Текст книги "Нежное дыхание смерти"

Глава 9

– Ну – спасибо вам! – первым делом сказала Даша, захлопнув за собой дверцу. – Удружили! Никогда не забуду! Езжайте же!

Игорь Вадимович беспрекословно тронул машину с места, и они помчались вдоль набережной. Уже промелькнул под ними один мост и другой, потянулись за окном обжитые места, а Дашу все не покидало ощущение заброшенности, которое она испытывала во дворе клуба. Снег, тихий парк, притаившееся в глубине острова здание, где председательница клуба выступает в роли привратницы, три грации, занесенные снегом по колено, – все это произвело на нее неизгладимое и не слишком приятное впечатление. Ей казалось теперь, что она побывала на другой планете, далеко-далеко от Питера, который сейчас проносился за окнами машины. И ей до сих пор было страшно, как будто она могла остаться в том здании навсегда и уже ничего никогда не видеть, кроме снега, трех растрескавшихся статуй и Ларисы, быстро идущей по безлюдному длинному коридору.

– Домой? – отрывисто спросил Игорь Вадимович, и она вспомнила о его присутствии.

Резко обернулась в его сторону и начала:

– Вы бы придумали что-нибудь другое, чтобы не подставлять меня так! Председательница, представьте, знает этого вашего Ветельникова!

– А я, представьте, знал, что она его знает, – невозмутимо ответил он. – Так вас домой везти, Дашенька? Или заедем куда-нибудь, поговорим спокойно?

– Поговорим здесь! – нервно сказала она, вглядываясь в незнакомую улицу, по которой они ехали. – Вы меня куда везете?

– Ради Бога, перестаньте! – не менее раздраженно ответил он. – Зачем играть в сыщиков и воров! Я ничего дурного не имел в виду, когда рекомендовал вам сослаться на Ветельникова. Она действительно знает его, и это к лучшему.

– Я бы так не сказала! – возразила Даша. – Вы не представляете, что я пережила, когда она заявила, что прекрасно знакома с ним!

– Но вы вели себя как следует, верно? – В голосе ей почудилась улыбка. – Я в вас верил, потому и сыграл ва-банк. Дело в том, что, если бы вы просто сказали, что купили билет, председатель не стала бы говорить с вами в доверительном тоне, а нам нужен тон как можно более доверительный. Ну и что? Оправдался мой расчет или провалился?

– Оправдался, – призналась Даша. – Она даже перешла со мной на «ты», хотя это в мои планы не входило.

– На «ты»? – усмехнулся Игорь Вадимович. – А вы, Даша, не переживайте, там все на «ты». Насколько мне известно, обстановка там очень располагает к дружескому общению.

– А вы-то откуда так хорошо знаете эту обстановку? – Даша пристально смотрела на него. – Я ведь не дура, как вы могли заметить, и прекрасно поняла, что обычаи клуба знакомы вам куда лучше, чем если бы вам рассказала об этом какая-то знакомая, да еще за один разговор. Я не права?

– Да, правы… – лениво согласился собеседник, выруливая на Университетскую набережную. Девушка с удивлением увидела, что он не собирается поворачивать на Первую линию, чтобы добраться по ней до Малого проспекта, а оттуда – до ее дома. Напротив, водитель свернул в другую сторону, и машина взлетела в потоке других на Дворцовый мост.

Даша так и взвилась.

– Что такое? – Она схватила его за руку, но он дернул плечом и разом освободился от ее пальцев. – Куда вы меня везете?

– Вы, Дашенька, ужинали? – вопросом на вопрос ответил Игорь Вадимович. – Да? Чудесно. А я нет. Так что прошу составить мне компанию.

– Никаких компаний! – воспротивилась она. – Немедленно поворачивайте обратно! Я больше никогда не сяду к вам в машину! Слышите? Никогда не поеду никуда по вашей указке!

– Ладно, – ответил он, не повернув головы в ее сторону.

Машина в это время проносилась мимо Эрмитажа. При взгляде на дворец Даша снова вспомнила клуб. Что происходило сейчас в этих странно-пустых комнатах, среди заснеженного парка? Она вдруг поняла, что хотела бы знать это. У нее было такое чувство, словно она ушла из кинозала с середины фильма, который показался ей неинтересным или слишком страшным, но тут же обнаружила, что хотела бы вернуться и досмотреть его до конца.

Машина ехала уже по Невскому, и Даша обреченно смотрела в окно. Она молчала, молчал Игорь Вадимович. Наконец он свернул на набережную Фонтанки и остановился у старинного особняка. Даша вопросительно посмотрела на него. Он выключил зажигание и намотал на шею шарф.

– Сейчас я приду. Подождите минут пять. Надо забрать кое-какие бумаги. Вам тоже будет интересно взглянуть.

– Что это такое?

– Увидите, – сказал он, выходя из машины. – Я вас запру, чтобы не украли вместе с тачкой. Все! Посидите чуть-чуть. Послушайте музыку.

Мужчина скрылся в воротах особняка, а Даша, не теряя времени, стала осматривать машину. Прежде всего она открыла «бардачок» и внимательно изучила содержимое. Нашла несколько визитных карточек на имя Возкова Игоря Вадимовича, где значился какой-то телефон. Ни адреса, ни рода занятий не было указано, что сильно разочаровало Дашу. Телефон она переписала в свою записную книжку. Больше ничего интересного девушка не обнаружила.

Вскоре появился Игорь Вадимович, отпер дверцу и сел за руль. Он положил ей на колени замусоленную папку.

– Смотрите, Даша! А то вы во мне уже сомневаетесь, я думаю…

– Что это? – Она нерешительно развязала тесемки и поднесла папку поближе к глазам.

Машина неслась обратно по Невскому, все больше приближаясь к Васильевскому острову, но она уже не спрашивала, куда ее везут.

Перед глазами у нее мелькали странные фигуры. Горбун в клетчатом трико, искривленный то ли природой, то ли человеческой фантазией. На голове у горбуна – черная треуголка. Странное существо с невыразимо печальным белым лицом, закутанное до подбородка в пышные кружева и золотую парчу. В тонкой руке – золотая роза на длинном стебле. Вельможа, одетый в старинный восточный наряд. Капризно оттопыренная нижняя губа. Вид усталости и величия, странно сочетающийся со сладострастием, которое пронизывало всю позу этой фигуры. Девушка с обнаженной юной грудью, на сосках которой трепетали причудливые цветы и морские звезды. Урод. Ведьма. Монах. Смерть с восковым лицом молодой женщины, вместо глаз – пустые черные прорези, откуда, казалось, смотрела сама тьма.

Даша отложила папку и недоуменно взглянула на Игоря Вадимовича.

– Что это? – повторила она свой вопрос. – Это какие-то рисунки…

– Это его эскизы. Я был уверен, что он что-то представляет из себя как скульптор, но теперь могу сказать, что он был просто гениален.

– Эскизы… Аркадия? – спросила девушка севшим голосом и снова взялась за папку. Но тут же захлопнула ее. – Как они к вам попали?

Он молча смотрел перед собой. Машина как раз остановилась перед светофором у моста, и Даша схватила его за руку, не боясь вызвать автокатастрофу.

– Я вас прошу! Откуда они у вас?!

– Эти эскизы пришли сегодня вместе со статуями Аркадия, то есть не с его статуями. И очень жаль, что не с его. Что бы они туда ни сунули, это все равно не будет так выразительно.

– Но… Как вы получили это! Кто вам отдал рисунки?

– Мои друзья, – коротко ответил он. – В общем, дело оказалось совсем не таким, каким я себе его представлял.

– Что вы имеете в виду? – Даша чувствовала себя совершенно сбитой с толку. – Объясните, ради Бога, что все это значит?!

– Понимаю ваше возмущение, – согласился он, выруливая на Первую линию. Теперь движение стало меньше, улица – темнее. Они удалялись от центра. – Видите ли, Даша… Сдается мне, что я многое понял, когда увидел эти эскизы. Что вы скажете о них?

– Красиво, но страшно, – тут же ответила она. – Это было то самое, что заказал клуб?

– Вероятно, клуб не знал хорошенько, что именно сделает Аркадий… Да и как можно знать заранее? Речь могла идти только о количестве статуй и об их размерах. А дело совсем не в этом… Я могу утверждать, что эти эскизы обещали просто гениальные статуи. Обещали, но этим обещаниям не дали осуществиться. И теперь мне понятен мотив преступления… Я чувствовал, что все обернется очень сложно, потому-то мне и не давало покоя это дело… Русский скульптор погиб в Италии… Там, где всегда обучались мастерству, там, где обретали новые стимулы для творчества, новые силы, новые мотивы… – Он заметил нетерпеливый жест, нечаянно вырвавшийся у Даши, и понимающе кивнул: – Да, мне понятно ваше нетерпение… Но я слишком возмущен. Какое кощунство! Какое варварство!

– Да о чем вы? – взмолилась девушка.

– Вы не поняли, что эти эскизы куда более венецианские, итальянские, гениальные, какие хотите, чем то, что вырабатывается в Венеции под видом традиционного искусства и пачками продается в разные страны? – возмущенно спросил он. – Это же была просто бомба для Джакометти и прочих зажравшихся мастерских, промышляющих таким делом! Если бы Аркадий выполнил статуи по своим собственным эскизам, все эти ремесленники скоро потеряли бы большую часть заказов. Он ведь работал по нашим, дешевым расценкам, как работают многие русские художники, не зная себе цены! И если бы он стал производить нечто подобное тому, что заявил в эскизах, и продавать в России, Джакометти это здорово подкосило бы!

– У меня нет специального образования, чтобы понять это… – пробормотала Даша. – Честное слово, я не представляла себе, что он так талантлив… Вы правда так считаете?

– Почему я должен вам врать? – хмуро протянул водитель, останавливаясь перед светофором.

Теперь он свернул на Малый проспект, где было совсем тихо. Только изредка показывались прохожие, выгуливавшие перед сном собак, да мелькали мимо машины. Даша плотнее запахнулась в дубленку и погрузилась в оцепенение. Ее чувства словно отказались служить, но мозг работал напряженно, поспешно осваивая новую информацию.

«Значит, все-таки Джакометти… Увидел эскизы, испугался, решил вывести его из строя… А потом? Потом, когда пришло время отправлять что-то в Россию, отправил подделки и убил Аркадия? Значит, он не мог ничего не отправлять… Значит, был связан со всем этим материальными издержками… Значит, мне больше не надо идти в клуб, все ясно».

Она так и сказала Игорю Вадимовичу, но наткнулась на его недоуменный взгляд.

– Вам все ясно, Дашенька? – язвительно спросил он. – А мне ничего.

– Но ведь вы сами говорите – Джакометти! – настаивала она.

– Но я не могу утверждать этого наверняка, – возразил собеседник. – Прежде чем начинать против кого-то уголовный процесс, чем вы, как я понял, собираетесь вплотную заняться, надо запастись неопровержимыми доказательствами. И раньше, чем процесс начнется. Иначе все концы будут спрятаны, да так, что ни вам, ни мне их не найти. Для вас выгодна создавшаяся ситуация, когда никто не подозревает, что вы о чем-то знаете, что вообще кто-то посторонний знает об убийстве! Именно сейчас вы можете раздобыть бесценные сведения, которые позволят выиграть дело и самой уцелеть.

– Самой уцелеть? – Даша почувствовала, что сердце сделало несколько лишних ударов. – На меня станут охотиться?

– Пример Аллы вас не убедил? – холодно спросил он. – Теперь я понимаю, что ее убили потому, что опасались, как бы она не узнала чего-нибудь об этом деле.

– Да что она могла знать, если он ей даже ни разу не написал? – возразила Даша.

– А кто знал, что муж ни разу не написал жене? – Игорь Вадимович воспользовался паузой перед светофором и закурил. – Это вы знаете, что отношения между супругами были чисто… формальными, что ли. А больше никто, во всяком случае, никто из тех, кто его убил. Они могли считать, что он пожаловался ей, что работать не дают, и прочее. Ах, почему он никому не пожаловался! Насколько все было бы проще, если бы мы знали хоть одного подозреваемого! – Он раздраженно выдохнул дым и пошел на обгон едущей впереди машины. – Мы можем нарваться! Никого не знаем! Это мог быть и не Джакометти…

– Я с вами свихнусь! – разозлилась Даша. – То говорите, что Джакометти, то не он… А насчет конкретного имени… Серджо вас не устраивает?

– А кто он такой? – хмыкнул Игорь Вадимович. – Я, например, не знаю… Может, просто его дружок-наркоман, каких полно в Венеции. Разумеется, наведу справки, но это будет очень трудно… Русскому вообще трудно что-то узнать в Венеции. В Венеции – как нигде. У этих людей совершенно особые понятия о порядочности и прочих человеческих качествах. Для них, как для цыган, все народы относятся к разряду низших, чужих, ну, словом – «не венецианцев», понимаете?

– Я все понимаю, но мне хотелось бы знать наверняка… – вздохнула Даша. – Я устала от догадок.

– Скоро мы будем знать наверняка, – пообещал Игорь Вадимович. – И это в первую очередь будет связано с тем, насколько вы продвинетесь в клубе. Вам предложили что-нибудь?

– Да, мне предложили стать членом клуба, и, как я поняла, мне в этом очень помог ваш Сергей Ветельников…

Даша поняла, что ей не удастся отвертеться от визита в клуб, и настроение испортилось. Кроме того, ее не прекращала беспокоить активность Игоря Вадимовича. Она с удивлением вспомнила время, когда эта активность ее радовала, свидетельствовала о том, что не одной Даше есть дело до смерти Аркадия. Когда же это было? Даша удивилась, поняв, что было это буквально сегодня.

А Игорь Вадимович, напротив, немного повеселел, заговорив о клубе.

– Дашенька, действуйте активней! Вы одна сможете раскрыть дело! Вы хоть понимаете, какую бесценную информацию вам предстоит получить?

– Понимаю, – кивнула она. – Мой дом, кстати.

– Еще два слова… – Игорь Вадимович проехал дальше, не обращая внимания на ее активные протесты. – Постарайтесь как можно быстрее стать членом клуба… Стойте, не перебивайте! Найдите возможность ознакомиться с бумагами, которые касались заказа в Венеции. Мне непременно надо узнать, имело ли для Джакометти какое-то материальное значение успешное выполнение заказа… Потому что, если не имело… Тогда нам будет очень трудно доказать, что ему была выгодна смерть Аркадия, понимаете?

– Кажется, понимаю, – согласилась Даша. Она не могла отказать ему в логичности рассуждений. – Необходимо доказать как дважды два, что Джакометти выгодно, чтобы статуи были отправлены.

– И еще момент… Постарайтесь увидеть статуи. Я хочу знать, по каким эскизам они сделаны… Если по эскизам Аркадия и при этом сильно ухудшены, а такое произойдет скорее всего… Если это будет что-то вроде пародии на то, что хотел сделать он… Тогда можно сразу начинать дело… Доказать, что работал не он. Это просто подарок судьбы – эскизы… – Игорь Вадимович мимоходом перехватил папку у Даши с коленей. Рука коснулась ее юбки, и Даша невольно отодвинулась. Он сделал вид, что не заметил этого и продолжал: – Но если там искусная подделка… Тогда будет гораздо труднее доказать, что статуи сделал не Аркадий. Никто не станет собирать авторитетную комиссию, чтобы установить, он это работал или не он… И нам пригодятся документы, которые вы просмотрите… Поймите, рисковать нельзя! Надо предусмотреть любые возможности!

Даша молча слушала его и кивала в такт его словам. Наконец он решил, что сказал все, и повернул в конце длинной улицы, собираясь вернуть девушку к ее дому. Тогда-то она и спросила его о том, что мучило ее больше всего.

– А вам-то какое дело до всего этого? Я спрашиваю не в первый раз, и вы мне ни разу толком не ответили. Я давно поняла, что не ради своей больной совести и не ради моих прекрасных глаз вы носитесь со всем этим. Прежде всего, вам это влетает в копеечку. Вы уже передали мне шестьсот долларов, кстати, вот они, я их не потратила… – Она собиралась достать деньги, но он мотнул головой – «не надо». Девушка оправила юбку и продолжила: – Вам это стоит немалых усилий. Вы достали его эскизы, это чего-то да стоит! – Она постучала пальцами по папке. – Вы узнавали про клуб, покупали карточку, возите меня туда-сюда, по-моему, вы сейчас ничем так не занимаетесь, как мной и всем этим делом. Я очень тронута вашим участием, но имею право знать – почему вы вплотную занялись этим, когда никому другому не было до Аркадия дела?

– Никто другой не объяснялся с ним в Венеции, – ответил Игорь Вадимович, не поворачивая головы.

– Это не ответ! – резко сказала Даша. Машина в этот момент уже въезжала в ее двор, и она решила ни за что не расставаться без объяснения. – Вы, я думаю, не высоко оцениваете мои умственные способности, если отделываетесь такими мелочами. А хотите знать, чего вы таким образом добились? Я вас боюсь!

Он остановил машину и замер, глядя прямо перед собой. Девушка подумала уже, что он решил проигнорировать ее слова или отделаться обычными отговорками, как вдруг тот сказал каким-то странным, насмешливым голосом:

– Даша, вам не везло с мужчинами?

– Вы меня спрашиваете совсем как Лариса! – возмутилась она. – Какое вам дело?

– Мне кажется, ради вас никто никогда не делал глупостей, – продолжал он в том же тоне. – Я прав?

– Правы, но совсем не правы в том, что думаете, будто глупости ради женщин делаются очень часто. Разве что вы относитесь к таким людям… А вообще-то все рассчитывают каждый шаг и не пожелают терпеть такие неудобства, какие вы терпите из-за меня, за просто так, даром… У вас есть какой-то расчет, и никто вас в этом не обвинит. Просто хотелось бы знать о нем, раз уж мы так тесно соприкасаемся…

Он усмехнулся, закурил, выключил музыку, ненавязчиво звучавшую из динамика автомагнитолы. Искоса взглянул…

– Ладно, сознаюсь, – сказал собеседник со вздохом. – Хотя не люблю выглядеть глупо.

– Ради Бога! – воскликнула она. – Пойму любую глупость, лишь бы что-то ясное.

– Да все ясно как день, – заявил он с легким раздражением. – Я вас просто-напросто хочу.

У нее перехватило дыхание. Она никак не ожидала, что этот солидный, сдержанный человек сделает такое заявление. Ей оставалось молчать и про себя проклинать судьбу и свой характер, из-за которого она оказалась в глупой ситуации.

Первым побуждением было вылезти из машины и уйти, чтобы никогда больше не видеть Игоря Вадимовича. Но сразу явилась мысль, что в таком случае она никак не сможет вести это дело самостоятельно. К тому же ей совсем не хотелось остаться один на один с убийцей. Она поняла, что человек этот, кто бы он ни был, находился в Питере, а не в далекой и почти нереальной Венеции, что человек этот и сейчас может находиться совсем неподалеку от нее и может даже следить за ней, если каким-то образом узнал о ее причастности к Аркадию… Ей по-настоящему стало страшно, когда она представила себе убийцу, настолько хладнокровного, что он мог позволить себе войти в квартиру Аллы, осмотреться и выбрать в качестве орудия убийства фен…

Она посмотрела на окна своей квартиры. Там было темно. Настасья Филипповна, видимо, уже заперлась у себя, а возможно, закрыла на засов и входную дверь.

– Поторопитесь, – сказала она Игорю Вадимовичу. – Найдите еще какое-нибудь объяснение. Это меня не устраивает.

– Меня тоже, – тихо откликнулся он. – Я чувствую себя дураком, а что еще хуже – старым дураком.

– Все, ухожу… – Девушка нажала на ручку дверцы и тут же ощутила быстрое прикосновение пальцев к своему колену. Резко обернулась. – Отстаньте! – В ее голосе прозвучали злые слезы. – Сколько можно!

– Умоляю вас, Даша… – прошептал Игорь Вадимович. Его лицо словно помертвело, осунулось. Глаза смотрели жалко, и она поразилась тому, как он вдруг переменился. Сердце у нее сильно забилось, то ли от злости, то ли от чувства неловкости – за себя и за него. – Даша, я все понял… Я не дурак. Не сердитесь, вы сами вынудили меня сказать это. Позвольте только…

– Ваши деньги! – Она вытащила их из кармана и протянула. – Я больше не участвую в этом.

– Даша, прошу вас! – Теперь он держал ее за руку, и вырваться девушка не могла. – Все забыто. Я больше никогда не буду говорить об этом. Ну забудьте и вы!

– Уже забыла, – резко ответила она. – Пустите руку. – Мужчина отпустил ее и тут же сунул ей папку с эскизами, упавшую на пол во время объяснений.

– Возьмите с собой, посмотрите! – Он, казалось, не знал, что говорит. – Аркадий был гениален, говорю вам! Это дело нельзя бросить просто так… И так слишком многие умирают в безвестности…

Даша прижала папку к груди и почувствовала себя в какой-то мере защищенной от его нежностей. Мало-помалу к ней возвращалось присутствие духа. Она покачала головой:

– Хорошо, папку я возьму. Если она кому-то теперь и принадлежит, то только мне… Он сам захотел бы этого. А вас… Вас я больше не буду просить помогать мне. Справлюсь и сама.

– Я прошу вас, не отталкивайте меня, – тихо произнес он. – Хотя бы потому, что одна вы не справитесь, убьют. Вы не сможете. Я, я смогу! Поверьте, Даша!

– Это слишком дорого мне обойдется! – Она уже открыла дверцу машины. – Нет.

– Это не будет вам ничего стоить! – крикнул он ей вслед. – Я клянусь!

Девушка, не оборачиваясь, шла к своему подъезду. Последнее, что она услышала, было:

– Завтра я заеду за вами!

Она замедлила шаг, но все же не обернулась. За ней тяжело захлопнулась дверь подъезда.

«Как я вляпалась, – шептала про себя Даша, наполняя ванну. – Вляпалась просто невероятно…»

* * *

Воздух пропах малиной, девушка взбивала рукой душистую пену для ванны и чувствовала, как тело расслабляется и прогревается до последней жилки. Наконец вздохнула и откинула голову на бортик ванны. Ей хотелось забыть все, что случилось в последние дни. Но забыть не удавалось хотя бы потому, что теперь всякий раз, принимая ванну, она вспоминала Аллу.

«Я не виновата в ее смерти, – убеждала себя Даша. – Ничуть не виновата, все, что случилось с ней, случилось бы и без моего визита в тот вечер… Я всего-навсего отказалась остаться у нее переночевать. Может быть, тем самым я спасла свою жизнь, ведь неизвестно, на что оказался бы способен преступник…»

Она плескалась в воде и прислушивалась к звукам в коридоре. Там раздавались скрипы – Настасья Филипповна, несмотря на поздний час, бодрствовала. Теперь она зачем-то бродила по коридору, и Даша подумала, что старуха вполне может испортить ей купание, – начнет вредности ради стучаться в дверь ванной и кричать, чтобы Даша скорее освобождала, здесь коммуналка, а не личный дворец.

Такое она один раз устроила в ту пору, когда здесь жил Аркадий. Тогда Даша заперлась с ним в ванной, набрала воды и уже вздрагивала под его быстрыми горячими губами, когда раздался ошеломляюще громкий стук, усиленный акустикой ванной комнаты с высокими потолками. Тогда Настасье Филипповне, зорко следившей за нарушениями нравственности в квартире, внезапно понадобилось набрать горячей воды в грелку, а на кухне вода, видите ли, перестала идти как раз тогда, когда «бесстыдники» вздумали уединиться.

Даша с досадой поморщилась, вспоминая убогую обстановку, в которой прошел их короткий счастливый роман. Тогда ей казалось, что ничего не может быть лучше, чем ютиться вдвоем в ее комнате на узкой кровати, купаться в облупленной ванне сталинского времени и включать по утрам электрообогреватель, потому что батареи прогревались плохо и за ночь комната сильно выстуживалась. Аркадий, как вспоминалось, был недоволен.

«Почему ты такой? – обеспокоенно спрашивала она. – Тебе не нравится? Ты скучаешь… По ней?» – «Нет, чепуха! – отвечал он. – Ни по ком я не скучаю. Просто мне хотелось бы, чтобы мы жили отдельно». – «Но и мне тоже… – вздыхала Даша с виноватой улыбкой. – Только как это устроить – ума не приложу…

Мне больше ничего не светит… Даже разъехаться не могу с Настасьей Филипповной, она не даст никому сюда вселиться… Приходится ждать, что она еще выкинет, а пока – терпеть…»

Аркадий только отмалчивался. И она знала, что он возлагает большие надежды на Венецию, на будущую работу и на большой заказ. Заказ на прекрасных условиях, как сказал он однажды…

На каких? Даша тогда не стала спрашивать. По большей части она не любопытствовала из-за суеверия – боялась сглазить. Слишком долго все было плохо, и ей не верилось, что все вдруг будет хорошо. Это казалось невозможным. Но она затаилась, остерегаясь разговоров начистоту. Затаилась из трусости, как упрекала себя теперь. Боялась, что Аркадий, здраво поразмыслив о своем положении, откажется от обустройства новой жизни и вернется к жене.

«И так было бы легче всего… – Даша омыла лицо горячей водой и сказала себе, что плакать больше не будет. – Так было бы легче и разумнее. Теперь нельзя сходиться таким нищим ребятам, как мы с ним… У меня коммуналка, у него вообще ничего… Вообще ничего, кроме любви… Роскошь для бедняков, какими мы и были… Впрочем, это он – был, он уже только – был, больше его нет нигде. А я остаюсь нищенкой, самой обыкновенной нищенкой, которой только и хватает, чтобы платить за свет и телефон да носить в торжественных случаях сшитую мной самой черную юбку…»

Даша окунулась, вымыла голову и поднялась из ванны. Потом потянула на себя железную змею душа и принялась обливаться с ног до головы.

Даша морщилась, вода щипала глаза, и вдруг ей подумалось: не в такой ли момент Алле бросили в ванну включенный фен? И снова пропало все удовольствие от мытья и захотелось поскорее выйти и запереться в своей комнате.

Даша выключила душ. В коридоре было тихо, но сердце у нее почему-то сильно билось.

«Чего испугалась? – спросила она себя, выбираясь из воды и стараясь производить при этом поменьше шума. – Там только Настасья Филипповна, да и та уже спать ушла… Ну, что такое? В квартире хороший засов, никто не сможет открыть снаружи, не то что у Аллы… Ей давно следовало поставить другой замок. Почему не поставила? Руки не дошли? Финансы не позволили? Да ведь он оставил ей деньги, когда ушел ко мне… Проклятая история! Почему я узнала так много! Лучше бы никогда не знать об этом его оскорбительном вранье. Лучше бы я осталась в заблуждении и всю жизнь думала, что он сказал ей правду… Мне так хотелось, чтобы он меня не прятал ни от кого. Так устала от вранья… Впрочем, он говорил полуправду… Иногда это хуже, чем ложь…»

Даша тщательно вытерлась, накинула халат и вышла в коридор. Там было темно, и ей снова стало страшно. Испытывая себя, она не зажгла света и медленно прошла в полной темноте к своей комнате (за годы привыкла так, что дверь нашла вслепую), открыла ее и зажгла у себя свет. Запирая дверь на щеколду, грустно усмехнулась.

«Здоровая дылда, грудь третий номер, а все еще темноты боишься! На этом свете есть вещи пострашнее, чем темнота. Например, тот, кто входит в квартиру, когда женщина одна и не может защищаться. Или тот, кто идет за тобой по людной улице, не показывая под маской лица. И где-то на мосту настигает тебя и убивает так, что никто даже не понимает, что случилось…»

Она вдруг вспомнила Ларису и подумала: так ли та проста, как кажется…

«Может быть, она уже поговорила по телефону с этим Ветельниковым, мало ли, вдруг у них есть какая-то связь, Игорь Вадимович не может знать… Поговорила и теперь понимает, что я пролезла в клуб не по его рекомендации… Ну, как я завтра пойду туда? Это же надо свихнуться! А Игорь Вадимович, дурак, не понимает этого… Что он мне наплел? Все в кучу свалил: тут у него и угрызения совести, и это идиотское «я вас хочу…». Нечего сказать – романтическое объяснение! Хоть бы ради смеха «я вас люблю!» сказал. Хотя тогда точно я бы рассмеялась. В «хочу» верится сразу, что ж тут такого, хочет и хочет, а «люблю» – ну, тут долгая история…»

Даша вздохнула и стала расчесывать волосы. Попутно она делала несколько дел сразу – слушала сводку погоды по радио, смотрела в окно и думала об Игоре Вадимовиче. И ни до чего не додумавшись, легла спать, сказав себе: «Утро вечера мудренее».

Но утро не прибавило ей ни мудрости, ни уверенности в том, что поступает она правильно. Она переговорила по телефону с невероятно злой Ольгой – во время ее дежурства случилась двухчасовая истерика с только что прибывшим пациентом, и теперь та была выбита из колеи. Ольга поклялась Даше никогда больше не соглашаться на подмены, потому что не желает страдать за чужие грехи, а та заверила сменщицу, что ее услугами больше не воспользуется. Отношения между девушками отнюдь не улучшились.

Потом Даша устроила постирушку, приготовила обед и съела его. Попыталась сосредоточиться на недавно купленном романе. Купила она его по совету Аркадия, и принадлежал он перу его любимого писателя – Генри Миллера. Роман назывался «Черная весна».

Даша прочла первую страницу несколько раз и поняла, что сосредоточиться не сможет. Тогда она взяла папку с эскизами и снова просмотрела их. Урод, девушка с цветами на груди, монах, смерть, восточный принц… Она хорошенько запомнила каждый из рисунков и сложила их обратно в папку.

«Мне придется выяснить, похожи ли статуи на рисунки. Уж на статуи-то я посмотрю. Надеюсь, мне опять покажут клуб… Но для этого надо стать его членом, от этого никуда не деться… Придется выбирать – или отказаться от участия в деле, или вляпаться по уши, да так, что не будешь знать, как выбраться. Наверное, только так и возможно что-то выяснить. А иначе кто покажет статуи и бумаги мне – посторонней? Лариса вроде незлая баба, она поможет, если как следует попросить…»

Взгляд Даши упал на колготки, которые она вчера сняла, вернувшись домой. Они были разорваны туфлями Ларисы, и девушка подумала, что ей дорого обойдется столь частое хождение в клуб. Она достала деньги Игоря Вадимовича и решила пока что оставить их у себя.

«Хоть колготки компенсирую. В конце концов, он сам этого хотел… Но если он еще раз заикнется о том, что «хочет»…»

Игорь Вадимович позвонил вечером, когда она уже забеспокоилась. Девушка поймала себя на мысли, что ежедневно посылает его к черту, а потом боится, что он не позвонит и не приедет. Так было и теперь. Одна она не решилась бы пойти в клуб. И кроме того, Даша прекрасно отдавала себе отчет в том, что без руководства ей будет трудновато.

«Он хотя бы что-то знает и может», – думала она, кладя трубку после того, как разрешила приехать за ней. Говорила Даша строго и сухо, но и в его голосе не услышала вчерашнего смятения – Игорь Вадимович был корректен.

На этот раз она надела поверх колготок темные шорты, застегнула укороченную кофточку и решила, что выглядит если не лучше, то уж не хуже, чем остальные обитательницы клуба. В начале восьмого услышала короткий сигнал во дворе и спустилась по лестнице, не оборачиваясь на любопытствующие расспросы Настасьи Филипповны.

Он не вышел ей навстречу – только распахнул дверцу.

«Ого, качество обслуживания ухудшилось. Что это такое с ним? Обычно мужики, когда получают отказ, делают вид, что ничего не случилось…» И она вспомнила несколько примеров из собственного опыта, богатого приставаниями и отказами. «Правда, после этого частенько вообще перестают здороваться…»

Даша не собиралась начинать разговор. Она смотрела в окно, когда услышала его голос:

– Вам следует быть осторожней.

– Что? – Даша резко повернула голову, удивленная больше всего тем, что Игорь Вадимович, обычно избегавший прямых суждений о чем-либо, вдруг выразился так категорично. – Где я должна быть осторожна? В клубе?