Текст книги "100 знаменитых символов советской эпохи"

Между тем новым руководителем Театра на Таганке был назначен Анатолий Исаевич Эфрос – человек, столь же известный в театральном мире, как и Любимов. В чем-то судьба двух великих режиссеров схожа. Любимов поднял из руин «Таганку», Анатолий Эфрос почти в то же время возродил славу Театра имени Ленинского комсомола, знаменитого «Ленкома». Обоим всегда «доставалось» от власти – Любимову за то, что он языком театра говорил что хотел, а Эфросу – за его аполитичность и нежелание ставить «заказные» спектакли. «Кто-то славословит большевиков, кто-то критикует. А Эфрос большевиков просто не замечает», – так однажды сказал об Анатолии Исаевиче один из критиков.

В 1967 году Анатолия Эфроса изгнали с должности художественного руководителя «Ленкома». Вместе с ним в Московский драматический театр на Малой Бронной ушли многие актеры, преданные своему режиссеру. Но власть на этом не успокоилась: два спектакля, «Три сестры» А. Чехова и «Обольститель Колобашкин» Э. Радзинского, которые Эфрос хотел поставить на сцене нового театра, были запрещены. Из-за чего Анатолий Эфрос «заработал» первый инфаркт. И решил поберечься, обратившись к классике театра: Шекспиру, Мольеру, Гоголю. Несмотря на то что материал, на котором работал Эфрос, был давно известен, каждая его новая постановка становилась сенсацией, новым словом в театральном искусстве. Постепенно опала с Эфроса была снята, а коллеги единодушно признали его классиком режиссуры.

Когда Любимов остался за границей, Анатолию Эфросу предложили возглавить Театр на Таганке. Эфрос согласился, ему казалось, что так он сможет спасти Театр, оставшийся без режиссера. Однако у многих, и прежде всего у Любимова, этот шаг вызвал возмущение. В 1960-х Юрий Петрович приглашал Эфроса, фактически оставшегося без работы, в свой театр. Затем уже Анатолий Исаевич предложил Любимову главную роль в телепостановке пьесы «Мольер» М. Булгакова. Но теперь театральная солидарность была забыта. Любимов в одном из интервью назвал Эфроса «штрейкбрехером», считая, что тот «покусился на то, что ему не принадлежит», хотя Эфрос относился к наследию Любимова очень бережно и принципиально не взял в труппу никого из актеров, с которыми прежде работал в Театре на Малой Бронной. Многие из звезд «Таганки» охотно работали с Эфросом, но были и те, кто демонстративно не признавал нового режиссера. Вокруг Анатолия Исаевича вскоре выросла стена отчуждения, его травили те, кто, к сожалению, не понимал мотивов поступка режиссера. И сердце его не выдержало. 13 января 1987 года, не дожив до 62 лет, Анатолий Эфрос скончался…

Театр на Таганке вновь остался без художественного руководителя. Новым главным режиссером стал один из учеников Юрия Любимова Николай Губенко. Казалось, что тяжелые времена в истории «Таганки» скоро закончатся и театр вновь станет таким, каким он был прежде. Политическая обстановка в стране изменилась, наступил период если и не полной, то хотя бы относительной свободы. Главным из условий своего прихода на должность художественного руководителя Николай Петрович Губенко ставил возвращение в театр Юрия Любимова. И в 1988 году Мастер вернулся в Москву. Через год режиссеру было возвращено советское гражданство, а на афишах Таганки снова появилась знакомая всем надпись «Художественный руководитель – Юрий Любимов».

То, что произошло дальше, непосвященному человеку трудно понять и объяснить. Между учителем и учеником – людьми, которые, как казалось, до конца своей жизни будут отдавать себя любимому театру, – назрел конфликт, найти выход из которого так и не удалось. Мы не будем разбираться, кто прав, а кто виноват в случившемся. Только с сожалением констатируем итог – в 1993 году Театр на Таганке распался на два отдельных театра. Часть труппы осталась с Любимовым, другая, и довольно значительная, ушла за Николаем Губенко во вновь созданный театр «Содружество актеров Таганки».

 
Разломали старую Таганку,
Подчистую, всю, ко всем чертям…
Что ж, шофер, давай назад крути-верти свою баранку,
Так ни с чем поедем по домам…
 

Когда Владимир Высоцкий писал эти строки, он, естественно, не мог знать, что случится с театром, в котором он проработал всю жизнь. Но строки, к сожалению, оказались пророческими – Театр на Таганке разделили по живому. Время от времени предпринимались вялые попытки объединения, но все они оказались безуспешными. Что дальше будет с «Таганкой», какая судьба ждет великий театр? Хочется верить, что и другие слова Высоцкого окажутся пророческими и будут актуальными всегда: «Есть за чем ехать на Таганскую площадь. Там есть театр. Называется он ТЕАТР НА ТАГАНКЕ».

«Что? Где? Когда?»

«Как-то зашел в Дом игрушки, чтобы купить что-нибудь в подарок моему приятелю трех лет от роду. Увидел волчок с прыгающей лошадкой и купил сразу два, второй – себе. Играл, не выходя из дома, дней десять…». Оказывается волчок с лошадкой – очень увлекательная игра. Владимир Ворошилов – серьезный занятой человек, работник Центрального телевидения, а играл с волчком, словно ребенок. А вслед за ним за скачущей по кругу игрушечной лошадкой стала смотреть вся страна…

Для современного телезрителя различные викторины стали настолько привычными, что трудно представить себе времена, когда таких программ не было в эфире. Количество передач, где в той или иной степени демонстрируются интеллектуальные способности их участников, на отечественном телевидении исчисляется десятками, а в мировом масштабе – и вовсе сотнями, а может быть, и тысячами. Между тем игровой жанр возник на телевидении не сразу и, в общем-то, случайно. В конце 1950-х передачи британского телевидения выходили, в основном, в прямом эфире. Паузы между программами растягивались на несколько минут, а заполнить их было нечем, реклама в те времена на телевидении была не столь назойлива, как сейчас. В Советском Союзе, например, решали эту проблему с помощью тикающих на экране часов или статичных заставок с цветами. Но британские телевизионщики пошли другим путем. Некий Марк Гудсон предложил заполнять паузы быстрыми играми, в которых игроки отвечали на вопросы ведущего. Нововведение оказалось настолько удачным, что вскоре выяснилось – эти коротенькие программы собирают едва ли не большую аудиторию, чем другие передачи. Естественно, что продюсеры ухватились за эту идею, число таких программ стало расти, и скоро в мире возникла целая индустрия игровых телепередач. В СССР первой передачей подобного рода был «Вечер Веселых Вопросов» (ВВВ) – предшественник знаменитого КВН. Однако и ВВВ, и КВН были передачами сугубо развлекательными, и вопросы, при ответе на которые нужны были конкретные знания, звучали эпизодически. В западном телеэфире уже давно существовала масса программ, строившихся по принципу: «вопрос телевидения – ответ зрителя», тогда как на советском телевидении ничего подобного не было. Пока наконец 4 сентября 1975 года в эфир Центрального телевидения не появилась «Семейная викторина "Что? Где? Когда?"».

Волчок в эфире тогда еще не вертелся, да и сама программа была совершенно не похожа на ту, которую мы привыкли видеть сейчас. Участниками передачи были две обычных московских семьи – Ивановых и Кузнецовых. Первая часть снималась в гостях у одной семьи, вторая – у другой. Эти части соединялись в одну программу. Всего каждой семье было задано 11 вопросов. В таком формате в 1975 году вышла всего одна программа.

На следующий год семейная викторина превратилась в «Молодежный клуб "Что? Где? Когда?"». 24 апреля 1976 года вышла, по сути, новая программа. В студии появился тот самый знаменитый волчок. Но указывал он не на конверт с вопросом, а на игрока, которому предстояло ответить на вопрос телезрителя. Перед ведущим лежала стопка из 16 вопросов, которые он брал поочередно. Жюри, членами которого были академик АМН СССР О.В. Бароян, член-корреспондент АН СССР В.О. Гольданский и писатель Д.С. Данин, оценивало ответы знатоков. Времени на размышление у игроков не было. Если знаток отвечал правильно, то получал в качестве приза книгу, за семь правильных ответов полагался комплект книг. Ведущим программы, вышедшей в 1976 году всего один раз, был Александр Масляков, а игроками – студенты механико-математического, психологического и исторического факультетов МГУ.

Поиски и эксперименты продолжались. В 1977 году Александра Маслякова сменили четыре закадровых голоса – Владимира Ворошилова и сотрудников молодежной редакции ЦТ Андрея Меньшикова, Светланы Бердниковой и Зои Араповой. Поменялись и правила, теперь игра стала командной. Стрелка волчка определяла вопрос, на который предстояло ответить знатокам, появилась минута обсуждения. В отличие от современной версии «Что? Где? Когда?», знатоки играли до первого не взятого вопроса, после чего шестерка игроков покидала стол, освобождая его для других знатоков.

С 1978 года «Что? Где? Когда?» занимает постоянное место в эфире Центрального телевидения. Основным ведущим программы становится Ворошилов. Однако телезрители об этом не знают. В те времена Владимиру Яковлевичу на экране появляться не разрешали: не нравился он телевизионным начальникам. Но этот запрет, как ни странно, пошел на пользу программе, позволив ее создателям заинтриговать зрителя. Кто же этот «таинственный ведущий», кто скрывается под маской «инкогнито из Останкино»? Ответы на эти вопросы были самыми разными и неожиданными. Долгое время народная молва приписывала закадровый голос в «Что? Где? Когда?» известному юмористу Аркадию Арканову. И только 23 апреля 1980 года в передаче впервые прозвучала фраза: «Вел программу Владимир Ворошилов».

Сейчас отбоя от желающих поиграть в «Элитарном клубе "Что? Где? Когда?"» нет отбоя, а в конце 1970-х создателям программы приходилось самим разыскивать игроков. Занималась этим Наталья Стеценко, одна из авторов программы, причем делала она это просто и эффективно. Наталья приходила в вузы и обращалась в комсомольский комитет: «Нам нужны способные студенты для участия в интеллектуальной телеигре». Таким незамысловатым образом был найден, например, Александр Бялко, один из самых лучших и популярных игроков «Что? Где? Когда?», ставший в 1981 году первым обладателем почетного приза клуба – «Знака совы».

Похожая ситуация сложилась и с вопросами для игры. С начала 1980-х годов письма в редакцию «Что? Где? Когда?» приходили мешками, Центральное телевидение, по выражению Натальи Стеценко, «буквально задыхалось от писем», и в итоге работники передачи вынуждены были сами забирать письма в почтовом отделении. Но для самых первых программ вопросов не хватало, авторам передачи приходилось выискивать их в письмах, приходивших в другие редакции, или же придумывать самим, используя в качестве «зрителей» имена и фотографии знакомых.

До 1982 года съемки «Что? Где? Когда?» проходили в баре Останкинского телевидения. В 1982-м программа переехала в старинный особняк на улице Герцена, в дом № 47, где размещался учебно-методический центр московского горкома комсомола по организации свободного времени молодежи, а через шесть лет съемки «Что? Где? Когда?» стали проходить в Центре международной торговли на Красной Пресне. С 1990 года игры элитарного клуба проходят в Охотничьем домике в Нескучном саду – памятнике архитектуры, построенном в XVIII веке на территории усадьбы князя Никиты Трубецкого.

С начала 1980-х годов «Что? Где? Когда?» становится одной из самых популярных и любимых зрителями программ советского телевидения. «Вопрос – ответ, вопрос – ответ» – старый рецепт успеха, опробованный на Западе, и в СССР он сработал на все сто. Однако вряд ли можно объяснить невероятный успех передачи только лишь ее интеллектуальной и игровой составляющими. Зрителя привлекала необычность программы. «У нас таких передач на телевидении не было, – делился своими впечатлениями о "Что? Где? Когда?" известный актер и главный режиссер театра "Сатирикон" Константин Райкин. – У нас и потом таких передач не было. Я даже передачей не могу ее назвать, это открытие некое. Это как раз тот случай, когда телевидение становится искусством в самом полноценном смысле этого слова. А сколько лиц было открыто благодаря игре! Народными героями стали интеллектуалы. Не только футболисты, не только хоккеисты. Люди, которые больше знают, лучше соображают. Потрясающе! Какая-то шкала ценностей сменилась благодаря этой передаче. Она делала и делает гигантское дело».

Ворошилов и его коллеги не стояли на месте. Казалось бы, есть устоявшаяся популярная программа, зачем нужны эксперименты? Однако именно застой и статичность найденного однажды образа погубили многие, даже самые популярные, телепередачи. Понимая это, авторы «Что? Где? Когда?» постоянно искали все новые и новые изюминки для программы. В 1979 году в передаче впервые появляется музыкальная пауза. Простой, вроде бы, элемент, необходимый для заполнения временно́го промежутка между вопросами. Но музыкальная пауза становится неотъемлемой частью программы. В те времена «Что? Где? Когда?» была одной из немногих передач на советском телевидении, где зритель мог увидеть клипы зарубежных исполнителей. С 1982 года в клубе возникла традиция приглашать на игру известных отечественных артистов. «Если приглашать, то только самых лучших» – в музыкальных паузах выступали Алла Пугачева, Юрий Антонов, Константин Райкин (именно ему в 2000 году был вручен приз «Хрустальная сова» за лучшую музыкальную паузу в истории программы), Валерий Леонтьев и многие другие.

А знаменитый «черный ящик», впервые появившийся в 1983 году?! Можно ведь было просто вынести перед вопросом какую-нибудь невзрачную коробку, и все. Но Ворошилов не был бы Ворошиловым, если бы не обставил эту процедуру с соответствующим антуражем. Безукоризненно одетый человек в белых перчатках (это, кстати, вызвало недовольство теленачальников, усмотревших «преклонение перед западным образом жизни») под музыку выходил в студию с роскошным ящиком, изнутри оббитым красным бархатом. И зритель невольно проникался интригой: «Что же там?». За 30 лет существования программы в «черном ящике» побывала масса предметов, порой самых неожиданных: мыло, коровий череп, дирижерская палочка, туалетная бумага, свадебное платье, пух от перины, шпоры, кирпич, головка сыра, кочан капусты, купальник-бикини, баночка с мочой, будильник и даже живая бабочка.

Надо сказать, что отнюдь не все эксперименты Владимира Ворошилова вызывали однозначную реакцию знатоков и телезрителей. Когда в 1991 году на столе в качестве приза появились деньги (нетрудно догадаться, что Ворошилов был первым на советском телевидении в подобном начинании, как и во многом другом), многие посчитали, что коммерциализация и меркантильный интерес могут убить программу. Это сейчас вознаграждение игрока за его знание является вполне обыденным и даже обязательным атрибутом любой телевикторины, а тогда идея с деньгами вызвала немало споров. Редакция получала письма, в которых зрители грозились перестать смотреть «Что? Где? Когда?», если деньги снова будут появляться в студии. Но Ворошилов знал, что делал. Фраза «Интеллектуальное казино – единственное место, где можно заработать деньги своим собственным умом» стала едва ли не крылатой, а зрители привыкли, что «ведущий» стал «господином крупье». Не случайно ведущего «Что? Где? Когда?» коллеги называли Художником телевидения. Он всегда точно улавливал момент, когда программу надо изменить, придать ей новую драматургию. Когда «Что? Где? Когда?» на определенном этапе стала слегка «пробуксовывать», терять популярность, Владимир Яковлевич без колебаний пошел на новый эксперимент. Новый образ программы, деньги и самое главное – Ворошилов вышел в кадр. И «Что? Где? Когда?» моментально вернула себе прежние позиции в рейтинге популярности. Об этом говорит хотя бы количество писем, пришедших в редакцию программы: в 1990-м – 44 тысячи, в 1991-м – 64 тысячи, а в 1992-м произошел невероятный всплеск интереса – больше 220 тысяч зрителей прислали свои вопросы.

В 2000 году состоялись юбилейные игры «Что? Где? Когда?», посвященные 25-летию программы. В них принимали участие пять команд: знатоки 1970-х, 1980-х, 1990-х годов, сборная Интернета и команда детей знатоков. Ворошилов и здесь остался верен себе – не просто игра, не просто юбилей, а интрига, борьба не на жизнь, а на смерть. «Перед каждой программой у нас звучат слова "Что наша жизнь? – Игра", – сказал Владимир Яковлевич перед эфиром. – А что игра, как не наша с вами жизнь?.. Вот на эту жизнь, на игру и будем играть. Будем играть на судьбу элитарного клуба. Если знатоки выиграют юбилейные игры, то, так и быть, я попытаюсь еще тянуть этот воз дальше. Но если знатоки проиграют юбилейные игры, то – стоп. Я делаю жирную точку. И заканчиваю, во всяком случае, свою историю в клубе знатоков. Вот таковы наши ставки».

В финале юбилейной серии 30 декабря 2000 года команда знатоков победила телезрителей со счетом 6:5. Закрывая юбилейную серию, Владимир Яковлевич Ворошилов пообещал всем, что игра будет продолжаться, однако когда именно выйдет в эфир следующая программа – не сказал. Это была последняя передача с участием Владимира Ворошилова, 10 марта 2001 года его не стало. Кто-то считал, что со смертью Ворошилова должна закончиться и история «Что? Где? Когда?». И все-таки возобладала другая точка зрения – продолжение программы должно стать лучшей памятью ее гениальному создателю. 19 мая 2001 года «Что? Где? Когда?» вновь появилась в эфире. «Что наша жизнь? – Игра». Жизнь продолжается, а значит, будет продолжаться и Игра…

Олимпиада-80

Что же это было на самом деле? Великолепное спортивное действо, объединившее спортсменов со всех пяти континентов? Стремление показать всему миру, что Советский Союз впереди планеты всей не только в космосе и балете, но и в спорте? Праздник на фоне слез по поводу смерти Владимира Высоцкого, самого народного барда Советского Союза? Грандиозная операция спецслужб во главе со всемогущим КГБ, с целью хоть как-то поправить изрядно испорченный имидж страны? Попытка системы любым способом растянуть агонию и отодвинуть хотя бы на время неминуемый крах?..

В 1970 году в Амстердаме состоялась очередная сессия МОК (Международного Олимпийского комитета), на которой решался вопрос о столице летних Олимпийских игр 1976 года. Москва считалась одним из наиболее реальных претендентов на проведение игр, но в итоге столице СССР предпочли Монреаль. Страна-хозяйка следующих, XXII Олимпийских игр должна была определиться в октябре 1974 года, на сессии МОК в Вене.

Советская пропагандистская машина поработала на славу. Еще в январе 1974 года был организован оргкомитет «Олимпиада-80». «Советский спорт», главная спортивная газета СССР, ежедневно публиковала письма читателей, поддерживающих идею проведения Олимпиады в Москве. Активная кампания велась и в иностранной прессе.

За неделю до выборов олимпийской столицы в Москву приехал вице-президент МОК, князь Лихтенштейна Франц-Иосиф II. Понятное дело, в другой ситуации визит европейского монарха, не испытывающего большой любви к Советскому Союзу, просто не состоялся бы, но тогда власть готова была на все, чтобы заполучить Олимпиаду. Франца-Иосифа встречали по высшему разряду, со всеми почестями. И усилия не прошли даром – после прилета в Цюрих вице-президент МОК на пресс-конференции заявил, что Москва выглядит гораздо предпочтительнее, чем Лос-Анджелес – главный соперник «белокаменной» в борьбе за Игры. Это означало, что Москва имеет все шансы принять у себя XXII Олимпийские игры. К тому же у Москвы был еще один плюс – зимние Олимпийские игры 1980 года должны были пройти в США, в Лейк-Плэсиде, а в последний раз МОК отдавал право одной стране провести две Олимпиады в один год в далеком 1936 году. За несколько дней до выборов член исполкома МОК барон Эрих фон Френкель в телеграмме поздравил председателя Моссовета Промыслова с избранием Москвы в качестве столицы летней Олимпиады-80. Фактически выборы в Вене превратились в формальность. Конечно, если смотреть только на спортивные успехи, то Советский Союз, без всяких сомнений, давно заслужил право принять у себя Олимпийские игры. Хотя уже тогда раздавались голоса против кандидатуры Москвы: мол, негоже отдавать главный спортивный праздник на откуп коммунистическому режиму. Но эти редкие в то время голоса потонули во всеобщем одобрении.

Эти игры действительно могли стать одними из лучших в истории современного олимпийского движения. Могли, но не стали… Опять свое «веское» слово сказали политики. Вообще, начиная с 1936 года проще пересчитать Олимпиады, которые не сопровождались бы политическими скандалами. В 1936-м в Берлине Гитлер и его приверженцы пытались превратить игры в демонстрацию превосходства арийской расы над всем остальным миром. Затем две Олимпиады не состоялись из-за Второй мировой войны. В 1956 году в Мельбурне и в 1968-м в Мехико советским спортсменам пришлось на себе почувствовать возмущение по поводу ввода войск в Венгрию и Чехословакию. Олимпийские игры 1972 года в Мюнхене были омрачены террористическим актом палестинской группировки «Черный сентябрь», взявшей в заложники членов команды Израиля. Даже в спокойной и почти нейтральной Канаде не обошлось без скандала – в 1976 году в Монреаль не приехали 32 национальных команды, протестовавших против стран «черной» Африки.

Мы не знаем, какой была бы Олимпиада в Москве, если бы она состоялась не в 1980-м, а на четыре года раньше. И тогда отношения между двумя «супердержавами» были, мягко говоря, прохладными. Американцы, конечно, не были в восторге от того, что Олимпиада была отдана Советскому Союзу. Но для того чтобы бойкотировать такое событие, как Олимпийские игры, нужен очень серьезный повод. В 1976-м такого повода не было. А вот в 1980-м отношения между СССР и США накалились до предела. «Цепная реакция» началась после того, как американцы разместили в Западной Европе свои ракеты, которые меньше чем за десять минут могли долететь до крупных городов в европейской части СССР. После этого в Афганистан вошел «ограниченный контингент» советских войск.

Соединенные Штаты отреагировали мгновенно. 4 января 1980 года, через несколько дней после ввода войск в Афганистан, президент США Джимми Картер в своем телеобращении заявил о бойкоте Олимпиады в Москве и призвал другие страны «свободного мира» присоединиться к бойкоту. Этот призыв, к сожалению, был услышан: Олимпиаду бойкотировали ФРГ, Япония и другие страны. Всего о бойкоте Олимпийских игр в Москве объявили более 40 государств. Правительства Великобритании, Франции и Италии также запретили своим гражданам принимать участие в «советской Олимпиаде», однако национальные олимпийские комитеты этих стран, несмотря на это, все же решились направить спортсменов на игры в Москву, во многом благодаря усилиям Хуана Антонио Самаранча, который во время Московской Олимпиады был избран президентом МОК. Однако англичане, французы и итальянцы выступали не под своими национальными флагами, а под общим олимпийским.

Заявление президента Картера могло ударить не только по спортсменам из капиталистических стран, но и по атлетам из стран-участниц Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ), которые в феврале 1980 года должны были участвовать в зимней Олимпиаде в Лейк-Плэсиде. Уже тогда существовала угроза, что страны соцлагеря могут «нанести ответный удар», ответить бойкотом на бойкот. Но Советский Союз и страны СЭВ, к счастью, не решились проигнорировать игры в Лейк-Плэсиде, видимо, надеясь, что бойкот будет отменен. Кстати, американцы тоже пытались спасти Олимпиаду. На 82-й сессии МОК, проходившей во время Олимпиады в Лейк-Плэсиде, руководители Олимпийского комитета США выступили с предложением об отсрочке игр или перенесении их в другое место. Однако МОК на это не пошел, и решение о проведении Олимпиады в Москве в назначенные сроки осталось в силе.

Подготовка к Играм шла с огромным размахом, доселе невиданным в истории олимпийского движения. Специально к началу Олимпиады были построены и сданы в эксплуатацию 78 различных объектов. Некоторые решения в архитектурном плане были действительно революционными. Чего стоит хотя бы дворец спорта «Олимпийский», крыша которого без единой опоры накрывала площадь, равную четырем футбольным полям. В Крылатском были построены гребной канал, поля для стрельбы из лука, великолепный велотрек и велотрасса для шоссейных гонок. А открытый за месяц до Олимпиады спорткомплекс «Измайлово» стал крупнейшим на тот момент в Европе. Не обошлось и без курьезов, традиционных для «советского строительного аврала». Например, при возведении нового телевизионного аппаратно-студийного комплекса «Останкино-Олимпийский» строители оставили в фундаменте… новенький бульдозер. При строительстве стен того же комплекса главный прораб неправильно определил, где север, а где юг, и в результате новое здание оказалось развернутым «спиной» к основному Останкинскому телецентру и проспекту Академика Королева.

Весьма основательная работа велась и на другом, «невидимом» фронте. В Москве и других олимпийских городах проводились грандиозные облавы по выявлению тех, кто, как поется в известной песне, «кое-где у нас порой честно жить не хочет». В стране победившего социализма не должно быть таких антисоциальных явлений, как нищие, бездомные, проститутки и политически неблагонадежные элементы. И действительно, иностранцы не увидели их в Москве. И не могли увидеть. Любого, кто вызывал малейшие подозрения, забирали в отделение, а затем вывозили в соседние с Москвой области, за так называемый «101-й километр». Перед Олимпиадой в здании Министерства внутренних дел состоялось весьма интересное и показательное «совещание» – по приказу министра Щелокова собрали всех крупных «авторитетов» воровского мира Москвы. Говорят, что министр лично предупредил «лихих ребят», что если в столице во время Олимпиады случится хоть одна кража, то их всех пересажают, и очень надолго. «Потом, когда это все закончится, можете оторваться по полной программе», – добавил главный милиционер Советского Союза, в обязанности которого входило охранять имущество и покой советских граждан…

На какое-то время Москва превратилась в образцово-показательный город «европейского типа». Чуть ли не на каждом перекрестке стоял постовой, который строго напоминал москвичам, что переходить дорогу нужно только на зеленый свет или по подземным переходам. А что творилось в магазинах! Эти три олимпийские недели стали поистине «эпохальными» в истории советской торговли. Приходя в знакомые торговые точки, москвичи и редкие гости столицы (в Москве действовал жесточайший паспортный режим, попасть в город можно было только по командировочным удостоверениям, которые выдавали в исключительных случаях) испытывали своеобразный «потребительский шок». Чешское и финское пиво, десятки сортов сыра вместо одного «универсального» сырка «Дружба», колбаса с загадочным названием «салями», запечатанная в невиданную доселе вакуумную упаковку, «Пепси-кола», «Фанта», импортные сигареты – на короткое время обычный советский покупатель мог свободно и практически без очередей купить то, что раньше было доступно только избранным в спецраспределителях.

И все-таки Олимпийские игры – это прежде всего соревнования лучших атлетов мира. Честь зажечь олимпийский огонь была предоставлена известному советскому баскетболисту, чемпиону Олимпийских игр 1972 года Сергею Белову. Как и на любой другой Олимпиаде, у московской были свои герои, вписавшие навечно свои имена в историю спорта. Трехкратными олимпийскими чемпионами стали гимнаст Александр Дитятин (всего он завоевал 8 медалей – 3 золотых, 4 серебряных и одну бронзовую), пловец Владимир Сальников, байдарочник Владимир Парфенович, а также три пловчихи из ГДР – Барбара Краузе, Карен Мечук и Рика Райниш. Великолепный Теофило Стивенсон, один из самых известных кубинских боксеров, в третий раз завоевал «золото» Олимпиад в тяжелом весе. Запомнились также выступления эфиопского бегуна Мируса Ифтера, победившего на дистанциях 5000 и 10 000 метров, легкоатлета из ГДР Гердта Вессига, установившего мировой рекорд в прыжках в высоту – 2 м 36 см, польского прыгуна Владислава Козакевича, улучшившего высшее мировое достижение в прыжках с шестом. Всего в Москве 5503 спортсмена из 81 страны разыграли 203 комплекта наград в 21 виде спорта. Наибольшее число медалей завоевала советская олимпийская команда: 80 золотых, 69 серебряных и 46 бронзовых.

Был у той Олимпиады еще один герой, едва ли не самый главный, «выступление» которого надолго запомнилось всему миру, – олимпийский Мишка, талисман Олимпийских игр, созданный замечательным детским художником Виктором Александровичем Чижиковым. Поистине, люди, способные доставить радость детям, должны быть настоящими гениями, ведь дети – самые строгие и требовательные судьи всего того, что делают взрослые. Виктор Чижиков, к счастью, был именно таким человеком.

Олимпийский Мишка – символ Московской Олимпиады. Насколько же он был обаятельнее и человечнее однообразно красивых и целеустремленных плакатных «строителей коммунизма»! И как же история рождения талисмана Олимпиады и его дальнейшая судьба характерны для того времени! Когда он улетал в московское небо под берущую за душу песню Пахмутовой и Добронравова, даже у самых закоренелых циников на глаза наворачивались слезы. Два миллиарда человек во всем мире следили за самой трогательной в истории Олимпиад церемонией закрытия игр. И почти никто не знал, что дальше случилось с таким милым Мишкой. А он приземлился на окраине Москвы, сбил пивную будку, до смерти напугав двух местных «дядек». Затем его на какое-то время выставили на ВДНХ, рядом с другими достижениями советского народного хозяйства (коровы-рекордсменки, монстроподобный трактор «Кировец» и олимпийский Мишка – есть чем гордиться народному хозяйству!). В то время одна западногерманская фирма предложила купить резинового Мишку за 100 тысяч марок. Наивные немцы! У советских – собственная гордость, которая не продается за презренные дойчмарки! Мишку с ВДНХ отправили в один из подвалов Олимпийского комитета СССР, где он стоял до тех пор, пока его… не съели крысы.

Но вернемся назад, в 1977 год. НОК СССР объявил Всесоюзный конкурс эскизов олимпийского талисмана. Однако с талисманами, а точнее с воображением, у советских «мастеров кисти» было совсем плохо. Олимпийский комитет был завален рисунками, а конкурс шел к «благополучному» и, казалось, неизбежному провалу. Многочисленные медведи, зайцы, ежики и прочая живность выглядели настолько тривиально, что совершенно не подходили на роль талисмана Олимпиады.