Текст книги "На окраине Руси. Мифология и язычество балтов"

Во всяком случае, хотя бы и не было у нас столь решающего свидетельства, какое нам представляет сам очевидец сообщенного, Иероним, то мы все-таки пришли бы к заключению, что жрецов было больше одного, имея в виду, что для поддерживания неугасимого огня необходим был постоянный присмотр за ним, требующий поочередной смены стерегущих его жрецов или их помощников. «Міnistri», по Гваньини, могли быть лица, готовящиеся в жрецы и помогающие им, или обыкновенная прислуга, необходимая для помощи при жертвоприношениях, а также для личной услуги.

Кажущееся противоречие источников, упоминающих одни об одном жреце, другие о большом их количестве, легко можно устранить, сообразовавшись с тем, что все лица, служившие при вечном огне, находились под предводительством одного, главного, который, истолковав явившиеся знамения огня, и объявлял спрашивавшим совета решение богов по предложенному вопросу или делу.

Не имея ни малейших данных относительно организации жрецов, мы не решаемся пускаться ни на какие догадки.

Длугош называет виленского жреца огня Zincz (вар. Zyncz, Zinze). Изуродованную форму Zincz пытались объяснить сокращением полной *Zinczus. Несмотря на правильное образование ее, Zintius = *Zinczus, наподобие Kupczus, imczus, sukczus (Schleicher Gr. I p. 117), она, однако ж, в литовском языке не употребляется, а только другая Zynis, образованная от того же корня Zin с суффиксом – jas=jis, – ys или – is, обозначающая везде знающего, сведущего, т. е. знахаря, колдуна, а в данном случае умеющего истолковывать знамения огня[89]89
  Еще в начале XVIII в. существовали в Пруссии колдуны, называвшиеся Zinys.


[Закрыть]. Таким образом, следовало бы форму Zinys, Zinis восстановить в тексте Длугоша. Ошибочное Zincz, вероятно, произошло от незнания литовского языка или ведет свое начало от копииста, читавшего вместо окончания – is = cz.

Одной из главных задач вечного огня было давать предзнаменования (zinklai), по которым жрецы истолковывали волю богов. Но нам неизвестно, на какие именно знамения они обращали внимание и какие считали благоприятными, а какие неблагоприятными. Единственный пример, указывающий на толкование предзнаменований, читаем в одной латышской песне:

 
Разложим огонь, молодец,
Из березовых дров:
Если дрова будут гореть тихо,
То мы будем жить согласно;
Если разгорятся с треском,
Будем ссориться, драться.
 

(Спрогис, Пам., р. 46/23).

Жильбер де Ланнуа пишет, что у латышей при сжигании умерших на костре из дубовых дров обращали внимание на дым и верили, что дым, прямо поднимающийся к нему, указывает на спасение души человека, а уклоняющийся в сторону – на ее гибель. Очень вероятно, что на это обращали также внимание и в Жиниче.

Укажем еще на один любопытный факт, касающийся священного огня. По Дусбургу известно, что души умерших (все ли?) являлись у жилища жреца огня в Ромове; но Иероним Пражский сообщает, что и души больных являлись пред самим священным огнем и если явившаяся душа была обращена к огню, то больной выздоровеет, если плечом, то больной умрет.

Вот какое представление выработалось у нас не только о прусском Ромове, но также о священных местностях в литовских землях, в которых, равно как в прусском Ромове, горел вечный вещий огонь; о его необходимой охране в здании и о его жрецах. Мы старались это представление основать на источниках, хотя скудных, и на аналогии с домашним огнем, пополняя данные заключениями, истекающими из самой сути предмета. Вместе с тем мы обращали внимание и на малейшие подробности, высказывая и о них свое мнение, чтобы этим доставить дальнейшим исследователям удобный случай пополнить пробелы и исправить неточности.

Приложение II[90]90
  Приложение I (Рукопись Преториуса Preussishe Schaubühne на языке оригинала) в настоящее издание не включено. – Ред.


[Закрыть]

A. Прусский архив, или «Памятники старины» Карла Фабера

III. Sammlung. Koenigsberg, 1810. Р. 247/8.

В Орденских землях первого прусского герцога маркграфа Альбрехта в 1526 году был запрещен языческий идиотизм, который был обычным явлением в стране, в частности сакральное действо на Самланде. Но даже намного позже такие злоупотребления проходили на ура. В Литтауэре еще в 1657 году имелся так называемый священный дуб.

Альбрехт Бранденбург-Ансбахский, герцог Пруссии.

Художник Лукас Кранах Старший

Он стоял в «Amte Ragnit», посреди леса между бухтами и дюнами. В нескольких футах от земли его ствол разделен на два основных ствола. У одного из них большая ветвь вросла в ствол в форме арки, создав отверстие. Суеверный литовец, пострадавший от телесных повреждений, например, у него были кривоглазый, хромой или с больной рукой, совершал паломничество на много миль, приставлял к стволу еловую лестницу, забирался на эту выросшую ветвь и трижды пробирался сквозь отверстие. После того больные повязывали на ветви вещи, которые жертвовали, и думали, что выздоровеют. На ветке висели брючные ремни, вайбершлейеры, ножи и прочие вещи. Некоторые также жертвовали деньги, которые они клали на землю перед деревом. Прусское правительство приказало капитану Рагниту немедленно срубить и сжечь этот дуб.

Подлинник этого донесения правительству напечатан в Neue Pr. Prov. Blätter, III, Folge, 1863. Bd. X, p. 159; там же ответ правительства от 31 июля 1657 года с приказом срубить дуб, дело дьявола («damit die Wercke dess Teuffels zerstoret»).

B

До сих пор шла речь о деревьях, ствол которых, разъединившись, опять срастался в один. Но, кроме того, случалось, что два вблизи друг к другу стоящих ствола, выросшие из одного или двух разных корней, срастались так, что внизу образовывалось отверстие, через которое можно было пролезть больному ради его излечения. Проф. Каспари называет такие деревья двуножными (zweibeinig), а нашедши их в довольно громадном количестве, старался это явление объяснить в монографии «Ueber zweibeinige Baume. Schriften der physikalisch-oekonomischen Gesellschaft zu» Koenigsberg, XXII Jahrg. 1883, p. 107–112. Утверждая, что никоим образом два отдельные ствола само собою не могли срастаться, продолжает: «Таким образом, ничего не остается, кроме как предположить, что они образованы в результате соединения двух молодых деревьев, выросших близко друг к другу, так что ствол одного дерева отрезали косо, а другое дерево тангенциально обрезали до той же высоты на коротком расстоянии, периферийный камбий двух побегов притянули друг к другу, и ответвления были связаны в этом положении, пока они не выросли. Заметно… что подобные деревья встречаются посреди больших лесов, в таких отдаленных, пустынных районах, как Глинов и Верск».

Не подлежит никакому сомнению, что требуемое срастание пней или ветвей с оставлением отверстия для намеренного протягивания больных могло производиться с помощью искусственных мер. Ведь в некоторых местностях, в которых для исцеления больных не было подходящего дерева, пробивали в данном случае насквозь ствол молодого дерева, расширяли щель посредством клиньев до надлежащей величины и, протащив больного, связывали дерево, чтобы то срослось. Срастание было признаком, что больной выздоровеет.

Ствол дерева carpinus betulus (граб обыкновенный. – Ред.), растущего в Элизенхзайне недалеко от Грейфсвальда (ныне Мекленбург – Передняя Померания)

Но, с другой стороны, нельзя отрицать возможности, чтобы вообще два разъединенных ствола или ветви не могли сами собою срастись без приложения человеческих рук. Еще до сих пор находится дерево из породы граба (carpinus betulus) в Элизенхзайне, недалеко от города Грифии (Greifswald), у которого два ствола срослись и нет следа искусственного соединения.

Вследствие этого нет необходимости приписывать указанный профессором Каспари вид деревьев искусственному соединению, тем более что он сам удивляется тому, что эти деревья им замечены в отдаленных, мало заселенных странах, в глубоких и людьми не посещаемых лесах.

Преториус сообщает нам, что в прусской Литве существовал известный род знахарей (vaidelis), названных Medziorei, на обязанности которых лежало отыскивать в лесах деревья, представляющие собой необыкновенный вид вследствие срастания. «Medziorei служили священным лесам. В Надровии до сих пор встречаются (XVII век) те, кто обращает внимание на леса, где можно найти ромову (sic) или особенно изогнутое дерево. Они могут брать плату, чтобы привести кого-либо к подобному дереву» (p. 46/7). Это может только касаться деревьев, вид которых произошел сам собою, а не искусственным образом.

Приложенный рисунок ствола (на стр. 234. – Ред.) сделан по Гайдозу, с. 13, который заимствовал его из «Zeitschrift des Vereins für Volkskunde» Bd. II, Berlin, 1892, p. 81.

Приложение IV[91]91
  Приложение III (текст Маннгардта на языке оригинала) в настоящее издание не включено. – Ред.


[Закрыть]
Моровая язва и Гильтине

По собственным словам Мицкевича, описанное им предание он заимствовал из сообщенной ему когда-то в Литве баллады (?) следующего содержания: «В одной деревне появилась моровая дева, которая, по ее обыкновению, всунув руку через двери или окно и махая окровавленным платом, рассевала смерть по жилищам. Жители крепко затворяли двери и окна, но голод, хозяйские и другие занятия скоро заставляли их покинуть предпринятые меры. Все ждали смерти. Один дворянин, несмотря на то что он запасся средствами к пропитанию, поэтому дольше других мог выдержать эту странную осаду, все-таки решился пожертвовать жизнью для общего блага и, вооружившись саблею (известной под названием Zygmuntówka), на которой выписано было имя Спасителя и Св. Марии, растворил окно. Одним взмахом отсек руку чудовищу и захватил платок. Правда, он умер и вся его семья вымерла, но с тех пор в деревне уже никогда моровая язва ве появлялась. Платок же был передан в костел не помню какого-то местечка». Этим оканчивается рассказ Мицкевича.

Предание о моровой деве существовало во всех пределах Европы (Grimm. D. М., 11, 1133–1144). Оно держалось крепко по славянским землям в сообщенных Мицкевичем главных чертах (Woycicki I, 51, где платок может быть реминисценция с Мицкевича). Чисто литовское предание разнится во всех отношениях от сообщенного, поэтому утверждаю, что предание Мицкевича славянского происхождения, перешедшее в Литву.

Ксендз Олехнович в книжке «Pasakos pritirimaj wesefos ir giesmes sudierinimays (sic) lietuwiszkay paraszitos», Wilnini, 1861, p. 140, сообщает нам настоящее литовское предание, которое ввиду библиографической редкости книжки приведем в сокращении.

«Гильтине значит смерть… Она изображалась в виде женщины с длинным синим лицом и носом, язык ее, также длинный, был насыщен смертельным ядом. Одетая в белое одеяло, таскается она днем по могилам, собирая языком яд из трупов, который разносит ночью, то заражая ядом утварь, то причиняя языком уколы спящим… Убыль же растраченного яда она пополняла сосанием мертвецов… Однажды, – рассказывает автор, – в моем детстве вся наша семья, собравшись, по своему обыкновению, одним зимним вечером, среди разных хозяйственных занятий стала рассказывать большое число случаев смерти соседей. При этом было упомянуто между прочим, что Гильтине позволяет себе очень много. Мать моя тут выразила свое крайнее удивление по поводу того, что никто не находится такой, кто бы укротил действия Гильтине и отрезал ей язык. Прежде бывало иначе. Случилось раз, что люди умирали в громадном количестве. Тогда один старик, почувствовав, что скоро умрет, призвал к себе детей, родственников и соседей и обратился к ним с такою речью: «Братья мои! Знаю, что я вас скоро оставлю, чувствую, что мерзкая Гильтине лизнула меня языком, а яд ее душит меня. Но я старик, поэтому я ей этого не ставлю в вину… но я ей не могу простить того, что она забрала моих сыновей, моих родствевников и соседей, все молодых людей. Коль скоро умру, положите при мне ножницы для стрижки овец». «А зачем же это?» – спросили присутствующее. Старик некоторое время молчал – и затем промолвил: «Положите ножницы при мне сбоку. Когда Гильтине приблизится ко мве, чтобы напоить ядом язык, я, подвинувшись к ней, отрежу ей язык». Требование старика исполнили, и скоро действительно моровая язва прекратилась.

Когда мать окончила свой рассказ, отец, рассмеявшись, продолжал. А я видел собственными глазами Гильтине на вечеринках (wieczorynki) в Купишках у г. управляющего. Собственно говоря, это не была сама Гильтине, но человек, переодевшийся в Гильтине. Стоял он при столе над миской с горящим «крупником», одетый простыней. Лицо, нос у него был синий, словно бумага от сахара, а длинный язык его был отрезан (?). Этим оканчивает автор свой рассказ с обещанием, что при удобном случае сообщит более подробностей; но кажется, что при этом обещании и остался жив.

Аналогичный обычай существовал, помню, около 50 лет тому назад в Одоляновском (Adelnau) уезде Великого княжества Познанского. Собравшиеся, желая призвать смерть, закрывали ставнями окна и, зажегши разлитый на глубокой тарелке спирт с примесью соли, секли пламя розгами, причем никто не должен был оглядываться; провинившийся, несомненно, должен был умереть в течение одного года. От этого пламени лица всех принимали вид умершего».

В продолжение своего сообщения прибавляет ксендз Олехнович несколько подробностей, не лишенных интереса для исследователя литовской мифологии.

Правда, говорит автор, Спаситель укротил нечистую силу, но не уничтожил ее; одних представителей ее низверг под землю, иные таскаются между людьми в человеческом виде; иные опять превращаются в деревья, животных; иные, наконец, блуждают в ночном мраке по могилам (р. 138). «Злые души (złe duchy) имеют все качества и свойства дьявола (velnisa), который ходит по людям и заключает с ними договоры». В его «свите» находились «Aitivarai (летучие чудовища), Vilkatai (Wilkołaki), Wiliki, Laumes, Gavenai, Raganos, Giltines». Автор, по-видимому, не различает айтиваров от вилькатай. Эти существа, или непосредственно сами, или воплотившись в человека, наносят бедным литовцам вред различного рода, чаруют, навязывают им болезни, выбирают из-под гусей яйца, стригут ночью овец, отнимают молоко у коров и пр. Айтивары похищают сокровища, вильколаки – баранов и передают их своим любимцам (р. 139).

Душа человека не только после смерти его может переходить в тело животного, айтивар может еще при жизни человека проживать в нем, а иной раз показываться в настоящем своем виде или в виде лаумы – как ему только захочется (р. 139).

Какое значение имел в старину Gawenas, чтимый во время Масленицы, а Великие – во время Воскресения Христова, ксендзу неизвестно и известным быть не могло, так как эти существа – олицетворение христианских священных дней, т. е. дней до Великого поста и Великой недели: «В настоящее время народ представляет себе Гавенаса существом, проделывающим различного рода шутки вредного характера, выедающим внутренности, не соблюдающим Великого поста и заполняющим их живот гороховиной. Вообще Гавенас теперь только пугало для детей. Такого-то Гавенаса делает сельская молодежь в день «попельца» из соломы, одевает его в лохмотья, тянет от дома до дома, травит его собаками и т. п. – и все это делается в знак того, что Великий пост уже начался» (р. 142). Ср. Marzanna, слов. божество зимы.

«Wilikia – это богиня, которая накануне Великой недели, разнося яйца для детей, раскладывает их по окнам».

Для отвращения чар и наговоренных болезней употребляются следующие зелья: Durnarope (Belladona), Warinczej, Parstupas (Przestęp) и т. п. (p. 134).

«Литовский простой народ ничего не знает о своих князьях, ни о своей истории; но он знает по имени своих божков, рассказывает о них, верит и боится призраков. Он также знает молитву первобытных людей, которую, прыгая через ров, произносит: «Tej tau Deve, tej man Deve» – «Это тебе, божок, а это мне, божок». Он часто вспоминает, что прежде было лучше и свободнее, когда народ указанным образом молился Богу» (р. 143).

Приложение V
Potrympus и Auszautis

А) Potrympus

В нижеследующем рассуждении постараемся собрать и критически рассмотреть известные нам источники о Потримпе и, оценив их, привести в порядок относительно их зависимости друг от друга, а в конце показать, в каком положении находится вопрос с научной точки зрения. В этом-то и заключается единственная положительная сторона нашего исследования, так как нам невозможно прийти к окончательному убедительному результату вследствие скудости, жалкого состояния и бесполезности источников.

I. В первый раз читаем о божестве подобного названия в Collatio Episcopi Yarmiensis с 1418 года. Написанная с целью защиты крестоносцев перед столицей римского папы, она прославляет их заслуги, оказанные христианству; к ним причисляет и то, что они истребляли идолопоклонство, почитающее «Patullum et Natrimpe et alia ignominiosa fantasmata».

He сомневаясь в достоверности источника относительно имен божеств, замечаем, однако, что нигде уже не находим названия Natrimpe и вследствие этого Бендер предполагает ошибку и предлагает вместо Natrimpe – Potrympus, каковая форма и водворилась в литературе со времен Грюнау.

Так как источник, кроме самого названия, не приводит никаких указаний на его значение, то мы не имеем никакого критерия для оценки догадки, которая в таком случае нисколько не способствует разъяснению нашего вопроса.

II. Симон Грюнау (Simon Grunau) первый приводит формы Potrympo, Potrumpo и т. п. и причисляет это божество к трем главным в Ромове, приписывая ему свойства: 1) божества счастия в сражениях (glück in streiten) и во всех прочих делах (und auch in andern sachin); 2) божества земледельческих плодов (got des getreides).

Приняв во внимание результаты нашего исследования о Ромове, именно:

а) что прославляемая троица верховных божеств является пустою выдумкой Грюнау;

b) что описание вида Potrympus, составленное на основании им также выдуманной хоругви, есть не подлежащая сомнению подделка;

c) что приписываемое ему свойство божества войны не имеет никаких оснований, так как о божестве войны у литовцев ни один серьезный источник не упоминает, вследствие чего вообще можно сомневаться в существовании его[92]92
  Jods, лит. Juodas, черный, черт, представлял собою духа злого, действующего по воздуху; он вообще обнаруживает влияние понятий христианства.


[Закрыть];

d) что атрибут «glück in andern sachin» также произвольная выдумка Грюнау, так как общеизвестным во всех литовских землях божеством счастья была Лайма, Лаймеле, которую для снискания благоденствия призывали во всех жизненных нуждах… А допустив, что существовало какое-нибудь божество счастья под другим названием, то значение его, не исключая Натримпа, в сравнении со значением Лаймы было так незначительно, что оно никогда не могло быть причислено к разряду верховных божеств[93]93
  Топпен пришел к подобному заключению. Во всяком случае, продолжала свое существование Лайма.


[Закрыть];

e) что если божество одной более обширной сферы действий могло быть многоименное, как, например, в сфере земледелия, где отдельные роды занятия имели своих особых представителей, то Потримп в качестве «got des getreides» также не может удержаться на первом плане в сравнении с Zeminele, Zemina, Zempats, Laukosargas, Laukpats, Vaisgamtis (вар. Vaisgautis?) в Литве и Жмуди, a Zemesmate, Lauka-mâte у латышей, т. е. в сравнении с божествами, имеющими все свое точное и в самом названии находящееся значение земли либо ее плодов. Между тем в Potrympus и т. п. формах мы не находим ни малейшего следа, обнаруживающего какую-нибудь связь с землей или с ее плодами, хотя бы в самом его названии.

Приняв в соображение все вышеуказанное, мы имеем право утверждать, что Грюнау нисколько не помогает нам в разъяснении нашего вопроса.

III. Agenda Ecclesiastica с 1530 г., составленная по повелению прусского герцога Альбрехта первыми протестантскими епископами Георгиусом Поленцем и Эрхардом фон Квейсом (в сент. 1529 года), после смерти которого начатое дело продолжал преемник его Павлус Сперат, заключала в предисловии, подписанном Поленцем и Сператом, имена десяти божеств самбийских, после которых следовало их объяснение названиями римских богов.

Приведем эти названия и рядом с ними в скобках латинское их значение:

1) Occopirmus (Saturnus); 2) Suaixtix (Sol); 3) Ausschauts (Aesculapius); 4) Autrympus (Neptunus); 5) Potrympus (Castor); 6) Bardoayts (Pollux); 7) Piluuytus (Ceres); 8) Parcuns (Jupiter); 9) Pecols (Pluto); 10) Pocols (Furiae).

Каким вероятным путем попали эти имена в предисловие Агенды, я старался указать в другом месте[94]94
  «Прусский жрец Sicco» в трудах Московского археологического съезда, 1890; Со znaczy Sicco Przewodnik Naukowy i Literacki. Lwów, 1891, 3–6.


[Закрыть]. Результатом оказалось, что вышеупомянутые епископы потребовали от подведомственного своего духовенства донесений о состоянии церкви во вверенных им приходах. Занятые делами нововеденного и без всякого порядка существовавшего учения епископы приказали себе составить краткий рапорт из этих донесений, в которых выдающееся место заняли интересные сведения из Самбии о явно господствующем там язычестве, состоящем главным образом в совершении различных обрядов и в жертвоприношении козла, при чем призывали богов, которые названы по имени. Из этой-то части рапорта заимствовали епископы названия богов и поместили их вместе с заметкой о жертвоприношении козла в предисловии к своей Агенде. Эта Агенда, по всей вероятности, не была напечатана, и подлинник ее затерялся; но переписывали ее часто или с подлинника, или с его копии. В XVІІ веке списал копию с подлинника Больц (Boltz), которая в настоящее время находится в Государственном архиве в Кенигсберге под сигнатурою Boltzsche Sammlung № 17 in 4. Этой именно копией я и пользуюсь.

IV. С этой Агенды переписал буквально названия божеств и заметку о жертвоприношении козла Целестин Мислента (Coelestinus Mislenta), профессор богословия и иудейского языка в Кенигсберге (1619–1653), и напечатал эту выдержку в своем обширном сочинении «Manuale Prutenicum etc.» Kgsbg., 1626, pag. A[95]95
  Так утверждает Tschackert Urkundenbuch zur Reformationsgeschichte des Ilerzogthums Preussen Leipzg, 1893 под 1526 г.; но окончательно этот вопрос не решен.


[Закрыть].

V. Иох. Бем, профессор богословия (1609–1648), в своем труде «De Statu Borussiae Ecclesiastico et Civili», Kgsbg., 1644 in 4, перепечатанном в «Acta Borussica etc.», Bd. Ill, p. 155–217, приводит названия божеств с их латинскими переименованиями в том же порядке, в каком их читаем в Агенде. Автор ссылается на предисловие к Агенде, которую называет Constitutiones Synodales, и добавляет, что эти Constitutiones были напечатаны в Кенигсберге в 1530 году (см., однако ж, мнение Чакерта).

VI. Христофор Харткнох, относящийся всегда добросовестно к делу, прямо говорит, что приведенный им ряд самбийских божеств выписал из копии Агенды. Латинских названий он, однако ж, не сообщает.

Между тем после составления рапорта из донесений духовенства, из которого вышеупомянутые епископы позаимствовали названия божеств, и после составления предисловия к Агенде 1530 году, последовала новая и более обширная редакция этих донесений, пополненных новыми, полученными из Самбии. Это доказывается:

α) увеличением числа 10 божеств, известных из прежних донесений, четырьмя новыми названиями, какими являются следующие: Pergubrius (вар. Pergrubius, Pergrubrius); Putscaetus (вар. Puschkayts); Barstuccae; Markopele (вар. Markopetae);

β) заменой собственных имен римских божеств на обозначение сферы их деятельности: например, вместо Нептуна «deus maris»; вместо Юпитера «deus tonitruum»;

γ) изменением порядка при перечислении божеств.

На основании этой новой редакции написал сочинение Ян Малецкий: «Libellus de sacrificiis et idolatria veterum Borussorum etc.» ad Georgium Sabinum, Kgsbg., 1551. Здесь находим интересующие нас божества в следующем порядке: 1) Occopirnus (sic), deus coeli et terrae; 2) Antrimpus (sic), d. maris; 3) Gardoaetes, d. nautarum, qualis olim apud Romanos fuit Portumnus (sic.); 4) Potrympus, d. fluviorum ac fontium[96]96
  Перед самым описанием свадебных обрядов Ян еще раз упоминает о Потримпе, но уже как о божестве ворожбы: «Ad haec eaedem gentes habent inter sortilegos, qui lingua Ruthenica (!). Burty vocantur, qui Potrimpum invocantes ceram in aquam fundunt, atque ex signis sive imaginibus inter fundendum figuratis, pronuntiant, ac vaticinantur, de quibuscunque rebus interrogati fuerint». Опять иная функция этого божества. Таким образом мать узнает от гадателя, что сын ее утонул во время путешествия в Данию.


[Закрыть]. Божество Suaixtix, занимающее в Агенде второе место, сейчас после Occopirnus совсем пропущено. Вообще тут приведены имена тринадцати божеств.

VIII. На основании этой же новой редакции, не одинаково, однако, с Libellus Яна Малецкого, с прибавлением новых сведений составил сын Яна, Иероним Малецкий, книжку, которую для краткости назовем «Судавскою», под заглавием «Warhafftige Beschreibung der Sudawen auff Sainlaudt sambt jren Bockheyligen und Ceremonien», и которая в скором времени вышла в двух отдельных изданиях[97]97
  О двух изданиях іs. а. et 1 свидетельствует вводная заметка, сделанная при перепечатании «Судавской книжки» в Erleutertes Preussen Bd. V, p. 701–702.


[Закрыть] без означения места печати и года. Одно из них, вероятно, вышло в 1560 году или немного раньше, второе же до 1564 года[98]98
  В этом 1564 г. «Судавская книжка» была вновь перепечатана как приложение к компиляции, написанной Вольфгангом Дитмаром (Wolffgang Dietmar) под заглавием «Auszugk der Ankunfft, Regierung und Lebens aller Hochmeister etc.». В предисловии с подписью «Эльбинг 27 апреля 1564 г.» автор сообщает, что уже многие писали о верованиях, празднествах и обрядах судавцев. Насколько нам извесгно, до 1564 г. писали об этом предмете только Ян и Иероним Малецкие, поэтому и полагаем, что Дитмар их имеет в виду: «(Darum) hab ich vor gut geachtet… kürtzlichen anzuzeigen, was jhr glaub gewesen sey, und wie sie es so Wunderlich mit jhrem Gottesdienst getrieben haben, und etzliche noch itziger zeit bey denn Sudawen und andere mebr jhre alte Ceremonien halten, aber heimlich. Und ist zwar solchs bisher von vielen gelerten Historicis (?) mit sondern fleis vormercket und beschrieben worden, dass nuh mehr unseren nachkommen hievon wissenschaft zu haben fastgenug geschehen».


[Закрыть]. Иероним прибавил к 13 божествам, поименованным Яном Малецким, божество Schwaytestiks. Из этого перечня 14 божеств приведем поочередно первые шесть, имена которых для нашего предмета нужны: 1) Ockopirmus, d. gott des himels und der erde; 2) Schwaytestiks, d. g. des lichtes; 3) Auschlauis (sic), d. g. der gebrechen, der kranken und gesuuden (!); 4); Antrimpus, d. g. des mehrs und der see; 5) Protrympus (sic), d. g. der fliessenden wasser; 6) Gardoayts (sic), der schiff-gott.

Из предыдущего обзора источников оказывается результатом, что только следующие сообщения следует считать источниками:

1) Collatio Episcopi Varmiensis с 1418 года.

2) Подлинные донесения самбийского духовенства (утраченные), из которых были составлены две редакции. Из первой известия перешли в Агенду с 1530 года, сохраненную нам Больцем в копии. Из подлинной Агенды или ее копии выписали названия божеств: Mislenta (№ 4); Behm (№ 5) и Hartknoch (№ 6). Вторая же редакция послужила источником Яну и Иерониму Малецким (№ 7 и № 8).

Между Collatio и Агендой, равно как между Агендой и Грюнау, мы не замечаем никакой литературной связи; напротив, Грюнау заимствовал из Collatio названия божеств: Natrimpe, изменив его на Potrympo и т. п., название же Patollus заимствовал без изменения.

Что касается Агенды и ее источников, т. е. донесений духовенства, мы сначала были убеждены в их достоверности. Между тем при тщательном обсуждении явились некоторого рода сомнения, усиливающиеся постепенно и доходящие в некоторых случаях до опровержения достовервости. Не желая упрекать духовных лиц в преднамеренной фальши, не можем их освободить от упрека, что они весьма поверхностно занимались своей задачей и что они надлежащим образом не справлялись у народа.

Вообще значение всех божеств, за исключением одного Parcuns, производит на нас впечатление, будто бы оно было написано наугад, наудачу.

Итак, прежде всего, замечается в Агенде очевидная ошибка в латинских переименованиях самбийских божеств, Autrympus, Potrympus, Bardoayts, которые названы по очереди: Neptunus, Castor, Pollux. Эта ошибка оказывается на основании следующих соображений. Как латинские божества Castor и Pollux близки друг к другу по значению, точно так самбийские Autrympus и Potrympus не подлежат разделению друг от друга, потому что они близки не только по корню слова, но даже по словообразованию и по значению. Вследствие этого само собою приходит на мысль переставить Neptunus после Castor и Pollux и восстановить текст в Агенде следующим образом: Autrympus, Potrympus, Bardoayts – Castor, Pollux, Neptunus. По всей вероятности, указанная ошибка произошла уже в рапорте из донесений.

Такая, по моему мнению, очевидная ошибка вызывает вопрос: верны ли вообще приуроченные к самбийским божествам латинские названия и насколько согласуются одни с другими относительно значения?

При решении этого вопроса мы сообразовались с основным правилом происхождения имен литовских божеств, состоящим в том, что эти божества получают свое имя от того рода деятельности или от того предмета, которых они считаются опекунами, попечителями, и на которые указывает граматически корень слова. Итак, например, в божестве земли Жеминеле, в Lauksargas, Laukpatis указывают zema, земля, laukas, поле, луг, на сферу их деятельности; упомянутый в Агенде Parcuns, Jupiter, является божеством грома; на это указывает также лит. корень слова «par», «per» – ударять, бить. Затем следует еще обратить внимание, не существует ли, помимо отмеченных в Агенде названий божеств, более извествых и распространенных по всей Литве?

На первом месте в Агенде значится Occopirmus, Saturnus; корень этого слова нам неясен; латинское его значение, по всей вероятности, произошло от ученой догадки, комбинации; так как лит. pirmus = лат. primus, a Saturnus считался в римской мифологии первым божеством, следовательно, для Occopirmus определено значение Saturnus, при первая часть Оссо оставлена без всякого внимания. У Яна Малецкого Occopirnus (sic) имеет значение «deus coeli et terrae», равно как у Иеронима «d. gott des himels und der erde». Если мы допустим сомнительное существование этого божества и затем сомнительное его значение божества неба, то оно, во всяком случае, никаким образом не может быть богом земли, так как вообще известным богом земли была Жеминеле, Zemes-mâte. В иных источниках Occopirmus нигде не встречается.

Suaixtix, по Агенде, «Sol»; по Иерониму, Schwaytestiks «got des lichtes»; у Яна этого божества нет. В прусском языке имеется accus. swaigstan от nom. *swaigsta, блеск, свет, в лит. zvaigzde, звезда, поэтому *Zvaigzdiks может значить «бог звезд», но не солнца, потому что и в прусск. и лит. языках солнце всегда называется saulе, saulele, а в песнях мифологического содержания оно является матерью, несомненно, звезд, так как звезды, когда их вечером оставляет мать-солнце, называются ее сиротами.

Ausschauts, в Агенде Aesculapius, вообще не божество, как будет показано в конце нашего исследования.

Bardoayts, означающий по нашему восстановлению текста Агенды Neptunus, а не Pollux, все-таки останется для нас загадочным божеством по своему значению. Ян Малецкий называет его Gardoaetes; эта ошибочная форма произошла оттого, что вместо В поставлено G; слог же ау (аі) латинизован в ае. Относительно значения Ян Малецкий руководился источниками Агенды, называя его «deus nautarum, qualis olim apud Romanos fuit Portumnus» (собств. Portunus), а таким божеством был именно Pollux. Иероним пишет Gardoayts, в которой форме опять является ошибка G вместо В. Значение же его: «Schiff-Gott» («бог кораблей»), каковым был также Pollux[99]99
  Это доказывает, что мною указанная ошибка, т. е. Pollux вместо Neptunus, находилась уже в рапорте, составленном из донесений.


[Закрыть]. Тот же Иероним в другом месте называет его божеством ветров, успокаивающим ветры, а главным образом ниспосылающим в своем гневе страшные бури; там же он именует его также богом рыбаков.

Все означенные атрибуты, если считать их верными, сосредоточиваются в одном главном атрибуте божества ветров, столь важного для приморских стран, каковою является самбийская земля, жители которой занимались главным образом мореплаванием и рыболовством.

Корень, от которого образовалось Bardoayts, неясный. Основываясь на значении baras, гнев, я предполагал бы форму Bardevaitis, божества гнева, требующую, однако ж, подтверждения.

Piluuytus, Ceres (Agend.); Pilvitus, deus divitiarum, quem Latini Plutum vocant (J. Mai.); Pilvitus, der Gott machet Reich und fullet die Scheunen (Hier. М.). Корень этих слов pil, наполнять; pilnas, полный; pilninti, наполнять, отглагольное *Pilninitis, наполняющий, например, овны. Это значение было бы подходящим к данному значению Ceres. Pilvitus же, по моему мнению, образовано от pilvas, живот. Род знахарей называется Pilvitten Bauchredner, чревовещатель (см. ZML, II, р. 128/9), так что и в данном случае рождается сомнение относительно существования божества в форме Pilvitus.