Текст книги "Взвейтесь соколы орлами!"

– Куда уж яснее. Если два их флота объединятся, то наш Балтийский как бы есть, но его как бы уже и нет. До войны меньше года осталось. Нельзя останавливать Гаврилу Принципа. Пущай стреляет. А то затянем начало, потом самим же и расхлёбывать. Турция сейчас слаба, как никогда, а адмирал Колчак спит и видит, как захватить проливы Басфор и Дарданеллы, а свой флаг поднять над Константинополем!

– Вот и надо отдать ему приказ разработать план по захвату проливов. Поговори с ним, Андрей.

– А и говорить не надо. Думаю, план у него давно уже готов. И не общий, а в деталях. Помочь мы ему сможем, однако. У нас в Анталии генералы Саша Павлов и Костя Сиченко пузо на пляже греют. Самолётов у них и корпуса не наберётся, а надо пару корпусов туда перекинуть. Они оба боевые комкоры. Когда Колчак флотом ударит по северу Турции, то они авиаударами поддержат его с юга. Вся операция и недели не займёт.

– Только надо самолёты им втихаря переправить. Грузовыми судами в ящиках. Ну а пилотов будем отправлять туда будто на отдых. Там же курорт и наши санатории! – распорядился Государь.

– А про авианосцы наши, что с Геной Кулешовым ушли, что слыхать?

– Так вернулись уже в Питер. Бальзу разгрузили на складах Олега Шароглазова. Да вот ещё письмецо я получил от Борюсика из Франции. Домой просится. Пишет, что зря он лягушками давился и шампанским Клико их запивал. На его аэродромах французы свои «Ньюпорты» разместили. Подлётывают поманеньку. Но частенько стали замечать в небе немецкие «Фоккеры». Но пока взлетят, тех и след простыл.

– А вот это самая плохая новость из сегодняшних. Значит все наши аэродромы вокруг Руана немцам известны. Начнись война завтра, то бомбанут в первую очередь. Пожгут все самолёты ещё на земле, как в 41-м. Но мы им этого не позволим. Я порысачу к Главкому ГВФ князю Михаилу. Через его голову прыгать никак нельзя. Обидится. А ты отдай приказ в Питер, что бы авианосцы готовились к походу во Францию. Через месяц уже там буду.

– Сам, что ль, собрался Мулен-Руж посетить? – пошутил брат.

– Ну и её тоже.

– Кого её?

– Красную мельницу. А ты что подумал?

* * *

В Главном управлении ГВФ Великого князя Михаила Романова я застал за утренним чаепитием.

– Вот что, Миша. Некогда чаи-лимоны распивать. Настала пора действовать. Похоже, англичанка под Фрица легла и лапки задрала. Самолётов мы нашлёпали не считано. Пока война не началась, грузовые перевозки по всей Европе свободны. Отправляй в ящиках в турецкую Анталию пару авиакорпусов Павлову и Сиченко. А вот во Францию аж две армады «Орлов» и корпус «Курносых». Баклагину вели пригнать в Питер парочку поновее с полным боекомплектом. На авианосцы, что там обретаются, грузить под самую завязку и самолёты, и пилотов, и техсостав. Отход через неделю. Время пошло. А я пока в Симбирск к Ламину слетаю на пару слов.

– А кого присоветуешь командармами во Францию назначить?

– Одну армаду возглавишь ты, другую я. Хватит в штабах портки просиживать. А то лампасы к кальсонам прилипнут.

– Так у тебя же и лампасов-то нет. Ты ведь полковник.

– У меня и кальсон нет. Не заработал ещё! – отшутился я.

* * *

И месяца не прошло, как оба авианосца встали в Кале под разгрузку. А мы с Баклагиным на паре истребителей И-15 взлетели прямо с палубы и взяли курс на Руан. Оба «Курносых» уже были оснащены радиостанциями немецкой фирмы «Телефункен». Наши-то были не хуже, но уж очень громоздкие. Для «Орлов» в самый раз, а для истребителей великоваты. Облетели все аэродромы. На многих в линейку стояли французские «Ньюпорты». Пехотный маразм типа «держать строй» перешёл и в авиацию. Самолеты стояли строго в линеечку вдоль полосы. Идеальная мишень для противника. Один заход одного бомбёра с кассетой небольших бомбочек – и аэродром прекращал своё существование. Ну ничего. Мы эту систему порушим. Выбрали пустынный аэродром всего с одним самолётиком и сели. Зарулили под берёзки. Тут же к нам подбежали два испуганных французика. Даже винтовки с плеч не скинули. Полная беспечность.

– Самолёты дозаправить бензином, замаскировать ветками, а нас накормить! Время пошло!

И действительно оно шло, но очень медленно. Заправщик подъехал, но не знал где у этих самолётов заправочная горловина. Пришлось заправлять самим. О маскировке они вообще понятия не имели. Но хоть с обедом под крылом не промахнулись – ветчина, сыр, курица, хлеб, овощи и бутыль холодного Шабли.

– Виктор Акимович, кувыркаться в небе мы уже научились, а вот воевать ещё не умеем. Так что учиться придётся прямо в бою. Залог успеха – это неожиданность да преимущество в высоте и скорости.

– А ты откуда знаешь?

– Я не знаю. Я так думаю. Атаковать надо стараться заходом от солнца, что бы противник тебя как можно дольше не замечал. И бить только с самой короткой дистанции, чтобы наверняка. На немецких «Фоккерах» один пулемёт, а у нас четыре и плюются раскалённым мягким свинцом. Куда ни попади, рвать будет клочьями. У них движок триста сил, а у нас втрое мощнее. А когда тебя атакуют, то надо постоянно маневрировать. Вот про какую-то японскую борьбу или английский бокс говорят: – «Порхай как бабочка, а жаль как пчела!» А в воздушном бою мухой крутись, но жаль как змея! – поделился я якобы своими соображениями о тактике воздушного боя. Не мог же я рассказать, как когда-то перечитывал воспоминания Покрышкина и Кожедуба. А уж рассказы Григория Ефимовича про войну в Испании помнил чуть ли не наизусть. Особенно врезался в память парадокс, что отличные лётчики погибали первыми, потому что были отличными. Тогда боевой единицей считалась тройка истребителей. Ведущий и два ведомых справа и слева. Слётанность была отшлифована многочисленными тренировками. Доходило до того, что на спор связывали самолёты от крыла к крылу ленточками и весь полёт от взлёта до посадки производили неразрывной тройкой. Это красиво смотрелось с земли на парадах. А вот в бою такая слаженность была гибельной. Три самолёта, летящие как по струнке, представляли собой идеальную мишень, как в тире. И вот когда их немцы посбивали, то им на замену пришли лётчики более низкой квалификации. Но их стали сбивать гораздо реже. Курносые уступали «Мессерам» во всём, кроме манёвренности. И получалось, что ведущий колтыхался вправо, влево и вверх, вниз. А уж ведомые вообще мотылялись за ним, как цветки в проруби.

Но как результат, немецкие ассы просто не успевали поймать их в прицел и проскакивая вперёд, получали пулеметную очередь вдогонку. Именно так мой Григорий Ефимович и сбил двух «Мессершмитов». По нему промазали, а он не промазал. У охотников самым ценным трофеем из летающей дичи считался бекас. И не из-за того, что он был вкусным или нажористым. Бекас размером-то с сороку. А вот попасть в него было очень трудно. Эта маленькая, но очень гордая птичка не летала, как все остальные. Она постоянно меняла высоту и направление полёта. Редко кому удавалось подстрелить её. По-английски слово бекас звучит как «снайп». Потому и охотников, сумевших её добыть, называли «снайпер». Постепенно это слово расползлось по всему миру и стало означать – меткий стрелок. Так вот дядя Гриша не был снайпером. Он просто мотался за ведущим как умел. И то сказать, у него к моменту первого боевого вылета был налёт аж 16 часов, а у его ведущего все 20. По нынешним временам цифры просто смешные. И летели они парой, а не тройкой, лишь потому, что у третьего ещё перед взлётом мотор забарахлил. Гораздо позже во время Великой Отечественной войны Александру Ивановичу Покрышкину с большим трудом придётся доказывать в высоких штабах, что для истребителей боевая единица не тройка, а пара. Это бомбёры обязаны летать плотным строем, чтобы стрелки могли прикрывать друг друга. А истребители должны иметь полную свободу и изменять своё положение каждые 5 секунд. Ровно столько необходимо противнику для прицеливания в воздушном бою. Всё это я хотел изложить в подробной инструкции для пилотов. Но теория, не подтверждённая практикой – пустой звук. На удачу счастливый случай не замедлил подвернуться. Не успели мы с Витей прикончить бутыль Шабли, как в воздухе послышался гул приближающихся самолетов.

– Опять немчура прилетела! – сказал авиатехник: – Эти «Фоккеры» совсем борзость потеряли. Почитай каждый день прилетают и что-то вынюхивают. А наши пока запустятся, да пока взлетят, тех уж и в помине нет. Да и куда тихоходному «Ньюпорту» за ними угнаться?

– Ну, это мы сейчас исправим! – пообещал я, а сам подсчитал силы противника. Четыре пары сделали разворот над аэродромом и стали удаляться. Их восемь, нас двое. Расклад перед боем не наш, но мы будем играть… В голове сами собой прозвучали слова любимого поэта.

– К запуску!!! – громко скомандовал я: – Виктор, ты ведущий, я ведомый! Атакуем сверху замыкающую пару, проскакиваем вниз и на выводе у нас в прицелах окажется головная пара. Их атакуем в брюхо. А дальше, как карта ляжет. От винта!!! – последнюю команду я подал уже из кабины истребителя.

Воздушный бой длится считанные минуты, а вот рассказывать о нём можно и час и два. Уже через пять минут после первой атаки все восемь немцев горели на песке. Некоторым пилотам удалось посадить горящие машины и они успели отбежать до взрыва бензобаков. Этих бедолаг уже окружали местные полицейские. А мы с Баклагиным заходили на посадку на ближайший из аэродромов Борюсика. Там и была его центральная резиденция. За нашим воздушным боем наблюдали с земли все, кто был на лётном поле. Французские лётчики и техники облепили наши самолёты и руками затолкали их в укрытие. Боренька лично подкатил к нам на шикарном «Роллс-Ройсе». Все тяготы ссылки были написаны на его лице. Мешки под глазами, красный нос и синюшный цвет кожи. Прямо из багажника его адъютант тут же извлёк ящик шампанского «Дом Периньон». Дороже его в мире просто не было, хотя на мой вкус это кислятина.

– Князь Борис! Целоваться не будем, хотя давно не виделись. Отмечать встречу будем чуть позже. Мы недавно обедали. А сейчас всех господ лётчиков попрошу на разбор полётов! – пригласил я союзников в класс.

Особо рассусоливать мне было нечего. Все всё видели. Я лишь коротко пояснил наши действия. А тут как раз подвезли и трёх сбитых немецких лётчиков. Один из них, Манфред Рихтгофен, был легко ранен и его отправили в лазарет. А вот двое других предстали перед нами.

– Обер-лейтенант Герман Геринг! – представился первый.

– Лейтенант Эрнст Удет! – назвался второй. У обоих на груди красовались Железные кресты. Я-то знал, что это лучшие асы будущей фашистской Германии, а Геринг, так вообще будущий министр авиации Третьего Рейха. Но пока перед нами были простые, но очень опытные пилоты.

– Прошу к столу, господа! После перенесённого нервного стресса вам не помешает как следует подкрепиться! – пригласил я их на французском языке.

Уже сидя за столом, Геринг спросил меня:

– Нас атаковала пара неизвестных нам аэропланов. Я бы хотел знать имена победителей?

– Вас сбили французские лётчики. Одного зовут ВиктОр Бакла-Жан, а имя другого я не припомню.

– Этого не может быть! Я ясно слышал в наушниках русскую речь: «Витя, жми, а я накрою! Витя, бей, а я прикрою!!!» – Я немного ферштейн русский язык и уверен, что в небе были русские. Но Германия не воюет с Россией!

– Ну вот, начались в колхозе танцы! – уклончиво ответил я.

– Я есть нихт фирштейн что есть колхоз? – спросил Удет.

– А вы представьте себе пожар в борделе во время наводнения. Так вот в колхозе бывает ещё веселее! С Францией Германия тоже не воюет, однако вас сбили именно над французской территорией и в большом удалении от границы. Вы конечно можете утверждать, что слегка заблудились, но кто в это поверит? Так что добро пожаловать в плен, господа пилоты. А за что у вас столь высокие награды?

– Это за Балканские войны. У каждого из нас на личном счету не менее двух десятков сбитых самолётов противника! – гордо ответил Герман Геринг.

– Ну что же, это делает честь тому лётчику, который вас сбил! – и я подмигнул Баклагину.

– А что же с нами будет дальше? – спросил Удет.

– У меня для вас две новости и обе хорошие. Одна о том что для вас Первая Мировая война уже закончилась, так и не начавшись. А другая новость заключается в том, что плен вы будете отбывать на русском зимнем курорте Шушенское. Это совсем неподалёку, на Енисее. Охота, рыбалка, грибы, ягоды. Правда, лето там всего два месяца в году, но зато зима все десять. А зимой катание на лыжах и санках. Та же охота и даже рыбалка, ну если конечно пробьёте двухметровый лёд. Пленным не положено иметь оружие, но для вас сделают исключение. Я подарю Вам по охотничьей двухстволке деда Мазая. Эти ружья лишь чуточку уступают немецким «Зауэрам». Но зайчика или уточку из них можно подстрелить, если повезёт. И поселим вас просто замечательно. Справа священник, слева доктор. Если не один, так другой помогут в случае простуды. На этом ужин закончен. Конвой! Увести! – скомандовал я.

И поникшие герои Люфтваффе проследовали на гаупвахту.

– Андрюх! Интересно на чьей стороне они воевали на Балканах в прошлом году? За болгар или за сербов?

– А этим стервятникам было всё равно кого сбивать. Для них и те и другие славяне. Да и то сказать – на чем их противники летали-то? На стареньких «Блерио-11». Так их и из рогатки сшибать можно было. А вот тебя, Виктор Акимович, поздравляю генерал-майором. И рисуй у себя на борту Курносого пять звёздочек за пятерых сбитых!

– Почему пять-то? Мы же вместе в том бою кувыркались!

– Я точно знаю, что сбил троих. Выходит остальных ты свалил с небес. Вот и подсчитай. На днях получишь Указ о присвоении тебе звания и должность командира истребительного корпуса. Завтра же облетим с тобой на «Орлане» приграничную полосу и подберём дюжину временных площадок. Сразу после начала войны рассредоточь там своих ребят поэскадрильно. А то эти-то аэродромы немцам известны. Первым делом их бомбовозы сюда нагрянут. А ты их встретишь на дальних подступах. Вдоль полос на аэродромах оставь в линейке только старые неисправные «Ньюпорты». Если кто из фрицев прорвётся, то пускай отбомбится по этому старью. Невелика потеря. А теперь проставляйся. С тебя причитается!

– Да кто бы спорил! Ужин за мой счет. Приглашаю всех! Подать коньяка! И чтоб никаких лягушек на закуску. Мы, чай, православные, а не басурмане какие!

От последних слов генерала Баклагина, генерал Борюсик скорчил гримасу обиженного шарпея, через синюшность морды своего лица.

* * *

Во Франции мне делать было больше нечего. В Париже я основательно затарился подарками и гостинцами. Посетил Мулен-Руж. Несколько раз поужинал с Боренькой в ресторане у Максима. Не преминули зайти и в итальянскую пиццерию на Монтмарте. И вот там я повстречал трёх благовидных господ. Одного из них я хорошо помнил.

– Добрый день, господа, и приятного аппетита! – поздоровался я на родном языке.

– А как вы догадались, что мы русские? – спросил один из них.

– Да очень просто. Только русские могут есть пиццу и спагетти с хлебом. И не запивать это Кьянти или Мартини, а наоборот, закусывать ими водку.

Но тут один из них узнал меня. Это был Илья Ефимович Репин, который ещё в 10-м году рисовал мой портрет для картины «Торжественное заседание Государственного совета». Двое других были Василий Иванович Суриков и Пётр Петрович Кончаловский. А направлялись они, как представители художников-передвижников, в Испанию с выставкой.

– Что же, художественные выставки передвижников очень хорошее начинание. Но отчего сразу в Испанию? А не заглянуть ли Вам для начала в Италию?

– Конечно, нам очень хотелось бы посетить эту прекрасную страну. Итальянцы высокие ценители живописи. Но нас снабдили средствами лишь для выставок в Испании, да и то в обрез. Российские чиновники считают, что художник должен быть голодным. Потому мы и кушаем спагетти с хлебом. Нам на весь вояж выдали всего пять тысяч, так половина денег уже потрачено.

– Ну, эта проблемка решается легко. Здесь и прямо сейчас. Давайте считать, что я ваш спонсор. Вот вам 50 тысяч на дальнейшие расходы по выставкам и ещё по 10 каждому на личные нужды! – И я отстегнул из бумажника обещанную сумму.

– Художник должен быть голодным, но только до обнажённых натурщиц. А в Италии их полно, и недорого. От себя я добавляю ещё 20 тысяч на удовлетворение ваших духовных запросов! – встрял великий князь Борис с лукавой улыбкой и зашелестел ассигнациями.

– Ваши высочества! Да мы так ошеломлены, что даже не находим слов, что бы выразить вам свою благодарность! – за всех ответил Илья Ефимович.

– А слов и не надо. Докажите делом свою преданность России. Начните своё триумфальное шествие с Милана, Венеции, Сан-Марино и по мере вашего продвижения к Риму газетная шумиха должна возрастать. Я думаю, что господину Кончаловскому будет не трудно это обеспечить.

– С такими-то деньжищами, даже если наступит конец света и архангел Гавриил протрубит об этом, то на первых полосах всех газет сначала появятся заголовки о нашей выставке, а уж потом призыв на Страшный Суд без адвокатов! – пошутил Пётр Петрович.

– А вот открытие Вашей выставки в Риме должно произойти со всей надлежащей помпезностью. Снимите лучшую галерею Вечного города и заранее пригласите короля Италии Эммануила Третьего, весь правящий кабинет и самых влиятельных людей столицы. А вот на банкете для узкого круга, постарайтесь убедить их, что союз с Германией и Австро-Венгрией губителен для Италии. Ведь Россия тогда превратится во врага столь милой для нас Римской Империи. А нам бы этого так не хотелось!

– Я даже знаю, как я это сделаю! – ответил Суриков.

– И каким же образом? – спросил Борис.

– А я, как бы ненароком, подведу их к своей картине «Переход Суворова через Альпы». Рядом можно расположить картины «Утро стрелецкой казни», «Покорение Сибири Ермаком» и «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Наглядная агитация всегда более убедительна, чем сухие слова.

– Ну зачем же сухие? Шампанское и черная икра должны быть на столе с русским размахом. Я распоряжусь, и вам доставят по бочонку паюсной, зернистой и стерляжьей икры. Чтобы на любой вкус. А сейчас угостите нас пожалуйста. Я ещё ни разу в жизни не закусывал водку пиццей с хлебом!

* * *

После столь памятной встречи мы отправились на аэродром в Ле-Бурже и перелетели в Кале. А оттуда на тех же авианосцах, на которых пришли, подались до дому, до хаты. Бориса я забрал с собой. Опала с него была снята. Ведь по этой жизни он нам с Кондратом приходился, уж какой ни на есть, а всё же родной брат. Жалко ведь мужика. Совсем уже начал спиваться. В Питере князь Борис пожелал остаться. Там и папенькин дворец и Мариинка. А я сразу в Гамаюн. Взял первого же «Орла» со стоянки и уже через пару часов приземлился на Ходынке. Зарулил на стоянку, а там меня уже встречала Зинуля.

– С прилётом, любимый! – и долгий поцелуй. Вот только в лафитнике была не водка а вода. Догадалась, наверное, моя княгинюшка, что в заморских-то странах истосковался я по ключевой водице. Да и печень следовало пожалеть. Она ведь, родимая, всё терпит, но обиду копит. Встреча с братом была радостной. Он давно уже получил сведения о том воздушном бое, который мы провели в небе Франции на пару с Баклагиным.

– Ну Андрей ты и отличился. Вдвоём ажно восьмерых сверзили с неба. Герои! Ничего не скажешь. Крути дырочку для второй Золотой Звезды Героя!

– Охолони, братик. За трёх сбитых Героя не дают – это раз. Во вторых тот бой был в мирное время, а я всё ещё наследник престола. Не царское дело с немчурой в небе ковыряться. До войны остались считанные месяцы, а у нас далеко не всё ещё готово. Давай об этом подумаем. А Баклагина награди по-царски. В генерал-майоры я его от себя произвел, а вот орденами за каждый сбитый ты награди по-царски. Георгия, Станислава, Владимира с мечами, Орден Анны и Белого Орла. Нам-то с тобой эти ордена дали за факт самого рождения ещё в пелёнках, а он заслужил в бою. Это остальным истребителям хорошим примером будет. И Героя присваивай, как во время Великой Отечественной. За каждый десяток сбитых. Тогда у пилотов появится спортивный азарт и от Люфтваффе только перья полетят!

– Может в чем-то ты и прав. А чем это мы к войне не готовы? Генерал Кондратенко отгрохал первую линию обороны от Балтики и до Черного моря. И помогал ему знаешь кто? Генерал Карбышев. Так что за оборону я спокоен, как удав.

– Вот в этом ты не прав. Наша первая линия обороны – это вся Польша. Вспомни историю Великой Отечественной. По пакту Молотова-Риббентропа Сталин с Гитлером поделили Польшу. И что из того получилось? В первый же день войны наши войска, находясь на чужой, враждебной территории понесли ужасные потери. Мы не должны повторять ошибку великого отца народов. Но вот усилить польскую армию нужно обязательно. У немцев уже появились первые танки. Эдакие слонопотамы, угрожающего вида. Танк – это оружие наступательного боя, а мы наступать ни на кого не собираемся. Потому и противопоставить им надо летающие танки, как Ил-2, на которых летал наш папа. Но Сергею Владимировичу Ильюшину ещё и 20-ти лет нету. Рано ему ещё штурмовики изобретать. Я вот хочу несколько переделать наших «Орлов» под самолёт ближнего боя. Защитить пилота и двигатели бронёй от пулеметных пуль, а под нижнее крыло установить держатели для фосфорных бомбочек. Видел я на Гугле такие. Шары величиной с дыньку-колхозницу. Начинены белым фосфором. При попадании на металл воспламеняются и погасить их невозможно. Прожигают насквозь любую броню и приводят к пожару внутри танка. Конечно, броня утяжелит вес конструкции, но это не беда. Горючего-то будут брать вчетверо меньше. Им до поля боя будет лёту минут 15 и столько же обратно. Этих шаров под крылья можно привесить целые гирлянды. Потеряем маленько в скорости, зато увеличится точность попадания. Да и танков-то пока у немцев не так уж и много. Польских лётчиков мы летать уже научили. Дадим им сотни две-три самолётов, но до начала немецкого наступления перегонять их повременим. Не должны немцы загодя знать, где будут базироваться польские самолёты.

– Резонно. А наша-то авиация, какую роль может сыграть в предстоящей войне? Или будем сторонними наблюдателями?

– На нашу авиацию мы возложим иную миссию. Вот опять же во время Второй мировой Англия бомбила со своей территории и Германию и захваченные ею страны. Старались уничтожить оборонные предприятия. Да толку от их бомбардировок было не густо. Разве что разбомбили до тла мирный, беззащитный Дрезден. А если и попадала какая-нибудь бомба в цех завода, то большого вреда не приносила. Ну, дырка в крыше, ну стена обрушится. Пару дюжин рабочих погибнет да несколько станков пострадает. Урон невелик и его быстро восстановят. А бомбить надо исключительно нефтеперегонные заводы. Что бы оставить все танки, самолёты, автомобили и прочую технику противника без топлива. А для этого нам потребуется авиация дальнего действия АДД. В Великую Отечественную она базировалась в Раменском. А штаб АДД располагался как раз в Петровском дворце, где я и живу. Так что место насиженное и намоленное. У меня сейчас молодые авиаконструкторы Туполев, Петляков, Сикорский уже год как конструируют дальний тяжелый бомбардировщик, а Поликарпов мудрит над новым истребителем И-16 «Ишачком» Но всё упирается в нехватку мощных моторов. Надо японцам рису, что ли, подкинуть сотню эшелонов. Пусть в три смены без выходных шлёпают сдвоенную «Семёрочку». Её уже модернизировал молодой моторостроительный конструктор Александр Швецов. Уже и назвали новый движок его именем АШ-82.

– А почему именно 82?

– Да потому что до 1982-го года этому мотору не будет равных!

– Так за чем же дело стало? – спросил Кондрат.

– Рис в Японию отправить надо? – Надо! С Феликсом Эдмундовичем порешать все вопросы об вооружении его армии тоже надо. А это уже твой уровень. Ты же государь или где? У нас сейчас тройственный союз. Россия, Польша и Франция. Англия притихла и примкнёт к тому, кто будет побеждать. Вот и надо, что бы бритиши как-то определились, а не своих воронов считали. Наивные монархисты полагают, что монархия падёт из-за пернатых. А то, что в той нашей истории в королевской семье завелись геи, их не беспокоит. Скоро королевский флаг из разномастного станет голубым.

– Развеселил ты меня, Андрей! Я представил себе портрет будущих короля и королевы Англии. И оба мужики. Хотя одного из такой супружеской четы можно назвать мужиком с большой натяжкой. Что ещё присоветуешь?

– Озаботь Серго Орджоникидзе выпускать как можно больше алюминия. Все эти тряпочки, реечки, фанерки остаются в прошлом. Авиации пора уже шагнуть в век сталюмина и брони.

– А не рановато ли? Мы и так шагнули вперёд в сравнении с прошлой историей лет на 20. Шею бы себе не свернуть, идя семимильными шагами. Может, как-то поубавить свой пыл? В той, нашей прошлой жизни, Россия перенесла и Первую мировую, и революцию, и полную разруху, но однако выправилась. А сейчас мы врага на свою территорию не впустим, революцию предотвратим, разрухи не будет. Столыпин всю страну накормит, Мария Петровна эпидемии предотвратит. Мы становимся сильнейшей державой мира. И без всяких там колоний. Куда уж лучше-то. С сильным соперником не воюют! – попытался охладить мой пыл Государь.

– Да, мы становимся сильнее год от года. Но не забывай, что в дальнейшем нашим главным соперником станут Соединённые Штаты. А уж их слабаками ну никак нельзя назвать. Они скопировали наши авианосцы и строят их в большом количестве. И авиация ихняя нам не уступает!

– С чего ты взял, что не уступает? На мировых авиасалонах они ничего особенного не показали. Разве что пассажирский «Дуглас».

– Не показали потому что не хотели показать. Я вот в прошлой жизни смотрел много старых американских фильмов про авиацию. Как правило, это были мюзиклы с незамысловатым сюжетом. Типа два молодых пилота влюбляются в одну официантку или буфетчицу и между ними идёт соперничество на земле и в воздухе. Всё это под весёленькую музычку, песенки и танцульки. Но на втором плане этих событий хорошо видны их самолёты. Очень хорошие самолёты. А раз военная цензура пропустила это для показа широкому зрителю, то значит, эти модели уже устарели и рассекречены. И это в самом начале 30-х годов. Так что на сегодня Америка если и отстаёт от нас, то лет на 10, не больше. А в автопроме так и опережает. Генри Форд в наглую скопировал Сигаевскую идею с конвейером и наводнил страну дешёвыми автомобилями. Это потянуло за собой развитие разветвлённой сети прекрасных дорог. А про наши дороги лучше вообще умолчу. В России две беды.

– Звучит как тост! А выпить есть за что. К одному из польских слушателей Военно-Воздушной Академии приезжала в гости его сестра. И в неё влюбился небезызвестный нам инженер путей сообщения. Сделал ей предложение и получил согласие. Так что скоро у нашего дедушки свадьба с нашей бабушкой Марией Иосифовной Андржевской. Ты помнишь бабушку Марию?

– Конечно, помню. Когда мама умерла, мне 8 лет было и воспитывала нас тогда бабушка. Я её прекрасно помню. А ещё помню, как отец рассказывал про то, что ему пришлось в анкетах переправлять польскую дворянскую фамилию Андржевская, на более обрусевшую Андриевская. Он ведь Академию ВВС заканчивал в 39-м, а тогда иметь польские, да ещё и дворянские корни было уже преступлением. Хотя бабушка Мария была из обедневшего, но древнего рода польской шляхты. Так что имеем шанс погулять на свадьбе у собственного дедушки, а потом и своего отца на руках поносить и понянчить. Я даже песенку напишу про их свадьбу: – «Бабушка рядышком с дедушкой!» – получится не хуже, чем у Раймонда Паулса!

– Значит, гульнём на славу! – сказал брат и наполнил стопки.

* * *

Сколько к войне ни готовься, но она всё равно грянет неожиданно. Казалось бы мы знали наперёд и когда выстрелит Гаврила Принцип, и когда Тройственный Союз объявит войну Сербии, но всё пошло не совсем так. Если в нашей истории в Тройственный союз входила Германия, Австро-Венгрия и Италия, то в этой истории Италия вдруг врубила заднюю и из союза вышла. Видать, сработала черная икра на банкете в Риме и картина Репина про Аьпы. От этого их союз вдруг стал двойственным. А с нашей стороны, если раньше в Антанту входила Россия, Франция и Англия, то теперь вошла Польша, а Англия вышла. Россия от этого ничего не теряла. Гораздо лучше иметь хоть и не очень сильного, но верного союзника, как Польша, которая не предаст, чем мощную, но очень коварную Англию, которая могла в любой момент изменить и ударить в спину.

Войну начала Австро-Венгрия и вторглась в пределы Сербии, якобы в отместку за гибель своего экс-герцога Фердинанда. Но сербы яростно сопротивлялись, заранее снабженные русским оружием и боеприпасами.

А вот германский Кайзер Вильгельм, наш разлюбезный кузен Вилли, вдруг ввёл свои войска на севере в Бельгию и Нидерланды. Там и воевать-то им было особенно не с кем. У тех если и была армия, то лишь для парадов и торжественных встреч и смотров. Но это напугало Англию. Ведь от Бельгийского городка Ньюпорт до Лондона было вдвое ближе, чем от французского Руана. И британцы тут же заключили тайный союз с Германией. Настолько тайный, что о нём уже через неделю трубили все газеты мира. И тут же Турция, ослеплённая эйфорией от лёгких побед немцев так же примкнула к их союзу. Но уж совсем удивительно было то, что Болгария, которая веками страдала от Османского ига, тоже попросилась в их союз против России. Да, да, та самая Болгария, которой совсем недавно генерал Скобелев принёс свободу на штыках русских солдат. Парадокс!

Видать крепко перетрусили братушки и повели себя как свинюшки.

Но пока ещё ни одна пуля и ни один снаряд не был выпущен в сторону Франции или Польши. Но туркам это было безразлично. Раз мировая бойня началась, а они на стороне сильнейшего по их мнению союза, то значит можно больше и не церемониться. Первое что они сделали, так это в Дарданеллах захватили русское торговое судно, которое везло из Израиля в Россию оливковое масло. Уж этот-то груз ну никак нельзя было назвать военным. Немногочисленный экипаж был арестован и заключён в тюрьму.

Этого только и ждали вице-адмиралы Колчак и Рожков. Два авианосца в сопровождении эскадры крейсеров и подлодок подошли вплотную к Босфору.

Говорят что дурной пример заразителен. Англия не преминула тут же воспользоваться случаем и захватила российский сухогруз, который вёз в Норвегию воск для свечей. Экипаж так же был арестован и помещен ни куда-нибудь, а в Тауэр в Башню Крови, где содержались смертники. В тот же день нашему Главкому сухопутных войск в Израиле генерал лейтенанту князю Сергею Багдасарову и нашей смотрящей по Лондону Надежде Михайловне Кристи, были отправлены одинаковые шифровки с одним только словом: