Текст книги "Субмарин"

16

Но вот после восхитительно долгого полета кит замедляется. Я поднимаю голову и вижу скалы, которые тянутся к поверхности воды и собирают солнечные блики. Между скалами суетится больше субмаринов, чем я когда-либо видела.

Это лагерь Серых Всадников. Мы с Шесть-Пальцев приплыли. И мы первые. Другие киты остались позади, чем принц, похоже, немало гордится.

Я в полном восторге. Скачка на ките – самое потрясающее, что мне когда-либо случалось переживать.

Сейчас, когда кит медленно и мягко скользит в толще воды, я снова могу сесть прямо. Шесть-Пальцев продолжает подавать киту сигналы, поглаживая его. Зверь останавливается. Принц освобождается от своей петли и, заметив, что у меня ремень застрял под рюкзаком, помогает мне.

– Ну? – спрашивает он. – Как тебе понравилось?

В том, как он чертит жесты под водой, сквозит столько его собственного восторга, что я просто не могу ответить ничего другого, кроме как:

– Потрясающе! Это было что-то!

Шесть-Пальцев коротко улыбается, потом соскальзывает вниз вдоль китовьего бока и кладет ладонь возле его глаза. Эти два существа – таких разных – долго смотрят друг на друга. Я завороженно наблюдаю за тем, что происходит между ними. Они общаются! Но я понятия не имею как.

Наконец принц поворачивается ко мне и объясняет:

– Я называю его Маленькое-Пятнышко. Видишь там, наверху? – Он указывает на участок темной кожи на боку кита, напоминающий шрам от старой раны. – Вот из-за этого. Сами киты называют друг друга своими именами, но мы их не понимаем.

Я киваю.

– Ты о звуках, которые они издают?

– Это их язык, – объясняет принц. – Так они могут общаться на огромном расстоянии. Иногда они передают послания для нас, это очень удобно.

Маленькое-Пятнышко открывает пасть, как будто понимает всё, о чем мы говорим, и ухмыляется. Я невольно вздрагиваю. Его зубы больше моей ладони. Одно дело – прочитать в школьном учебнике, что зубы кашалотов достигают в длину двадцати сантиметров, и совсем другое – находиться от них в непосредственной близости.

– Но нужно быть осторожными, – продолжает Шесть-Пальцев. – Эти щелкающие звуки могут быть опасными. Если кит щелкнет в полный голос, сила звука может убить того, кто находится слишком близко.

Маленькое-Пятнышко, похоже, ничего такого делать не собирается. Он снова закрывает пасть, слегка поворачивается и трется о Шесть-Пальцев. Выглядит это пугающе – вообще-то кит весит раз в сто больше, чем его всадник, – но на деле в его движениях однозначно есть что-то игривое.

Эти двое закадычные друзья, тут не может быть сомнений.

Мой взгляд падает на странный продолговатый клубок на упряжи, который бросился мне в глаза еще раньше. Он состоит из десятков переплетенных между собой ремней и может находиться на левом или на правом боку кита, но я понятия не имею, для чего он нужен.

Недолго думая, я дотрагиваюсь до плеча Шесть-Пальцев и тут же пугаюсь, потому что он буквально подпрыгивает от моего прикосновения.

Я тут же поднимаю руки вверх.

– Прости.

Может быть, принцев нельзя трогать?

– Ничего, – отвечает он. – Я… – Но он не заканчивает предложение. – Что случилось?

– Я просто хотела спросить, что это такое? – осторожно объясняю я, указывая на клубок.

Мой вопрос заставляет его расхохотаться.

– Это дополнительные петли. Десятки петель. Чтобы перевозить разные вещи. Или людей.

– А, понятно, – отвечаю я.

– А еще эти ремни усиливают упряжь в том месте, где она особенно легко рвется, – добавляет Шесть-Пальцев.

И тут я неожиданно для себя отваживаюсь: я протягиваю руку и кладу ладонь на китовий бок неподалеку от глаза. Он не отстраняется, просто смотрит на меня внимательно. На какое-то удивительное мгновение меня охватывает чувство, что я ему тоже нравлюсь.

– А сложно этому научиться? – спрашиваю я. – Ездить на ките?

Шесть-Пальцев понимающе улыбается, можно подумать, он может читать мои мысли. Чувствовать то же, что и я. Ощущать мое страстное желание. Возможно, потому что это желание ему знакомо.

– Ну, это как посмотреть, – отвечает он. – Легко научиться тому, чему можно научиться. Трудности возникают с тем, чему научиться нельзя.

Я удивленно поднимаю брови.

– Это как?

– Ты не можешь выбрать себе кита. Это киты выбирают тебя.

– А, понимаю, – разочарованно сигнализирую я.

Внезапно я снова слышу щелкающие звуки, они доносятся откуда-то с другой стороны лагеря, и на это раз их намного больше.

– У вас есть еще киты? – спрашиваю я.

Принц качает головой.

– Они не принадлежат нам. Они с нами по своей воле. Но – да, их довольно много.

Тут наконец приплывают киты, которых мы так сильно обогнали. Их всадники не уделяют своим зверям такого трогательного внимания, как Шесть-Пальцев. Они просто останавливают китов, спрыгивают с их спин и плывут дальше.

Я вспоминаю, что вообще-то ищу отца.

– А правда ли то, что рассказывала Шрам-на-Подородке? – спрашиваю я принца. – Что с вами до недавнего времени жил Выходит-Наверх?

Все оживление исчезает с лица Шесть-Пальцев как по мановению волшебной палочки.

– Ты только ради этого приплыла? – спрашивает он и тут же снова становится тем высокомерным принцем Серых Всадников, которого я увидела вначале.

Я развожу руками.

– Он мой отец, – объясняю я. – И я ищу его.

Шесть-Пальцев холодно кивает.

– Я знаю. Мой отец расскажет об этом больше. Сегодня же вечером. На пиру.

– Пиру? – удивляюсь я.

Он насмешливо склоняет голову набок.

– В твою честь, Посредница.

К нам приближается Плавает-Быстро. Похоже, ему поездка не особо понравилась.

– С тобой всё в порядке? – спрашивает он, оказавшись рядом.

Я киваю.

– Круто прокатились.

Он с сомнением приподнимает брови и смотрит на принца так, словно подозревает, что тот приставал ко мне по дороге. Если Шесть-Пальцев и замечает это, виду он не подает. Он показывает в сторону стоянки и предлагает:

– Вы можете спокойно отправляться в лагерь. Шрам-на-Подбородке покажет дорогу. Вас уже ждут.

– Да, – торопит меня Плавает-Быстро. – Поплыли уже!

Я еще раз поворачиваюсь к Шесть-Пальцев.

– Спасибо за поездку.

Он лишь кивает и снова принимает такой мрачный вид, будто только и мечтает, чтобы я оказалась где-нибудь подальше. Откуда ни возьмись появляется Шрам-на-Подбородке и ждет на почтительном расстоянии.

Мы отправляемся в лагерь, оставив принца позади.

То, что я вижу, не имеет ничего общего с теми лагерями, которые обычно разбивает на стоянках племя Белый-Глаз. Это скорее похоже на подводный город, причем город, который еще только строится. Начнем хотя бы с того, какое невообразимое количество субмаринов здесь живет. Сразу понятно, что Серые Всадники – это не просто одно из множества похожих друг на друга племен. Племена субмаринов, которые я видела до сих пор, состояли из двадцати – тридцати взрослых и примерно такого же числа детей. Здесь я даже не пытаюсь считать. Счет шел бы на сотни, а может, даже и на тысячи.

И всё же у меня не возникает ощущения хаоса. Кажется, всё отлично организовано. Люди плавают туда-сюда и усердно занимаются какими-то делами, но при этом вокруг нет неразберихи, напротив, город похож на часовой механизм с множеством шестеренок. Честно говоря, механические часы я видела только в старых фильмах. Идея, что когда-то таким образом измеряли время, кажется мне довольно странной, но что-то в этом есть. И здешние субмарины не просто снуют из стороны в сторону. Они строят что-то, все вместе. Они строят город.

Да, по сравнению с городами на суше это просто палаточный городок: полукруглые конструкции из сурового полотна, натянутого на согнутые в дугу и воткнутые в песчаное дно стойки. Перед палатками играют дети, рядом сидят женщины и плетут сети. Я даже вижу несколько субмарин, работающих на настоящих ткацких станках.

Я замечаю, что почти все здесь одеты одинаково. Большинство женщин носит полосатые, золотые с фиолетовым, набедренные повязки, мужчины за редким исключением – набедренные повязки из серой кожи с черными полосками. Отличаются только бусы, которые носят на шее, и украшения на руках и в волосах.

Наше появление вызывает переполох. Как только люди нас замечают, они тут же бросают на землю то, что держали в руках, и пихают тех, кто еще не обратил на нас внимание. После чего они все спешат к нам, радостно и торопливо гребут и смотрят на нас сияющими глазами.

– Это она? – спрашивают бесчисленные руки, и Шрам-на-Подбородке отвечает:

– Да, это она. Это Посредница, о которой все говорят.

Я невольно съеживаюсь, ощущая на себе их, прямо скажем, слишком благоговейные взгляды. Что мне делать? Не могу же я при всех этих людях начать обсуждать с разведчицей, что я, возможно, не та, о ком говорилось в старом пророчестве. Поэтому я просто поднимаю руки и отвечаю всем:

– Привет.

Множество глаз становятся круглыми от ужаса. Все они сразу заметили, что у меня нет перепонок. Это открытие заставляет многих из них согнуться в поклоне, что, во-первых, смотрится очень странно, а во-вторых, я к такому совершенно не привыкла. В моей прошлой жизни мне никто не кланялся – да что уж там, зачастую я радовалась уже тому, что меня просто никто не шпыняет. А теперь такое.

И ведь я всего лишь хочу, чтобы ко мне относились как к нормальному человеку. Замечает ли Шрам-на-Подбородке, что мне не по себе от такого поклонения? Возможно. По крайней мере, она командует остальным:

– Возвращайтесь к своей работе. Посредница – гостья короля. У вас еще будет достаточно возможностей поговорить с ней.

Наконец мы оказываемся около пустой палатки. Шрам-на-Подбородке бросает на Плавает-Быстро многозначительный взгляд, который я не понимаю как трактовать, потом указывает на палатку и объясняет:

– Вот здесь вы можете ночевать, пока гостите у нас. – Она приподнимает украшение, колышущееся у входа в палатку, – три длинные полоски фиолетовой ткани. – Это покои для гостей короля.

Я киваю:

– Спасибо.

– Сегодня вечером будет пир в твою честь, – продолжает Шрам-на-Подбородке. – За вами пришлют кого-нибудь, кто вас проводит.

Она коротко прощается с нами и тут же уносится прочь с такой скоростью, какой я ни разу не видела за время нашего путешествия. Плавает-Быстро делает круг вокруг палатки, заглядывает внутрь, осматривается и констатирует:

– Мне не нравится. Напоминает твой город над водой. Тоже сплошные постройки кругом. – Он на секунду замирает, вытягивает пальцы перед собой и меняется в лице. Наверняка ему вспомнилось время, проведенное в плену.

Я пробую на ощупь ткань и гибкие стойки. Интересно, откуда они их берут?

– Серые Всадники всегда здесь живут? – спрашиваю я. – В смысле, всегда на одном месте?

– Нет, – отвечает Плавает-Быстро. – Но у них есть киты, поэтому они могут таскать с собой больше вещей.

Это многое объясняет. Я оглядываюсь по сторонам. По мне, город Серых Всадников совсем не похож на Сихэвэн. Мне нравится, как он выглядит: пестрые пузыри палаток смотрятся весело, а множество взрослых субмаринов, занятых своими делами, и детей, играющих друг с другом, производят мирное и уютное впечатление.

– А мне нравится, – признаюсь я.

И этим Плавает-Быстро, конечно же, тоже недоволен.

– Пещера из ткани? – возмущается он. – Что за бред, она же ни от чего не защищает. Акула прокусит ее как нечего делать. – Он еще раз заглядывает внутрь, а потом указывает на место у входа.

– Ты можешь спать внутри. А я лягу здесь и положу перед собой копье.

– Мне кажется, – возражаю я, – Серые Всадники выставляют на ночь стражу. – Я не знаю, делают ли они это на самом деле, но это кажется мне логичным при таком количестве народу.

Он качает головой.

– Не важно. – Его палец снова указывает на место у входа в палатку. – Здесь. Я буду спать здесь.

– Но сначала, – я пытаюсь как-то утихомирить его, – будет пир.

17

И действительно, через какое-то время за нами приплывает женщина, вся в роскошных украшениях. В ее волосы вплетены многочисленные перламутровые колечки, на предплечьях красуются браслеты, а на кожу нанесен замысловатый узор – по всей видимости, водостойкими красками.

– Вот, – она протягивает нам две нитки бус из крошечных ракушек, – наденьте это.

Я беру одну из них, разворачиваю во всю длину. В одном месте на ней закреплены три фиолетовых клочка ткани.

– Зачем это? – спрашиваю я.

– Это указывает на то, что вы гости короля, – объясняет она.

Я обмениваюсь взглядами с Плавает-Быстро, он равнодушно пожимает плечами и надевает бусы. Ну хорошо, почему бы и нет? Я следую его примеру.

– Плывите за мной, – приглашает нас женщина.

Когда мы добираемся до места, отведенного для пира, я понимаю, что в празднике будет принимать участие не всё племя Серых Всадников, а лишь избранная его часть.

Вокруг большой плоской скалы на дне установлены подставки, на которых покачиваются искусно сплетенные изображения, похожие на гербы. На чистой каменной поверхности стоит длинный ряд низких столиков, ровно такой высоты, чтобы за ними можно было сидеть по-турецки. Мы не первые прибывшие гости, примерно половина мест уже занята.

– Прошу сюда, – зовет сопровождающая нас женщина. – Она указывает Плавает-Быстро, куда ему сесть, делает мне знак следовать за ней и показывает другое место, примерно в четырех столах от него.

– Нельзя ли посадить нас рядом? – спрашиваю я.

– Так не положено, – отвечает она несколько растерянно и снова указывает мне на то место, где, по ее мнению, мне следует сидеть. Я сажусь и оглядываюсь по сторонам. Принца нигде не видно. Неужели он не будет принимать участие в пиршестве?

Постепенно темнеет. Пожалуй, им не стоит затягивать с началом, скоро ничего не будет видно. Но в тот самый миг, когда мне в голову приходит эта мысль, я вижу приближающуюся цепочку огней. Что это? Я щурюсь и наклоняюсь вперед, чтобы лучше разглядеть.

Сюда плывут люди с огромными корзинами на головах, из этих корзин пробивается свет, бледное зеленовато-желтое свечение. Они расставляют корзины вдоль столов, и, когда одна из корзин оказывается около стола, за которым сижу я, я понимаю, в чем секрет: в корзинах теснятся флуоресцентные рыбки глофиш[2]2
  GloFish – генетически модифицированные флуоресцирующие рыбки. Первое в мире трансгенное домашнее животное.


[Закрыть]!

Я не знаю, плакать мне или смеяться. Знают ли субмарины, что рыбки глофиш – генетически модифицированные существа, такие же, как и они сами? Мы проходили их в школе, даже контрольную про них писали. Этих рыбок вывели более ста лет назад в Америке. Если я правильно помню, взяли ген светлячка и встроили его в ген аквариумной рыбки, таким образом получились рыбки, которые светятся в темноте. Это были первые генетически модифицированные живые существа, поступившие в свободную продажу, и вскоре они уже плавали в миллионах аквариумов. И, конечно же, произошло то, что не могло не произойти: в один прекрасный день рыбки глофиш попали в дикую природу. Может быть, их по ошибке спустили в канализацию, может, кто-то, думая, что выражает так любовь к животным, из лучших побуждений выпустил их в ручей или пруд, а может быть, они были на борту какого-нибудь затонувшего корабля – как бы то ни было, но в конце концов рыбки добрались до океана.

Поначалу все считали, что эта проблема разрешится сама собой, потому что рыбки светились в темноте, а значит, были легкой добычей для хищников всех мастей. Однако, как это часто бывает, всё вышло совсем не так: похоже, остальные рыбы боялись этих светящихся пришельцев, и в результате со временем глофиш размножились сверх всякой меры. Сегодня огромные стаи светящихся рыб в прибрежных водах – привычное явление.

Отсюда, по мнению наших учителей, следовал вывод, что никогда нельзя предвидеть, какие отдаленные последствия будет иметь вмешательство в генетический код живого существа.

Да уж, то, что светящиеся рыбки будут использоваться в качестве украшения на пиршественном столе у короля подводных людей, – это как раз одно из тех последствий, которые тогда вряд ли кто-то мог предвидеть.

Свободные места за столами постепенно заполняются. У всех гостей на шее одинаковые бусы с фиолетовыми лентами, те из них, кто проплывает мимо меня, кивают в знак приветствия. Слева от меня сидит пожилой довольно мускулистый мужчина, который уважительно здоровается со мной и представляется: Убивает-Акул. Поодаль суетятся другие субмарины, похоже, они заняты последними приготовлениями к празднику.

И тут… появляется он. Король Серых Всадников.

То есть сначала появляются четыре пловца, несущие на длинных древках что-то вроде знамен, узкие полоски белой ткани, которые выписывают невероятные узоры в серебристой темнеющей воде. Когда все взгляды устремляются на них, знаменосцы ускользают в разные стороны, двое влево, двое вправо. И на освободившемся пространстве возникает человек, плывущий вперед медленными величественными движениями. Он то и дело останавливается, чтобы кому-то помахать, перекинуться с кем-то парой слов, в общем, из простого процесса перемещения к своему месту за столом он создает настоящее действо.

Его имя, Высокий-Лоб, идеально ему подходит. Ростом он выше большинства субмаринов, может быть, даже выше, чем Двенадцать-Жабр, и у него огромная голова, самая большая из тех, что мне случалось видеть у людей. Нет, он при этом не выглядит безобразно или пугающе, просто при виде его сразу же думаешь: ничего себе, какая огромная голова! И лоб у него, соответственно, очень высокий. Кажется, что его лицо в принципе состоит из одного лба, который то покрывается задумчивыми морщинами, то удивленно разглаживается, то неодобрительно хмурится – смотря что более соответствует моменту. Этому королю корона не нужна. С таким лбом у него есть кое-что получше.

Я сижу и завороженно наблюдаю. И каково же мое удивление, когда я вдруг осознаю, почему место справа от меня до сих пор пустует: это место, где будет сидеть король! Но он не просто садится. Нет, он подплывает, обращает на меня все свое королевское внимание, улыбается мне так, как будто всю жизнь ждал этой встречи. А потом берет мою руку, подносит ее к губам и… едва заметно дует на нее, что, конечно, не может быть ничем иным, кроме как подводной версией поцелуя!

Я видела, как женщинам целуют руки – в фильмах настолько старых, что, когда их смотришь, кажется, что планшет покрывается пылью. Но я еще никогда не видела, чтобы кто-нибудь делал так, как Высокий-Лоб.

– Добро пожаловать, Посредница, – провозглашает король изящными, аккуратными жестами. – Мы наслышаны о тебе.

Я в полном шоке. До такой степени, что, ни на секунду не задумываясь о приличиях, переспрашиваю:

– Слышали обо мне? Но от кого?

Ну правда: когда и от кого он мог обо мне слышать? С тех пор, как я встретила Плавает-Быстро, прошла какая-то пара недель. А ведь именно он начал всю эту историю, про то, что я вроде как Посредница.

Улыбка короля становится еще шире.

– Я считаю очень важным быть в курсе всего, что происходит в морском царстве, – отвечает он. – А что может быть важнее появления Посредницы, которая так давно была обещана нам в пророчестве?

Я смотрю на него и не понимаю, что мне на это отвечать. Мои руки безжизненно застыли в воде. Наконец мне удается заставить их произнести:

– В любом случае благодарю за приглашение.

– Это я должен выражать благодарность, – возражает король. – В первую очередь Шрам-на-Подбородке, которая привела тебя к нам. – Он поворачивается к разведчице, которая сидит за столом чуть поодаль и отвечает на слова своего короля глубоким поклоном.

И тут наконец наступает долгожданный момент: Высокий-Лоб отточенным элегантным движением опускается на свое место рядом со мной, оглядывает всех присутствующих и поднимает руки.

– Ну что же, начнем! – сигнализирует он. – Наслаждайтесь пиром в честь нашей гостьи, Посредницы!

Все сидящие за столами тоже поднимают обе руки и начинают дико трясти ими. При других обстоятельствах я, возможно, нашла бы это довольно забавным. Но сейчас вместе с глубоким низким гудением, раздающимся из множества глоток, эта картина заставляет холодный пот выступить у меня на спине.

А потом начинается пир. Те, кому было поручено подавать блюда, плывут к нам со всевозможными емкостями, по большей части – из стали, которая так ценится у субмаринов, и ставят их перед нами на столы.

Мой взгляд упирается в предмет, оказавшийся на столе передо мной. Да ведь это же ланчбокс, такие используют рабочие на подводных рудниках! Мне кажется, я уже видела их в Сихэвэне в магазине спортивного снаряжения на бульваре Свободы.

Но Серые Всадники вряд ли купили их там. Скорее всего, они украли их из лагеря при метановом месторождении. Забавно. Для метанодобывающей компании потеря небольшая, такой контейнер стоит от силы десять крон, их выбрасывают каждые пару месяцев и покупают новые. Если бы они только знали, что здесь ланчбоксы становятся королевской посудой!

Все ждут, когда король откроет крышку своего контейнера, но сперва он благосклонно кивает двум мужчинам, сидящим напротив со странными предметами в руках. Эти двое почтительно склоняются в ответ на его жест и начинают… играть!

У одного в руках металлическая пластина с двумя деревянными ручками по бокам. Она сильно напоминает старомодную пилу, которую я как-то раз видела в музее в Карпентарии. Музыкант выгибает эту пластину то в одну сторону, то в другую, орудуя при этом чем-то вроде скрипичного смычка, и издает таким образом загадочные, протяжные звуки, которые наполняют пространство вокруг, как если бы их впитывала и отражала каждая молекула воды.

Другой музыкант дергает за струны, натянутые на металлическом корпусе. Я как-то раз видела такой инструмент в одной передаче, но не помню, как он назывался. Это точно не арфа, в этом я уверена. Цитра, может быть? Понятия не имею. Как бы то ни было, музыкант, который сразу же ушел с головой в свою мелодию и, похоже, не замечает ничего вокруг, действительно умеет играть на этой штуке. И еще как! Он извлекает из нее потрясающие мелодии, которые неожиданным образом перекликаются с теми звуками, которые издает его коллега, но в то же время они не похожи ни на что из того, что мне когда-либо доводилось слышать.

– Тебе нравится? – интересуется король.

Я восторженно киваю.

– Еще бы!

– Это Раздвоенная-Губа и Широкая-Рука, самые талантливые музыканты из всех, когда-либо рожденных подводным народом, – с гордостью заявляет Высокий-Лоб. – По крайней мере, мое мнение таково.

– Они играют просто великолепно, – подтверждаю я.

– Истинно так. Однако же не будем более морить гостей голодом, – заявляет король и снимает крышку со своего контейнера.

Все остальные следуют его примеру, как будто всё это время только ждали этого момента. Под крышкой оказывается удивительная смесь из разных кусочков рыбы, водорослей и – фруктов! Я опознаю тоненькие ломтики яблока и манго и какие-то горьковатые ягоды. Откуда они у Серых Всадников? По крайней мере, я пока еще ничего не слышала о яблонях, растущих под водой. Может, они тайно торгуют с какими-нибудь фермерами на отдаленных островах и эти фермеры держат язык за зубами?

За столом у короля руками, конечно же, никто не ест. В металлическом контейнере лежит тоненькая вилочка с двумя зубцами, которую каждый присутствующий послушно и умело использует, чтобы отправлять кусочки в рот. Сами кусочки погружены в желеобразный соус, совершенно безвкусный, зато клейкий – таким образом он не дает еде просто уплывать из тарелки.

Даже Плавает-Быстро, как я вижу, подчиняется местным порядкам, хоть и с заметной неохотой. По его виду похоже, что у него довольно паршивое настроение, он сидит там между двумя женщинами и вынужден смотреть, как они переговариваются друг с другом через него.

– Я надеюсь, тебе понравится у нас, – говорит Высокий-Лоб.

– А правда ли, что у вас жил мой отец? – задаю я свой самый насущный вопрос. – Выходит-Наверх?

Высокий-Лоб кивает.

– Да. Какое-то время он служил мне.

– И куда он отправился?

Вместо того чтобы ответить, Король наклоняется вперед, насаживает на вилку кусочек яблока и начинает с наслаждением жевать.

– Мне грустно осознавать, что пир в твою честь так мало значит для тебя, – сообщает он затем величественными жестами. – Мы все очень счастливы принимать тебя у нас. Я думаю, ты сегодня увидишь это своими глазами. Однако же всё, о чем ты думаешь, – как бы поскорее снова нас покинуть.

Его упрек заставляет меня втянуть голову в плечи, и я рада, что бледный свет флуоресцентных рыбок не позволяет увидеть, что я покраснела.

Он прав, я ужасная гостья.

– Я прошу простить меня, – растерянно отвечаю я. Что еще я могу сказать? Что это тот вопрос, который в данный момент занимает меня больше всего? Не самая лучшая идея.

Настоящая Посредница, та, о которой говорилось в пророчестве, наверняка знала бы, что нужно говорить и делать в такой ситуации. Вот только я этого не знаю.

– Может быть, – аккуратно пытаюсь объяснить я, – всё дело в том, что я совершенно потрясена таким приемом. Еще никогда в мою честь не устраивали пиров, да я и не была никогда раньше на таком грандиозном пиршестве, как это.

Похоже, такое объяснение его удовлетворяет. По крайней мере, он улыбается.

– Я мог бы многое рассказать тебе о твоем отце, – говорит он. – Но тебе придется предоставить мне право решать, когда придет время для этих рассказов.

– Как вам будет угодно, – соглашаюсь я и думаю о том, что, может быть, у субмаринов так принято – заставлять ждать тех, кто чего-то очень сильно хочет. В конце концов, Плавает-Быстро поступил точно так же. Он только объяснил это по-другому.

– Я делаю это не для того, чтобы удержать тебя или помешать тебе найти отца, – продолжает Высокий-Лоб. – Но есть вещи, которые тебе нужно понять, прежде чем ты услышишь то, что я расскажу тебе о Выходит-Наверх. Это о нас, о людях воды в целом и о нас, Серых Всадниках, в частности.

– Что же это может быть?

Он задумчиво улыбается.

– Наслаждайся праздником. В последующие дни у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить.