Текст книги "Эромагия"

14

Беринда неторопливо оглядела собравшихся в зале гномьих старейшин. А те еще более неторопливо оглядели Беринду (гномьи старейшины все стараются делать неторопливо), после чего перевели взгляд на Шона. Верзила выглядел куда примечательней седой старухи. На Добродушного никто не смотрел, каковым обстоятельством тот был весьма доволен. Еще более он обрадовался бы, если б ему удалось незаметно улизнуть. Но сделать хотя бы шаг – означало привлечь к себе внимание, потому что все остальные в зале стояли неподвижно.

Шон тоже с любопытством оглядывался. В силу высокого происхождения ему доводилось бывать и на королевских советах, и на военных… Но этот не походил ни на что. В большущем зале, способном вместить не меньше тысячи человек, полтора десятка гномов смотрелись очень скромно. Они занимали нижние скамьи амфитеатра, а самый молодой стоял в центре напоминающей арену площадки. Рядом с ним находилось нечто массивное, округлое, увязанное в мешок. Мешок шевелился и ритмично вздрагивал.

Одежда седобородых карликов также не слишком напоминала парадные одеяния придворных – коротышки предпочитали темные оттенки. Хотя их украшали тяжелые золотые цепи да массивные перстни с неправдоподобными самоцветами, но смотрелись благородные металлы и камни рядом с грубыми, словно высеченными из камня лицами как-то чужеродно. Только гном помоложе, тот, что стоял на арене, выделялся кричащим нарядом. Курточка его была оранжевой с ярко-алыми рукавами, а штаны двухцветные – левая штанина синяя, правая – зеленая. Малиновые сапожки с загнутыми носками украшали здоровенные позолоченные пряжки. Лицо гнома, самого низкорослого из всех, тоже отличалось от прочих. Черты мелкие, невыразительные, нос – курносый и маленький, а черные глазки быстро бегают из стороны в сторону.

– Лампероном звать, значит? – нарушила молчание Беринда. – Сокрушительным?

Гномы молчали.

– Пампукка, я к тебе обращаюсь! – снова позвала ведьма.

Коротышка сжался, втянув голову в плечи, но, оглянувшись на суровых стариков, расхрабрился и заявил:

– Господа старейшины! Велите прогнать эту ведьму! Приход ведьмы – к несчастью!

– Во-первых, – Беринда, подбоченившись, оглядела собрание, – мне интересно, кому это здесь можно «велеть прогнать»? А во-вторых, мой приход в самом деле обернется несчастьем, если вы не вернете мое добро, похищенное вот этим Пампуккой. Я имею в виду – сопроводив возврат соответствующими извинениями и компенсациями.

Шон, припомнив дворцовый этикет, решил дополнить выступление ведьмы:

– Позвольте представить вам, господа старейшины, верховную ведьму, повелительницу Лайл-Магеля, магистра волшебства величайшую Беринду. Учитывая обстоятельства, прочие титулы величайшей я опускаю.

– Спасибо, Шонтрайль, – кивнула Беринда. – Итак, к делу!

Гномы молчали. Подземные жители – народ неторопливый, нескорый на решения. К старейшинам это относится вдвойне. Сейчас они косились друг на друга, никто не решался ответить первым. Пампукка, вновь смутившись и сопя носом, зыркал глазенками на стариков в поисках поддержки.

– К делу! – повторила Беринда. – Ваш прощелыга, вот этот самый Пампукка, продал мне… э… некий предмет, условно именуемый Сердцем Мира. Я честно уплатила запрошенную сумму. Затем Сердце Мира было предательски похищено. Я отправилась за вором по горячим следам, и, как видите, горячие следы привели меня сюда.

Пампукка машинально глянул на свои малиновые сапоги и переступил с ноги на ногу. Беринда, хищно оскалившись, продолжала:

– Теперь я требую возврата моего имущества! Честно приобретенного имущества! Не то я приму собственные меры. Я так понимаю, что Сердце Мира – здесь, в этом мешке?

Старуха засучила рукава и выставила ладони перед собой. С растопыренных пальцев сыпались искры, и воздух вокруг колебался, потревоженный волнами магических эманаций. Стало тихо, затем по залу прошла волна скрипов и шорохов – гномы привставали и переглядывались. Наконец самый пожилой – сутулый морщинистый старец – прокашлялся и хрипло объявил:

– Почтенная ведьма, ваша просьба будет должным образом рассмотрена на следующем заседании совета. А нынче мы обсуждаем очень важное дело. Нашему Королевству-под-Горой грозит смертельная опасность, и мы должны принять решение. Прошу вас покинуть собрание. Как только мы покончим с грозящей бедой, первым же делом рассмотрим высказанную вами просьбу…

– Э, старичок… – почти ласково перебила Беринда. – Я пришла не с просьбой, слышишь? Я тре-бу-ю. Сечешь, древний? А не то я здесь все разнесу!!! – вдруг грозно взревела она.

– Ведьма! – Старый карлик нахмурился. – Здесь нельзя применять магию! Только попробуй – и стены обрушатся на нечестивца.

– Да, – снова осмелел Пампукка. – Все рухнет, если повредишь несущую конструкцию. Мы в Столпе, не забывай!

– Не конструкция, а священные стены обрушатся. Чтобы покарать, – поправил Пампукку старик.

– Вот я и говорю, только повреди священную конструкцию и…

– Ничего, – заявил Шон, выдвигаясь вперед и сжимая свои внушительные кулаки. – Мы и без магии вполне сумеем договориться, я совершенно уверен.

Гномы угрожающе поднялись с мест – вид одного человека, даже очень крупного, коротышек не пугал. Дальноход Добродушный бочком попятился к выходу из зала.

– Вот что, – прохрипел старший гном. – Ты это брось, наземник, мы тебе здесь не наверху. И оглянуться не успеешь, как… И никто не узнает, потому что свидетелей нет.

Тут в коридоре за спиной пришельцев раздались шаги, и на пороге возникла Анита с метлой и оборотнем в образе моряка. Чернобородый гном, заглянувший следом, протянул: «Ой-йой…» Он очень быстро трезвел, и этот процесс зримо отражался на его лице – щеки становились все белее и белее, а глаза открывались все шире и шире.

15

Беринда, хотя и продолжала искрить, не решалась применить магию в этом здании, непонятно каким чудом сохраняющем вертикальное положение. Гномы тоже не спешили приводить угрозу в исполнение. Искры верховной ведьмы и кулаки Шона выглядели вполне убедительно – к тому же непонятно было, чью сторону примут молодые гномы, явившиеся как-никак вслед за Анитой. А уж ее метла и шляпа не оставляли сомнений, кем является эта молодая особа.

И тут вперед выступил метаморф. В другой ситуации его сипение могли просто не расслышать, но теперь в зале установилась полная тишина.

– Что я слышу, гномы?! – воззвал моряк. – Или за годы, что я плавал по морям и океанам, настолько изменился славный народ? Гномов покинуло достоинство? И честь? И чувство справедливости? Где, спрашиваю я, эта самая справедливость? – Он ненадолго смолк. – Вот эта наша гномичья… гномская… гномовская – где она?!

Моряк наступал на неровную шеренгу старейшин, а те пятились, пряча глаза.

– Вот этот недостойный карлик, – толстый палец метаморфа указал на Пампукку, и тот отпрянул, – потырил из Лайл-Магеля Сердце Мира, которое сам же и загнал величайшей Беринде. Не по понятиям этак-то… И вы, вместо того чтобы покарать преступника и вернуть похищенное, грозите величайшей? И где? Где, я спрашиваю, творите неправду? В самом Столпе! Под священными сводами! Которые обрушатся на воров и клятвопреступников, если ведьма повредит несущую конструкцию? А?

Гномы переглядывались и шевелили бровями. Анита тем временем, прошагав через зал к Шону, постучала его костяшками пальцев по плечу.

– Привет! – сказала она.

– Как дела? – спросил рыцарь, не оборачиваясь. – Ты извини, я тут слегка занят, подожди немного, я позже покажу, как рад тебя видеть, вернее, слышать.

Аназия фыркнула и, подлетев к метаморфу, закачалась у него за спиной.

– Но мы не можем вернуть… – наконец выдавил из себя дряхлый предводитель гномов. – Пампукка сулит нам, что при помощи этого… э… как ты назвал? Сердце Мира? В общем, при помощи этой хреновины он избавит нас от Червя Пениалиса.

– Та-ак… – протянул метаморф. – А может, хоть кто-нибудь объяснит мне наконец, какая связь между Пениалисом и Сердцем Мира? С чего бы это вы все, мудрые старцы, поверили Пампукке Хвастуну?

– О! – Пампукка приосанился. – Ты мое имя знаешь? За морями гремит слава о Пампукке?

– Нет, не гремит, – отрезал моряк, – а скорее смердит. И не за морями, а здесь, в Адигене. Я как с корабля сошел на берег, так сразу спрашиваю у первого встречного: «А чем это воняет у вас так мерзко?» И мне первый встречный в ответ: «Это Пампукка Хвастун, он обгадился с перепугу, что ведьмы из Лайл-Магеля явятся за ним в Подземный Чертог». Хватит болтовни, выкладывай, что ты знаешь о Сердце Мира?

Пампукка поглядел на искрящуюся ведьму, потом на Шона – в ответ тот погрозил кулаком, – потом на сурового моряка… и сдался.

– Ладно, расскажу. Пениалису нужна пара, вот что. Он и мечется, ищет ее…

– А Сердце Мира здесь при чем? – Беринда опустила ладони.

– Да никакое это не сердце, вот еще! Я это специально для вас придумал, чтобы вы купили… – Пампукка хихикнул, но осекся, едва взглянул на верховную ведьму. Ее тяжелый взгляд не располагал к веселью. – Ладно, все, все, рассказываю. Колюсь. Иду в сознанку. Эта штука – такой… ну, вот как у курей цыпленок сидит в яйце или, скажем, бабочка! Бабочка – из кокона.

– Так это яйцо, что ли? – спросил один из старейшин.

– Ну да! – Пампукка тяжело вздохнул. – Это Самка, я в книжке читал. То есть не просто какая-то там самка – Самка! Она вылупится, из яйца вылупится. Вот Пениалису она и нужна. Если…

– Сердце Мира – это яйцо? – подал голос метаморф.

– Что же тут такого? – Пампукка решил, что сразу убивать его не будут, и снова стал болтлив. – Если задуматься, так мало ли кто путает эти штуки… Сердце… яйцо… Взять, скажем, любовь… Вот говорит кто-нибудь: «Я люблю тебя всем сердцем!» А на самом деле…

– О любви – после! – перебил старший гном. – Я хочу разобраться. Значит, если мы эту штуку отдадим Пениалису…

– Он пробудит к жизни Самку и скроется с ней на нижних уровнях, – уверенно закончил Пампукка. – Они потом яйца отложат. Сердца – ха! – Мира.

– И от нас отстанет? – уточнил старейшина.

– Отстанет, отстанет, кому вы нужны. Мы ему ни к чему, он яйцо ищет, Самку свою. Как отыщет, уйдет вниз. И все будет как раньше.

Старейшины принялись вполголоса обсуждать ситуацию. Совещание заняло несколько минут, Беринда тем временем подошла к мешку, развязала тесемки и заглянула.

– Оно, – констатировала старуха. – Оно самое! Только больше размерами стало, раза в три, да и пульсирует чаще. Что это с ним?

– Так это… ну как же! – Пампукка приосанился, но потом сник и заключил: – Не знаю. Пухнет и пухнет. Непрерывно. И колотится. А может, это… Может, там в самом деле немножко Сердца Мира есть?

– Можно и так сказать, – задумчиво произнесла Беринда. Она, как обычно, не обращалась ни к кому конкретно, а раздумывала вслух. – Значит, взошла над миром эта самая звезда… эромагические лучи проникают повсюду… Да, точно! Они и пробуждают Самку в коконе, а Пениалис чувствует ее пробуждение и…

– Гхм-гхм. – Старый гном откашлялся, привлекая внимание. – Мы тут посовещались и приняли мудрое решение. Будет произведено испытание. Мы устроим Червю Пениалису свидание с этой штукой. Если ничего не произойдет, то ведьма получит свое Сердце Мира в целости и сохранности. Плюс компенсацию. Мы, гномы, справедливый народ!

– А если из кокона явится Самка? Что я получу тогда? – Беринда нахмурилась, и с кончиков пальцев слетело несколько бледных искорок.

– Мы, гхм-гхм… мы тут говорили о трех пудах золота… Справедливо было бы взыскать их с Пампукки… но он… гхм-гхм… некредитоспособен.

– Я искуплю, я отслужу, – зачастил коротышка. – Чтобы почтенной ведьме было не так обидно, я изготовлю полноценную замену Сердцу Мира! Даже лучше! Оно будет колотиться, оно будет из полированного металла! Очень красиво и торжественно, честью клянусь! Верьте мне!

– Из металла? – Беринда задумалась. – Из металла бы неплохо…

– А если, – Пампукка хитро прищурился, – если почтенный совет расщедрится на кое-какие самоцветики, мы сможем замечательно украсить это новое Сердце Мира.

16

– По-моему, оно стало еще больше. – Шон отодвинулся от края обрыва, при этом маленький камушек с шорохом укатился вниз – туда, где они оставили чудовищно разбухшее Сердце Мира.

– Тихо, гоблины услышат! – шикнул Дальноход Добродушный.

Это была его идея. Он выследил гоблинов и предложил устроить Пениалису с Самкой романтическое свидание в двух шагах от логова людоедов, пока те дрыхнут. Распорядок дня для гоблинов – святое. Теперь на поверхности был день, и гоблины исправно спали.

Пока пульсирующее яйцо спускали в кабинке, пока волокли по запутанным штольням и пещерам, промытым подземными водами, оно непрерывно увеличивалось и, к удивлению Шона, набирало вес. Бравому рыцарю чаще других приходилось тащить Сердце Мира, и в конце концов он спросил у ведьмы, что происходит. Беринда, думавшая о своем, коротко ответила:

– Магия земли. Самка, должно быть, чувствует приближение Пениалиса и готовится.

– К чему готовится?

Но ведьма, погрузившись в раздумья, промолчала.

Вскоре Шон уже не мог в одиночку управиться с ношей, и молодые гномы, с которыми Анита и оборотень пили в «Возвращаясь из Шампурмы», подхватили ее, вполголоса ругаясь. Они успели десять раз пожалеть, что сунулись так некстати в зал, где заседал совет, – в результате их и привлекли к экспедиции в нижние пещеры, чтобы не посвящать в тайну новых гномов. Но наконец Сердце Мира, выросшее во много раз и часто-часто колотящееся, осторожно установили в пещере, соседней с той, которую облюбовали гоблины. Путники забрались в пещеру несколькими метрами выше и ждали. Пениалиса не было видно, но время от времени пол пещеры сотрясался, издали доносились скрежет и грохот. Червь, всегда движущийся по дуге, уже почуял Самку и направлялся к ней. Гоблины спали.

Анита лежала возле Шона. Метла как бы невзначай переместилась из ее руки к метаморфу, по-прежнему пребывавшему в обличье моряка, и ее желтые прутья заколыхались рядом с седоватыми патлами оборотня.

– Да, – прошептал тот, – помню, помню – кокс. О, погоди, кажется… Ага, точно!

И громче добавил:

– Ползет!

Слух оборотня оказался острее, чем у остальных. В самом деле – Червь подползал все ближе, и скала колебалась все ощутимей. Грохот доносился с той стороны, где в пещере спали гоблины. Яйцо, скудно освещенное вкраплениями фосфоресцирующей породы, затряслось, по поверхности разбежались трещины.

Из соседней пещеры раздался отчаянный визг:

– Кто сделает ноги, тот будет целей! Ай! Ой! Эй!

И тут же соседняя скала взорвалась, развалилась, обрушилась разнокалиберными осколками. В облаке пыли из мрака показалась голова Червя. А может, и не голова – ни глаз, ни рта на ней не наблюдалось, но это место было впереди. Анита заметила, как Шон едва заметно покачал головой.

– Что? – спросила она. – Большой, а?

Шон что-то ответил, но слова потонули в грохоте падающих обломков. Червь втягивался и втягивался в подземный зал, свивая кольца и постепенно заполняя собой все пространство. Сердце Мира ритмично вздрагивало, оболочка на нем натянулась, рвалась, расползалась и обращалась в лохмотья, медленно сползающие с округлых раздутых форм.

– Меча, говорю, при мне нет, – с сожалением повторил рыцарь. – Жалко. Никогда такого большого не…

Своды пещеры, где притаились гномы и люди, тряслись, роняя мелкие камушки, грунт под ногами ходил ходуном, внизу в разноцветных вспышках и клубах пыли творилось нечто невообразимое. Казалось, что Пениалису не будет конца. Оболочка Сердца Мира распалась, вокруг все заполнил рой пыльных клубов и разноцветных искр, взлетающих все выше и выше.

– Вы как хотите, а я ухожу, – заявил Дальноход Добродушный. Он огляделся и понял, что в пещере больше никого нет – всем остальным та же мысль пришла в голову несколько раньше.

В стороне от пещеры, где они оставили Сердце Мира, земля тряслась не так сильно, зато со временем толчки стали ритмичнее и реже: бумм! бумм! бумм! – и всякий раз беглецов слегка подбрасывало в воздух. Аназия летела впереди, вихляя и взвизгивая при каждом сотрясении.

Наконец все втиснулись в две подъемные кабинки и торопливо завертели колеса. Стены шахты тряслись, в подъемники то и дело ударялись осыпающиеся камешки. Когда пещера с чудищами осталась далеко внизу, Беринда сказала:

– Эй, мелкий, не думай, что я забыла…

– Будет, будет Сердце! – откликнулся Пампукка, на всякий случай прижимаясь к стенке подъемника. – Прекрасное, из полированного металла! И даже украшенное самоцветными камнями! И оно будет стучать! Тук-тук! Тик-так!

17

По возвращении они застали обитателей Подземного Чертога в немалом смятении – все-таки встреча Червя с Самкой произвела немалые колебания тверди. Но здания стояли, и, главное, Столп по-прежнему несокрушимо возвышался посреди гномьего города. Постепенно всякие необычные шумы стихли: должно быть, оба чудовища после бурного приветствия убрались восвояси куда-то в земные недра. Так что отважных спасителей толпа гномов встретила радостными криками. Затем старейшины объявили, что избавителям назначена награда и по этому поводу будет взят внеочередной налог… и похвалы в адрес отважных пришельцев смолкли. Гномы разбрелись с площади перед Столпом – чинить обвалившиеся вывески, заправлять маслом фонарики и готовиться к наплыву «наземников».

Деньги были собраны быстро (хотя и без большого энтузиазма), да и Пампукка, как обещал, предоставил яйцеобразный металлический кокон, размерами как раз примерно с прежнее Сердце Мира. Полированный металл украшала глубокая гравировка, а также некоторое количество небольших ограненных кусочков яшмы – на настоящие самоцветы гномий совет так и не расщедрился. Внутри, в стальном чреве, что-то непрерывно постукивало. Конечно, с прежним Сердцем Мира не сравнить, посетовала Беринда, но три пуда золота тоже были неплохим призом… Тащить золото пришлось, разумеется, Шону, но только до поверхности, где можно купить осла.

Едва сборы были окончены, путешественники, не теряя времени, отправились восвояси. Пампукка, которому больше не грозила кара, вертелся поблизости и приставал с ненужными советами. Потом Беринда наконец обратила внимание на метаморфа, все еще сохранявшего облик бородатого моряка, и осведомилась, как обычно, ни к кому конкретно не обращаясь:

– А это что за разбойник? Зачем с нами ошивается?

– Это… друг, – помедлив немного, сказала Анита. Потом на всякий случай пояснила: – Аназии друг.

Метла не возражала. Она вообще ни против чего теперь не возражала – лишь бы скорей покинуть Подземный Чертог и уединиться для колдовского контръизвратительного заклинания. Гномы из «Возвращаясь с Шампурмы» решили проводить гостей до поверхности.

– Да, попали в историю… – промямлил, прощаясь, чернобородый.

– Выше нос, братец! – сипло бросил оборотень. – В самом деле, теперь это уже история! Об этом книжки напишут и нас с тобой на картинке намалюют. Будет что внукам рассказать… Ну а я – снова в путь… Не могу я теперь надолго в нашем подземелье, тянет и тянет на поверхность… Соленые морские ветра, бескрайние просторы и новые приключения!

– Да-а… – неуверенно протянул коротышка. – Бескрайние ветра и соленые просторы… Ну что же… ладно, прощайте тогда!

– Может, займемся моим превращением? – пискнула Аназия, как только подъемник с гномами скрылся внизу.

– Не здесь, – ответила Беринда. – Сперва из города выйдем. А в городе мне без метлы – по чину не положено. А ну иди сюда…

– Ну сколько мне еще ждать?.. – протянула Аназия.

– Мне тоже очень охота на твой истинный прекрасный облик поглядеть, – шепнул метаморф.

Он старался держаться подальше от грозной Беринды и поближе к помелу.

– А про кокс-то забыли! – спохватилась лаборантка.

Верховная ведьма покачала головой.

– Не забыли. Я у этого прощелыги мешочек с коксом стребовала. Все, идем наконец отсюда.

Едва городские ворота остались позади, Аназия вывернулась из ладони Беринды и взвизгнула:

– Ну! Ну, теперь! Расколдовывайте же меня наконец!

Беринда схватила пляшущее в воздухе помело и буркнула:

– Ты… метла, оглянись.

Аназия будто только теперь сообразила, что они стоят на дороге, запруженной всадниками, пешеходами и повозками.

– Потерпи, дорогая, – подбодрил ведьму оборотень.

Сам-то он не терял времени и при каждом шаге чуть-чуть удлинял ноги – готовился к продолжительной пешей прогулке. Путники двинулись по дороге. На только что купленного ослика навьючили двойные сумы: с одной стороны – золото, с другой – непрерывно тикающее Сердце Мира. Это последнее вызывало беспокойство Шона. Рыцарь поминутно оглаживал металлическую поверхность, испещренную глубокими канавками узоров, и прислушивался к мерным ударам, доносящимся из гулкого чрева.

– Тебя что-то беспокоит? – поинтересовалась Анита.

– Сам не пойму… – пробурчал Шон. – Вроде видел я такую штуку. А где? При каких обстоятельствах? Что с ее помощью делали? Нет, не помню… Но что-то не нравится мне, как оно стучит… Да еще и нагрелось.

– Так солнце на него светит, – предположила Анита. – Тепло ведь…

– Нет, тот бок, что в тени, сильней нагрелся. А! Вспомнил! Когда я участвовал в походе принца Мортендаля против непокорных горожан – вот тогда такую же штуку видел! И точно – у гномов. С принцем были наемные солдаты, в том числе и гномы… Но вот для чего это яйцо служило… нет, не припомню… Меня тогда во время атаки, понимаешь ли, слегка контузило…

Шонтрайль поскреб пальцами один из украшавших его лицо шрамов – тот, что возле виска, почти прикрытый соломенными волосами.

– Ну?! – взвизгнула Аназия. – Собирается меня кто-нибудь расколдовывать или нет? Мы уже достаточно далеко от города!

– Ладно, – смилостивилась Беринда. – Вон у тех кустов сделаем привал.

Путники уже почти добрались до означенных кустов, когда метаморф заявил:

– За нами следят!

– Следят? – переспросила Анита. – А я ничего не слыш…

И осеклась, едва взглянув на превращенца. Тот, оказывается, успел отрастить здоровенное правое ухо, похожее на лист лопуха, свернутый воронкой, и непрерывно вращал им из стороны в сторону, слегка перекосившись на один бок под весом громадины.

Тут и Тремлоу наконец-то отвлекся от стального яйца.

– Где? – осведомился воин.

– А вон… – Оборотень показал.

Анита только и успела приметить, как в придорожных зарослях, куда был направлен палец метаморфа, качнулись кусты, – а Шон уже, пригнувшись, прыгнул туда. Взметнулись ветви, закружились хороводом оборванные листья… Аназия взмыла над дорогой, ловко вошла в штопор и, причинив подлеску гораздо меньшие разрушения, ввинтилась в густую зелень. Ветви зашевелились, дважды возник и пропал украшенный бантом блондинистый хвост… затем донеслись удары по мягкому и приглушенные стоны. Шонтрайль де Тремлоу выдвинулся из кустов – в руках его болтался ухваченный за шиворот Пампукка, а над головой гордо реяла Аназия.

– Будет знать, как отвлекать на самом интересном месте, – провозгласила метла, взмахивая окончательно растрепавшимся бантом. – Ну, давайте его по-быстрому прикончим и расколдуем меня наконец!

Гном пискнул. Шон задумчиво пошевелил рукой, словно взвешивая пленника, и объявил:

– Прикончить еще успеем. Пампукка, ты зачем за нами шел?

– Ну, я это… любопытный я. – Карлик сучил ногами и тряс куцей бороденкой. – Отпустите, что вам от меня надо? Я просто по дороге шел, а вас увидал и в кустах спрятался!

– Следил за нами с самого начала, – прокомментировал оборотень, втягивая лопухообразное ухо в голову.

– Шонтрайль, убейте его наконец, – потребовала Аназия. – Убейте, и займемся делом! Из-за этих разговоров задерживается контръизвратительное заклинание!

– Не надо меня убивать… я хороший… я всем помогаю, – загнусил Пампукка, косясь на замершего у дороги понурого ослика, груженного трофеями. – Лучше отпустите меня, я вам точно говорю.

Шон проследил взгляд пленника и вдруг сказал:

– А я вспомнил!

– Что? – спросила Анита.

– Вспомнил, где видел такое яйцо! Гномы подобной штукой городскую стену разнесли. Вот тогда меня контузило этим… камнем по башке контузило. Это яйцо прикатили под стену, оно разлетелось на куски, башню обвалило, все порушило! Вот эти бороздки на нем специально сделаны, точно. Вот по ним яйцо как раз и разлома…

– Феминистки! – объявила Беринда.

Верховная ведьма, как всегда, не особо прислушивалась к разговору и потому первой заметила приближающихся на бреющем полете представительниц конкурирующей организации. Скорость они держали очень неплохую и вот-вот должны были настичь путников.

– Всыплем им? – предложила Анита.

К ее удивлению, Беринда покачала головой.

– Лучше отбежим подальше. Если я верно поняла тебя, Шонтрайль, мы просто обязаны отдать яйцо Лавандии.

Рыцарь кивнул. Оборотень бросился в кусты, из которых только что извлекли Пампукку. Анита помчалась следом, Беринда задержалась на секунду, чтобы сказать Шону:

– Золото!

Рыцарь разжал кулак – Пампукка шлепнулся на дорогу, взметнув облачко пыли. Подхватив мешок с гномьим выкупом, рыцарь поспешил за ведьмами. Гном оглянулся в сторону приближающихся феминисток и на четвереньках покинул открытое место. А сестрица Лавандия, приземлившаяся первой, успела наподдать ему сапогом, что лишь помогло коротышке исполнить задуманное.

Ведьмы опускались, шурша темными накидками, которые при посадке вздувались пузырями, поднимали дорожную пыль. Анита не стала убегать далеко и сквозь густое сплетение веток наблюдала за дорогой. Хотя в облаке пыли, поднятом феминистками, трудно было что-либо разглядеть, зато голос сестрицы Лавандии был слышен отчетливо.

– Ну вот что, гоняться по кустам за Бериндой я не стану. К тому же старуха – мастерица на всякие пакости. А вот это, в мешке, похоже, и есть Сердце Мира!

– Точно, сестрица, – подтвердил другой голос. – Дергается, стучит… Оно самое и есть.

– Ох, красивенькое!

– И твердое какое!

– И камешки! Так и блестят, а?

Ведьмы столпились вокруг яйца, с которого сдернули мешок.

– Тогда хватаем его – и в Лайл-Магель. Опередим старую дуру! – решила Лавандия. – Кто вернул Сердце Мира, тому и повелевать в обители. За мной, мужественные сестрицы!

Пыль, начавшая уже оседать, взметнулась над дорогой снова. Из грязно-желтого облака веером взмыли феминистки верхом на метлах. Лавандия, переваливаясь и вихляя на лету, волокла тяжелое металлическое яйцо, и агаты тускло поблескивали на виражах…

Беглецы поднялись из кустов, провожая взглядами удаляющийся косяк летучих феминисток.

– Судя по тому, как волновался Пампукка, – задумчиво произнес оборотень прежним писклявым голоском, – уже совсем скоро…

Договорить метаморф не успел – округу сотряс мощный грохот, и клин феминисток разметало по небосклону. В воздухе закружились хлопья сажи и какие-то неопрятные лохмотья: некоторые, потрескивая, тлели и роняли крошечные искры. Прямо к ногам Беринды, которая выбралась из зарослей на дорогу и теперь вытаскивала из одежды застрявшие колючки, спикировала остроконечная шляпа, украшенная медной пряжкой. Пряжка оказалась покорежена, а поля шляпы – обуглены. От них поднималась, извиваясь, тонкая струйка лилового дымка.

– Ну что же, – сказала верховная ведьма, – думаю, проблема феминизма на некоторое время перестанет нас беспокоить. На довольно долгое время. Продолжительное. А Сердце Мира… Ладно, как-нибудь обойдемся. В конце концов, я принесу в Лайл-Магель выкуп.

– Так я говорю, – снова завел метаморф, – что Пампукка волновался, потому что ждал взрыва этого. Он за нами следил из кустов, чтобы, когда его яйцо бабахнет, золото подобрать… И раз он не стерпел, к самой дороге вылез, значит, ждал, что вот-вот оно бумкнет.

– Точно, – подтвердил Шон. – Гляди – и от превращенцев есть какая-то польза. А я теперь вспомнил, как гномы из войска его светлости Мортендаля такую штуковину называли. Бам-бам… или бом-бом? А, бом-бам, вот как! Никакие, говорят, стены не смогут противиться нашим бом-бам…

– Хватит! – взвизгнула вдруг Аназия. – Расколдовывайте меня поскорей! Сил моих больше нет терпеть!

– Ну, ладно. – Беринда пожала плечами. – Только не ори. Шонтрайль, собери дров, Анита, найди воду, нам нужно наполнить котелок. Сейчас займемся.