Текст книги "Контракт на невинность"

Эпизод 23

– Что это у тебя? – киваю я на листы в его руке, – от чего ты лечился? Счет космический. А там их несколько. 

– Это не твое дело, – он запускает руки по бокам от меня и кладет документы обратно в ящик, задвигая его. Мое лицо практически расплющивается об его грудь. Подбородок точно мажет по его рубашке, и на нем остается клеймо мужского запаха. 

В этот раз картина, как он лишал меня невинности, настолько ярко встает перед глазами, что у меня начинают дрожать ноги. Как он брал мой рот поцелуем. Да. Именно так. Эта часть мне понравилась. Почему такая несправедливость? Почему все остальное было ужасно больно? 

Выдыхаю я, когда он отстраняется. Все это время я, оказывается, стояла, задержав дыхание. 

– Пошла вон отсюда в свою комнату, – внезапно приказывает мне убийца, мазнув по моему порозовевшему лицу взглядом. 

– У меня есть своя комната? – хмыкаю я, – ого. А я даже не знаю, где она. Так чем ты болен? Ты умираешь? Если это какое-нибудь венерическое заболевание, то… 

Я бормочу еще кучу тупых слов, выпаливаю их так необдуманно, просто потому что я никогда не напивалась и мой язык оказывается быстрее, чем разум. “Заткнись, заткнись, заткнись” – лениво комментирует пьяная часть сознания, которая пытается быть адекватной, и я, все-таки, затихаю.  

Но поздно. Судя по тому, как закручивается темный вихрь в глазах Камиля – похоже, я чем-то его задела. 

– Я точно переживу тебя, если будешь задавать такие вопросы, пьяная курица. Твоя комната в конце коридора налево. Иди в душ и проспись. 

– Я не хочу, – пожимаю я плечом, – мне впервые хорошо за… 

“…много лет” – не успеваю закончить я, как Камиль внезапно обхватывает меня за талию. Мои ноги отрываются от пола, а потом он закидывает мое ошалевшее тело к себе на плечо. 

– Камиль! Меня сейчас вытошнит! – я чувствую ,как плещется виски у горла, – послушай, я должна стать тебе женой, поэтому ты не можешь утаивать от меня такие подробности. А еще ты хочешь, чтобы я спала с тобой. Это тоже важные подробности для того, чтобы мы дальше занимались сексом. Я должна знать все о твоем здоровье.  

Он молчит. Я начинаю злиться, потому что чувствую ,что меня вот-вот вытошнит. 

– Если ты меня воспринимаешь, как содержанку, которая должна открывать рот только для того, чтобы в него положить член, то гони хотя бы деньги… 

Я слышу, как со стуком открывается дверь. Камиль заносит меня в комнату где горит одиноко один ночник и с размаху кидает на кровать. Воздух вылетает у меня из легких вместе со всеми кретинскими пьяными фразами. 

– Бл*, цыпа, ты меня начинаешь бесить, – произносит мужчина, возвышаясь надо мной, пока моя задница скользит по кровати в тщетных попытках отползти подальше, – может, тебя нахер выгнать? За что тебе платить? За пьяный бред? 

– Выгнать без денег? Нет. Я никуда не пойду, – вырывается у меня, и я вижу усмешку. 

– Ну ты и меркантильная курица. Ладно, – он запускает руку в карман рубашки и кидает в меня черную пластиковую карточку, – гони деньги, говоришь? Вот твоя карта. Пин-код я тебе скажу. Там денег реально много. Давай тогда отсоси мне, что ли, содержанка.

Я растерянно смотрю на пластиковый прямоугольничек. Потом мой взгляд скользит по фигуре мужчины. По бедрам в темных брюках, и я к своему стыду отмечаю, что ткань в районе ширинки натянута. Поднимаю быстро взгляд выше и думаю – зачем? Зачем я его разглядываю? Убедиться, что он хорош и ему можно сделать минет? 

– Нет, не буду, – бормочу я, отбрасывая карточку обратно в него, – забери. 

– Нахрен я тебя вообще взял? Не напомнишь? 

– Не знаю, – фыркаю тихо я, – ты меня шантажировал. Заставил с тобой остаться и играть покорную жену, чтобы меня не посадили в тюрьму. 

– Именно. Наконец-то в твоей башке прояснилось, – он усмехается, пока я пыхчу зло, как паровоз, – поэтому ты не лезешь туда, куда не надо. Не задаешь тупые вопросы. И я не сплю с тобой, если ты этого не хочешь в данный момент, а еще даю бабло на жизнь. Сложно звучит? 

– И что… – я пожимаю плечом, потому что от картины, которую он нарисовал, веет каким-то полным одиночеством для меня, – мы будем жить так до смерти?  

– Продержись хотя бы годик.  

– А через годик ты со мной разведешься или утопишь в болоте? 

– Б**дь, – я впервые вижу, как Камиль поднимает высоко брови, как это делают люди, которых окончательно взбесили, – ты меня задолбаешь. Я уже забыл, насколько могут быть доставучими пьяные девки. Напомнила.  

Он наклоняется ко мне и внезапно начинает раздевать. Я остаюсь в бюстгалтере и юбке, ошалело глядя на кремовую блузку в руках убийцы. 

– Ты что… 

Он рывком меня поднимает с кровати и заталкивает в ванную. Потом впихивает в душевую кабину. Я начинаю бороться, понимая, чем мне это грозит, но спустя мгновение на голову мне обрушивается вода. 

– А!!! 

– Не визжи. Она теплая, – обрывает меня Камиль и я замираю, понимая, что реально на голову льются не ледяные струи, – снимай все и принимай душ под моим присмотром. Мне не нужен труп с разбитой головой в ванной. 

– Но у меня женские дни… 

– Мне наплевать на твои критические дни, – он сужает глаза, глядя на мое растерянное лицо, – можешь не загоняться.  

– Нет, ты не понял, – бормочу я, – ты вытащил меня сегодня внезапно и ультимативно приказал жить с тобой. У меня нет гигиенических средств с собой. Я потратила все и из-за твоего Хазара забыла купить…теперь я вся мокрая. Вся. И везде. 

Мы встречаемся взглядами. Я смотрю на него с легким стыдом, потому что я до этого дня даже не думала – а как двое людей, живущих вместе, мирятся с физиологией друг друга? Жизнь подкинула мне это испытание резко и внезапно. 

Мысли Камиля я угадать не могу. У него всегда какой-то жесткий взгляд. Из-за этого мне еще сильнее некомфортно. Не уверена, что с ним когда-то говорили на эту тему. 

Он внезапно усмехается. 

– Тебе нужны прокладки, – утвердительно произносит он ,а я краснею. 

– Да. Не смей посылать кого-нибудь за ними. У тебя в доме нет больше людей женского пола, и все будут знать, что у меня эти дни. 

– Намекаешь, чтобы я сгонял за ними? 

– Нет. Я… сама доеду. Как-нибудь. С твоим водителем.  

– Иди ты нахрен, – произносит Камиль, – не пори ерунду. Я не хочу, чтобы ты мне уделала машину, а потом менты бы однажды нашли следы крови у меня в салоне. 

– Ты купишь сам? – я чувствую, как дергается мой рот в улыбке. Это ужасно, но я на секунду даже чувствую к нему симпатию. Не к его внешности, а к характеру. Поэтому я делаю шаг из-под струй воды и тяну Камиля за рубашку к себе. Когда я ловлю его дыхание на своем лице, то закрываю глаза и прикасаюсь поцелуем к его губам. Я жду, когда он ответит, но он остается абсолютно равнодушным, даже когда я высовываю кончик языка, дотрагиваясь до него.  

Похоже, ему плевать. Я что-то не так делаю?  

Когда я начинаю себя совсем неудобно чувствовать, то отстраняюсь. В черных глазах Камиля я замечаю, как расширяется зрачок, когда он смотрит в ответ на меня. 

– Это все твои пьяные закидоны? – интересуется он, а я, вздохнув, отпускаю его и снова скрываюсь под душем. 

– Это моя благодарность. 

– Надеюсь, ты не будешь благодарить так Хазара. Именно он отправится в аптеку. А не я. 

***

Я выныриваю из воспоминаний и в панике подскакиваю, ощупывая себя. Что было дальше – не помню, но если я проснулась не в луже крови, а в свежих спортивных штанах, то, значит, я все-таки, дождалась того, что мне нужно было.

Я растерянно смотрю на дверь и вижу, как у порога валяются разноцветные пачки разных гигиенических средств. Похоже, кто-то приоткрыл дверь и просто зашвырнул их мне, не глядя.

Дьявол.

Камиль, ненавижу тебя. И твоего помощника.

Эпизод 24

Я поднимаюсь с пола, собираю все упаковки с прокладками и отношу их в ванную комнату. После чего возвращаюсь, замечаю вчерашние пакеты с одеждой и распаковываю в поисках более-менее обычных домашних вещей. Нахожу толстовку, новые носки, принимаю быстро душ, и, свернув волосы в пучок, переодеваюсь в новые вещи.

Я не знаю, что должна делать будущая жена Камиля, и как себя вести, но сидеть в комнате мне кажется очень скучным занятием. Поэтому я выглядываю за дверь, намереваясь хотя бы поесть, а потом попросить Камиля или кого-нибудь еще отвезти меня к сестре.

И растерянно смотрю на пару бумажных пакетов на пороге.

Заглядываю осторожно внутрь и понимаю, что там еда. Какая-то зеленая хрень с бобами и рыбой в круглой пластиковой таре, а в другом пакете – кофе.

Похоже на какую-то глупую шутку. Кто это заказал? Если Хазар – не удивлюсь. С него станется кинуть еду мне под дверь, как собаке.

Взяв пакеты, я направляюсь на кухню. По дороге встречаю женщину, которая моет паровой шваброй пол, и тихо здороваюсь. Она провожает меня немного удивленным взглядом, но не отвечает – то ли я слишком тихо произнесла “доброе утро”, то ли тут не принято здороваться с рабочим персоналом.

В кухне не витают уютные запахи еды. Пахнет, как и во всем остальном доме. Это странно. Я подхожу к обеденному столу и ставлю на него пакеты, доставая тары. У нас в квартире с утра пахло всегда чем-нибудь вроде яичницы или горячими бутербродами.

– Какой звездец, – слышу я за спиной голос и оборачиваюсь. В кухню заходит Хазар, рассматривая меня с откровенным презрением. На пальце он крутит ключи от машины. И топает по полу в уличных кроссовках, – а чего не в халате? Я на секунду подумал, что Камиль нанял повариху. Хотел уже попросить чего пожрать.

Черт. Я думала, после вчерашнего Камиль его больше не подпустит ко мне.

– Это ты заказал? – киваю я на пакеты, проигнорировав выпад в мою сторону.

– Да, – он приподнимает бровь, – чем-то недовольна?

– Не утруждайся больше. И не надо мне ставить еду под дверь, как заключенному. Я могу сама приготовить себе яичницу или пару бутербродов, – пожимаю я плечами, открывая пластиковую коробку. Пахнет зеленая хрень скучно. Желудок немного протестует, когда я внимательнее рассматриваю содержимое. Я не хочу с утра есть зелень, как корова, да и рыба выглядит какой-то сырой и блестящей.

– Приготовить самой и разжиреть спустя пару недель, как свинья? Пока тебя Камиль не вышвырнул – воспользуйся шансом узнать, что такое нормальная жизнь, нормальные вещи и полезная еда.

Как он меня бесит. Как же он меня бесит! Я сжимаю зубы, делаю десять глубоких вздохов, глядя в мерзкую жрачку, которую припер этот мерзкий тип, пытаясь успокоиться и убедись себя, что надо быть выше всего этого.

Но злость перевешивает. Я беру коробку, подхожу к Хазару, который сверлит меня мрачным взглядом словно дикий, обозленный волчонок, и, размахнувшись, выбрасываю все содержимое коробочки в него. Он едва отстраняется, но это не помогает.

– Жри сам свою нормальную еду, – холодно произношу я, глядя как по его футболке сползает кусок рыбы с прилипшим на него зеленым листочком, – и не смей меня унижать, урод. Бедность – не порок. А вот то, что ты зарабатываешь деньги, отнимая жизни других людей – это достойно осуждения, а не гордости. Ты – преступник. Это хуже всего.

Хазар с усмешкой смотрит куда-то в сторону, а потом опускает взгляд на свою одежду. Брезгливо смахивает с нее прилипшую еду и тихо произносит:

– Ты тупая, звездец. Твой бы отец уже сдох, а сестра загибалась бы от голода, не получи ты “грязные деньги” за свою целку. А если бы кто-то не прибил того выродка, который пытался изнасиловать твое безмозглое тело – ты бы уже летела из постели Камиля быстрее ракеты. Не стоило тому человеку пачкать руки в крови. Ты этого не стоишь. Высокомерная мразь.

Он внезапно швыряет мне в лицо ключи, и я отшатываюсь. Однако, тяжелая связка бьет мне по скуле, со звоном падая на пол, и я, айкнув, хватаюсь за лицо.

– Ты придурок?!

– Сама садись за руль и вали, куда тебе вздумается. Я тебя катать не буду, – выплевывает Хазар, и, сняв рывком футболку, швыряет в меня ее так, что она падает мне на голову, – а это постираешь и вернешь.

Он уходит, засветив свое тело с большой тату в виде дракона на спине, а я срываю футболку и швыряю ее в раковину. Настроение испорчено окончательно. Внутри трепещет беспокойство и странная мысль – Хазар явно что-то видел. Если он знает, что я уехала из дома в тот вечер на странной машине – он мог быть поблизости и в момент, когда Витя пытался меня изнасиловать. Он единственный уверен, что Витю убила не я, а другой человек. Настолько уверенным можно быть, только когда сам был свидетелем произошедшего.

Но он явно не расскажет подробности и не выдаст человека, который меня тогда спас. Просто потому, что я его чем-то сильно бешу, и он с радостью пойдет на все, чтобы меня утопить.

А если он позаботится подтасовать информацию обо мне – то мне вообще конец. Выдумает, что я действительно связана с каким-то Царевым. Камиль может ему поверить. Выгонит меня, а потом Хазар сдаст найденные улики в полицию и я отправлюсь за решетку.

Мне становится страшно. Поэтому я подхватываю ключи с пола и бегу следом за Хазаром.

Ловлю я его в коридоре. Хватаю за локоть, останавливая, и, не чувствуя ни капли раскаяния, бормочу:

– Ладно, извини. Я перегнула палку, но только потому, что ты меня оскорбил. Если бы ты вел себя более мягко – я бы такого никогда не сказала. Я и сама получаю деньги не совсем честным путем, ты прав.

Трудно изображать виноватый видок, когда в душе кипит злость. Я бы с удовольствием просто подставила подножку Хазару где-нибудь на лестнице, чтобы он ненароком разбил себе голову и отъехал в больницу. Лишь бы его не видеть.

Поэтому, чтобы он не заметил эту ненависть, я сверлю взглядом пол.

– За что мне относиться к тебе мягче? – холодно интересуется Хазар, – не вижу ни одной причины.

– Потому что тебе я не сделала ничего плохого. А из-за моральных качеств ты не имеешь право относиться ко мне, как к дерьму, – спокойно отвечаю я, – у тебя мораль тоже хромает. Но я тебя осуждать не собиралась. По крайней мере, вслух.

Я слышу усмешку.

– Ладно. Извинения приняты. Куда тебя отвезти, подстилка?

– К моей сестре, головорез, – цежу я сквозь зубы, понимая, что до этого человека пытаться достучаться – бесполезно. Но выхода у меня нет и придется вести себя милее. Хотя бы немного, – ты можешь переодеться, а я пока найду свой телефон.

И, отпустив его локоть, я ухожу. Пока злость снова не взяла верх надо мной.

Эпизод 25

Телефон я нахожу за банкеткой, с тремя процентами заряда и кучей пропущенных от отца и Ляли. Я издаю протяжный стон. Надо было позвонить вчера Ляле и предупредить, что отец вышел из больницы. С него станется трахнуть мозг младшей дочери. Адреса Ляля не знает – не запомнила, как и я, поэтому вряд ли папа мог заявиться к ней ночью и забрать, но все равно нервы наверняка помотал изрядно.

Я набираю Лялю. Она берет на четвертый гудок.

– Ев? – сонно бормочет сестра, – слушай, я хотела сказать, что…

И телефон тут же отключается, издав короткую вибрацию.

Дьявол.

В машине я сверлю взглядом Хазара. Он, похоже, даже не переоделся, а просто накинул поверх голого тела куртку.

– Почему ты сегодня за рулем? – интересуюсь я, а он фыркает.

– Тебе не насрать, кто будет везти твою жопу?

– Мне просто интересно. Почему ты всегда огрызаешься на простые вопросы?

– Я за рулем, потому что это моя машина, подстилка. В Камиля вчера кто-то стрелял. Он приказал возить тебя лично, а не с его персоналом.

Значит, мне не показалось. На Камиля кто-то покушался, и это, черт побери, волнует меня не меньше остальных вопросов. Я подписывалась, скрепя сердце, быть женой бывшего преступника, а не человека, которого хотят убить.

– Откуда ты знаешь, что я действительно не убивала Витю? – я резко перевожу тему, чтобы не дать этому говнюку подумать над ответом, – ты утверждаешь очень странные вещи. То ты меня обвиняешь, что я сплю с каким-то Царевым, то уверен, что на момент попытки изнасилования я была девочкой. Ты…

– Еще одно слово… – цедит сквозь зубы, перебивая меня, Хазар, – и я тебя отвезу к дому Царева, вышвырну там, сфотографирую и отправлю компромат Камилю. А потом поимею тебя в твой болтливый рот.

– Ну ты и урод, все-таки.– комментирую я, – ты этого не сделаешь. Или я запишу все на видео и отправлю Камилю в мессенджер.

Я блефую, показывая Хазару смартфон. В конце концов, он не знает, что в телефоне сел аккумулятор и теперь это бесполезный кирпич. В зеркале я вижу неприятную усмешку в ответ. Но на всякий случай замолкаю до самого дома, где живет Ляля.

Когда я выхожу из машины и пытаюсь пройти мимо Хазара, то чувствую, как он внезапно запускает руку мне в задний карман и достает телефон. Развернувшись, я вскрикиваю:

– Отдай! – и тянусь за смартфоном, но этот урод поднимает руку вверх, заставляя меня прыгать, как дуру, – верни мой телефон!

Он нажимает на кнопку, и экран, естественно, не загорается. Потом Хазар с усмешкой отталкивает меня и прячет телефон в свой карман.

– Нет, – произносит он, глядя на мое перекошенное от ярости лицо, – ты лгунья, поэтому телефон не получишь. Его стоит проверить. И убедиться, что ты не играешь на две стороны. Хочу почитать твои сообщения.

– Попробуй только это сделать, и я…

– И что ты?

– Пожалуюсь Камилю, – рычу я, сжимая руки в кулаки.

– И? Окей. Он сломает мне руку, вероятно. Но прочитать твои переписки я успею до того, как он это сделает.Там есть что-то тайное, подстилка? – произнося эти слова, он сверлит меня жестким, полным презрения, взглядом и я еще больше не понимаю, за что он так со мной поступает.

– Можешь читать, – произношу я с напускным холодом в голосе, – ничего из того, что ты хочешь найти, там нет.

Если, конечно, не считать пары странных фоток в нижнем белье. Я фотографировала себя, пытаясь понять, как оно на мне сидит. К сожалению, дома у нас не было большого зеркала, перед которым можно было бы покрутиться.

Уверена, что если Хазар на них наткнется – то ухватится за этот повод для очередных мерзких комментариев. Но мне плевать. Пусть докажет, что эти фото видел кто-то, кроме меня и гребаной Вали, от которой я и получила белье в подарок.

***

Сестра открывает дверь, пошуршав пару минут перед этим. Она несколько понуро смотрит на меня. Потом заглядывает за плечо и становится еще мрачнее. Мне хочется цыкнуть. Хазар остался в машине с моим телефоном. А моя мелкая сестра-дурочка явно очень хотела увидеть взрослого плохого парня, который ее так заинтересовал. Облом.

– Как дела? – интересуюсь я, проходя внутрь, – ты поела?

– Да, – кивает Ляля, – приготовила себе омлет с беконом. А потом кто-то заказал мне доставку. Там были странные бобы и рыба. Я попробовала немного и не стала это есть. Будешь?

Я закатываю глаза. Хазар решил всех накормить какой-то дрянью.

– Нет. Лучше дай омлет, если остался, – произношу я, и Ляля, снова кивнув, зовет меня жестом на кухню. Там я сажусь за столик, вдохнув, наконец, родной запах нормальной еды, и ненароком интересуюсь:

– Отец звонил?

– Да! – сестра подпрыгивает, – я хотела тебе рассказать, но ты отключилась…

– Телефон сел.

– Я поняла. Он отругал меня, говорил, чтобы я собиралась и ехала домой. Кричал, – Ляля со всхлипом вздыхает, –  знала бы ты, как он ругался и что говорил. Но я не хотела ехать домой. Он был пьян. Не хочу его видеть таким.

– Больше не звонил? – интересуюсь я, чувствуя, как снова начинает ныть где-то под сердцем.  Это чувство меня уже несколько лет преследует. Вечное, гнетущее, как непроходящий нарыв, который даже никак не вскрыть, не добраться до него.

Ляля качает головой.

– Нет, и я переживаю. Я отключила звук на телефоне, а утром хотела позвонить и нормально поговорить. Он не берет трубку. Ты не съездишь к нему?

– Нет, – подумав, отвечаю я. Не хочу слушать вынос мозга с запахом перегара, – он наверняка снова в запое. Не переживай.

– Но он никогда не пил утром.

С другой стороны… да. Снова боль в сердце – но как укол, короткий и неприятный. Это уже беспокойство. Как бы я не злилась на отца, как бы иногда ненавидела его и желала никогда не видеть – я помню его нормальным. Только из-за этого буду за него переживать.

Вдруг к нему пришла полиция? Или он спьяну натворил дел?

– Я проверю, – коротко отвечаю я, вздохнув, – после тебя поеду к нему.

Эпизод 26

В квартиру, где жили мы с Лялей и отцом, я поднимаюсь вместе с Хазаром, хотя, это меня дико бесит. Хочется развернуться и столкнуть этого урода с лестницы. Он так и не вернул мне телефон, сказав, что я слишком быстро пришла обратно и он не успел все проверить.

– Не смей заходить со мной, – шиплю я у самой двери. Хазар в ответ криво усмехается, а я злюсь еще больше, – слышишь? Не смей. Мне не нужны лишние вопросы.

– Вали уже, – бросает парень, и я открываю ключами дверь, делая шаг в квартиру. Морщусь. Отвратительно пахнет алкоголем. Словно кто-то прямо у порога разбил бутылку.

Нельзя же так жить. Отец, ты совсем упал в моих глазах!

Я прикрываю за собой дверь и прислушиваюсь к странной тишине. Неужели не дома? С самого утра? Хочу уже было развернуться и зайти в другое время, как взгляд падает вниз и я замечаю ботинки отца у входа, а потом перевожу взгляд на вешалку – куртка тоже висит.

Я никогда не считала себя сильно впечатлительной, но в этот раз мне становится тревожно. В голову начинают лезть мысли о том, что отец выписался из больницы слишком быстро после операции, да еще и решил выпить алкоголь… с ним могло что-нибудь случиться.

Впервые хочется позвать Хазара и попросить его проверить квартиру. Мне страшно. Хотя, какая разница, кто найдет отца – я или он. Все равно придется узнать ужасную новость.

Я на дрожащих ногах, уговаривая себя быть сильной и стойкой, заглядываю сначала в пустую кухню, а потом – в комнату, и взвизгиваю.

Отец лежит на диване с открытыми глазами. Рядом валяется открытая бутылка, а на ковре воняет мокрое пятно. У меня начинает кружиться голова, я хватаюсь за косяк, но в этот момент папа лениво переводит на меня потухший взгляд.

– Пришла, – хриплым голосом говорит он и смотрит куда-то мне за плечо, – твой парень? Плохой выбор, Ева. Прости. Это я тебя не научил выбирать мужчин. И Лялю ничему не научу. Я отстойный отец.

Я оборачиваюсь и вижу Хазара. Он смотрит на моего отца с льдом во взгляде. С отчетливым презрением.

– Я подумала, что он умер, – шепчу я, – уйди, пожалуйста.

– Нет, пусть останется, – слышу голос папы, – познакомлюсь хоть.

– Он не мой парень! – я повышаю голос, – и…

– Ты не ночевала дома, Ева. У нас нет других квартир, где ты могла бы провести ночь, следовательно, я должен познакомиться с твоим молодым человеком. Убедиться в серьезности намерений.

– Толку в этом сраном знакомстве? – внезапно резко произносит Хазар, сверля его взглядом, – я уже увидел твое пьяное, свинячье тело. И понял, что я могу делать с твоей дочерью все, что вздумается, а ты даже ее не защитишь, папаша. Какие, нахрен, серьезные намеренья?

О, Боже. Он псих.

– Ты, щенок! – слышу я рык и испуганно смотрю на папу, который пытается подняться с дивана, зло сощурившись, – я таких птенцов, как ты, одним пальцем давил…

– Ну, может, когда-то и давил. Сейчас я тебя размажу.

– Уйди! – я бью Хазара ладонями в грудь, и он опускает на меня взгляд свысока, – не начинай конфликт! Я пришла не для разборок, поэтому дай мне поговорить с отцом!

– Ты с ним не останешься, – внезапно заявляет этот чёрт, – Камиль приказал мне охранять твою глупую тушку. Если я привезу тебя с выдранными волосами и синяком на жопе – он сломает мне руки.

И добавляет, бросив взгляд на моего отца:

– С ним говорить бестолково. Его надо в наркологию. Только там из этого дерьма сделают человека.

– Ублюдок! Сюда иди!

– За ублюдка ответишь, – бросает Хазар и выталкивает меня с силой в коридор. Я цепляюсь за его куртку, как дикая кошка, стараясь остановить его и не дать меня вытолкнуть дальше, из квартиры.

– Ева! – кричит отец, – Ева, вернись!!!

– Что ты себе позволяешь? – с шипением восклицаю я. Мне кажется, что я попала в вязкий кисель – настолько сложно мне бороться с этим парнем, который, кажется, может меня обездвижить одной рукой, – пусти меня. Это мой отец и он ни разу не тронул меня даже пальцем!

– Это не твой отец, – обрывает меня Хазар, и я растерянно замираю, пораженная его дурацким заявлением, – это пьяное животное. Ты уже не знаешь, что ему может взбрести в голову.

– Но я не могу его бросить вот так, – шепчу я, – он даже не в курсе – в порядке ли все у нас с сестрой. Он так совсем себя уничтожит. Тебе не понять.  Я его помню еще нормальным человеком… он имеет право хотя бы на минимальную заботу от меня.

Я не знаю, зачем я объясняю подобное этому человеку, но сейчас я чувствую себя в полной растерянности и в раздрае.

Хазар долго смотрит в мое лицо. Я жду от него чего-то мерзкого, но в его взгляде, напротив, мелькает нечто человеческое и парень произносит:

– Я вызову ему врачей. Его положат в наркологию. Можешь убедиться в этом, сидя в моей машине, но здесь ты не останешься. Ясно?

– Идет, – тихо произношу я и Хазар меня отпускает.

Покидая квартиру на ослабевших ногах, я все еще слышу, как зовет меня отец, но закрываю ладонями уши, лишь бы хоть немного вернуть себе самообладание и избавиться от чувства жалости.

***

Спустя полчаса врачи выводят отца из нашего подъезда. Он замечает меня. Подходит к машине Хазара и стучит кулаком в окно. Хазар, выругавшись, опускает стекло вниз и ветерок приносит запах перегара.

– Ева, – произносит папа, а я хмуро смотрю на него, – прости меня. Я обязательно все исправлю. Меня вылечат, обещаю, и все будет, как прежде.

– Я это уже слышала миллион раз, – глухо произношу я. Папа, поджав губы, переводит взгляд на Хазара, который сидит с безучастным видом и пялится куда-то вдаль.

– Тебе, пацан, я голову сверну, если мою дочь обидишь. Ради этого вылечусь, понял? Я против ваших отношений.  После того, что ты там наболтал. Пальцем к ней не прикоснешься теперь.

– Ты ошибаешься, папаша, – спокойно произносит Хазар, – я – не ее парень. Чтобы свернуть голову ее настоящему мужику, тебе мало будет просто превратиться из пьяной свиньи в обычного человека.

– Прекрати! – вскрикиваю я, разозлившись на хамство парня, и отец тут же взвивается:

– Я тебя сейчас, шакаленок, убью просто…

Хазар поднимает окно и до нас доносятся только глухие крики. Я возмущенно поворачиваюсь к парню:

– Ты не имеешь права оскорблять взрослого незнакомого человека и обзывать такими словами!

– Мне насрать на возраст. Если человек свинья – я говорю, что он свинья. Если человек подстилка – я говорю, что он подстилка, – лениво выплевывает он и заводит машину. У меня в висках начинают яростно стучать маленькие молоточки.

Я его точно когда-нибудь прибью.

– Ты ужасен. Спасибо тебе за помощь, но…

– Тебя вытаскивают из задницы сплошь ужасные люди. А хорошие почему-то валяются в пьяном виде на диване или подделывают тебе справки о девственности, бросая в борделе. У тебя сбита мораль, подстилка.

– Я не говорю, что мой отец или Валя хорошие. А ты просто портишь хорошие дела плохими, – произношу я спокойно, – если бы ты не обзывался, не пытался от меня избавиться, а молча помог мне…

– У меня бы над головой вырос нимб, – усмехается Хазар, – слишком многое хочешь. Это все твои дела на сегодня?

Я пожимаю плечами и замолкаю, понимая, что разговор с ним бессмыслен.

– Все, – коротко произношу я и отворачиваюсь к окну.

До дома Камиля мы едем в полном молчании.

Когда я выхожу во дворе, я на секунду оглядываюсь, думая, что мой надзиратель последует за мной. Но он сидит в машине, глядя на меня.

– Камиля сегодня не будет, – произносит он, поймав мой взгляд, – и завтра, может, тоже. Как и меня.

– Хорошая новость, – отвечаю я. Звучит это очень грубо, но Хазар, скользнув по мне взглядом, внезапно показывает мне мой телефон, а потом выкидывает его в окно, и тот с глухим стуком падает на газон. После чего этот ублюдок без слов поднимает стекло и уезжает.

Я поднимаю телефон с травы, выругавшись и выдыхаю с облегчением. Похоже, меня ждут крайне спокойные пара дней в большом доме, где я могу отоспаться впервые без мыслей “как и чем накормить сестру и не выпал ли папа спьяну из окна”.

Я захожу на кухню, достаю посуду, открываю холодильник и с удовлетворением начинаю готовить себе нормальную, сытную еду к которой привыкла. Без бобов и непонятной рыбы. Наедаюсь до отвала, плетусь в свою комнату и падаю на кровать.

Просыпаюсь я глубоко ночью, около двух часов. Доедаю остатки приготовленного и бреду по дому, заглядывая в комнаты. Можно не бояться, что Камиль застукает меня за этим некрасивым занятием. Мне очень интересно, как живет этот человек. Ни в одной из комнат я не нахожу ни одного женского “следа”. Судя по всему, в этом доме женщина никогда не жила.

Я поступаю еще более некрасиво: в комнате Камиля заглядываю в стеллажи и ящики. Если он не хочет рассказывать о себе – я вынуждена узнать сама, за кого выхожу замуж. Я вспоминаю про странные счета из клиники и открываю ящик той самой тумбочки, чтобы развеять или подтвердить свои подозрения.

Пустота. Черт. Мой взгляд падает на сейф и я вздыхаю. Конечно, Камиль понял, что я могу засунуть куда-нибудь свой любопытный нос и позаботился все спрятать.

Я разочарованно ложусь спать. Похоже, замуж я выйду, не зная ровно ничего о своем муже. Кроме того, что он бывший преступник.

***

Мне приходится на следующий день поехать в институт. Водитель, который работает у Камиля, посоветовавшись с ним по телефону, и получив добро, открывает передо мной дверь машины.

– Только вы скажите, когда у вас заканчиваются по расписанию пары, – сообщает мне мужчина, – я вас сразу же отвезу домой. Сейчас вам опасно ходить без охраны. И запишите мой номер телефона. Меня зовут Валерий.

– Хорошо, Валерий, – киваю я, с тревогой вспоминая, что в институте учится Валя и, возможно, я сегодня пересекусь с ней.

Но, слава Богу, нет. Я стараюсь скрываться в толпе и садиться на самое укромное место в аудитории, чтобы меня не было заметно. То ли Валя прогуливает пары, то ли во мне действительно пропал Джеймс Бонд – но день проходит без эксцессов.

Только когда я выхожу из института, дождавшись звонка на пару, чтобы не столкнуться ни с кем из Валиных знакомых, меня окликает мужской голос.

– Ева?

Я останавливаюсь и растерянно поворачиваю голову. Возле одной из колонн у входа в институт, сидит симпатичный светленький парень. На первый взгляд он смахивает на эльфа. Мой внутренний сканер тут же отмечает, что одет он очень хорошо для простого парня. Он явно из “золотой молодежи”.

Он подходит ко мне, с интересом рассматривая и засунув руки в карманы джинсов.

– Мы знакомы? – интересуюсь я. Честно говоря, вроде бы я его вижу впервые.

– Нет, – произносит эльф, останавливаясь напротив, и до меня доносится тонкий, свежий запах одеколона, – но я знаю, кто ты. И кто твой будущий муж.