Текст книги "Заветное желание"

Четки из бисера
По мотивам жития преподобного Сергия Радонежского

…Ниже даси преподобному Твоему видети истления.

Пс. 15, 10

У меня на столе стоит икона, совсем небольшая, напечатанная на бумаге. Но светлый образ на ней сразу привлекает внимание. Изможденное лицо седовласого подвижника как будто излучает свет. Его темные глаза наполнены безграничной добротой и любовью. Строгое монашеское одеяние… Кто же не знает великого игумена земли Русской? Его образ есть во многих православных домах, он сияет на иконостасах святых храмов, на расшитых шелками праздничных хоругвях и медальонах, которые с благоговением носят христиане, молясь своему небесному покровителю.

Но, к сожалению, годы, проведенные крещеными людьми вне церковной ограды, дают о себе знать, потому что в моей комнате все-таки однажды прозвучал этот вопрос:

– Кто изображен на иконе?

Чтобы увидеть образ поближе, мой друг Максим склонился у стола и случайно задел ладонью маленькие четки, сплетенные из разноцветных бисеринок, которые лежали рядом. Тонкая ниточка, соединявшая их, разорвалась, и четки рассыпались по полу.

– Не переживай, – опередила я его извинения. – Садись. Я сама соберу бусинки и расскажу тебе о преподобном Сергии Радонежском.

Бисеринка цвета морской лазури поблескивала на ковре. Я подняла ее и, нанизывая на золотистую ниточку, начала свой рассказ, погружаясь в образы далекого прошлого.

– 1314 год. Ростовское княжество. Храм. Тяжелые серебряные лампады освещают иконные лики умиротворяющим светом. Смиренно преклонены главы молящихся, словно замерших в ожидании благословения, и лишь трепетные солнечные лучики тихонько пробираются сквозь легкие облака фимиама, поблескивают на золоте виноградной лозы, обвивающей затворенные царские врата. Они вот-вот должны открыться, и в храме зазвучат вечные слова евангельской правды. Но вдруг возникшую на миг молитвенную тишину рассек детский голос. Нет, не плач, а скорее ликующий возглас радующегося младенца. Многие оглянулись, ища глазами женщину с ребенком. Но таковой рядом не оказалось. Может, послышалось? И люди, постепенно успокаиваясь, вновь обращали свои взоры к алтарю, утопающему в солнечном сиянии.

Величественные переливы хора… Негромко зазвучали первые слова Херувимской. И снова раздался детский крик, достигающий самых отдаленных уголков церкви. Пронесся шум удивленных голосов: «Кто это?» Но этого никто объяснить не мог.

Между тем литургия чинно продолжалась. Вот священник торжественно возгласил: «Вонмем! Святая святым!» И словно в ответ ему снова вскрикнул ребенок. Одновременно чуть было не упала испуганная боярыня Мария, на глазах ее блеснули слезы. Все подумали, что ребенок спрятан у нее под одеждой.

«Надо подойти помочь, может, заболело дитятко», – тихонько перешептывались женщины, поглядывая на нее с сочувствием.

По окончании службы они окружили ее и стали спрашивать, где же она держит дитя, которое кричало в церкви, ведь его никто не видел.

– Нет у меня ребенка, ищите другую виновницу, – отговаривалась взволнованная Мария.

Но, не находя в храме матерей с грудными детьми, прихожанки снова возвращались к ней, желая во что бы то ни стало выяснить правду. Смущенная женщина наконец призналась, что на руках у нее действительно не было младенца, но она носит его во чреве.

– Разве может кричать нерожденный ребенок? – недоумевали они.

– Я сама очень удивлена этому и нахожусь в большом страхе, – отвечала Мария, не поднимая глаз.

Весть о происшедшем быстро передавалась из уст в уста. Что убо отроча сие будет? (Лк. 1, 66) – дивясь, повторяли в народе слова из Святого Писания, сказанные о великом пророке Иоанне Предтече.

Выслушав Марию, муж ее, Кирилл, тоже согласился, что волей Божией им дарована великая милость стать родителями святого, и они стали вести еще более строгую, простую и благочестивую жизнь.

Видишь, святой угодник Божий еще во чреве матери радостным возгласом приветствовал Господа нашего Иисуса Христа, – негромко проговорила я.

– Вот еще одна, – сказал мой слушатель, прерывая возникшее молчание. Он протягивал мне крошечную изумрудную бисеринку.

– Цвет жизни, – улыбнулась я, – цвет юности, весны и распускающихся листьев.

– Как же сложилась дальше судьба этого необычного ребенка? – перебил гость.

– А дальше мы с тобой пойдем по влажному от росы, волнующемуся от ветра полю. По благоухающей траве ступал светловолосый семилетний мальчик с красивым, но немного грустным лицом. Это отрок Варфоломей, сын русских бояр Кирилла и Марии. С ранних лет приученный родителями к простой жизни, он не чуждался ежедневного труда, особенно же ему нравилось ходить в поле, ведь здесь так светло, так тихо, время от времени слышен только робкий шепот травы да пение птиц, купающихся в бледной синеве ничем не омраченного неба. Эти звуки совсем не мешали, а, скорее, наоборот помогали в молитве Творцу, Который вся премудростию сотворил еси (Пс. 103, 24). А ведь юный Варфоломей любил уединяться именно для молитвы.

Но сегодня он был чем-то расстроен. Окидывая взглядом окрестности, он на минуту останавливался, прислушивался, нет ли поблизости его лошадок, – родители попросили его найти их. Вот возвышается знакомый вековой дуб, его ветви настолько сильны, что почти никогда не шевелятся от прикосновений ветра. Даже плотные листочки, словно вырезанные мягкой волной, кажутся более темными по сравнению с ярким оттенком окружающей зелени. Как, должно быть, уютно и прохладно под этим роскошным шатром из ветвей! Там кто-то есть! Варфоломей сделал еще несколько шагов. Теперь отчетливо видно: в тени стоял пожилой инок в черном клобуке, склонив голову, он был так погружен в молитву, что, казалось, ничего не замечал вокруг. Мальчик почтительно поклонился старцу и остановился вблизи, не желая прерывать его разговора с Богом. Детское сердце сразу потянулось к этому благообразному человеку, и он решил рассказать ему о своей печали.

– Что тебе нужно, чадо? – с любовью спросил инок, завершив молитву.

– Отче, – почтительно начал отрок, – меня отдали учиться грамоте, и я бы очень хотел читать Слово Божие. Но учение не дается мне, как бы я ни старался. Помолись обо мне, отче святой, я верю, что Бог услышит твои молитвы.

Наверное, видел старец своим прозорливым взглядом смирение и усердие Варфоломеево, ведь он целые ночи просиживал за книгами и часто где-нибудь вдали от чужих глаз горько плакал и молил Бога о помощи в его беде. Старший брат его Стефан да и младший Петр учились хорошо, и лишь о нем печалились родители. Учитель наказывал его, ровесники упрекали мальчика и даже смеялись, но сколько ни старался трудолюбивый ученик – ничего не получалось. И вот надежда осенила его душу – надежда на молитву святого старца.

Священник воздел руки к небу, по которому, словно паруса, медленно проплывали белоснежные облака. Черное покрывало клобука слегка трепетало на ветру. Он горячо молил Господа даровать просвещение свыше этому доброму ребенку. Мальчик тихо повторял за ним слова молитвы.

– Аминь! – наконец возгласил старец и с благоговением вынул из-за пазухи небольшой ковчежец. Взяв тремя перстами маленькую частицу просфоры, он благословил ею Варфоломея и сказал:

– Возьми и съешь, она дается тебе в знак благодати Божией и разумения Святого Писания. Не смотри, что частица святого хлеба так мала, велика сладость вкушения ее.

Эта святая пища действительно показалась отроку невероятно сладкой. Старец же объяснил ему, что если он будет веровать, увидит больше этого. А об учении ему больше скорбеть не стоит – скоро он еще и товарищам своим сможет помогать. Добавив к этому несколько наставлений о спасении души, инок собрался идти своей дорогой. Но мальчик вдруг остановил его:

– Мои родители очень любят таких как ты, отче! Не лиши их своего благословения!

Он совсем забыл о лошадях и хотел только одного – привести святого в свой дом, порадовать родителей.

Богобоязненные Кирилл и Мария, которые часто принимали странников, радушно встретили гостя и пригласили к столу. Но гость ответил им:

– Прежде нужно вкусить пищи духовной, – и, дав Варфоломею книгу, велел ему читать псалмы.

Изумленный отрок попытался напомнить о своем неумении. Но старец настаивал. Тогда мальчик, приняв благословение, осенил себя крестным знамением и начал читать звонко и внятно. В удивлении замерли родители. Новое чудо Божие указывало на избранность Варфоломея, на его необычайное будущее!

Долго еще хозяева беседовали с прозорливым старцем, а на прощание он сказал им загадочные слова:

– Ваш сын станет обителью Пресвятой Троицы и многих приведет за собою к разумению Божиих заповедей.

Хозяева вышли проводить своего дивного гостя. Подойдя к воротам, странник вдруг стал невидим. «Не Ангел ли Божий это был?» – переглянулись благочестивые бояре.

А Варфоломей с тех пор стал преуспевать в учении, и какую бы книгу ни взял в руки – читал безо всякого затруднения и хорошо понимал смысл прочитанного.

– Наверное, после таких необычайных событий Варфоломей тоже захотел посвятить свою жизнь Богу? – спросил мой собеседник.

– Это призвание жило в нем всегда, – задумчиво ответила я. – С юных лет он много молился и строго постился. А еще преподобному Сергию молятся об успехах в учебе. Ведь он, как видишь, тоже когда-то с трудом воспринимал науку и просил помощи у Бога, чтобы научиться грамоте. И теперь святой может помолиться о нас, современных школьниках и студентах.

– А у меня как раз скоро экзамены, – заметил Максим.

Я нашла на столе сверкающую янтарную бисеринку.

– Смотри, совсем как сосновая смола, – подняла я ее против света. – Солнце пронизывает крошечные тонкие жилки, которые прячутся в желтом сиянии.

– Да, – согласился мой друг, – красивая… Ты так рассказываешь, что я даже почувствовал мягкую свежесть соснового леса.

– Вот в такие места как раз и переехали из Ростова родители Варфоломея – в еще малоизвестный Радонеж, затерявшийся в непроходимых лесах. Тогда юноша и выразил желание стать иноком. Но он, средний сын, был опорой пожилым родителям. Святые Кирилл и Мария на склоне лет приняли иноческий постриг, и Варфоломей пребывал с ними в Хотьковом монастыре, где иночествовал его овдовевший брат Стефан. Скоро проводили они родителей «в путь всея земли». Затем Варфоломей уговорил брата перейти в суровые радонежские леса. Там в 1340 году была освящена маленькая деревянная церковь во имя Пресвятой Троицы.

– В леса? – удивился Максим. – Но ведь там нет никаких условий для жизни, ходить в город за продовольствием далеко, да и дикие звери могут напасть.

– Да, жизнь там нелегкая. Не каждому по плечу. Овощи выращивали на небольшом огородике, кельи строили своими руками. Вот и брат Варфоломея Стефан в скором времени ушел в московский монастырь, не вынес трудностей. А Варфоломей остался. И вскоре принял постриг с именем, которое ты читаешь на иконе, – Сергий. На тот момент ему было 23 года. Он претерпел все тяготы и искушения отшельничества. А однажды его видели кормящим медведя. Даже лесные звери чувствовали благодать Божию, которую стяжал святой.

Как-то раз, молясь, он увидел, будто множество чудесно поющих птиц слетаются в его келью, и услышал голос, произносящий пророчество. Так и случилось – множество других иноков пожелали подвизаться рядом с ним, видя в нем великого подвижника, и стали строить свои кельи. Сначала монастырю приходилось трудно, часто они получали пожертвования только после усердных молитв. А потом обитель стала более известной, и со временем монахи сами смогли заниматься благотворительностью.

Весть о святом игумене быстро распространялась в народе, как бы смиренный угодник Божий ни пытался избежать этого. Преподобный Сергий помогал людям, примирял князей, враждующих в период феодальной раздробленности, способствовал объединению русских земель вокруг единого центра.

– Подожди… Я что-то читал о нем, когда мы по истории изучали Куликовскую битву.

– Конечно, ты не мог вообще никогда не слышать о нем. Куликовская битва…

В моей ладони оказалась красная бусина. Я поспешила нанизать ее на нить и произнесла:

– 1380 год. Грозные орды хана Мамая движутся на Русь. Мчатся кони в седом облаке пыли. Спешит князь московский Дмитрий Иванович с князьями православными и дружиной своей в монастырь Живоначальной Троицы помолиться Господу Богу и испросить совета у святого игумена. Вот уж и кресты деревянные возносятся над еловыми ветвями. Широко открыты врата монастырские, встречают важных гостей.

Задумчивый стоял князь Дмитрий за литургией. «Тучи, тучи черные движутся на землю Русскую!» – мелькнула горькая мысль. Князь начал истовее молиться.

После богослужения он испросил у игумена его святых молитв, чтобы отвести грядущие беды. Преподобный Сергий смиренно стоял перед величественным князем в своей простенькой рясе, глядя в землю. Но, казалось, убеленная сединами глава его излучала мягкое сияние.

– Ты должен быть готов душу положить за други своя, – сказал старец. – Только прежде чем на поле ратном защищать Русь Святую, попробуй умирить хана дарами. Ведь и Писание учит нас, что если хотят от нас враги наши чести и славы, серебра и злата – дадим им, но в вере православной стоять нужно твердо. Видя смирение твое, Господь низложит гордыню их.

– Все это я уже сделал, – вздохнул князь, – но хан не оставляет замыслов своих.

– Значит, их ожидает гибель, а тебя – помощь Божия и Пресвятой Богородицы. Многим твоим соратникам плетутся на небесах венцы мученические, но не пришел еще час твой. Победишь врагов твоих, – добавил святой так тихо, чтобы услышал только Дмитрий.

Взволнованно посмотрел князь на старца. Утерев слезу, он поблагодарил его и молвил:

– Слышал я, что в твоем монастыре подвизаются два инока, прежде известные умением в деле ратном, Александр Пересвет и Андрей Ослабя. Не благословишь ли их присоединиться к войску моему, чтобы они мужеством своим стали примером всему воинству?

С готовностью выступили вперед названные монахи.

– Благословляю вас, дети мои, – с любовью сказал игумен. – Только взамен шлемов и лат возложите на себя схимы, украшенные изображением креста Христова. Вот вам, дети, оружие нетленное. Мужайтесь!

Откушав хлеба монастырского и приняв благословение от преподобного Сергия, отправились в путь князья с дружиною. Долго преподобный смотрел им вслед, как между сверкающими на солнце шлемами черные ленты клобуков монашеских развевались на ветру.

Полуденное солнце палило немилосердно. Видно издали, как на поле Куликовом, словно две стаи огромные, две рати сходятся. Выступил впереди войска ордынского татарин роста громадного и призвал найти себе равного среди русских для поединка. Все замерли на миг. Вышел ему навстречу инок из обители Сергиевой, схимонах Александр Пересвет. Пал он в поединке тяжелом, но был повержен им и враг его. И закипело лютое сражение.

В тихой церкви монастыря Сергиева трепещут перед распятием свечи поминальные. Наклонив главы свои, братия, словно большие печальные птицы, припадает к подножию креста Господня. Пред алтарем стоит игумен и со слезами произносит слова молитвы. Время от времени молебен прерывается именами павших… Святой духом прозревал все, что происходило на поле Куликовом. Содрогалась скорбная братия, и новый огонек, трепеща, зажигался у креста. Вдруг голос игумена стал торжественным и громким.

– Слава Господу! – возгласил он. – Победили полки русские орду Мамаеву.

– Наверное, он недолго прожил после победы на поле Куликовом, ведь был уже в преклонном возрасте, – немного помолчав, сказал мой слушатель.

– Двенадцать лет. Но незадолго до успения его посетила Сама Богородица. Это величайшее событие жизни святого!

Переливаясь всеми цветами радуги, блеснула в лучах заходящего солнца прозрачная, словно капелька хрустальной росы, крупная бисеринка.

– Как-то, помолившись, старец присел на низенький стул, стоящий в его келье, и сказал своему послушнику-келейнику:

– Бодрствуй, чадо, сейчас будем иметь чудесное посещение.

Внезапно раздался удивительный голос: «Пречистая грядет!» Келья вмиг наполнилась неземным сиянием. Послушник в страхе упал на землю, заслонив лицо одеждой от слепящего света. А преподобный, не боясь, с радостью вышел в сени. И явилась ему Матерь Божия с апостолами Петром и Иоанном. Не в силах вынести небесного сияния и неизреченной славы Царицы Небесной, преподобный пал ниц. Богородица прикоснулась к нему рукою. Тепло и ласково прозвучал Ее прекрасный голос. Она обещала, что всегда будет помогать святой обители.

Такой великой чести был удостоен этот угодник Божий.

В 1392 году преподобный Сергий, игумен Радонежский, отошел ко Господу, – завершила я свой рассказ, присоединяя к четкам синий небольшой шар.

– И что, к нему до сих пор обращаются за помощью? – спросил Максим.

– Да, обращаются. Ты же знаешь, люди никогда не приходят за водой к иссякшему колодцу. Неиссякаем источник любви к людям преподобного Сергия.

Нетленные мощи святого и ныне почивают в Свято-Троицкой Сергиевой лавре. Каждый день несут верующие к раке с мощами преподобного свои горести и радости, свои вопросы и нужды. И он помогает нам так, как и раньше, своими святыми молитвами. Ведь у Бога все живы. Даже мы, грешные, можем молиться друг за друга, представь же, как много может молитва праведного перед Престолом Божиим!

Сколько разных эпох бурею промчалось над землей нашей, а лавра Сергиева уже седьмой век осеняет нас святыми крестами, венчающими ее нарядные купола, все так же горит она, как праздничная лампада перед образом Пресвятой Троицы.

Я объединила последнюю горсть красивых перламутровых жемчужинок всевозможных оттенков вокруг маленького деревянного крестика и взглянула на гостя. Но он смотрел не на меня. Взгляд его был обращен к иконе преподобного Сергия Радонежского.

– Преподобный отче наш Сергие, моли Бога о нас! – прошептала я.

И Максим, перекрестившись, повторил за мной слова молитвы, которой сейчас так жаждала его душа.

– Максим, возьми на память. Быть может, когда-нибудь в трудную минуту ты будешь молиться и вспоминать удивительное житие преподобного Сергия, перебирая эти четки из бисера.