Текст книги "Эромагия"

8

Анита несколько раз бывала в Пер-Амбое, столице королевства, и была уверена, что знает о городах все. Или по крайней мере знает о них все, что следует знать благонамеренной девушке. Ну или, скажем так, в меру благонамеренной девушке.

Едва ступив на шумные улица Адигена, ведьма поняла, как ошибалась: в этом огромном портовом городе имелось немало такого, что ей пока что было неизвестно. Прежде всего улицы поразили ее обилием народа.

Еще в Адигене ведьму удивили две вещи. Во-первых, многие из встреченных на улице вовсе не были людьми – на глаза попалось несколько гномов, облаченный в шкуры лесной великан, ящероид в блестящей накидке, эльф со скептически оттопыренной губой и еще пара диковинных, чудных существ, передвигавшихся короткими прыжками. Удивительное дело – горожан и гостей присутствие чужаков вовсе не смущало.

И второе – невообразимая сутолока: на улицах Адигена все бежали, стремительно шагали, неслись, летели… И были необычайно веселы. Хотя ведь не праздник сегодня, обычный день… Анита едва успела пройти несколько десятков шагов, как ее трижды толкнули, один раз наступили на ногу, а также попытались ущипнуть пониже поясницы – невзирая на ведьмовскую шляпу и метлу в руке. И все это – с радостными возгласами, смехом, ухмылками, будто так и следует поступать. Удивительные люди живут в Адигене!

– Не зевай! – прокричал сквозь уличный шум оборотень. – Береги карманы!

Тут Анита и в самом деле почувствовала, как чья-то рука вцепилась в кошелек, подвешенный к поясу. Ведьма стукнула вора по пальцам, но щеголь в красном плаще и ярко-зеленых штанах лишь рассмеялся ей в лицо. Заклинание само собой всплыло в памяти, Анита щелкнула пальцами – и с преступника свалились штаны с бантами по кантику.

Ведьма покрепче сжала метлу, ухватила оборотня под руку и бросилась в переулок, оставив шум толпы за спиной. В боковой улочке было потише, и она перевела дух.

Пока ведьма приходила в себя, метла с оборотнем снова завели трескотню о тонкостях превращений. Анита буркнула:

– Эй, превращенец, как тебя зовут?

Оборотень заткнулся. Воспользовавшись паузой, ведьма спросила:

– Куда подадимся? Хорошо бы где-то остановиться, в порядок себя привести… А то у них здесь ярмарка, что ли?

– Какая ярмарка? – удивилась Аназия. – Ты что, дорогая? Обычный денек, даже не слишком шумно. Давай лучше скорей в библиотеку. Там, кстати, должно быть тихо.

Метла подлетела к метаморфу и опять завела речь о том, какие у нее чудесные золотистые кудри, да какая стройная фигура, и как жаль, что превращенец этого не может оценить… Тут Анита не выдержала:

– Да что ты с этим людоедом… – начала она.

– Я не людоед! Он не людоед! – в один голос заспорили спутники.

Превращенец разволновался, вытащил откуда-то свои странные бусы и принялся быстро перебирать их лапками, число пальцев на которых непрерывно менялось – так что у Аниты даже голова закружилась.

– Я не людоед! – бормотал он. – Неправда, я никогда… Гоблины принуждали, а я только выполнял, они заставляли…

– Да? А почему же эта, – ведьма кивнула в сторону Аназии, – говорит, что ты просил у них кусочек тебе оставить?

– Я никогда, мне только бусы… бусики мои… – Бусы завертелись в быстрых пальцах с удвоенной скоростью. Голос оборотня стал тише. – Это мне для обращений, я без бусиков не могу, я… мне бусики… бусики мои… мне новые облики нужны, иначе никак… так мы устроены… нация наша такая…

– Чего ты к нему все время цепляешься? – вдруг взвилась Аназия. – Пользуешься тем, что мы от тебя зависим, да? Видишь, он тихий, безобидный – а ты цепляешься! Как зовут, да как зовут!

– Ладно, пошли в библиотеку… – перебила Анита, морщась.

– Шонтрайль! – потребовала ведьма. – Вытащи кляп из его пасти!

– Величайшая, – осторожно произнес рыцарь, – по-моему, это рискованно. Вообще гоблины, конечно, твари мерзкие и тупые, но иногда, должно быть, по наитию, действуют удивительно верно. Вот кляп этот, к примеру…

– Ты думаешь? – По тону ведьмы чувствовалось, что ее меньше всего интересует, о чем думает спутник, да и вообще она глубоко сомневается, что он способен на это. – Ну, давай, давай, под мою ответственность – не терпится расспросить его, куда мерзкие ворюги поволокли Сердце Мира.

Гном, разумеется, помалкивал, только пыхтел из-под тряпки, которой ему заткнули рот, да вращал глазами, переводя взгляд с ведьмы на Шона и обратно. Выглядел он, как и подобает гному, грозно и потешно одновременно. Клочковатая борода, шишковатый нос и огромные глаза, которые сейчас полыхали гневом. Ростом он, пожалуй, достигал поясницы рыцаря, но определить точнее было затруднительно, поскольку коротышка лежал, обмотанный веревками, словно приготовленный к отправке багаж.

Шонтрайль, пожав плечами, выдернул кляп, на всякий случай отпрянул – и, как выяснилось, не зря. Пленник сперва плюнул, а после возопил хриплым басом на все подземелье:

– А ну, твою мать, живее! Развяжите мне руки! И развяжите же мне ноги, чтоб вам лопнуть! И веки мне поднимите! Нет, веки трогать не надо! Может, эти грязные гады, эти гнусные паразиты, эти вши-переростки еще не сбежали далеко?! Я их догоню, чтоб мне сквозь землю взлететь! Я им бошки в задницы затолкаю, костыли переломаю! Я их всех по стенам размажу мелким слоем на хрен! Чё зенки вылупил, дылда стоеросовая? Развязывай, ёптыть! А ну, освободить меня, я сказал, на хрен, немедленно!!! Я им устрою солнечный де…

Беринда щелкнула пальцами – гном взлетел в воздух и перевернулся вниз головой. Это озадачило коротышку настолько, что он умолк на середине проклятия.

– Ну вот что, – сказала ведьма. – Помолчи-ка, мелкий. От твоего рева пещера обрушится.

Однако заткнуть гнома было не так-то просто.

– Пещера?! – завопил он громче прежнего, так что, кажется, в самом деле содрогнулись камни под ногами. – Это, по-твоему, старуха, всего лишь пещера? Да это Подземный, мать его, Чертог! Это Королевство-Под-Горой, чтоб мне больше никогда не писать на стенах! Это лучшее из мест! Как у тебя, старая ты кошелка задрипанная, язык твой повернулся, чтоб его растянуло на три мили и…

Беринда снова щелкнула пальцами. Гном быстро опустился, и его макушка треснулась о камни в опасной близости от тлеющих алым черных камней из костра. Сильного впечатления на коротышку это не произвело, но все же он умолк.

– Не смей так разговаривать с ведьмой, – приказала Беринда.

– Ёптыть… – озадачился гном. – А что я такого сказал?

– Ты сказал: «Твой язык, чтоб его…» Если бы ты закончил свою фразу, могло получиться проклятие. Я не выношу, когда меня проклинают, потому что приходится убивать проклинателя, а это отягощает мою душу, и без того отягощенную убийством нескольких сотен недругов.

Пленник замер, переваривая услышанное. Беринда кивнула и продолжила:

– Слушай меня и отвечай на вопросы. Если твои ответы мне понравятся – отпущу. Если нет – пожалеешь.

– Так ты ведьма, что ли, бабка? А шляпа твоя где? И эта, метелка твоя?

Гнома снова тряхнуло, и удар в этот раз вышел посильней.

– Вопросы буду задавать я, – повторила Беринда.

– Ладно, валяй, старушенция, – согласился гном. – В конце концов, вы прогнали гоблинов даже быстрее, чем я успел им навалять как следует. Может, я отвечу на вопрос-другой. Из доброго расположения… из дружеского. Враги гоблинов – мои кореша, да.

– Хм… – Беринда, как обычно, не слушала ответов, она обдумывала вопросы. – Где Сердце Мира? И кто его украл?

– Не знаю никакого Сердца, – тут же отозвался гном. – Обходчик я, а не лекарь. Про сердца всякие у лекарей спрашивать надо, про селезенки, ребра, про хрящики, затылочные кости и мошонки. А я – обходчик. Старые штольни обхожу, за порядком присматриваю.

– Плохо присматриваешь, – вставил Шон. – Нынче целая галерея обрушилась, так что эта компания гоблинов сюда свалилась.

– А, ну так это Червь Пениалис шалит, чтоб его в узлы скрутило, – с готовностью отозвался гном. Должно быть, обрадовался, что можно поговорить на отвлеченную тему. – Он всегда так. Ползет себе, все, что по пути попадется, вдребезги крушит, хрен старый. Ну а теперь вот к нам сюда повадился, чтоб ему винтом завиться. Раньше-то по дальним подземельям ошивался, червяк, а теперь – сюда приперся. Нам, обходчикам, работы добавилось. Что ни день – обвал, авария… Чтоб ему лопнуть!

– Ты мне зубы не заговаривай, – снова вмешалась Беринда. – Говори, где Сердце Мира и кто его из Лайл-Магеля стырил? Ну, быстрей!

Гном снова спикировал к земле и приложился макушкой – на этот раз гораздо сильнее, так что даже для его толстого черепа вышло ощутимо.

– Да не знаю же я!!! – завопил он. – Ёптыть!!! Чтоб мне сквозь землю вознестись! Гадом быть! Чтоб мне на солнце изжариться! Правда не знаю, что за Сердце! Истинно не знаю! Действительно! В натуре! Зуб даю! Пуп на пузе – никогда и не слышал, что это за сердце у мира такое! Вы хоть скажите, что это за хрень такая – Сердце Мира?

– По-моему, не врет мелкий, – заметил Шон. – И впрямь не знает про Сердце. Может, пусть лучше про Червя Пениалиса расскажет? Очень мне интересно, что это за зверь такой. Ведь никакой дракон так не наворочает, как эта тварь.

– Шонтрайль, мы здесь по делу, – строгим голосом напомнила Беринда. – А о твоих интересах мне хорошо известно, ее величество, твоя тетка, как-то рассказывала. Потом будешь чудовищ убивать, в свободное от работы время. А ты, вежливый мой, слушай. Я тебе расскажу о Сердце Мира. И если окажется, что ты о нем вправду не знаешь, то гляди… пожалеешь, что мы тебя у гоблинов отбили. Понял?

9

Дорогу в библиотеку взялась отыскать Аназия. Она вообще, когда заметила, что Аните город непривычен, стала строить из себя девицу опытную и бывалую, да только в облике метлы не больно-то пофорсишь. Правда, дорогу она все же нашла – с третьей или четвертой попытки. Библиотека размещалась в сером двухэтажном здании, расположенном за рынком. Задняя стена была глухая, без окон, и за ней шумели торговые ряды – так шумели, что даже лаборантка с оборотнем прекратили болтовню, не в силах перекричать накатывающий волнами базарный гам. Зато едва ведьма переступила порог библиотеки, как сразу оказалась в прохладной тишине. Вокруг было сумрачно и пустынно, казалось, все здесь покрыто пылью – даже мутные окна почти не пропускали света. Анита замерла у порога, ожидая, пока глаза привыкнут после солнечной улицы. Она различила уходящие в темную глубину зала стеллажи, когда совсем рядом раздалось:

– Чем могу служить, сударыня? Чего желаете почитать? Про любовь? Об отважных рыцарях и похотливых драконах? О заморских кавалерах? Об извращениях превращенцев?

Анита оглянулась – оказывается, она прошла мимо, не заметив, что у дверей за корявым столиком, заваленным свитками, притаился тщедушный старикашка, такой же пропыленный и серый, как и все вокруг.

– Нет, – ответила ведьма, – такие книжки меня не интересуют. Мне бы эту, как ее…

Метла дернулась в руке и зашептала:

– «Извратительные трансмутации»! Спроси трактат «Извратительные трансмутации»!

– «Извратительные трансмутации»… – повторила Анита.

– А мне про оборотней чего-нибудь! – пискнул превращенец. – И чтоб картинок побольше.

Ведьма покосилась на него – метаморф успел преобразиться в ребенка лет двенадцати на вид, толстого и вполне противного.

– Про оборотней… – Старичок нагнулся и вытащил из-под стола ярко размалеванную тонкую книжицу. – Ступай к окошку, малый, почитай про оборотней. А ты, барышня, серьезную книгу выбрала! Там весьма и весьма извратительные способы человеколюбия описаны. Вижу, знаешь толк в извратительностях, а? Пошли со мной, в дальнем закуте у меня такие интересные книги хранятся…

Старикашка, кряхтя, полез из-за стола, шурша пыльными стопками пергаментов. Аните показалось, что смотритель вот-вот рассыплется невесомым серым прахом, но нет – он выбрался из своего угла и проворно заковылял между рядами полок, уставленных пыльными фолиантами. Ведьма зашагала следом, разглядывая выцветшие корешки и позеленевшие от времени медные застежки.

– Вот она, – объявил наконец смотритель, указывая на верхнюю полку. – Доставай-ка, барышня, а то я старый уже.

Анита прислонила метлу к полкам, встала на цыпочки и потянулась к указанной книге, как внезапно ощутила, что старичок, жарко дыша ей в шею, полез под юбку. Недолго думая, ведьма треснула библиотекаря «Извратительными трансмутациями» по голове. Старичок рухнул на пол, взметнув облачко пыли. Ведьма испугалась, что дряхлый дед расшибся насмерть, но тот спокойно объявил из пыльных сумерек:

– За просмотр книги – пять грошей. И за мальца еще два. Итого семь. Не хочешь старость мою уважить – плати монеты!

Анита сочла, что, заплатив, избавится от приставаний и может уединиться с Аназией у какого-нибудь окна, чтобы без помех полистать книгу, – не тут-то было. Старик не думал отходить от ведьмы, крутился поблизости и тихим монотонным голосом бубнил, какие еще книги об извратительном человеколюбии есть у него на полках. Наконец Анита не выдержала.

– Ну вот что, – заявила она, – погляди вверх, старый хрыч.

Старичок поднял глаза – точно над его всклокоченной макушкой зависла толстенная книжища в медном окладе, очень тяжелая на вид.

– Только попробуй полезть! Если я отвлекусь, книжка сразу свалится! – пообещала Анита.

Библиотекарь сделал шаг в сторону, потом еще и еще – книга неотступно следовала за ним, нависая над головой. Старик тяжело вздохнул и заковылял прочь, сопровождаемый, словно нимбом, тяжеленной книжищей. Анита зашагала к окну, и метла последовала за ней, подрагивая от нетерпения. Ведьма опустила книгу на широкий подоконник, помахала ладонью, разгоняя взметнувшуюся пыль, и спросила:

– Аназия, а что этот старый козел говорил об извратительном человеколюбии? Что в этой книжке такого? Я думала, это книга заклинаний…

– Ну… – Лаборантка, похоже, смутилась. – Понимаешь, это книга… такая, о разном… О всяких тонкостях человеческих взаимоотношений… И заклинания там тоже есть, в конце.

Анита внимательно поглядела на метлу, и ей снова почудилась тощая девица с лошадиной физиономией и сбившимся набок алым бантом в соломенных кудрях.

– А ну-ка, подружка, рассказывай! Что у тебя с этими заклинаниями случилось? Ты же говорила, что изучаешь эту, как ее… левитацию? А на самом деле?

– Ну, эта… А ты никому не скажешь?

– О чем не скажу?

– Ну, об этом. Послушай, если будешь помалкивать, я и тебе помогу блондинкой стать. Только никому не говори, ладно?

– Блондинкой… Так вот в чем дело!

– Ну да, – закивала Аназия. Теперь, когда она решилась признаться, слова так и полились: – Я в самом деле не всегда была блондинкой, но в этой книге… ну, там всякие способы человеколюбия… Вот, а есть и еще описание, как добавить привлекательности, понимаешь? Ну, чтобы стать желанной для этого самого человеколюбия. Левитация – побочный эффект. Просто я случайно вместо осиновой спецмешалки взяла прут из летучей метлы… Ну, заболталась… Все из-за Кримзы, она виновата! А так-то я вообще собиралась блондинкой стать… ну, чтобы… ну, привлекательной чтобы… Только ты уж никому, ладно?

– Ладно, никому ничего не скажу – буркнула ведьма, оглядываясь. – Но ты меня, конечно, Аназия, прости, что я тебе так прямо это говорю… ты – дура полная, необратимая.

Из-за соседнего стеллажа послышались шаги и лязганье. Анита ждала. Наконец показался решительно вышагивающий старикашка. Книга по-прежнему угрожающе раскачивалась над его макушкой – только теперь он напялил невесть где взятый ржавый шлем с полуоторванным забралом. Оно-то и дребезжало при каждом шаге библиотекаря.

Пока Беринда рассказывала гному о похищении Сердца Мира, Шон внимательно следил за лицом коротышки. Допрос пленных является, как известно, одной из неотъемлемых частей военной науки, а Тремлоу считал себя специалистом. Сейчас было похоже, что гном в самом деле непричастен к налету на Лайл-Магель. Во всяком случае, слушал он с интересом, цокал языком и в некоторых особо острых местах одобрительно кивал. Закончив повествование, ведьма перевернула коротышку головой кверху и медленно опустила на каменный пол пещеры.

– Ну? Что скажешь? – поинтересовалась Беринда.

– А… расскажи-ка, тетка, как назвался гном, который вам всучил это… э… Сердце?

– Он сказал, что его зовут Ламперон Сокрушительный. Знаешь такого?

– Не… И не слыхал никогда. А как он выглядел? Не был ли это такой неприятный карлик с красным носом, маленькими глазенками бегающими, молодой совсем?

– Похож.

– А, ну, тогда все сходится, – кивнул коротышка. – Никакой он не Ламперон вовсе, а зовут его Пампукка Нае… Э, как бы по-вашему, на вашем человеческом языке сказать… перевести как… Да! Пампукка Обманщик. И еще Балаболкой все дразнят. Вот никак я не думал, что Балаболка на такое способен… Ну что ж, если это в самом деле он Лайл-Магель ограбил, то могу вас к нему отвести, а там разбирайтесь сами.

– Ладно, – согласилась ведьма, – Шонтрайль, размотай его – и в путь. Мне не терпится возобновить знакомство с этим Балаболкой.

Шон принялся сматывать с карлика веревку слой за слоем, попутно расспрашивая:

– Так а что сходится? Ты сказал «все сходится»?

– Ну как же, – с готовностью отозвался гном. – Пампукка вечно что-то выдумывает, вечно кого-то важного изображает. У нас его никто не уважает, потому что он трепло и раздолбай. Не в авторитете Балаболка, короче говоря. Так он повадился наверх ходить и там вашему брату, наземникам, головы морочить… Будто он в законе, представляется, будто крутой. Вот уж не думал, что кто-то ему поверит…

– Эй, Шон, поторопись, – недовольно бросила Беринда, которой вряд ли нравилось обсуждение ее промашки.

– Да, так я и говорю, – продолжил гном. – Ну что за лохом надо быть, чтоб бредням Обманщика поверить? Не думал я, что Пампукке удастся хоть кого этак крупно надуть. Сердце-то Мира – вовсе не сердце никакое. Мы его случайно отрыли в дальней штольне… Лежало себе и тихонько дергалось. Раньше колотилось медленно, потом быстрее стало вздрагивать, чаще. Так что никак не может такого быть, чтоб оно со всем миром в такт… Лажа получается!

Шон наконец покончил с последними узлами, и гном умолк, разминая затекшие руки.

– Ну, – поторопила Беринда, – мы идем или нет?

– Идем, только вот угли затоптать надо, – ответствовал коротышка. – Здесь у нас порядок, в Подземном Чертоге, запрещено открытый огонь без присмотра оставлять.

Он принялся сгребать в кучу едва тлеющие красные камни. При движении странные уголья вспыхивали ярко-алым.

– А что это? – поинтересовался рыцарь.

– Ёптыть! Ну ты недалекий, дылда, – брюзгливо ответил коротышка. – Кокс – топливо будущего. Пока рано об этом говорить. Будущее пока не наступило.

– А звать тебя как?

– Дальноход Добродушный. Не люблю я на месте сидеть, нервничать начинаю, если долго вокруг одно и то же, злюсь, злюсь из-за этого! – Гном со всей силы звонко стукнул себя кулаком по ладони. – Ненавижу однообразие, ёптыть!!! Хожу, брожу везде… За это и прозвище такое. А Добродушный – это фамилия. Я уж где только не побывал… И за море даже плавал! Ладно, погодите, сейчас я камнями это дело завалю, песком засыплю… Ну вот, теперь порядок, можно идти, наземники.

Он уверенно зашагал в темноту, и ведьма с рыцарем потопали следом.

– Эй, гражданин Добродушный! – окликнул Шон. – А что ты за морем делал?

– Известно, что… В алмазных копях на Шампурманских островах вкалывал. Понесла меня туда нелегкая, приключений захотелось на свой зад! Хлебнул там всякого, на Шампурме этой, среди волколаков и горных хмырей, чтоб их всех на клочки разорвало! Но я такой – и домой вернулся, а все равно на месте не сижу. Вот в обходчики определился, хоть и без дальних странствий, а все время на ногах. Веселей так, бодрее, радостней!

Гном, как оказалось, был малым словоохотливым и теперь болтал без умолку.

– А сейчас нам, обходчикам, работы прибавилось, в натуре. Червь этот Пениалис, чтоб его в узлы скрутило, нет-нет, да и обрушит что-нибудь. То там, то здесь. Дырки в своде образуются, всякая пакость сверху валится… То оборотни, то гоблины эти! Теперь вот вас принесло… А у нас же Подземный Чертог, у нас порядок, ёптыть! По понятиям все! Вот я и хожу. Хожу туда, хожу сюда…

– А что за Червь-то? – Шон, пользуясь тем, что ведьма молча размышляет, решил расспросить проводника как следует.

– Червь и Червь… Пениалис… Он того… – Гном задумался, припоминая. – А, блин, вспомнил! Символизирует мужское деятельное начало, во! В покое не остается, вечно движется, пронзая пространство! Ну а сейчас-то и вовсе озверел, падла, чтоб его винтом…

– А почему сейчас? – не отставал Шон, шагая следом за гномом. Беринда мелко семенила позади. – Сейчас-то что произошло?

– Как что? – Гном даже притормозил. – Ты чего, проницательный ты наш? Это ты должен лучше меня знать! Это ж ты под небом живешь, а не я! Кто из нас наземник, ёптыть? Новая звезда, вот чего! Так наши мудрецы и знатецы объясняют. Взошла новая звезда, и все чудесатые чудища нынче – того.

– Чего – того?

– Озвезденели, вот чего. Бесятся. Говорят, у вас там, наверху, двух драконов видели. Так драконы эти – тоже того. Бесятся, в общем… ну, так и этак, в разных, стало быть, позициях. Две горы разваляли уже.

– Новая звезда воззвала к активности дремавшие до поры эромагические силы, – буркнула Беринда.

– Чего-чего? – обернулся Шон к ведьме.

– Пара этому червяку нужна, вот он и бродит, ищет ее.

– Ёптыть! – подтвердил Добродушный.