Virtual sounding boards: How deliberative is online discussion? // Digital Democracy: Discourse and Decision Making in the Information Age / Hague B., Loader B. (eds.). – L., N.Y.: Routledge, 1999. – P. 153–178.