Текст книги "Широко шагая"

Когда остаешься один…

Небо вдруг нахмурилось и всерьез, и, конечно же, не без слез. Дождь мелкий и противный накрапывать начал с высоты на просторы жухлой травы, что стелется сразу за засыпной стеной дома. Бурелом цепляется за низкий небосвод худющими ветками-руками. Ждет весну, наверное… Она уже скоро. Идет уже краса дива природы теплая и солнечная. Сегодня только день чуточку не удался. Ветер еще тревожный вздымается в поднебесной пустоте. И только птицам невдомек, они радостно чирикают. Настоящие или нет, местные или перелетные? Неважно, главное чирикают.

Ты сидишь, смотришь в окно, вернее в пейзаж за стеклом. Не айс погодка. Нет. Думаешь, о девушке… Мысли возвращаются к ней опять и опять. Она сейчас, наверняка, одна идет по дороге заблудной среди частокола серо-шиферных крыш частных домов. Пока зелени нет. Кругом только грязь, размокшие дороги и блеклые тусклые пейзажи, словно обгоревшие с прошлой осени. Листья умерли, втоптаны в землю. А на деревьях на ветках уже бухнут новые почки. Так глядишь, и озеленится крона местной фауны.

Мысли с самим собой:

– Вернуть ее, остановить?

– Нет, не стоит.

– Напомнить тебе о том, что ты ее ЛЮБИШЬ?

– Напоминании бесполезны, когда очевидно, что ей лучше будет без тебя, с другим… Твоя жизнь пока черная сказка, без эмоциональных эпиграфов и лирических светлых строк.

– Так нельзя! Надо вернуть. Любовь нельзя погубить, потом там будет просто пустота… Пустота сердца страшна. Это ужасно!

– Люди так и живут. Разочарования неизбежны. Все прошли через этот этап. Ты тоже пройдешь уверенно и спокойно.

Потом мысли вдруг замолкают. Перебранка в голове уступает место задумчивости. Равнодушно. Рассеянно смотришь в окно. Немного сожалеешь, начинаешь думать о том, о сем. Скука и одиночество скребет в душе, с резвостью, заточенной в неволе мыши…

(2011).

Уместно

…По радио сказали, что оборону прорвали, и что все пошло к черту. Командующему фронтом можно уже в отставку сразу уходить. Погонов точно лишился человек. Хотя это событие разжалования явно тухло в общей гамме информации. Неясные обрывки сведений о передвижение врага едва доходили. Они, однако же, продумали все. Радиосвязь прервана. Последняя радиостанция P-140 на базе боевой машине «Урал» погибла под артобстрелом в пригороде. Заглубленный пункт управления никем и ничем не прикрытый. В недрах его архивные документы, подлежащие уничтожению. И два раненных солдата и один офицер мучаются в предсмертных агониях прямо в кабинете медсанчасти.

Медсестра бессильна, она мечется по неуютному кабинету, пытается помочь им покрасневшим на лица от мучительной боли, что спазмами накатывается на них. Внутренности раскурочены разрывными снарядами у всех троих. Пару часов назад привезли их сюда, вывезли чудом от стремительно наступающих врагов.

– Воды! Воды, – как из глубин самого ада звучат слова страдающих. Недолго осталось им, действительно. Время жизни пошло на минуты.

С улицы трещат сухие выстрелы «калашей». Враги уже пересекли первый защитный частокол.

«Да как же так они безнаказанно прут?!» – с матерками ругались солдаты, горстки их сгрудились у защитных рубежей ЗПУ. Командование приказало защищать до последнего. Значит надо защищать.

Подспудная деятельность «архиватора» же ясна. Он в глубинах ЗПУ, уже закладывал боеснаряды. Неспешно, тяжело стуча сапогами, прохаживался между стеллажами, заставляя полки до отказу забитые архивными документами содрогаться в ожидании незавидной участи.

– Готов произвести самоуничтожение! – Докладывает «архиватор» своему руководству. В ответ из рации летят обрывчатые смазанные слова:

– Приступай к исполнению. Весь боеспособный персонал эвакуировать из помещения.

Небольшая пауза. На лице военного легкий прищур.

– Тут раненных подобрали троих. С ними что делать?

– Тоже выводить из ЗПУ. Методично отступать до крайних рубежей южной линии… – Что-то еще уточнять голос из динамика не стал.

Потом уже почти умерших, стоящих одной ногой в могиле, солдаты выволакивали раненных. Страшная картина. Смотреть на этих бедняг нельзя равнодушно. Гримаса боли, распотрошенные животы, тряпки, бинты в кровище. Легкие, едва уловимые стоны слетают с уст.

– Все! Теперь в бой! – Кричит раскатисто офицер. Он здесь за главного. Прапорщик помалкивает, нацелил дуло карабина в сторону врага. Оттуда они должны были скоро полезть опять. А вот и они. Бой опять набирает силу. Автоматический треск или крики солдат, что сильнее? С этим можно еще поспорить.

«Архиватор» здесь, устроился в проеме двери полуразрушенного здания. Артиллерия врага здесь пару дней постаралась. И где же эта подмога центра? Ее пока нет… Люди здесь одни, самостоятельно пытаются остановить стремительное наступление врага. Мрачное настроение от осознание того, что тут так и ляжешь в землю костями, не получив поддержки. «Архиватор» хмурится. Нажимает кнопку. Земля гулко содрогается. Работа сделана. Секретная информация уничтожена. Подземный этаж начинает проглатывать верхние этажи здания. Все трещит. Камни крошатся, пыль густая и плотная закрывает местность…

Теперь можно отступать до последнего южного рубежа. Солдаты хватают поспешно свои рюкзаки, пакуют оружие, на носилках волочат полумертвых ребят.

– Не надо. Не надо! – хрипит один, с уст стекает кровь. Спекшаяся от крови верхняя губа выглядит особенно безобразной. И глаза какие-то тусклые у раненного офицера.

– Надо, надо, братишка. – Отзывается военнослужащий, пыхтя, продолжая тащить пострадавшего. Медсестра, растрепанная в халате белом пытается не отстать от проворных военных. Они успевают отступать и огрызаться врагу свинцовыми приветами.

Тухлые полутемные узкие улочки. Дома-высотки простаивают в сыром одиночестве в этот серый вечер. Небо заволокло какой-то бесцветной пленкой облаков. Машины брошенные, людей нет. Граждан уже эвакуировали еще день назад. И только они здесь исполняли свои обязанности. Прямые военные и секретные обязанности.

Проход через арку дома. Выщербленные стены дышат свежестью и влагой. Люди тянутся через это жерло дома. Небо вдруг, словно, просыпается от гула истребителей. Знакомый звук. Хорошо узнаваемый…

– Наши! – Радостно вдруг кто-то кричит из колонны военных. Все на какой-то момент останавливаются, всматриваясь наверх, пытаясь увидеть родные очертания МИГов. А офицер уместно и уверенно добавил:

– Значит победим…

(2011).

Скоро все закончится

…Дубыня попытался пошевелиться. Бесполезно. Ледяные тяжелые цепи сковали его конечности, удерживая вплотную у мраморной неприятно скользкой плиты. А вокруг ночь уже вступала в свои права, над пологом темной кроны деревьев вздымалась вечерняя Венера. Лес становился многоголосым и живым: ревы исполинских медведей, печальный вой волков, пронзительное уханье сов, слились в общую гамму звуков ночи. Контуры ночных крылатых обывателей изредка разрывали пятнами ильменита бриллиантовый небосвод.

А он тут не один. Закованный в сталь, прикованный к мраморному истукану и пораженный страхом при виде одного облика ЕЕ, что появился на лужайке леса. Неспешно она подошла к нему в темном плаще и косой в руках. Ужасная и темная смерть склонилась над ним в эту ночь. Дубыня ощутил ее смрадное дыхание полуистлевшей материи в капюшоне, разглядел ее пустые глазницы.

– СКОРО ВСЕ ЗАКОНЧИТСЯ, – дополнительные слова были уже не нужны. Это сказала она, и от этого вдруг стало легко и светло в душе. Страх куда-то пропал. Не нужно было больше переживать, мучиться, страдать. Можно было расправить крылья нематериальной души и лететь в свободном полете.

– Правда закончится? – Переспросил наверняка витязь у кошмарного облика из легенд.

С косой человек положительно кивнул:

– Все закончится! Будет легко и хорошо… – Голос успокаивал… – Душа полетит жар-птицей.

Воспоминания о темном подземелье в замке кочевников ухнуло отголоском прошлого в голове Дубыни. Холодные цепи рухнули на каменный пьедестал вокруг немого мраморного изваяния, не в силах уже сдержать человека. Облик в плаще коснулся его рук. Холодное прикосновение, однако, оно обожгло витязя, что он отпрянул назад. Сделал шаг назад ближе к темному еловому лесу. Где-то там его град. Далеко-далеко за мутными глубокими реками, за чащобами чужеземных лесов, там, на севере, вдали от вражьих южных кочевнических стоянок и угрюмых крепостей…

– Назад от меня! – ощерился вдруг человек, еще дальше от истукана. Она же качнулась в плаще, шагнула к нему. Послышался едва уловимый смех, сначала сдавленный, переходя на все более высокие нотки звучания.

– Глупо, неразумно! Я тебя же освободила… – Чуть вкрадчиво зазвучал укор от облика с косой.

– Не подходи. Знаю я тебя темную и несносную душегубку людей, – Дубыня срываясь в голосе, говорил слова взахлеб. Лапти коснулись мокрой росной травы. Камни жертвенника оставлены впереди, и Дубыня недолго думая, метнулся к лесу. От чернеющих стволов деревьев веяло безмятежностью и безопасностью.

Не успел сделать и пару шагов Дубыня, как почувствовал ВДРУГ ЭТО. За спиной теперь у него были крылья. Пестрый, золотистый веселый свет источает теперь он сам. Хотел было закричать человек от испуга, да не смог. Только изумленный птичий писк вылетел из гортани. Побежать хотел, да не удалось. Крылья вдруг запорхали интенсивно, унося его куда-то к темному поднебесью.

– Удачи… – шептала она в капюшоне с косой, смотря молодцу вслед.

А тот уже реял над землей ночной. Видел лес, видел реку, видел вдали свой терем в городе заречном. Осаждают его кочевники-враги, а он помочь уже ничем не может, летит жар-птицей в ночи неба звездного…

(2011).

Недописанный программный код

ВДРУГ сны разрываются в клочья. Что-то тревожное и большое начало продвигалось по сознанию теперь, словно кто-то темным силуэтом маячился у едва заметного синеватого окна. Движения маятником, периодичны. Суть тревоги ясна. Код еще не дописан…

Житейские сны уходят назад уступают место процессу программированию во сне. Строки летят из памяти, интегрированы с новой интерпретацией спящего:

«#define F2 Form1

F2-> Create_ComboboxItems (Form1-> ADOTable1,

ComboBox1, «Projectgraph», «Name_projectgraph», «», true, «»);

switch (TypeProject)

{

case «N»:

{F2-> Label2-> Caption = «Созданиепроекта»;

F2-> Edit1-> Text = «»;

for (int i = 1; i <F2-> ComponentCount; i++)

{SE = dynamic_cast <TSpinEdit *> (F2-> Components [i]); if (SE) SE-> Value = 20;}

break;

}

case «E»: {

«

Летят байты, килобайты обрывки программного недописанного кода, который еще предстоит дописать, прикладывая ум, старание и желание ощутить себя создателем того, что задумал…

(2011).

В безликой дали

Они одни В БЕЗЛИКОЙ ДАЛИ, безнадежно увязнув в грязи полевых дорог. Машина заглохла, не отзывается на попытки людей привести ее механический мотор в действие. Градиентный закат стух, солнце упало за горизонт, оставляя их наедине с вечерней пустошью забытых дорог. Темное болото, молчаливый угрюмый бурелом, свалка мусора, цепочка деревьев прозябает в полуночной прохладе и безликая бесконечная даль жухлой травы. Москиты тревожат в этот час. Они настойчивы и жадны до человеческой крови. Эти маленькие малярийные вампиры неутомимы в назойливости.

Мотор машины вдруг взводится тяжело и надсадно. Это шанс свалить из этих безлюдных загородных дебрей. Колеса шлифуются, пытаются вырваться из оков сырости местных дорог. Бесполезный шанс! Мотор также внезапно глохнет. Аккумулятор теряет свой последний заряд…

Ночь приходит в степь. Тьма глотает свет. Машина брошена, лишь самая важная часть вырвана из недр механики – аккумулятор. Немного печально, а может быть, напротив, с затаённой радостью в сердце от таких нежданных приключений, они неспешно тащили аккумулятор далеко-далеко домой на подзарядку.

Полтора часа и время переходит уже к предрассветной ночи. Путь обратный к машине по пустым улицам города под фонарями свободных трасс. Дальше темнота. Бараки грязные и старые угрюмо косятся на незнакомцев. Улицы, проглоченные местами огромными лужами, изъедены рытвинами. Свалки смотрятся неуместно, то здесь, то там засорено тем, что люди пускали в обиход своей продуктивной жизнедеятельности. Самих людей нет. Только пустота…

Небо зияет звездами. Опять безликая степь. Город остался где-то позади. Дороги растворяются, лишь одна еще петляет, плескается лужами, стонет чавканьем грязи под ногами людей. Машина также одиноко наперекосяк стоит у болотной топи, у кромки еще не сошедшего снега. Деревья голые стоят, как мертвые тянут к небу наполовину трухлевшие ветви. Ждут нового дня. Где-то вдали горят поля кострами ползучими, подготавливают их для засева люди.

Аккумулятор на месте. Теперь только спать и ждать рассвета нового дня. Совершать новую попытку по вылазке из дебрей безликих пустошей. Пустошь не хочет так просто отпускать людей, а те уже заснули в машине, скорчившись, забывшись тревожным сном. Недолгий он был. Когда небо просветлело, стало видно, как высоту сглотнули тучи низкие и печальные. Солнце, побродив по небу, исчезло за этой массой влаги надутой ночным ветром.

– Может пора пробовать?

– Пора… – отвечал второй, вспоминая о том, что в ДЕНЬ ЗЕМЛИ они провели его где-то в пустоши полей.

Опять попытки, напряги, толкания машины, истошный рев автомобиля, и ВДРУГ дорога покатилась вдаль. Водитель выруливает, жмет на газ. Толкающий оставлен позади. Быстрый пролет всех преград, подъем на гору, там серо-зеленая даль утыкалась на первые следы урбанизации.

– Поехали, всё! Всё! – Радость ощущается в голосе парня. Они все такие грязные, уставшие и сонные сидели в машине, ехали обратно уже по улицам частного сектора среди частокола заборов, темнеющих крыш, грозных и высоченных тополей. Движение начинало наполнять дороги района. Неприятный мелкий дождь и порывы ветра вздымают клубки пыли на улицах. И только мысли еще крутились о той безликой дали с невысоким серым небом…

(2011).

Наоми

Удивительно красивая, немного дерзкая, немного влюбленная, она смотрела на тебя. Оценивает взглядом быстрым, слегка улыбаясь. Черный волос красиво уложен, макияж на глазах. Перед тобой НАОМИ из снов! Ты ей, кажется, нравишься, она тебе тоже. Хотя какие сны? Сейчас реальность! Ты один, ты ищешь себе половинку, а тут перед глазами появляется такое – Наоми из снов.

Плавно, чуть бедрами покачиваясь, она проходит мимо тебя. Оглядываешься на нее невольно, скорее инстинктивно, как смотрит парень на девушку, когда оценивает ее для себя в мыслях, пытаясь выделить из этого миловидного длинноволосого существа то, что зажжет сердце. Приятный запах, обнаженные икры изящных ног начинают учащать пульсацию.

На улице весна, любить пора. Однако это не аргумент. Есть множество других причин, что могут помешать чувствам… Хотя какие причины? Все пора знакомиться! Хватит к ней присматриваться, все положим на удачу и свою обаятельность, если таковая имеется. Ты ВДРУГ делаешь к ней шаг. Делаешь два…

– Привет! – Нарочито оптимистично с радушной улыбкой говоришь ей, чтоб у нее не было сомнений по поводу твоей заинтересованности ею.

– Привет, – отвечает она, немного изумленно косится на тебя. Красивые брови чуточку ползут вверх. Она ожидает от тебя продолжения.

– Я тебя раньше здесь не видел. Ты новенькая?

– Ах, да, – чуть кокетливо улыбается она. Наоми из снов начинает помрачать разум своей красотой, потому стараешься на нее не смотреть, контролируешь себя, стараешься говорить легко и свободно, без эффекта волнения мужского сердца, которое не может оставаться быть равнодушным к этому зрелищу…

(2011).

Грандиозные дела

Где-то далеко-далеко в степях пустых под темным небом, рождалась новая истина человечества. В условиях полной секретности совершались приготовления. Ракета на старте, машины, люди еще копошатся, суетятся возле своего технологического детища. Потом тишина, стартовая площадка опустела, какой-то улыбающийся человек в скафандре уже сидит внутри космического аппарата. Циферблат считает мгновения до старта. Старт! Земля гулко сотрясается, ракета начинает взмывать в небо. Сопла преисполнены огнем. Свет новой «звезды» в синеве сумрака удаляется на глазах конструкторов, на глазах, исчезая в космической пустоте…

На следующий день телевидение, газеты, радио ВДРУГ начали разрываться лишь от одной новости – Советы запустили в космос человека. Дебаты, смакования, порицания, восхищение, недоверие летело в эфирах СМИ всего цивилизованного мира. Люди напряженно вслушивались, всматривались в экраны, в слова дикторов, покачивая головами. Да чего же наука дошла! Она дошла до того, что человек посягнул на космос. В стране Советов народ же ликовал. Стихийные и никем особо не организованные митинги выливались в выражение радости и восхищения по поводу гордости за свою страну, в связи с таким значительным событием, как полет человека в космос.

Все те, кто жили западнее, вдруг поняли, что там, на востоке поднимается новая сила. Там творятся действительно грандиозные дела вопреки всему тому, чтобы там ни говорили, в чем бы ни старались убедить…

ГРАНДИОЗНЫЕ ДЕЛА, совершались потом опять и опять, все по спирали гонки соперничества, порождая новые и новые грандиозные дела.

(2011).

Белый фонарь

…Вот они последние шаги, затухающие и ослабевающие в ночной тишине. Все друзья разошлись по домам, сокрылись в летней темноте. Над головой только фонарь – яркий и нестерпимый. Кажется, что маленькое солнце развернулось над головой в этот важный для Сашки момент. Он стоит рядом с ней, с девушкой своей мечты. Признаться в любви нужно сейчас, потом будет неудобно и неловко.

– Гулять еще хочешь? – Как же в мыслях проклинал сейчас Александр за свою медвежью неуклюжесть в разговоре.

– Да. Дома делать нечего. Там отчим… – Катя молчит, недоговаривает чего-то. Хрусталь слез вдруг неожиданно повисает на ее длинных ресницах. Она красивая девушка, русый волос, вздернутый носик, элегантно сложена для своих шестнадцати лет, одета просто в девчачью олимпийку, джинсы походные.

Фонарь тут в темноте один. Кругом только темные улицы и забытый квартал города, отходящий уже ко сну. Все меньше света во мраке, окна-звезды домов тухнут там до самого утра. Кажется, что там где-то бродят неясные тени чего-то или кого-то, но это только, кажется. Здесь под фонарем они одни, льнут к нему, как мошкара к свету в летней ночи.

– Боишься отчима? – Саня выдохнулся в последнем вопросе и замолчал. В голове было отчаянно пусто. Подобрать слов для разговора было невозможно.

– Не люблю его и все. – Девочка коротко отрезала, предпочитая больше не говорить на эту тему. Катерина начала выхаживать под фонарем в полной мере осознав, что собеседник из Александра никудышный.

– Я тебя… – мальчишка запнулся и слегка покраснел. Голос предательски сел.

– Что? – Екатерина остановилась, принялась внимательно разглядывать скромного бойфренда.

– Я тебя люблю. – Санек вдруг поцеловал ее в щеку. Это вызвало улыбку на лице девушки. Пришло время краснеть ей. Мальчик воспользовался ее замешательством, прижал к себе, еще раз поцеловал. Тогда он впервые, наверное, смог так хорошо ее рассмотреть. Глаза полные наивности и какой-то радости. Вблизи Катя казалась ему еще красивее. Она не вырвалась из его объятий, покорно и молча смотрела на него глазами, как звезды.

– Я тоже, – спектакль простой и самой первой любви начинался именно так.

– Давай дружить? – Проще придумать просто было нельзя, но Сашка выбирал эти самые бесполезные и нехитрые слова. Оставалось удивляться, как они получали ответную положительную реакцию.

– Давай, – как-то примирительно, или даже заговорщицки отвечала девчонка. – А что мог бы ты сделать для меня?

Этим вопросом раньше Александр не задавался даже. Он просто долго время в душе знал, что влюблен в Катерину, и это было достаточным аргументом для его выражения различных способов симпатий.

– Я мог бы тебя любить… – Больше добавить он ничего не смог.

Белый фонарь видел их первый поцелуй и рождение новой взаимной любви. Он видел и молчал, однородно испускал свой свет, на который летели из темноты мириады насекомых.

(2011).

Мечта

Мечта копошилась у него в душе навозным жуком. С особым упорством думал, иронично мечтал, не без доли равнодушия и отчаяния, он смотрел сейчас в окно. Там безграничная даль бирюзового неба натыкалась на черный угрюмый бурелом, и только ровно лежащий на равнине снег искрил под яркими лучами солнца. За потрескавшимся стеклом все было в порядке. Действительно все хорошо там! В душе лишь были сомнения, терзания, что опять глодали его душу…

– Надо ехать, – устало крикнула Инна, заглядывая к нему в комнату. Ее лицо сейчас выглядело немного серым и не выражало большого оптимизма. Возможно, муж посмотрел на свою жену сейчас критически, а может правда, трезво и без каких-либо чувств оценил ее. Она изменилась со свадьбы. Дмитрий уже потерял к ней тот первый огонь чувств, интерес юношеский и озорной, когда он упорно каждый день ходил к ней на встречи, когда запирался с ней в ее комнате. Семейная жизнь семи лет оказалась не сахар. Дети добавили радости, но принесли также и много проблем.

– Да, иду, – ответил Дмитрий, опять посмотрев в окно, там занимался хороший зимний день.

Студеный холодный воздух коснулся лица, лучи солнца совсем не грели. Частные дома стояли какие-то незаметные и молчаливые после вчерашнего снегопада. Снег скрипел на дорогах, отмеряя каждый шаг человека в этом месте.

– Ты бы хоть дорожку почистил бы? – слегка возмутилась Инна, вслед за мужем идя по заснеженной тропинке, когда они покинули дом.

– Снегопад был ночью. Этого я предвидеть не мог, – Дмитрий боковым взглядом наблюдал за реакцией жены. Она недовольно повела губами. И все же какая она была терпеливая у него. Дети остались у матери Дмитрия на рождественские каникулы, а он и она остались в их невзрачном доме на окраине города сейчас одни. Однако это уединение не добавило изменений в распорядке жизни. На работу ехали они в одном транспорте, на одной остановке и в одно время. Иногда это Дмитрия раздражало, иногда напротив он считал это удачной возможностью, не дать жене остыть в чувствах к нему, чтобы не ушла на сторону гулять. Хотя она не была похожа на такую. Она не была красива, но фигуру сохранила вполне хорошую. Ее вполне хватало на то, чтобы строить семью, растить детей, об измене она не помышляла, по крайней мере, сейчас. А вот Дмитрий о себе такого сказать не мог. Он целыми днями был на работе, жил как в своем мире. Жил в мире дел, профессиональных забот, общался с другими людьми. Он также не мог сказать, что остался верным в чувствах к жене. Секретарша на каблуках стала его новой мечтой. Ольга зажигала его взглядом, поведением, манерой общения.

– Скоро машину купим, тогда легче заживем. Ипотеку можем взять, – подумала вслух почему-то жена, когда они отошли от дома на шагов пятьдесят. Дорога уводила вверх, через частный невзрачный район, вела к трассе. Там остановка, там машины суетились на дороге.

– Что? – Дмитрий, словно, мысленно вздрогнул, образ соблазнительницы секретарши растворился в его сознание.

– Я говорю, скоро легче будет, как машину купим. В квартиру переедем. Ведь так? – спросила теперь его жена.

Мужчина кашлянул в холодный воздух клубами тепла, и положительно кивнул головой. Казалось бы, это действительно повод для радости. Из молодоженов без жилья и проблем с финансами, они могли бы стать теперь на новую ступеньку достатка. Однако это почему-то уже не радовало его. Может, слишком долго давалось счастье? Или усталость от такого напряженного образа жизни брала вверх над хорошей новостью? Ипотеку тоже платить придется еще лет десять-пятнадцать, отчего Дмитрию становилось отнюдь не радостно.

Снег скрипел под ногами. Дорогу машины-очистители так и не почистили здесь, еще с прошлого четверга, когда был тоже сильный снегопад. Кругом только крыши домов под толстыми шляпами из снега, дымят печными трубами в чистое небо.

– Наверное, легче… – ответил с неохотой Дмитрий, и глянул на жену. Российская реальность жителей окраины города накладывала свой отпечаток. Эмоций не очень много, скорей в глазах можно прочесть одно желание выбраться из пучины такой жизни.

– Что-то ты не очень веришь в будущее? – опять покосилась на него Инна. Черные локоны выбились из под капюшона зимней куртки. У нее были пронзительные глаза, они не изменились с их первой встречи…

– Почему же? Думаю все получиться, – внутри вдруг начало закипать легкое раздражение на жизнь, на все то, что окружало его уже более десяти лет.

В транспорте ехали уже практически молча, сидели на холодных сиденьях в ЛИАЗе. Она положила устало свою голову ему на плечо. Дмитрий смотрел в мутноватое стекло. Среди этой зимы, среди этого холодного январского утра, на мужчину вдруг нахлынул поток воспоминаний о лете. Солнечное теплое лето вызвало у него в душе оптимизм, задевало струнки прошлого, в котором ему смотрелось на будущее светло и перспективно… Жаль, что такая перспектива задохнулась в реальности, в банальностях будничности жизни. Кто-то изливает свое накопившее недовольство на богачей, ругая их и завидуя им, кто-то ругает правительство, обвиняя их в преступной халатности и безразличию к своему народу, и только Дмитрий никого не ругал, никому не завидовал по большому счету. Единственное, что могло его задевать, если видел у какого-то мужика красивую жену или просто любимую бывшую девушку. Тогда легкая досада ударяла ему в голову, что кому-то повезло в личке больше чем ему. Насчет материального положения Дмитрий особо уже не волновался. Он однообразно, но без особого старания ходил каждый день на работу, каждый день выполнял обязанности по своему профилю. Получал зарплату, приносил исправно ее домой. Инна сразу начинала думать о том, как ее потратить. Она всегда в этом плане старалась подойти с умом, а Дмитрий отсчитывал года, время, убитое на эту серую будничность, что практически душила его за горло. Хотелось перемен, но перемены не приходили вдруг.

– Ладно мне пора, – Дмитрий поцеловал жену с сухие губы.

– Пока, удачи, – парировала в ответ Инна, оставаясь сидеть на сидение автобуса. Выглядела она немного одинокой и растерянной в этот момент.

Мужчина двинулся к выходу, держась за поручень, проворно выпрыгнул на остановку. Шум города ударил по ушам. По проспектам сновали автомобили, люди, все спешили на работу, на учебу. И Дмитрий, слившись с этой толпой, ничем не выделяясь, двинулся к своему офису. Мысли опять предательски поползли об Оле. Ее недвусмысленные взгляды давали ему надежду на продолжения служебного романа. И почему сейчас такие отношения для Дмитрия представлялись какой-то отдушиной в замкнутом пространстве? Может быть, в этом виновата серая будничность и бесперспективность развития его семейного счастья с почти цивилизационной продолжительностью восхождения к «вершинам» счастья?

– Привет, – почти пропела девушка в красных каблуках, моментально зажгла в душе мужчины огонь. Дмитрий и Ольга встретились на первом этаже, рядом с вахтой. Она красивая и стройная девушка, каштановые длинные волосы ровно лежали по плечам. Эта секретарша действительно умела ухаживать за собой и подчеркнуть свою красоту.

– Привет, Оль, – Дмитрий коснулся, словно невзначай ее руки, когда проходил мимо. В мыслях уже он обдумывал, что ей предложить сегодня.

Время упускать нельзя.

– Можешь подняться ко мне в кабинет на обед? – сказал он ей потом, после непродолжительной паузы в разговоре.

– Хорошо! – ее глаза зажглись теплотой, и Дмитрий понял ее негласное согласие.

Это «хорошо» звучало у него в ушах все утро, он работал, а думал о ней. К сожалению, к стыду это было правдой. Иногда Дмитрий отвлекался, смотрел в окно. Там такой же зимний пейзаж. Высотки стояли погруженные в стужу зимнего чистого неба, где-то на заднем плане теплые клубы дыма или пара замерли в воздухе над фабричной трубой. Смотреть в окно начинаешь, когда компьютер утомляет, когда от него устаешь, но деваться некуда… Это работа, это обязанность.

– Можно? – звонко спросила Оля, ворвавшись в кабинет чуть раньше обеда. Огонь в ее глазах играет. Взаимность симпатий очевидна, и вчерашний букет цветов только подогрели надежды Ольги.

– Можно, заходи… – улыбнулся ей Дмитрий, внимательно посмотрел девушке в глаза. Глаза ее были черны, и бусинки света от окна отражались в них. Оля не чувствовала себя уже скованной, довольно смело прошагала по кабинету и села на диван. Дмитрий подсел к ней справа. Наклонившись к ней, словно, хотел что-то сказать, влепил ей в щеку поцелуй. Рукой прижал ее к себе, что девушка не смогла сопротивляться напору мужчины, только улыбалась, молча и без слов.

Взаимные поцелуи никто не мог прервать сейчас. Они были одни в кабинете, время было обеда. Дмитрий прижал свое лицо к ее волосам. Они пахли удивительно, сводили с ума. Этот аромат нельзя забыть.

– Я тебя люблю, – вдруг как-то вырвалось у него с уст. И хотя он знал, что не имел право на такие слова. Он был женатый мужчина, у него была жена и дети, и тем не менее, Дмитрий ляпнул такие слова, пошел на сближение с секретаршей дальше, и будучи сам еще простым клерком, статистиком, он рискнул замутить с Олей.

Девушка расплылась в улыбке, что-то пролепетала в ответ. Она была моложе его на девять, а то и десять лет, очень хороша, и немного наивна еще. В ней не было той удрученности или той высокомерной стервозности, какая была у других женщин этого офиса, именно это привлекло его к ней, а она горела на него чувствами и надеждами, которым не суждено было сбыть в той форме, о которой мечтала девушка.

– А я тебя, – шептала она, дыхание ее обжигало Дмитрия.

Дальше все было как во сне. Он закрыл кабинет, они остались одни в комнате. Еще один поцелуй, его рука побежала по ее ногам. Помешать им никто не мог…

***

Вечером, возвращаясь уже поздно, когда небо сглотнуло свет, а фонари зажглись по проспектам города. Дмитрий сидел устало в маршрутке, прислонив свое лицо к замерзшему стеклу. Людей было довольно много в салоне, и тусклые лампы нагоняли почему-то печаль. Водитель гнал микроавтобус вперед, смело бросая его в пробку несущихся вдаль машин. За стеклом отражались лишь огни окон домов и цепочки фар автомобилей. Мужчина не испытывал сейчас сожаления за сегодняшний день, он просто думал, что строит свою мечту среди серости будничного дня, и мечтая об очередной встрече с Олечкой. Он знал, что купит машину, возьмет ипотеку, но также он знал, что будет постоянно скрывать свои чувства от жены. Не знал Дмитрий только одного, что где-то в такой же пробке ехала Инна, немного уставшая и замкнутая на своих мыслях от воспоминаний жарких объятий и поцелуев со своим коллегой по работе…