Текст книги "Нежное дыхание смерти"

Эпилог

«Это все?» – только и подумала Даша, услышав негромкий шлепок. Звук был такой, словно крепкий снежок ударился о ствол дерева. А чувство было такое, словно ей, как в детстве, удалили расшатавшийся до предела молочный зуб – без всякой боли, мгновенным рывком. Она, как и тогда, ждала дикой боли, мучения, всего, чего угодно, но испытывала только удивление, что все уже кончилось. Боли не было. Не было ничего. Только тишина.

«Это не может быть смертью», – поняла она наконец и открыла глаза. То, что Даша увидела вслед за этим, было так непонятно и удивительно, что ей показалось, будто она все же умерла. Лера, только что стоявшая напротив, теперь лежала на снегу, скорчившись, спрятав голову в воротник полушубка и как-то неестественно вытянув ноги, отчего они казались чрезмерно длинными.

А рядом, на тропинке, стоял Игорь Вадимович.

– Пойдем скорее. – Он протянул к ней руку, приглашая подойти, но она осталась стоять как вкопанная. – Пойдем же! Нечего тут караулить!

– Нет, – вдруг сказала она, отступая на шаг и оглядываясь. Она до сих пор не понимала, что произошло, но при этом меньше всего хотела услышать от него объяснение случившемуся. – К вам я не пойду.

– С ума сошла? Решила тут остаться? Идем-идем! Не ровен час, набежит кто-нибудь. Тогда с тобой будут разговаривать по-другому. Ну?

Он насильно схватил ее за руку и повел в глубь кладбища. Даша то бежала следом, подстраиваясь под его размашистую походку, то начинала упираться и вырывать руку. Наконец ему это надоело, и он повернулся к ней. Лицо у него было злое, или это ей казалось в тени разросшихся деревьев. Она испугалась, глядя на него.

– Куда вы меня ведете? – задыхающимся голосом спросила Даша. – Что вы хотите со мной сделать?

– Ничего, дурочка, я хочу увести тебя отсюда, – сказал он и потащил ее дальше.

– Куда?!

– Да не на смерть, не дрожи так! – Игорь Вадимович перехватил ее руку крепче, и ей ничего не оставалось, как следовать за ним.

Они углублялись все дальше, огни Малого проспекта давно исчезли за деревьями, вокруг было тихо, снежно и темно. Даша понимала, что, даже если она вырвется, убежать не удастся – дороги она не знала и хорошо помнила о том звуке, который раздался, когда она стояла с закрытыми глазами.

«Он выстрелит мне в спину, если я не пойду за ним, – думала Даша, точнее, пыталась думать, меся ногами снег. – А если все сделаю, как он хочет, тогда не выстрелит? Может, он просто решил отвести меня подальше, чтобы прикончить в другом месте? Откуда он тут взялся?»

– Вы ее убили? – спросила она, снова пытаясь затормозить. – Застрелили?

– Да. Если бы я этого не сделал, она бы убила тебя.

– Это мне ясно. – Даша снова пошла, вернее, поскакала вслед за ним. – А откуда вы знали, что она хочет меня убить?

– Глупый вопрос, у нее был пистолет. – Он слегка обернулся назад. – Поторапливайся! Я боюсь, что туда явится сторож, а тогда начнется. Ты достаточно натоптала там, на снегу. Тебе лучше было стоять на дорожке, там почти не остается следов.

– Опять вы со своими запоздалыми советами! – рассердилась она, в то же время почувствовав некую радость от того, что он не изменился за время своего отсутствия. – Если вы все так хорошо знаете, могли бы предупредить меня, чтобы я сюда не приходила! Где вы были?! Я вам звонила, и мне сказали, что вы не уезжали в Венецию! Вы мне лгали и подставили меня в клубе!

– Во-первых, в клубе тебя никто не подставлял, а во-вторых, сцены оставь на потом! – заявил ее спутник, убыстряя шаг. – Давай ходу! Скоро придем!

Она увидела впереди огни на какой-то улице, и на сердце у нее стало легче.

«Значит, он не собирается убивать меня, во всяком случае – здесь! Умирать на кладбище – это уж слишком!»

Больше она ни о чем его не спрашивала, пока они не вышли из какой-то калитки, которая оказалась открыта, и не уселись в его машину, оставленную несколько поодаль, у бензоколонки. Тут было уже совсем светло от голубого и розового неона вывески, на трех языках сообщающей, что здесь продается бензин.

В машине Игорь Вадимович быстро закурил, сунул сигарету Даше и поспешно покинул эту улицу, так что та опомниться не успела, как они оказались в самом конце Малого проспекта.

Оттуда он свернул на Наличную и поехал по направлению к Гавани. Даша разломала сигарету на мелкие кусочки и усыпала ими пол машины, прежде чем сообразила, что делает. Она отряхнула дубленку и повернулась к нему.

– Куда мы едем?

– А ты не изменилась! – воскликнул он почти весело. – Все тот же цыпленок! Всегда тебе нужно знать, куда мы едем и что вокруг делается!

– Не хамите! – злобно сказала она. – Я была слишком уж глупым цыпленком и вам это было на руку! Вы вертели мной, как хотели, но я до сих пор не понимаю – почему?! И какого черта вы меня запихали в клуб?! Я узнала все, что вы мне сказали, но это ноль, это ничто! Если бы Лера не вызвала меня на это свидание, я бы никогда не узнала, что убийца – именно она. Вам интересно знать, что Джакометти не нес никакой материальной ответственности за выполнение заказа?!

– Очень было бы интересно, но это я уже знаю, – засмеялся он. – Дашенька, сиди смирно! Все кончилось, тебе ничто не грозит! Ты меня боишься, как и раньше, да?

– Нет, я вас не боюсь, я вас ненавижу! Остановите машину!

– Успокойся, ты не пожалеешь, что поехала со мной, – спокойно сказал он. – Тем более что пока я кое в чем не уверен. Все выяснится к полуночи, я думаю.

Даша была вне себя, ей хотелось накинуться на него и вырвать у него руль из рук, расцарапать ему лицо, избить его, искусать, и в то же время смертельно хотелось пожаловаться на все, что она пережила в клубе. Разрываемая этими чувствами, девушка теряла нужные слова и несла всякую чушь:

– Негодяй! Вы знали, вы знали, что он не виноват, и все же послали меня туда! Зачем? Боже мой, вы ее убили! Ее найдут!

– Конечно, ее найдут, – хладнокровно ответил он. – На то и трупы, чтобы их находили. Думаю, что найдет ее сторож.

– Он ушел!

– Тогда он найдет ее утром, когда пойдет открывать ворота. Женщина застрелилась на кладбище, ужасное происшествие! Будет рассказывать своим приятелям-алкашам, а те будут качать головой и не верить.

– Как же она застрелилась, когда вы ее застрелили!

– Я оставил ей свой пистолет, отвинтив, конечно, глушитель, а себе забрал ее. Кстати, у нее почему-то был без глушителя. Как она представляла себе подобный грохот рядом с проспектом, да еще притом, что сторож мог уйти недалеко – не понимаю… Вроде бы умная баба была…

– Значит, она специально ждала, чтобы сторож ушел подальше. – Даше неожиданно стало интересно, хотя еще минуту назад она говорила себе, что ничего не хочет больше знать об этом кошмаре. – Потому и болтала со мной вместо того, чтобы меня убить!

– А проспект – что, тоже должен был уйти подальше? – поднял бровь Игорь Вадимович. – Нет, Дашенька, болтала она с тобой только потому, что хотелось похвастаться. Пожалуй, такой хвастливой особы мне еще встречать не приходилось!

– Вы все слышали? Где вы были? И почему туда пришли? – засыпала его вопросами Даша.

Он рассмеялся и снова протянул ей сигарету. На этот раз она взяла ее, прикурила.

– Я все слышал, потому что был рядом, это верно, – говорил он тоном хорошо пообедавшего человека. – А пришел я туда потому… Ну, словом, потому, что не мог же я допустить, чтобы тебя убили!

– Алло, это меня не устраивает! – отозвалась она. – Такие сказки я уже слышала. Послушайте, я, конечно, дура, цыпленок и все такое, но когда я пыталась добиться вашей помощи в клубе, я все поняла. Вам ведь, в сущности, наплевать на то, что со мной случится. И не надо врать теперь, когда все уже ясно. Вы этим только унижаете себя.

– В твоих глазах? – заметил он.

– Вообще, – мрачно сказала Даша и настойчиво повторила: – Раз уж я так пострадала от ваших фокусов, то имею право знать правду! Почему вы там оказались? Вы следили за мной?

– Да, признаюсь, я следил за тобой, хотя это мне было нелегко! – вздохнул он, сбрасывая скорость и выезжая на набережную. – И даже взял билет на тот же поезд, в котором собралась уехать ты. И он до сих пор у меня в кармане. А, признаться, ты придумала неплохо. Только что бы ты стала делать в Москве? У тебя там есть родня?

– Никого.

– Отчаянная девка! – с восторгом произнес он. – Нет, все эти события пошли тебе на пользу. Признаться, первый раз, когда я тебя встретил, ты была какая-то уж очень домашняя, тихая… Дитя совсем.

– А зато теперь я бездомная, злая и грязная! – заявила Даша. – И всем этим я обязана вам! Скажете мне наконец, за что я пострадала?!

– В обмен за рассказ дай накормить тебя, напоить кофе и хорошенько умыть! – попросил он. – На тебя страшно смотреть, ей-богу! Все понимаю – повзрослела, но не до такой же степени!

– Что за разговор! – разозлилась Даша. – Вы меня собрались умывать?! Вот спасибо! Вот чем все это должно было кончиться, да?

– Спокойно! – Машина взлетела на мост Лейтенанта Шмидта и, оказавшись на другом берегу Невы, углубилась в сеть набережных и переулков.

Даша не узнавала из окна машины тех мест, которые часто видела, гуляя пешком, и занервничала сильнее.

– Я требую, чтобы вы сказали, куда меня везете! Иначе я открою дверцу и выпрыгну! Мне уже все равно!

– Какие крайности! – обреченно вздохнул он. – Ладно, нервная особа, я тебя везу к себе домой, но не для того, чтобы изнасиловать, поверь мне! Я детей не трогаю!

– Так, по-вашему, я уже не дитя!

– По-моему, ты грязное голодное дитя, только и всего. А раньше было сытое и чистое. Вот и вся разница.

– Разница куда значительней, чем вы думаете! – Внезапно она поняла, что ее злость только смешит и забавляет его, и сменила тон на более спокойный. – Я говорю вам, что мне теперь безразлично, что будет со мной. Вы мне так уже удружили, что теперь мне плевать вообще на все! Жить мне не хочется, понимаете вы это?!

– Знал я одну женщину, – задумчиво заговорил он, глядя прямо перед собой, а не на Дашу. – Знал я одну хорошую женщину, которая как-то сказала мне то же самое. Слово в слово. Правда, она называла меня на «ты» и плакала при этом…

– Давайте, хвастайтесь, как из-за вас однажды плакала хорошая женщина! – насмешливо сказала Даша. – Вы что же, думаете, что я буду плакать перед вами?!

– О нет! Я не набиваю себе цену… – пробормотал он, нисколько не обидевшись и по-прежнему не глядя на нее. – Скорее, вся та история не делала мне чести, да я и поплатился за нее в свое время… Как обычно и бывает. А вот потом… Потом эта женщина пришла ко мне и сказала совсем другие слова… – Он тихо рассмеялся, и Даша с удивлением услышала в этом смехе какую-то восторженную нежность. Она не думала, что Игорь Вадимович способен на такие тонкие оттенки чувств. – Тогда-то и началась одна история…

– Что за история? – не выдержав, спросила Даша. Она почему-то очень заинтересовалась его рассказом. – Что с этой женщиной было потом?

– Только хорошее… – мгновенно отозвался он. – И знаешь, в этом была только ее заслуга. Ее личная заслуга, не моя… Раньше она была совсем другой, не мыслила себя без чьей-нибудь поддержки, часто плакала по самому ничтожному поводу. Устраивала мне сцены на пустом месте… И вдруг так переродилась! И я ей при этом никак не помогал! Это до сих пор меня удивляет! Как такая женщина могла найти в себе силы жить без чьей-либо помощи? Почему она так изменилась? Загадка, честное слово. И сейчас я ее просто не узнаю.

– Мне кажется, я тоже встречала подобную женщину, – тихо проговорила Даша. – Конечно, ею можно восхищаться.

– Можно и нужно! И вот, Дашенька, что удивительно. Глядя сейчас на тебя, я думаю, что история повторяется.

– Вашими устами… – пожала плечами Даша и молчала до тех пор, пока машина не остановилась. Она почему-то перестала бояться за свою жизнь после того, как услышала эту сентиментальную исповедь, хотя и говорила себе, что это может быть очередной обман.

«Исповедоваться он может сколько угодно и может при этом врать нещадно, но теперь это не важно! Я должна все узнать, иначе дальше жить не смогу. Как жить, если вылезла из такой заварухи и даже не знаю, какую играла в этом роль? Это будет совсем уж несправедливо».

Кроме того, у нее постепенно вызревало намерение потребовать с Игоря Вадимовича компенсацию за моральный ущерб. Слишком накипело у нее на сердце, особенно когда она пыталась вызвать его в клуб на помощь.

Он остановил машину где-то за Обводным каналом. Названия улицы она не заметила, да и не собиралась его замечать. Ни слова не сказав, вышла из машины и вместе с ним поднялась на второй этаж небольшого зеленого особняка, ярко освещенного висевшим перед ним фонарем.

Этот дом выгодно отличался от своих соседей – угрюмых безликих зданий, выстроенных когда-то для живших здесь рабочих семей. Он казался перенесенным из аристократического центра, и она подумала, что в случае нужды легко найдет потом этот дом и не зная точного адреса.

Игорь Вадимович отпер высокую двустворчатую дверь и пригласил Дашу пройти вперед. Она вступила в прихожую, залитую мягким золотистым светом настенного светильника, сразу отметив и евроремонт, видимо произведенный совсем недавно, и стильную мебель. В глубине квартиры слышалась музыка, и это ее насторожило.

– Вы не один? – Она резко повернулась к нему. – Здесь кто-то есть?

– Проходи, проходи, – ответил хозяин, возясь с многочисленными замками. – Больше тебе нечего бояться.

Даша прошла по коридору мимо двух дубовых дверей с витражами, которые, должно быть, чудесно смотрелись, когда в комнатах горел свет. Но там было темно. Свет падал только из приоткрытой двери третьей по коридору комнаты, и туда-то она и вошла.

– Ну, здравствуй, беглянка!

– Здравствуйте, – ответила, ничуть не смешавшись, Даша и спросила себя, кого же еще она ожидала тут увидеть.

Навстречу ей из кресла поднялась Люба – спокойная, улыбающаяся, очень похорошевшая с тех пор, как Даша в последний раз видела ее в клубе. Одета и причесана та была очень просто, но внешность ее, казалось, и не нуждалась в прикрасах – больше всего ее оживляли и молодили блестящие глаза и мягкая улыбка.

Люба протянула к Даше руки и, когда та подошла, схватила ее за плечи и крепко обняла.

– Ты меня простишь? – прошептала она Даше на ухо.

– Но за что? – Девушка немного отстранилась и внимательно посмотрела на свою спасительницу. – Я должна только благодарить вас. Сегодня утром я совсем было пропала.

– Нет, не спеши меня благодарить! – Люба отпустила ее плечи и подвела к тому креслу, где только что сидела сама. – Иначе потом ты об этом пожалеешь.

– Почему? – только тут Даша заметила, что Игорь Вадимович тоже находится в комнате и слушает их.

Она посмотрела сначала на него, потом на Любу, которая, казалось, была чем-то очень смущена. А Даше вдруг захотелось рассмеяться.

– Значит, вы… – только и сказала она, и не выдержала – захохотала.

– Я же говорил, она очень изменилась, – заметил Игорь Вадимович. – Она может смеяться над тем, что случилось, значит, так и есть.

Люба вздохнула, переведя взгляд на Дашу, которая тщетно пыталась успокоиться.

– Ладно, – сказала она. – Лучше принеси нам чего-нибудь выпить и поесть. Хочешь есть? – Даша отрицательно покачала головой:

– Спасибо, я целый день только и делала, что ела. За всю свою жизнь не посетила стольких кафе, как сегодня. А вот выпить не откажусь.

– Джин с тоником? – Люба подмигнула Даше. – Как мы пьем у нас в клубе?

Веселость с Даши как рукой сняло. Она насторожилась:

– Вы находитесь тут из-за клуба? Или по своей инициативе?

– Сегодня вечером это одно и то же… – успокаивающе улыбнулась Люба, делая знак Игорю Вадимовичу. Он удалился из комнаты и зазвенел бокалами в кухне. – Моя инициатива и инициатива клуба – близнецы-братья.

– Как это?

– Сегодня вечером у клуба появился новый председатель.

– Вы?! – Даша так и подскочила.

В этот момент в комнату вернулся Игорь Вадимович, неся поднос с тремя бокалами. В двух была уже знакомая Даше мутноватая смесь джина с лимонным тоником, а в третьем, судя по цвету, – коньяк. Он предложил ей джин, она схватила бокал и заметила при этом, что ее рука сильно дрожит. Даша сама не ожидала, что эта новость так ее взволнует, хотя о Любиных карьерных устремлениях уже была осведомлена.

– Вы стали председательницей? Сегодня? Но ведь еще утром ею была Лариса! Как же она? Неужели она ушла без боя? У вас ведь что-то произошло вчера?

– Вчера ничего не произошло, кроме скандала, – покачала головой Люба. – Произошло только сегодня, и по большей части с твоей помощью.

– С моей?!

– Не волнуйся и пей! – Люба прошлась по комнате, посмотрела в темное окно и опустила штору. – Видишь ли, я не хотела такого исхода… Но так получилось.

– Что именно получилось? С ней что-то произошло? Ради Бога, скажите! Ведь не думаете вы, что я питала к ней какие-то нежные чувства! Я ее ненавидела и теперь говорю это вам вовсе не затем, чтобы подлизаться! Вы и раньше это знали!

– Я в этом не сомневаюсь. – Люба как-то криво улыбнулась. – Тем более что твои чувства мне очень даже понятны. Она была законченная сволочь. Я вытерпела от нее поменьше, чем ты, но только в одном-единственном отношении. Во всех других она меня травила нещадно.

– Она умерла? – догадалась Даша.

– Самоубийство, – ответила Люба, и в комнате стало тихо.

Тише всех сидела Даша. У нее перед глазами снова возникла скорченная фигура Леры на снегу. Ей казалось очень странным то, что она до сих пор там лежит. Все случившееся теперь виделось ей очень давним, почти нереальным. Она посмотрела на Игоря Вадимовича, и тот пожал плечами.

– Ты веришь, что я не убивал ее? – спросил он. – Ведь меня там не было. В это время я ехал за тобой к кладбищу. Кстати, Люба, когда это случилось?

– Да часа два назад, – спокойно ответила та. – Все вышло именно так, как мы с тобой и предполагали. Она не вынесла. Все поняла и решила не дожидаться, когда ее порвут на части.

Даша не решалась спросить, чего именно не вынесла Лариса, которая, казалось, могла вынести все что угодно, но Люба сама сочла нужным ей объяснить:

– Игорь уже рассказал про статуи? Ах, тебе рассказала сама Лера… – Она слегка поморщилась. – Мерзавка. Я думала на нее с самого начала, но как я могла доказать! Так ты знаешь, что в гипсовых фигурах у Ларисы в кабинете должны были быть бронзовые статуи Кановы?

– Да, – ответила Даша. – Но в одной статуи не было. Я ее случайно разбила, и там оказалась свинцовая болванка.

– В остальных тоже! – махнула рукой Люба. – Когда Лариса об этом узнала, то не сказала больше ни слова. Вышла из кабинета, никто ее не удерживал, прошла в малиновую комнату и там застрелилась. Комната, кстати, была та самая, которую занимала ты, почему она не пошла в свою – кто знает…

– Была излишне чувствительна, – откликнулся Игорь Вадимович, смаковавший свой коньяк. – Конечно, все это ее добило. Так что не считай Любу убийцей, – обратился он к Даше. – Она, слава Богу, чиста как ангел.

– Но как же так? – Даша залпом допила свой джин и уставилась на них. – Почему там был свинец? Лера сказала мне, что там должны быть статуи! Она украла только одну! Кто же украл остальные?

– Не мы! – почти хором ответили сообщники и одновременно рассмеялись, глядя друг на друга. Даша продолжала недоумевать:

– Но куда же они делись?

– Да они и не должны были там быть… – отсмеявшись, сказала Люба. – Игорь, позволь, я все ей расскажу! Это будет по-честному! Она должна знать.

– Ради Бога, я только «за»! – Он поудобнее устроился в кресле и закурил. – Тебе она поверит охотней, чем мне. Конечно, я давно уже утратил Дашино доверие. Иначе и быть не могло.

– Даже не могу сказать, как это началось и кто первый подал идею… – задумчиво говорила Люба.

Свет в комнате был притушен, горела только настольная лампа, и из сумрака отчетливо выделялись одни ноги Любы, скрещенные на светлом ковре, огонек сигареты Игоря Вадимовича и золотые блики в распахнутом шкафу. Шкаф этот был открыт по просьбе Любы, и Даша уже успела рассмотреть его содержимое. Теперь, потрясенная и заинтригованная, она ловила каждое слово и забывала пить из своего бокала, который снова был полон.

– Идею подала ты, а статуи хотел купить я, – напомнил Любе Игорь Вадимович. Голос его звучал добродушно, по-домашнему, и Даша с трудом его узнавала. – Так что авторов этой истории было двое.

– Ну, потом их оказалось куда больше! – улыбнулась Люба. – Лариса, Лера, Даша… Особенно Лера! Она спутала нам все карты! Видишь ли, Дашенька, Игорь давно сговорился с одним венецианским аристократом, чтобы тот продал ему уникальную кабинетную коллекцию – девять муз работы Кановы, из позолоченной бронзы… Они тебе понравились?

– Очень красивые, – согласилась Даша, глядя в шкаф. – Хоть для Эрмитажа!

– Ну, Эрмитаж теперь скорее продает, чем покупает, – вздохнул Игорь Вадимович и надолго умолк. А Люба рассказывала:

– Этот венецианец продал статуи посреднику Игоря, и тот подыскал им место в Венеции, где они должны были храниться до тех пор, пока не найдется возможность их вывезти. Вывозить открыто было невозможно, ничего не поделаешь! Игорь искал безопасный способ, и когда мы встретились, кстати, совсем не поэтому поводу, и он рассказал мне об этой проблеме, я сразу заинтересовалась ею. Для тебя, Даша, не секрет, каково было мое положение в клубе. Мне нельзя было дольше находиться в подвешенном состоянии. Надо было либо уходить оттуда, чтобы не загрызла Лариса, либо сесть на ее место. Середины быть не могло. Лариса – человек не слишком сговорчивый, да и я тоже. Вместе мы существовать там не могли. Я искала любую возможность, чтобы цивилизованным путем заставить ее уйти. Но это было очень непросто! – Она вздохнула и отпила из своего бокала. – Иногда мне начинало казаться, что это просто невозможно! Она крепко приросла к этому месту, она, что ни говори, все это создала и долго этим управляла, и многие не мыслили себе клуб без ее руководства. Нужен был такой вариант ее ухода, чтобы все в клубе, все до последнего, поняли, что как председатель она больше не годится. Лера, кстати, тоже это понимала… О, она давно копала под свою любимую госпожу, но это казалось всем таким невероятным, что никто не верил. А на самом деле надо было смотреть беспристрастно, забыв о ее нежных чувствах к Ларисе. Да и чувства эти давно уже не были нежными… – Люба пожала плечами. – Я видела, что все их единовластие очень шатко, и достаточно умелого толчка, чтобы они обе свалились. И Игорь дал мне прекрасную возможность сделать этот толчок.

– Прекрасную – хотя в какой-то момент мне показалось, что все пропало! – проворчал он из своего угла. – Помню, я чуть не умер, когда выяснилось, что одна статуя пропала!

– По порядку, милый! – успокоила его Люба и снова обратилась к Даше. – Не буду слишком вдаваться в подробности, но клуб должен был проворачивать коммерческие сделки, чтобы к определенному времени получить с них прибыль. Этим клуб и жил. Ларисе всегда удавалось делать это, не слишком рискуя деньгами клуба. Ей везло, хотя в последнее время она слишком полагалась на одну только удачу. Катастрофа должна была произойти рано или поздно, сам стиль ее управления говорил об этом… Но каюсь, что не стала дожидаться, пока Ларису свергнет ее судьба, и помогла совершиться этой катастрофе… Падающего толкни! И я предложила Игорю одну интересную сделку.

– Гениальную! – отозвался он. – Это было слишком просто, чтобы прийти в голову мне самому! Тут нужен женский ум!

– Существования которого у женщин ты раньше просто не признавал, – ласково заметила Люба. – Да и за что тебя винить? Худшие враги женщин – сами женщины! Я сама была виновата во всем, что со мной случилось. Ну, не об этом речь! Игорь сказал мне, что знает в Венеции одного господина, в мастерской которого производятся подобные опыты по маскировке предметов искусства, которые хотят вывезти за рубеж. Но Игорь боялся связываться с ним, не будучи уверен в том, что груз пройдет таможню. Статуи стоили очень больших денег, да и стоимость их состояла не в этом, а в их уникальности, неповторимости! Таким набором кабинетных статуй Кановы не мог бы похвастаться никто. Во всяком случае, никто из тех, о ком мы знали. В России они бы стоили еще дороже! Тут нашлось бы много любителей, желающих приобрести нечто подобное за любую цену! Но пока Игорь думал о том, чтобы доставить их к себе. Я увидела, что он находится в тупике и никак не может решиться отослать статуи в Россию. Тогда я предложила ему провести один интересный опыт. Его посредник обратился в «Политес» и предложил Ларисе очень выгодное участие в сделке. Она должна была закупить эти статуи в Венеции, залить их в мастерской Джакометти и отправить в Россию. Там он обещал их купить у нее по любой цене – слышишь, Даша, – по любой! Лариса мялась с ответом, но недолго. Я уже говорила, что она излишне верила в свою счастливую звезду. Я на ее месте никогда не пошла бы на такую сделку. Она согласилась…

– Но ведь статуи уже были проданы? – удивилась Даша. – Ведь Игорь Вадимович уже купил их?

– Ну да, купил и снова продал, – невозмутимо ответила Люба. – Точнее, продал их Ларисе его итальянский посредник, один ловкий человечек, который прекрасно изобразил настоящего хозяина статуй – маркиза Ассино, и даже в том же доме, где жил маркиз, правда, в другом крыле, которое маркиз был вынужден сдавать внаем. Но всякий подтвердил бы Ларисе, что дом тот самый! Он поговорил с Ларисой, поторговался с ней и продал ей статуи.

– Поддельные? – У Даши в голове все спуталось. – Он продал ей подделки?

– Да зачем же – настоящие! – вмешался Игорь Вадимович. – Ведь их оценил для Ларисы эксперт, которого она нашла сама, – мы не могли рисковать. Да и какая нам разница – поддельные продать ей статуи или настоящие, если в мастерской они вернулись к нам!

– Ничего не понимаю! – призналась Даша, умоляюще глядя на Любу. – Я чувствую, что это гениально, но почему – убейте, не пойму!

Люба довольно рассмеялась и похлопала Дашу по руке.

– Все проще простого, просто как апельсин! Джакометти принял два совершенно одинаковых заказа – от Ларисы и от нас. Для нас он должен был залить в гипс настоящие статуи, а для Ларисы – свинцовые слитки. Конечно, она не подозревала, что ее так надурят, поэтому и была уверена, что в остальных восьми статуях у нее в кабинете – настоящая бронза, да и Лера ничего не знала, верно? – Игорь Вадимович кивнул.

– А деньги за купленные у маркиза статуи вернулись к нам от Ларисы, – торжествующе закончила свою речь Люба. – Понимаешь? Игорю эти статуи достались вообще даром! Он получил за них от Ларисы практически столько, сколько заплатил маркизу, а небольшую разницу взял себе тот поверенный, что играл Ассино для Ларисы. Он был вполне доволен. Таким образом, исчезла половина риска, связанного с деньгами. Даже если бы статуи пропали на таможне, деньги Игорь не потерял бы. Но вот с другой половиной было похуже…

– Да, когда я узнал, что одна статуя пропала, понял, что деньги были не самым важным, – вздохнул Игорь Вадимович. – Чувство было такое, что я погубил что-то очень ценное и редкое… Разлучить статуи – значило погубить их. Некомплект ценится уже в половину цены, не говоря уж о художественной ценности… Да это все уже не то!

Он снова закурил и продолжал:

– Обе партии гипсовых статуй заливались в мастерской Джакометти. Мои сделали в первую очередь, но когда я пришел посмотреть на работу, то обнаружил, что гипсовых фигур всего восемь. Джакометти рвал и метал, вытряс душу из всей мастерской… Я был в отчаянии. Сперва я думал, что одну статую по ошибке залили в фальшивую партию для Ларисы, но когда проверили ее, подтвердилось, что там везде свинец. Эта партия пошла через таможню первой… Люба надоумила меня сделать так, чтобы проверить, действительно ли этот способ перевозки безопасен. Если бы прошла партия Ларисы, прошла бы и моя вслед за ней… Фальшивые статуи не вскрывали, и это меня устроило как нельзя больше. Я отправил вслед и свою неполную партию, а сам остался в Венеции, чтобы найти пропажу. Надежд у меня было очень мало – с Джакометти больше нечего было взять, а обращаться в полицию… – Он покачал головой. – Тогда-то, Даша, и произошел мой разговор с Аркадием. Не буду врать, что случайно встретился с ним в кафе. Я его туда пригласил, но он здорово опоздал и пришел в совершенно невменяемом состоянии. Мы до тех пор не виделись, и представляться я ему не стал, разумеется. Я не знал, что они решили его убить…

– И я тоже… – тихо сказала Люба. – Поверь мне, мы не знали, чем обернется для него наша операция. Лариса сама наняла его. Когда-то он покупал у Леры наркотики. Совсем молодым парнем. Лера его и убила.

– Продолжайте. – Даша поставила бокал на столик и уселась так, чтобы ее лицо было в тени. – Я верю, что вы не допустили бы его смерти, если бы знали о ней. Я вам верю.

Люба вздохнула и посмотрела на Игоря Вадимовича. Тот пожал плечами и тоже вздохнул.

– Я не рассказал тебе всего, – обратился он к Даше. – Я ведь встретился с ним только для того, чтобы узнать, не видел ли он чего в мастерской. Я был в безвыходном положении. Если статую украл Джакометти, его люди ничего бы не рассказали. А Аркадий мог что-то знать. Но я, по правде говоря, думал, что он тоже в связке с ними. О его полном неведении я ничего не знал. И кое-что он мне действительно рассказал. О статуях он не имел никакого понятия. Очень переживал, что ему не дали работать. Он пытался, но его не допускали к делу. И он вспомнил, что видел однажды какую-то золотую или позолоченную статую, по описанию похожую на одну из моих. Эту статую запаковывала в заднем помещении мастерской какая-то высокая женщина. Она была в джинсовом костюме и в черной маске. В самой обыкновенной маске, какие носит вся Венеция во время карнавала. Он не смог описать даже цвета ее волос – маска закрывала всю голову, оставляя открытыми только шею и уши. Тогда он не обратил на это особого внимания, но мне-то сразу стало ясно, что моя статуя ушла налево. Эта высокая женщина пробудила во мне некоторые ассоциации. Я видел издали и Ларису, и Леру, и обе они были высокого роста. Обе они имели отношение к делу, и если кто-то мог поиметь статую в мастерской Джакометти, то наверняка одна из них. Но кто? Этого я не знал. Я знал только, что в данный момент обе находятся в Венеции. Меня они никогда не видели и очень бы удивились, что коллекционер, для которого они проворачивают всю эту сделку, – не кто иной, как муж Любы…

– Бывший муж, – подчеркнула Люба со своей очаровательной улыбкой.

– Но и нынешний тоже. Ведь так?

Они с минуту молча смотрели друг на друга, пока оба не заулыбались.

Даша отвела глаза, взяла свой бокал и выпила все, что в нем было. Ей стало грустно, но на душе воцарился какой-то неожиданный покой. Она думала об Аркадии и снова представляла его себе идущим по площади Сан-Марко. Он шел, все больше удаляясь от нее, почти скрываясь из виду, и ни разу не обернулся. И она подумала, что в конце концов самым горьким было то, что ей больше не на кого смотреть так, как смотрели сейчас друг на друга Игорь Вадимович и Люба. Смотреть и улыбаться.