Текст книги "Субмарин"

– Да, в Сиднее однажды очень разрослись водоросли, была настоящая эпидемия, где-то десять… да нет, уже пятнадцать лет назад… не важно, в общем, тогда от ядовитых выделений погибло много людей, и с тех пор акваторию порта полностью вычищают. Потому и рыб там нет – им нечего есть.

– Да, очень может быть, миссис Бреншоу, мне это сейчас, если честно, не очень интересно, – дерзко заявляю я. На деле мне хочется схватить ее сквозь экран и как следует потрясти. – Меня интересует одно: как я могу помочь людям. Вообще-то именно это я вам и обещала: помогать им. И когда я давала вам это обещание, я думала, что вы будете помогать мне, вы и «Гипъюн Чингу»!

Кажется, я наконец нащупала кнопку, которая выключает у нее режим болтовни.

– Да, да, конечно, – торопливо заверяет она. – Я что-нибудь придумаю. Я сейчас доеду до дома, позвоню нескольким людям и отзвонюсь тебе. Через час – самое позднее. Мы можем так сделать?

– Хорошо, – говорю я. А что мне остается? Один час я смогу здесь просидеть.

Она отключается. Я кладу планшет возле себя на солнце, немножко подзарядиться ему не помешает.

Тут рядом со мной возникает женщина. Она засовывает палку в одну из дырок, над назначением которых я только что ломала голову. Палка с тихим хрустом раскрывается и превращается в красный зонтик с полукруглым столиком, крепящимся к его ножке. Женщина достает планшет и, не переставая жевать жвачку, спрашивает:

– Готовы заказать?

36

Я смотрю на нее, совершенно сбитая с толку ее внезапным появлением, и поначалу вообще не могу понять, что происходит.

– Лавочки снаружи тоже относятся к кафе, – объясняет женщина обводя резким жестом и кафе, и лавочки. Она молодая, может, чуть старше меня. У нее смешной курносый нос, непривычно крупные веснушки и коротко стриженные волосы, каштановые и русые, пятнами. – Весь променад. Это всё территория отеля. – В ее голосе скука, похоже, ей приходится объяснять это по сто раз на дню.

– А, понятно, – произношу я. Иными словами: если я хочу здесь остаться, мне придется что-то заказать. А я хочу остаться. Здесь мой планшет видит сеть, и мне не хотелось бы снова оказаться в «зоне помех», когда мне перезвонит миссис Бреншоу.

– Я вас слушаю, – не отстает она, держа планшет наготове.

Позади нее что-то шевелится, что-то длинное, темное, изящное, и вдруг я понимаю, что это: это хвост! Обезьяний, как у гиббона, насколько я могу судить. Она генетически модифицирована! Как я. Только по-другому. Почему-то это открытие внезапно вызывает у меня симпатию. И она вдруг впервые улыбается мне и спрашивает:

– В первый раз в Сиднее?

– Да, – признаюсь я. Мне в голову приходит мысль. Она возникает из глубин подсознания, и противостоять ей невозможно. – У вас есть манговый лимонад?

– Ну конечно, – отвечает она.

– Тогда мне его, пожалуйста. – Одна мысль о лимонаде заставляет меня трепетать.

– Один лимонад, – вводит она на планшете. – Что-нибудь еще? Может, вы хотите поесть?

Я раздумываю. Если честно, я очень голодная.

– Можно я подумаю?

– Конечно, – говорит она. – Сейчас принесу манговый лимонад.

И она уходит. Я смотрю ей вслед. У нее шустрая, легкая походка, а хвост весело покачивается при каждом шаге, словно помогая ей держать равновесие. И всё же я не понимаю, о чем вообще думали ее родители.

До меня снова долетает мясной аромат, и от него начинает бурчать в животе. Я беру в руки планшет и открываю локальные документы, то есть те документы, которые можно открыть, только находясь в определенном месте. Если здесь это работает как в Сихэвене, то… Ага, работает. Вот меню. Мысль о том, что хоть что-то здесь устроено привычным мне образом, успокаивает. Листаю меню. На картинках всё выглядит очень заманчиво. В меню есть всё, чего душа пожелает, от бургеров до китайской, тайской, арабской и французской кухни. Есть даже жаренные кузнечики – и кто только такое ест?

А вот цены выглядят куда менее привлекательно. Простой бургер с картошкой фри стоит 3300 сиднейских долларов! Я, правда, понятия не имею, сколько это. Ищу, как перевести цены в кроны, по всей видимости, в локальных документах это не происходит автоматически. Но прежде чем я нахожу эту функцию – последние шесть лет я не выезжала из Сихэвэна и она была мне не нужна, – я уже вижу, как ко мне приближается мой манговый лимонад.

Ладно, тогда я не буду ничего есть. Во-первых, из солидарности с субмаринами, которые ждут меня внизу и тоже голодны. А во-вторых, потому что, хоть перед моим отплытием миссис Бреншоу и перевела мне денег на непредвиденные расходы, я не знаю, надолго ли их хватит в такой зоне, как Сидней. Может быть, мне еще понадобятся деньги, чтобы самостоятельно купить еды для субмаринов.

Официантка в одной руке несет поднос с манговым лимонадом, ярко-оранжевым и искрящимся, в другой – свой планшет. Хвостом она обвивает тряпку цвета морской волны и быстро протирает столик, прежде чем поставить на передо мной бокал.

– Снаружи мы просим рассчитываться сразу же, – говорит она. – С вас девятьсот долларов.

Я с волнением протягиваю ей планшет, она дотрагивается до него своим, и вот я вижу: в пересчете получилось больше четырех крон. Круто. За эти деньги в Сихэвэне можно купить бутылок десять. Я покорно нажимаю на «ОК», чтобы подтвердить платеж.

– И? – спрашивает она. – Выбрали что-нибудь из еды?

– Всё-таки нет, спасибо, – отвечаю я с растерянной улыбкой.

– Без проблем. Хорошо вам провести время в Сиднее. – С этими словами она удаляется.

Хорошо провести время? Судя по всему, этот стакан лимонада будет единственным удовольствием, на которое я могу здесь рассчитывать. Я возвращаю планшет на солнце, протягиваю руку за прохладным, запотевшим бокалом и наслаждаюсь первым глотком. Божественно! Я откидываюсь назад. Так, значит, это Сидней. Его виды, конечно же, всем знакомы по фото, но сидеть здесь и видеть это всё своими глазами – совсем другое дело. Небоскребы, один безумнее другого: этот стоит под таким наклоном, что, кажется, вот-вот упадет и похоронит под собой весь район, в другом огромная дыра, он похож на гигантскую букву «О», а вон тот сверкает тысячей граней, как огромный алмаз, и так далее, и так далее. Многие здания соединены друг с другом мостами на высоте не меньше ста метров.

Я замечаю, что всюду снуют вертолеты. И дроны, конечно, тоже – издалека они похожи на тучу насекомых, вьющихся над городом. И вообще, всё постоянно движется, машины едут, мерцают огни реклам, свишеры, пешеходы… Удивительно, что там, где я сижу, так тихо! Пожалуй, даже слишком тихо на мой вкус. Я снова берусь за планшет и проверяю значок сети. Всё в порядке. А от заявленного часа прошла всего пара минут. Придется набраться терпения.

Время еле ползет. А ведь я могу позвонить Пигриту, вспоминаю я. Мне так не хватает наших с ним разговоров. Может, он как раз ничем не занят. Если он, конечно, не в школе. Жаль, что я не знаю нового расписания. Я пытаюсь его скачать, но ничего не получается. Логично, я же не зачислена в школу на этот учебный год, поэтому у меня нет доступа к школьным документам.

С другой стороны, сегодня пятница, дело к вечеру. После обеда обычно кружки, а их расписание редко меняется. Попробую-ка я… Еще не отзвучал второй гудок, а на экране уже появляется лицо Пигрита.

– Привет, Саха, – стонет он. – Как круто, что ты звонишь. Наконец-то я смогу поговорить с разумным человеком!

Я смотрю на него ошарашенно. Вид у друга и правда замученный.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Он закатывает глаза, что у него получается особенно выразительно.

– Одно слово: родители!

– Родители?

– Я пытался отговорить папу. Перед тем, как мы поехали в Сидней, он и сам признавал, что встречаться с мамой – плохая идея. Но когда мы приехали, они всё-таки встретились. Первые три минуты всё было очень мило. А потом они начали ссориться, и с тех пор начались эти качели: они часами висят на телефоне, мирятся, ссорятся, мирятся, ссорятся… У меня уже крыша едет!

От удивления у меня открывается рот.

– Ты в Сиднее?

– Ну конечно, – отвечает Пигрит. – Сегодня вечером открытие конференции по морскому праву. И папе вообще-то надо бы работать над своим докладом, а не выяснять отношения с мамой.

Я моргаю.

– Прикольно. Я, кстати, тоже в Сиднее.

– Что, правда? Вот это да! Что ты задумала? Хочешь проплыть вокруг Австралии?

Я качаю головой.

– К сожалению, дело намного серьезнее.

– Рассказывай, – требует он.

И я рассказываю ему всё. Вкратце, но, если учесть, сколько всего произошло, рассказ всё равно получается длинным.

– Паршиво, – говорит он, когда я замолкаю.

Я со вздохом киваю.

– Я не думаю, что они остановятся сами. Такое чувство, что они только и ждали повода, чтобы уничтожить субмаринов.

– Действительно паршиво.

– Я вот думала, может, твой отец мог бы как-то повлиять. – Профессор Боннер – фигура заметная, вот о ком с полным правом можно сказать, что он за словом в карман не лезет. Я никогда не забуду, как пламенно он защищал меня перед Городским советом в Сихэвэне. – В том смысле, что он же известный человек, к нему прислушиваются…

Пигрит корчит рожу.

– Это да, вот только всё не так просто. Ты себе представить не можешь, что за вздорный народ эти ученые. На каждое слово моего отца у них найдется три, подтверждающих обратное, а потом они еще будут спорить из-за какой-нибудь запятой, пока не забудут, о чем вообще шла речь. – Он машет рукой. – Я с ним, конечно, поговорю, это понятно. Как только у него выдастся минутка спокойствия.

– Всё так плохо?

– Не то слово, – произносит Пигрит с таким чувством, что мне даже становится смешно. – Нужно найти возможность надавить на все концерны, участвующие в операции. Очень может быть, что конференция по морскому праву – не худший момент для этого. Потому что морское право охватывает в том числе и такие темы, как использования шельфа, глубоководную разведку, экологические предписания для шахт и метановых электростанций и тому подобное. Если морское право изменится, это напрямую коснется концернов. Может быть, у папы появится идея, какую сделку им можно было бы предложить.

Внезапно я слышу за спиной у Пигрита низкий и громкий голос его отца, который говорит с кем-то на повышенных тонах.

– Вот, – обреченно говорит Пигрит. – Опять началось. Как ты думаешь, может, у нас всё-таки получится где-нибудь встретиться?

Я с сожалением качаю головой.

– Я бы очень хотела, но сам понимаешь, я…

– Да нет, всё понятно.

– А что, разве Сюзанна с тобой не поехала?

– Она хотела, но так и не получилось. Хотя ее уже даже от школы освободили, неслыханное дело! Но тут ее мама сломала ногу, и теперь Сюзанне приходится помогать в аптеке, которую именно на этих выходных назначили дежурной. – Он отмахивается. – Ладно. Тогда я сам выйду на улицу. К психам.

– К каким еще психам?

Он удивленно смотрит на меня.

– Но они же все тут ненормальные, в Сиднее. Ты разве еще не заметила?

– Пока я видела не особо много людей. – На самом деле двоих. Это если считать женщину с пингвином. – И половина из них были вполне милы.

– Удивительно. А где ты, собственно, находишься?

Я рассказываю ему о гостинице и тихо надеюсь, вдруг сейчас выяснится, что Пигрит с отцом как раз в этом отеле и остановились! Но, к сожалению, это не так, Пигрит замечает:

– Звучит неплохо, лучше бы мы с папой сняли номер там, а не в этом бункере в центре города. – Он ухмыляется. – В Мельбурне народ тоже носится как угорелый, но местные им еще фору дадут. Наверное, поэтому моей маме здесь так нравится.

Похоже, ссора на заднем плане всё разгорается. Голос профессора звучит как-то по-особенному, я его таким еще не слышала. Пигриту явно за них стыдно, поэтому он запирается с планшетом в ванной и говорит:

– Пора заканчивать. Сейчас будет взрыв, потом он положит трубку, а когда немного успокоится, я попробую всё ему рассказать.

– Хорошо, – я пытаюсь прикинуть, – не знаю, как долго я еще буду на связи. Зависит от того, что мне ответит миссис Бреншоу. Но мне в любом случае нужно как можно быстрее вернуться к субмаринам, пока они отсюда не уплыли.

Он кивает.

– Всё ясно. Я попробую, а если не дозвонюсь, ну, значит, я тебя уже не застал.

На заднем плане раздается грохот. Похоже, кто-то только что метнул в стену что-то хрупкое. Пигрит закатывает глаза.

– О боже! Ну ладно, мне пора. Удачи.

– Ага, – быстро говорю я. – Тебе тоже!

И Пигрит исчезает.

Я откладываю в сторону планшет и снова берусь за стакан с лимонадом, вот только теперь он кажется мне каким-то безвкусным. Этот разговор не пошел мне на пользу: на душе стало еще беспокойнее. Хоть бы миссис Бреншоу скорее позвонила!

37

Я пью лимонад крошечными глоточками и думаю о Пигрите. О том, получится ли у него поговорить с отцом. Его отец – умный человек, очень может быть, что ему придет в голову какое-то решение. По крайней мере, я очень надеюсь. Ну а что я еще могу?

Я в тысячный раз смотрю на часы. Час уже прошел. Постепенно мне начинает казаться, что, сидя здесь, я просто теряю время. Если через полчаса миссис Бреншоу не проявится, я сама ей позвоню, решаю я.

Пигрит… Может быть, приходит мне в голову, его радикальная приверженность правде как-то связана с отношениями между его родителями? Правда – это то, о чем невозможно спорить. Спорить можно о взглядах, мнениях, позициях. А правда – это правда вне зависимости от того, кто что говорит, что думает или во что верит. Должно быть, для человека, выросшего с такими родителями, правда – это что-то невероятно ценное. Мне кажется, что за этой мыслью кроется что-то большее, но в этот самый момент звонит миссис Бреншоу. Ну наконец-то! Ей понадобился час и еще целых пять минут!

– Значит, так, – начинает она. – Я поговорила с мужем. Он сейчас ищет решение вместе со всей нашей организацией.

– Отлично, и сколько это потребует времени? – спрашиваю я.

– Ну, этого я никак не могу предсказать.

Я теряю дар речи. И ради этого я ждала? Это же вообще ни о чем!

– Миссис Бреншоу, – я стараюсь говорить как можно спокойнее. – Мы так долго ждать не можем.

Они согласно кивает.

– Ну конечно же, нет. Тут нам нужно промежуточное решение. Я поговорила с нашим контактным лицом в Сиднее, он морской биолог. И он предложил встретиться с тобой. Он привезет тебе продукты, которые ты сможешь взять с собой под воду.

Звучит уже лучше. Но всё еще далеко от идеала, конечно.

– А еще нам нужно место для стоянки. Укрытие.

– Мы работаем над этим.

Я несколько разочарована, но так я по крайней мере вернусь не с пустыми руками.

– Ну хорошо, – говорю я. – Где и когда я могу с ним встретиться?

Миссис Бреншоу кивает.

– Назови мне свое точное местонахождение, и мы придумаем удобное место встречи.

– Секунду, – я захожу в меню и передаю точные координаты. А потом слежу за движениями ее глаз: по всей видимости, она открыла на планшете карту Сиднея и продумывает маршрут.

– Так, гостиница «Саут Хэд», тут всё просто, – изрекает она наконец. – Пойдешь по променаду до большого пляжа, это будет Пляж освобождения. До него тебе примерно километр, всё время по берегу, не заблудишься.

– По променаду до пляжа, – повторяю я и удивляюсь, почему она просто не пришлет мне точку, тогда навигатор в планшете приведет меня куда надо.

– Но смотри внимательно, сначала будет маленький пляж, – предупреждает она. – Это не то, тебе нужен первый пляж, на котором стоят дома.

– Я поняла. А потом?

– Там будет большая площадь с круговым перекрестком. Посреди площади стоит монумент в память о народных восстаниях. Рядом парковка. Жди на ней. – Она хмурит лоб. – Смотри, я тебе на всякий случай пришлю точку. Хорошо?

– Отлично, – отвечаю я и надеюсь, что это прозвучало не слишком саркастично. – А как я его узнаю, этого морского биолога?

– Его зовут Джеймс Фарнсворт. – Она включает клавиатуру и записывает для меня его имя. – У меня под рукой нет его фотографии, но я отправила ему твою, он тебя узнает. Он уже в возрасте, седой… в общем, он разберется.

– Ну хорошо. – Вся эта история не вызывает у меня энтузиазма. – Будем надеяться.

– Кстати, можешь не торопиться. Он еще в пути, добираться ему дольше, чем тебе. Ты дойдешь туда за юнит, если не быстрее. Минут десять быстрым шагом.

– Я поняла. – Значит, снова ждать. Ну я хотя бы смогу спокойно допить свой лимонад. Что я, собственно, и делаю после того, как миссис Бреншоу вешает трубку. Я оглядываюсь по сторонам, наблюдаю за официанткой, которая стоит у барного окошка вместе с коллегой, одетым в такую же форму, как у нее. Работы нет, поэтому они мило флиртуют. Он всё пытается схватить ее за хвост, она, хихикая, уворачивается. В конце концов он получает по рукам кончиком ее хвоста, после чего оставляет ее в покое.

Из здания выходит пожилая пара, похоже, оба не в духе. Они оглядываются по сторонам, никак не могут выбрать столик. Официантка и ее коллега наблюдают за ними, по всей видимости, эту пару они хорошо знают и недолюбливают. Когда наконец один из множества свободных столиков благополучно выбран, выясняется, что его обслуживает парень. Он уныло достает планшет и направляется к посетителям, а хвостатая официантка ухмыляется ему вслед.

Я отставляю пустой стакан. Дольше оставаться здесь мне не хочется. Так что я убираю планшет, встаю и надеваю рюкзак. На прощание машу официантке, она улыбается, машет мне в ответ. И я ухожу.

Стоит мне выйти за пределы территории отеля, как променад сужается. Со стороны берега остается широкая полоса неиспользуемой земли, поросшая высокой сухой травой. Сразу же за гостиничным комплексом начинается поселок из жилых гробов, я не знаю, как эти штуки называются официально, но обычно все называют их именно так. Квартиры там размером с кровать, в них нельзя даже выпрямиться в полный рост, в лучшем случае можно сесть. Весь поселок похож на автоматическую камеру хранения с прозрачными дверцами ячеек, сейчас, правда, почти все стёкла в матовом режиме. За прозрачными дверцами я вижу людей: они лежат на спине, уставившись в экран на потолке, или едят, скрестив ноги по-турецки.

В тот момент, когда я – медленно и потрясенно – прохожу мимо, открывается одна из дверок пятого яруса. Показывается голова, выдвигается лестница. Когда лестница дотягивается до жилого гроба, во входное отверстие протискивается мужчина в деловом костюме из металлически поблескивающей ткани, с портфелем в руке. Он тщательно запирает дверь, спускается по лестнице и садится в автоматическое такси, которое как раз подъехало и открыло перед ним дверь. Может, это что-то вроде гостиницы? Или есть люди, которые всегда так живут? Если честно, мне не очень хочется знать подробности.

Вскоре я миную маленький пляж, о котором говорила миссис Бреншоу. Он совершенно пуст, только старый раздолбанный робот ползает по нему туда-сюда и собирает выброшенный морем мусор. На голове у него спокойно катаются себе птицы.

За пляжем в променад вливается дорожка для свишеров. Движение на ней не просто оживленное: здесь люди ездят куда быстрее, чем у нас в Сихэвэне. Где, сказать по чести, свишеры – скорее редкость.

Я останавливаюсь и какое-то время наблюдаю за происходящим, потому что меня не покидает ощущение, что в любую минуту кто-нибудь может сломать шею. Но этого не происходит. Зато мимо меня проносятся удивительнейшие типажи: толстый дядька, на котором из одежды только галстук, а всё тело раскрашено синей краской. Никто не обращает на него особого внимания. Одна женщина везет что-то на голове, какой-то прямоугольный предмет, на котором горят маленькие огоньки. Я узнаю, что бывают совсем узенькие свишеры, на которых можно ехать только стоя на одной ноге, а вторая при этом висит в воздухе. Мужчина съезжает на такой штуке с дорожки, останавливается у дома, спрыгивает со свишера, складывает его одним движением и дальше несет под мышкой.

Чуть позднее добавляется еще одна полоса для беспилотных автомобилей, они едут друг за другом плотной вереницей. Пассажиры в основном сидят с планшетами в руках, читают или разговаривают по телефону, совершенно не обращая внимания на людей, проезжающих мимо в других машинах. Кто-то спит, кто-то бреется или красится. Пока я с удивлением пялюсь на парня, рисующего себе брови, появляется грузовой дрон, со стаканом кофе. У одного из автомобилей открывается люк, оттуда высовывается рука. Дрон опускает в эту руку стакан и улетает.

Дома здесь стоят стена к стене, все они построены террасами, видимо, чтобы из каждой квартиры открывался вид на море. Похоже, здесь в моде сады на крышах. Вокруг много прозрачных витрин, если заглянуть в них, можно увидеть, как люди сидят за столиками, управляют разными устройствами или стоят у прилавка. Повсюду мерцают гигантские экраны, на которых показывают рекламу, новости или просто пестрые, сумбурные переливы цветов.

Но вот и большой пляж. В воде плещется пара детей, за ними присматривает укутанная в несколько плотных платков женщина, кроме них на пляже никого. Впереди возвышаются дома, они куда выше, чем те, что попадались до этого, и еще плотнее прижаты друг к другу. Улица, по которой я должна идти, начинается от моря. Я погружаюсь в беспорядочную суету толпы. Люди вокруг делятся на две категории: одни хотят выделиться безумными макияжем или одеждой, другие, наоборот, стараются быть как можно более незаметными, так что отличить их друг от друга почти невозможно.

Круговой перекресток, на котором мне нужно встретиться с этим мистером Фарнсвортом, спрятан в тени эстакады, по которой проносятся огромные грузовики. Солнце отражается в стеклах окружающих площадь высоток, что создает здесь внизу странный, сбивающий с толку световой эффект.

А вот и парковка, о которой говорила миссис Бреншоу. Она заполнена лишь наполовину и предназначается для беспилотных такси, которые ждут на ней вызова. Никакого седовласого мужчины я не вижу, точнее, здесь вообще никого нет. Поэтому я усаживаюсь на пластиковый ящик у края парковки, наверное, это какой-то сервер, телекоммуникационный шкаф или еще что-то в том же духе, и жду. Снова жду.

Очень странно сидеть на месте, когда вокруг тебя гудит городская жизнь. Уезжают, приезжают, и паркуются пустые такси. Мимо проносятся двое людей на свишерах, они обсуждают какую-то вечеринку, пытаясь перекричать городской шум. Робот моет стеклянные витрины, одну за другой, очень неторопливо, и кроме меня никто не обращает на него внимания. Один раз из-за угла выезжает дискобус – автобус-трансформер с большим стеклянным куполом, под которым за столиками сидят люди. Одни едят, пьют и оживленно беседуют, а другие танцуют под музыку, которую снаружи не слышно.

Но вот наконец на парковку заезжает машина, в которой, кажется, кто-то есть. Наверное, это мой морской биолог. Или нет. В этом странном свете стёкла бликуют, и за ними почти ничего не видно, но мне удается разглядеть, что пассажиров в машине двое. Так что я решаю остаться на месте и подождать. Машина паркуется. Из нее выходит пожилой мужчина. У него действительно седые волосы, а еще маленькая бородка. Он смотрит на меня.

– Ты, наверное, Саха Лидс, – произносит он.

– Да, – отвечаю я и встаю.

Он подходит ко мне, старомодно жмет мне руку.

– Фарнсворт, – представляется он. – Я тут тебе кое-кого привез.

– Кое-кого? – повторяю я подозрительно. – Я думала кое-что? Кое-что, чем можно накормить субмаринов?

– Это тоже, – мимоходом соглашается он и машет рукой в сторону машины.

Теперь из нее вылезает и второй пассажир. Это парень примерно моих лет. И он кажется мне смутно знакомым. Я смотрю, как он идет к нам – ужасно медленно. И тут мое сердце замирает. Это Шесть-Пальцев!