Текст книги "Эхо в тумане"

Глава 13

Ариана все еще дрожала, свернувшись клубком посередине кровати. Ей хотелось, зарывшись в толстое одеяло, оградиться от мира, этого дня, от своей встречи с Бакстером – от всего. Не говоря уже о неистовом сумасбродном поведении мужа.

Если раньше она была просто напугана, то теперь оцепенела от ужаса.

Злость Трентона казалась настолько реальной и сильной, что она со страхом стала думать о его способности даже убить.

Мысли ее снова вернулись к письму Ванессы. Что же произошло шесть лет назад? Продемонстрировал ли Трентон свою ревность? Скорее всего это неразумное, непреодолимое собственническое чувство заставило ее опасаться за свою жизнь.

Уткнувшись лицом в подушку, Ариана боролась с безжалостными образами, проносившимися в ее памяти. Дважды она становилась жертвой ревности потерявшего контроль Трентона, первый раз вчера, когда он с горящими обвинением глазами разбушевался на лужайке после их с Дастином урока игры в крокет. И теперь снова, в конюшне.

Неужели он действительно думал, что они с Дастином способны обмануть его. Руки Арианы сжались в кулаки, оставив глубокие отпечатки на мягкой поверхности подушки.

Она могла бы понять отсутствие веры в нее. Да, она была его женой и все же оставалась настоящей незнакомкой, близкой только в постели, но не в быту. Он не имел случая убедиться, что, в отличие от своего брата, она обладала верностью и нерушимыми принципами. Для Трентона она была всего лишь представительницей семьи Колдуэллов, ничего для него не значащей и не заслуживающей доверия.

Но Дастин? Неужели Трентон действительно считал, что брат способен на обман, не говоря уже о том, чтобы обесчестить его в его собственном доме? Такая мысль выглядела безумием.

Безусловно, Трентон должен понимать это.

Отвратительные подозрения снова принялись терзать мозг Арианы. Может, все было именно так, как говорил Бакстер, и Трентон просто теряет рассудок, когда дело касается тех, кого он считает своей собственностью, а она теперь попала в эту категорию? Неужели он не может здраво рассуждать даже при оценке поведения своего собственного брата и способен приписать ему какие-то неблаговидные поступки? Этот вопрос вернул ее мысли к Дастину, человеку, который так трогательно обращался с ней… до тех пор, пока она не сказала, что считает Трентона виновным в смерти Ванессы. В тот же момент из сердечного, нежного друга Дастин превратился в сердитого и насмешливого незнакомца. При этом он не просто страстно защищал своего брата, но и намекнул, что подлинной виновницей случившегося была Ванесса. Что же он имел в виду?

Реакция Дастина смутила Ариану и еще по одной причине. Несмотря на любовь к Трентону, пристрастность в суждениях, казалось, полностью противоречила характеру Дастина. Она провела в его обществе достаточно много времени, чтобы оценить его врожденную объективность, даже когда дело касалось оценки поведения тех, кого он любил. И все же в этом случае он был твердо убежден, что Трентон невиновен, несмотря на все те реальные доказательства, свидетелем которых он был. Почему?

Ответ простой. Дастин верил в своего брата, и не из слепой преданности, а с абсолютной убежденностью, и это поразило Ариану, словно тяжелый удар булыжником. В глубине души она знала, что Дастин имел на то все основания.

Ариана села и, смахнув слезы со щек, погрузились в тревожные раздумья о том, какими подробностями прошлого Бакстер пренебрег и не сообщил ей и как ей открыть их. Она могла бы узнать больше от Дастина, если бы Трентон не ворвался в конюшню, словно ревнивый безумец, и не прервал их разговор.

Но одну вещь ей удалось узнать – разговоры о Ричарде Кингсли пробуждали у обоих братьев огромное волнение, и, казалось, ни один из них не желал обсуждать подробности его смерти.

Ариана обхватила колени и задумчиво склонилась, положив подбородок на сплетенные руки. Ричард Кингсли умер сразу же вслед за Ванессой. Это все, что она знала. Если его смерть произошла не от потрясения, вызванного преступлением сына, что тогда ускорило его внезапную кончину? И почему оба брата, Трентон и Дастин, так упорно скрывают обстоятельства смерти герцога?

Ариана нахмурилась. Ей некуда обратиться за ответом. Она никогда не посмеет задать подобный вопрос посторонним – это поставит мужа в неловкое положение и вызовет его недовольство. Итак, каким же образом узнать ей о Ричарде Кингсли, не насторожив своей настойчивостью братьев и не разбередив их старые раны?

«Гостиная Трентона, – осенило ее, – вот начало разгадки». Какая превосходная отправная точка! Она пойдет в гостиную Трентона, все обследует… и, возможно, что-нибудь прояснит.

Обретя цель, Ариана вскочила. Она не имела ни малейшего представления, что надеялась найти в совершенно пустой комнате, но любое напоминание о Ричарде Кингсли, каким бы незначительным оно ни было, стоит того, чтобы рассмотреть эти пустые стены. В любом случае она собиралась побывать в этой комнате еще, чтобы впоследствии редекорировать ее – подвиг, который она намеревалась совершить.

Ариана поспешно провела гребнем по спутанным волосам. В ее памяти внезапно возник образ Трентона и выражение страдания, появившееся на его лице, когда он заговорил о своей неприязни к гостиной, о чувстве боли и потери, которые она у него вызывает. Почему это воспоминание причинило и ей боль, принимая во внимание ее собственные страхи и дурные предчувствия, не говоря о странном противоречивом поведении по отношению к ней Трентона, она не могла сказать. Возможно, то была вера Дастина в брата, а может, ее собственное инстинктивное доверие. Она только знала, что отчаянно хочет сделать добро для мужа, и если она не сможет дать ему ничего больше, то подарит ему это маленькое царство мира и спокойствия, место, которое он сможет назвать своим.

И, возможно, по ходу дела ей удастся распутать неясную паутину прошлого.

Бесшумно, босиком Ариана выскользнула в коридор, посмотрела украдкой вправо и влево. В холле никого не было. Она дошла до гостиной и открыла дверь.

Комната была точно такой, как она представляла, – застывшей и пустой. Она взглянула на заброшенное кресло, хорошо помнившее хозяина: здесь он проводил долгие приятные часы за чтением и рисованием, затем поспешно прошла мимо него к столу и долго стояла, прикоснувшись рукой к верхнему ящику, не решаясь выдвинуть его. Никогда прежде она не трогала чужих вещей, и охватившее ее тяжелое чувство вины напомнило ей, что она пытается грубо вторгнуться в чью-то личную жизнь. Но сразу же она подумала, что затеяла справедливое дело. Справедливое и необходимое.

Решение принято – Ариана рывком открыла ящик.

Он был заполнен грудой эскизов, Ариана тотчас же в них узнала наброски реконструкции Броддингтона. Каждый лист подписан инициалами Р. К., так что у нее не осталось никаких сомнений насчет того, кто выполнил их. Приподняв бумаги, она заглянула под них. Ничего.

Ариана решительно положила документы на место и, задвинув ящик, открыла следующий. Там лежало немного вещей, но они были тщательно размещены: три старые фотографии в позолоченных рамках – женщина и два маленьких мальчика. Когда Ариана принялась их рассматривать, уголки ее губ приподнялись. Она узнала покойную герцогиню Броддингтон по портретам, висевшим в галерее, а в младшем мальчике с темно-голубыми глазами и шаловливой усмешкой – Дастина.

Все еще улыбаясь, Ариана перевела взгляд на третье фото, и ее нежные чувства стремительно исчезли, когда ее взгляд встретился с пронзительным кобальтовым взором мужа. Дастин прав – даже мальчиком Трентон был красив до такой степени, что в этом чувствовалось что-то греховное. В его лице уже проявился намек на то разрушительное очарование, которое со временем увеличится. Его юное лицо, на котором еще не пролегли морщинки, как сейчас, в сочетании с ослепительной улыбкой, такой же заразительной, какую Ариана впервые заметила в лабиринте, где они встретились, делала его неотразимо привлекательным. И даже в детстве он казался способным на сильные чувства. И это немного пугало. Его пронизывающий взор долго удерживал Ариану в плену. Игла страха кольнула ее в сердце, и она, с трудом переводя дыхание, оторвала взгляд. Поспешно положив фотографии на место, она захлопнула ящик.

Звук эхом отозвался в пустой комнате, и Ариана вздрогнула. Она совсем упустила из виду опасность быть застигнутой здесь, как всегда забывая обо всем под гипнотизирующим взглядом Трентона. Испуганно присев на корточки, она спряталась за столом, полагая, что теперь, наверное, все домочадцы будут знать о ее местонахождении.

Проходили долгие минуты, сопровождаемые только бешеным биением ее сердца.

Наконец, она вздохнула с облегчением и встала, чтобы продолжить поиски.

В нижнем ящике лежали только два старых тома – Мильтона и Чосера. Ариана тщательно просмотрела их в надежде найти какую-нибудь записку или письмо, забытое между страниц. Но ничего не нашла.

Разочарованная, она попыталась засунуть книги назад, в ящик, и обнаружила, что они не входят. Озадаченно нахмурившись, она достала их и попыталась положить снова, на этот раз под другим углом, бесполезно. Ящик просто отказывался вместить оба тома.

Тихо застонав, Ариана опустилась на колени, положив обе книги на пол рядом с собой. Такого осложнения она не ожидала. Не питая ни малейшей надежды на то, что Трентон не заметит, если один из томов, всегда лежавших в столе, окажется вдруг на нем, она всматривалась в ящик и сначала не видела ничего. И уже собиралась встать, когда ее внимание привлекло легкое различие в цвете у дальней стенка ящика. Светло-коричневый оттенок был чуть светлее, чем древесина орехового дерева, – отличие почти невозможно заметить, если не вглядываться пристально. А Ариана смотрела очень внимательно.

Она нетерпеливо просунула руку, и пальцы сомкнулись вокруг тонкого журнала или блокнота, очевидно, она его сдвинула, когда брала книги. Достав его, она увидела, что держит в руках потрепанную неподписанную тетрадь, состоявшую страниц из тридцати. Почувствовав любопытство, она села, скрестив ноги, на пол, расправив вокруг себя юбку, и открыла выцветшую обложку.

Ее приветствовал аромат роз. Розы – незабываемый запах Ванессы.

Испуганно вскрикнув, Ариана уронила тетрадь на пол, тело ее застыло от потрясения.

Тетрадь, которую она держала, оказалась дневником Ванессы.

Ариана, вся дрожа, глубоко вздохнула, страшно жалея, что решила осмотреть гостиную. Но она сделала это, и теперь у нее не было выбора. Все еще испытывая нервную дрожь, она робко протянула руку и, подняв дневник сестры, вгляделась в знакомый стремительный почерк.

Ей захотелось правды. Сейчас она получит ее.

Первая страница датировалась 28 апреля 1869 – последняя весна в жизни Ванессы. Облизав, пересохшие губы, Ариана принялась читать.

«Наконец-то я встретила его. Человека, которого всю жизнь ждала. Трентон Кингсли. Какое изумительное имя. Какой великолепный мужчина. Он сказал – у нас впереди целый сезон, чтобы танцевать в объятиях друг друга. В его присутствии у меня кружится голова, даже если мы не танцуем. Я хочу его и намерена заполучить, как получаю все, что пожелаю».

Ариана сглотнула и перевернула страницу.

«15 мая 1869.

Я стала предметом зависти всех лондонских дам. Трентон не скрывает своих намерений и не скрывает своей цели.

Когда меня нет рядом с ним, его глаза всегда ищут меня. Это всего лишь вопрос времени, когда наши чувства возобладают и благоразумие окажется отброшенным. Тогда все, что я так страстно желаю, будет принадлежать мне».

Огромная тяжесть опустилась на сердце Арианы, гнетущая и болезненная. Она пыталась преодолеть ее, мысленно ругая себя за глупость реакции. Тот факт, что Трентон был возлюбленным Ванессы, не был откровением, она о нем много лет знала. Так почему же подтверждение этой истины причинило ей такую боль?

«Просто я потрясена тем, что нашла дневник Ванессы, – убеждала себя она, – и взволнована возможностью увидеть прошлое ее глазами».

Плечи Арианы поникли. Никогда прежде она не лгала себе и не станет делать этого сейчас. Истинная причина ее отчаяния не имела ничего общего с гибелью Ванессы, а была связана с ее жизнью. Очень просто – мысль о Ванессе в объятиях Трентона, образ ее в его постели вызывали у Арианы страдание. Потому что, хотя это и казалось невероятным, она все еще была влюблена в своего мужа.

Острая боль заставила Ариану поморщиться. Она и не заметила, что так крепко сжала дневник. Медленно разжав руку, она наблюдала, как тонкая струйка крови окрасила ее большой палец там, где его порезала бумага. Она инстинктивно поднесла пораненный палец к губам и кончиком языка провела по нему, но капля крови успела упасть на открытый дневник.

С тревогой Ариана смотрела, как красное пятно медленно расплывалось по следующей странице, исписанной рукой Ванессы, ощущая, как дурное предчувствие охватывает ее. Она вернулась к чтению.

«17 июня 1869.

Я принадлежу тебе, Трентон, как мы оба предчувствовали. Невозможно изменить того, что произошло между нами. И все же ты беспокоен, сердит. Когда тебе следует ощущать уверенность, ты чувствуешь только сомнение.

Демоны, обитающие у тебя в душе, пугают меня. Неужели ты не веришь, что ты – это все, чего я хочу. Ты сказал, что веришь, и все же наносишь удары один за другим. Все боятся тебя. И я боюсь тебя. Твоя энергия сжигает меня. Ты такой изменчивый и такой властный, способный на сильные первобытные чувства. Кажется, ты хочешь больше, чем я способна дать. О Трентон, я не могу потерять тебя. Но не могу и удержать. Ты волнуешь меня. Ты пугаешь меня. И я знаю – спасения нет».

Ариана подняла голову, пытаясь обрести самообладание. В словах Ванессы была правда – достаточно правды, чтобы привести ее в ужас. Трентон именно такой – изменчивый, властный, способный на сильные чувства. Пугающий.

Боже, что он сделал?

Испытывая головокружение, Ариана обратилась к последним записям дневника.

«2 июля 1869.

Почему ты отказываешься верить мне, Трентон? Я никогда не предавала тебя. Но ты продолжаешь ругать меня, причиняя мне боль снова и снова. Я не соответствую твоей силе, твоему физическому превосходству, когда мы любим, кажется, что ты хочешь наказать меня, уничтожить меня и поглотить – все это в одно и то же время. В твоих глазах безумие. Я вижу его и хочу бежать. Но мне негде укрыться, ты везде найдешь меня. Ты дал мне это ясно понять. Я должна вынести любую боль, которую ты причинишь мне».

Боль? Ариана с трудом подавила приступ охватившей ее тошноты и стала читать последнюю страницу дневника.

«25 июля 1869.

Все кончено. Мы, жизнь – я чувствую конец, тщетность, готовясь к встрече с тобой. За окном дует буйный, безжалостный ветер, но он бледнеет по сравнению со штормом, бушующим в твоей душе, штормом, который невозможно заставить утихнуть. Во мне только пустота. Ничего не осталось, Трентон, даже боли. Ты все убил, осталась только пустая скорлупа. Делай со мной, что захочешь. Теперь это не имеет значения. Ничто не имеет значения. Я приду туда, где ты ждешь меня. И у края воды мы скажем наше – «прости»«.

С плачем Ариана захлопнула дневник. Слова, которые она только что прочла, навсегда запечатлелись в ее памяти. Прижав кулак ко рту, она отчаянно пыталась подавить приглушенные рыдания, которые никак не удавалось остановить! В это мгновение в памяти всплыл разговор, состоявшийся вчера с Трентоном на этом самом месте.

– Скажем так, мне неприятна эта комната, она ассоциируется у меня с потерей и болью.

– Понимаю.

– Интересно, действительно ли ты понимаешь.

Тогда Ариана решила, что Трентон имеет в виду боль от потери отца. Боже, значит он говорил о Ванессе? На потерю ее он намекал?

Слезы струились по лицу Арианы, она не замечала их. Значит, здесь было святилище, где Трентон мечтал о Ванессе, писал ей, думал о том, как удержать ее.

Ариана зажмурилась, она была не способна выбросить из головы отвратительные навязчивые мысли.

Может, Трентон заставлял Ванессу заниматься с ним любовью в этой самой гостиной? Видимо, поэтому ему неприятно проводить время в этих стенах. Похоронил ли он память о Ванессе здесь же, рядом с ее дневником? И что мучило его – потеря Ванессы или та роль, которую он в ней сыграл?

– Итак… ты нашла то, что искала?

Дневник с глухим стуком упал на пол, и Ариана вскочила, желудок ее свело при виде возникшего в дверях Трентона.

– Судя по выражению ужаса на твоем лице, могу предположить, что ответ на мой вопрос «да». – Трентон закрыл дверь и прислонился к ней спиной. – Много ли ты прочитала?

Она едва могла вымолвить слово.

– Все, – наконец, прошептала она. Зловещая тень опустилась на лицо Трентона, в его глазах можно было прочесть приговор.

– Надеюсь, ты понимаешь, что сделала.

Ариана внезапно ощутила непреодолимое желание бежать из Броддингтона, от мужа и от того ужасного прошлого, которое раскрывалось перед нею, словно страшный кошмар, от которого невозможно укрыться.

– Даже не думай об этом.

– Не думать… о чем?

Ариана боролась с охватившим ее головокружением.

– Убежать. Ты не убежишь далеко. А если даже тебе это удастся, я все равно найду тебя.

Ариана, моргнув, уставилась на Трентона, словно он был незнакомцем, и действительно, в этот момент он казался именно таким.

– И что же ты тогда сделаешь? Притащишь меня в Броддингтон? Побьешь меня? Запугаешь?

– Убью тебя? – подсказал Трентон тихим, зловещим голосом.

Ариана смертельно побледнела.

– Что ты за человек? – недоверчиво спросила она.

– Мстительный и бессердечный.

Сказав это, Трентон быстро подошел к ней и протянул руку. Ариана невольно отступила, словно ожидая удара.

Его не последовало.

С усмешкой Трентон нагнулся и, подняв дневник, со злостью захлопнул его.

– Тебе следовало прислушаться к моему совету. Я тебя предостерегал не копаться в прошлом.

– Что ты намерен сделать со мной? – заставила себя спросить она.

– Сделать? – Трентон положил дневник обратно в ящик стола. – На время возьму тебя в Спрейстоун.

– В Спрейстоун? – Ариана вздрогнула. – Почему?

– Потому что собираюсь там пожить, и ты, моя жена, поедешь туда тоже.

– Нет, – вырвалось у нее, прежде чем она успела сдержаться.

– Нет? – повторил Трентон, будто ему не было знакомо это слово.

– Я… я не хочу покидать Броддингтон, – запинаясь, пробормотала Ариана, чувствуя, что она тонет. – Я только начала привыкать к нему.

– Ты также привыкнешь с Спрейстоуну. Мы уезжаем завтра рано утром. – Трентон указательным пальцем приподнял ее подбородок. – Что-нибудь еще?

Ариана, не поднимая глаз, рассматривала суровые морщинки, пролегавшие вокруг рта мужа.

– Дастин поедет с нами? – нерешительно спросила она.

– Нет. Завтра на заре Дастин возвращается в Тирехэм.

– Понятно. – Сердце Арианы упало, и она покорно сказала: – Хорошо. Я скажу Терезе. Мы будем готовы к отъезду после завтрака.

– Тереза останется в Броддингтоне.

Теперь в голове Арианы словно что-то взорвалось.

– Что?

– Ты меня прекрасно слышала. В Спрейстоуне нет помещений для слуг. Он чрезвычайно скромен по своим размерам и оформлению. Тереза останется здесь.

– Почему ты так поступаешь? – выдохнула Ариана, всматриваясь в его лицо в поисках ответа.

Какой-то проблеск промелькнул за железной маской Трентона и исчез.

– Броддингтон – моя собственность. Спрейстоун – мой дом. Я собираюсь вернуться домой и намерен взять тебя с собой. Мне кажется, все ясно.

– Ты наказываешь меня за то, что я прочла дневник?

Его губы с горечью скривились.

– Ариана, если бы я наказывал тебя, ты знала бы об этом.

– Но ты заставляешь меня ехать с тобой.

– Рассматривай это как свадебное путешествие. – Трентон повернулся и направился к выходу, бросив напоследок: – Советую тебе прямо сейчас начать упаковывать вещи. И, Ариана? – Он помедлил в дверях, и от его голоса повеяло ледяным холодом. – Не вторгайся больше в мои личные дела.

Вздрогнув при звуке захлопнувшейся двери, Ариана обхватила себя руками, стараясь унять дрожь. Боже, что она наделала? Извлекая из небытия дневник Ванессы, она, вместо того чтобы разобраться в прошлом, еще больше осложнила настоящее.

Ариана крепко сжала губы, ей хотелось побить себя за глупость и беспомощность. Интуиция подсказывала, что именно этот последний ее поступок вывел Трентона из себя. Бог знает, что он замышляет теперь. И на какую жестокость он способен. С ее стороны будет безумием сопровождать его в этот уединенный уголок. Но есть ли у нее выбор, если побег совершенно невозможен?

Но, нравится ей или нет, завтра утром она уезжает на пустынный остров Уайт. Одна… с Трентоном.

– Почему ты встречаешь эту новость так спокойно? – возмущенно спросила Ариана, бросая два своих платья на кровать.

Тереза задумчиво закусила губу:

– Я не советовала бы брать эти платья, милая. Они слишком теплые для такого времени.

– Что? – Ариана бросила нетерпеливый взгляд на одежду. – Мне наплевать, какие чертовы платья я беру, Тереза! Ты понимаешь, что я тебе говорю?

Тереза спокойно кивнула, ее не удивило столь резкое проявление раздражения хозяйки.

– Я слышала все, что вы сказали, ваша светлость. И вполне понимаю ваше огорчение.

Ариана бросила на Терезу недоверчивый взгляд:

– Мое огорчение? Человек, который, по всей вероятности, убил мою сестру, тащит меня в уединенное поместье, а ты называешь мое состояние огорчением?

– А, понимаю. – Тереза заправила похожую на проволоку прядь волос в поникший узел. – Вы снова сомневаетесь в своей интуиции. Она неосязаема. А дневник Ванессы уже нечто реальное.

– «Ничто не заставляет человека подозревать дольше, чем недостаточное знание», – процитировала Тереза Бэкона, продолжая в то же время упаковывать вещи. – Существование дневника – непреложный факт, но написанное в нем можно воспринимать по-разному…

– Но если бы ты прочла его…

– Он подтвердил бы то, что я уже знаю. Что ваш супруг лишил покоя леди Ванессу, что он сильно досаждал ей, что герцог изменчивый, властный и способный на сильные чувства человек.

Ариана сжала руку Терезы:

– Точно такими словами Ванесса описывает Трентона.

– Да, я знаю. – Тереза нахмурилась и разгладила свой фартук. – Где же то прелестное летнее платье персикового цвета. Могу поклясться, что погладила его.

– Ты знаешь, – повторила Ариана, словно громом пораженная. – Ты видела дневник, Тереза? Ты читала его?

Тереза, склонив голову, посмотрела на Ариану своими проницательными птичьими глазами.

– Я видела его, да, но никогда не держала в руках.

– Что это значит?

– Это значит, что я видела дневник бессчетное число раз, но только в своих видениях. Итак, видела ли я его? Да… видела. И, тем не менее, другие станут возражать и утверждать, что не видела. – Она улыбнулась и потрепала Ариану по щеке. – Подобным образом дела обстоят со словами Ванессы… и виной герцога. Как я уже говорила, представление о чем-то способно зачаровать и может меняться в зависимости от точки зрения, но часто действительность оказывается не такой, как кажется.

– Я боюсь ехать с ним в Спрейстоун, – призналась Ариана и сжала руку Терезы.

– Если бы герцог хотел причинить вам какой-либо вред, он с равным успехом мог это сделать в Броддингтоне, – заявила Тереза. – Делал он попытки так поступить?

Ариана склонила голову, непрошеные воспоминания о долгих упоительных часах в объятиях Трентона нахлынули на нее.

– Нет, – призналась она. – Но почему он так решительно отказывается брать кого-либо в Спрейстоун?

– Разве это так необычно, что недавно женившийся человек намерен провести какое-то время наедине с молодой женой.

Ариана вспыхнула.

– Нет… конечно нет.

– По словам сэра Фрэнсиса, «человек должен использовать возможности так часто, как только находит их». Почему бы не воспользоваться этим путешествием для того, чтобы отыскать правду, узнать своего мужа сердцем так же хорошо, как и телом?

Ариана была настолько заинтригована такой перспективой, что ее даже не смутил намек Терезы на супружескую постель.

– Думаешь, Трентон может в самом деле открыть мне правду?

Тереза пригладила медные пряди волос Арианы:

– Правду невозможно навязать нам насильно. Кто-то может подвести нас к ней, но выбор, принять ее или не принимать, всецело за нами. Герцог постоянно пытается сообщить тебе правду, милочка. Тебе решать, когда принять ее.

– Он ничего не говорит мне!

– Разве?

Совершенно сбитая с толку, Ариана покачала головой.

– Почему вы с Дастином так ясно видите вещи, которые я не могу разглядеть?

– Это самый простой вопрос, я могу дать на него ответ. Потому что, в отличие от нас с маркизом, ты влюблена в своего мужа.

Вздохнув, Ариана спросила:

– Неужели это так очевидно?

– Только если внимательно присмотреться.

Часы внизу пробили полночь, и Ариана, разрываемая между желанием и опасением, посмотрела на дверь.

– Интересно…

– Он не придет сегодня ночью, – сказала Тереза. Разочарование тяжело сдавило грудь Арианы.

– Тебе нужно многое решить, лапочка, – спокойно сказала Тереза, сжимая руку Арианы. – Нужно, чтобы голова твоя прояснилась и ты освободилась от отчаяния, позволив очарованию природы совершить свою магию.

– Поехать в Спрейстоун? – размышляя вслух, спросила Ариана. Ее страх на время отступил под воздействием слов Терезы. – Интересно, Уайт действительно так красив, как говорят?

– Я слышала, что это настоящий рай, живописный приют со своей особой жизнью.

– Правда? – Взгляд Арианы стал отсутствующим. – Должно быть, это чудо… Остров, где вольготно бегают животные, а деревья растут до небес.

– Совершенное место для того, чтобы разрешить свои сомнения, – согласилась Тереза.

Ариана мгновенно вернулась к реальности, ее глаза встретились со взглядом Терезы.

– Мне необходимо узнать правду.

– Да… необходимо.

Полное взаимное понимание возникло между двумя женщинами, хотя не было произнесено ни слова. Наконец, Ариана прошла через комнату к гардеробу.

– Поздно, Тереза. Нам пора упаковывать вещи.

Тереза коротко кивнула:

– Да… ваша светлость. Уже почти наступил новый день.