Текст книги "Эромагия"
Автор книги: Андрей Левицкий
Жанр: Юмористическое фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)
Анита добралась до прохода, заглянула – дальше была пещера с каменным столом и лавками вдоль стен. В глубине ее виднелись другие проходы, ведущие в толщу горы. Заходить она пока не стала, остановилась, обдумывая увиденное и прочитанное на стенах, когда вдруг карниз под ногами задрожал, как и склон. Что-то будто провернулось, сдвинулось с места… Ведьма, прижавшись к стене, глянула вниз – и наконец разглядела огромную тушу, что лежала далеко в полутьме, окутывающей кратер. Исполинское, вытянутое вертикально тело почти целиком заполняло пространство, лишь в некоторых местах, где стены были неровные, в узких просветах пробивались сполохи лавы, которая плескалась гораздо ниже той высоты, на которой кратер закупорило чудовище. Отсюда она не могла разобрать подробности, но решила, что Рух напоминает червя Пениалиса, только куда больше и толще. Здесь, на Востоке, все пышнее и богаче, чем в родных краях, даже чудища вон какими вымахивают и выглядят куда внушительнее.
Тут над головой зашелестело, и какой-то силуэт возник на фоне неба.
– Шончик! – Она бросилась вверх по карнизу.
Ковер, посередине которого восседала плечистая фигура, спланировал к джинну.
– Наконец-то!
Рыцарь спрыгнул, и они обнялись. Мустафа, все еще сидящий на краю балкона, с интересом наблюдал за ними. Ковер с большой аккуратной заплатой на середине завис рядом, чуть покачиваясь.
– Ты как меня нашел?
– Не ты, а вы… – Рыцарь повернулся и махнул рукой. – Знакомься, это Аладдин. Он предводитель революционных ковров, которые под городом в руинах живут. Я с ними познакомился, а еще Бладо…
– Бладо?
– Да, паук этот ваш. Он с нами полетел, оказывается, представляешь? В тюке спрятался. Вот, и когда ступа в руинах разбилась, вылез оттуда и давай всех лечить. Ну, зашивать, значит, латать, штопать… Аладдин сказал, что тебя могли в Шахназарскую башню отправить, потому что там падишахский гарем. Мы туда полетели. Кружим, значит, соображаем, как внутрь пробраться, – и вдруг из нее что-то как выстрелит! Звон на весь город. Я едва различил, что это ты на спине у какого-то мужика… потом-то Аладдин сказал, что у джинна скорее всего. Ну, мы проследили, в какую сторону вы ломанулись, – и за вами. В таком вот разрезе…
Пока они говорили, джинн приподнялся и подергал Аладдина за угол. Тот изогнулся, стукнул его другим углом по руке и отлетел. Мустафа тогда лег на бок, подтянул колени к груди и по своему обыкновению захрапел.
– Вон это чудовище… – Ведьма, встав на краю балкона, показала вниз. – Видишь?
Шон присел на корточки, вглядываясь, потом кивнул:
– Ага. Ишь ты, лежит себе как ни в чем не бывало, дрыхнет… Надо бы слетать, поглядеть на него вблизи.
– Опасно, наверное, – возразила Анита. – Хотя интересно…
– Я сам слетаю, товарищи, – подал голос ковер. – Один я могу большую скорость развить и всякие пируэты выделывать, чтобы уйти от погони.
Когда он стал быстро опускаться, направляясь к едва различимой туше, висящей в полутьме, будто гусеница в узком бутылочном горлышке, ведьма потянула Шона к уходящему от балкона карнизу.
– Вниз идти не будем, я тебе так расскажу. Там дальше проход внутрь горы. Ровный такой, а за ним – большая комната, и в ней еще двери. Я думаю, девы эти, которых Руху отдавали, там и жили. Внизу садик есть, и еще здесь птички всякие летают. Они, может, ими и питались, и фруктами. А еще, Шончик, там надписи на стенах всякие выбиты. Типа того что «Надоело петь ему колыбельные…».
Они переглянулись.
– Ты хочешь сказать… – начал Тремлоу.
– Да! Наверное, он их не съедал, а заставлял себе колыбельные петь, пока окончательно не заснет на следующие сто лет. Им здесь надоедало, и они убегали. Может, тут подземные ходы есть, которые далеко тянутся… Может, даже под морем, может, на соседние острова…
– М-да…
Они помолчали. Джинн храпел, ковер пока не появился – летал где-то внизу.
– А еще я слышала, – продолжала ведьма, – что в этот раз Рух раньше времени проснулся. Никто не ожидал – сто лет еще не прошло со времен его последнего появления.
Они подняли головы, разглядывая большой круг голубого неба, окруженный зазубренными краями кратера.
– Это из-за звезды… – протянул рыцарь. – Вот какая она опасная оказалась. И Беринда говорила: всякие странности начались, чудовища всякие пробуждаются из-за любовного томления… Что-то надо с ней делать, с этой звездой…
– Да! – спохватилась Анита. – А еще я Помпончика нашла! Его сюда притащили, чтобы он падишахом стал!
– Падишахом?
– Ну да, он там, в башне, на троне сидел, ему стихи читали… А халат знаешь какой у него? Круто! И чалма…
Тут внизу плеснулся багровый свет, и до балкона донеслось глухое бурчание.
– Вулкан-то еще не окончательно потух, – сказала ведьма. – О, вон ковер твой возвращается.
Появился Аладдин – он быстро поднимался, трепеща углами в потоке горячего воздуха.
– Не разберу… – прокричал ковер издалека. – Просыпается он или нет… Но Рух очень большой. И с крыльями, хотя они, наоборот, маленькие, будто для красоты. Немедленно летим отсюда, товарищи!
– Мустафа! – Анита постучала костяшками пальцев по затылку джинна. – Эй, просыпайся! Здесь опасно, улетать надо!
Ковер распластался на балконе, и Тремлоу шагнул на него.
– Анита, пора, – позвал он.
– Мустафа… – Ведьма ткнула джинна кулаком в бок, наклонилась и выкрикнула ему в ухо: – Подъем!!!
Мустафа подскочил, будто ему приснился какой-то кошмар, и ведьма отпрыгнула в сторону. Джинн проорал что-то неразборчивое, крутя головой и оглядываясь полубезумным взглядом, затем, поджав ноги и уперевшись в камень руками, с силой оттолкнулся и с протяжным всхлипом взлетел, оставляя за собой размытую молочную полосу.
– Дикий он у тебя какой-то… – заметил рыцарь, садясь.
– Ага, странный, – согласилась Анита, опускаясь на ковер рядом. – Засыпает постоянно, а когда его будишь – пугается. Вообще-то он не в лампе, а в кальяне у Великого Визиря живет.
Тремлоу кивнул.
– В кальяне… Тогда понятно. Туда же всякое домешивают…
Аладдин воспарил над балконом. Подсвеченный снизу багровыми всполохами, он пронесся мимо садика, нескольких летающих птичек, стрекоз и жуков на парашютах – края кратера разошлись в стороны, и вокруг засияло чистое голубое небо.
– Уф, жарко… – протянула Анита.
– Ты можешь раздеться и позагорать, – предложил Шон, расстегивая верхние пуговицы рубахи.
Ковер, взлетев над Попокапетлем, по широкой дуге направился в сторону второй, меньшей горы, где виднелись городские крыши.
– Нет, я без купальника.
– Ну и что? Меня ты этим не смутишь.
– Тебя не смущу, а сама буду смущаться. Но не перед тобой, а перед ним. – Ведьма показала себе под ноги.
– Меня нагота прямоходящих не привлекает, гражданочка, – строго откликнулся Аладдин. – Вот какая-нибудь мягкая, упругая зили…
– Нет, – решила ведьма. – Не буду загорать. Это на пляже делать надо, на песочке. Куда мы теперь? И вообще, что дальше делать будем?
– Сейчас возвращаемся в руины, а дальше решим что-нибудь. Говоришь, Помпон падишахом стал? И падишах, по легенде, должен с Рухом сразиться, если нужное количество дев не раздобудут… Ну вот, выходит, все и выяснилось.
– Не все, – возразила Анита. – Непонятно, почему именно Помпон? Если Оттоману с Великим Визирем нужен был кто-то, кого на место падишаха поставить и отправить сражаться с чудовищем, – так зачем для этого аж в обитель экспедицию посылать? На неприятности нарываться?
– Может, он внешность изменил – ну, под падишаха?
– Да где там! Помпон сам собой остался. А падишаха я тоже видела, он толстый. Помпон если под него надуться решит, так не сможет все равно. Лопнет.
– Ну, может, не всякого можно падишахом сделать. Кто их разберет… Это, в общем, надо у самого Помпона и спросить. Мы для того сюда и прилетели – вызволять его. Вот вызволим, тогда и спросим со всей строгостью.
– Если только он знает, – заметила Анита.
– Вот оно, разлагающее богатство, товарищи! – воскликнул Аладдин, когда они пролетали мимо Шахназарской башни. – Созданная закрепощенным пролетариатом твердыня, где правящие круги придаются, то есть предаются загниванию…
– Как загниванию? – удивилась Анита. – А я там была, что-то не заметила… Они что, зомби, что ли?
– Нет, загнивают в моральном смысле, – пояснил ковер.
– А, в моральном… – протянула ведьма. – Хм, а это что значит?
– Паразитируют на нижних классах! – отрезал он. – Читают эротические сказки «Тысяча и одна позиция» и всякое другое декадентское искусство. Созерцают пузотанцевальные выступления порабощенных женщин. Поедают в большом количестве вкусную пищу, расхаживают повсюду в дорогой удобной одежде. Предаются упадническому ничегонеделанию, изнемождают себя в праздной неге…
– Да уж, праздной неге, – согласилась ведьма, вспомнив о знаменитых пляжах Самаркунд, на которых она рисковала так и не побывать из-за всех этих дел с оборотнем. – Я бы сейчас тоже немножко предалась… Ух ты, гляди!
– Драконы! – воскликнул Шон, приподнимаясь. – Аладдин, к ним давай! Это же наши знакомые! Помнишь, в замке у гендерных?
Из-за вершины горы показались неторопливо летящие драконы – мерно взмахивая крыльями, они приближались.
– Кардамуд! – закричала ведьма, размахивая руками. – Мелонита!
Головы на длинных шеях повернулись. Увидев ковер и тех, кто на нем сидел, драконы повернули к ним.
– Э-ге-гей! – донесся рев Кардамуда. – А вот и вы, дорогие хранители, надо же, как это удивительно, сначала появилось это странное создание, и тут же мы повстречали вас…
– Какое создание? – начал Шон и тут же сам увидел: на длинной мощной шее дракона восседал джинн. Вернее, он и сидел, и одновременно лежал – сжав шею ногами, наклонился вперед, лег на нее, повернув голову и прижавшись щекой.
– Опять спит… – сказала Анита.
– Представляете, мы летим себе, осматриваем окрестности, – продолжал дракон, слегка дымя пастью, – как вдруг перед нами взмывает этот… этот человек, плюхается мне на шею и засыпает. Я было возмутился, но Мелонита успокоила меня. А вдруг, сказала она, здесь такой обычай, садиться на шею туристам?
– Да, ведь мы впервые на Востоке, – мелодичным голосом подтвердила дракониха.
Аладдин завис неподвижно, а драконы стали медленно летать вокруг него.
– Так вы, значит, все еще путешествуете? – спросила ведьма.
– Точно-точно! – подтвердил Кардамуд и пыхнул огнем. – Успели побывать в Захребетской долине на экваторе, полетали по северному Кряжу Льда, ну и в других всяких местах… А теперь вот на солнышко захотелось, в тепло…
– Как же это вы успели? – удивился Тремлоу. – Захребетск… я слышал, он же очень далеко. А Кряж – наоборот, совсем в другой стороне, и тоже далеко. Край света!
– Так на то мы и драконы! Это мы сейчас медленно, а когда надо… мы о-го-го с какой скоростью можем. А у вас как дела? Тоже в отпуске? Гляжу… – он ткнул носом в молчащего Аладдина, – …с местными познакомились?
Анита возразила:
– Мы не в отпуске. Мы… В общем, слушайте, что у нас приключилось…
Ведьма принялась рассказывать о произошедшем после того, как они расстались с драконьей парочкой у храма. Поведала о встрече с Бериндой на пляже, о метле Аназии, поисках гномов, оборотне и всем, произошедшем после того.
– Ну вот, а Рух этот из кратера – в несколько раз больше вас размерами, – заключила Анита. – И как теперь с ним справиться?
– А я знаю, – сказал Тремлоу.
– Знаешь?
Все уставились на него, даже ковер выгнул угол и стал напоминать человека, повернувшего голову к стоящему сбоку собеседнику. Только Мустафа продолжал храпеть.
– Ага, – кивнул Шон. – Мне это вот только что в голову пришло, когда я вас увидел. Вот если вы нам поможете, то мы и Помпона спасем, и от Руха избавимся, и вообще очень все хорошо получится.
– Когда хорошо – это хорошо, – сказал Кардамуд. – Я люблю, когда всем хорошо, это настраивает меня в лад с мирозданием. Но, конечно, прежде чем станет хорошо, должно быть весело!
– Будет весело. Но для этого вам на Запад надо сейчас слетать, – объявил рыцарь. – С вашей скоростью много времени дорога ведь не займет? Три часа туда, три часа назад, пару часов там на все про все… К вечеру будете здесь.
– Если так, то можем и слетать. – Кардамуд повернулся к Мелоните: – Ты как, любовь моя?
Дракониха повернула голову, окидывая взглядом остров, и сказала:
– Можно. А потом вернемся и сразу через архипелаг полетим к Сливочной пустыне, да?
– Точно! – восхитился Кардамуд. – Какая ты умная, дорогая…
Уяснив, что им необходимо сделать, Мелонита с Кардамудом полетели в западном направлении и очень быстро исчезли из виду. Мустафа так и не проснулся – тоже отправился с ними. «Вот удивится, когда обнаружит, куда попал…» – подумала Анита.
Облетев вторую гору, где стоял город, ковер вскоре достиг руин и стал снижаться.
– Что-то не так… – произнес Тремлоу, ложась на живот на краю Аладдина и свешивая вниз голову. – Э… притормози-ка, а?
Ковер завис в трех десятках метров от проломленной крыши дворца, чуть покачиваясь, и после паузы произнес:
– Да, тихо очень…
Анита легла рядом с рыцарем. Внизу никого – заваленные щебенкой и обломками пустыри и дворики между древними постройками были пусты.
– Как же так… – пробормотал Тремлоу. – Мы когда улетали, там же настоящее столпотворение было, вокруг Бладо. Так… Ладно, Аладдин, давай спускаться, но потихоньку. Вдруг там засада.
Впрочем, вскоре выяснилось, что никакой засады внизу нет. Их встретила полная тишина. Шон с Анитой слезли и, взявшись за руки, пошли через руины, глядя по сторонам. Рыцарь на всякий случай обнажил меч. Ведьма с удивлением уставилась на незаконченную фреску с красно-синим человекообразным Бладо – ничего себе!
Ковер сразу влетел во дворец, покружился там и вернулся обратно.
– Эй! – позвал Шон.
– Непонятно… – начала ведьма, входя вместе с ним в пролом, за которым открывался зал, где, по словам Тремлоу, паук устроил клинику.
– Тс-с! – Он поднял палец, и Анита замолчала, прислушиваясь.
Раздался шелест – она чуть не подскочила, когда с одной из потолочных балок свесилась тонкая веревка. Шон поднял меч, но сразу опустил: по нити быстро соскользнуло нечто округлое и волосатое.
– Бладо!
– Привет-привет… – пискнул паук, плюхаясь на пол и двумя задними ручками как-то по-особому дергая веревку. Верхний конец отцепился от балки, она зазмеилась, падая на пол. Бладо согнул одну руку, второй принялся наматывать ее на сгиб локтя и запястье, будто ковбой, сворачивающий лассо, при этом бегая туда-сюда под ногами путешественников и причитая: – Все, все пропали, никого нет, а ведь некоторых Бладо не долечил…
Почувствовав дуновение воздуха, ведьма оглянулась – Аладдин вплыл в зал и повис над их головами.
– Так что случилось? – спросил Тремлоу.
– Случилось! – пискнул Бладо. – Случилось, да-да, случилось! Страшные, красные, неправильные, прилетели – много-много их, и люди в красных шапках как набросятся: крики, ковроубийство, вокруг нити летали, бахрома оторванная… Расчленение! Повреждение!
– Их что – всех убили?! – ужаснулась Анита.
– Не убили – нет, забрали всех, увели в полон…
– Это боевые паласы, – понял Аладдин, – личная охрана падишаха.
– А люди в красных чалмах – асассины, – добавил рыцарь.
– Правильно, товарищ.
– Наверное, кто-то донес, что бродячие ковры собираются здесь, в руинах, вот и… Но куда их могли забрать?
– Карьер, – мрачно произнес Аладдин. – Больше некуда. На другой стороне Попокапетля карьер, где золото добывают. Их всех сделали рабами и туда отправили. Друзья мои! Вы должны помочь…
6
Вокруг вулкана летели долго – Анита, здоровяк-рыцарь и Бладо несколько замедлили передвижение ковра. С южной стороны Попокапетля тянулись дома бедноты, огороды и поля, между которыми извивались узкие земляные дороги. Сверху было видно, как по ним не спеша идут ослы и навьюченные мулы в сопровождении крестьян. Вдалеке, ближе к пляжам, высились крыши больших домов, где, по словам Аладдина, селились богатые туристы. Эти строения были длинными, многоэтажными, с широкими балконами и террасами. Каждое окружал забор – должно быть, чтобы оградить туристов от общения с эксплуатируемыми классами, во всяком случае, так сказал Аладдин.
Бладо сначала бегал по ковру, выглядывал вниз, нервно теребил свои веревки и шнурки, потом вознамерился было усесться на плече Аниты, но она паука согнала. Тогда он извлек откуда-то пару тонких коротких спиц и, устроившись на передней части ковра, принялся вязать что-то непонятное.
Аладдин нервничал – по его словам, золотоносный карьер был страшным местом.
– Там происходит эксплуатация как людей, так и ковров, – сказал он в ответ на расспросы рыцаря. – Ужасные условия труда, пренебрежение техникой безопасности, в итоге – высокий травматизм и большое количество летальных исходов. Ассасины периодически устраивают облавы на бродячие ковры, ну и на людей-бродяг тоже, чтобы пополнить ряды работников…
Впереди за сплошным зеленым морем древесных крон появилась желтая с красноватым отливом равнина. Приближался вечер, но солнце еще ярко пылало в небе, хотя жара немного спала. Когда они приблизились к границе пустыни, что распростерлась по другую сторону Попокапетля, горячий воздух вновь обрушился на путешественников, облепил их, будто разогретая липкая патока.
– Уф-ф… – протянул Шон, расстегивая ремень с ножнами и через голову стягивая рубаху. – Не привык я все же к такой жаре.
Анита похлопала его по плечу – будто по гранитной глыбе постучала.
– Вижу, вижу… – запищал Бладо. Он спрятал спицы и принялся размахивать руками.
– Да, товарищи, мы подлетаем к карьеру, – согласился Аладдин и начал снижаться.
Чтобы не перегружать ковер с одного края, ведьма и Тремлоу не стали перебираться в переднюю часть, а просто приподнялись, выглядывая. Пустыня состояла сплошь из невысоких дюн – будто ярко-желтый океан с застывшими волнами. Их «гребешки» имели красноватый оттенок. Примерно на середине расстояния от подножия Попокапетля, где она начиналась, и океанским берегом – где она, соответственно, заканчивалась – среди буйства слепящих красок виднелось коричневое пятно. Невысоко над ним парило несколько точек.
– Охрана, – сказал Аладдин. – Теперь осторожно надо.
С западной стороны от карьера широкой дугой тянулась обширная дюна в форме полумесяца. Ковер полетел низко над барханами, почти чиркая по верхушкам. От жары воздух струился, как над пылающей печью, все вокруг подрагивало, а еще тихо звенело. Анита подумала-подумала – и сняла штаны, халат же подвернула и завязала широкие полы узлом сзади, соорудив что-то вроде мини-платья диковинного покроя. Сделанную из полотенца чалму она давно потеряла и теперь, если клала ладонь на свои черные волосы, ощущала, как они нагрелись. Рыцарь тоже маялся, а вот ковер и Бладо жара, кажется, не волновала.
– Как бы солнечный удар не получить, – сказала ведьма, прислоняясь к сидящему с поджатыми ногами Шону.
– Мы уже близко, – откликнулся тот.
Вскоре похожая на месяц дюна оказалась прямо перед путешественниками. Что происходит по другую сторону, они не видели. Паласы-охранники тоже исчезли из виду.
– Ты опустись с этой стороны на склоне возле вершины, – посоветовал рыцарь. – Мы заползем повыше и осторожно поглядим, что там.
– Хорошо, но только… – начал Аладдин, и тут слева раздался приглушенный шум.
– Это еще что такое? – спросила ведьма.
Они летели уже над дюной, и Тремлоу скомандовал:
– Ложись, быстро!
Аладдин рухнул вниз, распластался, повторяя мягкие изгибы поверхности дюны. Шон спихнул с него Бладо; отлетев в сторону, паук до половины зарылся в песок. Сам рыцарь откатился в другую сторону, потянув за собой Аниту. Они упали на спину ногами вниз.
– Не шевелиться никому, – велел рыцарь. – И молчите!
Ведьма лежала плечом к плечу с Тремлоу, скосив глаза вниз. Далеко под ними, у подножия дюны, возникла странная процессия. Анита уже открыла рот, чтобы спросить, что там за звери такие идут, но Шон, предвидящий, что она при виде этих созданий немедленно попытается задать вопрос, осторожно закрыл ладонью ее рот, и пришлось промолчать.
Хотя звери были и впрямь необычные. И самым необычным казалось то, что на них ехали не люди, а ковры.
Потом Анита вспомнила – животные эти прозывались верблюдами. Только ей почему-то всегда казалось, что они куда больших размеров, хотя она и не могла сказать, почему ей так казалось. Так или иначе, эти верблюды были габаритами с обычного осла. Двугорбые, волосатые, с длинными изогнутыми шеями и губастыми вытянутыми мордами. Полторы дюжины верблюдов медленно топали один за другим, огибая дюну, и на каждом сидел узкий прямоугольный ковер – нижняя часть изогнута так, что два угла напоминают ноги, которые наездники прижимали к волосатым бокам животных, а верхние углы опущены – вроде рук. У некоторых в «руках» были плетки, у других – кривые сабли. В целом, если бы не отсутствие голов, издалека они вполне бы смахивали на людей.
– Бедуины… – очень тихо произнес Аладдин.
Все ковры были рыжими и лохматыми – и верблюды под ними тоже были рыжими и лохматыми. Большинство наездников на середине стягивали матерчатые пояса, и это очень напоминало узкие талии, от которых ткань кверху расходилась – словно рубаха от торса к плечам.
– Странные какие… – прошептала ведьма.
Процессия двигалась тихо, лишь верблюды иногда едва слышно плямкали губами. Ветер развевал их шерсть и густую длинную бахрому наездников – будто ржаво-рыжие волосы на головах дикарей. Верхние углы ковров, свернутые спиралями, крепко сжимали рукояти сабель. Солнечные зайчики поблескивали на широких кривых клинках. Стремян и седел не было, ковры сидели прямо на спинах между горбами, которые слегка покачивались из стороны в сторону при каждом шаге.
Вот процессия миновала дюну, внизу прошел последний верблюд… И наконец бедуины исчезли в узком пространстве между двумя барханами.
Еще некоторое время путешественники лежали неподвижно. Затем Тремлоу сел, покрутил головой и негромко сказал:
– Дорогая, ты не могла бы меня слегка почистить, а то щекотно…
Пока Анита стряхивала песок с его спины, Аладдин приподнялся и энергично дернул верхней частью, будто собака, вышедшая из воды, – пустил несколько коротких волн по всей своей длине. Песчинки взлетели сухим облаком.
– Что за бедуины такие? – спросила у него ведьма.
– Нелетучие ковры. Диалектический материализм учит нас, что это другая ветвь эволюции. Они издавна обитают в пустыне и все больше очеловечиваются. Хотя все же это дикое племя, они дремучи и классово не подкованы. Впрочем, бедуины всегда относились враждебно к централизованной падишахской власти. Однажды я пытался поднять их на организованную борьбу, но эти анархисты-индивидуалисты… короче, они чуть меня не убили.
– Да уж… – неопределенно сказал Шон. – А что они тут делают?
– Иногда бедуины воюют с паласами Оттомана и ассасинами. Быть может, часть их также попала в рабство, и теперь они собираются…
– Ладно, поползли, посмотрим, – решил Тремлоу.
Забравшись на вершину дюны, они вновь улеглись, приподняв головы. Бладо, тихо сопя, устроился между рыцарем и ведьмой.
– Какой ужас, – прошептала Анита, разглядев, что происходит внизу.
От океанского берега сюда была прокопана длинная глубокая канава или ров – в общем, углубление, по которому в пустыню попадала вода. Песок жадно заглатывал ее, впитывал в себя, а золотоносный карьер представлял собой округлую воронку в конце этого рва, состоящую в основном из грязи. Из дна торчали две сваи, между их верхушками была закреплена ось, на которой вращалось очень большое и широкое деревянное колесо. На ободе виднелись черпаки. Они погружались в зыбкое дно, заливая колесо струями мокрого песка, вращались и выплескивали оставшуюся грязь на склон, где в ней копалась уйма полуголых людей с лопатками и ситами. Сбоку в колесе виднелось множество железных колец, к ним короткими цепями были прикованы ковры – они-то и заставляли его вращаться.
– Бедняги, – прошептала Анита, увидев, как измождены большинство из них.
– Вот он, человеко– и ковровоненавистнический фундамент, на котором покоится здание падишахской власти! – провозгласил Аладдин с возмущением.
Когда один из копающихся в грязи людей обнаруживал в своем сите золотой слиток или просто крупинки драгоценного металла, к нему подлетал ковер – не из тех, конечно, что были прикованы к колесу, но тоже раб, волочащий за собой тяжеленную гирю на цепи, – и работник бросал добычу на него. Ковер, гирей оставляя в грязи и песке глубокую борозду, подлетал к вершине, где стояли домики охраны, бараки и широкий навес. Под ним ведьма разглядела сидящего за столом толстяка. Добычу клали перед ним, он ее взвешивал на серебряных весах и упаковывал в небольшие мешочки.
По сторонам от стола стояли два здоровенных ассасина, ну на склонах и возле колеса их было не счесть – и все с кнутами. Почти дюжина красных треугольных паласов летали выше.
– Там ведь и женщины есть! – возмутилась Анита, чуть привставая. – И дети!
– Ага, а уж мужиков-то сколько… – добавил Шон.
– Мужиков не так жалко.
– Нет, почему же…
– Братья гибнут за металл! – с негодованием произнес Аладдин, увидев, как обессилевший ковер с бахромой, не способный более тянуть за собой тяжелую гирю, упал, как к нему немедленно подскочил ассасин и перетянул поперек ковровьего тела бичом. Раб задергался, через силу поднялся и полетел дальше.
– Это Руми, – провозгласил Аладдин. – А вон Мулин, Зульфия, Габар… кровопийцы повязали всех! Сатрапы, палачи!
Еще некоторое время они лежали, приглядываясь к происходящему. Солнце подползало к горизонту, тени вытягивались.
– Сколько времени прошло? – спросила наконец ведьма. – Драконы уже вот-вот должны вернуться. Подождем их, да и…
Тремлоу возразил:
– Не хотелось бы драконов в это дело впутывать. Одно дело – попросить их быстренько смотаться кое за кем, а другое – в сражении участвовать. Ассасины эти опасные, и сабли у них вон какие острые… А у Кардамуда с Мелонитой, можно сказать, второй медовый месяц.
С этим Анита вынуждена была согласиться.
– Ну хорошо, как тогда без драконов всех этих несчастных спасти?
Тремлоу повернулся к Аладдину.
– Ночи дождемся? – предложил он. – Когда все спать лягут. Охрана останется, конечно, придется втихаря как-то подползти и вырубить их. И еще…
– А я? – встряла ведьма. – Эй, а про меня забыл? Я, между прочим, заклинание знаю усыпительное, или ты не помнишь уже? На таком расстоянии оно не подействует, но вот если и вправду ближе подобраться…
– Спеленать! – пискнул вдруг Бладо. – Веревками оплести могу, закрутить, опутать, обвить!
Шон оглядел всех троих и задумчиво протянул:
– Так, хорошо… Значит, стратегия примерно прояснилась. Сейчас тактику в мелочах продумаем и…
Но никакой тактики продумать не удалось, потому что слева вдруг донесся душераздирающий визг.
– Это что такое? – Тремлоу выглянул, а потом и вовсе вскочил на ноги, не заботясь более о том, что его могут заметить.
Со стороны дальнего склона в карьер стремительно скатывалась шеренга всадников на верблюдах, вереща и размахивая над головой кривыми саблями. Сверху к ним тут же метнулись зловещие паласы, а по склону уже бежали ассасины. Колесо со скрипом провернулось и встало – вращавшие его ковры затрепетали, задергались на коротких цепях, что-то выкрикивая. Рабы тоже закричали, начали бить лопатками по ситам, будто по бубнам. Шеренга верблюдов вдруг остановилось.
– Готовсь… – донеслось сквозь вопли.
Верблюды замерли, стоя длинным рядом, вытянув вперед морды. Паласы были уже совсем рядом, да и ассасины приближались, когда со стороны бедуинов вновь донеслась короткая неотчетливая команда, что-то вроде «Пли!!!» – и вслед за этим прозвучал такой звук, что Анита помимо своей воли сглотнула.
– Ух! – выдохнул Шон, непроизвольно нагибаясь, хотя до верблюдов было далеко.
В целом это звучало примерно как громовое «ФЛЮХХШШШ!». Все животные одновременно слегка подались назад, опустив зады под действием отдачи. Те из ассасинов, что были уже прямо перед ними, мгновенно окутались чем-то светло-серым, пузырящимся, одновременно густым и текучим и даже на таком расстоянии кажущимся омерзительно, жутко противным. Большинство вояк покатились со склона обратно, воя и размахивая руками. Несколько паласов были сбиты прямо в воздухе, а другие закружились в потоках поднятого верблюжьими плевками воздуха.
– Как это гадко… – простонала Анита, отворачиваясь.
– Война – грязное дело, – рассудительно ответил Тремлоу.
А бедуины тем временем устремились дальше – ровный ряд сломался, теперь они, воинственно размахивая саблями и устрашающе рыча, неслись вниз небольшой толпой.
– Больше нет смысла ждать ночи! – прокричал Тремлоу, первым пришедший в себя. – Аладдин, вниз, придется им помочь!
Он втащил на ковер Аниту, а Бладо сам запрыгнул следом. Края Аладдина затрепетали, он взлетел и понесся вдоль склона – еще мгновение под ними был песок, и тут же потянулась серая грязь. Рыцарь выхватил меч, а ведьма принялась разминать пальцы, готовясь послать усыпительное заклинание… впрочем, тут же выяснилось, что поразить врагов магией не представляется возможным. Бедуины вломились в толпу охранников, и в карьере все смешалось. Ведьма разглядела, как какой-то раб бьет лопаткой по голове ассасина, как другой запрыгивает на летящий низко красный гобелен и изо всех сил дергает его за бахрому, а тот в ответ визжит дурным голосом, – и затем прямо перед ними оказалось колесо. Оно застыло, прикованные к железным кольцам ковры извивались… только теперь ведьма увидела, каким образом их пленили: у каждого ковра один из углов был разрезан, затем в него вставили верхнее звено цепи, после чего край прорези крепко зашили суровыми нитями. Это было очень жестоко – все равно что человеку просверлить дырку в запястье.
– Садизм! – пискнул Бладо. – Надругательство!
Паук приподнялся, сорвал с локтя большой моток веревки и вдруг будто выстрелил ею: белесый репейник на конце устремился вперед и впился в дерево. Бладо скользнул вниз – пролетев по большой дуге, достиг колеса, выпустил веревку и принялся быстро взбираться по ободу.
– Зульфия! – выкрикнул Аладдин. – Во имя классовой справедливости – это же она!
– Эй, погоди! – заорал Шон, но было поздно – ковер рывком изменил направление полета и устремился наискось вниз, наклонившись при этом так, что ведьма с рыцарем покатились с него. Анита, впрочем, ухватилась за край, а рыцарь, плюхнувшись в грязь, тут же вскочил, размахивая мечом и щерясь на двух ассасинов, подступающих к нему.
Ведьма увидела внизу ковровую дорожку, на которую наседала пара красных паласов, увидела еще одного ассасина, что подбегал к ней, высоко подняв саблю – должно быть, намеревался располосовать от одного края до другого… А потом ковер упал ему на голову, сбив чалму, сильно хлопнул краями по приплюснутым ушам. Ведьма успела схватиться за толстое запястье и выгнуть его в сторону, чтобы клинок не зацепил ее и Алладина. Пальцы другой руки соскользнули, и она полетела в песок – следом за саблей, которую выпустил охранник.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.