Текст книги "Крестовый поход"

Глава 10
Осень 1443 г. Граница между Болгарией и Сербией. Белград – город мирный

Турок шел лесом дремучим,

Гнал пред собою невольниц…

«Турок шел лесом»

(Болгарская народная песня).

…насмешливо скривилась девушка. – Меня зовут – Халия.

– Свяжите его, – бросила она сипахам. – Да смотрите, покрепче, этот парень много чего может. Одно слово – боец.

Боец, ну надо же!

Лешка усмехнулся – никто его покуда так вот не называл. Боец…

Пленников бросили в какой-то старый сарай, заперли, выставили часового. Рук, правда, не связывали – какой в этом смысл, уж трое-то человек всегда смогут развязать друг друга?

Да, по приказу Феклы – Халии, с него сорвали овчину… Лешка при этом сумел скрыть ухмылку – все, что нужно было для перехода крестоносной армии от Ниша в Болгарию, он и так знал, помнил там все перевалы, а большая часть зашитой в кожух информации была уже не очень нужна, поскольку какое-то время Лешка искренне полагал, что войско короля Владислава двинется в Болгарию с севера, через Валахию. Однако ж, нет!

Один из парней-«электроников» – смешливый Лука – бросился к дощатой двери сарая и приложил ухо к щели.

– Утром позовут кузнеца, – уныло поведал он. – О том сейчас разговаривают… Ага, вот отошли… Кто-то ходит совсем рядом.

– Страж – кто же еще-то? – сев на земляной пол, невесело усмехнулся Леонтий. – Аргип-то, что, выходит, предатель?

– Не говори «гоп», – Алексей тщательно обследовал дверь, насколько это вообще можно было сделать в кромешной тьме. Доски хорошие, крепкие, щели, хоть и имеются, да такие узенькие, что вряд ли пройдет и мизинец. Хорошая дверь, надежная, такие вместо крепостных ворот ставить, а не в какой-то там сарай.

Предатель ли Аргип? От этого само собой напрашивающегося предположения на душе заскребли кошки… Ну, да, на первый взгляд – конечно, предатель, иначе как же Фекла… или как ее там, Халия? – узнала о беглецах?

Хотя, чего узнавать-то? Зашел Аргип в избу – а тут вам, здрастье-пожалте – турки во главе с Халией! Этакий вот подарочек… Скорее всего, все именно так и обстояло – в жизни еще и не такие совпадения бывают. Случай! Дурацкий слепой случай.

– Ну, сами судите, могли мы завернуть не в эту деревню, а, скажем – в следующую? – старший тавуллярий посмотрел на своих юных спутников, хотя понимал, что в темноте ни жестов его, ни взгляда, все равно, не видно.

– Конечно, могли, – отозвался Леонтий… Или Лука? Нет, тон был серьезным, значит – Леонтий. – И тогда никого не встретили бы…

– А, может, и встретили бы… – невозмутимо продолжал Алексей. – Кто знает, может, турки выставили посты во всех деревнях? Рассуждаем дальше – Халия – ну, эта турчанка – просто шла по дороге, завернувшись в плащ Аргипа… Не самая свежая идея. Жгла факел, чтобы мы, значит, хорошо рассмотрели плащ, и сами рванули к ней, словно мотыльки к огню!

– Да, вот именно – сами.

– А, может, Аргип все же…

– Может, – Лешка кашлянул. – Однако, не будем гадать, некогда. Не очень-то мне нравиться их разговоры о кузнеце. Руки у нас свободны, мыслив голове есть – надо действовать.

– И что ты предлагаешь?

– Ха, что?! Бежать, конечно – и как можно быстрее. Я бы даже сказал – прямо сейчас, боюсь, что другого такого случай просто не будет.

Близнецы затихли, пораженные столь простым и немудреным решением. Бежать… А ну-ка, попробуй-ка! Легко сказать…

Дождь снаружи усилился, и крупные капли его шуршали соломой крыши. Соломой…

– А ну, подсадите-ка!

Алексей уселся на шее одного из близнецов и принялся дотошно обследовать крышу… не торопясь, постепенно, каждую досочку… Черт побери – крепко! Ни одна не оказалась гнилой, ни одна не погнулась, не поддалась. Да, что и сказать, делали на совесть – по-хозяйски, для себя. Сарай лишь только с виду казался старым… да и то, наверняка потому, что ночь.

– Опускайся, Лука… Не устал?

– Я Леонтий.

– Обследуйте стены… Ну, что там?

– Бревна!

– У меня тоже…

Алексей ненадолго задумался… Так… Потолок и стены отпадают, крыша – тоже… Остается что? Пол! То есть – земелька! Да что тут еще думать-то?!

– Выбреем место и начнем копать, – живо распорядился Лешка.

– Как? Руками?

– А у вас есть другое предложение? Или имеется лопата? Посмотрите-ка, может, ее здесь случайно забыли?

Издеваясь, Лешка пошарил руками по земляному полу – мокро, грязно, холодно…

– Тсс! – он вдруг перестал шуршать соломой, прислушался. – Что это за звук? Вон там, за дальней стеной?

Все прислушались.

– Кажется, ручей, – прошептал кто-то из близнецов. – Да-да… И течет, похоже, совсем рядом.

– Там и копаем, – приказал Алексей. – У дальней стены – к ручью! Роем, как экскаваторы!

– Как кто?

– Меньше болтовни – больше дела!

Старший тавуллярий выбрал направление подкопа очень и очень верно – почка в этом месте, у ручья, оказалась твердой лишь только сверху, да и то – лишь на первый взгляд, вернее – на первое касание. Просто, при строительстве набросали щебенки, под которой оказался песок. Повезло! Опять случай? Да нет, скорее, – трезвый расчет.

Пленники трудились, как проклятые, обламывая до крови ногти и совершенно не замечая боли. Все делали быстро и тихо – двое копали, третий – отпихивал в сторону песок, потом менялись. И, наконец, докопались таки!!! Дорылись!

В подкоп хлынул холодная вода ручья!

– А теперь что? – сдавленным шепотом спросил Лука.

Лешка усмехнулся:

– Плавать умеете?

– Ну…

– Тогда ныряйте… вернее, ползите… Это мне вот не повезло – плохо плаваю, как бы не утонуть, а уж для вас-то этот ручей – ничто.

Лешка шепотом балагурил, старательно заглушая страх, противный, липкий, поднимающийся откуда-то изнутри и отдающий холодком в сердце. Ну, со своим-то страхом можно было справиться, главное – подбодрить ребят.

– Итак – я первым, вы – за мною. Быстро, и, главное – постарайтесь не шуметь.

Набрав в легкие побольше воздуха, старший тавуллярий бросился… нет, лучше сказать – вполз – в заполненную холодной водой яму.

Господи, ну и жуть!

Острые обручи холода сдавили ребра, в ноздри полез мокрый песок… ага – вот и течение! Холодно как, господи… Ну, еще! Еще! Черт… Неужели – застрял?

В груди бешено колотилось сердце, оно, казалось, вот-вот выпрыгнет… И еще очень хотелось дышать.

Воздуха! Воздуха! – как пел когда-то Константин Кинчев в своей старой песне. Лешке, вообще-то, больше нравилась «АРИЯ», но и «Алису» он тоже слушал.

Воздуха!

Он там, наверху, этот желанный воздух…

И – р-раз! Парень дернулся, рванулся вперед из последних сил… И, уже чувствуя. Что легкие вот-вот разорвутся, вынырнул на поверхность ручья. И жадно, жадно, жадно дышал!

Воздух… Какое же это счастье, Господи! Какой приятный дождик… этак весело молотит. Теплый… По сравнению с ледяною водою ручья – конечно, теплый! Как душ. Вокруг темно, тихо… Это хорошо. А на востоке уже багровеет небо – успеть бы, уйти… Где же, однако, парни?

И тут же, с шумом, словно купающийся гиппопотам, вынырнул один из близнецов… За ним – почти сразу – второй.

– Ух!

– Тсс… Вон там, на берегу – репейник… Ползем… И помните о страже!

Они выбрались, выбрались, выбрались!!! Убежали, Господь помог, не оставил своею милостию. Когда восточную половину неба опалила заря, беглецы были уже километрах в пяти от деревни. А то – и больше, драпали так, что валил пар! Бежали на восток, в леса, знали, погоня в первую голову помчится по дороге на запад, в Сербию.

– Как бы собак не пустили! – оборачиваясь, прохрипел на бегу Леонтий.

– Ага! Собак… Ручей… да еще дождина!

Лука, засмеявшись, остановился, закашлялся. Лешка стукнул его по спине и махнул рукой:

– Привал. Отдохнем малость… Слушайте, а хорошую мы ямину прорыли! Наверное, метра два!

Они остановились на лесной опушке, уселись, привалившись к широкому стволу дуба. Дружно задрав головы, близнецы жадно ловили капли дождя смешно открытыми ртами. Словно рыбы – наживку.

Лешка хмыкнул и хотел уж было сказать что-нибудь смешное, как вдруг услышал рог! Да-да, вот именно – кто-то трубил! Вот еще… Охотники? В такую погоду?

Близнецы переглянулись.

– Слышите? – округлив глаза, громко прошептал Лука. – Копыта стучат… Всадники! Погоня! И как они толок смогли нас так быстро найти?

– Вверх! – вскинув голову, приказал Лешка. – Быстро все наверх, на дуб, забираемся… Леонтий, подставляй плечи… Лука – пошел! Молодец… Я следующий… Черт, скользко как! Как бы не сверзиться… Леонтий, давай руку!

Они спрятались за редкой листвою, моля о заступе Бога. Конечно, беглецов вряд ли можно было заметить с земли – слишком уж густы были ветви… Но, если присмотреться…

Снова запел рог, уже совсем близко, и на опушку леса выскочили всадники на крепких быстрых конях. Кое-кто был в панцирях, большинство же – в кольчугах. Короткие копья, мечи у пояса, на головах – легкие открытые шлемы… Один, вроде как, старший – молодой вислоусый блондин с гривой кудрявых волос – спешился, поправив на плечах богато расшитый плащ, и что-то повелительно крикнул. Остальные всадники тоже сошли с коней, заговорили… Лешка прислушался. Речь оказалась совсем незнакомой, чужой, ни на что не похожей… Нет, это не болгары, не сербы, не греки… И не турки, явно не турки.

Такое впечатление, что эти неведомые воины кого-то ждали. А ведь, и правда – ждали.

– Иштван! – вислоусый блондин махнул рукою, и один из воинов – высокий худой бородач в обтянутом зеленым бархатом панцире – бригантине – приставил к губам висевший на шее рог. Затрубил…

И вот… О чудо! Где-то совеем недалеко послышался ответный сигнал.

Блондин улыбнулся, что-то сказал, как видно, какую-то шутку – все засмеялись, а бородатый – так даже захохотал, хлопнув себя руками по ляжкам, затянутым в узкие разноцветные штаны, больше напоминающие чулки. Одна штанина была синяя, другая – ярко-желтая. Экий франт! Одет по последней бургундской моде! Как, впрочем, и вислоусый блондин – у того и рукоять меча блестела от дождевых капель, не иначе – из золота, да и цепь имелась на шее нехилая… Тоже, между прочим, золотая.

Снова послышался стук копыт, и на опушку выскочило еще человек семь – в кольчугах и латах. Один… нет, двое – похоже, были ранены: на лбу одного – кровоточащая тряпица, у другого – перевязана рука.

– Живео Сербиа! – со смехом приветствовал их блондин. – А мы думали – вовек уж вас не дождемся! Сыскали проводников?

О! Алексей обрадовался – теперь-то уж речь пошла понятная, сербская… Неужели, это… Неужели… Неужели, все таки, повезло?

– Нарвались на турок, – отозвался один из прибывших сербов, совсем еще молодой парень лет, может, шестнадцати, ловкий, тоненький, светлорусый, с приятным худощавым лицом.

– Турки? – вислоусый удивленно вскинул глаза. – Откуда здесь турки? Они все на западе, в Сербии. Военный отряд?

– Именно, – отозвался раненый, тот, что с перевязанной рукой. – Сами удивились – откуда они здесь! И так шустро скакали, словно бы ловили кого-то, выскочили из-за холма неожиданно, слонов черти. Там был один парень – молодой, смазливый, дрался, как черт… Моя рука – его сабли дело. Ускакал, гад! Ничего, я его запомнил, Бог даст, встретимся.

– Ускакал?!

– Ну, мы им задали, граф! – горделиво расправил плечи юноша. – Век помнить будут… Несколько человек, к сожалению, ушли.

– Ушли? – граф – граф! – недовольно сдвинул брови.

– Мы не стали их преследовать, некогда, – пояснил раненый. – Да и не затем сюда явились.

– Вот именно, – граф кивнул. – Где же проводники?

– Да сыщем в любой деревне!

– Некогда уже искать – пора возвращаться. Не знаю даже, что я доложу королю?

Сербы виновато потупились.

– Да найдем…

– «Найдем»… Разве ж только они с неба свалятся, эти проводники!

– Прыгаем! – тут же распорядился Алексей. – Ну, быстро, один за другим…

Ох, и глаза же были у воинов!

Еще бы – прямо, казалось, с неба, посыпались люди. Грязные, страшные, мокрые… Черти, а не люди!

– Вам нужны проводники, господа? – потирая ушибленный при падении бок, галантно осведомился Лешка. – Мы – они и есть!

– С неба! – русоволосый парень смешно раскрыл рот. – Свалились! С неба… Проводники!

– Вот, что делается, когда хорошенько попросишь Господа! – наставительно произнес раненый. Нет, не тот, что в голову, а тот, что в руку. Белявый такой, смазливый, надменный, как иногда изображали немецких фашистов в старых советских фильмах.

– Что-то я не очень верю этим, неизвестно, откуда взявшимся, людям, – пристально оглядывая беглецов, усмехнулся граф. – И вид их у меня вызывает сомнения… Какие-то бродяги. Эй, – он строго взглянул на Лешку. – Вы кто?

Старший тавуллярий пожал плечами:

– Так я же уже сказал – проводники. И не только…

– Что значит – не только?

– Позвольте сначала узнать – кто вы?

Лешка сейчас держал себя с такой прямо таки царственной гордостью, что воины невольно замолкли и даже попятились. А близнецы встали по обе стороны, этаким почетным сопровождением.

– Ого, как заговорили? – усмехнулся граф. – Вам нужно мое имя? Извольте. Я – граф Ференц Шаркози!

– Ага… венгры, точнее – мадьяры, – Алексей улыбнулся. – Вы-то, граф, мне и нужны.

– Вот как?

– Как можно скорее доставьте нас к королю Владиславу!

– К королю Ласло? – скривил губы граф Ференц. – Мы к нему и направляемся. Только вот, возьмем ли с собой вас – вопрос! Может быть, куда лучше будет развесить вас на ветвях этого дуба? Кто вы?

– Ромеи… – наконец, признался Алексей.

– Ромеи? Греки, что ли? Вот еще новости… Нет, парни, все ж таки готовьте веревки!

– А, коли вы граф, так должны бы знать кое-какие слова, – продолжа старший тавуллярий, ничуть не смущаясь.

Предводитель мадьяр вскинул голову:

– Какие еще слова?

– Белград – город мирный, – негромко промолвил Лешка.

– Белград? – переспросил граф… и тут же подобрел, улыбнулся. – Вот с этого бы и начинали! А то стоят тут, строят из себя невесть что… Так, глядишь…

Глава 11
Осень 1443 г. Сербия – Болгария. Черной крови супостатов напейтесь!

Ой, летите орлы, улетайте

Дальше, дальше, на край белого света.

Напитайтесь вы мясом басурманов,

Черной крови супостатов напейтесь!

«Смерть Марко-юнака».

…и вздернули бы, верно, парни?

Крестоносное воинство, ощетинившись копьями, стояло на пологом холме у реки Нишавицы, что протекала близ славного города Ниша. Закованные в сталь венгерские и польские рыцари, сербские пехотинцы, валахи. Трепетало над воинством бело-красное знамя с ликом Иисуса Христа, и налетевший ветер раздувал разноцветные перья рыцарских шлемов.

Чуть позади готовых к битве шеренг, верхом на белом коне нетерпеливо гарцевал сам предводитель – красивый молодой юноша, Владислав Ягеллон, король Польши и Венгрии. На сверкающих латах его был изображен крест – символ крестового похода, и такие же кресты красовались на плащах и щитах рыцарей.

Впереди, у небольшого лесочка, выстроились рядами турки. Бунчуки из лошадиных хвосты, золотые полумесяцы, черные лебединые перья. Легкая конница сипахов, отчаянные ряды янычар…

Дул ветер. Голубело небо. Обе стороны жаждали битвы. Кто победит? Бог весть… Если турки – возьмут и Ниш, и Белград, и Травник, пролетят по всей Сербии кровавым всесокрушающим вихрем, как много лет назад, после Косова поля. Захватят Боснию, Герцеговину, вторгнуться в Валахию и Венгрию, а, быть может, и в Польшу. И настанет тьма…

Если же победа будет за крестоносцами, то турок погонят аж до самого Черного моря, а то и дальше… Дальше, дальше… как можно дальше от высоких стен богоспасаемого Константинова града! И освобожденный от захватчиков Эдирне вновь станет Адрианополем, а Измир – Смирной…

Как все сложиться? Так, как захочет Бог… или – Аллах.

– К бою, воины! – вытащив из ножен меч, воскликнул юный король Владислав, прекрасный рыцарь в сверкающих латах.

Увидев королевский знак, громко затрубили трубы, забили барабаны, и, дернувшись, упали на упоры копья.

– С нами Иисус Христос и Святая Дева!

С этим кличем крестоносное воинство бросилось в бой…

Хрипели кони, взрыхляя копытами мокрую землю. Летели по сторонам грязные комья, тут и там слышались крики, а впереди угрожающе застыли турки. Шеренги врагов быстро приближались, становились видны даже пуговицы на разноцветных кафтанах янычар и сипахов.

– Лла иллаха илла Ллаху!

– С нами Бог и Святая Дева!

Чувствуя в душе необычайный подъем, Алексей несся в бой верхом на вороном жеребце, подаренным самом королем. Рядом, на таких же королевских подарках, мчались близнецы – Леонтий с Лукою, а чуть впереди них, наклонив вперед копье, скакал Здравко Чолич – тот самый сербский парнишка с русыми волосами. Юнак, как он себя называл. Так всем и представлялся – Здравко-юнак. Ференц – младший сын старого графа Габора Шаркози – всегда над этим смеялся, и при каждом удобном случае подначивал парня, мол, так представляться, все равно, что говорить – я, мол – Здравко-разбойник. Здравко не обижался, но поправлял – не разбойник, юнак!

Краем глаза Лешка увидал слева воеводу Бранковича, в красном, расшитом золотыми львами, плаще и черненых немецких латах. Воевода поднял копье с зеленым флажком…

– Вперед! – обернувшись, прокричал Здравко. – Хай живео Сербиа!

А вот уже и турки! Яростно сверкающие глазами сипахи! Крестоносное войско с разгона вошло в их ряды, словно нож в масло. Ах, какой же силы это был удар! Вот, что значит рыцари и тяжелые копья! Танки… Честное слова – танки! Отброшенные назад сипахи дрогнули, побежали… Нет, не все!

Вот один налетел на Здравко, другие рванулись к близнецам… А вот и Лешкин.

Вращая над головой саблей, супостат взвил коня на дыбы, нанося сверху резкий и сильный удар… которого Алексей вовсе не стал дожидаться, рванув вороного в сторону. Оп! И сам взмахнул саблей… Тяжелая, трофейная, ее подарил новый дружок – Здравко. Хорошая вещь…

Ух! Удар… Удар! Удар!

Искры… И злой скрежет стали…

Еще удар… Конь дернулся и Лешка его пропустил… Вражий клинок скользнул по латному нагруднику… Хорошо, что не кольчуга – стальную пластину не очень-то прошибешь скользящим ударом, пусть даже и таким сильным.

Оп! Алексей сам перешел в атаку…

Удар… Еще удар! И яростный хрип коней. И искры…

Заметив, что турок-то был в кольчуге, старший тавуллярий, как опытный боец, тут же сменил тактику. Рванулся назад, пригнулся, якобы ожидая удара… Враг вновь повторил старый прием, поднял коня на дыбы, замахнулся…

И Лешка изо всех сил ткнул его в сердце.

Сабля ведь не только рубящее оружие, но еще и колющее… Стальное острие со скрежетом прорвало кольчугу и впилось в сердце. Турок застыл, выронил саблю… И освободившийся от власти вожжей и шпор конь, заржав, понес своего бездыханного хозяина прочь. Куда – один Бог знает.

Опа!

Какой-то сипах летел на Алексей с копьем! Нет… не долетел… Его перехватил Здравко. Просто бросил коня грудью, заваливая низкорослого вражеского скакуна. А сипах вылетел из седла, побежал… Саблей его, саблей! Так! Молодец, друже!

А кто это там так лихо машет саблями? Близнецы? Ну, молодцы, ребята, где только и научились? Хотя, как это – где? Сам же и показывал им вчера пару приемов. Запомнили… И все же…

Заметив рванувшихся к «электроникам» сипахов, Алексей, пришпорив коня, бросился на выручку.

Оп! Отпихнуть конем одного… Саблей по голове другого… Черт! Да сколько же вас тут?

Затрубили трубы, над свитой воеводы Бранковича взвился синий прапор.

– Вперед!

Победный клич потряс крестоносное войско. Уцелевшие сипахи, вздрогнув, повернули коней. Помчались, улепетывая со всех ног.

– Вперед! С нами Иисус Христос и пресвятая дева!

Победили! Вот так-то! А Лешка даже и не заметил…

– Все живы? – обернулся к нему Здравко Чолич, юный сербский воин. Улыбнулся. – Вижу, что все. – Приподнявшись в стременах, махнул саблей. – Отомстим за наших дедов и прадедов, павших на Косовом поле! Скачите же, братие, скачите! Напейтесь поганой османской крови, черной крови супостатов напейтесь!

Черной крови супостатов напейтесь… Красиво сказал. Как в песне.

– Где тут ромей Алексий? – вздымая копытами грязь, прискакал на гнедом коне Генчо Кончевич – тот самый надменный серб, похожий на немца.

– О. явился, – ухмыльнулся Здравко – ох, недолюбливал этот парень своего соплеменника. – Где только раньше был, когда битва?

Последнюю фразу он произнес шепотом, да быстро хлестнул коня, пускаясь в погоню – посланник воеводы Кончевич парня тоже не очень-то жаловал.

– Ты меня звал, Генчо? – Алексей придержал коня, а за ним то же сделали и близнецы. Лука и Леонтий.

Кончевич ухмыльнулся, надменно, по-барски:

– Не – я, воевода Бранкович! Скачи же скорее!

Кивнув, Лешка тронул поводья. Конь понесся через все поле, полное телами раненых и трупами павших. Тут и там виднелись небольшие группы вооруженных людей – крестоносцы подбирали своих и добивали чужих, турок. У реки, на холме, уже не видно было королевского стяга – во-он он, там, уже далеко, где преследовало бегущего в страхе врага крестоносное воинство. Там, среди своих верных рыцарей, скакал и молодой король Владислав Ягелло. Король-победитель.

Подлетев к сербскому воеводе, Лешка спрыгнул с коня и вежливо поклонился.

– А, лазутчик! – пригладил бороду Бранкович. – Смотрю, ты славно бился… Герой! Достоин награды… Но, не сейчас, позже… – посмотрев по сторонам, воевода перешел к делу. – Вот что, ты знаешь дорогу на Златицу?

– Ее все знают, господин.

– Нет, я не про ту, которую все… – поморщился старый воин. – Ты говорил королю… Какая-то пещера на перевале…

– А! – Алексей улыбнулся. – Да, там можно пройти. Только – пешим… Хотя, если углубить выход.

– Мы возьмем с собой работников, – с лету понял мысль воевода. – Углубим… И будем в Златице раньше остальных войск.

– Что ж, – обернувшись, Алексей подмигнул близнецам. – Мы готовы вести твое войско, господин Бранкович!

Повсюду, по всей долине реки и дальше, до далеких гор, черным черно было от бежавших турок, и глаза крестоносцев радостно взирали на это. Потеряв стойко бившихся янычар, остальные сипахи – не говоря уже о простой пехоте – уже не сопротивлялись, бежали, спасая свои жизни.

Большой отряд воеводы Бранковича, усиленный десятью «копьями» венгерских рыцарей, подошел к перевалу через два дня, растянувшись по горной тропе узкой, ощетинившейся копьями и мечами, цепью. Идущий впереди, под защитой двух арбалетчиков, Лешка с удовольствием отмечал знакомые места. Вот перевал, вот тропинка, вот ручей, где резали прутья… Вон там он встретил отряд пограничной стражи, а там, чуть выше – разбойников-башибузуков.

Кстати, в пещере не оказалось трупов разбойников – видать, давно уже кто-то успел их похоронить. Ну и ладно…

Черная тишина пещеры казалось зловещей, все шли молча, лишь иногда бряцало оружие, да, словно указывая путь, дрожало пламя факелов. Шли не так уж и долго… вот впереди посветлело, повеяло свежим воздухом. Выход!

Алексей обернулся:

– А ну-ка, подсадите меня…

Он выбрался наружу, помог вылезти Кончевичу, а уж тот – воеводе.

– Вон там – Златица! – Лешка показал рукой на серые отроги предгорий. – За теми кряжами.

– Хорошо, – кивнул воевода и, обернувшись к Кончевичу, приказал. – Проследи, чтобы расширили вход. Уже к вечеру последний воин отряда покинул пещеру. Войско спускалось в долину, охваченную кровавым светом заката. Венгерские рыцари откровенно радовались – они слышали, что Златица – богатый торговый город. Есть, что взять… Радовались и сербы, особенно – Генчо Кончевич.

Утром, едва рассвело, они были уже у городских ворот. А где-то там, далеко, в долине виднелись передовые отряды основного воинства. Трепетали на ветру крестовые стяги… Турки бежали… те, кто успел. В городе больше не было гарнизона.

Хотя, нет, кое-кто из сипахов еще сопротивлялся – едва ворота открылись, возле них тот час же завязалась стычка. А потом из-за угла жахнула крепостная пушка! И как ее только сумели стащить со стены?

– Ах вы так? С нами Бог и Лева Мария!

Ожесточенные крестоносцы, смяв остатки сопротивления, принялись грабить город. Помелом пройдясь по рынку, ворвались в дома, кое-где уже повалил дым. Что-то горело…

Воины воеводы Бранковича оказались первыми, взяв город с наскока. Затем подтянулись и остальные рыцари. Густой черный дым затянул южную окраину Златицы, а на главной площади вскоре послышались песни – грабили винные погреба. Кое-где слышался уже и истошный девичий визг. Бардак. После успешного штурма – обычное дело.

– Да уж, воинство, – сплюнул под ноги Лешка. – Можно себе представить, что им подобные творили в Константинополе больше двухсот лет назад!

– Куда теперь? – подъехав ближе, негромко спросил Леонтий. – Что-то у меня нет большой охоты жечь, грабить и убивать… И. как это? Напиваться черной басурманской крови.

– Поедем к западным воротам, – Алексей решительно мотнул головой. – Разыщем Здравко, попрощаемся, да попросим у короля или у воеводы грамоту… Что б подтвердить, что мы здесь воевали.

– А дальше? – хором поинтересовались близнецы.

– А дальше… – Лешка усмехнулся. – Что до меня, так я, пожалуй, отправлюсь домой, в Константинополь. У меня, в конце концов, именно на эту осень намечена свадьба! Сколько можно откладывать? Кстати, вас тоже приглашаю! – старший тавуллярий с улыбкой взглянул на близнецов.

В кольчугах, с болтавшимся на перевязях саблями, в пропыленных сапогах, те выглядели настоящими воинами. Какие там, к черту, артисты!

Выслушав Лешку, братья переглянулись – похоже, они иногда понимали друг друга без слов.

– Если позволишь, мы пойдем с тобой, – как самый серьезный, промолвил Леонтий. – В Эдирне у нас все равно никого нет. А старик Периклос и прочие… думаю, мы их сейчас вряд ли разыщем. Может быть, позже…

Алексей улыбнулся – ему почему-то было приятно решенье ребят.

– Только смотрите, я весьма беспокойный спутник, – честно предупредил он.

– Мы видели.

У западных ворот творилось самое настоящее столпотворение! Польские королевские латники, мадьяры, сербские юнаки, румынская пехота – кто только не рвался поживиться пожитками богатых турок… Впрочем, не только турок.

Кто-то их воинов тащил за лапы гуся, видать, собираясь его тут же пожарить, гусь вырывался, гоготал, махал крыльями, даже умудрился хватануть клювом обидчика-похитителя, пока тот не скрутил ему голову. Многие уже выбирались из опустошенных домов, со счастливыми улыбками таща за спиною увесистые тюки награбленного добра. Конечно же, вовсю пользовали и девок… Правда – похоже, никого больше не убивали. Хоть и на этом спасибо.

– Вон Кончевич! – тронув Лешку за рукав, Лука кивнул на небольшую толпу народа, человек, наверное, с десяток. Громко гомоня, те вытаскивали из ближайшего дома какого-то молодого турка…

– Ага! – громче всех орал Кончевич, – Ну, вот, щенок, мы и встретились! Есть Бог на небе! Помнишь Доместицы и мою руку?

Размахнувшись, он ударил турка кулаком по лицу, тот упал наземь, и толпа с криком «Черной крови супостатов напейтесь!» принялась пинать упавшего ногами… Правда, не долго.

– Да это ж девка! – громко закричал кто-то. – А ну-ка, разденем ее.

Полетели в разные стороны части одежды…

– Я, я первый! – кричал Кончевич. – Эта сука мне руку поранила.

Лешка переглянулся с парнями – все трое спешились, Леонтий подхватил поводья… Девка? Турчанка? Правда, это могло быть и совпадением, но…

Толпа радостно гоготала… И вдруг резко стихла! Так лопается струна… Все попятились от турчанки, словно бы та оказалась больной какой-то страшной заразной болезнью. Даже надменный серб Генчо Кончевич – и тот поумерил пыл, даже подтянул штаны.

– Родинка, – негромко произнес он. – Вы выдели? Родинка… Да это ж та самая ведьма… А ну, вяжите ее, ребята, да смотрите, больше не бейте. Я лично доставлю ее воеводе в целости и сохранности!

– Что тут такое происходит, Генчо? – подбежав ближе, спросил Алексей, уже узнавая в сидевшей на мостовой голой избитой девчонке Феклу… то есть – Халию.

– Да видишь, поймали турка… Того самого, что ранил мнея под Доместицами. Хотели казнить – а он оказался девкой, ну тогда раздели… А на спине… Да смотри сам! Во-он, под левой лопаткой… видишь?

– Ну, вижу, родинка, кажется.

Кончевич усмехнулся:

– Не кажется – а так и есть! Это ж примета!

– Какая еще примета? – не понял Лешка.

– Да ты что, не слышал, что ли? В начале осени эта сучка чуть было не погубила самого короля! – Генчо оглянулся по сторонам, и, понизив голос добавил. – Пробралась, видишь ли, в королевскую постель, а потом… Короче, если б не верные слуги – не было бы у поляков и венгром короля! Правда, эта тварь неизвестно, каким образом, ухитрилась бежать. Так ведь ее тогда и не поймали, хотя приметы были разосланы, и гайдуки раздевали всех подозрительных девок… впрочем, не только подозрительных…

Однако! Старший тавуллярий в который раз уже подивился уму и самообладанию Халии – это ж надо, так изменить облик! Прикинуться такой убогонькой замарашкой, которую не то, что раздеть – дотронуться страшно! Как еще башибузуки на нее польстились? Наверное, от бедности только…

Халия спокойно сидела на мостовой, обняв руками подтянутые к животу ноги и опустив голову. Черные растрепанные волосы ее падали на плечи и спину, но все же под левой лопаткой хорошо просматривалась родинка.

– Ну, что стоите? – Генчо Кончевич раздраженно посмотрел на сербов. – Сказал же – вяжите ее!

– Но… господин сотник… Она ж ведьма!

– Эх, храбрые воины… – Кончевич с презрением сплюнул. – Ничего нельзя поручить. Дайте сюда веревку!

Рывком подняв пленницу, он заломил ей за спину руки и, умело связав, подтолкнул:

– Шагай!

Халия не сопротивлялась, она, вообще, казалось, думала о чем-то своем, лишь на разбитых губах играли презрительная усмешка. Леша даже поежился – а сам-то он смог вести себя так перед лицом неминуемой смерти?

– А она ничего, – заметил кто-то из сербов. – Смазливенькая… Может, и в самом деле стоило с ней поваляться? Так еще не поздно, а, Генчо?

– Я вам поваляюсь! – обернувшись, погрозил Кончевич. – Сказано – при поимке доставить ведьму в целости и сохранности – вот я и доставлю.

– Так поймали-то мы…

Сию реплику сотник гордо проигнорировал, да не столь уж громко она и звучала.

– Слышь, Кончевич, – позвал Алексей. – Ты Здравко не видел?

– Чолича? – сотник повернул голову. – Так он погиб, кажется…

– Погиб? – Лешка вздрогну. – Где? Как?

– Говорят здесь же, у этих ворот… Но я сам не видел.

– Пойдем, поищем, – тронул за плечо Алексея кто-то из близнецов. Лешка рассеянно повернулся:

– Да-да, поищем… конечно…

Аккуратно сложенных в ряд убитых – сербов, поляков, венгров – уже готовили к погребению, пленные турки невдалеке копали могилы. Православный батюшка и католический капеллан – оба в одинаковых черных рясах, длинноволосые, только капеллан – бритый и с тонзурой – лениво переговариваясь, готовились к заупокойной службе. Каждый к своей. Католиков и православных, естественно, хоронили отдельно… Как и турок – для тех пригласили муллу – седого высокого старика в зеленой чалме хаджи – державшегося с невозмутимым достоинством. Лишь, посмотрев на пленных, осведомился у священников – что с теми будет.