Текст книги "Зона Посещения. Тропами теней"

Глава 11
Два кирзача – пара

Карантинная зона шестой аномальной

Наше время

Это утро на родных полупустынных территориях, окружающих шестую аномальную, выдалось прохладным. Солнце только выглянуло из-за холмистого горизонта. Утренний туман стелился легкой дымкой над заброшенной промышленной зоной. Я слушал тишину и всматривался в эти пейзажи практически каждое утро, словно ожидал услышать ответ на один из моих самых главных вопросов. Но ни разу не заметил даже намека или какого-либо знака. Столько лет прошло, а здесь ничего не изменилось.

Исковерканная земля, изрытая передвижными добывающими комплексами, изъезженная вдоль и поперек бесчисленными патрулями и грузовыми караванами, так и не смогла затянуть раны человеческой жизнедеятельности на своем многострадальном теле. Некогда величественные просторы с девственной природой уже давно превратились в обыкновенную производственную свалку.

Разъезженные грунтовые колеи переплетались здесь в сложный не зарастающий рисунок, похожий на паутину какого-то исполинского механизированного арахнида. И словно бесчисленные мухи, увязшие в этой паутине, то тут, то там в грязно-черных масляных пятнах на поверхности карантинной зоны темнели силуэты брошенной техники. Убитая бешеным темпом добычи техника ржавела в том месте, где когда-то вышла из строя. Местами резко выделялись угловатыми формами опустевшие полуразрушенные строения. Из тумана поднимались рукотворные холмы свалок.

Такое обилие следов человеческой жизнедеятельности и отсутствие на территориях самих людей постоянно навевало мне мысли о том, что это место не наша планета, а какой-то другой, параллельный мир, переживший глобальную катастрофу планетарного масштаба. Вспомнились несколько книжек, прочитанных очень давно, в юном возрасте. Втянув ноздрями утреннюю прохладу, я еще немного потоптался на вершине холма.

Как всегда, напоследок мой взгляд задержался на самой большой в округе ржавой громадине. Там, у границы преломления, в окружении маркировочных столбов и бесчисленных коротких свай, оставшихся от первых стационарных комплексов добычи, потихоньку покрывался рыжей кожурой «Стахановец-4М». Этот самоходный зонный грейфер был самым последним техническим монстром, запущенным в эксплуатацию незадолго до консервации Зоны и полной остановки ее промышленной разработки. Я даже помнил, как в далеком детстве стоял с пацанами на краю поселка и видел, как эта чудо-конструкция ползет к Зоне своим ходом.

Но не всегда здесь было так безлюдно, в долгие годы противостояния по карантинке ходило много бродяг, и аномальная чума их совсем не пугала. Тогда в любую кочевую или оседлую стаю к шаману имел право прийти любой, кто защищал эти земли от военных, и получить исцеление за обыкновенное спасибо. Но со временем, когда старики-шаманы стали один за другим отходить в мир иной, не оставляя после себя учеников, племя бродяг заметно поредело. Кто-то помер, а кто-то вернулся в заново отстроенные поселения за пределами опасной зоны. И сейчас на всю карантинную зону мне известны лишь три целителя – старик-шаман, один его ученик, опекающий горные кланы, и другой – переметнувшийся на сторону банд. И все их танцы с бубнами нынче совсем не дешевы.

Но мне их целительство необходимо не больше, чем зайцу стоп-сигнал. Так, видимо, распорядилась судьба, и я с самого детства узнал, что обладаю иммунитетом к болячке, названной именем моего отца, академика Михеля. И все эти годы, перелистывая старый отцовский блокнот, я ищу ответы на свои главные вопросы. Что же с тобой случилось, папа? Где ты? Почему не получилось то, к чему ты так упорно все это время стремился? Почему эта проклятая Зона не исчезла, как ты обещал? Что тебе тогда помешало?..

Сегодня я всматривался в пустоту заброшенных земель и в призрачную Зону особенно тщательно. Этим утром я действительно ждал какого-то знака свыше. Глупо, но я почему-то верил в это. Я устал, кроме веры, мне и не осталось уже ничего. И сегодня мне опять приснился тот самый сон – эхо далекого прошлого. В самых мелких деталях мне кто-то постоянно прокручивал старое черно-белое кино памяти о том дне, когда я в последний раз видел отца.

До сих пор картинки из этого сна стояли перед моими глазами…

– Вот возьми, – отец извлек из внутренностей своей потертой куртки записную книжку с толстой кожаной обложкой, – это мой блокнот. В него я записываю свои идеи, мысли и даже открытия. И я хочу, чтобы ты его сохранил, а себе завел такой же.

– А зачем он мне, пап? – искренне удивлялся я. – Я могу все свои придумки в голове помнить!

– Это очень здорово, – улыбался отец и терпеливо разъяснял мне, – но ни один человек не способен все запомнить. И, запоминая что-либо, мы отрываем у мозга часть функционала, а это приводит к снижению эффективности его работы. Все эти постоянные «только бы не забыть» или «нужно вспомнить» – они как стальные болты, попавшие в шестерни отлаженного механизма мыслей. А потому, чтобы не потерять мысль с концами и не напрягаться потом, вспоминая ее, записывай все на бумагу, перечитывай, а выполненное вычеркивай.

– Слушай, пап, – удивлялся я, перелистывая его записи, – а почему тут все на шифре, на нашем секретном языке? Это же совсем неудобно читать.

– Лучше самому неудобно читать, чем дать кому-то шанс воспользоваться твоими идеями и достижениями в своих целях. – Отец многозначительно поднял палец вверх. – И не забывай всегда планировать завтрашний день вечером. Забей себе в правило: «Пока не запланирую следующий день, я не засну!»

– А зачем ты все это рассказываешь? – неожиданно испугался я. – Ты что, не вернешься?! Навсегда уходишь?!

– Нет, конечно! – успокаивал отец. – Я еще собираюсь пожить и наконец взять от этой жизни столько, сколько успею. Но, сын, я иду не на научные дебаты, а в Зону. А потому просто обязан продумать и учесть все варианты. Это самое главное в мужчине – умение просчитывать все возможные варианты. Вот помнишь, когда нас сюда сослали на целых пять лет колесить по монгольским просторам, так вот, я тогда спланировал наше будущее во всевозможных вариантах аж на восемь лет вперед!

– А толку-то, – расплакался я, понимая, что могу навсегда потерять отца, – все одно эти твои планы медным тазом накрылись, когда ты здесь Зону обнаружил. Так какой смысл было планировать?

– Смысл есть, и не один… – Папа обнял меня. – Ну, не плачь, все будет хорошо. Я вернусь, обещаю.

– Смотри, – я пригрозил ему пальцем, – ты обещал.

– Конечно, сынок, конечно…

Хлопок выстрела, звонким эхом разлетевшийся на многие километры вокруг, отогнал призрачные картины сна. Я прищурился. Наверное, там, у границы, под прикрытием «Стахановца» сегодня кто-то рыбачил. А этот хлопок не что иное, как выстрел порохового ускорителя катапульты.

Тут постоянно кто-то рыбачит, здесь пояс промышленной добычи не так засран мусором. И хоть сама добывающая пятисотдвенадцатиметровая полоса иссякла, но за ней еще оставалась большая часть нетронутой Зоны. Все те области даже легкие тралы не успели зацепить. И до сих пор многие инопланетные приблудины, оставаясь невидимыми с нашей стороны, валялись где-то там по щелям и ямкам, ожидая часа, когда чья-то сталкерская ловушка удачно зацепит их и вытащит наружу. А покуда в Зоне остается хоть один ничтожный артефакт, сюда будут стремиться люди.

Еще один звонкий выстрел и последующий протяжный треск «калаша» дали мне понять, что я ошибся. Это не были звуки аномальной рыбалки. Там внизу, между холмами, кто-то затеял перестрелку. Я опустился на колено и поднял бинокль. Стреляли где-то за соседним холмом. Увидеть, что там происходит, я не мог. Но на всякий случай я снял с плеча широкий ремень, разложил сошки и поставил рядом с собой на землю тяжелую КСВК[9]9
  КСВК (сокр. от крупнокалиберная снайперская винтовка Ковровская) – российская крупнокалиберная снайперская винтовка, созданная на базе винтовки СВН-98 на заводе имени Дегтярева в Коврове.


[Закрыть]. Этого монстра я прикупил давненько и, быстро осознав всю глупость своего выбора, теперь брал его только в дозорные профилактические прогулки.

Этот каменистый холм с торчащими из земли валунами – моя территория. Об этом необходимо было напоминать разного рода любопытствующим оборванцам и многочисленным бандам головорезов. И я периодически напоминал им солидной дырой в туловище одного из них. Как правило, остальной сброд тут же разбегался, понимая бессмысленность ввязываться в бой со снайпером на такой огромной дистанции.

К звукам приближающейся стрельбы добавился рык моторов, там явно шла погоня. Ну, хоть какое-то разнообразие в мои монотонные будни. Я лег на землю и, прильнув к оптическому прицелу винтовки, стал смотреть кино про Зону. Не хватало лишь соленых сухариков или попкорна. А кино, как всегда, оказалось с сюжетом драматическим.

Из-за склона, вздымая шлейф пыли, вылетел мотоцикл, импортный такой, красивый. За рулем сидел человек в отечественном горном комбинезоне. Сзади на его байке был закреплен целый баул какого-то, судя по всему, ценного барахла. Человек мастерски выруливал меж камней и кочек и еще успевал отстреливаться.

За ним из-за холма высыпала целая орава обшарпанных ИЖей и «Уралов». Это была банда то ли «Пустынных псов», то ли каких-то там других грозных собак. Эти «четвероногие» так далеко от своих владений еще не заходили. Видимо, клиент попался жирный, и пацаны слишком увлеклись погоней. А беглец тем временем направил свой байк точно в сторону моего холма и уже петлял по долине между первых крупных валунов. Банда кинулась за ним.

А вот это уже непорядок, я передернул затвор. Не могли разобраться где-то в другом месте? Вон, свалка рядом… И пока я разглядывал в перекрестие оптики персонажей всего этого действа, решая, кого из них лучше продырявить, выбор сделали за меня.

Шальная пуля из затяжной бандитской очереди попала в беглеца, его мотоцикл резко кинуло в сторону, на валуны. Получив сильный удар, ревущий байк взлетел над землей, перевернулся в воздухе и, рухнув на соседнюю скалу, разлетелся на несколько частей. А раненый водитель, спрыгнув с железного коня за секунду до этого, сгруппировался и кубарем скатился в низинку.

От столь зрелищного крушения у меня аж дух захватило. Я направил оптику на разбившегося водителя. Как ни странно, но человек в «горке» оказался жив, он вскочил, отбросил в сторону шлем и, прихрамывая, побежал дальше. Очень жаль, что этот шустрый бедолага должен умереть. Я неожиданно для самого себя вдруг проникся симпатией к этому случайному бродяге.

Банда в считаные секунды догнала беглеца. Первый же поравнявшийся с ним головорез перетянул убегающего монтировкой так, что тот рухнул на землю и стал корчиться от боли. От банды отделились двое стервятников и отправились к обломкам мотоцикла подбирать трофеи. Остальные взяли человека в кольцо и стали насмехаться над его беспомощностью. Пару раз сбив едва поднявшегося на ноги человека колесами и запинав его ногами, бандюки решили избавить его от дальнейших страданий. Главный, самый расфуфыренный головорез слез с мотоцикла и достал здоровенный топор, которым разделывают мясные туши, и под одобряющие возгласы товарищей занес его над бедолагой.

Именно в этот момент в моей голове словно тумблер щелкнул. Епта! Я же ждал знамения! Так вот же оно! Практически в тот же миг пой палец плавно потянул спуск. Громыхнул выстрел, брызнула кровь. Главарь банды вместе с топором пролетел еще несколько метров следом за пулей и, упав на товарищей, завалил на землю пару «Уралов». В грудной пластине его бронежилета появилась смачная сквозная пробоина от крупного калибра. Переполошившиеся головорезы тут же забыли о беглеце и сорвались с места. Взревели движки мотоциклов и, обдавая все вокруг фонтанами грязи, пробуксовывая, запрыгали по кочкам и прочим неровностям. Хаотично петляя между камней, они щедро шмаляли наугад.

Куда там! Я лишь улыбнулся, с такой дистанции даже прицельно попасть по мне было бы весьма проблематично, а на ходу, да еще из автоматов – это попросту нереально. Еще пару раз передернув затвор и нажав на спуск, я раскурочил движок одного мотоцикла, при этом лишив его хозяина большей части ноги, и исключительно случайно снес голову вместе со шлемом еще одному «псу».

Банду, решившую, что имеет дело с матерым снайпером, как ветром сдуло. Еще немного поглазев через прицел на бандитские спины, я направил оптику на то место, где на камнях растянулся «мясник». Тело беглеца должно было быть где-то рядом. Неужели его все-таки грохнули? Вот тут он лежал, слева от байка покойника. Пусто…

Живучий и шустрый бродяга вскоре выдал себя движением. И он времени зря не терял. Пока шел бой, человек в «горке» укрылся за ближайшим валуном, а сейчас принялся обшаривать поверженных мною бандитов. Подняв «калаш» обезглавленного «пса», он подошел к вопящему телу с оторванной ногой, что-то сказал ему и ткнул стволом автомата в его заляпанный кровью шлем. Не получив мгновенного ответа, он хладнокровно прострелил бандиту голову, а потом обернулся и посмотрел точно на меня.

По моей спине пробежали холодные мурашки. На секунду показалось, что это не я смотрю на него через перекрестие оптики крупного калибра, а наоборот. Сталкер буквально нащупал мой взгляд и словно мне в душу заглянул. Мурашки по телу поскакали галопом. А бродяга, вычислив мое местоположение, сел на мотоцикл главаря банды и двинул вверх по склону, прямиком ко мне. Рука сама на всякий случай передернула затвор, загоняя очередной крупнокалиберный гостинец в ствол моей гаубицы.

Когда сократилась дистанция и стало ясно, что больше нет смысла прятаться, я встал, взял в руки АКМ и принялся ждать. Солидно помятый бродяга поднялся на вершину холма, заглушил байк и, стараясь не делать резких движений, подошел ко мне. На небритой морде, раскрашенной синяками, красовался кривой шрам от глаза через всю щеку до уголка губ. И столь неуместная на таком побитом лице улыбка не добавляла ему очарования, а даже наоборот – пугала.

– Доброе утро, – произнес он и протянул мне руку.

– А оно доброе? – Я некоторое время изучал его взглядом и, не заметив ничего стремного, осторожно ответил на рукопожатие.

– Большое человеческое спасибо за помощь, – продолжил он. – Константин я, а друзья зовут меня Биз… э-э-э… Лангуст.

– И что ты, Константин, забыл в столь ранний час в столь гиблом месте?

– Я ученый и тут по своим научным делам, но это не столь важно… Сколько я вам должен за помощь?

– А ты, как для только что чуть не подохшего, очень бодренько выглядишь. – Я сначала хотел прыснуть смехом, но удержался и с суровой мордой лица выдавил из себя шутку. – С тебя… э-э-э… двадцать штук зеленью…

Тем не менее человек, не раздумывая, вытащил откуда-то из-за пазухи пачку купюр и сунул ее в мою руку. Я на минутку остолбенел. Кто ты вообще такой, богатенький, живучий и улыбчивый? Хрена с два я поверю, что ты ученый, уж кого-кого, а ученую братию я на своем веку повидал. И на простого охотника за удачей ты, мужичок, явно не смахиваешь. Внутри у меня взыграло генетически переданное от отца любопытство. В этом кадре была какая-то загадка.

– Ты это, дядя, бумажками-то не сори. – Я протянул купюры назад. – Пошутил я.

– Исключено! – отстранился он. – Долг платежом красен. И это, сам ты дядя. На морду так одного со мной года рождения. Нет?

– Оно, может, и так… но вот чего ты решил, что я деньгами с тебя взять хочу? Услуга-то деньгами неоценимая была. Нет?

– А чем еще тут расплачиваются?.. Только не говори, что у вас тут мало женщин и…

На этот раз я не выдержал и заржал, как конь, громко, от всей души и до слез. Неуверенно к смеху подключился и бродяга, но после умолк и, краснея от своего дурацкого предположения, стал вежливо дожидаться, когда меня отпустит приступ хохота. Отведя душу, я похлопал нового знакомого по плечу, сунул ему в карман «горки» пачку купюр и призывно махнул рукой.

– Идем ко мне в логово, чаем угощу. А ты расскажешь, по каким таким ученым делам тут ходишь. Может, и подсоветую тебе чего. Я и сам почти ученый. И, кстати, звать меня Арсений, а немногочисленные други обзывают Аммонитом.

– Аммонит? Ископаемый головоногий моллюск?

– Угу, почти. Аммонит как смесь аммиачной селитры с тринитротолуолом – взрывчатка промышленная такая.

– Хм, модно… А что, пушку свою тут оставишь? – Бродяга указал на снайперку и кинул косой взгляд на трофейный байк. – И драндулет отсюда не уйдет своими ножками?

– А кто здесь в здравом уме шариться-то будет? Не боись, ученый, это моя территория. Потопали, только след в след иди, а то я тут растяжек и мин немного натыкал.

– Гостей, что ли, не любишь? – ухмыльнулся мужик, пристраиваясь за мной.

– Чего же не люблю? Очень даже люблю! А на ком же еще мне испытывать свои ловушки радикального действия? Кишки потом сгребать не особо весело, но к этому я уже как-то привык.

Константин присвистнул и пристроился еще ближе, чтобы топать уже буквально след в след. И это у него получалось весьма профессионально. Петляя лишь мне известной безопасной тропкой, я иногда оборачивался и поглядывал на гостя. Что-то в его повадках и движениях выдавало совсем не ученого мужа, а человека, обученного выживанию в самых экстремальных условиях.

На первый взгляд ему едва исполнилось тридцать лет, но глаза бродяги выдавали его реальный возраст, наверняка переваливший за сорок, причем очень давно. Его мягкая перекатывающаяся поступь была абсолютно беззвучной, ни один камушек не хрустнул под подошвой и не скатился вниз по склону. Манера осматриваться, шевеля одними лишь моргалками, не мотыляя при этом головой из стороны в сторону, уже говорила о многом. И даже его башка при необходимости поворачивалась очень плавно, без резких движений. Ох, не прост ты, дядя ученый. Может быть, это действительно какой-то знак свыше, и не зря я спас твою шкурку?

Немного побродив по пологой вершине холма между многочисленных мин и ловушек, я вывел гостя к своей хибарке, которую сразу и не заметишь. Давным-давно, найдя здесь глубокую выбоину в породе, я накрыл ее досками, затянул брезентом и маскировочной сетью, а со временем еще присыпал землей и замостил дерном. И теперь взгляд постороннего человека даже на миг не задерживался на ровной монотонной поверхности холма, под которой расположилось мое обжитое логово.

– Ну, вот и пришли. – Я подмигнул гостю и приоткрыл поросшую полевым вьюнком земляную калитку. – Только за этот удобный куст руками не хватайся и на вторую ступеньку не наступай – заминировано.

Мужик лишь головой покачал и спустился за мной вниз по вымощенным камнями ступеням. А я нащупал рукой на стене скрытый переключатель и щелкнул им, перенаправляя питание с охранных блоков на освещение. На стенах заблымали ряды газоразрядных ламп, вытесняя из землянки кромешную тьму.

В родном логове, как всегда, царил небольшой рабочий беспорядок. Накануне я пытался закончить свой автоматический арбалет с пневматическим взводом, но так и оставил недоделку на пилильно-сверлильном верстаке. На столе для сбора и обслуживания электроники все было более упорядоченно, даже пыль здесь лежала ровненьким равномерным слоем. Все остальное барахло, импровизированные шкафчики, ящики с припасами и лежбище со спальником компактно расположились под стенами.

Кроме того, под стеной стоял узкий кухонный столик с бензиновой печкой. Когда меня носило по обжитым местам, я харчами перебирал сильно, а мясо кушал исключительно у знакомых хозяек. А здесь, в карантинке, довольствовался заморским сухпаем, местной тушенкой и прочей консервацией. Из спиртного употреблял, как и отец, исключительно коньяк и пусть не больших звезд, но все же не бодяжный.

Гость аж в лице изменился, узрев все барахло на рабочих столах и верстаке, а его глаза буквально засветились искорками, когда он заметил в кухонном уголке батарею разносортных коньяков. Его кадык забегал туда-сюда от непроизвольного сглатывания слюны. Наш человек. Я улыбнулся и отправился к печке.

– Может, кофе с коньячком? – задал я провокационный вопрос.

Бродяга мог и промолчать – его ответ явно читался в округленных сверкающих глазках. Но он все же активно закивал головешкой и, пока я возился с туркой, с большим интересом обследовал мой верстак. Что уже говорило о нем как о человеке неравнодушном к разного рода «рукоделию». Он смотрел на миниатюрные самодельные станки и приспособления не как дилетант, а как человек знающий и желающий отхватить у опытного коллеги премудростей. Впрочем, мне было совсем не жалко. Мало сейчас осталось людей, у которых руки растут из правильного места. Все больше развелось никчемных потребителей, не способных даже электропроводку грамотно развести в своих городских квартирках.

– Ну, готово! – Завершив с варкой кофе, я протянул гостю дымящуюся кружку и начатую бутылку. – Вот, налей на свой вкус.

Костик щедро булькнул в кофе коньяку и присел на раскладной стул. Я пристроился рядом и немного подождал, наблюдая, как на побитое лицо бродяги наползает маска блаженства при первых глотках. Неожиданно мой взгляд остановился на левой стороне комбинезона Костика. Там чуть выше пояса красовалась дыра и небольшое багровое пятно крови. Наклонив немного голову, я заметил еще одно отверстие. Бандитская пуля прошила бок бродяги насквозь, а он словно не замечал своего ранения.

– Может, тебе аптечку подогнать? – Я указал пальцем на дыру в «горке».

– Не стоит, – отмахнулся он, – пуля не осталась, а значит, все само зарастет.

– Что значит зарастет? А дырки залатать? А дезинфекция?

– Расслабься, – гость задрал простреленную куртку и такие же продырявленные китель с майкой, – видишь, все в норме.

Пятна крови на одежде свидетельствовали о серьезном ранении, а на теле виднелись лишь два розовых пятнышка свежей затянувшейся плоти. Если бы я не знал, что его подстрелили только что, то сказал бы, что ранение двухнедельной давности.

– Сколько ты «золотой пыли» принял? – поинтересовался я.

– Это не «пыль», это постарался артик из моего джентльменского набора. – Сталкер похлопал по своему широкому поясу с небольшими округлыми контейнерами цвета хаки. – У вас что, совсем здесь не юзают арты?

– Чего не юзают?

– Арты, – невозмутимо повторил гость. – Или у вас артефакты по-другому называют?

– Артефактами и называют, – поняв, о чем речь, я про себя упрекнул свою протормозившую соображалку, – иногда приблудинами кличут или ништяками. Только не вылавливают у нас таких, чтобы вот так быстро все заживляли. Классная штуковина, может, махнешь на что-то? Глянь, что есть.

Я протянул руку и вытащил из шкафчика ящичек с очень редкими и дорогущими артефактами, которые насобирал за три последние ходки. Почему-то я был уверен, что Костик при виде такого хабара тут же истечет слюной и начнет выторговывать за свою заживлялку сразу два или три артефакта из моей коллекции. Но гость как-то уж совсем без интереса глянул на инопланетные диковинки, которые стоят целое состояние.

– Не могу, вся эта инопланетная хрень мне еще для работы нужна. – Мужик покачал головой, но тут же призадумался, глянул на меня как-то странно и сделал встречное предложение. – Но в моем бауле, который эти отморозки на мопедах уперли, был запасной комплект. Помоги отбить оборудование, и я тебе целый пояс таких же ништяков презентую.

Я третий раз в жизни смотрел на человека, для которого все это космическое барахло было не целью жизни, а лишь средством для ее достижения. Первым был мой отец, а второго я каждый день в зеркале вижу… Но если не хабар и сказочное бабло, вырученное за него, то какая же твоя цель, дядя?

– Хорошо… я подумаю над предложением. А пока я буду думать, расскажи мне о своей работе, дружище. Какой твой профиль, где работаешь, что делаешь?

– Не поверишь, – гость улыбнулся, словно вспомнил какой-то забавный случай или анекдот, – по образованию я инженер-подводник. А работа моя здесь простая. Меня просили небольшой комплекс научного оборудования развернуть – электронику там всякую, приборы. Всего и делов-то.

– У-у-у, с каждой секундой все интереснее и интереснее. Подводник, говоришь? Оборудование развернуть?

Я еще раз окинул взглядом бродягу, в очередной раз пытаясь понять, что он за фрукт такой. Чего-то он явно недоговаривал. Да и оборудование здесь никто не устанавливал уже лет тридцать. Кому эта шестая аномальная нужна? Другие Зоны на порядок интереснее. В другие Зоны ходить можно…

Вдруг на какие-то секунды погасли лампы из-за сбоя в цепи питания. Комната на короткое время погрузилась во мрак. И тут мой взгляд привлекло голубоватое свечение, исходящее из треснувшего поясного контейнера бродяги. Этот призрачный свет распространялся весьма необычно, он выплывал из трещины словно фосфоресцирующий туман и освещал небольшую область пространства вокруг своей играющей волнами дымки. Сработали автоматы, и освещение восстановилось, но я так и не смог оторвать взгляд от уже еле заметного свечения.

– А это что такое? – Я ткнул пальцем в треснувшую капсулу.

– Вот черт! Пуля задела, но «дымка», кажется, уцелела. – Костик откупорил контейнер и вытащил его содержимое.

Это был небольшой ярко светящийся шарик, похожий на крохотную шаровую молнию. Светящийся туман срывался с его поверхности и, проплыв немного по воздуху, растворялся без следа.

– Это тоже артефакт? – Риторический вопрос сам слетел с моих губ. – Что-то я не видел такого ни разу.

– Это потому, что он не отсюда, не из этой Зоны, – пояснил гость и спрятал его в карман.

– А его зачем с собой таскаешь? – поинтересовался я.

– Ношу – значит надо… – Костик попытался уйти от ответа, но, заметив мой недовольный взгляд, все же промямлил: – Ну, блин, тебе это совсем не интересно будет. Не поймешь даже.

– А ты проверь.

– Хорошо. Я заметил, что «лунная дымка» каракатиц отпугивает.

– Кого отпугивает?

– Я же говорил, что не поймешь! – Бродяга отпил кофейку и, раздобренный его ароматом и вкусом, снизошел до разъяснений. – Есть такие твари летающие, на медуз похожие, щупальца у них еще прикольные светящиеся. Вот их я каракатицами и прозвал. Там, где я хочу оборудование развернуть, этих тварей видимо-невидимо.

– А-а, ты имеешь в виду паразитов? – сообразил я, о каких тварях идет речь. – Они такие полупрозрачные, с наружным сетчатым скелетом и стрекозиными крыльями? А я их стрекозлами обзываю, – хихикнул я. – Эти мерзкие гаденыши, можно сказать, главные разносчики аномальной чумы.

Азартно выпалив все это, я тут же прикусил язык, так как явно сказанул лишнего. Оставалось лишь надеяться, что кадр не обратит внимания на мои слова, но не тут-то было…

– Погоди! – Костик отставил кружку кофе в сторонку. – Так ты там был, в шестой аномальной?! И смог вернуться?

Я был готов уже по-настоящему прикусить свой предательский язык. Так глупо засветиться и сдать самую охраняемую свою тайну – это нужно было постараться. Тараканы в моей башке сейчас, наверное, аплодировали стоя. Но вдруг меня осенило! Мой гость-то тоже себя выдал!

– Бляха! Так и ты тоже там был… – озвучил я свою догадку. – И значит, свое оборудование ты собрался в Зоне устанавливать. Что это за оборудование такое, способное функционировать в пространстве с другими физическими законами? Кто его смог сделать? Кто ты такой, Костик?

Я смотрел на своего гостя такими же округленными глазами, какими и он сейчас пялился на меня. У Костика тоже назрел и рвался наружу табунчик стремных вопросов. И судя по всему, сейчас должна была случиться самая интересная за всю мою прожитую жизнь беседа.

– Ну, вот и встретились два одиночества… – вымолвил мой гость через минуту напряженного молчания.