Текст книги "Контракт на невинность"

***

– Твой оргазм не повод отключаться посреди моей кровати, – Камиль возвращается спустя несколько минут, за которые я только и делала что тупо смотрела за окно. Он отдает мне кружку с кофе, и я осторожно забираю ее, стараясь не пролить. Взгляд скользит по великолепному обнаженному торсу мужчины, останавливаясь в районе пояса его темных штанов. Я сглатываю слюну.

Как же я его обломала.

Вероятно, он будет отпаивать меня кофе, пока я не буду готова к повторению. Но больше всего мне хочется упасть лицом вперед и отрубиться. Я была бы не против, если бы он воспользовался мной в отключке, потому что моя проснувшаяся сексуальность навсегда запечатлелась, похоже, именно на этом мужчине, и я до конца жизни теперь буду вспоминать наш секс в эротических снах… но, боюсь, Камилю этот вариант не понравится.

– Я просто уснула на две минуты, – бормочу я, делая глоток кофе, – прости уж, что я такая слабенькая, но ты выдоил из меня все силы. Пойду умоюсь холодной водой, – я ставлю кружку на столик и сползаю было с кровати, как…

Черт.

Мои мышцы похожи на вареные макаронины. Они совершенно не хотят держать мои ноги: я тут же падаю на пол, вскрикнув. А мой взгляд падает на настенные часы.

Да дьявол тебя побери, Камиль!

Слишком быстро? Прошел час! Час мое тело было словно на грани между раем и адом! Оно впервые такое почувствовало. Быстро? Да я не знаю, как я еще держусь!

В этот момент в голове мелькает очень опасная мысль. Что, если для Камиля я действительно слишком быстро получила оргазм, а он привык к другому? Получается, я слабая и каждый раз буду вот так оставлять его неудовлетворенным?

Он не станет это терпеть. Его держал только тот факт, что я соглашусь однажды на секс между нами, но я же не знала, что настолько скорострелка. Это все осложняет.

– Ева, – слышу я как сквозь вату голос Камиля и мотаю в ответ головой.

– Я в ванную, – бормочу, собираясь и убегая.

Там я, закрыв дверь, включаю воду похолоднее и поднимаю взгляд на зеркало.

– Боже мой, – вырывается у меня. Я растерянно прикасаюсь к чертовым укусам и засосам на шее, на ключице, на плече… они такие ярко-красные и местами бордовые, что точно превратятся в синяки. Задница еще болит. Там, где ее сжал Камиль. Насколько же я хрупкая по сравнению с ним!

Меня заполняет отчаяние. Я не должна быть такой. Ему не подойдет такое. Ведь так?

Эпизод 49

Умывшись и прогнав немного сон, я выхожу из ванной.  Сразу же натыкаюсь на Камиля. Кажется, он шел за мной, не вытерпев.

– Что произошло? – безжалостно спрашивает он, не давая возможность замять мой побег и спрятать смятение на лице.

– Все хорошо.

– Звездишь, как дышишь, Ева, – он внезапно наступает на меня, прижимая тесно к стенке. Отбрасывает руки, которыми я пыталась прикрыть наготу и скользит ладонью по животу. Потом чувствую ,как он чуть сжимает меня за горло – не больно, просто показывая будто бы власть надо мной. Заставляет посмотреть ему в лицо, – хочешь позагоняться?

Он поднимает мою ногу под колено, раскрывая, тянет вверх, вынуждая проехать спиной по обоям и встать на цыпочки. Я чувствую, как начинаю краснеть. Дыхание снова сбивается, потому что горячий воздух из легких приходится выталкивать чаще. Чего он начинает, ну? Я не смогу ему отказать и улизнуть спать.

Камиль наклоняется ко мне.  Задумчиво отводит взгляд и усмехается.

– Мелкая ты совсем.

– Что? – я замираю, пытаясь понять, о чем он, – ты о возрасте? Это что, плохо?

Я неожиданно оказываюсь в воздухе, а потом Камиль переносит меня и сажает попой на прохладный подоконник, устроившись при этом между моими раздвинутыми ногами.

– Я о росте. У тебя есть пять минут, чтобы выложить все свои загоны.

– Иначе… что?

– Иначе будем играть в другую игру. Я буду тебя допрашивать. Хочешь? – мне кажется, что когда Камиль говорит мне это на ухо, он нехорошо усмехается, а у меня в воображении всплывают совсем уж пугающие картинки. Цепи, наручники. Полагаю, он смыслит в допросах.

– Это пугает, – признаюсь я, – я могу рассказать о своих загонах, скрепя сердце, но тогда ты тоже ответишь на мои вопросы. Это будет честно?

– Предположим. Какие вопросы?

– Например, откуда у тебя это, – я кладу ладошку ему на ребра и поглаживаю шрамы под тату. Черт, свяжите мне теперь руки. Я не смогу оторваться и перестать его трогать. Это очень приятное чувство – просто прикасаться к телу человека и изучать его, запоминать детали… особенно когда он хорош собой. Мне нравится восхищаться, нравится мужское тело, нравится понимать, что мы с Камилем так сильно отличаемся… все эти вот переплетения мышц – я даже не знала, что они могут выделяться в таких местах. Наверное, Камиль сделал себя таким не для красоты. Просто это необходимо, чтобы выжить в его мире.

– Это неподходящая тема для разговора, – спокойно отвечает Камиль, – в другой раз спроси.

– Почему?

– Бля, потому что я знаю ответ на вопрос и это неподходящая тема, – я чувствую у виска смешок, – твои пять минут истекают, кстати.

– Расскажи, ну пожалуйста, – прошу я, царапая ноготками ему спину, и чувствуя, как его тело напрягается – то ли в ответ на мои действия, то ли из-за моей настойчивой просьбы,  – я должна выложить тебе душу, а ты от меня скрываешь простые вещи? Это нечестно. Ты обо мне знаешь больше, чем кто-либо другой, а я о тебе почти ничего. Ты просто сейчас отмажешься и потом не расскажешь ничего.

– Я знаю о тебе только то, что ты звездец болтливая, – Камиль протяжно выдыхает, – окей. Меня пытались убить. Вопрос закрыт?

– Ты говоришь про это вот всё? – пораженно переспрашиваю я, и провожу ладонью по всем неровностям на коже. Черт. Их дофига везде.  И все они разные. Где-то больше выступают, где-то едва прощупываются.

– Да, про это всё.

– Их много… шрамов.

– Пытались много раз.

– Это тот тип на инвалидной коляске? – допытываюсь я, не в силах утолить любопытство. Мне кажется, что Камиля проще соблазнить, чем разговорить и я пользуюсь моментом.

– В том числе.

– Так близко к тебе подбирались каждый раз?…

Камиль отстраняется на руках, посмотрев на меня. Я пожимаю плечом в ответ. Что такого в моем вопросе? Мне правда кажется, что Камиль не из тех людей, кто так легко подпустит к себе опасность.

– Когда ты в заключении, у тебя остается мало мест для маневра, – отвечает он, и я понимаю, что у него уже плохо получается скрыть эмоцию “задолбала ты меня своими вопросами”.

– Прости, – быстро произношу я, поняв, что пора действительно замять тему, и подумав, добавляю, – мне жаль… что так у тебя вышло.

– Бля. Жалость – именно то, чего мне не хватает, Ева. Мечтаю, чтобы меня кто-то пожалел, – Камиль выпрямляется и отходит от меня, оставив на подоконнике. Я смотрю на его обнаженную спину, чувствуя, как вздрагивает сердце при виде этой картины. Фиг тебе теперь, Ева, а не его тело. Натрогалась.

– Камиль, я не хотела тебя задеть. Я не жалею тебя, просто…

– Ты меня не задела, а задолбала, – слышу усмешку, – иди отоспись лучше.

– Спасибо, – бормочу я, чувствуя себя совершенно расстроенной.

– Пожалуйста. Обращайся.

Уф… Я закатываю глаза, не сдержавшись и спрыгиваю с подоконника, чувствуя, как замерзла попа.

– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя ужасный характер? С тобой невозможно говорить по душам, – интересуюсь я тихо, подбираясь к кровати и, поняв футболку Камиля, надеваю ее на себя. Меня окутывает его запахом и становится уютно. Так уютно, несмотря на то, что я немного на него злюсь.

– Да дохера кто. Просто, – он поворачивается ко мне вполоборота, задумчиво скользнув по мне взглядом, и заканчивает фразу, – обычно женщины находят со мной занятия интереснее, чем болтать по душам. И тебе советую. Так будет проще.

Мне кажется, будто что-то перекрывает воздух в горле от обиды. Я смотрю мрачно на Камиля и повторяю мысленно: “давай ты не будешь рыдать?”.

– Намекаешь, что хочешь ограничить наши отношения только постелью? – медленно и ровно произношу я.

– Еще деньгами. Разрешаю брать свою карточку и тратить всё, – Камиль тихо цыкает, заметив, как я закусываю губу, стараясь не заплакать, – слушай, я тебя подъебываю. Привыкни уже и не лезь в мое прошлое. Там ничего хорошего нет. Ладно, я схожу покурить.

Он уходит из комнаты, закрыв за собой дверь, а я длинно выдыхаю. Хочется его прибить. За сожженные нервные клетки. И за то, что я мысленно снова выкинула вещи, которые мне привезли вечером, и уехала на первом же такси к психотерапевту.

Возвращается он спустя пятнадцать минут, когда я уже начинаю паниковать и подхожу к двери, чтобы проверить – не ушел ли он вообще. Замечаю на столике смартфон Камиля, ключи от машины и немного успокаиваюсь. В этот момент дверь открывается. Камиль заходит и приносит с собой запах чистого холодного воздуха с улицы и едва заметную ноту сигаретного дыма.

– Я хотела…

Камиль неожиданно поднимает меня, перехватив под бедра и прижимает спиной к стене. Я ошалело хватаюсь за его плечи. Он весь ледяной.

– Что…

– Твои пять минут давно вышли, Ева, – одной рукой он задирает на мне футболку, заставив взвизгнуть от его ледяной ладони, которая сжимает кожу на животе, а потом ложится на грудь. Но я вспыхиваю, как спичка. Тело вспоминает, как мне было сегодня хорошо и выплескивает в кровь новую порцию эндорфинов. Все остальные мысли отступают. Кажется важным лишь одно желание – повторить. Даже если я отключусь прямо у него на руках ,то уже плевать.

Жесткий поцелуй вырывает у меня стон. Мое тело выгибается в ответ на уверенные движения языка – похоже, Камиль не собирается быть в этот раз осторожным и аккуратным, судя по его настрою. Я проскальзываю самым чувствительным местом по поясу его штанов, вспомнив, что я без нижнего белья, возмущенно мычу, не желая отрываться от поцелуя. Камиль понимает меня по своему: я чувствую, как он опускает одну руку. Неприятное ощущение жесткой ткани пропадает.

Я пораженно вскрикиваю, когда он врывается в меня без предупреждения. Одним мощным толчком. И еще одним заполняет полностью. Во рту появляется металлический привкус крови – я закусываю от неожиданности губу, чтобы не запищать совсем уж жалобно и утыкаюсь лицом Камилю в плечо, обняв его за шею.

Мне немного больно, потому что Камиль начал совсем уж резко для меня, но эта боль отступает с каждым бескомпромиссным рывком внутрь, с каждым движением, потому что в этой позе я чувствую Камиля острее, до мурашек в животе. Я как-то теряю реальность, закрыв глаза: мне никогда не было так хорошо. Я словно тону в ощущениях. Да, это ошеломляющая пытка.

Бормочу что-то протестующе, когда чувствую его поцелуй на шее, который больше снова похож на укус. Захлебываюсь словами, когда он снова повторяет это. В течение недели я точно буду всем транслировать истину “у меня был бурный секс”, если не найду водолазку с высоким горлом. Садист. Зверюга.

– Камиль… я… стой. О, боже, – проталкиваю я сквозь вздохи слова, чувствуя, что внизу живота назревает снова апокалипсис. Интенсивность ощущений пугает. Грубость, с которой Камиль берет меня – тоже.

И если бы он хоть прислушался!

– Громче, – хриплый рык на ухо.

– Ты слишком… я сейчас умру! – дальнейшие мои попытки сказать ему что-то тонут в моих неконтролируемых вскриках. Громких стонах. Как по заказу. По бедрам проходит судорога, скручивает все мышцы в животе, и я откидываю голову назад, ударившись затылком, но мне уже плевать.

Я чувствую только движения Камиля внутри, как его тело напрягается, становится, как сталь под моими ладонями. На коже останутся синяки – настолько он меня сжимает, закончив наше очередное грехопадение особо мощными толчками в меня. Я только могу едва приоткрыть веки и наблюдать, как он запрокидывает голову, как выделяются мышцы у него на шее, и он что-то выдыхает ругательное. Это еще один ошеломляющий момент, потому что я им любуюсь и в груди при этом зарождается  незнакомое чувство. Смотреть, как мужчина с тобой дошел до критической точки – оказывается, бесценно.

Камиль выскальзывает из меня, переносит на постель и укладывает. Потом медленно падает на спину рядом. Кажется, он сейчас испытывает такой же кайф, как и я.

Я хочу перевернуться на бок, но чувствую что-то… новое, незнакомое. Не сильно комфортное ощущение. Испугавшись, я медленно сажусь.

– Камиль, – выдаю я задумчиво, запихнув руку между ног и потрогав внутреннюю часть бедер. Мокро и липко, – ты… – взглядом скольжу по его телу, – ты не предохранялся.

– Не дергайся, – его голос звучит расслабленно, – ты не забеременеешь от меня. Не предохраняюсь я только с тобой. Но можешь заглянуть потом у меня в последнюю справку с результатами. Там все чисто.

– Поч… – начинаю я, намереваясь прояснить его странное “ты не забеременеешь”, но, посмотрев еще раз на расслабленного Камиля, замолкаю и ложусь рядом, закрыв глаза. Забиваю. Запихиваю все вопросы подальше.

Ладно, черт с этим. Это ведь не горит. Он не стал бы меня обманывать.

Я могу спросить завтра.

Лучше завтра…

Я быстро уплываю в сон, чувствуя себя снова уютно.

Эпизод 50

– Я не знаю, что на него нашло, – рассказывает мне следующим утром по телефону Ляля, а я чищу тем временем зубы перед зеркалом, – он взбесился, а потом выкинул вообще все твои вещи в подъезд.

Паста попадает мне в горло, когда я глубоко вдыхаю, чтобы заорать “Что?!!”, и я сипло закашливаюсь. Откладываю телефон, поставив его на громкую связь, пока сестра что-то там болтает, и пытаюсь отдышаться, выплевывая остатки мятной слюны.

– Ева? Ева?!

– Я тут, – издаю я со стоном, – ты пошутила, надеюсь? Там мои вещи, часть моих документов! Альбомы с фотографиями мамы!

– Он все выкинул. И сильно кричал. Я боялась, что он снова пойдет и начнет пить, – у сестры извиняющийся тон, словно она сделала что-то плохое, а не отец.

Я закрываю глаза, чувствуя, как кружится голова. Потом провожу пальцем по экрану, сбрасывая вызов – сил говорить нет. Ну что, черт его побери… ну что происходит?! Я не понимаю отца. Совершенно. Вероятно, это становится последней каплей, переполнившей чашу моего самообладания – и она проливается. Моими слезами.

Хлопает за спиной дверь. Сквозь слезы в отражении я вижу Камиля – он заходит в душевую кабинку в чем и спал… то есть, без всего. Спустя секунду начинает шуметь вода. Он что, даже ничего мне не скажет?.. А, черт, я стою к нему спиной и с щеткой в руках. Конечно, он думает, что я чищу зубы и не могу разговаривать.

– Камиль, – произношу я. Голос звучит глухо из-за забитого носа, – можешь отвезти меня к дому отца?

– Плачешь, что ли? – я слышу короткий смешок, будто бы это кажется очень веселым Камилю – плакать.

– Да. Отец выкинул вещи, которые мне дороги.

Он молчит в ответ. Я вздыхаю, решив, что ему немного плевать на все эти дурацкие семейные разборки, умываюсь, полощу как следует рот и закрываю воду. Камиль тоже выходит из душа, обмотав полотенце на бедрах в тот момент, когда я поворачиваюсь к нему. Я закусываю губу, поймав себя на мысли, что мокрым он выглядит отпадно и тут же ойкаю – кое-кто прикусил ее ночью так, что до сих пор болит.

– И эти вещи стоят твоих рыданий? – интересуется он, – я пошлю кого-нибудь, чтобы забрали их, если еще не растащили бомжи.

Камиль, видимо, на автомате хлопает себя по боку, пытаясь достать телефон. Уголок его губ внезапно изгибается в улыбке. Ироничной.

– Хотел позвонить Хазару, потому что он о тебе знает подозрительно дохрена и живет там же, где и ты. Но вспомнил, что он сейчас слишком далеко. Жаль.

– Смешно, – я фыркаю, – он, кстати, надолго… уехал?

– Зачем тебе это? Хочешь дождаться?

– Нет, – я хмурюсь, – ты что, до сих пор ревнуешь к нему?

– Вряд ли, – Камиль приподнимает бровь, – пройдет много лет, прежде чем он вернется. Подозреваю, что ты уже выйдешь замуж и родишь кучу детей к тому времени, – я тут же прищуриваюсь, услышав его "выйдешь замуж". Я и так замужем. За ним. Он что, собирается развестись? Но Камилю плевать на мое выражение лица, потому что он его не замечает, продолжая говорить. – Он, ко всему прочему, взял на себя то убийство, с которым полиция хотела докопаться к тебе. Кстати, я решил не позволять ему быть благородным и заплатил еще и за это. На всякий случай говорю. Чтобы он не решил тебе ссать в уши спустя десятки лет.

– Боже, – вырывается у меня пораженным выдохом. Я пытаюсь подобрать слова, – но ведь он и убил того ублюдка. По факту это он и сделал, а не я. И у полиции не было доказательств…

– Да, он мог не говорить об этом. Но не хотел, чтобы у меня остался шанс тебя шантажировать.

– А ты собирался меня шантажировать?

– Нет, – усмехается Камиль, – я уже забыл про тот случай. У тебя сейчас слишком радостное и вдохновленное лицо. Лучший подарок для девушки – отсидеть за нее срок, да?

– Иди ты, – восклицаю я, передернувшись, – у тебя странные шутки. Я пойду лучше приготовлю что-нибудь поесть, – пробормотав это, я направляюсь к двери. Чувствую себя я странно. С одной стороны, я действительно рада что с ублюдком Витей все разрешилось и что эта тема больше не будет меня беспокоить. С другой стороны, поступок Хазара и Камиля слабо укладывается в голове. А перед Хазаром я вообще теперь буду чувствовать себя неуютно. Думать, что лучше бы мы больше никогда не встретились – так отвратительно с моей стороны, после всего, что он для меня сделал, но глубоко в душе я на этот исход надеюсь.

– Эй, Ева, – окликает меня Камиль, – я отправлю кого-нибудь за вещами и их обязательно откопают. Я скажу, чтобы обыскали всех бомжей в округе. Тебе необязательно ехать.

– Я собираюсь ехать не только из-за вещей, а из-за отношения отца, – произношу я, притормозив и схватившись за ручку двери, – он ведет себя мерзко. Честно говоря, я прошла через ад, пока он напивался и пытался в моменты проблесков наладить свою жизнь. А теперь он делает вид, словно… – я заминаюсь, – словно ничего не было и он имеет право мне приказывать, как жить. Но если бы не было меня и Хазара – он бы не вылез со дна, на которое упал. Я хочу сказать ему все, что о нем думаю.

– Забудь, – произносит Камиль, и я поджимаю губы, – слышала выражение “делай добро и бросай его в воду”? Жизнь слишком короткая, чтобы тратить даже десять минут на таких людей, как он.

– Я…

– Он никогда не станет тебе благодарным. Не пытайся.

– Я, все-таки, хочу с ним поговорить, – упрямо произношу я, хотя, в словах Камиля есть зерно истины.

– Твое дело. Но для начала ты съездишь на обследование, – следует ответ и я, вздохнув, ухожу из ванной комнаты. Еще и это. Черт. Будто бы мало мне нервов!

***

– Камиль, я боюсь, – произношу я, когда он отвозит меня к клинике, куда записал меня на обследование, не дав даже позавтракать как следует, – давай не будем?

– Давай-ка топай, Ева, – он абсолютно безжалостен и сегодня ко мне. Его тон не настраивает на споры, но мне так страшно обследоваться, что руки трясутся.

– Лучше не знать, что у меня что-то не в порядке и доживать спокойно отведенное время, – бормочу я и ошалело чувствую, как Камиль дает мне легкий подзатыльник. Так, мазнув пальцами, совершенно не больно, но обидно, – за что?!

– За хрень, которую ты порешь. Ты сильно ошибаешься.

Камиль отстегивается и выходит. Я смотрю, как он обходит машину, и мне хочется убежать на заднее сиденье от него. Он резко открывает дверь с моей стороны, схватив за плечо и вытаскивая на улицу. Ай-ай-ай. Ай-ай.

– Это нечестно, – завожу я ту же пластинку, что и вчера, – теперь ты будешь знать о моем здоровье все, а я о твоем – ничего.

Он пихает меня ладонью в направлении входа в клинику.

– Тебе двадцать лет, звездень ты мелкая, – произносит резко он. Берет под локоть и ведет решительно к ступенькам, – а ты стремишься отбросить коньки раньше времени.

– Не думаю, что это случится в ближайшее десятилетие.

– Ммм… самоуверенно. Не факт.

Спорить, похоже, бесполезно. Я делаю пометочку у себя в голове, что если этот человек что-то захотел – он это сделает.

В этой клинике пахнет немного иначе, чем в больнице, из которой я раньше не вылезала. Не могу сказать, что платная частная клиника, и, судя по интерьеру, недешевая, нравится мне больше, чем обычная. Скорее, наоборот. В обычной я чувствовала себя, как дома, из-за того, что там пахло едой. Тут меня передергивает. Виной всему холодный и неуютный запах.

– Давай, вперед, – произносит Камиль, передавая меня какой-то улыбающейся девушке.

Не хочу. Не хочу!!!

Но приходится смириться. Только его запах одеколона, который остался на рукаве водолазки меня немного успокаивает, пока меня водят по врачам, заставляют раздеться, клеят какие-то датчики… я в этот момент чувствую, что кончики ушей горят.  Потому что врач – мужчина и он прекрасно видит засосы на моем теле, но у него, слава богу, выходит держать на лице нейтральное выражение.

Меня еще немного гоняют туда-сюда, осматривая, и потом я сажусь на диванчик, ожидая вердикт. Страшно. Вдруг у меня найдут какую-нибудь опухоль, которую я не замечала много лет и доходилась до последней стадии? Всегда этого боялась. В обычных больницах меня как-то особо не осматривали, но тут к делу подошли со всей дотошностью.

– Пролапс митрального клапана. Вторая степень, – слышу я голос врача и чувствую, как начинает кружиться голова.

– Что? Насколько это плохо? – сипло выдаю в ответ.

Все. Я же говорила. Я больна. Перед глазами сразу всплывает картинка гроба, украшенного искусственными цветами и венками. Даты, выбитые на гранитной табличке, от которых будут охать все случайные прохожие, фразы “слышали новость? Та самая заучка откинулась…” в переписках знакомых…

– Не переживайте и не пугайтесь, – врач видит, как я вот-вот хлопнусь в обморок и старается меня успокоить, – это достаточно распространенная патология, и большинство живет, даже не подозревая о ней. Вот, смотрите, – он показывает мне картинку с сердцем в разрезе, а я ощущаю, как бьется испуганно мое от таких картинок, – видите клапан, который расположен между предсердием и желудочком?…

Я киваю, хотя, честно говоря, уже вижу не клапан, а свет в конце туннеля. Врач объясняет мне долго, что со мной не так, а я слабо его понимаю из-за шума в ушах. Только когда он убирает листок с рисунком, я зажмуриваюсь сильно-сильно, чтобы отогнать дурноту и открываю глаза.

– …У вас вторая степень, вас беспокоит плохое самочувствие, так что будем лечиться. Я сейчас распечатаю вам памятку и расскажу, что следует делать.

Из клиники я выползаю на ватных ногах.

Меня совершенно не успокоили слова врача. Я медленно подхожу к машине, сажусь и отдаю Камилю заключение, стараясь на него не смотреть.

Он, судя по шороху, листает все, что напечатал мне врач. Знал бы он, как мне сейчас необходимо утешение, но вряд ли я получу его от Камиля. Мне бы хватило просто, черт побери, долгих объятий. Минут десять.

– Ясно, – произносит внезапно Камиль, – я не ошибся. Поехали что-нибудь перекусим.

Мне хочется в этот момент перекусить им. За черствость.