Текст книги "Субмарин"

40

– Скорее! – тороплю я. – Плывем за всеми остальными!

Теперь и они слышат этот звук. Одна-Нога возмущенно поворачивается ко мне.

– Ты сказала, что здесь людей воздуха не будет…

– Я помню, что говорила, – поспешно отвечаю я. – Не будет бомб. – Жесты для слов «бомба» и «взрыв» похожи. Удивительно, что за мысли приходят в голову в такой момент! – Это и не бомба – но это всё равно может быть опасно.

Наверняка так. Я по-прежнему думаю, что охотники не решатся выпустить в нас торпеду посреди сиднейского порта. А вот пустить в ход дроны – это как раз логично. Значит, они знают, где мы!

– Держись за мои плечи, – говорит Двенадцать-Жабр, и я тут же принимаю его приглашение. Мы несемся с такой скоростью, словно я снова сижу на спине у Маленького-Пятнышка.

Маленькое-Пятнышко. Вспомнив про кита, я сразу же думаю о Шесть-Пальцев. Интересно, он узнает, если с нами… если со мной что-то случится? Я гоню от себя эти мысли и концентрируюсь на том, чтобы создавать течению как можно меньшее сопротивление. Со мной на закорках Двенадцать-Жабр плывет приблизительно с такой же скоростью, как Одна-Нога. Но это слишком медленно. Жужжание дрона неумолимо приближается.

Вот и предпоследняя тройка. Они никуда не торопятся, болтают. Мы поспешно объясняем им, что происходит, и они берут ноги в руки.

Следующая группа – целая толпа вальяжно плывущих субмаринов, среди них много детей… Их мы тоже заставляем ускориться, но с детьми это не так-то просто. Мы замедляемся, а дрон все ближе.

Где же эти дурацкие туннели? Они вообще существуют? Дрон вот-вот нас догонит!

О, а вот и Плавает-Быстро! Он плывет мне навстречу, возбужденно машет.

– Машина! – показывает он широкими жестами. – Скорее!

Мы плывем изо всех сил. Жужжание дрона стало таким громким, что не услышать его невозможно. Я вцепилась в Двенадцать-Жабр, мне страшно, что мои руки соскользнут с его плеч, так быстро гребут его руки.

Там! Теперь я тоже вижу! Прямоугольная дыра, ее скрывает тень от нависающей скалы.

– Скорее туда! – командует Плавает-Быстро и машет руками.

Все делают, как он говорит, катапультируются прямо в проем и исчезают в темноте, словно мурены, ныряющие в свои норы. Меня пронизывает ужас: что толку скрываться в туннеле, если позади дрон, который нас уже обнаружил? Он просто последует туда за нами, и что тогда?

Я не знаю, чем нам угрожает эта машина. Но у меня нехорошее предчувствие, совсем нехорошее.

Я отцепляюсь от Двенадцать-Жабр, гребу к Плавает-Быстро и кажусь себе при этом такой неуклюжей, как никогда в жизни.

– Нам нужна защита! – поспешно объясняю я. – Чтобы машина не могла нас преследовать!

При этом я понятия не имею, что за защита это может быть. В голове крутятся мысли о камнях, которыми, может быть, получится заложить за собой вход, но мне даже думать не хочется, сколько времени это займет.

Плавает-Быстро кивает, хватает меня и подталкивает в сторону входа в туннель. Мы последние, кто остался снаружи. Я ныряю в проем, вижу далеко позади свет, а потом замечаю сбоку решетку.

Плавает-Быстро вдруг оказывается рядом и хватается за нее.

– Это было перед входом, – объясняет он. – Но заржавело. Вот. – Он показывает на что-то вроде замка. – Я сумел его открыть. Получилось не сразу.

С другой стороны массивные петли, которые пока держатся.

Дрон всё ближе, темная тень, окруженная бурлящей водой. Мы хватаемся за решетку, закрываем ею проход, вставляем ее обратно в пазы, где она, конечно же, уже не держится. Плавает-Быстро тычет решеткой в сломанный запор, не понимает, что делать дальше. А дрон уже совсем близко.

Я внимательнее смотрю на устройство решетки. То, что сломал Плавает-Быстро, было чем-то вроде штыря. Вот если бы мы нашли хотя бы его кусок… Я тут же ныряю, обшариваю дно, ничего не вижу. Жужжание дрона ощущается так, словно кто-то протягивает мне сквозь голову гитарную струну.

Должно же нам хоть что-то прийти в голову… Вот! Старый болт. Я хватаю его и взмываю вверх. Мы возимся с замком какое-то время, наконец нам удается пропихнуть болт в ржавые проушины, и решетка оказывается запертой. Хочется на это надеяться. Мы уплываем внутрь, и очень вовремя, за мгновенье до того, как дрон ударяется об решетку.

Это неуклюжий овальный предмет с тремя поворотными соплами и стеклянным глазом, из которого сейчас вырывается пучок бледно-зеленых лазерных лучей, ощупывающий помещение за решеткой. Плавает-Быстро хватает меня и уносится в глубь тоннеля прежде, чем эти лучи успевают нас настичь. Мы вжимаемся в стену и наблюдаем, что же будет делать дрон.

Проходит несколько минут, пока он ощупывает вход в туннель. Потом лучи гаснут, и какое-то время кажется, что он застыл в нерешительности и не знает, как теперь быть. К нашему облегчению, он не предпринимает попыток открыть решетку, а просто уплывает.

Плавает-Быстро шевелит руками, но в полутьме я не могу толком разобрать, что он пытается мне сказать. Что-то про то, что мы справились и теперь в безопасности. Я киваю, хоть и могу привести не один десяток причин, почему до безопасности нам еще далеко. Если дрон поплывет дальше и не найдет нас, возможно, он придет к выводу, что мы всё же должны быть в этом туннеле, и вернется. И если Плавает-Быстро удалось открыть решетку, просто применив силу, то такая машина с этим тоже прекрасно справится. Не говоря уже о том, что бывают и совсем маленькие дроны, которые легко проплывут между прутьями решетки и смогут преследовать нас и дальше.

Мы обмениваемся взглядами. Даже в темноте я вижу, что лицо Плавает-Быстро серьезнее, чем когда-либо. Он тоже чувствует, что мы тешим себя иллюзией. Почти одновременно мы отталкиваемся от стен и плывем дальше вглубь до тех пор, пока не догоняем остальных. Они сидят в просторном, выложенном кафелем резервуаре, в точности как и обещал мистер Фарнсворт, вот только этот резервуар – грязная дыра: кафель покрыт тысячами крошечных жестких ракушек, на полу слой скользкой грязи, вне всяких сомнений, ее намыло из порта с тех пор, как станция перестала функционировать. Над нами, распространяя противное зеленоватое свечение, горят три светлые полосы, одна из них мигает, что моментально начинает действовать на нервы. И вода отвратительно воняет чем-то застоявшимся, гнилым. Словно дышишь сточными водами.

Зато тихо. До нас долетает только далекий шум, похожий на гул голосов и топот ног в торговом центре.

В обращенных на меня глазах я читаю отчаяние, раздражение, страх.

– Что мы будем здесь есть? – спрашивает кто-то.

Другой говорит:

– Здесь невозможно спать!

Еще пара человек заметили, что мы с Плавает-Быстро закрыли решетку на входе, и теперь волнуются, что заперты здесь внутри.

Если бы я сама знала ответы на эти вопросы! Я в такой же тоске, как и все, неужели никто этого не замечает?

– Подождите, – отвечаю я. – Здесь мы пока в безопасности. Всё остальное я сейчас выясню.

С этими словами я всплываю, сливаю воду из легких, вдыхаю воздух и карабкаюсь на бортик резервуара. Отсюда наше положение выглядит всё так же неутешительно. Здесь так холодно, что меня начинает бить дрожь. Где-то капает вода. Пахнет неприятно, сточными водами, гнилью, запустением. Свет всё такой же уродливо зеленый, потому что трубки ламп покрыты плесенью. Мигающий светильник издает подозрительное шипение.

Я снимаю рюкзак, достаю планшет и включаю его, почти ни на что не рассчитывая. Учитывая степень моего сегодняшнего везения, говорю я себе, сейчас наверняка не будет сети. Но это не так. Когда экран загорается, значок сети показывает удовлетворительный прием. Удивительно. Я вызываю последнюю запись в телефонной книге, номер Джеймса Фарнсворта.

Абонент недоступен.

Ну да, было бы слишком хорошо, чтоб быть правдой. Я опускаю планшет, оглядываюсь по сторонам и чувствую, как к глазам подступают слезы.

Я совсем иначе всё это себе представляла. Наше укрытие виделось мне уютной маленькой пещеркой, в которой мы спокойно переждем, пока буря уляжется, и сможем снова плыть куда глаза глядят. Я поднимаю глаза и рассматриваю влажные стены, ржавые двери, провисающую проводку. Вообще, конечно, было довольно глупо думать, что можно сидеть в тепле и уюте, пока снаружи в Тихом океане на субмаринов идет охота.

Нет, на них не просто охотятся. Их убивают.

Другие племена однажды не найдут другого выхода, кроме как примкнуть к Серым Всадникам и поклясться в верности Высокому-Лбу. Он поведет их на безнадежную войну с людьми воздуха. Я должна что-то сделать. Жалость к себе ни на метр не продвинет меня вперед.

Я снова поднимаю планшет, еще раз набираю Джеймса Фарнсворта. Всё еще недоступен. Я чувствую, как во мне закипает ярость. Чем они там оба заняты, скажите, пожалуйста? Они же прекрасно знают, что мы планировали сегодня оказаться на станции, что мы от них зависим. Мистер Фарнсворт обещал раздобыть ключ и ждать нас здесь с едой.

Пока я пялюсь на экран и снова читаю, что абонент в данный момент, к сожалению, недоступен, я замечаю, что здесь есть локальные документы.

Как такое возможно? Я открываю папку. Документ там всего один – план расположения исследовательской станции. Он никак не может быть таким же старым, как станция, похоже, его выложили позднее. Об этом говорят такие подписи, как «бывшая столовая» или «бывшая лаборатория», а также примечания типа «опасность обрушения».

И где мы сейчас? Мне приходится поискать, станция просто огромная. Сколько же дельфинов у них тут было? Места хватило бы на многие сотни. Несколько выходов в море, и туннель, по которому мы приплыли, – всего лишь один из пяти. Иными словами: есть еще четыре выхода, через которые до нас могут добраться дроны. Отличное укрытие, ничего не скажешь. Ну, в той части здания, где мы сейчас находимся, хотя бы нет угрозы обрушения. Уже неплохо.

Я понимаю не всё. Что такое «XRM»? Что означает стрелочка, подписанная «Аквариум/большой зал»? Почему «комнаты отдыха» заштрихованы? Но вот что я понимаю: есть много так называемых «бассейнов-изоляторов», на двух из них написано «кран еще исправен». По всей видимости – уж не знаю, по каким причинам, – дельфинов то и дело помещали в специальные бассейны, где они находились в одиночестве. Может быть, чтобы исследовать, как они будут себя вести, будучи разлученными с остальной стаей?

Как бы то ни было, возможно, это будет нам полезным. Бассейны довольно большие, достаточно большие, чтобы мы все туда поместились, они никак не соединяются с системой туннелей, и в них не могут попасть дроны, приплывающие из моря.

Тогда, правда, субмаринам придется немного пройти по воздуху, но это буквально пара метров, должны осилить. Ну хорошо. Может, это и не гениальный план, но другого у нас нет. Я еще раз смотрю на схему, чтобы запомнить дорогу к ближайшему изолятору, затем убираю планшет в рюкзак и возвращаюсь в воду.

Там Одна-Нога как раз объясняет всем свой план.

– Оставаться здесь мы не можем, – заявляет он решительными жестами. – Это грязное место, как и всё, что строят люди воздуха. Это место, где мы не сможем самостоятельно добывать пищу и при этом всё равно не будем в безопасности. Поэтому я говорю вам, давайте соберем оставшиеся силы и скорее вернемся в открытое море, где у нас больше шансов уйти от преследователей. Здесь, как мы теперь знаем, таких шансов у нас нет.

У меня нет слов. Я погружаюсь глубже, никто не обращает на меня внимания. Все смотрят только на Одна-Нога, многие кивают. Он думают так же, как он. И я не могу их за это винить. В тот миг я даже начинаю сомневаться, а вдруг он действительно прав? Что если весь этот план, спрятаться в порту Сиднея, с самого начала был совершенно абсурдным?

Больше всего мне жаль Всегда-Смеется. Вернее, Больше-не-Смеется. Кто знает, вдруг это из-за нашего бегства ее ребенок родился без дыхания? А теперь она сидит здесь в грязи и смотрит на Одна-Нога так, словно сейчас расплачется.

Одна-Нога хочет организовать бегство обратно в океан, объясняет, каким путем он думает плыть, и определяет, кто кому должен помогать. Я не слежу за этим, а прислушиваюсь к странным звукам. Загадочно. Под водой звук разносится далеко, но каким образом бассейны дельфинологической станции могут соединяться с торговым центром? Почему-то эта мысль меня очень занимает, понятия не имею почему. Между тем семенящие шаги больше не слышны, зато появился голос в громкоговорителе, он что-то говорит. Говорит бесконечно долго. Я не могу разобрать ни слова, только «гва-гва-гва-а, гва-гва-гва-а», но там явно кто-то произносит речь. Может быть, где-то очень далеко, а я слышу эхо от эха от эха…

Все собираются, берут свои вещи, встают на ноги. Кто-то машет мне, это Плавает-Быстро, показывает, чтобы я подплыла к нему. Я подчиняюсь, я словно во сне, толком не понимаю, что сейчас происходит. Наверное, ему велено тащить меня, чтобы я не задерживала племя. Наверное, мне стоит сказать, что я остаюсь. Так будет лучше. Что я больше не хочу обременять их собой. С другой стороны – нет. Я не могу так поступить. Это означало бы бросить их на произвол судьбы. По меньшей мере, это выглядело бы так, словно я обиделась, потому что они отвергли мой план.

Я подплываю к Плавает-Быстро, еще раз поправляю лямки рюкзака и жду, когда мы отправимся в путь. Я по-прежнему слышу этот странный голос в громкоговорителе, который где-то далеко-далеко произносит непонятные слова, слышу короткий топот сотен ног и нечто похожее на аплодисменты. Потом опять тишина. Непонятно.

Одна-Нога поднимает руку, это сигнал отправляться. Мы двигаемся назад в туннель, через который пришли. Как только будет открыта решетка, нам надлежит как можно скорее выскочить наружу и прорываться к выходу из порта.

Когда мы покидаем бассейн, свет гаснет. Единственное, что мы видим, – немножко света впереди, он просачивается сквозь вход в туннель и отбрасывает длинные тени на стены.

В тот самый миг, когда Одна-Нога и Двенадцать-Жабр собираются подплыть к решетке и устранить наш самодельный засов, перед ними встает огромная тень – еще один дрон, только на этот раз намного больше того, который преследовал нас до этого, к тому же он оснащен манипулятором с инструментами. Там что-то поблескивает, и вдруг машина издает такой резкий визжащий звук, что сводит скулы: это циркулярная пила начала пилить прутья решетки.

Начинается паника. Все устремляются обратно. Руки загребают, ноги месят воду, сквозь металлический скрежет прорываются крики. Когда первые субмарины добираются до бассейна и минуют датчики движения, снова загорается свет. Тут по непонятной причине все смотрят на меня. Я не успеваю даже задуматься. Не медля ни секунды, я поднимаю руки и командую:

– За мной!

41

Вокруг – широко распахнутые глаза, в которых отражаются паника, надежда и смятение. Они кивают. Да, они готовы следовать за мной, поэтому я поворачиваюсь и плыву, мимо бассейна, дальше в лабиринт туннелей и шахт бывшей исследовательской станции.

Теперь надо торопиться. Времени свериться с планшетом и освежить в памяти дорогу к бассейнам-изоляторам нет. Должно хватить того, что я успела запомнить. Всё равно на плане всё совсем не так, как когда плывешь по реальным туннелям, видишь лишь до ближайшего поворота, а справа и слева только стены, да и те едва различимы в темноте.

Субмарины следуют за мной, не отстают, даже наоборот, они бы с удовольствием плыли быстрее, но я сама не могу. К тому же мне нужно ориентироваться, вспоминать дорогу. Вот это ответвление – какое оно по счету? Вроде бы третье или..? Зачем здесь такой лабиринт? Загадка. Но я выбрасываю из головы этот вопрос, об этом я могу подумать в другой раз. Вот, наверное, это то самое ответвление, которое ведет к изоляторам. Я поворачиваю, делаю мощные гребки. Мимо меня проносится Плавает-Быстро, доплывает до следующего поворота, проверяет, всё ли безопасно. Теперь, когда визг пилы остался позади, я слышу вокруг напряженное пыхтение и сопение. Но пила не просто становится тише, на какой-то миг она замолкает совсем! И тут же раздается звон, звук, который издает при падении металлический прут. Первый прут решетки перепилен. И пила вступает снова.

Отлично. Облегчение накрывает меня как большое горячее облако. Раз дрон продолжает пилить, значит, он недостаточно сообразителен, чтобы понять, что ему достаточно поменять свое положение и тогда он сможет проникнуть за решетку. Вместо этого он будет перепиливать всю решетку, один прут за другим. Это дает нам время. Ну, при условии, что болт выдержит. Что само по себе уже было бы маленьким чудом.

Налево, потом еще двадцать метров, и снова зажигается свет. Мы оказываемся в тесном бассейне с одной наклонной стенкой. Всё правильно. Это здесь. Тут есть даже лестница, по которой можно вылезти из воды. Я подплываю к ней и, когда все глаза обращаются на меня, объясняю, что я задумала:

– За этой стеной бассейн, который не соединяется с туннелями и шахтами. То есть эти машины не смогут нас там достать.

Это была хорошая новость. А теперь плохая:

– Правда, это означает, что вам придется пройти чуть-чуть по воздуху. Вот здесь вверх и с другой стороны снова вниз. Это всего пара шагов, – торопливо добавляю я, заметив панику на многих лицах. – С этим справится любой из вас. Я вам помогу.

Одна-Нога протискивается вперед. Ему моя помощь точно понадобится, он со своим обрубком, наверное, не сможет сделать ни шага.

– Прости, что подвергаю сомнению твои слова, – говорит он с мрачным видом. – Но, прежде чем мы за тобой последуем, я бы хотел, чтобы Двенадцать-Жабр взглянул на тот бассейн и сообщил нам, какой он.

У меня немеют руки. Хотя я отлично его понимаю. Я ведь тоже совсем по-другому представляла себе наше укрытие. И всё равно ощущение у меня такое, словно Одна-Нога дал мне пощечину.

– Так мы и поступим, – сделав над собой усилие, отвечаю я. Затем отворачиваюсь и хватаюсь за лестницу, чтобы не взорваться от ярости.

Воздух здесь тоже затхлый, но не такой, как в том зале, где я была до того. Пока вода выливается из моих жабр и плещет на кафельный пол, я оглядываюсь по сторонам. Действительно, вот кран. А вот бассейн. Ну хорошо, здесь и правда пара шагов, не больше.

За моей спиной раздается плеск. Я оборачиваюсь и вижу, как Двенадцать-Жабр неохотно поднимается по ступенькам. Он пытается удержать воду в груди, но вместе с ней его тело становится слишком тяжелым, и ему приходится позволить ей вылиться через прорези жабр. Он выпрямляется и со страдальческим видом хватает ртом воздух.

– Куда теперь? – спрашивает он, задыхаясь.

– Туда, – показываю я и иду вперед. Десять метров, может быть, двенадцать. Может быть, размышляю я, мы даже могли бы воспользоваться краном, он же работает… Тут мои мысли замирают, ноги останавливаются как вкопанные.

В бассейне нет воды.

Этого просто не может быть. Я делаю шаг, еще один, но вид не меняется. В полутьме я вижу большой овальный относительно чистый бассейн – но он пуст!

Двенадцать-Жабр догоняет меня, откашливаясь и сопя.

– Это оно?

– Да, – растерянно отвечаю я.

– Там пусто.

– Да.

– Ну, значит, в этом нет никакого смысла, – раздраженно констатирует он и поворачивает назад.

– Подожди!

Я бегу за ним, преграждаю ему путь, расставив руки в стороны. Если он сейчас вернется к остальным и расскажет о том, что видел, они уплывут. Одна– Нога предпримет какой-нибудь маневр, чтобы прорваться на свободу, и всё это, скорее всего, закончится катастрофой.

Но держать его здесь вечно я тоже не могу. Он уже начинает синеть.

– Скажи остальным, – торопливо прошу я, – что я ищу, как наполнить бассейн свежей водой. – Просто несбыточные мечты, я понятия не имею, как это можно сделать. Не говоря уже о том, что потребуются многие часы, чтобы наполнить бассейн такого размера. – Там сзади машины, на которые я хочу взглянуть поближе. Может быть, бассейн получится наполнить с их помощью.

Он поворачивается, смотрит в ту сторону, куда я показала:

– Я ничего там не вижу.

Естественно, там ведь ничего нет.

– Скажи им, чтобы подождали меня, – прошу я. – Хоть чуть-чуть.

– Хорошо, – кивает он, я даю ему пройти, и он ныряет в маленький бассейн.

Так, теперь мне нужно срочно что-нибудь придумать. Я срываю со спины рюкзак, вытаскиваю планшет, включаю его и звоню мистеру Фарнсворту. На этот раз – о чудо! – он отвечает.

– А, привет Саха! – Он приветствует меня с такой вальяжностью, что мне кажется, он издевается. – Ну как ваши успехи?

Мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы сдержаться.

– Это я у вас хотела спросить, – всё же я отвечаю довольно резко. – Я никак не могу до вас дозвониться!

– Ой, извини. Я случайно выключил планшет, пока мы снова ходили за покупками…

– Это сейчас не важно, – перебиваю я. – Мы внутри станции, но тут шныряют подводные дроны, и один из них преследовал нас, когда мы заплыли во входной туннель. Он, кстати, был закрыт решеткой, вы это знали?

Он приподнимает брови.

– Правда? Ну да, это я должен был предвидеть…

– Нам в последнюю секунду удалось закрыть решетку перед дроном, но сейчас приплыл другой, у него есть манипулятор с пилой, и он как раз пилит прутья, – торопливо рассказываю я. – Еще полчаса максимум, и он прорвется внутрь и поплывет за нами.

Наконец-то его лицо теряет расслабленное выражение.

– Слушай, Саха, мне ужасно жаль. Это всё моя ошибка. Я совсем об этом не подумал, хотя знаю, что прямо на территории станции пару лет назад построили этот новый конгресс-центр, «Океанский Купол».

Я не верю своим ушам.

– Построили что?

– «Океанский Купол». Так мало того, именно в эти выходные там проходит большой международный конгресс, с высокопоставленными гостями со всего мира, – из-за этого предприняли дополнительные меры безопасности. У нас полная машина еды, но я не знаю, как ее до вас довезти…

– Международная конференция по морскому праву! – не выдерживаю я.

– Ну да, она самая. – Он с удивлением смотрит на меня. – Ты-то откуда это знаешь?

Мысли в голове путаются. Теперь мне становится совершенно ясно, что за шум я слышала, – это шум с той самой конференции, о которой мне рассказывал Пигрит! Шаги людей, когда они занимают места в зале, голос спикера, аплодисменты… Значит, система туннелей старой исследовательской станции должна каким-то образом соединяться с конгресс-центром!

– Мистер Фарнсворт, – поспешно говорю я, – еда подождет. А вот дрон ждать не будет. Я хотела спрятать субмаринов в бассейне-изоляторе, но он оказался пустым! По крайней мере, тот, рядом с которым я сейчас нахожусь.

– Это не удивительно, – отвечает он. – Изоляторы не соединены с морем. Поэтому за прошедшие десятилетия вода в них испарилась.

– Так. – Я лихорадочно соображаю. – А есть возможность как-то остановить дроны?

Он беспомощно смотрит на меня.

– Наверняка есть, только не у меня.

– Нам нужно попасть куда-то, где дроны не смогут нас достать!

Пока я произношу эти слова, в моем мозгу уже проступают смутные очертания идеи. Аквариум «Океанского Купола»! Я читала, что он не просто опоясывает большой зал, вокруг него есть разветвленная система резервуаров и бассейнов, по которым свободно перемещаются рыбы. И она должна как-то соединяться с туннелями старой станции, потому что здесь, в воде, я слышу громкоговорители внутри «Купола»!

Мистер Фарнсворт приподнимает брови.

– Ты хочешь спрятать субмаринов в аквариуме «Купола»? Не думаю, что это хорошая идея. Так ты добьешься только того, что их обнаружат.

– Покажите мне место лучше, и мы отправимся туда.

– Об этом мне нужно поразмыслить…

– Времени на поразмыслить у нас нет! – огрызаюсь я.

Теперь он занервничал по-настоящему.

– Я всё понимаю, но я тоже не волшебник. Я могу поспрашивать людей, которых знаю, и попробовать узнать, какие еще есть варианты.

– Хорошо, позвоните мне, когда что-нибудь найдете, – возмущенно заявляю я и обрываю разговор.

Мое сердце колотится как сумасшедшее. Я заглядываю в бассейн. Они всё еще там. Даже отсюда, сквозь беспокойную поверхность воды, я вижу, как они взволнованы.

Пигрит! Если там сейчас идет конференция, на которой выступает его отец, он наверняка сидит в зале. Может, у него получится мне помочь! В любом случае попытаться стоит.

Я звоню ему. Один гудок, и его лицо появляется на экране.

– Минутку! – говорит он, и экран тут же гаснет.

Я понимаю, он сидит в зрительном зале и не может со мной поговорить. Я представляю себе, как он протискивается между рядами, извиняясь направо и налево. Как он наконец добирается до прохода, бежит к дверям зала, открывает одну из них, выскальзывает наружу и наконец оказывается в фойе.

Я угадала: в это самое мгновение экран опять загорается, и я вижу лицо Пигрита на фоне деревянной стены.

– Саха! – говорит он. – Что случилось!

Он чувствует, что речь идет о жизни и смерти, по его лицу это заметно.

Я быстро описываю ему ситуацию и объясняю, что мне нужно, – укрытие, где нас не достанут дроны. Дроны, которые в этот самый миг, возможно, отпиливают последний прут решетки, не пускающей их в туннель.

– Под «Океанским Куполом» находится старая дельфинологическая станция? – удивленно повторяет Пигрит. – Впервые об этом слышу. – Я вижу, как он колдует в своем планшете. – На схемах здания об этом ни слова. На них есть всё, в том числе помещения, куда нет доступа посетителям, но про станцию ничего не сказано. Ты уверена?

– В целом да. – Не то чтобы я была уверена на все сто. В конце концов, у меня есть лишь слово мистера Фарнсворта, а насколько на него можно полагаться, я и сама не понимаю.

– Ладно, не важно, – говорит Пигрит. – Давай подумаем, чем я могу тебе помочь.

Я отправляю ему контакты Джеймса Фарнсворта и объясняю:

– Это человек от «Гипъюн Чингу», морской биолог. Это он подсказал мне про станцию. Может, он знает что-то еще. – Если бы только у меня было больше времени! Если бы каждая секунда промедления не приближала катастрофу! – По идее, он сейчас где-то рядом с «Куполом», с ним его сын. Если бы ты как-то смог протащить их внутрь…

Пигрит прикусывает нижнюю губу.

– Хм. Да. Это не так-то просто. У них тут довольно строгий контроль на входе из-за всех этих важных шишек, которые собрались на конференции. – Он снова открывает какие-то документы, что-то торопливо ищет, смахивает в сторону. – Вот был бы какой-нибудь запасной вход… Погоди-ка!

– Что? – нетерпеливо спрашиваю я.

– Здесь на плане здания какая-то стрелочка. А под ней подпись «исторические подвалы». Может, это оно и есть?

Я пожимаю плечами.

– Кто же знает. Но стрелочка есть и у меня. – Я открываю план, который скопировала себе в прошлый раз, отмечаю место, где я нахожусь, жирной красной точкой и отправляю документ ему. У него глаза лезут на лоб. А на губах появляется довольная ухмылка. Если Пигрит ухмыляется, это всегда хороший знак.

– Всё складывается, – заявляет он и что-то там еще передвигает на экране: – Смотри!

Я открываю документ, появившийся у меня во входящих. Пигрит наложил друг на друга оба плана, и они действительно идеально совпадают. Один из подводящих воду туннелей старой станции заканчивается прямо у большого резервуара аквариума. Если это и правда так, резервуар находится в закрытом помещении и там же стоит установка, очищающая воду и обогащающая ее кислородом.

Лучше и не придумаешь.

– Отлично, – говорю я. – Нам нужно туда попасть.

– Кто-то должен будет открыть тебе дверь снаружи, – говорит Пигрит.

Я киваю, изучаю маршрут, по которому нам предстоит проплыть, и прикидываю, сколько на это уйдет времени.

– Да. Где-то через десять минут, – говорю я и на всякий случай добавляю: – Один юнит! Не больше!

И кладу трубку. Пигрит парень сообразительный, он наверняка что-нибудь придумает. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Ну а ничего другого мне и не остается. Я убираю планшет в рюкзак, влезаю в лямки и ныряю обратно в бассейн ко всем остальным. Звуки пилы всё еще слышны – слава богу!

– Я знаю, где находится другой бассейн, – торопливо объясняю я. – Тот, в котором есть вода. Причем это чистая, свежая вода. Поплыли!

Никто не двигается с места.

– Ты много обещаешь, – заявляет Одна-Нога. – Верить тебе всё труднее…

Я смотрю ему в глаза, выдерживаю его тяжелый взгляд. Внутри меня на маленьком огне постепенно закипает ярость. И эта ярость придает мне такой уверенности в себе, что я сама себя не узнаю. Но это приятное чувство.

– Я сама не была там, это правда, – объясняю я решительными жестами. – Я могу только повторить вам то, что сказали мне. Но, насколько я могу судить, другого выхода у нас всё равно нет.

В этот самый миг до нас долетает далекий металлический стук, совсем не похожий на предыдущие. Опасно непохожий. На этот раз на дно упал не один из прутьев решетки. Очень похоже, что теперь она поддалась вся.

Одна-Нога мрачно кивает.

– Ну хорошо. Показывай путь.