Текст книги "Взвейтесь соколы орлами!"

* * *

Весь мир готовился к этой выставке. Зарубины сколотили такого монстрика – только в ужастиках показывать. Прилепили сзади Анзани с винтом, как у Карлсона. В конце марта из Парижа вернулся Валерий. Облазил все предместья, но нашёл-таки то, что нам и было надо.

– От центра всего-то 12 км на северо-восток. Лужок ровнёхонький – хоть в английский крокет играй. И расположен на взлобке, подсохнет быстро, а снега на нём уже нет. Чугунка близко, но эту лужайку с дороги не видно. И заброшенное имение рядом.

– Что за имение? – спросил я.

– Ле-Бурже называется. Тихое местечко.

– Вот туда-то и надо ящики с Орлятами завозить – ты уж озаботься.

На вокзале нас провожал сам Государь. Напутствовал по отечески:

– Вы там на рожон-то не лезьте. Крутанётесь несколько раз вокруг ихней башни и улетайте. Хотя есть одно пожелание. В честь моего папеньки Императора Александра Третьего там мост через Сену построили. Хорошо бы и над тем мостом по-над речкой пролететь. Всё ж-таки память о родителе!

– Пролетим. И даже крыльями помашем! – пообещал Комрад.

Государь хотел ещё что-то сказать, но тут подошел Марик с Аннушкой и он, как заворожённый запнулся на полуслове. Паровоз дал гудок и поезд тронулся.

В Париж прибыли заранее. Выставка открывалась 15-го апреля, но ящик с монстриком-Орлёнком затерялся где-то в пути. Когда нашли, и выставка уже открылась. Русский павильон был пока закрыт. В ночь на 17-е установили нашего уродца, а мы с утра пораньше отправились в Ле-Бурже.

– Комрад летит первым, за ним Маша и Зина. Я замыкающий. Три круга над Эйфелевой башней, потом по речке до моста со снижением. Проход над ним на бреющем, разворот на горке и обратно в Ле-Бурже. Задача простая.

Через минут 10 после взлёта были уже на месте. Покружились для виду, сбросили памятные листовки и стали снижаться над речкой. И тут я вспомнил, как в прошлой жизни пару раз проплывал под этим мостом на речном трамвайчике. Высота пролёта под ним была в центре метров пять. А что если? Когда все уже прошли над мостом и завершали парадную горку, я нырнул под мост. По-чкаловски. Лишь бы о перекрытие не задеть. Ну а если окунусь, то тоже неплохо. А то третий раз в Париже, а ни разу в Сене не искупался.

После посадки в Ле-Бурже, дядя Лёша с помощниками стали разбирать Орлят для отправки в Кале, а там на пароход и в Питер. А мы на извозчике в открытой коляске устремились на выставку. В этот и все последующие дни в русский павильон было не пробиться. Зина и Маша стояли в кожанках и шлемах с очками рядом с монстриком, позировали фотографам и отвечали на многочисленные вопросы. Через недельку выставку повторно посетил президент Франции Эмиль Лубэ и вручил каждому из нашей четверки Орден Почетного Легиона. Мы с братом по такому случаю были при полном параде, но всё же нашли куда этот орденок привесить. Ну, а барышни были по-детски рады. Орден-то был красивенький и смотрелся, как брошка.

Месяц прошел в непрерывных балах и фуршетах. Баронесса Жанна Николаевна была душой французского общества. А вот её спутника, лихого есаула Плаксина даже побаивались. Помнили по рассказам про казаков атамана Платова. Потому наливали коньяк в кафешках быстро.

Неприятные новости пришли из Кале. Французская таможня отказалась пропускать ящики с русскими самолетами, без подробного описания содержимого. Не иначе тут руку приложила французская разведка.

Дядю Лёшу с бригадой мы встретили на подъезде к Кале. Они сидели на ящиках с «Орлятами» и играли в домино.

– Лёх! А много тебе времени надо, что бы снова собрать всех «Орлят»?

– Если сейчас начать, то к обеду управимся.

– Тогда опорожняйте ящики побыстрее и приступайте к сборке. Валерий Павлович! А ты сможешь нарисовать кукиш в целый лист?

– Не вопрос!

– Тогда бери пустые ящики и рысачь в порт. Своё творчество сдашь в таможню и грузись на ближайший паром. Тут до Англии хода пару часов. А там, как отъедешь к северу от Дувра пару километров, так и стань на какой-нибудь поляне. И ящики разложи, что бы их было видно сверху. Пару механиков с собой прихвати. Время пошло.

До захода оставалось ещё часа три, когда «Орлята» были уже готовы.

По моим расчётам Валера уже должен был быть на том берегу. Пролив Ла-Манш был местом весьма судоходным. После взлёта мы выстроились цепочкой и над каждым большим пассажирским судном делая круг, сбрасывали остатки листовок. Авось хоть несколько и опустятся не в воду.

Меловые откосы холмов Дувра белели в лучах заходящего солнца.

Поляну с ящиками нашли без труда и сели. После посадки, механики набросились на «Орлят» с гаечными ключами. Разбирать – не собирать.

Мы помогали как могли. А Валера рассказывал о хохме в Кале:

– Ящики сгрузили у борта парома, а я с пакетом на таможню. Там уже трое в штатском ручонки потирают. Вот они русские секретики. И просто даром.

Вскрыли пакет, а там – накося-выкуси и пачка картинок из Парижа с девушками без комплексов. Они к ящикам, а те пустые!

– Таможня даёт добро! Вира помалу! – крикнул я грузчикам.

Когда всех Орлят упаковали я попросил Валерия Павловича:

– Вези их в Дувр, найми или купи судёнышко покрепче и жди со следующим паромом дядю Лёшу с механиками. Как только те прибудут – отчаливай в Питер. Эль матросикам не покупай. Он кислый и слабый. Уж лучше джин «Бифитер». По вкусу, как одеколон, но забористый. А мы пока переночуем в гостинице – девчата притомились!

Как известно скорость стука опережает скорость звука. Уже к обеду следующего дня к нам прибыл лорд Адмиралтейства с приглашением на приём к королеве Виктории. По факту бабулька была сродни половине царствующих домов в Европе. Даже нашей императрице приходилась то ли двоюродной тёткой, то ли прабабкой. Но вот часть принцесс унаследовали от неё гемофилию. Наградила бабушка Вика своих племяшек. Но делать нечего, надо ехать. Надо же поблагодарить за Сэра Бэрримора и за катер на пару.

В Букингемском дворце нас расселили в шикарные апартаменты. Аудиенция была назначена на завтра. Министр двора шепнул нам, что будут награждать и что надо быть при всём параде. Перед сном я зашёл к Комраду и нарочито громко стал высказывать мысли вслух:

– Чем же нас может наградить королева? Орденами Подвязки и Бани. Ну в подвязках мы и сами знаем толк, особенно как их развязывать. А про Баню и говорить нечего – что они в банях понимают. К примеру, майор Сигаев как-то одной арфистке после концерта преподнёс в виде букета банный веник. Так та сразу поняла, что её приглашают не на бал. Вот кабы бабушка Вика пожаловала нашим барышням титул герцогинь – это был бы королевский подарок!

– Ты прав брат. Ведь если вручат нам ордена, а куда их вешать то? «Их у нас с тобой не счесть – на спине и то штук шесть!» – так же громко ответил Комрад.

– А вот титул герцогинь девчатам очень пригодился бы. Это же приравнивается по статусу с титулом принцессы! Ты улавливаешь суть!

Если в каждой комнате дворца были уши, то уж в спальнях Великих князей тех ушей было не меньше дюжины. Что утром и подтвердилось.

На завтрак нам подали овсяную кашу размазню, пудинг и чай с молоком.

Всё же не смыслят сыны туманного Альбиона в красивой жизни. Не умеют даже покушать со вкусом. Нет что бы подать заливную осетрину с ботвиньей, буженину из медвежатины и жаренных рябчиков в ореховом соусе, да баранью ногу, запечённую в горчице с мёдом. А запить это терпким квасом, который слезу аж до затылка пробивает. Но мы в гостях – пришлось давиться размазнёй.

Перед входом в тронный зал министр двора объявил:

– Наследные принцы Российского престола и сопровождающие их дамы!!!

– Ну кто кого сопровождает, это ещё два раза посмотреть! – с одесским акцентом тихонько сказала Мария Петровна.

Королева Виктория восседала на возвышенном троне во всём великолепии викторианской эпохи. Она надменно взирала на нас сверху вниз и задала первый вопрос Марии Петровне:

– Дитя моё! Что побудило вас в столь юном возрасте перебороть страх и подняться в небо?

– Каждая женщина должна разделять интересы своего мужчины! – ответила Маша, заранее перенятой у Зины фразой.

– И сколько же тебе лет, женщина?

– Фифти! Упс! Фифтин! – исправилась доктор Шагумова.

Королева грузно поднялась с трона, не торопясь спустилась с пьедестала, и ей подали символическую шпажку. Наши барышни застыли в глубоком реверансе, а Баба Вика, положив шпагу на плечо Зинули, произнесла:

– Я, королева Объединённого королевства Великобритании, Ирландии, Шотландии и пр. и пр. и пр, произвожу вас в Герцогское достоинство и отныне вы будете именоваться Герцогиней Уэльской!

Бабуля переложила шпажку на плечико Марии Петровны:

– И вас произвожу в Герцогское достоинство, а за любовь к наукам естественным вас отныне будут именовать Герцогиней Оксфордской!

В зале наступила тишина. Все ждали ответных слов благодарности.

Но случилось непредвиденное. Зинуля распрямилась, раскрыла веер, пару раз им обмахнулась, и возложила его кончик на плечо королевы:

– В моих руках вы видите символический повелитель воздушных масс. Им я, Королева Неба посвящаю тебя в Герцогини Облаков Слоисто-Дождевых и Кучево-Дождевых, которые постоянно моросят над Лондоном, и именоваться ты теперь сможешь, прибавив ко всем твоим титулам, ещё и Герцогиней Нимбостратус Кумулонимбус! Моё-то Королевство в миллион раз побольше твоего будет! И бороздят пятый океан пока только русские!

Бабушка Виктория от такой наглости потеряла дар речи и из её полуоткрытого рта чуть не выпала вставная челюсть. Выручил нас из щепетильной ситуации как всегда Комрад:

– Звучит как тост – всем шампанского!!!

Всё же не зря я в Гамаюне на полочку рядом с унитазом положил книжонку «Классификация облаков». Вот она Зине и пригодилась.

* * *

Во все остальные дни нас никто не беспокоил. Бабушка Вика слегла ненадолго с повышенным давлением, но доктор Шагумова порекомендовала придворному лекарю, дать бабуле несколько капель нитроглицерина и давление пришло в норму. А мы много гуляли по Лондону. Конечно же посетили лондонский театр Глобус. Спектакль «Виндзорские проказницы» Шекспира, побудил нас съездить в эту загородную резиденцию английских королей. Замок Виндзор был огромен и по нему можно было гулять днями напролёт. Но каждый день в полдень, под звуки духового оркестра происходил развод почетного караула. Гвардейцы в красных мундирах и высоких медвежьих шапках, четко отбивали строевой шаг. Это сколько же медведей надо было загубить, ради этого зрелища?! В Лондоне, конечно же, посетили Тауэр. За свою историю этот замок был и резиденцией английских королей, и хранилищем казны, и тюрьмой типа КПЗ, и местом казни. Причём знатным арестантам разрешалось брать с собой обслуживающий персонал. К примеру, посадят туда какого-нибудь Кромвеля, а он прихватит пару служанок помоложе. И в перерывах между допросами и пытками, может хоть душой отойти. Старые, добрые времена. Хотя доктор Плоткин был бы не доволен. Александр Рафаилович считал, что лечить – так лечить, любить – так любить, казнить – так казнить, пытать – так пытать с пристрастием. Там же посмотрели ихнюю коллекцию драгоценных каменьев. Жалкое подобие нашего Алмазного фонда в Кремле. Но наше особое внимание привлекли вороны Тауэра. Ведь когда-то смертную казнь в Англии осуществляли отсечением головы. А потом эти головы выставляли на кольях у ворот. Что бы каждый проезжающий мимо знал, что его ожидает за нарушение законов королевства. Так вот вокруг этих голов постоянно кружили вороны. При чем эти вороны были абсолютно черными. Отсечение давно уже заменили виселицей, как во всех цивилизованных странах, но вороны не улетали в надежде, что когда-нибудь вернутся старые, добрые времена и им будет чем поживиться. Ещё со времён короля Великобритании Карла Второго, сложилась легенда, что если вороны покинут Тауэр, то падёт и монархия. И с тех пор воронов там подкармливали и перья на одном крыле у них чуточку подрезали. Потому-то они и могли летать только по кругу внутри крепости. Но эти наглые птицы до того обленились, что и летать-то не хотели. Они разгуливали пешком по всему замку с заносчивым видом директора пляжа.

По улице Пикадилли мы шли, ускоряя шаг. С Тверской мы её сравнили, но здесь всё было не так! Зашли и в Вестминстерское аббатство. Когда вышли из него я спросил у брата:

– Который час?

Брат взглянул на часы Биг-Бена и коротко ответил:

– Час отъезда!

Уже на корабле, который шел в Питер, мы услышали песню:

 
– Лондон гуд бай – я здесь чужой!
– Лондон прощай! Пора домой!
– ЛОНДОН, ГУД БАЙ!
 

Глава 9. Туда, куда летим.

 
Мне летать острый нож и петля.
Ни поесть, ни распить, ни курнуть.
И к тому ж безопасности для
Должен сам я себя пристегнуть.
 

(В. Высоцкий)

По возвращению в Питер, никому ничего рассказывать не пришлось. Все всё знали из газет. В Гамаюне уже во всю летали на «Орлятах» ещё сорок учлетов. А Зубов, Маркелов, Ламин и Фроловский уехали в Раменское к Благову осваивать Орлов. Мария Петровна укатила в Ковно к папеньке на каникулы. Пётр Аркадьевич аж диву дался. Как же так? Столыпины старинный русский боярский род, а дочка вдруг стала английской герцогиней Оксфордской. Да ещё и с французским орденом Почетного Легиона. Чудны дела твои, Господи. И Комрад заметно погрустнел.

– Скажика мне, братик! А что это там Мария говорила бабусе об своём мужчине? Это с какой стороны понимать?

– Да как хочешь, так и понимай. Только я ни сном, ни духом! – ответил брат.

– Верю. Не могло этой девушки быть на твоей подкорочке. Хотя погоди. Очень даже могла быть. Не внешность, а сущность. Вот в прошлой жизни ты почему с женой развёлся? Или она тебя, как женщина не устраивала? Или была плохой хозяйкой? Вовсе нет. Когда поженились, вы с ней были на одном уровне развития. А вот потом ты ушел вперёд, а она остановилась. Ты перечитал сотни умных книг, общался с научной элитой, а она оставалась просто домохозяйкой и мамой. И эта расщелина между вами превратилась в пропасть. Вот вы и расстались. Потом у тебя были ещё женщины, но ни одна не дотягивала до твоего уровня и они не задерживались. Тебе нужна была дама сердца, за которой ты бы сам тянулся. И если на подкорочке пубертатного периода у тебя осели Марина и Мерилин Монро, то повзрослев, подкорочка выдала тебе женщину-интеллектуального лидера. А ведь доктор Шагумова умнее и образованнее нас вместе взятых. Вот ты и втюхался. Только не забывай, что ей в этой жизни всего 15 лет. А Пётр Аркадьевич стреляет не хуже Сигаева.

– Да о чем ты говоришь! Я даже мечтать о ней не смею.

– Мечтать не вредно – вредно не мечтать. Вот Зина мне шепнула, что и Маша на тебя как-то по-особенному смотрит. Далеко ли до греха? Надо бы тебе развеяться. На охоту куда-нибудь махнуть или на рыбалку. Ты как?

– Да я бы с радостью, а куда?

– Есть на Волге такой городок Симбирск! Вот туда и дуй.

– А там что – знатная рыбалка?

– Про рыбалку не знаю, но степи там за Волгой просторные и широкие. Самое место для переучивания молодых пилотов с Орлят на Орлов. И от посторонних глаз вдалеке. А то в Раменском-то под самой Москвой не ровен час засветимся раньше времени. А в Симбирске устроишь лётную школу – Школу Высшей Лётной Подготовки. Если коротко ШэВээЛПэ. И в какой-нибудь заводи поставь длиннющую баржу с двумя палубами, как на «Моховом» или «Проскурове». И гоняй там целыми днями пилотов и техсостав. Чтобы и взлёт и посадка на палубу стали обыденным делом. А иначе зачем мы тогда лесовозы-то городили? Сейчас конец весны. До осени в степи можно и в палатках пожить. У нас сейчас пилотов и полсотни не наберётся, а надо-то около полутысячи. Смекаешь, какой объёмчик работ тебя ожидает? Вот чистый бланк с подписью государя и печатью. Продумай, что туда написать, что бы и Саратовский и Самарский губернаторы давали тебе всё, что надо без второго слова. И помни – до войны три с половиной года! Время пошло!

В ангаре дядя Лёша со своей бригадой о чем-то спорили с Зарубиными. Горячились, что-то рисовали на столе мелом, стирали и опять спорили.

– Что не поделили, Кулибины?

– Делить нам нечего. Но и делать нечего. А хотим сделать свой новый самолёт. Зарубины предлагают поставить на «Орлёнка» ещё пару нижних крыльев, а движок сзади убрать и две таких Звёздочки пришпандорить на верхние крылья, как у «Орла». Тогда кабину можно сделать на двух пилотов и обучение пойдет гораздо быстрее. И переучиваться с двухмоторного «Орлёнка» на двухмоторного «Орла» будет просто-таки.

– А ты, дядя Лёша что предлагаешь?

– Я просто-таки хочу с «Орла» убрать нижние крылья, малёха удлинить верхние. Укрепить их подкосами. Снять оба движка с крыла и поставить лишь одну Семёрочку на нос. Кабину тож сделать на двоих, но сзади можно и пару рядов двойных кресел врезать. Получится шестиместный самолёт. Движок-то эвон какой мощный. На взлёте на полную катушку черта в ступе поднимет, а в полете на тяге в полсилы может часов 10 колтыхаться при малой трате бензинки – как-то так!

– А ведь вы оба правы. Нам нужен и тот и другой самолет. Один будет учебный, а другой – дальний разведчик. Я как смогу эскизики-то нарисую и отошлю с курьером сначала к профессору Делоне за расчетами жёсткости и прочности, а потом к профессору Жуковскому, что бы он аэродинамику рассчитал. Хорошее Вы дело задумали – с меня магарыч к ужину.

Неожиданным, но приятным был визит в Гамаюн Александра Васильевича Колчака. Он как раз через пару недель собирался в экспедицию по Северному Ледовитому океану. Не исключали найти землю Санникова.

– Александр Васильевич! Вся эта шумиха, к полюсу напролом, нам очень на руку. Истинная же цель, это пройти Северным морским путём за одну навигацию. Ждать, пока соберут всю экспедицию, да идти вокруг всей Скандинавии времени нет. Поезжайте на поезде в Мурманск. Берите ледокол «Ермак». Нечего ему у Мурманской стенки отираться. Там же подберите два крепких грузопассажирских транспортника повместительнее. Они будут Вашими и углевозами и нужный груз повезут. При бункеровке в Мурманске обратите особое внимание на лесовозы «Моховой» и «Проскуров». В недалёком будущем вам уже, как главкому эскадры, придется перегонять их во Владивосток. При ходе в десять узлов сможете за месяц дойти от Кольского залива до Берингова пролива. А там на юг вокруг Камчатки до Сахалина. На севере Сахалина есть поселок Оха. В нем геологи нашли нефть. В транспорты загрузят небольшой нефтеперегонный заводик в ящиках. Ваша задача доставить его туда, за зиму помочь собрать, а по весне в обратный путь. Обратно пойдете один на ледоколе. Ни «Ермак», ни углевозы во Владивостоке появиться пока не должны. Всё необходимое вам в Оху доставят. Сверхзадача вашей экспедиции это дважды пройти Севморпутём – в эту навигацию туда, а в следующую – обратно. Вот вам чистый бланк указа с подписью государя и государственной печатью. Впишите туда всё, что сочтёте нужным, что бы в Мурманске вам ни в чем преград не чинили. Там познакомитесь с капитаном второго ранга Николаем Николаевичем Рожковым. Он Вам во всём поможет. А на словах ему передайте, что жду его в гости. А с Вами увидимся теперь только осенью следующего года. Ну а пока, в добрый путь и да хранит Вас Господь!

Получил письмо от Комрада из Симбирска. Пишет, что всё Заволжье это природный аэродром. «Степь да степь кругом, сто полей на ней, сядешь на любом. Прилетай, Андрей!» Но лесов очень мало и строить не из чего.

Ну это дело поправимое. Вокруг Чебоксар на Волге леса непролазные; там и надо рубить, а брёвна сколачивать в плоты и по течению, да с буксирами, можно на целый город пиломатериалов доставить. Пришлось напрячь Шароглазова – он-то выгоду не упустит. Надо было ехать в Москву.

Собрал всю стаю первых учлётов. У каждого из них уже свои ученики встали на крыло и летали уверенно. Хватит их за ручку-то водить:

– Ваши учлёты летают выше крыши. С ними и полковник Волков управится. А Вы, господа командиры, отправляйтесь-ка в ЦАГИ к полковнику Благову. Там уже Бершадский, Зубов, Фроловский, Маркелов и Ламин переучат Вас на «Орлов». С таким-то опытом полётов вам и недели хватит, а после и я туда подтянусь и полетим вместе!

– А куда полетим то? – спросил лётчик Матвеев.

– Олег Григорьевич! Неправильно вопрос ставишь. Какая нам разница куда? Главное зачем! На Раменском аэродроме самолёты уже ставить некуда. А под Симбирском князь Кирилл новую лётную школу строит. Там за Волгой хоть тысячу самолётов поставь – никто и не чухнется. Вот там и сами налетаетесь и всех своих учеников переучите. До снега ещё времени много. Жить пока придется в полевых условиях. Но это пока. За зиму там всего понастроят. Лес туда по Волге штабелями сплавляют. Так что в добрый путь и до встречи!

Укатили Апостолы в Москву. Но полёты продолжались. Полковник Волков ходил хмурый.

– Анатолий Алексеевич! Чой-то ты такой смурной? Не весёлый, не живой! Или служба не мила, иль рутина задрала, или в кольте обнаружил повреждение ствола?

– Всем доволен! Ей же ей! Служба крепче сухарей! Отпусти меня ты в ЦАГИ! Не упрямься, князь Андрей!

– Ну с этим всё просто. Через недельку я туда отбуду, а ещё через две ты с майором Сигаевым привезёшь в Раменское весь выпуск учлётов. И сам там с ними останешься «Орлов» осваивать. Вручать им знаки Покоритель неба и эполеты подпоручиков тоже ты будешь. На каждый выпуск Государь не наездится. А ты ветеран и старший по званию – тебе и крылышки в руки.

За этой беседой нас и застал капитан второго ранга Рожков. Вошёл сразу с двумя корзинами. В одной розы для Зины, в другой – бутылки его любимого коньяка Камю. А сам аж светится от счастья.

– В честь чего простава, Николай Николаевич?

– У меня вторая доченька родилась. Так что я теперь дважды папа!

– От души поздравляем! Зачёт! И Илоне поклон передавайте! А как назвали-то дочурку?

– Старшая у меня Вероника, а младшая пусть будет Виктория.

– Славные имена. Пока на стол накрывают, хоть два слова про Мурманск.

– Поставили сразу десять верфей. В каждой строим по эсминцу. Строить легко и быстро. За полгода на воду спускаем, но без двигателей – с ними задержка случается. Ну и аккумуляторов нехватка бывает.

– А велики ли по размерам получились? И сколько торпед берут на борт?

– Длиной 45 метров, шириной 3. И берут по 4 торпеды.

– А лесовозы видали? Как думаете, сколько можно на каждый этих эсминцев загрузить, если ставить бок о бок в два ряда повдоль палубы? Длина палубы 160 метров, а ширина 40.

– Получается что две дюжины можно на верхнюю палубу поставить, а то и чуть больше – принайтуем покрепче. Между палубами-то высота не большая. Выходит по четверти сотни на каждый лесовоз смело влезет.

– А сможете к весне 1903го года полсотни эсминцев забабахать? Двигатели и аккумуляторы будут, это уж моя забота! – сказал я.

– Ну про полсотни, не скажу, а шестьдесят гарантирую!

– Это сколько же сразу надо имён придумать такой флотилии! – усмехнулся полковник Волков.

– Имя всем дадим одно и порядковый номер. Доченьки-то Ваши Вероника и Вика! Вот и получается НИКА! А первые две буквы ваша Н и Илонина И! А всё вместе, НИКА – Богиня победы. Мы же собираемся побеждать! Жаль, что Комрад в отлучке, а то он бы сказал: – «Звучит, как тост!»

Тут как раз и Зинуля пригласила всех к столу. Поводов выпить было предостаточно. Но задерживать Николая Николаевича не стали – он к семье торопился. Да и вопросы все порешали влёт – что томить-то человека.

В Москву решили ехать вместе с Зиной. Уж очень ей хотелось на «Орле» полетать. В Питере я навестил адмирала Макарова:

– Степан Осипович! Надо дать двигателям Тринклера широкую дорогу! (чуть не сказал Зелёную улицу, но светофоров-то ещё не было). Аккумуляторы нужны в несчётном числе, а уж торпед больше полутора тысяч. Всё это пойдет в ущерб другим кораблям. Так передайте тем, кто артачиться станет – Государь повесит, и повесит не за шею.

В Москве на Николаевском вокзале ждал сюрприз. Луцкий встречал нас на новенькой «Чайке», а в эскорте были две «Волги». Пока наш салон-вагон перегоняли на Казанский вокзал, решили навестить Марика и Анну. По дороге я озадачил Бориса Григорьевича:

– Вот если две ваших Семёрочки спарить и нанизать на одну ось, как костяшки на счетах и соединить воедино, то и объём возрастёт вдвое, и вес вдвое увеличится. А мощность?

– Так тоже примерно вдвое!

– А вот и нет – мощность-то возрастёт втрое.

– Это почему же?

– Парадокс науки. Вы инженер – вам и решать почему. А вот за те «Семёрочки» и за «Волгу» с «Чайкой», чин тайного советника вам по закону полагается. А это приравнивается к званию генерал-лейтенанта. Только вы уж государю в подарочек парочку «Чаек» пришлите, а остальное я улажу.

– А эту я вам хотел подарить!

– За дорогой подарочек спасибо, конечно, но это преждевременно. Некуда мне на ней ездить пока. Так что приберегите у себя. Для меня сейчас лучший подарок это бесперебойная поставка качественных «Семёрочек» в ЦАГИ. Но на сегодня, пожалуйста, оставьте эту Чайку мне. Нам ещё в одно место заехать надо. А потом я её на Казанском под охрану сдам – оттуда и заберёте.

– А вы с управлением справитесь?

Я чуть не брякнул в ответ, что у меня полсотни лет водительского стажа в мегаполисах, но скромно промолчал об этом и лишь заметил:

– Ну раз с самолетом справляюсь, то уж и с машиной как-нибудь управлюсь.

К Марику подъехали ближе к вечеру с шиком. Так наверно и Басков не подъезжал к Большому. Я часа два блуждал по той Москве в поисках дороги от Каланчевки до площади Свердлова. Никто из опрошенных извозчиков не знал про такую. Только позже я сообразил спросить, где находится Большой театр. Тут уж все указали на Театральную площадь. А в Большом сегодня Анна дебютировала в опере «Кармен». Не остаться на премьеру было бы верхом бестактности. Опять же дядя Серёжа мог бы неправильно истолковать мой уход. При первом же появлении Кармен на сцене, всем стало ясно из-за чего сшиблись Хосе и Эскамильо. Анна могла бы и не петь вовсе. А уж когда в 4-м акте она упала с ножом в груди, то некоторые хотели выскочить на сцену и этот нож из её груди выдернуть. В антракте дядя Серёжа заверил меня, что вся Ходынка ровная, как поле для английского футбола. После премьеры, конечно, был банкет чуть не до утра. Как же приятно было потом прокатиться по ночной Москве пьяным и не опасаться ГАИшников.

На Казанском нас уже ждал наш салон-вагон в котором я и уснул.

Проснулся от какого-то жужжания в ушах. Это «жу-жу» неспроста. Выглянул в окошко – солнце было уже высоко. А в небе жужжали «Орлы». Зинули рядом не было, но на столе стоял стаканчик рассола, стопка водки и мочёное яблоко на закуску.

– «Только рюмка водки на столе!» – пропел я гимн России века 21-го.

А опохмелившись всегда хочется полетать – это я помнил ещё из прошлой жизни. Оказалось, что Зина уже слетала на Орле дважды по полчаса, а теперь уже в третий раз нарезает круги над Раменским. Борис Григорьевич Бершадский кого хочешь научит летать на раз – это у него от Бога.

Самому мне хватило и двадцати минут полёта с открытой форточкой. Весь остаточный хмель повыдуло. Так всегда бывает. После обеда огласил своё решение всем Апостолам:

– Завтра с утреца перелетаем в Симбирск. Где это – найдёте на карте.

– Мы с тобой тоже полетим? – спросила Зина.

– А почему нет? Хоть на пару самолётов больше туда перегоним. Лишь бы погода была. Да и давненько из полевой кухни горячего не хлебали.

Курс полёта нам рассчитал флагманский штурман ЦАГИ, флотский лейтенант Владимир Жирнов. Ошибку хотя бы в один градус он счел бы личным позором и заколол бы себя штурманской линейкой. Аккуратист.

А лететь-то было пару часов – всего семьсот км. Это при запасе топлива на шесть часов лёта. Уже при подлёте к аэродромам ШэВээЛПэ стало ясно, что Кондрат времени зря не терял. Палаточный городок растянулся вдоль Волги чуть ли не на километр. А от него на восток уходило сразу несколько взлётно-посадочных грунтовых полос. И их можно было разметить ещё с десяток. «Степь да степь кругом» – по-другому и не скажешь. Здесь можно было упрятать хоть сотню лётных армад.

– Господа пилоты! До конца речной навигации будете перегонять сюда «Орлов» из ЦАГИ. А отсюда сами на пассажирском пароходе вверх до Казани, а там по чугунке до Раменского. Из ЦАГИ опять два часа полета сюда и снова на пароход. Так и прочелночите пока погода позволяет.

– А ресторан на пароходе есть? – спросил лётчик Пасохин.

– Валерий Григорьевич! Там, как в Греции – «всё есть». И за всё платит казна. Называется Олл инклюзив. Но предупреждаю – девочкам из кордебалета надо платить из своих кровных и давать щедрые чаевые!

Это сообщение было встречено одобрительным гулом общественности.

Когда мы с Кондратом остались наедине, я спросил:

– Комбат охранения надёжный мужик?

– Пока не накосячил и всё выполняет четко.

– Вот и оставь его комендантом. Зина настаивает возвратиться в Гамаюн на «Орлах». Не хочет видеть, как пьяные Апостолы тискают балеринок. Может, с нами полетишь?

– Нет. Я уж с ребятами на пароходе. В Питере мне до осени делать нечего!

– Понимаю! Пишет хоть?

– Каждую неделю. Прямо роман в письмах. Как у лейтенанта Шмидта.

– Тогда мы с Зиной завтра улетим, а ты полетай тут с ребятами с недельку и обратно в Раменское за новыми «Орлами». Скоро караван леса придёт от Шароглазова, так объясни коменданту где и чего строить. Им тут и зимовать придется. Всех «Орлов» на зиму под брезент – движки законсервировать.

* * *

На следующий день вылетели в 7 утра. Напрямки даже со встречным ветром было часа 4 лета. В Гамаюне были уже в 11. Хорошо ещё, что день был воскресный и в небе никого. А то бы распугали всю стаю. Подрулили прямо к ангару. Нас встречал Патрикеев.

– Дядь Лёш! Хорошо бы «Орлов» в ангар закатить от лишних глаз.

– В ангар не получится. Пришли чертежи и расчеты от профессоров. Мы сейчас там двухмоторного «Орлёнка» и одномоторного «Орла» комстралим с Зарубиными.

– Раз двухмоторный, значит уже не «Орлёнок», а «Орлик». А одномоторный так тот вообще «Орлан». Пусть так и называются. А этих «Орлов» – под брезент.

На крыльце терема нас встречали Волков и Сигаев. Оба хотели полетать на «Орлах». Но уж очень не хотелось их засвечивать.

– Налетаетесь ещё. Что с учлётами?

– Позавчера сдали лётный экзамен. Все сорок на отлично. Вчера вручил им Покорителя, эполеты подпоручиков с крылышками и распустил по домам до вторника. Сегодня вечером в «Астории» отмечаем. Вам с герцогиней надо быть всенепременно. И при всём параде.

– Ну раз надо, значит будем. Анатолий Алексеевич, прикажи пожалуйста баньку истопить. Да пришли ко мне есаула Плаксина.

Когда поднялись наверх, то по неписанной традиции кожаные куртки бросили в угол. Зина принялась собирать чистое бельё в баню.

– Сейчас попаримся с дороги и надо немного передохнуть. Молодые пилоты сегодня поляну в «Астории» накрывают. Так что будь при полном параде и готовься танцевать до утра. Отбою от приглашений не будет.