Текст книги "Зона Посещения. Тропами теней"

– Я ожидал услышать другое… – Разочарованный мужчина встал. – Пока идет расследование, не покидайте лагерь. Мы с вами еще свяжемся.

– Погодите, эта земля… Там действительно какие-то непонятные дела творятся? Вы ведь так и не смогли разобраться? Не нашли причину мора?

Майор остановился, искоса глянул на начальника лагеря и, видимо, хотел что-то сказать, но очередной приступ кашля оставил фразу несказанной. Отвечать на вопросы директора он уже не стал, но Стас понял – его догадки верны.

– Я хотел бы вам помочь в этом деле, – продолжил он, – абсолютно бескорыстно. Мой интерес исключительно в удовлетворении профессионального любопытства. Если нужна любая научная экспертиза или просто авторитетное мнение…

– Спасибо, но мы как-нибудь сами… – Ганхуяг направился к выходу.

– Эй! Это все же мои люди пропали, и возможно, что по моей вине! – крикнул Стас в спину уходящему. – Подумайте, у меня есть опыт в подобных делах плюс багаж знаний далеко не последнего советского ученого… не игнорируйте такую возможность!

– Мы с вами свяжемся, – не оборачиваясь, буркнул гость на пороге и вышел из юрты.

Судя по приглушенному кашлю майора, он отправился к стоянке автотранспорта.

– Ну вот, а я только чай приготовила… – Из своего хозяйского уголка вышла супруга Стаса.

– И я его с удовольствием выпью. – Расстроенный мужчина протянул руку к подносу, на котором дымились две чашки чая.

– Вот еще! – Жена увела поднос в сторону, едва не расплескав чай. – Сделай себе сам! А это мы с Сеней выпьем.

Окликнув играющего сына, она ушла за загородку, имитирующую стену детской комнаты. Стас еще немного постоял, задумчиво поглядел по сторонам и скрылся за ширмой своего «кабинета». Продолжать эксперимент ему уже совсем не хотелось. Сейчас его терзали два неприятных чувства. С одной стороны, начальник лагеря сильно переживал за ребят, которые по его вине скорее всего попали в беду. Но свербящее неудовлетворенное любопытство ученого безжалостно вытесняло из головы все эти переживания. Бесконтрольная врожденная потребность разгадывать тайны и познавать непознанное искала выхода, порой ввергая Стаса в чудовищные душевные корчи, которые были похлеще ломки наркомана-героинщика.

Как ни странно, мучиться ему пришлось недолго. Не прошло и десяти минут, как в юрту вновь постучался их вечерний гость. Он был уже без своей кожаной папки и выглядел как-то уж очень грозно.

– Я за вами, собирайтесь, – произнес он с порога, надев на лицо суровую маску.

– Как так?.. – Будучи уверен, что его пришли арестовать, Стас впал в некоторый ступор и подавленно промямлил: – А какие вещи можно взять с собой?

– Любые, которые сочтете нужными, чтобы выдать нам, как вы сказали, свое авторитетное мнение насчет мора живности. И давайте быстрее. Нам с вами уже с утра придется прочесывать обширную территорию вдоль границы этой самой «гиблой земли». Наше начальство давно терпение потеряло из-за отсутствия подвижек в этом деле. А потому в качестве исключения я выпросил вам особый допуск… – Речь майора в очередной раз захлебнулась в кашле. – Но хочу сразу сказать, что вы не имеете права разглашать любую информацию по этому делу. В противном случае мы сделаем исключение даже для гражданина СССР. Волки, знаете ли, бегают тут, случаются обвалы и разные другие естественные вещи, из-за которых люди пропадают…

Стас еще немного постоял с открытым от удивления ртом. Не веря своему счастью, он ринулся выгребать из навалов деревянных ящиков и картонных коробок привезенные с большой земли приборы, хитроумные устройства и прочее свое научное барахло. Не прошло и получаса, а начальник лагеря уже назначил заместителя, собрал лабораторный инвентарь и укатил в сторону китайско-монгольской границы.

Глава 3
Есть ли жизнь на Марсе…

Громко бахнула дверь внедорожника. Стас обернулся. Это был его сопровождающий – майор МОБ Монгольской Республики. Раннее утро выдалось прохладным, и Ган, как его кратко называл начальник лагеря, большую часть времени сидел в машине, сотрясая ее своими чахоточными приступами. И лишь изредка он высовывался наружу, чтобы поинтересоваться, как идут дела. А дела шли не лучшим образом.

Прежде самоуверенный советский ученый все чаще округлял глаза, откладывая назад в ящик свой очередной навороченный прибор. Предупрежденный майором о скрытой угрозе и ужасных последствиях контакта человека с самой аномалией, он держался от границы преломления на безопасном расстоянии, а все свои устройства окунал в исследуемую область на алюминиевой телескопической штанге. Толстые резиновые перчатки очень мешали работе, но Ган настоял на соблюдении техники безопасности. Ему почему-то пришла в голову мысль, что любая вещь, побывавшая там, может оказаться как минимум заразной или иметь на своей поверхности токсичные вещества.

На данный момент все наукоемкие плюшки у Стаса закончились, и он, сняв неудобные перчатки, уже игрался обычным походным фонарем, направляя его луч в сторону границы преломления. Искусственный свет пока еще был ярче рассветного марева над вершинами и отлично позволял рассмотреть некоторые не особо проявленные днем аномалии. При включении фонаря его конусообразный поток света мгновенно распространялся в нашем нормальном пространстве и падал на границу преломления. Но то, что происходило дальше, явно не вписывалось в рамки традиционного естествознания.

Глаз успевал заметить, что свет задерживался на границе на какой-то краткий миг, а потом, словно пенным потоком морских волн, вливался в пространство за призрачной гранью. Эти странные турбулентные завихрения света тоже были заметны какую-то малую долю секунды, после чего его естественное (привычное для нас) распространение восстанавливалось и по ту сторону. Но и этого краткого мига любому ученому-физику хватило бы, чтобы сойти с ума. Даже на долю секунды узреть подобное поведение фотонов для человека, получившего образование в современном вузе, было чем-то запредельным. И на фоне этого аномального поведения светового потока отсутствие теней по ту сторону границы преломления от предметов, помещенных на пути луча, уже казалось не таким необычным явлением.

– Я спрашиваю, как успехи? – повторил майор, поняв, что его первая фраза заблудилась где-то в плотном потоке мыслей, так и не дойдя до сознания ученого.

– А? Да так… Есть некоторые соображения общего плана.

– И?..

– И… это точно не газ, не химия и даже не излучение. По крайней мере не обычное излучение. – Стас замолчал и опять погрузился в свои мысли.

– Знаете, сколько отчетов с подобными соображениями уже собралось у меня на столе? – недовольно буркнул Ган и прервался на несколько секунд мерзким сухим кашлем. – Когда я, рискуя должностью, вам допуск выбивал, то думал, что вы будете намного полезнее, чем все наши недоделанные специалисты. Впрочем, вы не виноваты в том, что орешек оказался не по зубам…

– Ну почему же не по зубам? – Уязвленный начальник лагеря сфокусировал взгляд на майоре. – У меня уже есть рабочая версия. Но чтобы подтвердить ее, нужно еще совсем немного времени, чуточку дополнительной информации и… несколько более внушительных по размерам приборов, которые я оставил в лагере. Не думал, что они могут пригодиться.

– Прежде чем еще что-то дать, даже время, я хочу видеть хоть какие-то результаты! Знаете, как мне уже надоело наблюдать это одинаковое туповатое выражение на лицах людей, которых все считали жутко грамотными? Ничего нового вы мне не…

– Хорошо! Несколько сырых результатов есть. Какие вам?!

– Любые. Начните с того, что это такое в принципе, и закончите тем, как с этим бороться. Если до конца месяца мы не ликвидируем эту хрень, в нашем ведомстве полетят головы, и ваш покорный слуга будет в первых рядах.

Начальник лагеря на минуту задумался, то ли подбирая слова, то ли на ходу додумывая какую-то свою теорию, объясняющую все происходящее на границе двух государств. Разложив в уме все по полочкам, Стас набрал полные легкие воздуха и практически на одном дыхании выдал свое предварительное заключение.

– На данном этапе исследования я полагаю, что это еще не изученное наведенное поле какого-то реликта, находящегося внутри аномальной области, и повторяющее непосредственно его форму. И скорее всего оно возникло в результате воздействия случайного внешнего фактора на этот объект. Ликвидация данной аномалии возможна при непосредственном уничтожении самого реликта или устранении внешнего фактора воздействия, повлекшего возникновение наведенного поля. Если же внешний фактор непостоянного действия, а был лишь разовым импульсом, то стоит просто подождать, когда будет исчерпана энергия этого самого импульса.

– Кхе-кхе… Русский язык я знаю очень хорошо, но не понял ровным счетом ничего. Не могли бы вы все это попроще растолковать, так, чтобы и ребенок понял?

– Могу, но это дольше.

– До пятницы я совершенно свободен.

– Ладно… – буркнул Стас и указал на стоящие рядом ящики. – Присядем?

– Присядем. Да, вот еще, – майор достал два свертка и протянул один начальнику лагеря, – это завтрак – домашний сыр, мясо. Жена с собой дала.

– О, спасибо!

Довольный Стас развернул бумагу, там оказалось нечто, завернутое в тонкую лепешку. Увлеченный исследованием аномального явления, он только сейчас услышал отчаянные позывные организма. Желудок, лишенный в этой спешке привычного ужина, протяжно пел и возмущался. И первые же кусочки домашней еды прогнали по всему телу приятную расслабляющую волну, что, само собой, в лучшую сторону повлияло на дальнейший тон беседы. Стас извлек из ящика термос с кофе, отлил в его дюралевую крышку-чашку содержимое и, прежде чем самому испить, протянул майору ароматный дымящийся напиток. Горячий кофе смягчил больное горло майора, и его кашель стал менее интенсивным, что позволило Стасу выдать свою довольно длинную историю, не прерываясь на чахоточные приступы собеседника.

– В самом начале карьеры я сталкивался с подобным явлением. Конечно, не с таким масштабным и необычным, но все же с подобным. Тогда к нам в лабораторию на растерзание попал один артефакт явно искусственного происхождения. Нашли его наши геологи в криолитозоне Сибири. Где-то там случился оползень, и вместе с костями ископаемых зверушек отыскалось нечто. Внешне это был полупрозрачный камень яйцеобразной формы из черного материала, напоминающего стекло. Сразу и подумали, что это окаменелое яйцо какого-то «ископаемого». На первый взгляд ничего такого необычного – хрень как хрень. Только на поверхности объекта просматривался сложный геометрический символ, оставленный явно разумным существом, и было непонятно, как его туда нанесли. Яичко это ни поцарапать, ни разбить – неизвестный материал. Вот и отправили его в наше НИИ для развлекухи. Из чего был сделан объект, мы так и не успели определить – его в срочном порядке изъяли у нас после одного инцидента. Мы смогли выяснить лишь то, что мощный поток света через него проходит с некоторой задержкой, почти так же, как и здесь, но выходит наружу уже на совсем другой частоте. Идея перешагнуть через предельные частоты и получить какой-то новый вид излучения возникла у нас чисто случайно. Я не могу вам раскрыть многих деталей того эксперимента – не имею права. Но когда мы кратковременно облучили объект пучком определенного излучения, то на выходе получили нечто такое, чего вообще не ожидали. Нас на миг ослепила вспышка света, а лабораторию встряхнул выхлоп какой-то энергии. Все наше оборудование и нас самих раскидало в разные стороны. Стенд, на котором зафиксировали артефакт, – вдребезги, а эта хрень тупо зависла в воздухе и падать не собиралась. Вокруг всего артефакта возникло какое-то подобие оболочки или поля с очень четкой, точно как здесь, границей, повторяющей по форме это яйцо. Оболочка оказалась абсолютно непроницаемой для материальных объектов, только некоторое излучение проходило сквозь него. И тогда также возник странный визуальной эффект. Ту иллюзию, как и это странное преломление света, можно было тоже различить лишь тогда, когда взгляд менял свое направление, перемещался фокус внимания. Ох и переполошились тогда наши определенные структуры. Всем в срочном порядке отпуска за свой счет выписали, институт закрыли и никого туда не пускали. Но спустя несколько дней оболочка объекта исчезла, а сам он упал на пол. В тот же день абсолютно все изъяли и засекретили. – Стас сделал паузу, откусил мясца, прожевал и продолжил: – Именно этот случай и натолкнул меня на мысль, что и здесь произошло нечто подобное. Конечно же, мы имеем дело с совершенно другим по качеству, но явно схожим явлением. Быть может, порода в горах откололась и какое-то другое яичко, размером побольше, подверглось внешнему воздействию. Вот и имеем то, что имеем. Это и есть мое профессиональное заключение. Но документально его вам заверить я, по понятным соображениям, не могу. Укажите в отчетах, что это вы сами до этого додумались, отталкиваясь от суммарных результатов работы. Понимаю, что никто не поверит, но… я и так слишком много вам рассказал.

– До отчетов еще очень далеко, – ответил майор, довольный тем, что получил доступ к секретной информации, и протянул профессору пустую крышку термоса. – С отчетами от меня ждут конкретных рекомендаций по решению данной проблемы. А может быть, просто накрыть артиллерийским ударом геометрический центр всего этого, уничтожить этот ваш реликт и хрен с ним?..

– А вот спешить не рекомендую. Последствия могут быть непредсказуемыми. – Начальник геологов нервно задергался от озвученных радикальных мер. – Вдруг это воздействие не разрушит объект, а даст ему дополнительный импульс, и размер аномалии увеличится до Улан-Батора.

– Хм, не хотелось бы…

– Ну, тогда, как я и говорил, мне нужно еще немного времени, информации и мое оборудование, чтобы завершить анализы и выдать вам рекомендации по надежному и безопасному устранению данной аномалии.

– Время у вас будет, за оборудованием съездим. А дополнительная информация какая нужна?

– Нужен полный предварительный отчет ваших специалистов. Возможно, я что-то упустил.

– Поверьте мне, ничего путевого вы там не найдете. Разве что отчеты дозоров и неудачные результаты проб…

– А давайте все. Я сам решу, что полезно, а что нет. – Стас дожевал остатки завтрака и налил себе кофейка.

– Тогда переместимся в машину, там теплее. – Ган встал с ящиков и свистнул в сторону УАЗа.

Из «буханки» выскочил его подчиненный и кинулся загружать назад привезенное барахло.

– Но напоследок хотел бы еще спросить вашего мнения насчет… Эм-м, как вы это объясните?

Майор оторвал кусочек лепешки и кинул его так, что тот оказался на аномальной земле недалеко от ее границы. Что в свою очередь позволяло очень хорошо рассмотреть то, что с ним могло бы случиться. Но ничего так и не случилось.

– Ну и?.. – Понаблюдав за лепешкой несколько минут, Стас вопрошающе глянул на майора.

– Бывает, давайте еще раз. – Ган выковырял из свертка кусок сыра и отправил его к куску лепешки, тот упал совсем рядом с ней.

Ломтик домашнего хлеба продолжал мирно лежать, а вот ярко-белое тело сыра постепенно сменило оттенок. Сразу было непонятно, что кусок еды приобрел некоторую прозрачность. Но с каждой секундой он наращивал ее. В конце концов «призрак сыра» вовсе растаял в воздухе, не оставив и следа. С таким же успехом растворился и следующий белый комочек. А вот два румяных кусочка мяса сначала замерцали и лишь потом исчезли, но не полностью. Они оставили после себя объемную сеточку-паутинку из плоти. Металлические предметы и камни, брошенные рядом, вообще не подверглись какому-либо воздействию.

По завершении метания образцов в аномальную зону мужчины отправились к машине.

– Все это более чем странно, и пока рано о чем-то говорить, – Стас обернулся, залезая в салон, – но тут явно что-то неладное происходит с органикой.

Следом за ученым в УАЗ протиснулся и майор. Он покопался в своих бумагах, извлек увесистую папку с отчетами и протянул ее начальнику лагеря.

– Вот, копия на русском. Тут все и ничего одновременно, – Ган ухмыльнулся, кивнув на «талмуд», – не знаю даже, что там может быть полезным.

– В первую очередь дата происшествия… – очень тихо себе под нос пробубнил Стас.

И когда ученый нашел то, что искал, его уставшие глаза вдруг ожили, вспыхнув огнем. Дата начала инцидента основательно встряхнула мужчину, подняв с глубин души все то, что он считал уже безвозвратно утерянным. Все извилистые линии его мыслей теперь уверенно сходились в одной точке, не хватало лишь малого – материального подтверждения того, что он прав. Но этот факт, подтвердивший его самую смелую догадку, и саму догадку он решил оставить при себе.

Нежелание делиться своими результатами с кем-либо, кто бы мог использовать или присвоить себе эти достижения, вошло в его кровь и натуру еще в аспирантуре. Тогда так было нужно, таково было его окружение. Сейчас же ситуация была еще острее. Сейчас все могло коренным образом измениться, и из опального ученого Стас мог в одно мгновение превратиться в современного Колумба.

Пытаясь скрыть свое возбуждение, он листал отчеты дрожащими пальцами, даже не всматриваясь в расплывающиеся перед глазами слова. Мысли в его голове вертелись и сливались в одно ревущее торнадо. Это был он – шанс один на миллион. И упускать его было нельзя. Но как ни пытался Стас скрыть от майора бушующие внутри эмоции, а тертый работник безопасности все же заподозрил что-то неладное. Он уже было открыл рот, но задать вопрос ему помешала радиостанция.

Шикнув помехами, в кабине ожили динамики. Голос по ту сторону канала связи сообщил, что третий специальный патруль обнаружил человеческие останки, которые могут принадлежать пропавшим разведчикам. Майор ответил незамедлительно, он приказал подчиненным оставаться на месте, ничего не предпринимать и ожидать эксперта. В ту же секунду УАЗ сорвался с места и унесся к месту обнаружения.

Спустя полчаса автомобиль замер на обдуваемой ветрами вершине рядом с таким же УАЗом поисковой группы. Дальше спускаться на транспорте было рискованно. Здесь граница преломления проходила со стороны межгорной котловины по крутому склону. Любая ошибка водителя поставила бы точку в истории жизни всех его пассажиров.

Парнишка в военной форме отчитался перед начальником и указал рукой вниз, где среди трупов животных виднелись яркие элементы одежды. Майор направил бинокль в ту сторону, с минуту поводил им по сторонам, изучая пространство, потом оторвался от окуляров и одобрительно кивнул подчиненному.

– Здесь у нас предположительно останки одного из ваших людей. Второй, возможно, еще жив, – Ган кратко по-русски озвучил доклад своего подчиненного, – обнаружены четкие следы. Кто-то из этих двоих резво греб вверх по склону, видимо, пытался коней догнать. Сегодня же организуем рейды по месту жительства его родственников и другим местам, где он может отсиживаться. И как только мы его найдем, так и узнаем, что стряслось. Хотя тут и так все ясно.

– Судя по одежде, – Стас опустил свой бинокль, – это был Тэрбиш. Значит, вон то темное пятно – это мой фотоаппарат. Сделанные снимки тоже могут многое прояснить.

– Отлично, – майор вновь припал к оптике, – аппарат, разумеется, мы временно реквизируем, пленку проявим сами. И если там будет что-то интересное, я лично вам эти фотографии вручу.

– Но эти фотографии! Они же могут прояснить… И у меня в лагере есть оборудованная фотолаборатория. Мы могли бы все быстрее… – запротестовал Стас.

– В вашем лагере есть не только это… но будет так, как я сказал. И спор здесь неуместен, – произнес Ган, не отрываясь от бинокля. – Кстати, аппарат-то лежит по ту сторону. Думаете, стоит рискнуть? Все же это явление еще не до конца изучено, а точнее – вообще не изучено. И я бы даже в руки не рискнул взять то, что побывало там.

– Ерунда, риск здесь минимален. С моими же приборами ничего критического не случилось, а этот аппарат понадежнее их всех вместе взятых будет. Используем неорганический материал, синтетический канат и железный крюк. Выудим все это оттуда. А когда выудим, если вы так переживаете, ваши люди наденут химзащиту… Она же есть? – Дождавшись утвердительного кивка, Стас продолжил: – …наденут и все погрузят в машины. В лаборатории ваши специалисты под моим чутким руководством разберутся что к чему.

– Ну, вам и карты в руки, приступайте, – майор указал на машины и своих подчиненных, – все имеющиеся здесь ресурсы в вашем распоряжении. Действуйте.

Раздав необходимые команды и дождавшись, пока Ган их переведет, начальник лагеря в сопровождении майора и молодого парня с бухтой каната спустился вниз к самой границе.

Достать фотоаппарат большого труда не составило, он лежал совсем близко. Майор не стал дожидаться своих перепуганных ребят, которые сверху облачались в стандартные комбинезоны химзащиты. Он натянул на правую руку толстую перчатку для высоковольтных работ, поднял с земли «Смену» и не спеша побрел вверх по склону к машинам. Стас же остался внизу вместе с приставленным к нему пограничником, получившим какие-то дополнительные указания от майора на монгольском. Молодой человек, раскрутив на канате увесистый крюк, метнул его в сторону человеческих останков. С первой же попытки стальные когти «кошки» удачно впились в самый центр холмика одежды и остатков плоти. И парень начал осторожно, так, чтобы не сорвался улов, подтаскивать его к границе преломления.

Стас не владел в должной степени разговорным монгольским, а потому стоял рядом и молча наблюдал за процессом. Когда кучка одежды оказалась у самой границы, стало возможным ее хорошенько рассмотреть. Прозрачная, словно тело медузы, субстанция с пятнами засохшей крови при ближайшем рассмотрении оказалась кожей погибшего разведчика. Причем кожей, снятой целиком, одним куском, как какой-то комбинезон. И хоть плоть приобрела необъяснимую прозрачность, волосяной покров на ней остался таким же черный, как и при жизни несчастного. Именно волосы, брови и усики с жиденькой бородкой вокруг бывших естественных отверстий организма, играющие на обмякшей бесформенной поверхности кожи, вызвали у наблюдателей очень нехорошие чувства. Тошнотворный вид бесформенных останков у человека, не привыкшего к рабочим будням морга, мог вызвать самый настоящий первобытный ужас.

Пограничника, осознавшего, что он видит на самом деле, уже начало мутить. Когда «улов» был практически выужен из аномальной области, крюк за что-то зацепился. Ком одежды и остатков плоти застрял на абсолютно гладкой поверхности скальной породы, где не наблюдалось ни малейшей трещины. Парень потянул сильнее, крюк перекосился, но так и не сдвинулся с места. Легкие подергивания каната заставили инструмент «поиграть» вокруг препятствия. И судя по этим колебательным движениям, лапа «кошки» зацепила нечто невидимое, находящееся не на земле, под кучкой одежды, а над ней, в воздухе, на высоте примерно тридцати сантиметров от поверхности.

Стас, поняв всю необычность происходящего, открыл от удивления рот, но не произнес ни слова. Пограничник же не заметил этой странности, все его существо сейчас пыталось подавить мучительные рвотные спазмы.

Майор же в этот момент еще даже не преодолел подъем. И начальник лагеря решил использовать столь удобное стечение обстоятельств себе на пользу.

– Давай я… – обратился ученый к служивому по-русски и положил руку ему на плечо.

Переводчик не понадобился. Уже совсем позеленевший паренек все прекрасно понял, передал канат в руки Стасу и резво сорвался с места. Его целью был высокий валун, торчащий поодаль, за которым можно было укрыться от глаз и освободить желудок.

Стас еще раз обернулся и глянул вверх. Майор уверенно топал к машинам. Один из его подчиненных уже влез в комбинезон и сейчас помогал своему товарищу облачиться в такую же химзащиту. Самое время действовать.

Ученый резко дернул веревку – невидимое препятствие не поддалось. Качнув телом, Стас приложился к канату всей своей массой и одним мощным рывком вырвал за пределы аномалии кучку останков и то невидимое, за что зацепился крюк. От рывка профессор потерял равновесие и упал. Улов же, пролетев еще немного по инерции, упал прямо ему под ноги. Стас здорово ушибся, но не издал ни звука, лишь крепко стиснул зубы. Привлечь к себе сейчас чье-то внимание в его планы не входило. Он быстро вскочил с земли и лихорадочным взглядом забегал по добыче.

На торчащем вверх «когте» болтался виновник заминки. А если быть точнее, то не совсем болтался. На самом острие рога размеренно вращалось белого цвета кольцо, явно металлическое. И за ту долгую минуту, пока ученый за ним растерянно наблюдал, оно не сбавило своего ритма. Из какого бы материала кольцо ни было сделано, по всем законам физики, оно уже должно было остановиться. Или по крайней мере должен был снизиться и без того вялый начальный темп его вращения, при котором любому материальному предмету из нашего мира инерции хватило бы от силы на два-три оборота. Профессор не мог поверить своим собственным глазам, но кольцо продолжало размеренно вращаться, игнорируя его веру, а вместе с ней и все известные ученому законы физики. Осталось загадкой и то, в какой именно момент оно материализовалось (стало видимым). Стас этого не успел заметить. Максимум прошло секунд пять, пока профессор, потеряв из вида крюк, вставал на ноги.

За валуном в очередной раз громко блеванул парнишка. Этот звук выдернул Стаса из размышлений в реальность. Ученый схватил колечко, оно оказалось очень легким, быстро спрятал его в карман куртки и, как ни в чем не бывало, уселся на булыжник рядом с уловом в ожидании команды погрузки материала.

Все, что произошло потом, для Стаса окуталось в густой туман полного безразличия и проплыло мимо его сознания. Он уже знал, что ему нужно делать и в какой последовательности, а потому безучастно наблюдал за погрузкой останков и неудачными попытками выудить из аномальной области кости разведчика. Но когда из уст майора прозвучал вопрос о дальнейших действиях, профессор ожил и выдал уже давно подготовленный ответ.

Минуту спустя майорский ВАЗ унесся куда-то за холмы, где в пограничных казармах уже несколько месяцев без особых успехов работала специальная лаборатория МОБ. Стас же в сопровождении нескольких бравых ребят уехал назад в свой лагерь, чтобы, забрав нужное оборудование, присоединиться к дальнейшим исследованиям напасти, свалившейся на голову братского монгольского народа. Хотя это ярое стремление – как можно быстрее помочь в решении проблемы – было лишь уловкой.

Как только начальник лагеря влетел в свою юрту, он сразу ткнул пальцем в стройные ряды ящиков, которые занимали большую часть пространства его импровизированного кабинета. Молодые и крепкие монгольские парни тут же принялись грузить их в машину. Стас еще немного пометался по юрте, стараясь не сбить путающегося под ногами сына, пометил на погрузку все еще запакованные после переезда коробки и попросил жену приготовить гостям чай.

– Что ты ищешь, какое антинаучное барахло тебе еще нужно? И для каких это исследований тебе понадобилась моя стиральная машина? А коробка с игрушками ребенка тебе зачем?

– Тише, не свисти, – шикнул на нее муж и, дождавшись, пока последний грузчик выйдет, тихо затараторил: – Прости, солнышко, тут дело государственной важности. Без шуток. Подыграй мне немного, и скоро вся наша жизнь вернется в прежнее русло. Ну, там, это… столица, квартира, рестораны, театры и остальное.

– Хорошо-хорошо! – Услышав последние слова, супруга мгновенно подобрела, в ее глазах загорелись огоньки надежды. – Что делать? Какие приборы тебе нужны? Я их сейчас же найду…

– Да хрен с ними, с приборами-то, запакуй в пустые ящики любые объемные вещи, заклей все клейкой лентой, чтобы не было понятно, что там внутри, и пусть эти дятлы все погрузят. Если закончат раньше, чем я вернусь, угости их чаем, покорми, в конце концов, дай моего коньяка выпить! Короче – делай что угодно, чтобы выиграть мне время.

– Хорошо, поняла.

Супруга кивнула, отправила Сеньку напутственным шлепком под зад за отгородку его комнатушки и бросилась исполнять указания. Стас же тем временем незаметно вышел и стремглав побежал к юрте, в которой расположился узел связи.

Внутри сидел Сан Саныч – единственный «выживший» после вчерашнего связист. Откинувшись на спинку стула, он обхватил руками голову, которую отчаянно долбило суровое похмелье, и безучастно втыкал в графики и таблицы, висящие перед ним на стене. Он даже не обратил внимания на взмыленного начальника лагеря, появившегося в его владениях. Чтобы вывести связиста из транса, Стасу пришлось дать ему хорошего пинка. Саныч очнулся, повернул голову и красными глазками, в которых читались лишь мольба и страдание, уставился на своего начальника.

– Это, отчеты и эти… э-э-э… – промямлил связист, – …короче, у нас все в порядке. А у вас?

– Саныч, соберись! Дай мне срочно «красный канал»!

Упоминание о специальном зашифрованном канале связи, предусмотренном для связи с Москвой на случай обнаружения геологами стратегических ископаемых, взбодрило Сан Саныча. Он заерзал на стуле и, продолжая левой рукой поддерживать больную голову, пальцами правой, словно пианист, забегал по панелям аппаратуры.

– Тридцать девятая, я – третий геологический. Как слышите? Прием, – произнес он после необходимых манипуляций.

Запрос ушел на промежуточную станцию в Улан-Баторе, где находился штаб тридцать девятой армии Забайкальского военного округа. Ответ не заставил себя долго ждать. Привычно шикнули динамики, и голос связиста по ту сторону канала размеренно произнес стандартные фразы.

– Третий геолог… – на секунду голос пропал в помехах, – …тридцать девятая общевойсковая, вас слышу хорошо. Докладывайте.

– Тридцать девятая, срочно связь с большой землей, код красный. Повторяю, код красный. Как поняли?

– Понял, код красный. Даю канал.

Долгие две-три минуты ответа не было. Стас нервно мерил шагами юрту, бубня что-то несуразное себе под нос. Саныч сначала молча наблюдал за ним, не понимая, какой такой стратегический ресурс можно было обнаружить с утра пораньше еще до начала разведки и бурения.

– А что, собственно, случилось? – Связист не выдержал нервного напряжения. – Нашли еще одну золотоносную жилу? Нет? Вольфрам? Кимберлитовая трубка? Залежи урановой руды?

– Не мелочись, Саныч, тут у нас ситуация повеселее будет. Тут у нас…

Договорить Стасу не дала ожившая радиостанция. В эфир попал конец спора двух мужчин. Судя по тону разговора, у этих двоих напрочь отсутствовало желание отвечать на вызов даже по экстренному каналу. Они решали, чья сейчас очередь «себе мозги парить». Сказалась разница во времени. Если здесь было раннее утро и большинство персонала в полудреме бродило по лагерю, то в столичной гэбэшной дежурке вызов с периферии кому-то явно оборвал глубокий сладкий сон.