Текст книги "Эромагия"

12

Первый постоялый двор, встретившийся по дороге, назывался «У веселой ведьмы», а вывеска изображала мясистую деваху в остроконечной шляпе. В одной руке была метла, в другой – громадная кружка. Белозубая улыбка демонстрировала клыки, способные смутить людоеда. Из-под черных полей шляпы волнами спадали густые светлые локоны. Другой одежды на ведьме не было.

– О, какая вывеска, – пискнула Аназия. – Смотрите, какие волосы нарисованы! Зайдем?

Но Аните все это не понравилось.

– Нет, не хочу. Там все служанки наверняка в такие же шляпы наряжены остроконечные. И только я появлюсь, как пьяные постояльцы начнут ко мне приставать, требовать еще кружечку и щипать. Идем дальше!

– Так сними шляпу, – предложил оборотень.

– Да, – вставила Аназия, – сними шляпу, и все дела. Ничего от настоящей ведьмы в тебе не останется.

Анита окинула спутников сердитым взглядом.

– Шляпу, значит, снять? Ну, ладно этот людоед…

– Я не людоед!

– Но ты, подруга… – Не слушая возражений, ведьма стиснула метлу покрепче и тряхнула так, что задрожали желтые прутики. – Это ты-то, метелка, станешь мне рассказывать, что во мне от ведьмы?

– Ай! – запищала Аназия. – Я пошутила! Ты чего, в самом деле? Ты ведьма! Ай! Ведьма! Ай! Настоящая ведьма!

– И ты мне, – не унималась Анита, – настоящей ведьме, советуешь снять шляпу? И войти под эту похабную вывеску? Мне?

– Пошутила ведь!..

– Ну то-то же…

Анита и сама не могла сообразить, с чего так разозлилась. Устала, должно быть, да и по Шону соскучилась. Хрупкий мир в компании был восстановлен, и путники двинулись дальше, разглядывая вывески. Вскоре показался еще один постоялый двор, здесь над дверью были намалеваны скрещенные кирки и над ними – все та же неизменная кружка. Называлось заведение «Возвращаясь из Шампурмы».

– Вот сюда и зайдем, – решила Анита.

Возражать никто не рискнул.

* * *

Внутри было темно, как в пещере. Тусклые лампы слегка покачивались над столами, едва освещая блюда и кувшины, а лица тех, кто сидел вокруг, оставались в темноте. Справа доносилось пение – душевное, проникновенное. Пели низкие мужские голоса:

 
Я помню Адигенский порт
И вой волколаков угрюмый.
Как шли мы по трапу на борт,
В холодные, мрачные трюмы.
 
 
Печально вздыхал океан,
Ревела пучина морская;
Лежала вдали Шампурма —
Мрачнее не видел я края.
 
 
Не крики, а жалобный стон
Из каждой груди вырывался.
«Прощай навсегда, материк!
Прощайте, кто дома остался…»
 
 
Будь проклята ты, Шампурма,
Алмазы твои и монеты…
Сойдешь поневоле с ума —
Оттуда возврата уж нету…
 

– Ты иди займи столик, – шепнул Аните оборотень, – а я сейчас. Немножко измениться нужно.

Ведьма пожала плечами и направилась в темное прохладное чрево зала. Там маячила скудно освещенная стойка, за которой седой пожилой кабатчик, подперев рукой щеку, задумчиво слушал певцов и отбивал такт пальцами на отполированной кружками поверхности. Метлу Анита осторожно несла перед собой, чтобы не задеть кого-нибудь в темноте неуклюжей палкой. Когда они поравнялись со столиком, за которым пели, Аназия вдруг рванулась – да так, что ведьму развернуло к певцам, и громко объявила:

– Здравствуйте, мальчики!

Моргнув, Анита разглядела красные носы и длинные бороды. За столом расположились гномы. Они тоже удивленно уставились на ведьму – не догадывались, что приветствие произнесла не она.

– Приветик, красотка, – нестройно отозвались бородачи.

Один привстал и подкрутил лампу – стало светлей. Коротышка откашлялся и указал на свободный стул:

– Присоединяйся.

Анита сжала помело и тихо прошипела: «Ты что же делаешь, метлища?» «Кокс нужен…» – задушенно просипела Аназия. Гномы ждали.

– Хорошо поете… – выдавила Анита. – За сердце берет…

– Вот и присаживайся с нами, послушай наших песен, – повторил приглашение гном. – Покушай с нами, мы всегда рады правильному человеку, который хорошие песни ценит! Может, и споем совместно…

Товарищи поддержали его кивками и невнятными, но вполне приязненно звучащими междометиями. При этом коротышки старательно выпрямляли короткие торсы и, кажется, даже вытягивали шеи, чтобы казаться повыше ростом. Анита задумалась: что делать? Отказать неудобно, но соглашаться…

– Спокойно, парни! – громко просипел кто-то за плечом. – Барышня со мной!

Анита оглянулась – и в первый миг никого не увидела. Потом опустила глаза и обнаружила, что на этот раз превращенец обернулся гномом. И каким! Это был самый разгномистый гном из всех гномов на свете. Если у прочих карликов носы напоминали грушу, то у этого – репу, и немалую. Все гномы были обильно бородаты, а у этого бородища клочьями лезла в стороны, буйным водопадом сбегала к сапогам – размера на три большим, чем обувка других коротышек. Плечи были необъятны, грудь – как бочка, глаза светились из-под кустистых бровей, щеки как налитые румянцем яблоки, ручищи – словно лопаты! Вот какой это был гном.

Не дожидаясь приглашения, он придвинул стул и уселся. Обвел гномов взглядом тусклых желтых глаз.

– Ну что? – просипел вновь прибывший. – Только что из Шампурмы? За алмазами в пустынный край плавали?

– Э… – неуверенно проблеял тот, что приглашал Аниту. – Да…

– Первая ходка, – скорее констатировал, чем спросил оборотень. – Знакомое дело. Тяжело небось пришлось?.. С непривычки-то? Эй, хозяин! Всем пива! Я угощаю!

– Здесь порядок такой, что за пивом к стойке самому над… – Чернобородый заткнулся, увидев, как хозяин, повинуясь взмаху лапищи сверхгнома, спешит к их столу с подносом. – То есть спасибо за угощение. А ты… вы… откуда будете? Я что-то не припомню…

– Я моряк, – пояснил метаморф. – Я слишком долго плавал. Эй, хозяин, возьми сколько тебе причитается, да на чай себе не забудь! А то я уж и не припомню, какие монеты в Адигене хождение имеют… Давно я плаваю, давно…

И широким жестом высыпал перед собой груду разнокалиберных монет. Хозяин безмолвно склонился над столом, выискивая среди них знакомые. Гномы тоже принялись таращиться. И Анита, не удержавшись, покосилась на деньги – кругляшки были самые разные, да, кстати, и не все круглой формы. Вообще-то ведьма могла поклясться, что, пока шли по улицам, кошель находился при ней, но сейчас был неподходящий момент, чтобы выяснять, как оборотень завладел деньгами. При виде незнакомых монет коротышки воззрились на пришельца с еще большим уважением. Должно быть, в самом деле этот малый побывал в разных странах. Гном-моряк – неслыханное дело!

Превращенец задумчиво сдул с тяжелой кружки пышную шапку пены и прохрипел:

– Я помню, каково оно по первому-то разу в Шампурме… Ни пещер нет, ни тени какой, одно слово – пустыня… по первому-то разу, говорю, никак не привычно…

Гномы старательно закивали, пряча глаза за кружками.

– Ну а потом, – продолжил оборотень, отхлебнув, – пообвыкнешь, так вроде видишь: и на поверхности жить можно… Ну а я и по морям… сподобился…

Молодые гномы – теперь Анита поняла, что компания состоит из юнцов – перестали кивать и слушали, приоткрыв рты. Метаморф снова сделал здоровенный глоток.

– …По морям поплавал, не токмо по океяну. Ну что, споете, парни? Так душевно у вас выходило.

Гномы смутились.

– Ну, давайте, – поощрил их оборотень, – а я еще по пивку закажу. Сам-то я петь не могу… Ветрами… Морскими, говорю, ветрами весь голос мой повыдуло… Это, бывает, как задует норд-вест, этот… ост… борей, говорю, восточный как припечатает в затылок, якорь ему в брюхо! А потом – бац! Зюйд-зюйд-ост прям в зад! Эх, всяко бывало…

Он зажмурился, хмурясь, будто вспоминал страшные норд-весты с зюйд-зюйд-остами и жуткими восточными бореями, якорь им в брюхо.

– Да, бывало всяко… – продолжал он сурово. – Но нам не впервой. Мы фор-бом-брамсель на фок, потом крюйс-бом-брамсель на бизань – и полный назад, то есть вперед! А то, случалось, трап на полуюте разложишь, чтоб просох… ну, растянешь его, понятно, узлы раскрутишь эти… морские узлы – он, бывало, завязывается ими сам собой во время бурь, трап ведь все же, не хрен моржовый… И тут град проливной! Эх… Ну а начиналось, конечно, все с Шампурмы… Мы там на моржей морских охотились, на этих… якорь им в ухо! Багром, бывало, пяток подцепишь, они трепыхаются, плавниками бьют, кричат в голос – жалко, конечно, но что делать, жрать-то хочется, когда в дальнем походе… Ну и, значит, на гальюн их, к коксу, то есть к коку нашему, чтоб он каши из них сготовил или еще чего… Вот так вот, да-а… Да пейте, что ли… Ну?

Молодые гномы зачарованно внимали, разинув рты. Услышав последние слова, дружно отхлебнули из кружек – бороды обросли клоками белой пены. Анита покосилась на оборотня. Тот вроде бы стал немного выше ростом и чуток уже в плечах, борода как-то подобралась, уменьшилась. Цепкими пальцами метаморф теребил под столом свои бусики. Сейчас в руках у него вертелась круглая медная пуговица с якорем.

– Спойте хорошую песню, что ли, – сипел превращенец. – А потом проводите меня вниз, к нашим? Я уж и позабыл-то все начисто. Забыл… Даже к Столпу дорогу пытаюсь припомнить, да и не выходит…

В общем, гномы оказались нормальными ребятами, веселыми и душевными, и пели просто замечательно:

 
…Будь проклята ты, Шампурма,
Алмазы твои и монеты…
Сойдешь поневоле с ума —
Оттуда возврата уж нету.
 
 
На тысячи лиг океан,
Где нет ни пещеры, ни схрона,
Не ходит туда караван —
И не долетают драконы.
 
 
Я знаю, меня ты не ждешь
И писем моих не читаешь.
Встречать ты меня не придешь,
А если придешь – не узнаешь…
 

Дальноход снова повел ведьму и рыцаря по подземным переулкам. Чем дальше, тем приземистей становились дома, тем меньше вывесок попадалось на пути, и наконец строения расступились – гости Королевства-под-Горой оказались на обширной площади. А перед ними… Шон задумался, каким бы словом поименовать это удивительное строение, и не нашел подходящего. Огромное основание увитой гирляндами фонариков чудовищной башни занимало половину площади. А сама она – тяжелая, мощная – уходила ввысь, и не видно было, где ее вершина. Фонарики очерчивали контуры, почти не освещая черные бока строения, чем дальше – тем меньшими казались их огоньки. Где-то на недосягаемой, неимоверной высоте они превращались в крошечные искорки, сходили на нет, и непонятно было, то ли это и есть крыша невероятного сооружения, то ли просто не хватает зоркости разглядеть новые и новые этажи.

– Вот это, значит, и есть Столп… – сказала Беринда. – Смотри, Шонтрайль, и запоминай. Вряд ли тебе доведется еще раз на него поглядеть.

– Я смотрю, – согласился рыцарь. – Вправду удивительно. А почему мне не доведется на него поглядеть? Вот управимся с этим делом, я, может, сюда снова наведаюсь. Огляжу достопримечательности. Может, здесь еще какие-то чудовища имеются, интересно же…

– Потому что я, наверное, все здесь разнесу нынче, настроение такое, – пояснила Беринда, семеня к башне. – Так и незачем тебе будет потом в эти края спускаться.

Добродушный ведьму больше в качестве проводника не интересовал – если Пампукки здесь могло не оказаться, то гномий Совет уж точно в Столпе, и все вопросы можно решить на месте. Тем не менее коротышка шумно сглотнул, буркнул под нос: «Чтоб я сквозь землю вознесся…» – и двинулся вместе с Шоном за ведьмой.

Ведущие внутрь Столпа ворота были распахнуты. Перед ними стояла стража – два гнома в начищенных шлемах с рожками, в куртках из толстенной кожи, проклепанной стальными бляхами. В руках вояки держали устрашающего вида секиры. Шон, опасаясь, что старуха начнет буянить раньше времени, ускорил шаг и достиг входа первым. Стражи шагнули навстречу, приподняв топоры. Рыцарь выбросил вперед длинные руки, ухватил карликов за воротники, приподнял и стукнул друг о друга. Шлемы протяжно зазвенели, будто колокола. К ногам Тремлоу свалился отломанный рог. Беринда, не задерживаясь, юркнула в дверь, и Шон поспешил следом, успев нацепить бесчувственных стражей на крючки для факелов. Дальноход, хмурясь, двинулся за ним.

Здесь было пусто и тихо, каждый шаг по мощенному плитами полу вызывал многократное эхо, отражающееся от высоких сводов. Пришельцы оказались перед шеренгой цилиндрических вышек – вроде полых колонн с отверстиями. В каждой виднелись толстые канаты: некоторые были неподвижны, другие поскрипывали и дрожали. В нескольких колоннах на уровне пола замерли небольшие кабинки. Шон догадался, что это подъемные клети, при помощи которых гномы передвигаются вверх и вниз по бесконечному Столпу. Еще бы – будь внутри только лестницы, ноги отвалились бы, пока доберешься куда-нибудь.

– Наверху – выход, Главный Портал, – заявила Беринда, – а где их Совет? Эй, ты, как тебя, Добродушный, где у вас Совет собирается? Если не знаешь, я буду здесь все по камешку разносить, пока до этого самого Совета не доберусь. Или пока они сами ко мне не явятся.

– На четвертом уровне, – пояснил Дальноход. – Не надо здесь ничего разносить, бабка!

– Как придется. – Беринда хищно улыбнулась. – Значит, вези нас немедля на этот четвертый уровень!

Коротышка поплелся к одной из кабинок, и ведьма с рыцарем последовали за ним. Шон, из любопытства заглянув в соседнюю шахту, с удивлением обнаружил, что колодец ведет далеко вниз. И дна не видать.

– Глубоко, – заметил рыцарь.

– Вниз отсюда ровно столько же уровней, что и до Главного Портала вверх, – пояснил гном. – Таки заходите уже!

Внутри кабинки оказалось большое колесо с рукояткой, насаженное на уходящую в стену ось. Из отверстия, куда она была воткнута, сочилась черная смазка. Дальноход поплевал на ладони, взялся за рукоятку и яростно завертел колесо. Пол кабинки дрогнул, и она медленно поехала вверх.

– А вот вниз еще колодец этот идет, – подал голос рыцарь. – Там что? Преисподняя?

– Не, – отозвался гном, – ничего там особенного нет, уровни как уровни. Чем ниже, тем бедней порода, тока и всего. На нижних – и вовсе ничего, земля да камни. И Червь Пениалис. Вот там где-то Пампукка Хвастун и раскопал это ваше Сердце Мира.

– И Червь следом поднялся? – уточнила Беринда. – Ага… Кое-что понятно.

Воцарилась тишина, только шипел, проворачиваясь, ворот, да скрипели канаты где-то за стенкой кабины. Наконец Дальноход перестал вращать колесо, дернул за рычаг и объявил:

– Все, приехали. Четвертый уровень.

Шон выглянул – здесь стражи не было, да и само помещение оказалось куда меньше необъятного зала на первом этаже. Длинная узкая площадка перед выходом из подъемных кабинок, ограниченная каменной стеной… На ней висели изрядно потертые ковры, изображающие сцены гномьего быта.

– Вправо, – объявил Дальноход, направляясь вдоль стены с коврами.

По дороге Шон разглядывал рисунки. Вытканные на сером фоне бородатые фигурки рыли подземные галереи, возводили каменные стены, ковали топоры и кирки, размахивая огромнейшими молотами. Иногда среди низкорослых силуэтов попадались хилые бледные создания на тонких ножках. Эти кланялись гномам и протягивали в вытянутых руках какие-то подношения. На одном из ковров трое коротышек весело пинали бледных, а те, похоже, пытались уползти на четвереньках. Еще какое-то подземное племя карликов?

– Это кто? – поинтересовался Шон, ткнув пальцем в изображение.

– Это… – Дальноход слегка замялся. – Ну, они… как бы сказать… Ёптыть! Короче, это память об одной давней победе…

– Это люди, Шонтрайль, – не поворачивая головы, буркнула Беринда. – Вроде нас.

– Ну, в общем, да, – признался Добродушный. – Наземники, ага.

Шон почесал в затылке – бледные наземники на ковре были ростом ниже гномов.

– Идем, Шонтрайль, – позвала ведьма, – не на что здесь смотреть. Этнокультурные ценности гномов похожи на них самих. Все их легенды – короткие, а анекдоты – бородатые.

Дальше коридор делал поворот, и оттуда доносились приглушенные голоса. Низкие басы бубнили что-то неуверенно, а тоненький фальцет напористо вещал:

– Ну, задумайтесь же наконец как следует, почтенные! Всего-то навсего три пуда золота, и вы избавлены от набегов Пениалиса!

– А ты уверен, что у тебя получится? – сомневался хриплый баритон.

– Если не получится, я верну все до последней монетки, клянусь! Ну! Всего лишь жалкие три пуда золота, три пудика всего-то, – напирал фальцет, – и избавление от Червя! А?

– Три пуда золота… – задумчиво повторила Беринда. – С меня этот проходимец взял куда меньше. Что ж, я соглашусь на три пуда. Вперед, Шонтрайль!

13

За окном темнело, а отношения за столом становились все непринужденнее. И наконец взаимная симпатия достигла наивысшей точки – разговорившиеся молодые гномы принялись, перебивая друг друга, рассказывать о наиболее волнительных эпизодах заморских приключений:

– Да ты чё, Горбонос?! Забыл, как мы в ту дальнюю падь заваливаем, а там – волколаков целый выводок, и все пьяные?

– Ага, помню, гадом быть, помню! Все вот такие здоровенные, зубастые, блин!.. Горного хмыря завалили, да и жрут, закусывают!..

Анита помалкивала, Аназия вздыхала, оборотень-моряк изредка вставлял слово-другое, давая понять, что ему-то уж все, что случается на Шампурме, давно знакомо. Изредка он заказывал еще по кружке, а гномы снова заводили:

 
…Прощайте, и мать, и жена,
И вы, малолетние дети.
Знать, горькую чашу до дна
Пришлося мне выпить на свете…
 

Хозяин, у которого нынче выдался прибыльный вечер, не торопил гостей, но в конце концов кому-то пришло в замутненную хмелем голову, что уже и пора – вот именно сейчас непременно пора двигать к себе, вниз. Идея вызвала всеобщее одобрение, и гномы принялись со скрежетом двигать стулья, поднимаясь. Хозяин глядел им вслед с заметным сожалением: груда монет на столе перед оборотнем была еще очень даже приличной. Выйдя из гостеприимного заведения, гномы вдруг смутились и с невнятными пояснениями ускакали за угол, направо. Вскоре оттуда донесся гулкий плеск. Превращенец покосился на дам и тоже шмыгнул в сторону – но только влево.

– А у тебя как с соответствующими органами? – спросила Аназия, когда он возвратился. – Небось иначе все устроено?

– Органы у меня в порядке, – буркнул оборотень, – просто я непьющий. Когда нужно изобразить употребление алкоголя, я образую внутри такой… мешок… Вот туда и вливаю. Оттуда и выливаю в полном, значит, соответствии.

– Минуя пищеварительный тракт? – уточнила метла.

– Минуя, – согласился метаморф. – А сейчас погоди, мне нужно сосредоточиться. Перенести вес в правую руку. Сейчас-сейчас…

– А зачем? – полюбопытствовала Анита.

– Тихо, они возвращаются!

В самом деле, грозный плеск и журчание, наводящие на мысли одновременно о морском прибое и мощном водопаде, стихли, и вскоре показались карлики, сияющие довольными улыбками.

Чернобородому гному пришло в голову, что моряк не отлучался с ними, и он спросил:

– А ты?.. Вы…

– Обращайся ко мне на «ты», малец! – просипел оборотень и хлопнул собеседника по плечу так, что тот согнулся. В правой руке весу оказалось прилично.

– Да, так ты…

– А мне ни к чему! Жидкость – моя стихия, ясно? Я всегда окружен ею, и внутри, и снаружи, понял?

На этом разговор иссяк, и компания двинулась прочь от трактира. Оборотень шел с очень сосредоточенным видом – должно быть, возвращал массу из правой руки на место.

По дороге гномы вспомнили, что они – отчаянные землекопы, только что вернувшиеся из-за моря, и им полагается вести себя буйно. Коротышки принялись энергично топать по булыжникам и горланить непристойную песню. Всех слов Анита не разобрала, но там было что-то насчет красотки и ее юбок, вначале что-то вроде: «Не лесорубы мы, не плотники…», а припев заканчивался словами: «Мне снизу видно все, ты так и знай!» Впрочем, улицы были пусты, и гномьи песни никого не волновали – не скрипнула ни одна ставня, нигде не зажглось ни огонька.

Перед площадью с Главным Порталом веселая компания свернула. Анита хотела окликнуть чернобородого, но метаморф придержал ее за рукав и подмигнул. Круглые желтые глаза слегка светились в темноте. Ведьма пожала плечами – в самом деле, их ведут гномы, зачем лезть с расспросами? В тесном темном переулке гномы остановились, и чернобородый вожак объявил:

– Только вы уж никому! Это тайный секрет! То есть секретная тайна… Короче, никто об этом лазе не знает… Кроме нас и еще пары-тройки правильных людей, то есть гномов!

Они склонились под стеной, что-то дернули, что-то потянули – открылся лаз. Сделав приглашающий жест, чернобородый первым полез в подземелье, остальные – следом. Анита дождалась, пока метаморф протиснется сквозь дыру, и подала ему метлу. Попав в широкие ладони моряка, Аназия томно вздохнула. Когда все спустились, гномы затворили люк и разожгли огонь – у вожака оказалась при себе небольшая лампа. Ведьма с любопытством огляделась при свете тусклого дрожащего огонька. Ничего интересного, подвал как подвал. В углу под кучей хлама обнаружился еще один люк, оттуда шел наклонный лаз – низкий, под гномий размер.

Вся компания гуськом полезла в штольню. Идти согнувшись было неудобно, но вскоре лаз закончился светлым прямоугольным проемом. Путники оказались в просторном зале, облицованном каменными плитами и освещенном множеством фонарей. Одна из плит как раз и закрывала выход лаза: гномы аккуратно закрепили ее и с минуту любовались результатом – их секретный ход был надежно замаскирован. Вдоль противоположной стены тянулся ряд цилиндрических полых колонн. В нескольких находились кабинки со странными штурвалами, остальные оказались пустыми, в глубине можно было разглядеть толстенные канаты. Коротышки забрались в одну из кабинок; метаморф и Анита, прижимающая к груди метлу, последовали за ними. Внутри было тесно, но в конце концов поместились все.

Чернобородый принялся вертеть штурвал, и кабинка медленно поехала вниз. Один за другим мимо проплывали этажи, одинаковые залы, облицованные однообразными серыми плитами… Спуск тянулся и тянулся. Вдруг Аназия услышала знакомый голос.

– Вперед, Шонтрайль! – произнес он.

Анита пихнула локтем оборотня, и мягкий бок упруго прогнулся. Метаморф понял правильно и просипел:

– А ну, парнищи, притормозим-ка здесь!