Текст книги "Эхо в тумане"

Глава 12

Она должна посмотреть в лицо Трентону.

Прибежищем для Арианы в Броддингтоне стала оранжерея. Успокоенная теплом летнего солнца, она укрылась там, жадно впитывая в себя аромат цветов и бархатистой зелени, окружающих ее. Но на этот раз одной природы было недостаточно, чтобы умиротворить ее. По правде говоря, ничто не могло по-настоящему унять смятение, опустошившее ее мозг и сердце.

Что ей сказать ему? Как вести себя?

Письмо Ванессы явно написано отчаявшейся женщиной. И Трентон был причиной ее отчаяния, в этом нет никакого сомнения. Но оставалось несколько неясных вопросов. Как далеко Трентон позволил волне гнева увлечь себя? И какую часть в бессвязной записке Ванессы составляла истинная правда, а что явилось плодом ее нездорового воображения.

И все-таки важнее всего было выяснить, может ли Ариана по-прежнему доверять своей интуиции, когда дело касалось Трентона? Могла ли она позволить себе любить человека, оказавшегося жестоким и властным негодяем… или даже хуже? Может, она станет его следующей жертвой?

Ариана кончиками пальцев провела по прикрытым векам, моля Бога о том, чтобы ей каким-то образом удалось отделить факты от вымысла, понять прошлое и прояснить настоящее, а тогда появится возможность проникнуть в будущее.

– Что ж, моя своенравная молодая жена уже возвратилась.

Ариана повернулась и испуганно посмотрела на мужа. Он стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, и смотрел на нее напряженным, пылающим взором.

– Трентон… – Она услышала, как глухо и безжизненно прозвучал ее голос, прокатившись по сводчатому помещению.

Трентон тоже услышал это. Он бросил зажженную сигару в траву и, раздавив ее каблуком, угрожающе направился к жене.

«Трентон Кингсли убил нашу сестру, – вспомнила Ариана обвинения Бакстера, которые обрушились на ее бурным потоком, нанося жестокий, болезненный удар по ее самообладанию. – Безумец домогался обладания ею словно какой-то ценной вещью. Его нездоровая ревность переросла в безобразную ненормальную одержимость. Кингсли неуравновешенный. Он убил нашу сестру». Ариана отпрянула.

– Я воздаю хвалу твоему брату, – с горечью сказал Трентон, остановившись только когда пугающе навис над нею. – Он хорошо сделал свое дело.

– Что ты имеешь в виду?

Ариана нащупала у себя за спиной толстый стебель папоротника и схватилась за него в поисках опоры.

– Бесполезное оружие.

– Что?

Трентон показал рукой ей за спину:

– Папоротник. Могла бы найти что-нибудь более внушительное, чтобы отогнать меня. Вряд ли удастся сбить меня с ног растением.

Ариана тотчас же опустила стебель:

– Мне следует отгонять тебя?

– А как ты думаешь?

Голос его казался тихим и холодным, тело угрожающе застыло, напоминая своей затаенной силой свернувшуюся гадюку, готовую нанести удар.

Раздираемая противоречивыми чувствами – бежать, чтобы спасти свою жизнь, и столь же сильным желанием умолять мужа отрицать все, что она только что узнала, Ариана не сделала ни того, ни другого – просто в замешательстве смотрела на него и молчала.

– Бедный туманный ангел! – монотонно произнес Трентон, его хрипловатый голос таил в себе не то нежность, не то насмешку. – Ты похожа на испуганную олениху. – Не обращая внимания на то, как одеревенело тело Арианы, он провел рукой по ее затылку и стал нежно поглаживать густые волны волос. – Испугалась, наконец? – поддразнивая спросил он.

– Не знаю, – прошептала она. – А мне следует бояться?

Он сжал ее сильнее:

– Что Колдуэлл сказал тебе?

Она побледнела.

– Сказал мне?

– Какая ты ужасная лгунья. – Трентон привлек ее к себе. – Как я уже сказал, твой брат хорошо сделал свое дело.

– Пожалуйста, Трентон… – Она положила ладони ему на грудь, пытаясь отстранить его.

– Пожалуйста… что? – Вопрос его прозвучал исполненной муки лаской, полностью противоречащей гневу, вспыхнувшему ярким пламенем в его глазах.

Предчувствие дурного сжало грудь Арианы.

– Отпусти меня, – потребовала она, сначала мягко, затем настойчиво, пытаясь освободиться. – Отпусти!

Она вырвалась из его объятий и отступила на дюжину шагов. Трентон не последовал за ней, руки его повисли вдоль тела, вся его массивная фигура излучала ярость.

– Сколько ты хочешь?

– Что?

Ариана почувствовала себя совершенно потерянной… и испуганной.

– Сколько он велел тебе попросить, черт побери!

Трентон взмахнул рукой по воздуху, сбив целый ряд цветов герани, так что они посыпались к ногам Арианы.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь! – воскликнула она.

– Твой брат… – выдавил сквозь стиснутые зубы Трентон. – Он хочет денег… как всегда. Сколько он велел тебе вытянуть из меня?

Ариана выпрямилась, глаза ее загорелись, когда она повяла о чем речь.

– Деньги? Мы с Бакстером не говорили о деньгах!

Трентон откинул голову и рассмеялся – то был мрачный, недоверчивый смех.

– Не говорили о деньгах? Это сомнительно в лучшем случае. О чем же тогда? О драгоценностях? Дорогих картинах? Или, может, обо всех сокровищах Броддингтона?

– Нам с Бакстером ничего от тебя не надо! – взорвалась она, не выдержав эмоционального напряжения. – Ты получил то, что хотел, когда насильно заставил меня выйти за тебя замуж! Теперь единственное, чего я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

– Оставить тебя в покое? – Трентон перестал смеяться, на смену смеху пришло еще более пугающее спокойствие. – Забавно, насколько помню, я слышал от тебя совсем другую просьбу в нашей постели прошлой ночью. Или это тоже было принуждение, моя негодующая супруга? Может, я насильно заставлял тебя отдавать мне свое прекрасное тело и не раз, а бессчетное число раз! Может, я взял тебя против воли, приказал тебе лечь со мной в постель? Заставил, Ариана?

Губы Арианы задрожали, но она, не уклоняясь, тихо ответила:

– Нет, я это сделала добровольно. – В ее прекрасных бирюзовых глазах отразились покорность и грусть. И с душераздирающей прямотой она добавила: – И ни мгновения не сожалела об этом.

Мускул на щеке Трентона дрогнул, и он отвел взгляд от ее взволнованного лица.

– Если вы с братом не обсуждали, как вырвать у меня значительную часть состояния, о чем тогда вы говорили?

– О Ванессе.

Наступила оглушительная тишина.

– Я прочла ее предсмертную записку. – Ариана вздернула подбородок, храбро бросая ему в лицо правду. – Прежде я не знала о ее существовании.

Словно жалюзи опустились Трентону на глаза, губы его насмешливо искривились.

– Ну, ну, Колдуэлл проявил даже большую активность, чем я предполагал.

– Мы с тобой должны обсудить…

– Нет.

Ариана вздернула подбородок еще выше:

– Позволь мне внести ясность в свое предложение. Мы должны обсудить смерть Ванессы. У нас нет иного выбора.

– Я не стану говорить о твоей сестре, – проворчал Трентон. – Не сейчас… или когда-либо после. Послушай меня внимательно. Оставь это дело. Ты сама не знаешь, о чем говоришь… и какие это может повлечь за собой последствия.

Страх иголками пробежал по ее позвоночнику при виде искаженного ненавистью лица мужа. На долю секунды она увидела Трентона глазами Ванессы – человеком без тени сомнения, способным на убийство.

Трентон верно истолковал полное страха выражение лица жены, и осознание этого лишило его самообладания. Шагнув к ней, он схватил ее за локоть и грубо прижал к себе.

– Ты моя жена, Ариана! Хочешь того или нет, ты принадлежишь мне. И никакое зло, совершенное в прошлом, не может ничего изменить.

Ариана побледнела, что-то заговорила, протестуя, и нерешительно закачала головой. Тихо выругавшись, Трентон склонился к ней и впился в ее губы поцелуем.

– К черту ее, – бормотал он, терзая рот Арианы своими поцелуями. – Да будут прокляты все Колдуэллы.

Он крепко прижал Ариану к груди, заставляя признать, что она носит его имя и всецело принадлежит ему. Его язык полностью захватил ее рот, крепкие, словно железные, руки удерживали ее в плену. Он своим далеким от нежности поцелуем заявлял на нее свои права, до тех пор пока утратившая способность сопротивляться Ариана не ослабела и не обмякла в его руках.

Почувствовав, что сопротивление жены прекратилось, Трентон оторвал от нее губы и глубоко вздохнул, изо всех сил стараясь рассеять мрачный туман ярости, охвативший его. Тяжело дыша, он вгляделся в ставшее пепельным лицо Арианы, чтобы понять, сохранился ли в ней ужас перед ним.

Слезы заблестели в ее глазах и потекли по щекам.

– Ты закончил? – тихо спросила она. – Или ты и мне хочешь причинить боль?

Он резко оттолкнул ее.

– Уходи отсюда, – приказал он, отворачиваясь. Затем пересек помещение и ударил кулаком по мраморной колонне. – Просто убирайся с глаз моих – сейчас же!

Повторять больше не потребовалось. Подобрав юбки, Ариана, не оглядываясь, бросилась прочь.

Трентон вслушивался в стук каблучков жены, отдающийся эхом по холлу до тех пор, пока звук не замер. Медленно он повернул голову и устремил взгляд в пустой дверной проем, мучительный адский огонь бушевал в его душе. Давно не терял он над собой контроль до такой степени, чтобы нанести удар женщине. В последний раз это произошло шесть лет назад, и последствия оказались роковыми.

На это раз мотивы были совершенно иными. И это отличие рождало предостерегающий колокольный звон в каждой нервной клетке его тела. Трентон провел пальцами по взъерошенным волосам. Нежность сопротивляющихся губ жены все еще ощущалась на его языке, ее горькие слезы запечатлелись в его мозгу. Ему хотелось задушить Бакстера Колдуэлла голыми руками за то, что он показал Ариане то письмо.

И письмо было только началом – всего лишь первым слоем, снятым Колдуэллом с чудовищного прошлого.

– Почему меня совершенно не удивило, что я нашел вас здесь? – поддразнивая, спросил Дастин, прислонившись к стене конюшни.

Ариана, сидевшая на полу стойла на высокой куче сена, подняла голову. Она нежно гладила мягкую головку маленького желтого цыпленка, уютно устроившегося в ее ладонях.

– Вы искали меня?

Дастин нахмурился при виде ее заплаканного лица и широко раскрытых задумчивых глаз.

– Что случилось, дорогая?

Она опустила голову:

– Ничего такого, что я хотела бы обсудить.

Дастин пересек конюшню, сел рядом с ней и приподнял ее подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

– Это Трент?

Ариана безжизненно рассмеялась:

– Разве не всегда так бывает?

– Нет, не всегда, – мягко возразил он. – Временами он заставляет тебя просто светиться.

Она, покраснев, отвернулась:

– Это потому, что я романтическая дурочка.

– Романтическая – да, дурочка – никогда.

– Вы не правы, Дастин. Я самая большая из дур. Позволив своим инстинктам управлять собой, боюсь, я стала жертвой ужасной лжи.

Дастин минуту молчал, просеивая горсть сена между пальцев.

– Чувства Трентона – не ложь, Ариана. Он питает к вам симпатию… и очень большую. Возможно, он сам того не знает, да и не согласится признать.

– Напротив, Дастин, единственное чувство, которое ваш брат питает ко мне, это презрение. Он ненавидит меня за то, что я Колдуэлл, и женился на мне, одержимый жаждой мести. – Она погрузила лицо в мягкие, как пух, перья цыпленка. – Хотя, почему он добивается возмездия, когда погибла моя сестра, это выше моего разумения.

Дастин стиснул зубы:

– Вы побывали в Уиншэме.

Ариана подняла голову и вопросительно приподняла брови, услышав ледяной тон Дастина.

– Да… по правде говоря, сегодня.

– Тогда это объясняет вашу стычку с Трентом.

– Почему? – недоверчиво спросила она. – Не мог же Трентон ожидать, что я прерву все связи с братом только потому, что вышла замуж за человека, который ненавидит его. Почему мое посещение Уиншэма так разгневало его.

Дастин принялся смущенно поглаживать усы, обдумывая ответ.

– У Трентона есть на то основания, – наконец оказал он.

– Какие?

– Вам следовало бы спросить об этом не у меня.

– Но я спрашиваю вас, – взмолилась она, сжимая его руки. – Пожалуйста, Дастин… Вы мой единственный друг в Броддингтоне. Неужели вы не прольете хоть каплю света на прошлое?

Дастин смотрел на маленькую ручку, сжимавшую его ладонь, разрываясь между верностью и состраданием. Когда здравый смысл подсказал ему, что будущее счастье Трентона зависит от того, удастся ли искоренить прошлое, он принял решение.

– Вражда между Бакстером и Трентом началась много лет назад, – осторожно стал он объяснять, – когда им не было еще и двадцати.

– До того как Ванесса и Трентон…

– Да.

Ариана удивленно моргнула:

– Я не знала этого. Как они познакомились?

– Они были конкурентами за инвестирование в маленькую промышленную фирму. Не стану вдаваться в подробности, они не имеют значения. Достаточно сказать, что у них были различные методы достижения цели. Между ними быстро возникла взаимная антипатия.

Ариана отпустила цыпленка, подтянула к груди колени и в задумчивости положила на них подбородок.

– Бакстер поступил неэтично? – Молчание.

– Дастин, я знаю моего брата… очень хорошо, по правде говоря. У меня нет иллюзий насчет его характера. – Увидев ошеломленное выражение лица Дастина, она поспешно продолжила, поясняя свое утверждение: – Бакстер любит меня, я знаю, что любит… по-своему, но он далеко пойдет, чтобы сохранить свое материальное благосостояние или, как чаще бывает, вновь обрести его. Так что, если он унизился до каких-то не слишком благовидных методов, чтобы добиться своей цели, это не удивило бы меня.

– Зато вы удивляете меня, – отозвался Дастин, качая головой.

– Чем? Тем, что объективно оцениваю тех, кого люблю? – Ариана пожала печами. – Для меня любить – значит знать недостатки человека и любить, несмотря на них.

Наклонив голову, она испытующе посмотрела на Дастина.

– А вы разве не так поступаете?

Его губы чуть дрогнули.

– Пожалуй, так же. Подумать только… А мне-то казалось, что это я вас поучаю. – Он нежно взял прядь ее волос обернул вокруг пальца и легонько потянул. – Для столь юной особы вы очень мудры.

Ариана улыбнулась в ответ:

– Может, и мудра, но не слишком опытна. Я достаточно хорошо узнала вашего брата, чтобы понять, что он придерживается твердых принципов в деловых сделках. И я понимаю, что это могло породить конфликт с Бакстером. Чего я не понимаю, так это – каким образом Ванесса…

– Давайте скажем так – различные отношения Трента и Бакстера распространились и на женщин тоже.

– На женщин? Но Ванесса наша сестра!

– До Ванессы. Всегда, насколько я помню. – Дастин отпустил локон Арианы, продолжая смотреть ей прямо в глаза. – Как вам хорошо известно, Трент красивый титулованный и очень богатый человек. Нет необходимости говорить, что женщины ходили за ним толпами.

Сердце Арианы неожиданно сжалось от ревности.

– За эти годы было много женщин, – продолжал Дастин. – Одни сменяли других но, тем не менее, их неудержимо влекло к Трентону.

На лице Арианы отразилось понимание.

– Вы хотите сказать, что Бакстер и Трентон вращались в одних и тех же кругах и что самые привлекательные дамы предпочитали Бакстеру Трентона.

Дастин кивнул.

– Да, именно это я и хотел сказать. – Он отвел взгляд. – Вашему брату не слишком нравилось такое положение вещей. Ему приходилось заводить романы где-нибудь в других местах, а также искать, куда вложить свои капиталы. В результате образ его жизни сложился диаметрально противоположно жизни Трентона.

Ариана покорно вздохнула:

– Короче говоря, Бакстер слишком много играл и вступал в беспорядочные связи с замужними женщинами… А Трентон – нет.

Снова Дастин изумился.

– Так вы знали!

– О Трентоне? Нет! О Бакстере, конечно, знала. Я люблю своего брата, но не заблуждаюсь относительно сомнительности его представлений о морали. Я просто принимаю их как часть его. – Она в задумчивости закусила губу. – Если Бакстер все эти годы не любил Трентона, как он позволил Ванессе завести с ним роман?

– То не был выбор Бакстера.

– Так вот почему Бакстер с Ванессой ссорились, – пробормотала Ариана, вспомнив, как удивлялась, когда внезапно слышала бурные стычки брата и сестры. Никогда прежде Бакстер не поднимал голоса на Ванессу, напротив, он вечно потворствовал ей и носился с нею, словно с бесценным сокровищем.

– В оправдание твоего брата могу заметить, что Трент к тому времени приобрел определенную репутацию среди светских молодых незамужних женщин, – добавил Дастин, стараясь по возможности смягчить свои откровения, способные расстроить Ариану. – Я уверен, это подлило масла в огонь.

– Репутация Трентона была заслуженной? – Ариана словно издалека услышала свой задающий вопрос голос. Дастин удивленно поднял брови.

– Не знаю, следует ли мне отвечать на подобный вопрос. – Увидев огорчение и замешательство в глазах Арианы, он взял ее за руку. – Дорогая, Трентон намного старше вас. Вполне естественно, что он…

– Я прекрасно это понимаю, Дастин, – прервала она, отодвигая саднящее чувство ревности в укромный уголок своего сознания. – Я не спрашиваю о прошлых связях Трентона. Но у него такой грозный, пугающий вид, неужели женщины не боялись его?

– Ариана… – Дастин продолжал смотреть на маленькую ручку, зажатую в его ладони. – Трент сейчас совсем не тот человек, каким был несколько лет назад. О, он всегда отличался сильными чувствами и с глубокой страстью относился к тому, в кого верил. Но в свои двадцать он был более легким, очаровательным, общительным… без той горечи, которую вы видите в нем сейчас. Его природный магнетизм и уверенность в себе сочетались с подавляющим чувством силы, которую он излучал… Нет, Ариана, женщины не боялись его. Совсем напротив.

– Что же изменило его? – настойчиво продолжала расспрашивать Ариана, борясь с ревностью, которая снова охватила ее.

Лицо Дастина исказилось от боли.

– Смерть нашего отца.

Ариана придвинулась к нему поближе, ощущая, что она балансирует на краю пропасти.

– Вы говорили мне, что Трентон и ваш отец были очень дружны.

– Очень. Трентон управлял делами семьи и поместьями в последние годы жизни отца. Он пожертвовал своей молодостью, образованием, своими мечтами. Я никогда не видел такого чертовски преданного сына.

– Смерть вашего отца произошла внезапно?

Неприятные воспоминания, словно резкий удар, исказили лицо Дастина, его рот скорбно сжался.

– Он был очень слаб какое-то время, но смерть действительно наступила внезапно.

– Может, ее ускорило потрясение, вызванное тем, что Трентон сделал с Ванессой? – выпалила Ариана.

Дастин отбросил ее руку, словно ее прикосновение обожгло его.

– Что Трентон сделал с Ванессой? Черт, Ариана, Трентон ничего не сделал с Ванессой… Все было совсем наоборот. – Устремив на Ариану осуждающий взгляд, Дастин требовательно спросил: – Неужели вы не поняли, что мой брат не смог бы жить в мире с собой, если бы он в действительности стал причиной смерти отца? И так его сердце разрывается на части. Мне думалось, я знаю вас, Ариана, а оказалось, что – нет. Не знаю, если вы действительно верите в только что сказанное…

Горькое обвинение Дастина вывело ее из равновесия. Ариана разразилась слезами и закрыла лицо руками, неудержимо дрожа.

– Я не знаю, во что мне верить, – всхлипывала она. – Я в полной растерянности… Помогите мне, Дастин, я не знаю, что делать. Пожалуйста, помогите мне.

Дастин с состраданием обнял ее, прижав ее голову к своему подбородку, и принялся поглаживать ей спину круговыми успокаивающими движениями.

– Ш-ш-ш, – бормотал он, ощущая, как его рубашка становится мокрой от слез, – конечно, я помогу. Бедняжка, ты не можешь отделить правду от лжи в этом деле, не так ли? Извини… мне не следовало так взрываться. В этом нет твоей вины, ты слишком молода, чтобы помнить, слишком наивна, чтобы защитить себя. Не плачь, малышка, я помогу тебе.

– Если моя жена нуждается в помощи, я предоставлю ее ей.

При звуке ледяного голоса Трентона Ариана застыла, сердце ее бешено забилось в груди. Ее память и губы все еще хранили воспоминания о неистовом натиске мужа, и инстинктивно она прижалась к Дастину еще теснее в поисках утешения и защиты. Одновременно она осознала, как компрометирующе они, должно быть, выглядят, сжимая друг друга в объятиях на полу конюшни, приникнув друг к другу, словно совершая что-то бесчестное.

Она не успела ничего предпринять, как Трентон грубо схватил ее за руку и, оторвав от Дастина, поставил на ноги.

– Тебе что-нибудь нужно, жена?

Ариана побледнела под его горящем взором, зубы его так крепко сжимались, что ей показалось, будто он готов наброситься на нее.

– Трент… не надо! – Дастин поспешно вскочил, его ошеломила неприкрытая ярость, отразившаяся на лице брата, на этот раз он понял истинную причину. – Прекрати, пока не сделал того, о чем пожалеешь!

– Пока я не сделал того, о чем пожалею? – Трентон резко повернулся к нему, его кадык конвульсивно вздрагивал. – Я нашел свою жену, которая валяется на полу конюшни… с моим братом, не более и не менее… и ты хочешь, чтобы я взял себя в руки! – Его пальцы впились в руку Арианы. – Наверное, я пришел в неподходящий момент.

Ариана поморщилась.

– Ты делаешь мне больно, – прошептала она.

– Разве?

Он резко отпустил ее, и она непроизвольно сделала шаг по направлению к Дастину.

Глаза Трентона метали молнии.

– Не выводи меня из себя, Ариана. Предупреждаю тебя, не зли меня.

Она обратила свое побледневшее лицо к Дастину.

– Возвращайся домой, дорогая, – сказал он ей, глядя на Трентона и словно не веря своим глазам. – Я хочу поговорить с братом.

– Дастин, – запротестовала она, – я…

– Не бойся, туманный ангел, – едко и зло бросил Трентон. – Я постараюсь сдержаться… и не стану убивать Дастина.

Ариана смотрела на него, впитывая его гнев, его ревность, всю силу его темперамента. Затем тоскливо последовала совету Дастина и ушла из конюшни.

– Ты что, и вправду сошел с ума? – взорвался Дастин в ту же минуту, как только они остались одни.

– А ты заметил? – парировал Трентон, отбросив ногой клок сена с дороги.

– Я много чего заметил. Пришло время и тебе кое-что заметить.

– Ты имеешь в виду свои чувства к моей жене?

– Нет… я имею в виду твои чувства к своей жене.

Глаза Трентона злобно прищурились.

– В этот момент я хотел бы ее придушить. И, если я правильно понимаю, она ожидает от меня именно этого. Или нечто худшее.

– Я не виню ее. Ты ведешь себя, как безжалостный маньяк.

– А ты намереваешься спасти ее от меня, не так ли?

Дастин фыркнул:

– Довольно этой идиотской болтовни, Трент. Мы оба прекрасно знаем, что между мной и Арианой ничего нет.

– Тогда о чем речь?

– О том, что ты постепенно влюбляешься в свою жену.

На лице Трентона отразилось глубокое потрясение, снова быстро сменившееся гневом. Если бы Дастин был менее наблюдательным, он упустил бы долю секунды, соединившую эти разные эмоции, долю секунды, когда на лице Трентона отразилась абсолютно неприкрытая паника.

Но Дастин хорошо знал своего брата, так что он только небрежно прислонился к стене, наблюдая за Трентоном, который, ударяя кулаками в дверь стойла, выкрикивал горячие слова отрицания, за которыми последовал поток брани.

– Надо полагать, такая мысль совершенно неприемлема, – весело спросил Дастин сквозь неистовый шум, учиненный братом.

Трентон пинком широко распахнул дверь стойла и с яростью набросился на Дастина:

– Неприемлема? Да она просто смешна! Ты прекрасно знаешь, почему я женился на Ариане! Она Колдуэлл. Последняя из Колдуэллов. И если то, что я вырвал ее из Уиншэма, причинит ее брату бесконечные страдания, значит, я принес себя в жертву не напрасно.

– В жертву? – Дастин вопросительно поднял бровь, не обращая внимания на то, что перед ним разверзлась черная преисподняя.

Трентон резко остановился:

– Хорошо, возможно, жертва – слишком сильное слово.

– Да, пожалуй. – Зубы Дастина блеснули в полутьме конюшни. – Принимая во внимание то, сколько времени ты проводишь в постели со своей жертвой.

– Я никогда не отрицал, что хочу Ариану. Она красивая женщина. Но то, что ты видишь, всего лишь похоть, а не любовь.

– Разве? – сразу стал серьезным Дастин. – Думаю, нет. Будь честен с собой, Трент. Тебе не кажется, что твои чувства к Ариане на редкость сильны, принимая во внимание, что твой брак вызван враждой.

– Все мои реакции на Колдуэллов чрезвычайно сильны.

– Сейчас мы обсуждаем не твою вражду.

Еще некоторое время Трентон казался рассерженным, затем гнев его постепенно угас, и на смену ему пришло какое-то противоречивое чувство.

– Она такая чертовски наивная, – пробормотал он. – И идет навстречу жизни с большой надеждой и верой. Наверно, во мне есть какая-то частица, желающая защитить ее от демонов прошлого… – Голос его стал тихим, перед его мысленным взором появились невидимые призраки. – И от меня.

Обретя самообладание, Трентон сосредоточенно посмотрел на брата:

– То, что тебе бросилось в глаза, всего лишь покровительство и, возможно, жалость.

– Ты не готов признать очевидное, не так ли? – спокойно заметил Дастин, покачав головой. – Бакстер Колдуэлл даже представить не может, какой он принес тебе вред.

– Не уверен, что такое возможно, – с горечью ответил Трентон. – И сомневаюсь, что способен на ту любовь, о которой ты говоришь. Но если и способен, то не по отношению к сестре…

– Я уже говорил и повторю снова, Трент, она не Ванесса.

Трентон прерывисто вдохнул:

– Я слишком хорошо это знаю.

– Ариана не просто совершенно другая, она особенная. А ты слишком туп, чтобы ее оценить.

– Это к делу не относится. Эта война не касается Арианы.

– Но ты используешь ее как оружие, поэтому она оказалась в самом центре битвы.

– Тогда что ты предлагаешь? – спросил Трентон. – Чтобы я выкинул из головы прошлое? Я пытался покончить с ним неоднократно, Дастин. Но просто не смог. Открыть Ариане правду? Но иногда я и сам не знаю, где правда. Более того, она не поверит мне… особенно после того, как ее просветили сегодня в Уиншэме. Какой мне остается выбор?

Дастин выпрямился:

– Увези Ариану… как можно дальше от истоков твоей ненависти.

Казалось, напряжение Трентона ослабло.

– Увезти?.. Куда?

– В Спрейстоун. Проложи какое-то расстояние между нею и ее страхами, позволь ей для разнообразия получить удовольствие. Последние недели были нелегкими для нее, сначала королевский указ, а теперь это бурное замужество.

– Спрейстоун, – задумчиво повторил Трентон. – Никогда не думал о том, чтобы взять ее туда… Его едва ли назовешь впечатляющим поместьем, о котором обычно мечтает молодая женщина.

– В Ариане нет ничего обычного. – На лице Дастина снова заиграла улыбка. – Спрейстоун такой зеленый и полон птиц и животных. Твоя жена придет от него в восторг.

– Ты кое-что забыл, – нахмурившись, заметил Трентон. – Мы с Арианой окажемся там фактически наедине. А в данный момент мысль об этом приведет ее в ужас.

– Но остров же не пустыня, – напомнил ему Дастин. – Представь ее принцессе Беатрис, пусть она познакомится с обитателями Бембридж, научи ее управлять парусником. Собери компанию для игры в крокет, это даст ей возможность почувствовать себя увереннее. Тогда она сможет ударить тебя деревянным молоточком для крокета, если почувствует в тебе угрозу.

– Ты действительно считаешь, что ей там понравится? – резко спросил Трентон, проигнорировав шутку Дастина.

– Попробуй.

Последовало полное раздумий молчание.

– Это удержит ее в отдалении от когтей ее брата.

– Точно.

– И, возможно, немного облегчит то бремя, которое она вынуждена нести, – добавил Трентон, воодушевленный этой идеей.

– Конечно.

Трентон с подозрением покосился на брата:

– Ты собираешься к нам присоединиться?

Дастин отчаянно боролся с приступом смеха, стараясь сохранить серьезное выражение.

– Нет, я предпочел бы вернуться в Тирехэм. Моего жеребенка готовят к осенним бегам в Ньюмаркете, и мое присутствие может понадобиться. – Он наклонил голову. – Конечно, если ты не захочешь, чтобы я сопровождал вас.

– Нет. – Ответ сорвался с губ Трентона с силой и скоростью пули. – По правде говоря, я предпочту, чтобы ты держался от моей жены как можно дальше.

Несмотря на все усилия, губы Дастина дрогнули.

– А… понимаю. Думаю, это можно будет устроить. Хотя, как ты сам заметил, Ариана невероятно красивая женщина. К тому же она умна, чувствительна и…

– Дастин, я не нахожу в этом ничего смешного, – в голосе Трентона явно прозвучало неудовольствие.

– Ревнуешь, Трент? Вот это странно, если принять во внимание тот факт, что чувства не играли никакой роли в твоей женитьбе.

– Дастин…

Проигнорировав полное гнева предостережение Трентона, Дастин усмехнулся, потрепав брата по плечу.

– Утром я уеду в Тирехэм… А вы с Арианой отправляйтесь в Спрейстоун. А теперь я советую тебе сказать жене, чтобы собирала вещи.

Трентон спокойно посмотрел в сторону дома, где укрылась Ариана, спасаясь от его ярости. Бог знает, что она сейчас чувствует, о чем думает. В лучшем случае испытывает потрясение и замешательство. И никто, кроме него, не может облегчить ее страдания.