Текст книги "Взвейтесь соколы орлами!"

И вместо нижних золотистых лучей оставили на голубой глазури цифру 4, что означало класс пилота. Пока самый низший, но по существу мы такими и были пока. А с птичкой было гораздо проще. Обычный двуглавый орёл, вот только крылья ему расправили по горизонтали широко. Все эскизы с подробным пояснительным письмом отправили к ювелиру Пете Котлярскому и заказали на пробу по дюжине каждого знака. Я поинтересовался у Сигаева: а как быть с кинжалами?

– «Кузнецам дано заданье – ножик к завтрему скуют!» – ответил он.

В четверг к вечеру из Арсенала прислали болванки от снарядов. Тут уж я озадачил дядю Лёшу Патрикеева. Надо было присобачить к каждому снаряду метровый хвост из двух лёгких досточек – стабилизатор. Когда Лёха поинтересовался, а зачем это, то я ответил:

– Знаешь почему еврейский бутерброд всегда падает маслом вниз?

– Нет, не знаю! А почему?

– Да потому, что намазан с двух сторон! Вот и нам надо, что бы этот снаряд всегда падал носом вниз. Для того и лёгкие досточки сзади. И озаботься у каждого мотоплана сделать держатель для этого снаряда и рычажок сброса пришпандорь слева к креслу снаружи. Ну а уж тросиков у нас хватает, благодаря поручику Сигаеву. На всё про всё тебе ночь. К утру должно быть готово. Время пошло.

Когда я уже выходил из ангара, то услышал свист дяди Лёши и его крик:

– Полундра!!! Свистать всех наверх!!! А иначе всю команду через Баб-эль-Мандебский пролив в Ротердам!!! Якорь мне в бухту!!!

Специфика флотской терминологии, подумал я, но звучит колоритно.

Уже в пятницу утром начали пробное бомбометание по одиночке. Получилось весьма недурно. Потом парами – ещё точнее. Ну а когда уже отбомбились всей стаей – грядка напоминала сказку про репку, только репок было шесть. Усложнил задание. Пара Волков– Фроловский бомбили дальний конец грядки, Комрад с Сигаевым – середину. А мы с Зиной в самом начале. Получалась ковровая бомбардировка.

Невелика сложность на такой-то скорости и такой высоте. Хотя я понятия не имел, на какой же мы высоте и с какой скоростью летим. Но метров 20-30 высоты точно было.

* * *

В воскресенье съездили к Фиме с Леной. Забрали готовую продукцию. Лена сначала и денег то брать не хотела, но я это предвидел и взял не ассигнации, а золотые червонцы. Перед блеском злата ещё никто не мог устоять. Но возникла другая проблема. Кроме курток должны были быть и штаны. Мы-то летали в своих галифе. Для Зины Плаксин привёз казацкие шаровары. Они конечно были удобные, но смотрелись ужасно. И как быть?

Женских-то брюк тогда и в помине не было. Да и Марине в шароварах было руководить полетами и размахивать флажками ну совсем не комильфо. Ей же штанишками перед Государем вертеть. Гениальный выход нашла Лена:

– А и нечего им Ваши мужичьи портки на себя напяливать. Я им за день жокейские лосины пошью. Нарядненько, в обтяжечку, гламурненько и эротичненько получится. А к ним и жокейские сапожки, но без шпор!

Ближе к вечеру все собрались на веранде. Первым заговорил я:

– Сегодня 11 августа. До назначенного срока осталась неделя. Гости из нашего списка уже съезжаются в Царское Село по приглашению Государя. У нас уже почти всё готово. Близится час истины. Облажаемся в этот час и тогда уж больше нам никто не поверит и ничего не доверят. Потому и завтрашний понедельник прошу считать выходным, а выходной рабочим. Ваши-то как, Анатолий Алексеевич, согласятся и завтра работать, а потом всю неделю без отдыха?

– Ну за всех сказать не могу. Те, что в оцеплении, вообще выходных не знают – у них график дежурств. А стартовая команда сейчас как раз у морячков за ангаром чаёвничает.

– А вот с ними я сама договорюсь! – сказала Зина. Взяла из буфета два штофа Смирновки и отправилась за ангар. Я из любопытства последовал за ней. Речь её была короткой, но эмоциональной:

– Вы же не бездельники! Значит будем жить. Только понедельник нам придётся отменить! – и выставила на стол оба штофа.

Примерно с минуту народ перемалывал в уме услышанное. Потом один за всех ответил дядя Лёша:

– Барыня! Ты одна нас понимаешь! За тебя мы готовы даже переесть, чем недоспать! – и первый штоф пошел по кругу.

Тост от пехоты произнёс фельдфебель, который так ничего и не понял:

– Ну, за сказанное!

Зина поклонилась всему столу и сказала:

– Спасибо, братва! Я знала, что вы меня не подведёте! – и удалилась.

На веранде она доложила собравшимся:

– И моряки, и пехота завтра все выйдут на полёты. Иначе слово не сдержат, а это позор!

Вся неделя прошла в интенсивных полетах и бомбометании. В среду от Котлярского прибыл курьер с кофром, в котором были все наши заказы.

Я каждое утро начинал с прогулки на Беломоре. Потом полёты и разбор полётов. Вечером писал сценарий шоу и репетировал его с Мариной и братом. Как Станиславский играл в «верю» и «не верю».

А ночью краники-фонтаники с перерывом на короткий сон. К концу недели я начал сдавать и объявил субботу днём тишины. Зарубины сколотили щиты размером сажень, на сажень. Пробили посерёдке дыры и воткнули в них по оглобле. Получилось подобие пушек. Аж шесть штук. Их-то и установили вдоль бруствера метрах в десяти друг от друга. Получилось подобие батареи.

На площадке с вентиляторами поставили один мотоплан, но без пропеллера и привязали его к бревну небольшим шкертиком. Кондрат уже в который раз повторял сценарий с Маришей. И как-то так получалось, что она действительно становилась самой главной в этом шоу. Она была ведущей и должна была объяснять зрителям, всё происходящее. Гостей мы ожидали на завтра не раньше полудня, но все равно решили лечь спать пораньше. Но не тут-то было. Вдруг откуда ни возьмись появился наш средний названный братец Великий князь Борис Владимирович. С надменным видом человека, облечённого государственной властью, он с порога потребовал, что бы ему показали всё, как адъютанту самого Государя. Это было явным самоуправством и отсебятиной с его стороны. Ведь было же обговорено заранее – до 17-го августа никому и ничего. Но князь Борис настаивал, потрясая пухлым портфелем, как символом власти. Мы растерялись и не знали как и куда его сбагрить. Выручила всех Марина. Она жеманно взяла его под руку и повела наверх со словами:

– Ну что вы, князь! Какие могут быть секреты от вельможи, со столь высоким положением при дворе!

Не прошло и трёх минут, как Боренька, красный как рак, скатился с лестницы, поддерживая обеими руками штаны. А следом за ним спускалась торжествующая Мариша:

– Вот видите князь, какое огромное количество туалетной бумаги, можно сэкономить благодаря нашему изобретению. Вы, как лицо, приближённое к Государю Императору, должны осознать это в государственном масштабе!

Оказалось, что Мариша попыталась продемонстрировать Борюсику действие бидэ на нём же самом. Боря просто пылал от стыда. Тут уж я взял его в оборот:

– Боренька! А гербовая бумага, на которой царёвы указы пишут, у тебя есть с собой?

– Конечно есть! Полный портфель. В этом и состоит моя служба!

– А вот теперь слушай сюда, телок театральный, и желательно ушами. Сейчас ты сядешь за стол и начнёшь писать под мою диктовку указы. Конечно, ты можешь и отказаться, но тогда завтра же весь двор узнает о твоём единоборстве с фонтанчиком в присутствии дамы. А уж жёлтая пресса разнесёт молву о том, как ты в Петергофе с голым задом оседлал фонтан Самсона – с них станется. И тогда тебя не то, что в Зимний – в Мариинку не впустят с парадного входа. А уж папенька, как узнает о таком позоре, то предаст тебя анафеме и вычеркнет из завещания. Ты этого хочешь? На размышления даю минуту – время пошло!

– А чо писать то? – тут же сдулся Борис.

– Друзья мои! Всем спасибо и всем спать! А мы с Великим князем Борисом Владимировичем ещё поработаем.

И все разошлись по своим комнатам. А мы с Боренькой стали писать указы. Много, много указов. У меня аж в горле пересохло. Отошёл, хлебнул воды.

Боре тоже пить захотелось.

– Встань, да сам себе и налей. Прислуга-то вся отпущена.

Пока он искал графин и стакан, я успел у него из портфеля попятить десятка два чистых бланков – авось пригодятся. Когда мы покончили с чистописанием, я предложил Борису остаться у нас до завтра, но он собрался ночевать в Гатчинском замке.

– Тогда и поезжай с Богом. Да сиди там тихо, как мышь под веником. Трепать языком о том, что здесь было, не в твоих интересах. А вот завтра добро пожаловать вместе с Государем. Можешь понадобиться! А за указы не переживай. Без подписи Императора и гербовой печати они годятся разве что на растопку камина.

Утром всё было готово к приему дорогих гостей, но увы – пошел дождь. И похоже, что на весь день. Пришлось послать в Царское Село гонца, что бы перенести всё на завтра, на 18-е августа. В гостиной классная доска была повернута к стульям. Я облачился в форму гимназиста, мятую и со следами мела. Высочайшая комиссия подъехала на нескольких колясках. На крыльце их встречали только я и Даша с Глашей. После традиционного хлеб-соли, я пригласил гостей садиться. Все расселись на стулья перед школьной доской. По центру Николаша. По праву руку папенька, по леву Боренька.

Я говорил вдохновенно. Чертил на доске профиль крыла, потоки воздуха, вектор подъёмной силы и центра тяжести. Опять упомянул закон Бернулли и закон Ньютона. В общем, я превзошел самого себя минуты на три. Через десять минут мои познания в аэродинамике закончились. Тогда я показал вырезанную из бальзы модель мотоплана и даже попытался её запустить, как бумажного голубя.

В качестве оппонента выступил профессор Николай Егорович Жуковский.

К моей неописуемой радости он в три минуты не оставил камня на камне от моей теории полёта. Лица папеньки и Государя заметно скисли. Они ожидали хоть чуточку чего-то более интересного. За то Борюсик торжествовал.

Тогда я пригласил всех на площадку с вентиляторами за ангаром. Там я показал им мотоплан и уселся в кресло пилота. Дал команду врубить вентиляторы. Когда они задули в полную мощь, я чуть потянул ручку на себя, хвост опустился и мотоплан даже завис на несколько секунд над площадкой. Когда вентиляторы вырубили, ко мне подошел профессор Жуковский и менторским тоном стал поучать:

– Молодой человек! То что вы нам сейчас продемонстрировали ровным счетом ничего не доказывает. Данная конструкция ни в теории, ни тем более на практике летать не может. Да, вы смогли на несколько секунд преодолеть силы земного тяготения и оторваться от земли. Но ведь порою сильный ветер и соломенные крыши срывает с сараев!

Я сидел, понурив голову, как посрамлённый двоечник с последней парты. Даже Государь с папанькой мне сочувствовали, но в душе я ликовал. Всё пока шло, как было задумано. Далее по сценарию был выход Мариши и дальнейшее повествование я поведу с её слов.

– Господа! Вскоре нас ожидает обед. Но вначале я приглашаю Вас пройтись на пленере, что бы нагулять аппетит!

Её наряд вызвал интерес и удивление у Государя. Пилотка, коричневая кожаная куртка, белые лосины и блестящие лаковые сапожки. А уж когда Мариша повернулась спиной, и пошла впереди, то Никуша, как зачарованный последовал за ней. Не отрывая глаз от обтягивающих молодое тело лосин. Остальным не оставалось ничего другого, как следовать за Государем. Мариша подвела их к нашей импровизированной батарее. Она показала им бутафорские орудия и окопчик. Земля между орудиями была разровнена граблями и лишь белая полоска разделяла эту грядку повдоль.

А я тем временем бежал к своему мотоплану, срывая на ходу рубаху гимназиста. Надеть кожаную куртку, шлем и краги было делом нескольких секунд. Я занял свое место в кресле. Двигатели зажужжали и битюги начали медленно натягивать резиновые жгуты.

Когда Мариша услышала звук запущенных движков, то пригласила всех присесть на стулья, которые стояли тут же рядом с батареей метрах в десяти.

– А сейчас, господа, я даю команду, что бы в небе появилось то, что вообще по определению летать не может! – она укоризненно посмотрела на профессора Жуковского и помахала белым флажком над головой вправо-влево. И тут же сбоку из-за лесочка появилась наша шестерка. Все даже привстали от удивления.

– А теперь я даю команду на торжественный проход перед многоуважаемой комиссией! – и Марина несколько раз покрутила белым флажком над головой. Мы плавно проплыли на высоте метров в 50 перед зрителями и сделали круг по кромке луга.

– А сейчас я даю команду атаковать и разбомбить вражескую батарею! – и она резко махнула красным флажком вверх-вниз. А мы так же плотной цепочкой зашли на цель и отбомбились. Причём у Зины было две бомбочки, так как она была самая лёгкая из нас.

– Мне остаётся лишь дать команду на посадку! – сказала Марина и махнула пару раз белым флажком вниз. А мы, сделав плавный вираж, приземлили свои мотопланы, чуть не доезжая до батареи.

Первым не выдержал Никуша. Он вскочил и пошел, даже не пошел, а побежал к батарее. Он восторженно перебегал от одного орудия к другому, считал снаряды, которые торчали из земли, как репки, оперением вверх. Я-то знал, что он увидит, так как заходил на цель последним и видел, что все бомбочки воткнулись куда надо на редкость удачно. Потом Государь уже пошел к нам. Волков дал команду – Смирно! – и как старший по званию доложил по всей форме:

– Ваше Императорское Величество! Учебная группа первого в мире Российского аэроклуба произвела атаку на условного супостата! В результате вражеская батарея вместе с расчетами и боеприпасами уничтожена. Рапорт сдал учлёт майор Волков!

– Рапорт принял! – только и смог ответить Николаша. Потом задумался и спросил: – Летательных аппаратов было шесть, а бомб я насчитал семь. Кто сбросил сразу две бомбы?

– Я! Ва-ше-ве-ли-чест-во!!! – прокричала Зина.

– А почему кричите?

– Командный голос вырабатываю! – опять прокричала Зина, сняв очки и шлемофон. Мы последовали её примеру. Каково же было удивление и Государя, и папани, и Борюсика, когда все увидели Зинины волосы, рассыпавшиеся до плеч, и наши знакомые рожи.

А Государь уже перешёл на восторженный фальцет:

– Всем, кто был в небе звания вне очереди, всем по Георгию и по золотому оружию За храбрость! И вааще всем всего и по многу! Вот!

Все радостно смотрели на нас, и лишь один профессор Жуковский ходил вдоль линейки мотопланов и твердил:

– Этого не может быть, потому что быть этого не может! Это какой-то массовый гипноз!

В это время к нам подошла, виляя бёдрами, как заправская телеведущая, Мариша и пригласила всех к столу. До начала торжества мы скинули куртки, бросили их в угол и одели новые мундиры. Тосты сменялись один за другим. Но когда вдруг заговорил доселе молчавший Дмитрий Иванович Менделеев, я растерялся.

– Приятно сознавать, что молодые офицеры, вместо того, что бы предаваться кутежам и развлечениям, что вполне простительно в их возрасте, так серьёзно подошли к вопросу доселе неизученному и неизвестному. Что натолкнуло Вас на столь грамотное и смелое решение? Ведь Вы получили дворцовое образование, а не техническое и не математическое?

Выручил как всегда Кондрат:

– Уважаемый Дмитрий Иванович! Ходят упорные слухи и даже легенды, что Вы свою знаменитую таблицу химических элементов сначала увидели во сне. И лишь потом воплотили на бумаге. Так ли это?

– Да! Это действительно так! Я долго ломал голову над этой задачей и вот однажды во сне всё сложилось в стройную таблицу!

– Так почему же Вы оставляете только за собой право на вещие сны с научным уклоном? У нас с князем Андреем часто бывают такие видения. И при этом сны одного дополняют сны другого. А утром нам остаётся сложить воедино увиденное. Вот к примеру мне привиделось, что наша царица сейчас в интересном положении, а брат увидел, что родится девочка. Так что мы с нетерпением ждём появления на свет племянницы!

– Или к примеру взять хорошо известный вам металл алюминий. Мы увидели с братом добавки к нему, что позволит этому лёгкому, но мягкому металлу придать прочность стали. Мы даже название ему придумали – сталюмин. Хотя слышали, что подобные разработки и ведутся близ немецкого городка Дюраль, но они ещё очень далеки от завершения. Мы же можем уже сегодня предоставить вам более сотни формул этого сплава. Причём половину добавок увидел я, а половину князь Кирилл! – подпел я брату.

– А точно, что будет девочка? – переспросил Николай.

– Точнее не бывает. Здесь же не Азовский банк, и мы не на Привозе, что бы дурить головы православным!

– Это поразительно и восхитительно! – подвёл итог профессор Жуковский.

Обед плавно перетекал в ранний ужин и мы все вышли на крыльцо перевести дух. А мимо маршировала рота из батальона майора Волкова и громко пела авиационный марш. В котором мы и поменяли-то лишь одно слово. Не «пролетарский флот», а «Государев»:

– ВСЁ ВЫШЕ, И ВЫШЕ, И ВЫШЕ…!!!

Глава 4. Всего не украдут!

 
Скачу, хрустят колосья под конём,
Но ясно различимо из-за хруста,
Пророков нет в Отечестве своём,
Но и в других Отечествах не густо.
 

(В. Высоцкий).

Застолье продолжилось с новой силой. Компания гостей разбилась как бы на две группы. Государь, папенька и Борюсик продолжали усиленно выпивать. Наши барышни, оставаясь в мундирах и лосинах, что очень нравилось Никуше, уже в который раз исполняли на бис «Орлёнка» и «Орлят». При чем когда звучали слова: – «И рано нам трубить отбой-бой-бой! Орлята учатся летать!» – то государь вскакивал и пытался подпевать.

А нас с братом окружили оба профессора, инженер Луцкий и адмирал Макаров с Колчаком. Они буквально засыпали нас вопросами. Мы охотно отвечали на те вопросы, на которые знали хотя бы примерные ответы. А там где мы были ни в зуб ногой – всегда был готов дежурный ответ: – Это мы во сне ещё не видали! Тили-тили, трали-вали!

Главное же ударение мы делали на инженера Луцкого:

– Уважаемый Борис Григорьевич. Мы стоим на пороге двадцатого века. И поверьте нам, как пророкам – это будет век больших войн. И нарекут эти войны одним именем – Войны моторов. Те страны, у которых моторы будут мощнее и надёжнее, будут побеждать. Причём, разные моторы. И они нужны сейчас Отечеству, как воздух. Известно, что сейчас вы главный инженер в Нюрнберге по моторам и вам за это хорошо платят. Но кто вы для немцев? Какой-то русский наёмник, который трудится на благо их великой Германии. Даймлер уже наверно вас переманивал к себе, для создания автомобиля. Но когда он будет собран, то ваше имя вряд ли и упомянут в списке авторов. Мы же предлагаем вам возглавить отечественный автопром и одновременно наше моторостроение. И уже хоть сегодня готовы предоставить схемы сразу нескольких вариантов двигателей и пары автомобилей о которых в мире и не слыхивали. Назовём их «Волга-21», ну а выше Волги, только «Чайки» летают!

– А почему именно 21?

– Ну 21 – это же выигрышный набор карт в какой-то игре. Мы не игроки и слабо разбираемся в карточной терминологии. Но вот то, что этот автомобиль будет в выигрыше – это мы гарантируем. «Чайка» будет для высшего общества, а «Волга» – для класса выше среднего. А больше для России пока и не надо. Дорог-то хороших не много. Это будут очень шикарный автомобиль и просто шикарный. Даймлеру такие и не снились, а нам снились, уж поверьте.

– Охотно верю. После сегодняшнего вашего триумфа, я верю каждому вашему слову!

– Но главное в каждом автомобиле – это надёжные двигатели. Сейчас в мастерских у Анзани практикуется наш студент Густав Тринклер. Очень талантливый двигателист. И если бы вы собрали команду вот таких вот талантов и возглавили её, то уже сейчас бы могли приступить к проектированию нескольких двигателей для автомобилей и для авиации. А где-нибудь в Москве заложили бы и завод по производству моторов на целую улицу. Скажем Авиамоторную.

– А почему в Москве?

– Да в Питере слишком много заморских гостей и соглядатаев – могут и похитить идею! – Всё это я выпалил на одном дыхании.

– А флоту-то какая от этого польза? Вы бороздите хляби небесные, а мы водные! – спросил адмирал.

Тут уж инициативу перехватил Кондрат:

– А уж флоту самая прямая выгода! Степан Осипович и Александр Васильевич! Сегодня Вы были свидетелями, как лёгонькие мотопланы со слабенькими движками Анзани бросали бомбочки в пуд весом. А теперь представьте себе более тяжелые бомбовозы с мощными ДБЛ сбрасывают самоходные мины Уайтхэда весом в 50 пудов прямо в борт противника, подойдя на кинжальный удар. Промах исключён. Одна атака меньше минуты – один потопленный вражеский корабль. Когда-нибудь в мире было такое?

– А что такое ДБЛ? – спросил инженер.

– А это Двигатель Бориса Луцкого, который Вы в скором времени и создадите. И если первые буквы увековечат Ваше имя, то после букв будут идти и цифры, указывающие сколько лошадиных сил будет в каждой модели двигателя. И поверьте, что эти цифры будут не только трёхзначными, но и черырёхзначными.

– Не знаю почему, но я уже вам верю. Хотя это и уму непостижимо!

– И для Вас, Дмитрий Иванович работы непочатый край. Ведь такое обилие моторов потребует огромного количества хорошего бензина и качественного масла. Но вся нефть в Баку у Манташева и у Нобеля. Зато в Западной Сибири вокруг Тюмени этой нефти гораздо больше. А на Дальний Восток как её отправить? А и не надо ничего отправлять. На севере острова Сахалин есть такое местечко – Оха. И там есть нефть. Только надо уже сейчас слать туда экспедицию. А это уже Ваша епархия. Да и сталюмин впридачу. Это будет летающий металл. И пора уже наладить выплавку своего алюминия. У нас же в недрах кроется вся Ваша таблица. Может, хватит кланяться заморским металлургам – свои-то не хуже! – поддержал меня брат.

– Ну а Николаю Егоровичу предстоит стать основоположником науки ещё неизведанной – аэродинамики. Ведь всё, что мы здесь слепили, основано лишь на наших снах и интуиции. А кому же, как не вам, уважаемый профессор, подвести под это научное обоснование, подобрать талантливых учеников и создать первый в мире Научно Исследовательский Институт Государевой Авиации! Если сокращенно – НИИГА.

Наши собеседники отошли в дальний конец гостиной и уселись в кресла у камина, осмысливая и обсуждая грандиозные перспективы всего услышанного.

А мы вернулись к столу. Там веселье уже перевалило за полный градус. Глаша сидела на коленях у папани, Даша у Фроловского, а Ники бросал масляные взоры то на Зину, то на Марину. «Только сунься, царская твоя морда. Вот сниму с тебя медальку, да медалькой по мордам». Лучше всех вёл себя Боренька. Он уже был в полном отрубе и мирно спал, улегшись щекой в салатницу с оливье. Сколько же лиц она перевидала на своём веку? Сигаев был за роялем, а Волков взирал на всё это, как вожак волчьей стаи Акелла.

Настало время маненько подраскрутить Николашу.

– А что, Государь! Недавно ты грозился наградить всех без меры. Или передумал? Ведь царское слово крепче гороху! – начал я издалека.

– Я своих решений не меняю. Царь сказал – царь сделал. Я – правильный пацан.

– А раз правильный, значит, настало время раздачи слонов. Начнём со старшего по званию и возрасту майора Волкова.

– Борюсик пьян, как корова. Пиши ты указы, князь Андрей. Майору Волкову звание подполковника, Георгия первой степени и Золотое Георгиевское оружие «За храбрость». Написал?

– Написать-то написал, да не всё. Не можешь ты его наградить золотым оружием!

– Как это не могу? Я царь или не царь?

– Ну, допустим, ты пока ещё царь. Вот только у подполковника Волкова уже есть наградная золотая сабля ещё за турецкую компанию. Так нешто он сразу две сабли носить станет? Получается, твоя награда ему несколько урезанной.

– А вот и нет. Пиши ещё один указ. Это сегодня он стал подполковником. С завтрашнего дня быть ему полковником! – и Государь торжественным взором окинул нас всех.

– Служу тебе и отечеству! – коротко ответил полковник Волков.

– На очереди поручик Сигаев! – я взял новый бланк указа.

– Поручику Сигаеву чин майора, Георгиевский крест и золотую саблю.

– Тут такое дело, Государь! Мы промеж себя раскинули – сабля пилоту великовата, в кабине с ней неудобно. Кортики же принадлежат флотским. А нам своё парадное оружие надобно. И лучше всего подойдёт кинжал, но с эфесом от сабли.

– А почему именно кинжал?

– Да потому, что врага будем бомбить, подойдя на кинжальный удар. Это вполне символично для твоей авиации.

– Резонно! – согласился Государь: – Майору Сигаеву Георгия и кинжал с золотым эфесом «За храбрость!»

Валера не вставая из-за рояля молча кивнул и сыграл первые две строчки «Боже царя храни».

– Теперь вольноопределяющийся прапорщик мирного времени Владимир Фроловский. Лучший пилот в группе, но с ним проблемка. Он не из дворян, а из разночинцев! – отметил я.

– А никакой проблемки не вижу! Прапору чин поручика, потомственное дворянство, Георгия 4-й степени и Золотой кинжал.

– Служу царю и Отечеству! – коротко поблагодарил Фроловский и заговорщицки подмигнул Даше. Та тут же перескочила на колени к Государю.

– Князю Кириллу чин капитана второго ранга. Георгий у него уже есть, Анна тоже есть, а вот Владимиры у него только третьей и четвёртой степени – дам значит ему Владимира второй степени и кинжал. Записал? – уточнил царь.

– Тебе, князь Андрей, чин подполковника и тот же набор!

– Так не пойдёт, Государь. Я же младший брат. Так что либо мне майора, либо брату капитана первого ранга.

– Молод он ещё для кап-раза. В Гибралтар не хаживал. По марсельским борделям не зажигал, не любит споры, шумы, драки, не курит трубку и не пьёт крепчайший эль и нету девушки из Нагасаки! Быть тебе майором, князь Андрей.

– Спасибо, кормилец, облагодельствовал, ввек не забуду! А теперь самый сложный вопрос. Первая в мире женщина-пилот Теплякова Зинаида Павловна. Чин ей не нужен, золотой кинжал барышне тоже без надобности. Ну разве что Георгиевский крест будет носить вместо крестильного. Чем награждать-то будешь?

– А ты что посоветуешь? – спросил Никуша.

– Я своим умишком убогим так раскинул. Коли она старинного дворянского рода и папенька её штабс-капитан Тепляков Павел Гаврилович, Георгиевский кавалер и принял смерть от ран после турецкой компании – стало быть, она Капитанская дочка. А титула у неё до сих пор нет. Вот и пожалуй ей титул графини!

– Эк ты хватил, Андрюха! А чо сразу не княжной её сделать? – заспорил Николашка.

– А вот это уже не тебе решать, дорогой кузен. Захочу, так завтра же княгиней станет. И не простой, а Великой. Благо часовенка-то рядом! – вспылил я.

Папенька было хотел возразить, да Глашка тут же ткнула его носом промеж своих грудей.

Тут в разговор вмешался полковник Волков:

– Знавал я штабс-капина Теплякова Павла Гавриловича ещё на фронте. Отчаянной храбрости был офицер!

Да и Кондрат меня поддержал:

– Братьев Орловых Екатерина Великая графским титулом пожаловала лишь за то, что они прадедушку нашего, Петра Третьего придушили. И ничего. Живут их потомки и этот титул носят. А наша Зинаида Павловна никого не душила, а стала первая в мире, заметьте, первая, которая не побоялась подняться в поднебесье. Так неужели она не достойна титула графини?

– Ну уговорили Вы меня. Поздравляю тебя Зинаида Павловна с графским титулом.

– И младшей моей сестричке, Оленьке, в Москве этот титул тоже перепадёт?

– А то как же – титул-то фамильный, наследственный. Так что завтра пиши письмо сестрице и поздравь её от меня.

– Князь Андрей! Пиши указ!

– Так указ уже готов. Его ещё вчера князь Борис, зная о твоей безмерной щедрости, составил. Узнаешь его руку?

– Ну кузены, ну князья, ну Владимировичи. Совсем меня окрутили. Повезло тебе с сыновьями, дядюшка.

При этих словах Государя папенька просиял, но от Глашкиных титек не оторвался.

– Теперь о Марине. Она хоть и французская верноподданая, но без её участия ничего бы не получилось. Да ты и сам видел! – схитрил Кондрат.

– Махать-то флажками много храбрости не нужно. В небесах она не летала, вражью батарею не бомбила. Но и без награды её не оставлю. Жалую тебе Марина Владиславовна орден Святого Владимира, но без мечей и 10 тысяч рублей золотом из казны! Написал, Андрей?

– Так вчера ещё Борис написал! – при этом я скромно умолчал, что вместо десяти тысяч, Борюсик написал сто под мою диктовку.

– Что ещё там осталось написать?

– А ещё секретность и безопасность полетов обеспечивали хорунжий Плаксин (тут я умолчал, что Валерий был разжалован в урядники) и урядник Коновалов.

– Ну с этими всё просто. Хорунжего в есаулы, а урядника в хорунжие. Офицерам от казачества дворянство не полагается. Готовь указ сразу на двоих. И тысячу рублей всей полусотне казаков на пропой.

– Борис ещё вчера заготовил! – показал я проект указа.

Государь только усмехнулся:

– Теперь-то хоть всё?

– Нет не всё! Хотим мы ввести новую традицию. Каждому учлёту по завершении обучения лётному делу будет вручаться вот такой нагрудный знак с надписью ПОКОРИТЕЛЬ НЕБА, и нашего орла, широко распластавшего свои крылья. Парит наш орёл. И такую же птичку на пилотку, поверх кокарды. Вот образцы нагрудных знаков и крылышек! – и я всё выложил на стол. – А ещё надо утвердить медаль «Золотая звезда». Это Героям России. Ну за медаль пенсия не полагается, потому указ заранее готов. И вручать её только с Золотым оружием, ведь оно приравнено к ордену.

– Так, а традиция-то тут в чем? – спросил Ники?

– Традиция в том, что носить эту звезду надо слева в самом верху, чуть пониже эполета, как раз там, где сейчас верхняя левая пуговица. И вручающий должен эту пуговицу оторвать, а на её место медаль прикрутить. Так можно и назвать эту традицию – рвать пуговицу!

– А не перемудрил ли ты, князь Андрей?

– Нет! Не перемудрил. Род войск-то новый. Значит и традиции должны быть новыми. Мы с Боренькой и указик про это ещё вчера заготовили!

– И здесь без меня сговорились, наглецы!

– Так зато теперь ты можешь превзойти своего покойного батюшку!

– Это как это?

– А что говаривал покойный император Александр Третий? – У России есть только два союзника. Армия и Флот! – Так?

– Да! Это его слова!

– А ты теперь можешь сказать – У России есть только три союзника! Армия, Авиация и Флот!

– Звучит, как тост! – сказал Кондрат и бахнул пробкой шампанского в потолок. Мы выпили разом за всё!

– А теперь давай мне всю пачку указов – я разом все подпишу. А ты возьми у Бориса в портфеле Государственную печать и проштампуй их все, а то у меня рука отсохнет столько раз гербовой печатью махать.

Я с радостью взялся за эту работу. Заодно и с десяток чистых, но уже подписанных бланков, проштамповал. Ну так, про запас.

– А теперь, Государь, давай, зарождай традицию. Клади великий почин. Рви каждому пуговицу и вручай Золотую Звезду Героя России. Вот они все пять в коробочках на столе лежат.

– А почему пять то? Вас же шестеро!

– Так мне не положено. Все впервые в небо поднялись и свой страх побороли. Это геройство. А я тысячу раз уже летал во сне и ничего героического не совершил! (ну не говорить же ему, что у меня налёт шесть тысяч часов и из них пять – командирский).