Текст книги "На окраине Руси. Мифология и язычество балтов"

Ромове
Историко-археологическое исследование

Введение

Нами был уже разобран в статье «О надровском жреце огня Криве»[4]4
  Труды IX Археологического съезда в Вильне 1893 г.


[Закрыть] один из самых важных вопросов о быте и верованиях литовского племени, в частности пруссов, т. е. вопрос о мнимом верховном жреце всего литовского культа криве. В настоящем труде мы постараемся, насколько позволят скудные источники, по возможности точно разрешить другой вопрос – о мнимом средоточии вышеназванного культа, т. е. о Ромове[5]5
  С целью разыскания источников и пособий для разработки этого вопроса, равно как и вообще по литовской мифологии, я посетил Кенигсберг, Гданьск, Фрауенбург, Браунсберг, затем Берлин и Вену. Начальство библиотек везде оказывало мне любезнейшее содействие, за которое считаю долгом выразить мою искреннейшую благодарность.


[Закрыть].

Я с тем большим рвением принялся за разработку этого вопроса, так как мне было передано председателем Императорского археологического общества графиней Прасковьей Сергеевной Уваровой, что в Бозе почившему государю императору Александру III угодно было указать на необходимость разработки вопроса о Ромове.

По данному вопросу до настоящого времени можно назвать лишь один серьезный источник, а именно – хронику Дусбурга, несколько слов, сказанных им о Ромове, являются главным основанием для нашего исследования:

Petri de Dusburg, Ordinis Teutonici Sacerdotis, Chronicon Prussiae etc. ed Christophorus Hartknoch. lenae 1679. Lib. Ill, с. V. Критическое издание с примечаниями сделано М. Теппен под заглавием: «Chronicon Terre Prussie» в «Script. Rer. Prussicarum» Bd. I. 1861. Отсюда перепечатана выдержка в «Żrodfach do Mytoiogii Litewskiej», Варшава, 1896.

В начале XVI века (1526) известным монахом Грюнау была написана хроника, изданная в 1875 году в Лейпциге Перльбахом под заглавием: «Simon Grunau’s Preussische Chronik».

В различных местах хроники находим подробное описание Ромове и находящихся там священных предметов. Так как хроника эта служила главным и, можно сказать, единственным источником для всех последующих авторов, сообщающих сведения о Ромове, то мы сделаем ниже критический разбор сообщений хроники Грюнау по каждому частному вопросу в отдельности; по некоторым, требующим подробного исследования, пунктам в конце настоящего труда будут присоединены Приложения, принимающие иногда даже вид особых монографий. Мы вынуждены поступить таким образом ввиду отсутствия монографий по данному вопросу; ибо если и существует какая-либо, то, не будучи основана на критической разработке материала, она не восстановляет исторической истины и лишена поэтому научного интереса (см. напр., Бендера ниже).

Из авторов, описывавших Ромове, по сообщениям Грюнау, главнейшие следующие:

1) Lucas David. Preussische Chronik etc., herausgegeben von Ernst Hennig. Königsberg, 1812.

2) Caspar Henneberger. Kurtze Beschreibung des Landes zu Preussen. Königsberg, 1584.

3) Тот же. Erklärung der preussischen grosseren Land-Taffel oder Mappen etc. Durch Casparum Hennebergerum. Königsberg, 1595.

4) Caspar Schütz. Historia rerum Prussicarum. Das ist Wahrhafte und eigentliche Beschreibung des Landes Preussen. Zerbst 1592, Leipzig, 1599.

5) M. Waissel. Chronica Alter Preussischer, Eifflendischer etc. Historien. Königsberg, 1599.

6) Christophorus Hartknoch в диссертациях, приложенных к его изданию Дусбурга, именно в Dissert, VI, p. 109, а также в сочинении «Altes und Neues Preussen», Frankfurt. 1685, дает подробное описание Ромове, также, конечно, по Грюнау. Хотя этот почтенный ученый и критик и выражает сомнение относительно некоторых сообщений Грюнау о Ромове, однако он не приходит ни к какому окончательному заключению и идет по следам своего источника.

7) Значительный шаг вперед делает известный прусский историк Войт: «Geschichte Preussens» Bd. I. Königsberg, 1827, который в некоторых местах своего сочинения упрекает даже Грюнау в недостоверности сообщенных данных; тем не менее в описании Ромове и его священных предметов и он следует за своим предшественником. Войт, однако, предполагает, что хотя Ромове в известный период действительно являлось центром всего прусского культа, но с течением времени каждая прусская область создала свое отдельное Ромове, т. е. священное место, и своего отдельного верховного жреца, которого он называет Griwe. В особом прибавлении к I тому, р. 639–649, Войт доказывает, вопреки Грюнау, что центр культа Ромове находился в Самбии (Samland).

8) Только Топпен в «Geschichte der preussischen Historiographies» Berlin, 1853 (и «Historisch-comparative Geographie von Preussen», Gotha, 1858) прямо и безусловно отказываег Грюнау в достоверности сообщенных им исторических фактов вообще, а в частности описания Ромове, утверждая даже, что если Грюнау и записывает действительный исторический факт, то искажает его и передает по своему усмотрению и на свой лад. Что касается Ромове, то Топпен считал Грюнау авторитетом еще в статье «Geschichte des Heidenthums in Preussen» (Neue Preussische Pro– vincial-Blatter Bd. I и II. Königsberg, 1846), сохраняющей и доныне значение, но в вышеуказанных трудах он доказывает, что сообщаемые Грюнау сведения о Ромове, а именно о сущестнонании пресловутой троицы высших божеств прусских, не имеют никакого фактического основания. Несмотря на то что Топпен проложил путь к дальнейшей разработке вопроса, ему не удалось склонить к своему мнению последующих авторов, придерживавшихся фантазии Грюнау.

9) Даже такой знаток языковедения, каким по справедливости считается Поше, в сочинении «Die Arier», Iena, 1879, p. 117, следует мнению, что в Ромове был культ мнимой троицы, а именио: Pykullus (?), Potrimpos, Perkunas.

10) Авторы, специально занимавшиеся прусско-литовскими верованиями, также считают Грюнау авторитетом; главнейший представитель этих ученых, Бендер, даже защищает его в диссертации «De veterum Prutenorura diis», Brunsbergae, 1865, и в статье «Zur Altpreussischen Mythologie und Sittengeschichte, Altpreussische Monatsschrift», ed. Reicke und Wichert, т. II, 1865 г., т. IV, 1867.

11) На сообщениях Грюнау основывает свои исследования известный труженик по латышской истории и мифологии Хенри Виссендорф де Виссокуок, принимающий прусское Ромове за центр культа всей литовской земли, а находившегося там жреца – верховным жрецом (Krivu-Krivaitis или Kriviu-Kriws) всех других жрецов (krivi), находившихся в многочисленных, рассеянных по всей прибалтийской земле Ромове. Следуя личному мнению Дусбурга, Виссендорф утверждает, что во всей этой земле господствовало теократическое правление под главенством названного Криве-Кривейто. Вместо Ромове он пишет последовательно Рамава (Ramawa), см. «Notes sur la Mythologie des Lataviens. Extrait de la Revue des Traditions Populaires». Paris, 1893. Р. 14–15.

Несмотря на то что выводы обоих названных авторов совершенно противоположны тем, к каким пришли мы, мы считали своей обязанностью указать на их труды как на заслуживающие должного внимания.

Монографии о Ромове разбирают преимущественно вопрос о местоположении мнимого центра прусско-литовского культа. Мы считаем это совершенно лишним, так как Дусбург и даже Грюнау ясно указывают, что Ромове лежало в прусской области Надровии. Если же мы и касаемся в настоящем труде этого вопроса, то лишь с целью представить различные о нем мнения и их основание.

12) Первая такого рода монография – это Martini Ieschke. Dissertatio de quercu Romowe, gentilibus olim Prussis sacra. Regiomonti 1674, in 4-to перепечатана в Acta Borussica Ecclesiastica, Civilia, Literaria etc. Bd. I, 1730, p. 518–531. Опровергая мнения Гвагвина и др., утверждающих, что якобы священный дуб с истуканами (который Иешке называет Ромове) находился на том месте, где ныне расположен город Хейлигенбейл (ныне Мамоново Калининградской области РФ. – Ред.), автор приходит к заключению, что существовало два священных дуба: один в Хейлигенбейле, посвященный божеству Gurcho или Gorcho; другой же, с истуканами трех главных божеств, находился в Ромове, лежащем в Натангии, как это старался доказать уже до Иешке Геннебергер. Труд этот, лишенный критически разработавных оснований, не имеет никакого научного значения.

13) На основании мнения Войта, что каждая прусская область имела свое Ромове и своего жреца, Винклер задался целью отыскать место, где находилось вармийское Ромове, и изложил результаты своих соображений в статье «Romowe in Warmien vom Obersteuerinspector von Winkler». Zeitschrift für die Geschichte und Alterthumskunde Ermlands. Bd. III, Jahrgang, 1864–1866, Braunsberg, 1866. Р. 521–526. Основываясь на сообщении Шютца, p. 27: «Der König (Ottokar) zog noch bei Winterszeit nach der Balga, von dannen auff Romowe oder Rikajoten (?); eroberte die feste (?) und verbrante die grosse Eiche mit sampt iren Gottern» etc., автор утверждает, что упомянутое Ромове было расположено в Вармии; что именно это Ромове следует считать центром прусского культа и что тут стоял священный дуб с истуканами трех высших божеств. Далее, желая определить, в какой местности Вармии оно находилось, автор указывает на существующий ныне фольварк Рехотен, принадлежащий к имению Порен Свентосекерского уезда (Kreis Heiligenbeil) как на место бывшего Ромове, на следующих основаниях: «Кроме того, у разных летописцев, кроме обычного имени Romowe в значении святилища, также используется имя Rikojot, Rikajot (Riks также называется Reiks Heisstherscher), то, вероятно, там, где мы встречаем подобные названия, надо подозревать место святилищ, разрушенных королем Оттокаром».

Шютц, на которого ссылается Винклер, описывает поход короля Оттокара в 1245 году из вармийского Эльбинга и Балги в самбийское Medenowe и в дальнейшие пределы – по Дусбургу, III, с. 70, ed. Н., – но от себя прибавляет, чего у Дусбурга нет, якобы король разрушил лежавшее на этом пути Ромове и сжег дуб с мнимыми богами. Такое описание Ромове принадлежит Грюнау, a Шютцу принадлежит перенесение Ромове Грюнау из Надровии в северные пределы Вармии и приписание Оттокару разрушения его; Шютц забыл, что это же самое Ромове с теми же святынями он поместил уже раз, тоже произвольно, в отдаленной Галиндии (fol. 3).

И вот на таком призрачном основании Винклер строит свои выводы, для оправдания которых не могут быть достаточны никакие стратегические доводы, им приводимые. Равным образом ошибочна его мысль, что якобы усадьба Рехотен напоминает Рикойто, т. е. другое название Ромове, так как нам известно, что Рикойто вместо Ромове есть фантазия Грюнау. До него никто не приводит этого названия, после него оно встречается лишь у его подражателей.

14) А. Рогге в статье «Der preussische Landberg, das älteste Romowe» (A. P. M. Sch. XIV, p. 585—92, 1877 г.) и затем в «Urpreussen», ibid., p. 289 sqq., утверждает, что в округе Свентосекерском (Heiligenbeil), а именно между деревнями Томасдорф и Ширтен, на левом берегу речки Ярфт, возвышенность, поднимающуюся на 200 (Landberg), и следует считать за Ромове, где зажигали огни (Соботки); а по «Urpreussen», с. 293, деревню Региттен, напоминающую Рикайотт, следует признать за местопребывание криве. Отсюда после занятия этой области крестоносцами криве убегает в Самбию, где его резиденцией была деревня Ромехнен (док. 1325) или Руманове (док. 1329), позднее Ромайн (док. 1335), Румбов (док. 1349), пока он снова не был принужден бежать в Надровию и уже отсюда в Литву, в Ромайн на Невяже (совр. Невежис. – Ред.) (с. 293).

Ромове, о котором идет речь, находилось в Надровии, а не в Вармии; перенесения криве являются произвольной комбинацией автора, придуманной для соглашения мнений различных ученых.

15) Фредерици поместил в Sitz. Веr. der Altertumsgesellschaft Prussia за 1875 год статью «Das preussische Romowe», а в A. P. M. Sch. XIII, 1876, с. 228—53, другую – «Ueber die Lage Romowes oder Oberpriestersitzes im heidnischen Preussen». Правильно опираясь на авторитет Дусбурга, что Ромове находилось в Надровии, автор ставит трудный для разрешения вопрос, в какой части Надровии могло оно находиться. Ввиду отсутствия каких-либо указаний в источниках он основывает свои выводы на сходстве названий известных местностей. Он говорит, что для защиты Ромове жители Надровии, Шалавонии и Судавии построили крепость Вилов, Велов (Илана над Иреглой); неподалеку находилась деревня Крейвутхен, напоминающая криве, который мог иметь тут свою столицу; прибавляет, однако, что это могло одинаково обозначать «Кривая деревня» (Krummsdorf); деревня же Абелицкен может обозначать «деревню Абелеса» (sic), который, по Л. Давиду (с. 64, примеч.), был претендентом на должность (sic) криве после смерти Брутен (!); город Романуппен на речке Ауксине (ныне Голубая. – Ред.) напоминает Ромове. Приняв все это во внимание, автор выставляет гипотезу, что весьма вероятно, что Романуппен есть отыскиваемое Ромове (A. P. M. Sch., XIII, 250).

Вилов, Велов действительно построили для защиты от нападения крестоносцев и сембов на надровскую землю, но не специально для защиты Ромове. Деревня Крейвутхен не могла быть столицей криве, который для оберегания священного огня и для прорицаний должен был жить в самом Ромове. Крейвутхен несомненно значит «Кривая деревня», как отмечает сам автор, а подобных названий, образованных от kreivas, krivas – кривой, было множество, несколько приводит также Спрогис в своем словаре. Абелицкен никоим образом не обозначает деревни Абелеса. Абельс, брат жены Литфона, не мог быть претендентом на должность криве после смерти Брутена. Брутен не мог умереть, так как он является произведением прославленного фальсификатора Грюнау, который вымышленных Видевута и Брутена наделил властью наподобие Моисея и Аарона. С другой сторовы, криве не есть название должности, а имя собственвое; а претендовать на несуществующую должность – смешно. Литфо – плод фантазии Грюнау; самого Абелеса составил Фредерици из Апелеса для облегчения этимологии Abeliszken. Это название образовано от Abelis, Obelis – яблоня, от которой много местностей получили названия; см. Спрогис, Словарь и географический словарь s. v. Abele, Abelin, Abeliny и т. п.

Так как Ромове следовало искать в Надровии, то мы считаем обоснованной догадку, что Романуппе на Ауксине в силу сходства звуков может быть Ромове, ничего большего не добивался сам автор. С одинаковым, однако ж, основанием можно было бы предположить, что искомое Ромове есть другое Романуппе на реке Ромона в Столупянском уезде (Stalldpoenen), также находящееся в Надровии. Но это догадка, а положительного результата нет.

Изображение Ромове в книге К. Хартноха «Старая и новая Пруссия», 1684 г.

Затем автор хочет указать, что произошло по разрушении Ромове. Благодаря тому что Tirsko, прусский вождь, изменнически предал крестоносцам крепость Велау, часть жителей Надровии с криве и идолами переселилась в соседнюю Литву, о чем якобы свидетельствуют названия Romain, Welun и, кроме того, название кривичей (!). Тут комментарии считаем излишними.

Этим мы ограничимся. Ряд авторов, перечисленных выше, можно было бы пополнить еще писателями польскими, каковы Стрыйковский, Коялович, Муриниус, Нарбутт, Крачевский, равно как литовскими, напр. Довконт, и русскими; но это не увеличило бы качественно материала, так как со времен Грюнау везде находим одно и то же с различными видоизменениями.

Другие источники, как народное предание, и вспомогательные сочинения, бросающие хотя бы луч света на наш вопрос, будут указаны при изложении в надлежащем месте.

Ромове

§ 1.

Первым и вместе с тем самым серьезным источником является хроника Дусбурга, которая гласит, что в местности Romow[6]6
  Так пишет Дусбург. Так как нам не известно ни одной местности прусской или литовской с окончанием ow, то по аналогии с другими местностями, напр. Velove и т. д., мы принимаем написание Ромове.


[Закрыть], находящейся в Надровии, жил главный жрец, охраняющий вечный огонь в этом же Ромове, что к нему приходили узнавать, не видел ли он покойника, отправляющегося в загробный мир; что здесь после победы сжигали третью часть добычи, вручаемой жрецу, в жертву богам. Этим ограничиваются сообщения хроники Дусбурга.

Спустя два столетия, в начале XVI века (1526), хроника Грюнау сообщает, что в Пруссии, в местности, называемой Rickojot, или Romowe[7]7
  «Er (Болеслав Храбрый) zogk ken Rickoyott addir Romowe» (Romewo, очевидно, ошибка). Название Ромове взято, несомненно, у Дусбурга. Rickoyot, Rickoyoto и т. п. есть выдумка Грюнау. От корня rik производятся rikis, riks – господин, прусск. rikaŭt, литовск. rikaut – господствовать; а так как ot, лит. – uotas образует имена личные, то Rickoyot не может обозначать herrensitz, жилище господина. Правда, нам известно Biota, название литовского озера, но образование этого слова неизвестно. Есть также rikauti – шуметь, кричать, веселиться, но тут значение этого корня rik должно быть другое.


[Закрыть], стоял дуб громадной величины[8]8
  «In einer eichen, dy 6 elen dicke war»; должно быть, 6 локтей в диаметре. Помещение богов в отверстиях дуба не мешает ему писать далее: «Bruteuo im mit seinen gotthin eine sonderliche wonungbante».


[Закрыть], зеленевший летом и зимой; дуб этот разделялся на три равные части, и в каждой из них, как будто в искусственном окне, стоял идол; один из них изображал «Perkuno», другой «Patrympo», третий «Patollo». Перед Перкуном, как говорит Грюнау в одном месте (р. 78), или же перед всеми тремя идолами, как упоминает он в другом месте (р. 89), горел неугасаемый пламень. В одном или трех шагах от дуба, на высоте семи локтей от земли, были повешены завесы (tuchir – платы), за которые никто не имел права входить, кроме «kirwaito» и главнейших вайделотов. Если же приходили другие, то для них раздвигали завесы. Вокруг дуба жили в палатках или хижинах вайделоты.

Относительно достоверности сообщений Дусбурга мы уже неоднократно высказывали свое мнение, равно как и относительно известий монаха Грюнау. Мы не изменяем нашего взгляда на обоих этих писателей и теперь; напротив, мы постараемся еще более обосновать его относительно Грюнау при разборе сообщаемых последним подробностей о Ромове, составляющих главнейшую часть настоящего труда.

Так как со времени полного разгрома и обезлюдения Надровии в 1275 году до окончания хроники Грюнау прошло с лишком двести пятьдесят лет, а христианство немедленно уничтожало вещественные памятники язычества, вырубая священные рощи или отдельные священные деревья, то Грюнау никоим образом не мог не только видеть эти столь подробно описанные им памятники, но даже застать при жизни своей их остатки; следовательно, сведения о них он должен был почерпнуть из каких-либо других источников. Те же источники, на которые он ссылается, почти все нам известны; но в них нигде нет описания Ромове. Только одна хроника епископа Христиана, на которую Грюнау часто ссылается, неизвестна нам по той простой причине, что ее никогда не существовало: она является чистым вымыслом Грюнау. Хроника же Ярослава Плоцкого и дневник Дивониса, которыми якобы пользовался епископ, вымышлены единственно с целью придать достоверность существованию и авторитету хроники Христиана. Остается таким образом предположить, что и описание Ромове также представляет собой плод собственной фантазии Грюнау.

Такой отрицательный результат дает нам полное право отказать Грюнау в достоверности всех его сообщений. Но иногда и фантастические произведения создаются на почве действительности, а Грюнау отличается свойством воссоздавать по крупице истины совершенно вымышленное целое. Поэтому мы разложим сообщенное им описание на составные части и, разбирая их поочередно, постараемся выяснить, что из них следует признать заслуживающим доверия и что следует отбросить как ошибочное. Пробным камнем в данном случае послужит Дусбург; затем – несколько замечаний, рассеянных в разных местах у позднейших, заслуживающих доверия писателей; наконец – предание. Таким путем мы найдем и определим основание для возможного решения нашей задачи.

§ 2.

Дусбург ясно свидетельствует, что Ромове находилось в Надровии, и выражение его «scilicet in Nadrovia» может служить доказательством, что он справлялся о местоположении Ромове. Равным образом и Грюнау в конце концов признает, что оно находилось в Надровии.

Несмотря на такое ясное указание, какое дает Дусбург, нашлось немало писателей, которые, не нашедши никакого Ромове в Надровии, усматривали его или в местности со сходным названием вне Надровии, или же там, где, по преданию, находился какой-нибудь священный дуб. А так как они вместе с тем придерживались ошибочного мнения, что существовало одно лишь Ромове, бывшее религиозным центром не только для Пруссии, но и для всех литовских земель и соседних язычников, то они не колебались признавать таковым центром каждый свое Ромове. Так, например, Геннебергер, заставший вблизи Шиппенбейла, в прежней Натангии, деревни Ромсдорф и Рикгарбен, устанавливает центр культа здесь, остроумно доказывая свое мнение тем, что Ромсдорф и Рикгарбен весьма сходны с Ромове и Рикайот; что на месте прежнего храма (?) в Ромове, посвященного мнимым трем главным божествам, или поблизости впоследствии был построен монастырь во имя Св. Троицы (Trifaltigkeit); что раньше эта местность называлась Подоллен, без сомнения, от имени божества Патолло; наконец, тем, что Дусбург ошибочно написал Надровия вместо Натангия – Гарткнох, убежденный доводами Геннебергера, желает примирить мнение последнего с Дусбургом и для этого произвольно расширяет южные границы Надровии, включая в них помянутые деревни Ромсдорф и Рикгарбен. Гарткноху следовало много писателей, каковы, например, Остермейер и Бачко. Каспар Шютц, со своей стороны, рассмотрев карту Пруссии Генриха Зееля[9]9
  Это первая карта, специально посвященная Пруссии; она была приложена к «Theatrum Orbis Terrarum» Авраамия Ортелиуса в 1570 г., а впоследствии к первому изданию Шютца, Zerbst, 1592 г.


[Закрыть] (библиотекаря герцога Альбрехта Прусского), где отмечена в Галиндии какая-то деревушка Rom, Rumi, принимает за место пресловутого центра культа эту именно деревушку. Словом, при определении местоположения руководящей нитью было тождество или сходство звуков наименований.

Другие писатели, подчеркивая главным образом «священность» дуба, принимали за Ромове ту местность, где, по преданию, росло такое дерево – и прежде всего священный дуб, – не обращая внимания, носила ли эта местность наименование Ромове. А так как в Heiligenbeil (в Вармии) находился известный дуб, которому предание приписывало те же качества, какими якобы обладал дуб в Ромове, то Даубманн, а за ним Марцин Муриниус и Гуагуин перенесли мнимый центр культа в эту местность, так же поступили Стрыйковский и его компилятор Коялович.

Таким образом, оставление без внимания действительного источника или же желание поправить его привели к путанице понятий, так что в конце концов возникли сомнения, следует ли Ромове называть местностью (locus у Дусбурга), как указывает источник, или же «дуб со священными предметами или с каким-либо вымышленным святилищем»; были, наконец, и такие, которые именем Ромове определяли и местность, и дуб.

Уже Грюнау положил начало этой путанице, называя дуб и жилище криве и его вайделотов словом, изобретенным им самим, – Rickoyto; этим же словом он определяет всю местность вместе с помянутым священным дубом и, наконец, ни с того ни с сего называет эту местность еще другим названием: «Rickoyott, или Romove», о котором до сих пор не упомянул, и помещает ее в Надровии.

Вайссель называет и местность, и жилище богов Romowe. Praetorius сам не имел ясного представления о деле и с видимым колебанием в одном месте говорит, что Ромове – местность, а в другом – что так называли дуб особого вида, по которому его считали священным; затем, что срастаться таким особым образом, по-старопрусски значит Romiu (?) и Rombiu, Rombothi (может быть, rombtiti); что «Rombotha» (?) – значит дерево, выросшее таким образом, по какому узнавали, что в нем пребывало божество; что в Небудзынском приходе росла ель такого рода – «rumbota egle», которую чтили как святыню, а пилигримы, отправляясь к ней, говорили: «Eikim Rombhowa», и что эти слова для удобства произношения изменились в Eikim Rommowa; что в саду его в Небудзыне росла такого рода груша, и ее называли «Rombhota Krauszis» (должно быть, rombutas krauszis).

От неизвестного мне из других источников слова romboti, rombuti – может быть, parf, Perf, pass, rombotas, rombutas; следовательно, rombutas auzulis, rombutas krauszis, rombuta egle означало бы дуб, грушу, ель, выросшие особым образом. Этим, однако, не объясняется форма Rumbhow, или собственно Rombuwq vel Rumbuw. Зная с полной уверенностью, что священные деревья называются жилищем богов, a buwas означает жилище, обиталище, butas же – дом, сени, rombuwas и rombutas можно перевести буквально «священное жилище».

Иным путем направился Войт. Отыскав в документах, что вблизи западного берега Самбии, у моря, находится деревня Ромехнен, которую документ от 1315 года называет Руммове, а документ от 1335 г. – Ромайн; что близ нее было священное поле, далее священный лес и, кроме того, место, носящее название Брандстат (пепелище), Войт без колебаний переносит именно сюда сретоточие культа. Указания знаменитого историка неоспоримы; ошибка заключается лишь в том, что он вообще предполагает для всей Пруссии центр культа, хотя и на известный лишь период времени. В другом месте этот же ученый говорит, что кроме этого древнего священнейшего места были и другие, носившие такие же или похожие на Ромове названия; и, может быть, везде, где жил какой-нибудь «гриве» и поблизости находился священный лес, – эти названия имели то же значение блаженного спокойствия и глубокого молчания, какое имело главное Ромове. Вместе с тем автор приводит двенадцать названий местностей, похожих на Ромове, расположенных в разных сторонах Пруссии.

Но названия местностей, происходящие от корней ram, rom, rum, были распространены не только в Пруссии, а и на Жмуди и в Верхней Литве. Уже Дусбург упоминает Romene в Auxtote с многозначительным эпитетом «villa sacra». В Географическом словаре Спрогиса, в котором, по древним актам XVI века, исчислены географические названия Жмудской земли, мы находим значительное число такого рода названий, равно как и в списке населенных мест Ковенской губернии[10]10
  Ковно, 1892 г.; таких названий около 55; за присылку этой полезной книги приносим искреннюю благодарность г-ну Гуковскому.


[Закрыть]; немало их и в Виленской губернии[11]11
  Как мы имели возможность убедиться из ненапечатанных материалов, любезно доставленных и вверенных нам гр. Адамом Плятером, за что просим принять нашу благодарность.


[Закрыть]. Весьма важное варшавское издание Słownik Geograficzny, тoм IX («Географический словарь») приводит множество их в Пруссии и Литве. К этому следует прибавить, что некогда вся территория вдоль Нижней Вилии, Немана и Нижней Невяжи с незапамятных времен называлась Romayne.

Без сомнения, значительная часть перечисленных в упомянутых источниках и трудах местностей могла быть основана после введения христианства, заимствуя свое название или от имени собственного, как, напр., Роман, Ромейко и т. п., или же от главного селения, которого они были хуторами. Но, во всяком случае, остается немалое число, восходящее к временам языческим. Поэтому интересной задачей для специалистов было определение значения корня, от которого произведено столько имен и названий. Сделаны были попытки в этом направлении, и пришли к тому выводу, что имена и названия эти произведены от того же корня, что и ramas, romas – спокойствие. Мы постараемся точнее обосновать этот вывод, предоставляя окончательное решение суду знатоков-лингвистов.

Словами, произведенными от упомянутого корня, обозначали:

1) всю территорию жмудскую, Romaine terra, regio;

2) остров при впадении Дубиссы в Неман;

3) большое количество деревень, хуторов в Пруссии, Литве и у латышей (Лифляндии), Ramoten circa [Swanenfeld), Ramothen villa в Пруссии; Romene в Литве; Romini на Жмуди; Rohmeskalna, Ruhmene, Ramkau, Ramkas в латышской земле.

4) реки Rominta, Romene в Пруссии;

5) озера Roma lacus[12]12
  Cod. Pruss., II, 53; другие см. «Slownik Geograficzny». Т. IX (Географический словарь). S. V.


[Закрыть],Romitten see в Пруссии;

6) леса Rominterwald и т. д. в Пруссии.

Ежели столько различных предметов получили название от корня Ram, то, предположив, что корень у них один и тот же, общее его значение должно быть такое, которое соответствовало бы качествам и признакам этих предметов. Даже такие случаи, что, например, лес (Rominte) получил название от реки (Rominte) или наоборот, не могут слишком влиять в смысле сужения границ значения корня.

Кроме того, от того же корня производятся существительные и прилагательные, существующие до сих пор в живом литовском языке, как, напр., литовское ramus – спокойный; romas – тишина, спокойствие; romus и ramus – тихий, спокойный, блаженный; ramyne, romybe – нежность, благость; rimti – быть спокойным, ramyti – успокаивать и т. п., латышское rahms – спокойный, прирученный, переносное значение – набожный, raminti – покоить, т. е. хоронить, прусское rams – добронравный (sittig)[13]13
  Мы намеренно не выходим за пределы литовского языка; слова от корня ram в других словах см. Curtins, «Grundzüge», ed. V, p. 325, № 454, где приведена и литература.


[Закрыть].

Итак, основное значение этого корня – спокойствие – в страдательном значении «быть спокойным», в действительном – «успокаивать, смягчать» и т. п. Если прибавить к корню rom– суффикс ovja = ove, получится Romowe – место покоя или успокоения, умилостивления, напр., богов, отсюда – место богослужения, священное место и т. д.

В самой Пруссии есть большое количество населенных мест с названиями, оканчивающимися на – оvе; в одном только самбийском документе находим следующие: Quedenove, Bledove[14]14
  В оригинале, очевидно, ошибка – Blodeve.


[Закрыть], Geydove, Sabenove, Labegove, Bonove, Lynthove, Sunegove, Yelove, Grebove, Rudove, Kaymelabegove, в другом: Valdove, Dragedove.

Применяя результат к названиям местностей, произведенным от Ram, перечисленным выше, мы приходим к заключению, что они должны обозначать или спокойную страну, остров и т. п., т. е. вообще затишье; или же спокойную реку, озеро; в переносном значении – блаженное, святое; в активном значении – место, приносящее покой, успокоение.

Из всех местностей, произведенных от корня Rom, только одна Romene в Литве имеет эпитет Sacra. А так как в надровском Ромове находился весьма чтимый огонь, то мы без колебания можем признать его тоже священным. Остальные же названия могут обозначать одни – святыню, другие – затишье. Отсутствие каких-либо указаний вынуждает нас сделать такое обобщение.

Из предыдущего, однако, не следует, что священные места обозначались только словами от корня Rom-; в действительности существовали священные места с другими наименованиями, как, например, Seten = Szatyje. Wendzigola же хотя и не имеет такого эпитета, но, несомненно, была священной, раз тут находились священные дома «domus sacrae, aedes sacrae».

§ 3.

В надровском Ромове, по мнению Грюнау, рос дуб громадных размеров, в шесть локтей толщиной, считавшийся священным.

Культ деревьев, растущих одиноко или массами и образующих рощи и леса, был весьма распространен у большей части народов, как выяснил и доказал Маннгардт в сочинениях «Der Baumkultus der Germanen» и «Antike Wald– und Feldkulte»[15]15
  Берлин, 1877. Интересные в этом отношении сведения из кавказских областей сообщает впервые гр. Уварова: «Выше, в горах Св. Николая (в Осетии), заповедная роща, до которой никто не смел дотронуться под страхом неминуемо ослепнуть. В Дергафском ущелье, неподалеку от Кубани, – святое дерево». Кавказ. М., 1887. С. 26. «Мы часто выезжаем на берег Цейдона (в Осетии), а потом снова углубляемся в лес, встречаем полянки с пасущимися стадами. Это уже заветный лес, святилище осетинское, в котором находится и Реком-лес, в котором никто не решится на воровство или на другое преступление».


[Закрыть]. В литовских областях этот культ составлял характерную черту, занимающую одно из первых мест. Почитание, выказываемое деревьям и рощам, основывалось главным образом на убеждении, что в них пребывало божество, дух-покровитель или же душа человека. При этом породы деревьев могли быть различные, преимущественно дуб, клен, рябина и т. п. Признаком того, что в известном дереве пребывало какое-нибудь высшее существо или божество, как выяснено до настоящего времени, было или древность и громадность дерева, или же особенная форма его. Иероним Пражский, посланный, как известно, Владиславом Ягелло на Жмудь для обращения язычников, прибыл в местность, не определенную точно в Жмудской земле, где находилось несколько священных рощ, из которых одна пользовалась особенным почетом. Когда ее, по приказанию Иеронима, уже наполовину вырубили, очередь пришла рубить старый дуб, который преимущественно перед другими считали священным и жилищем божества, так что никто не решался поднять на него топор. Тогда Иероним, взяв топор, стал сам рубить и при помощи окружающих, последовавших теперь его примеру, повалил громаду[16]16
  И поныне подобным образом чтят старое дерево осетины: «Иногда в урочищах этих нет даже постройки; тогда все уважение, весь почет воздается какому-нибудь старому дереву, которое и обвешивается приношениями». Гр. Уварова, «Кавказ», I, с. 25–26.


[Закрыть].

Мы уже приводили в другой работе примеры того, что в литовских землях деревья, в частности дубы, достигали огромных, даже необыкновенных размеров; там же указано было, которые из этих деревьев были ясно названы священными; где нет такого указания, там источники ничего не говорят о священности. К таким деревьям можно присоединить еще дубы Baublis и Bamblis. В имении Бордзе (Bordzie) в Россиенском уезде (прежде Коршовском) на горе Вишниукалнас (Холм вишен) рос дуб, называвшийся Baublis; у подошвы холма росла дубовая роща. Владелец помянутого имения, Дионисий Пашкевич, велел в марте 1812 года срубить этот дуб; пень имел в окружности 19 литовских локтей и шесть дюймов; в диаметре более толстого конца – семь локтей, более тонкого – пять с половиною локтей. Выгнившая середина имела в окружности тринадцать локтей и пять дюймов; в здоровой части пня насчитали семьсот с лишком слоев, не считая надгнившей части в несколько дюймов, в которой нельзя было различить слоев, и коры толщиною также в несколько дюймов. В пне владелец велел вырубить два отверстия в локоть каждое, чтобы проникнуть внутрь, и в пустой, дуплистой части пня устроил хранилище оружейных и иных древностей.