Текст книги "Крестовый поход"

– Похоже, она за ним следит, – Орест подполз поближе и ухмыльнулся. – Ну, за тем здоровенным парнем. А тот-то – самоуверенный дурень – ни разу не оглянулся.

– А зачем? – пожал плечами Алексей. – Вряд ли в деревне найдутся охотник за ним следить.

– Но, вот – нашлась же одна.

Лешка лишь махнул рукой. Похоже, девчонка все ж таки решилась выполнить свое обещание – проследить, куда «таскается» Парос. Что ж, ее право. Вот только момент, к слову сказать, выбрала неудобный.

Поднявшись на ноги, Алексей взглянул на Ореста и тихо промолвил:

– Пошли.

Пещеру плотно окружали заросли высоких папоротников, густые кусты и деревья – ивы, барбарис, орешник, тук. Если бы Антиной не предупредил, Лешка так бы и прошагал до самого бандитского логова, не заметил бы, настолько хороша была здесь природная маскировка. Впереди, метрах в десяти от затаившихся воинов, мирно журчал неширокий ручей, впадавший в узкую бухту. На небольшой поляне у самого ручья развалилось несколько человек: кто-то напевал, кто-то обстругивал какую-то длинную палку, а кое-кто лениво удил рыбу, от нечего делать забрасывая в ручей тонкую веревку с крючком. Рыба, конечно же, не клевала – что она, дура, что ли? – что ничуть не смущало незадачливого рыбака, в котором Алексей, присмотревшись, узнал лопоухого кудряша Зевку! Ага… и этот здесь. Ну, уж теперь-то явно можно будет раскрутить его на давние кражи, как и на недавние тоже. Отлично! Похоже, все здесь… Осталось лишь выбрать момент.

У ручья как раз показался Парос, при виде которого разбойники оживились и повскакали на ноги:

– Ну, что на этот раз притащил? Только не говори, что соленую рыбу!

Что-то буркнув, верзила уселся в траву и принялся развязывать мешок.

Старший тавуллярий обернулся к сотнику…

И тут же послышался женский крик! Лешка вздрогнул – кричала Пелагея.

И правда, на поляне появилось двое парней, с трудом волочащих за собой отчаянно сопротивлявшуюся девушку.

– Обождем, – тихо прошептал сотник. – Девчонка тут явно нипричем… не надо риска.

Алексей кивнул, соглашаясь.

Между тем, Пелагея орала и кусалась, словно дикая кошка, да еще и, освободив руку, залепила одному из разбойников оглушительную пощечину.

– Ай да кошка! – остальные лиходеи, захохотав, обступили пойманную девчонку кругом, даже Зевка бросил свою удочку.

– А она, кажется, ничего, хорошенькая! – радостно завопил кто-то. – Может, пустим на всех?

– Папа тебе покажет – на всех! – тут же охолонул его Зевка.

«Папа» – насколько знал Алексей, именно так разбойники называли своего предводителя – Герасима Кривой рот.

– А ну, расступись!

Ага – это уже грозно рыкнул Парос.

– Расступись, говорю, дай пройти!

Лиходеи расступились быстро – не дать пройти такому орясине было равносильно самоубийству.

В развалочку, верзила подошел к девушке, поднял за подбородок лицо…

– Ты?! – он удивленно дернулся и отшатнулся. – Ты как здесь?!

– Гуляла! – нагло ответила Пелагея. – А что, нельзя?

– Можно, красавица, – ласково произнес внезапно вышедший из зарослей тука мужчина: коренастый и сильный, с длинными мускулистыми ручищами и редкой бородкой, ничуть не скрывавшей ухмыляющиеся, несколько искривленный влево, губы. Герасим Кривой рот! Старый знакомец.

– Можно, – Герасим улыбнулся еще шире и развел руками. – Только, милая, не здесь.

Парос с вызовом глянул на главаря:

– Это моя невеста!

– Невеста?! – Герасим Кривой рот хлопнул себя ладонями по коленкам. – Так это ты ее сюда притащил?

– Мы гуляли.

– Врет он все, – мотнула головой девушка. – Я специально за ним шла, следила…

– Следила?!

– Думала, шляется к какой-нибудь пастушке… Теперь вижу – ошиблась, – Пелагея независимо повела плечом. – А ну, пустите меня!

– Пустим, – сладко улыбнулся Герасим. – Пустим, голубушка…

– Да, – подал голос Парос. – Я как раз хотел получить обещанное.

Главарь кивнул:

– Получишь ты свою долю, не беспокойся. Что, хочешь прямо сейчас?

– Кто… Кто эти люди, Парос? – заволновалась девушка. – почему они меня держат, а?

Парос нахмурил брови и потянулся к висевшему на поясе ножу.

– А ну, пустите ее! – с угрозой в голосе рявкнул он.

– Пустят, пустят, не волнуйся, – подойдя ближе, главарь банды потрепал его по плечу. – Ты сказал – хочешь получить расчет?

– Да, и сейчас!

– Тогда пошли, – Герасим Кривой рот пожал плечищами, повернулся, и, не оглядываясь, зашагал к кустам.

Почесав голову, Парос радостно подмигнул Пелагее:

– Я сейчас. Жди!

И бегом догнал главаря.

– Пора выручать девку, – повернув голову, шепнул Алексей.

Орест ухмыльнулся:

– Пора, так пора. И все же я бы подождал, когда девчонка уйдет – опасаюсь, как бы эти рожи не взяли ее в заложницы. Тогда нам может прийтись трудновато. Придется бить насмерть – а ты сказал, что нам не очень-то нужны трупы.

– Совсем не нужны, – шепотом подтвердил Лешка. – Ну, или, по крайнем мере – мало.

– Тогда подождем.

По ходу разговора у ручья вновь объявился Герасим, нагнулся… вытирая о подол девичьего платья окровавленный нож!

– Ты… – в ужасе дернулась Пелагея. – Ты убил Пароса?!

Главарь широко осклабился, показывая крепкие желтые зубы, больше похожие на волчьи клыки:

– Нет, я его только пощекотал!

– Ах ты…

Изловчившись, девушка укусила за руку одного из державших ее парней, вырвалась и, пнув Герасима в колено, попыталась бежать.

Конечно, ее тут ж поймали, повалили в траву и с глумливым хохотом принялись стаскивать платье.

– Сначала – я, папа, – спуская штаны, жутко захохотал главарь. – Ну а опосля, может и вы отпробуете, как на то будет моя воля. А ну, раздвиньте ей ноги… Ишь, какая красуля…

Лешка махнул рукой:

– Пошли!

Они вылетели из-за кустов, словно лешие – морские пехотинцы Ореста. Устрашающе вращая над головами мечами, ворвались в гущу бандитов, ожидая лишь одной команды – рубить.

– Стоять. Именем базилевса! – выбежав на середину поляны, громко выкрикнул Алексей.

Державшие девчонку парняги, бросив свою жертву, в страхе попятились к ручью.

– А, тавуллярий… – обернувшийся Герасим Кривой рот тут же признал Лешку. – Дай хоть штаны надеть…

Молодой человек милостиво кивнул:

– Одевай…

И, обернувшись к Оресту, добавил:

– Вяжите их всех, веревки хватит.

Разбойники не оказывали сопротивления, то ли устрашенные четкими действиями воинов, то ли – внезапным появлением должностного лица из сыскного секрета эпарха. Скорее всего, свою роль сыграло и то, и другое.

И воины расслабились. Да и Лешка…

В какой момент главарь бросился бежать – никто так и не сообразил, да и вообще не понял, как так получилось. Вот только что спокойно натягивал штаны и вдруг…

Словно пружина – ударил кулаком ближайшего воина, перепрыгнул ручей и тут же скрылся из глаз в ивовых зарослях.

– Догнать! – распорядился Лешка и сам первый же бросился в погоню.

Ручей… Ивы… Папоротники… Где же бандюга? А. вон он, торопиться, бежит по тропе.

Сунув саблю в ножны, чтоб не мешала, Алексей бежал изо всех сил, чувствуя позади тяжелое дыхание воинов. Впереди, за кустами, маячила широкая спина главаря банды. Достать арбалетом? Вряд ли сейчас возможно попасть…

Поворот. Скала. Заросли…

Черт! Где же он? Вот только что был, и нету!

– И в самом деле, куда это он подевался? – озадаченно нахмурился Антиной.

Да вообще – много куда мог. Мог убежать за скалу, или на скалу, мог залечь в высокой траве, или укрыться во-он в тех зарослях.

Лешка оглядел соратников – четверо, остальные вяжут бандитов у ручья. Что ж, все правильно…

– Ты – к траве, вы двое – к скалам, а я – в заросли, – быстро распорядился старший тавуллярий. – Кто видит – кричите!

Молча кивнув, воины разбежались, побежал и Лешка а, достигнув зарослей, перешел на шаг – слишком уж здесь было темно, коряжисто, тесно. Прислонившись к толстому стволу бука, молодой человек внимательно осматривал лес – не мелькнут ли где за деревьями широкие плечи, не заблестят ли воровато глаза?

Смотрел, смотрел…

И просмотрел!

Словно лавина упала прямо на старшего тавуллярия откуда-то сверху, с дерева. С этого проклятого бука! Упала, намереваясь сломать шею – да Лешка то был не из простых, так что сразу не вышло, ну, а дальше завязалась борьба. Горящие злобой глаза Герасима метали молнии, кривой рот ощерился злобой, мускулы напряглись – с такой силой он ухватил парня за руки, не давая возможности вытащить саблю… Чеснок! Как гнусно воняло чесноком от этой потной хари!

А вот тебе!

Алексей, что есть силы, ударил вражину лбом, чувствуя, как ломается, сворачиваясь на бок, нос главаря шайки. Герасим зарычал от боли, брызнула кровь – горячая и соленая на вкус, хватка разжалась, ослабилась… пусть на миг. Но этого мига Лешке хватило чтобы высвободить руки… И тут ж перехватить ими тяжелую ладонь, впившуюся в горло. Черт… не хватает воздуха… и не крикнуть, никак не крикнуть, не позвать на помощь, не сообщить…

Левая рука бандита вдруг дернулась, поползла вниз по Лешкиному боку… Алексей моргнул, понимая – бандит ищет саблю. Герасим Кривой рот тоже догадался, что Лешка это понял. Ухмыльнулся окровавленной пастью.

Ищешь саблю? Ладно, ищи…

Главное сейчас, не упустить момент, не упустить…

Крепкие пальцы жадно шарили по Лешкиному бедру, ага, передвинулись вправо… застыли. Нащупали!

В диких глазах злодея взорвалась бурная радость.

И в этот самый момент, когда все потуги врага были направлены на то, чтобы ухватить, вытащить из ножен саблю, Алексей, мгновенно оторвав руки от запястья бандита, изо всех сил ударил его ладонями по ушам.

Бах!!!

Знал – это прием всегда действует оглушающе-безотказно! Вот и сейчас…

Оттолкнув от себя ошарашенного разбойника. Вскочил на ноги, выхватив, приставил к горлу врага клинок. И краем глаза увидал бегущих к нему воинов. Своих.

Вернувшись обратно к ручью, Алексей увидел аккуратно связанных парами лиходеев и рыдающую над бездыханным телом бедняги Пароса Пелагею. Покачав, головой, присел рядом. Пытаясь утешить.

Не удалось.

– Это вы виноваты в его гибели! – с болью в глазах упрекнула девушка.

– Не мы, а его собственная жадность, – подойдя, наставительно поправил Орест. – В пещере полно сокровищ. Думаю, понадобиться баркас.

– Ну, ну, не плач, – Лешка обнял девчонку за плечи. В конце концов, в гибели незадачливого бедолаги Пароса была и ее вина – не пошла бы за ним, глядишь, все и обошлось бы.

– Да, я его не любила, даже, порой, ненавидела, – поникнув головой, тихо произнесла Пелагея. – И все равно, жалко.

– Мне тоже, – промолвил старший тавуллярий вполне искренне и обернулся к сотнику. – Что ты сказал про сокровища?

– Их там полно! Ничего не скажешь, ловко ты вычислил этих бандюг – преклоняюсь. Нет, в самом деле!

– Господин старший тавуллярий еще и лично захватил главаря, – подойдя к начальству, почтительно доложил Антиной. – Мы его привели.

– Главаря? – Орест хлопнул Лешку по плечу. – Ну, господин старший тавуллярий, тебе бы не в сыскном секрете служить, а у нас! Не ожидал. Скажу честно – не ожидал.

– Пустое, – отмахнувшись, Алексей посмотрел на грустную девчонку и перевел взгляд на пленных. – Одна пара, две… Пять. Герасима с кем будем вязать? Черт…а где ему пара-то?

– Какая еще пара? – удивился сотник.

– Так их же двенадцать было!

– Двенадцать?!

Лешка нервно вскочил на ноги:

– Зевка! Зевка где? Ну, тот молодой. Кучерявый, ушастый… Ну, с удочкой который был… Убег, черт! Убег! Ох ты, вот незадача-то, вот незадача… Так, всем искать! Немедленно искать! Прочесать лес, горы…

– Да что ты переживаешь, прочешем! – сотник явно не понимал ситуации. – Главное – сокровище у них отняли.

– Да и черт-то бы с ним, с сокровищем! – в сердцах выругался Лешка. – Понимаешь, если хоть кто-то из банды доберется в столицу, расскажет – сорвется вся операция. Нам ведь нужно выявить их прихлебателей, помощников, связи… Да много всего. А теперь все их сообщники насторожатся, залягут на дно – поди-ка, сыщи их!

– Замечена лодка, господин сотник!

– Лодка? – Орест встрепенулся. – Какая еще лодка?

– Ребята ходили на мыс… Идет, кажется, от нас.

– От нас или «кажется»? – взвился Лешка. – Бежим, Орест, взглянем!

Лодка оказалось небольшой, узкой – обычный рыбацкий челн. Не то ли, который обыскались утром деревенские рыбаки? В воде сидела глубоко, даже, пожалуй, слишком. А на веслах – кудрявый вроде… Зевка!!! Вот понял парус. Уйдет, ах, уйдет, не вплавь же его догонять?

– Никуда он не денется, – вдруг захохотал сотник. – Никуда – теперь уж точно.

– Ах да, – Лешка смущенно почесал затылок и улыбнулся. – Как я мог забыть? Как?

А Зевка, с горем пополам поставив, наконец, парус, направил челн в открытое море. Как здорово, что Герасим приказал этому дураку Паросу украсть в деревне лодку. Так, на всякий случай, вожак был очень предусмотрительным. Вот и выпал такой случай! Только не для Герасима а для него, Зевки!

Сердце юного лиходея умилялось а взгляд то и дело умильно касался дюжины полотняных мешков, заполнявших все днище утлого челнока. Золото! Серебряные блюда! Дорогие ткани! Зевка хорошо знал, как незаметно проникнуть в пещеру. Рисковал, да… Но с сокровищами убегать куда как интереснее! Ну, теперь все. Повезло, что и сказать. Теперь – в море. Мраморное море – внутреннее и прямо таки кишит судами. Попроситься на борт какой-нибудь торговой скафы, хорошо заплатить…

Оп!

Налетевший ветер, словно кулаком, хлопнул в парус. Челнок накренился, черпнул воды… И еще раз…Черт, тонет!

Жадный, жадный Зевка! Не следовало брать с собою в путь слишком много золота, хватило бы и тканей. Глупый, глупый Зевка! Тони теперь, тони…

Быстро развязав мешок, парень набросил себе на шею несколько – золотых с самоцветами – ожерелий и, перекрестившись, покинул тонущий челн, тут же исчезнувший под мутной лазурью волн.

Вынырнув, Зевка поплыл, отплевываясь и чувствуя, как тянет ко дну золото. Неужели, придется бросить? Перевернувшись на спину, беглец немного отдохнул, прикидывая, что делать. В крайнем случае, можно поплыть и к берегу – но там его могут поймать. Нет, к берегу – это на самый крайний случай. Ну, неужели же не пошлет господь никакого кораблика, ну, пошли же, Господи! Ну?!

Пообещав поставить в Святой Софии самую дорогую свечку, Зевка перевернулся обратно на брюхо – уж что-что, а плавал он хорошо.

И увидел…

Нет, показалось…

Да нет! На самом деле!

На самом деле, Господь услышал горячие молитвы парня и послал, послал…

Корабль! Большой, красивый корабль.

– Эй, эй! – закричал, замахал рукою Зевка. – Помогите, эй!

Заметили!

Корабль замедлил ход, и вот уже стали хорошо видна украшенная затейливой резьбой высокая корма судна. Теперь – все. Теперь – доплыл. Теперь давайте, ловите!

Отплевываясь от попавшей в рот воды, Зевка счастливо засмеялся.

А узкой длинной косе, рядом, так же весело смеялись Орест и Лешка. Подходивший к незадачливому пловцу корабль носил гордое имя «Агамемнон».

Пылало…

Глава 6
Осень 1443 г. Константинополь. Лучшие люди ведомства

Венцы виноградные на главу твою возложим…

Михаил Пселл

«Монах Иаков – пьяница».

…солнце.

Щурясь, Алексей посмотрел в небо – кажется, завтра должен быть погожий день. Он спустился с крыльца и неспешно зашагал по тихой, усаженной золотистыми липами, улочке в направлении Амастрид, ближе к дому. Вообще-то, Лешка не планировал вернуться сегодня домой так рано, хотел дождаться, когда сыскной секрет опустеет, посидеть одному да еще раз вдумчиво допросить Аргироса Спула – того самого перевозчика рыбы с Драконьего острова. Хотел было допросить, но, увы… Томящийся в узилище перевозчик с сегодняшнего вечера числился уже за тавуллярием Хрисанфом Злотосом, ведь именно Злотос курировал гавань Феодосия, к которой была приписана шебека Аргироса Спула. Начальник, конечно, поторопился с передачей свидетеля – да-да, свидетеля, ибо никаких обвинений пока против перевозчика не выдвигалось – хотя, с другой стороны, задержанного уже допрашивали почти все, в том числе и – в числе первых – и сам Алексей. Перевозчик стоял на своем – да, подошли в гавани какие-то люди, узнали в порту, что шебека отправляется на остров Дракона, попросили передать записку некоему Парусу… или Поросу – здоровенном такому парняге. Он, Аргирос Спул, и передал – а что в этом такого?

Все остальные пойманные разбойники – включая самого Герасима Кривой рот и Зевку – ничего против перевозчика не показали, наоборот, подтвердили его слова – действительно, просто попросили передать записку. Как, ухмыляясь, пояснил Герасим:

– Зачем в нашем деле лишние рты?

Ну, оно и логично, в общем-то.

По закону теперь перевозчика нужно было бы отпускать, да вот тавуллярий Злотос выспросил позволения начальства задержать сего господина еще на одни сутки – что-то хотел прояснить по своим надзорным делам.

Постояв у дверей узилища, Лешка махнул рукой – ладно, не получилось сегодня, можно будет допросить и завтра, естественно, с письменного разрешения Злотоса. Впрочем – а нужно ли допрашивать? Все равно нечем прижать, да, скорее всего, перевозчик и в самом деле ни причем.

Поднимаясь по лестнице к себе, на третий этаж доходного дома, Алексей вдруг услыхал наверху голоса. Кто-то громко разговаривал, смеялся. Что, Ксанфия пригласила подруг? Да нет у нее здесь подруг, а те, что были, уехали в Италию. И голос, кажется, мужской… юношеский… Владос? Нет, на Владоса не похож – тот говорит куда нахальней. А этот… этот явно конфузничает и несколько тянет слова… Провинциал?

– А, вот, кажется, и суженый мой явился! – едва Лешка ступил на порог, Ксанфия, подбежав, бросилась к нему на шею. – Боже, как я соскучилась! Знаешь, как тоскливо было? Хорошо хоть твои товарища заходили проведать, вот, хоть Аргип.

– Аргип?

– Вечер добрый, господин старший тавуллярий, – поднялся с софы гость. – Я вот заглянул ненадолго… Госпожа Ксанфия обещала дать что-нибудь почитать. Извиняюсь, что в ваше отсутствие…

– Признаться, это я его затянула, – весело пояснила хозяйка апартаментов. – Узнав, что ты еще не пришел, Аргип ну никак не хотел заходить. Еле уговорила!

– Ну, уговорила – и правильно, – улыбнулся Алексей. – Вы уже ели?

– Нет, ждем тебя.

– Ой, я, пожалуй, пойду, уже слишком поздно, – засобирался гость, и теперь уже Лешке стоило немалых трудов уговорить его остаться на ужин.

– Выпьем вина, – старший тавуллярий подмигнул напарнику. – Заодно кое-что обсудим. Нет-нет, не собирайся – даже и слушать ничего не хочу.

Оставив сослуживцев беседовать, Ксанфия спустилась на кухню, заказать еду. Пользуясь ее отсутствием Алексей с гостем быстро помянули служебные проблемы: в последнее время ходили упорные слухи о повышении по службе непосредственного начальника парней – протокуратора Филимона Гротаса. Высшее (после эпарха) начальство в виде господина Маврикия уже пару раз милостиво навещало Филимона, порождая различного рода домыслы – сам протокуратор о повышении и переводе в центральное ведомство пока ничего не говорил. Может, быть, боялся сглазить удачу?

– Филимон – очень хороший начальник, – негромко промолвил Лешка. – Работать с ним хоть и не просто – уж больно дотошный да въедливый – но, с другой стороны – легко. Филимон на службе собаку съел – чем может, всегда поможет и, если надо для дела, прикроет и ответственность на себя возьмет. Не то, что некоторые…

Аргип несмело улыбнулся:

– Я пока еще всего ничего в секрете, но виду – господин Гротас хороший начальник. Интересно, какого же пришлют?

– Могут и не прислать, – покачал головой Алексей. – Могут и обойтись нашими силами – Филимон точно «за» будет.

– То есть, кого-нибудь из наших назначить?

– Ну да… Только не из нас с тобой, – Лешка усмехнулся. – Боюсь, как бы не Хрисанфа. Вот уж с кем намучаемся!

Аргип облизал губы:

– Мне кажется, господин тавуллярий Злотас спит и видит себя в должности старшего парафалассита.

– Правильно тебе кажется, – усмехнулся Алексей. – Об этом у нас все знают. Вот и могут ему кинуть должность, а, заодно – и нас подчинить. Хрисанфу сам Маврикий покровительствует. Одно хорошо – Злотас парень не глупый, хватит ума не мешаться в наши сыскные дела. Но, конечно, если речь зайдет о его личных интересах… или – об интересах его многочисленных знакомых коммерциалов…

Лешка замолк – в квартиру поднялась Ксанфия.

– Заказала у хозяйки жареную в сметане камбалу, кувшин вина и оливки с сыром, – смеясь, доложила девушка. – Ой, у них там, на кухне, оказывается, так весело! Зашел привратник – рассказывает какие-то веселые побасенки, кухарки слушают, уши развесив, да и сама хозяйка тоже. Говорят, будто наши славные морские стражи захватили в море целый пиратский корабль, полный золота и самоцветов, пиратов повязали да бросили в узилище, а главарь их – оказывается, простой перекупщик рыбы.

– Постой-ка! – Лешка с удивлением осадил невесту. – Это ж откуда, интересно, такие слухи, о перекупщике?

– Привратник сказал – на рынке Быка об этом только и говорят.

На рынке Быка… Лешка вышел уже из того доверчиво-восторженного возраста, когда люди, ничтоже сумняшеся, считают, будто слухи возникают сами собой. Нет уж – их обязательно кто-то придумывает и распространяет со вполне конкретной целью. И тогда возникает вопрос – кому выгодно опорочить перекупщика? Кому вообще мог перейти дорожку сей неприметный коммерциал средней руки? Кому-то из руководства ведомства эпарха? Или – остаткам шайки? Гм, маловероятно… Но ведь слухи-то кто-то распространяет!

– Ты что задумался, милый? – присев рядом с суженым, Ксанфий прижалась к нему, обнимая за шею, отчего сидевший напротив Аргип сконфузился, покраснел, и едва не подавился оливковой косточкой.

Лешка не выдержал, расхохотался:

– Ну-ну, дорогой гость! Просьба ничем не давиться – нам тут только лишнего трупа не хватало.

От таких слов напарник еще больше смутился. Молодой… Не привык еще к подобным циничным шуткам. Ну да ничего – месяц-другой – привыкнет, и сам начнет шутить столь же специфически.

– Да, кстати, я совсем забыла про книгу, – вскочив, Ксанфия ненадолго удалилась и, вернувшись, вручила гостю небольшой том «ин-кварто» – «в четверть листа»:

– Это Аристофан – «Женщины в народном собрании», – пояснила она. – Рекомендую – обхохочешься.

– Спасибо, любезная госпожа, – встав, гость поклонился, приложив книгу к сердцу. – Опасаюсь, правда, принять даже на время столь дорогую вещь, я ведь снимаю небольшую комнатку в доходном доме, а запоры там такие хлипкие.

– Ну, не столь уж и дорогая эта книга, – Ксанфия усмехнулась. – Она ж не на пергаменте – на дешевой тряпичной бумаге из фракийских мельниц. Ну, конечно, труд переписчика недешево стоит…

– Я буду беречь ее, как зеницу ока! – истово заверил Аргип и, мягко улыбнувшись, откланялся.

– Славный юноша, – проводив гостя, задумчиво произнесла Ксанфия. – очень славный.

На следующее утро, сразу по приходу на службу, Лешка упросил Злотоса дать разрешение на дополнительный допрос перекупщика Аргироса Спула. Допрос, впрочем, ничего не дал – перекупщик, немолодой сутулый мужчина с желчным лицом ипохондрика, божился, что не имел никаких связей с бандой и знать не знает, кто такой Герасим Кривой рот.

– Что, так и не заговорил перекупщик? – по возвращению из узилища к Лешке заглянул Злотос. – Я так и знал. Он ведь упрямец, этот господин Спул, большой упрямец. Ладно, у меня заговорит…

Не прощаясь, Злотос покинул кабинет и, насвистывая что-то веселое, быстро зашагал по темному коридору секрета.

Алексей посидел, подумал и, поймав на себе вопросительный взгляд напарника, велел тому привести на допрос Зевку. Интересно стало – что там будет врать этот кудрявый ворюга?

– Кто-то еще? Да нет, что вы, ни кто не остался, – с порога замахал руками Зевка. – Всех взяли. Да вы ж меня знаете, господин старший тавуллярий, ну, зачем мне врать?

Лешка усмехнулся:

– Вот я и думаю – зачем? Хочешь, поразмышляем вместе.

– Да больно мне надо ломать голову! – задержанный презрительно скривился. Это ведь ваша работа, вот вы и думайте.

– И подумаем, – с усмешкой заверил Алексей. – Итак… – он поднялся на ноги и медленно заходил по кабинету из угла в угол. – Что мы имеем? Имеем некоего господина Зевку, вора…

– Это еще не доказано!

– …вора, который почему-то не хочет рассказывать о своих оставшихся на свободе подельниках. Почему? Предположим, он их боится. Может так быть? Вполне.

– Вам бы в поэты податься, господин старший тавуллярий, – скривившись, посоветовал Зевка.

– Может, когда-нибудь и подамся, – Алексей ухмыльнулся и продолжал, незаметно подмигнув внимательно прислушивающемуся к беседе напарнику. – Итак, вторая причина – страх. Так, Зевка?

– Это почему же это – вторая? – удивился парень. – А какая тогда первая?

– Ну, вот видишь, – Лешка повернулся к Аргипу. – Со второй причиной он уж согласен. Боится, боится, парень.

Задержанный презрительно молчал.

– А первая причина, конечно же, интерес! Есть интерес, есть – как не быть, а?

– Какой еще интерес? – Зевка лениво хмыкнул. – Э, тавулляорий, кончай башку парить.

– К твоему сведению, уважаемый Зевгарат, моя должность правильно именуется – старший тавуллярий.

– А, один черт!

– Так вот, – Алексей азартно потер руки. – Теперь – об интересе. Интерес, дружище Аргипе, означает – заинтересованность, – повернув голову, быстро пояснил молодой человек. – И в чем же таком заинтересован наш старый друг Зевка?

Допрашиваемый ухмыльнулся:

– Очень любопытно послушать. И в чем же?

– Не «в чем», а «в ком». В некоем человечке, очень непростом, имеющим связи… который – вы все на то надеетесь – очень скоро вас отсюда вытащит. Ну, если отсюда и не успеет – так с каторги, точно.

– Ха! Скажете тоже – с каторги!

– Ага! Значит, имеется такой человечек!

– Не знаю, про кого вы сейчас говорите… – закусив губу, задержанный сверкнул глазами. – Но я вам больше ни слова не скажу! И вообще, без защитника с вами больше разговаривать не буду.

– Хорошо, – чрезвычайно любезно согласился Лешка. – Завтра же я тебе предоставлю защитника, а себе – палача. Лады?

Зевка заерзал – видать, не очень-то ему хотелось быть подвергнутым пыткам.

– Ну, пока иди… может, чего надумаешь Как надумаешь, сообщишь стражнику.

Широко улыбаясь, Лешка лично вывел Зевку в коридор и передал конвойному. Вернувшись обратно, он уселся за стол и, тяжело посмотрев на напарника, сообщил:

– Невеселые у нас нынче дела, братец. Зевка-то мой намек на палача не воспринял. А что это значит?

– Что это значит? – эхом повторил Аргип.

– А это значит, что некий, упомянутый мной, человечек – существует, и Зевка боится его больше, чем палача! – нервно потерев руки, старший тавуллярий уселся на стол. – Честно говоря, что может палач по такому делу? Ну, назначу я плети или, скажем, дыбу… И все! Это даже и не пытки, а так, чистой воды устрашение – на испуг.

– А…

– А настоящую пытку ко всем нашим разбойникам, окромя, может быть, главаря, применить нельзя – незаконно! Они ж не убийцы, не злоумышленники против базилевса, не государственные преступники – закон не дает нам права пытать их по-настоящему. Да и. честно говоря… – Лешка поморщился. – Не очень-то я вверю в пытки. Слабые вполне можно выдержать, ну а на сильных – просто оговорить себя или кого угодно. Нет, пытки – не наш метод. Мы должны куда как тоньше работать, куда как тоньше…

Старший тавуллярий задумчиво почесал затылок:

– Аргип, слетай, пожалуйста, посмотри, как там дела у Иоанна с Панкратием. А я пока тут посижу, покумекаю.

Напарник вернулся быстро, и Лешка к тому времени еще ничего не придумал, ну, просто не лезли в голову мысли – почему так?

– У них там тоже не лучше, чем у нас, – шмыгнув носом, доложил Аргмп. – Вообще, разбойники, такое впечатление, над нами глумятся.

– Вот-вот, правильно ты сказал!

– Сидят, дружно говорят всякую чушь, либо вообще ничего не говорят.

– Так! – Алексей встрепенулся вдруг, словно вот сейчас только что услышал что-то действительно важное, что-то такое, что могло бы пойти на пользу дознанию.

Закусив губу, он посмотрел в потолок, черные своды которого давно требовали хотя бы косметического ремонта, и секунд, наверное, десять, сидел так, уставившись вверх… а потом перевел глаза на напарника:

– Что ты сказал? Ну, вот, сейчас.

– Да ничего особенного не сказал, – поджал плечами юноша. – Сказал только, что разбойники над нами дружно издеваются…

– Стоп! Вот оно – дружно! Господи, – Лешка истерически захохотал. – Какие же мы тут остолопы сидим. Дружно! Вот именно так они себя и выедут. Словно бы сговорились… Впрочем – почему «словно»? Сговорились и есть… А мы-то, дураки… Первым делом надо было эту их дружбу порушить!

Сразу после полудня снова вызвали Зевку, и, почти одновременно с ним, еще одного из разбойников… Тому пришлось под конвоем немного подождать у невзначай приоткрытой двери. И хорошо расслышать слова, отчетливо произнесенные Лешкой… Последнюю фразу.

А начал-то Алексей хитро – издалека, с покойного старика Леонидаса Щуки, лиходея, каких еще поискать. Словно бы вот потянуло его вспомнить общих знакомых. Зевка в этой теме угрозы для себя не усмотрел, болтал охотно.

Старик Леонидас? Что и говорить, тот еще был хмырь, вспомнить страшно! Собрал себе шайку из нищих подростков, установил иерархию… Да, были дела.

– Что и говорить… – старший тавуллярий нарочно сделал паузу, высчитывая количество шагов, оставшихся конвою с разбойником от конца коридора до чуть приоткрывшейся, якобы, от сквозняка, двери кабинета… Десять шагов… девять восемь… Пора!.

– В общем, неплохо мы с тобой сейчас поговорили, Зевка. Такого человека вспомнили! Ах, такого человека, ведь так?

– Да уж, – поддакнул Зевка. – Человек, что и говорить – знатный.

Тому, кто стоял за дверью, услышанного было достаточно. Теперь другая задача встала – обезопасить Зевку от его же сообщников.

Что ж, нашлась для парня другая камера – и посуше, и посветлее… И соседи попались хорошие – воришки с Амастридского рынка, недавно выловленные коллегами Лешки. И ничего, что молодые! Пусть посидят – не будут в следующий раз красть чужих свиней да кидаться камнями в зеленщика. А потом кто-то из этих парней тихонько шепнул Зевкке:

– Слышал я, как шептались стражники, когда меня на допрос вели. Казнить тебя хотят, парень!

– Казнить?

– Не судьи… Какой-то Герасим Смешной кот.

– Смешной кот? Может – Кривой рот?

– Во-во! Так они и сказали.

К сожалению, Зевка не знал в точности, кто именно осуществлял прикрытие банды, как, скорее всего, не знали его и все рядовые члены банды. – только главарь. Однако же, кудрявый воришка оказался осведомлен, каким именно образом происходили встречи главаря с, так сказать, куратором шайки. И что знал – тут же выложил, вовсе не собираясь подставлять свою шкуру под ножи скорого на расправу Герасима.

– Есть одна таверна на улице Пиги, недалеко от Силиврийских ворот. Хозяин – крещеный еврей, зовут Моган Даш, Я как-то, совершенно случайно, увидал там Герасима… И вот словно что-то меня удержало – не зашел следом, выждал, наверное, потому до сих пор и жив, не попался тогда на глаза, – Зевка истово перекрестился на висевшую в красном углу икону Николая Угодника – небесного покровителя ведомства. – Герасим в таверне явно кого-то ждал, встречался – и ждал человек не бедного, одет был, как вельможа.