Текст книги "Широко шагая"

Тоска

Зверь очнулся и сразу ощутил вокруг себя страшный запах человека. «Бежать» – инстинкт, словно дернул за невидимые ниточки все конечности животного. Обезьяна резко соскочила из своего еще минуту назад неподвижного и даже какого-то неживого положения. Но бежать было некуда. Прыжок в пространстве натолкнулся на цепочку стальных прутьев, каких-то неприятно холодных, немного липких и опять же напоминавших о человеке. Мозг оценивает ситуацию, пытается совладать со своим нарастающим страхом и отчаянием. Выхода отсюда нет. Повсюду только преграды и цементный пол цвета каолина, на котором разбросаны жалкие клочки засыхающей травы. Горилла тревожно принюхалась своим черным носом к умирающим увядшим былинкам, в этом запахе она уловила свое прошлое, где жила.

Нужно просто все вспомнить, что было с ней. Она была в джунглях, в родном лесу, неторопливо шла к водопаду. Потом ей тогда стало страшно, оттого что уловила запах человека, наводящий ужас на любого, наверное, животного здесь в зеленом многокилометровом пространстве природы. Это были существа с белой гладкой кожей и ходящие на двух лишь конечностях, в руках они держали палки смерти, издающие громкие звуки и дым. Сам их облик тогда сильно поразил ее, заставил панически убегать от тех неизвестных пришельцев. Но что было потом? Цепочку воспоминаний трудно было восстановить. Потом она ощутила боль похожую на укол об колючее растение. Но тогда обезьяна даже не задумалась над ней, мало ли что может приключиться с ней в бегстве по густым зарослям джунглей. Муть в глазах нарастала. Животное как во сне продолжало бежать по лесу. Изображение расплывалось, сознание все больше погружалось в пелену забытья. И пришел момент, когда грузное тело гориллы бессильно рухнуло в джунглях на радость преследователям.

А теперь она очнулась здесь в замкнутом пространстве. Где-то слышались голоса тех белолицых, которые поймали ее.

– Ее мы решили назвать Анжела. Да, Анжела? – обращаясь к животному, произнесла каким-то певучим голосом женщина с улыбкой на лице. У нее были длинные светлые волосы, одета была в джинсовые штаны и сероватую кофточку. Эту женщину нельзя было назвать красивой, однако определенная доброта сияла из ее глаз. Кроме этой женщины, на которую первую обратил зверь, здесь около клетки стояло трое мужчин. Один высокорослый и с рыжеватой бородой, какие-то стекляшки отражались под солнцем у него в глазах. Двое других были загорелыми и невысоки, но широки в плечах. От них несло какими-то незнакомыми запахами. Они очень были похожи на тех охотников, которые ловили ее в джунглях.

Горилла оскалилась и прижалась к противоположной стенке клетке. Она боялась этих созданий-людей, но обезьяна также была готова к последней схватке, если эти попытаются опять с ней что-то сделать. Но никто ничего не делал. Они переговаривались между собой на каких-то звуковых тембрах недоступных обезьяне.

– Не бойся! Мы тебя не тронем, не причиним тебе вреда. Я буду о тебе заботиться и кормить, – опять заговорила женщина с ней, когда осталась одна. Мужчины ушли, и горилле стало немного спокойнее. Своими черными глазами она изучала стоящего перед ней человека. А в голове было лишь желание вырваться отсюда и убежать обратно в джунгли.

***

Время проходило чередой серых однообразных дней в замкнутом пространстве. Горилла успела немного привыкнуть и освоиться в новой окружающей ее реальности. Приступы ярости и отчаяния все больше уступали меланхолии и тоске. Бесцельно сидя на своей объемной попе, обезьяна жевала принесенную женщиной еду, разглядывала мир вне клетки. В высоте синело синее небо, оттуда же на животное смотрело лучистое солнце, которое здесь почему-то было не таким теплым, как раньше. Видимо, во всем были виноваты эти люди, которые нарушили ее старый образ жизни, вырвали ее из природной среды обитания.

– Анжела, завтра ты переедешь в зоопарк, где ты будешь удивлять многих-многих людей. Я знаю, ты хорошая девочка, справишься и будешь и там себя хорошо вести, – говорила женщина. Голос человека сейчас казался опять певучим и чуток грустным. Горилла внимательно посмотрела на женщину, пытаясь понять, какую информацию пытается та донести до нее. Может она ей говорит, что вернется скоро домой обезьяна?

Сумерки поглотили день. Ночь мягко пришла, проступила в ярких звездах и в черной темноте. Обезьяна долго смотрела во мрак, мир ей уже казался каким-то полосатым, от того что, постоянной преградой видимости были стальные решетки. А потом животное погрузилось в полудрем. Во сне виделись родные джунгли. Водопад мощно ревел на многие километры в округе, низвергая воды с высоты скал. Обезьяна неслась куда-то вперед в густой растительности леса. А наверху было синее небо, и солнце было жарким. Не было людей. Были только насекомые, животные и птицы. Каждое существо точно знал свой кусочек мира и не претендовал на что-то большее, не вторгался бесцеремонно туда, куда не полагалось. Здесь были мириады запахов и таких ярких и свежих, не заглушенных ничем. Все они абсолютно были знакомы животному. Километры родного пространства сейчас вызывали у обезьяны чувство безопасности и радости. Она радостно попыталась воздеть руки вверх.

А потом пришло утро. Легкий сумрак. Железные полосы решеток чернеют на фоне светлеющего неба. Звук железной миски разбудил необычайно крепко заснувшую обезьяну. Она действительно утратила за последнее время чутье и способность ощущать мир за ее пределами даже во сне. Женщина придвинула к ней еду, но обезьяна не притронулась к большой миске. Ей хотелось сейчас, чтобы сон вернулся к ней снова. Бесцельно развалившись в углу своего заточения, животное медленно ворочало глазами. За клеткой начинали ходить люди, делали какие-то приготовления. В их голосах ощущалась какая-то озабоченность. А потом один мужчина подошел к ней. Горилла забилась в угол, исподлобья смотрела на него. На ее черной морде была видна угроза. Снова укол. Животное безумно заметалось по клетке, замедляясь в действиях со временем. Бушующее от отчаяния и злости сознание погрузилось во что-то похожее на сон или вечное успокоение. Она заснула.

***

Гул множества людских голосов. Запахи этих белолицых созданий здесь был еще сильнее, чем раньше. Обезьяна приоткрыла глаза в надежде, что это был лишь дурной сон или наваждение. Но, увы! Вокруг нее опять была решетка, а животное опять, как и в первый раз лежало в какой-то неестественной позе. Но сейчас прыгать и бежать прочь уже не хотелось. Инстинкты ею уже не руководили, так как раньше. Левая лапа затекла от обездвижения, и обезьяна принялась ее разминать, чтобы прекратить неприятное покалывание.

Эта клетка была значительно просторнее первой. И пол был не только бетонным, а местами здесь даже росла невысокая трава, и была махонькая лужица воды, которая видимо, олицетворяла водоем. За решеткой были люди, все они смотрели на нее. Большие и маленькие они что-то говорили почти враз, размахивали руками, жестикулировали, улыбались, смеялись, кричали. А некоторые пытались ей что-то подкинуть через стальные прутья решетки.

– Анжела! Анжела! – кричал кто-то из толпы этого сумасшествия.

От всего этого обезьяне становилось дурно. Хотелось где-нибудь спрятаться, где никого не будет и будет относительно тихо.

***

Опять дни канули в прошлое, слились во что-то единое, громко кричащее человеческими голосами. Изо дня в день за решеткой сновали люди, но обезьяна никак не реагировала на их действия. Исчезли почти все чувства и желания. Инстинкты притупились, осталось лишь тупое чувство равнодушия и тоска. Беспросветная тоска, такая же затяжная, серая и длинная, как и новая жизнь гориллы. Ковыряясь в своей железной миске животное, старалось отключиться от окружающей ее реальность и оказаться в прошлом. Вспышки ярости уже теперь скорей напоминали искры легкого недовольства и отчаяния. Черная морда невыразительно дергалась, при пережевывание еды. А в глазах, черные как вишенки, была только тоска…

(2009).

Где-то там, в мечтах

…Он не помнил, сколько времени лежал окровавленный и избитый на земле в прохладной темноте. Иногда пробуждающееся из забытья сознание что-то пыталось склеить в одну общую цепочку последние события, но это не получалось. Это казалось каким-то замысловатым паззлом, который разгадать удавалось лишь после тщательного обдумывания, на которое не хватало элементарно времени. И опять все погружалось в темноту, результат умственной работы был прерван накатившимся тревожным сном. Еще почти постоянно парень ощущал сильную жгущую боль под ребрами, даже во сне. Распухшие костяшки на руках тоже ныли и кровоточили. Ночная драка закончилась именно так для него.

Теперь он лежал на узкой тротуарной дорожке. Ночной ветер порой что-то шептал на ухо человеку. А Владу чудилось, что опять слышит шаги обидчиков, которые не постеснялись вдвоем его одного отдубасить в темноте. Сломанное ребро наверняка надолго запомнит те удары арматурой. Однако все это было так смутно и туманно, что даже казалось порой, что это происходит не с ним, а с кем-то другим. Сознание иногда словно вздрагивало, и в такие моменты чудилось, что нужно просто проснуться, открыть глаза и он уже не увидит мутного света того далекого синеватого фонаря, не будет слышать, как ночную тишину изредка прерывает шум проезжающих на дороге машин. И эти листья не будут шуршать, от дыхания холодного августовского ветерка, а он не будет лежать окровавленный на дорожке.

Иногда становилось трудно дышать. Словно игла втыкалась в легкие, и оттого хотелось просто перестать, что-либо делать и просто неподвижно лежать на тротуаре во мраке. В такие моменты парень делал поверхностные вздохи, ощущал запах свежей травы, пыль дороги. Шевелиться тоже было опасно, становилось нестерпимо больно. Похоже, что были довольно серьезные повреждения, потому что встать с земли он не мог самостоятельно. Потому оставалось только лежать и ждать какого-нибудь сострадательного прохожего. Но ждать долго не получалось – сил было мало, потому Влад погружался в легкий сон, а потом опять вздрагивал и просыпался от того даже во сне он видел недавно произошедшую драку. Хотелось переиграть тот момент, сделать что-то по-другому, чтобы улучшить ситуацию в свою пользу. Однако там мало что можно было поменять. Те двое действовали слаженно и один из них был вооружен железякой, не оставляя шансов на другой исход. Скорее нужно было сказать «спасибо», что совсем не прибили насмерть.

А потом парень думал, что все это не зря. Такие мысли посещали его, когда он думал о девушке Диане. «Смогу ее отстоять», – думал Владимир, связывая между собой события конкуренции парней за эту девушку и сегодняшнюю драку, уже засыпая крепким сном…

***

В своем сне он был там, где шумел небольшой водопад. В небе бродили сметанные облака и бездонная синева. Льющиеся лучи солнца. Птицы парили над густым тропическим лесом, что обступил реку и скалу. А с серых утесов низвергались прохладные воды мечты. А Владимир стоял рядом с блондинкой по пояс в водоеме отражающем синеву неба, и оттого кажущимся неестественным насыщенно синим цветом. Владимир с любовью вперил в девушку свой взгляд, а она изучала его. Их глаза встретились. Ни одного слова не было сказано, только шум воды и крики каких-то маленьких птиц наполнял это место звуками. Он сделал шаг вперед по скользким подводным камням, пятками ощущая вполне естественно илистое дно. Диана продолжала горделиво стоять и смотреть неподвижно, как изваяние, но волшебный огонь уже горел в ее карих глазах. И это очень обрадовало молодого человека. Здесь все было не так, как в жизни. Девушка с загорелым телом и мокрыми черными волосами сейчас непреодолимо влекла к себе Владимира. Весь тот мир, который он знал раньше, рушился и забывался, как мимолетное видение. В этой новой реальности был только он и она. Хотелось подойти крепко обнять ее, найти нежные губы девушки, ощутить всю прелесть долгого поцелуя.

– Диана! Я тебя люблю! – вдруг само слетело с уст парня, но девушка навряд ли смогла услышать его негромкие слова сейчас в грохоте водопада. Лишь по артикуляции губ она поняла его и улыбнулась. Он сделал еще один шаг навстречу ей, и оказался вплотную к ней. Первое соприкосновение с ее телом почти обожгло его. Левой рукой молодой человек обхватил ее за гибкий стан, облаченный лишь в красный купальник. Она заулыбалась сильнее и отстранилась в сторону, держа его за руку. Они оказались прямо под стеклянными низвергающимися с высоты водами. Райская свежесть обрушилась на двоих людей. А потом был жаркий поцелуй. Сердце забилось быстрее от приближающегося феерического состояния. «Все! – ликовал в мыслях Владимир, – теперь все будет хорошо! Любит! И сделаю все, чтобы эту любовь сохранить и пронести через года»

– Люблю и любил только тебя! – пламенно говорил ей на ухо парень.

А она мило улыбалась и говорила.

– А ты моя мечта, думала только о тебе… Лю-б-лю, – протянула она последнее слово бархатным голосом.

Легкий синеватый туман опять обволок все, все. Осталось только синее нелепое пятно, которое потом начало бледнеть и исчезать…

***

…Шелест листьев и шум, словно кто-то подметал землю метлой. А потом опять тишина. Владимир слегка приоткрыл глаза, прислушался. Над головой начало проявлялось уже синеющее утреннее небо. Машины по трассе проносились уже с большей частотой, но их шум все же как-то притух в общей гамме звуков. Он по-прежнему, лежал на тротуарной дорожке…

– Ты живой?! Что с тобой? Не пьян… – кто-то склонился над ним и почти кричал на ухо осипшим грубым голосом. От незнакомца несло перегаром и табаком, что Владу невольно захотелось отвернуть в сторону лицо от этого близкого дыхания.

– Живой… – процедил он сквозь зубы.

Состояние было ужасным. Все тело болело, словно по нему пробежался табун слонов. Лицо тоже выглядело удручающее, над бровью вспухшая рана и губа была расквашена в кровь и лиловые синяки. Шевелиться было невозможно из-за сильной боли под ребрами.

– Что случилось? – сипел опять мужской голос. Это был местный дворник, он обнаружил беднягу Влада только на рассвете, когда как обычно начал подметать двор возле ларька.

«Ну, какой же он все же тупой! Лучше бы скорую вызвал бы без лишних расспросов. Неужели непонятно, что человеку нужна помощь», – подумал парень и на какой-то момент опять закрыл глаза. Сейчас вчерашние события уже выглядели более упорядоченно и понятными, чем сразу после аффекта боя. Не было того сумбура в голове. На него напали двое неизвестных, оба в каких-то темных масках, хотя все же они ему показались знакомыми. Скорее всего, это были его враги-пацаны. Конфликт из-за Дианы перерос из «холодной» войны во что-то угрожающее и явно попахивающее уголовщиной.

– Скорую вызывай, – выдохнул уже почти со злостью Владимир, когда опять посмотрел на небо, а потом на дворника с густой рыжей бородой и красным лицом.

– Все, понял! – вдруг опешил мужик с метлой, и соскочил с коленей, побежал к телефонной будке. А там уже шла какая-то солидная в возрасте женщина, которая начала охать при виде лежащего Владимира, и причитать, какая молодежь плохая пошла сейчас…

***

В больнице выяснилось, что у Владимира было сломано два ребра, от ударов. Кроме того были множественные повреждения на теле и лице. Подлатанный врачами парень хотел было заспешить домой, но ему в этом отказали.

– Владимир, вам нужно сейчас лежать! У вас же ребра сломаны и вообще, куда вы сейчас в таком состояние пойдете. Родителям сообщим. И в милицию думаю надо заявить… – громогласным голосом увещевал главврач, вокруг которого лебезили медсестры и другие врачи, что совершали обход больных. Через большие очки врача на парня смотрели маленькие заплывшие глазки, которые казались оттого, наверное, хитрыми. И Владимир лежал на кровати и тупо и бесцельно смотрел в потолок, а в сердце клокотало от злости. Он почти был уверен, что его избили неприятели с улицы прошлой ночью. И потому хотелось ответить тем же, отлупить каждого так, чтобы на всю жизнь запомнили. В таких размышлениях, глядя на белый больничный потолок, парень не заметил, как пришел отец. Он выглядел хмурым и озадаченным.

– Что случилось? Ты где ночью был? Мать дома с ума сходила, звонила всем знакомым… – начал без особых предисловий отец.

– Подрался я… Вечером, около сквера, напали двое неизвестных, избили, да так что до дому не смог даже дойти. Утром дворник нашел меня на улице, – начал оправдываться сын, не видя в глазах своего родителя какой-либо поддержки.

– Ну, говорил же я тебе, прогулки по ночам, гулянки до добра не доведут. Дома сидеть надо! – Казалось, отец был совсем непреклонен к словам сына.

– Ну почему же…

Разговор так и не получился. У Владимира осталось ощущение, что кругом виноватым оказался теперь только он. Когда отец ушел, парень отвернул голову к слегка розоватой крашеной стене, попытался заснуть. Но сон не хотел приходить.

– Владимир Александрович? – раздался вопрос вдруг рядом, что молодой человек даже вздрогнул от неожиданности. Около койки стоял теперь милиционер. Невысокий, лысый человек в форме. В руках мужчина держал какую-то папку и ручку.

– Да, я. – Вдруг понял всю неловкость сложившегося молчания, ответил разглядывающий стражу правопорядка Влад.

– Хорошо. Тогда приступим. Расскажи все по порядку события вчерашнего дня. Что именно там случилось? – недолго думая, пододвинув к кровати пострадавшего стул, милиционер сел.

Молодой человек постарался описать всю ситуацию последовательно и понятно. Однако этим только не обошлось, были озвучены еще дополнительные вопросы и ответы на них.

– Ладно, будем искать разбирать, искать виновных… – напоследок сказал милиционер.

***

К вечеру еще к Владимиру приходила мать испуганная и с бледным лицом. В отличие от отца, она была более лояльна к доводам пострадавшего в драке, больше соглашалась и кивала головой, иногда гладила по голове сына.

Когда он остался один, то за окном уже синел вечер. Суматоха дня ушла, не было и симпатичной медсестры мелькавшей целый день в палате, и сейчас здесь было относительно тихо и спокойно. Больничная комната начала словно проваливаться в сумрак. Капельница, железные кровати со старинными полосатыми перилами, тумба и большой пустынный стол отбрасывали неясные тени, такие же синеватые, как и сама вечерняя темнота, опускающаяся за окном на город. Какое-то время молодой человек лежал и смотрел, на то, как в тишине палаты медленно исчезают ясные очертания предметов, как сумрак набегал на комнату. Через форточку окна задувал августовский ветерок, оттуда же доносились иногда человеческие голоса и запах никотина. Его палата находилось на втором этаже, на первом – под ним было крыльцо больнице, на котором курили и разговаривали врачи в белых халатах и колпаках, а также пациенты, успешно ходящие на своих двоих. Владимиру в этот момент почему-то вдруг захотелось тоже оказаться там, среди тех людей, выкурить сигарету. Одиночество вдруг закралось в сердце с предательской неожиданностью. Было грустно одному в палате смотреть на синеватое окно, выделяющееся из общей темноты. «Переместиться бы во времени в будущее. Сейчас Диану пригласил бы куда-нибудь погулять. И не отдам ее кому-то другому. Как увижу ее в школе или на улице, так и сделаю – приглашу», – думал он.

Сон пришел незаметно, мягко окутал его прямо как в детстве. А потом во сне появилась Диана. Влад долго целовался с ней, а вокруг была опять какая-то водяная свежесть, и водопад шумел на большие расстояния…

***

Прошло довольно много времени, прежде чем Владимира из больницы выписали и отправили домой, прежде чем красно-синие синяки приобрели желто-фиолетовый оттенок. И только у милиции дела не продвигались, виновных не нашли, личности нападавших не были установлены…

Однажды вечером, когда он гулял по району, и уличные фонари уже зажглись светом, а небо еще не потухло полностью во тьме, Владимир встретил Диану на улице, заметил ее издалека. По походке, по ее манере одеваться – он мгновенно узнал девушку своей мечты. Парень хотел было подойти к ней, но потом вспомнил про свой еще не сошедший «красивый» вид, да и заметил, что она не одна. С ней рядом шел какой-то незнакомый блондин, который время от времени обнимал и целовал ее, а она улыбалась и поправляла свои длинные черные волосы. Только в этот момент, наверное, Влад понял всю наивность своих рассуждений и мечтаний. Обида или даже ревность вдруг каким-то железным молотком словно ударила ему по голове, что лицо даже стало красным в тот момент. Кулаки сжались. Зубы до скрипа стиснулись.

Парень в мыслях выругался длинной цепочкой замысловатого мата от одного осознания, что он просто упустил время из-за этой чертовой драки. А потом вдруг вспомнил, что совсем недавно, до ночной драки, Диана всегда приветствовала его с милой улыбкой на лице при встрече в школьных коридорах, между ними явно намечалось взаимопонимание. Однако благосклонность девушки к нему не осталась незамеченной для всех. Его оппоненты не дремали, успели не только его избить, но и увести ее за время пребывания в больнице.

«Что делать теперь?» – напряженно терзался мыслями парень.

– Ты чего там задумался? – ухмыльнулся вдруг один из его товарищей, с которыми он только что минуту назад мирно и безмятежно гулял по сгущающейся темноте улицы.

– Не лезь, – словно взорвался Владимир, лицо перекорежило от злости. Глаза смотрели только туда, где виделся гибкий силуэт девушки и крепкая фигура уже ненавистного незнакомца.

– Ого, раздулся, как индюк, – зареготал другой парнишка, вытанцовывая под фонарем, какие-то жесты, которые должны были олицетворять боевые движения домашней птицы при боях за самку.

– Да пошли вы все! – выругался вдруг Влад, сунул руки в карманы серых штанов и зашагал прочь от двух дружков.

– Ну, ты чего?! Обиделся что ли? Шутка эта Влад! Шу-у-т-ка. Понимаешь? – кричали вслед пацаны, но влюбленный даже не оглянулся и не притормозил. Он наблюдал за девушкой на расстояние. Диана и незнакомец шли по улице, освещенной цепочкой светом фонарей, потом двинулись в сквер, шумящий влажноватыми листьями тополей, там присели на одну из скамеек парка, на которую кто-то приклеил ельцинскую листовку с призывом о переизбрание на второй срок, в качестве президента. Целовалась Диана с блондином страстно и долго, так что Владимиру прячущимся за стволом толстого тополя, становилось обидно на судьбу или на такое стечение обстоятельств.

«Домой нужно идти…» – мрачно вдруг понял парень, еще какое-то время, постояв в своем укрытие. Со стороны скамейки, где расположилась влюбленная пара, доносились иногда голоса и смех то парня, то девушки. «Им действительно хорошо вместе…», – еще одна сумрачная мысль посетила голову Влада. Да и таким желтеньким, после драки явно не стоило было появляться перед девушкой. Она бы от одного его такого вида отшатнулась.

Темнота уже тем временем уже охватила даже небо. Мириады звезд загорались в августовской ночи. Пятиэтажки монолитными контурами, как огромные лайнеры-корабли, с горящими палубными окнами, казалось, плыли в летней свежести. Комары начали допекать. Прихлопнув парочку кровососов, с налившимися брюшками от его крови, Владимир зашагал обратно на свою улицу домой. Сквер, как царство вечного сумрака, остался позади…

Вот и его подъезд. Знакомый бетонный козырек, знакомая облезлая и обгаженная матерками и граффити подъездная дверь. А дальше одним духом Влад преодолел темное пространство трех этажей с облезлыми зелененькими стенами. На четвертом этаже мелькала лампочка, словно уставшая светить, надеялась погаснуть, но каждый раз все равно загоралась. Пребывая в мрачном расположении духа, парень открыл ключом дверь квартиры и сразу же отправился в свою комнату. В зале мелькал телевизор в общей темноте. Отец сидел в кресле, смотрел футбол. Спортивный комментатор оживленно старался донести до телезрителей какую-то важную информации о неграмотном поведении игрока. «Зачем играют? Все равно играть не умеют. До бразильцев явно далеко…», – подумал парень, лишь на секунду задержавшись в проеме двери. Мать была в спальне и уже видимо спала. А Владимир шмыгнул в свою «детскую» и бухнулся, не раздеваясь на кровать. Сон пришел почти сразу. В том сне он уже не увидел девушки своей мечты, а увидел опять драку с теми двумя неизвестными. Там он делал все грамотно, удары были точными и упреждающими. А Диана вообще после того вечера шпионажа за ней словно осталась в прошлом, лишь где-то там в позабытых мечтах…

(2009).