Текст книги "Частные уроки рунографии"

Фо. Карты брошены

Рейк привел ее в небольшую восьмиугольную комнату без окон. Тяжелые складчатые портьеры скрывали большую часть обитых черным шелком стен. В четырех углах горели обычные, не магические светильники на высоких витых ножках. Пол был выложен дорогим паркетом, но Фо сразу же поняла, для чего Орсету нужна подобная комната. Для того же, что и ее Бархатный будуар. Деревянные плашки на полу были выложены вполне определенными магическими фигурами, заключенными в круг, а на потолке красовались подобные им, но сделанные уже из лепнины.

Фо остановилась в дверях, не рискуя пройти дальше. Рейк и в остальной части дома не был слабаком, а здесь его силы – разумеется, как мага – должны вырасти на порядок. Перспектива остаться один на один с этим необузданным чародеем порядком ее пугала.

– Ну же! – нетерпеливо бросил он, подзывая Фо как собачку, – Не надо изображать ломаку. Я знаю, что вы не из робкого десятка.

Она гневно поджала губы, ноздри ее хищно трепетнулись. С языка готов был сорваться дерзкий ответ, но вдруг она заметила насмешливый огонек в глазах Рейка… Не дождется! Он явно жаждет сцепиться с ней, перепалки доставляют ему немалое удовольствие. Ну так фиг тебе! Фо гордо распрямила плечи и невозмутимо прошла вперед. Ступни ее, обутые в изящные сапожки, щекотнула слабая молния силы. На мгновение она испугалась, но виду не подала.

– Итак, зачем мы здесь? – холодно спросила она, стоя посреди магического круга и оглядываясь по сторонам. Ей было очень не по себе.

– Для этого, – сказал Рейк Орсет, почему-то вдруг оказавшийся у нее прямо за спиной и очень-очень близко: Фо почувствовала его дыхание у себя на затылке и ее пронзила неуместная сейчас нервная дрожь. От неожиданности она едва не подпрыгнула, но резко обернулась. Однако в руках у мага она увидела знакомую костяную шкатулку.

– Нет! – в ужасе закричала Фо и попятилась назад, – Как только я коснусь магии, он снова захватит меня!

– Трусиха, – рассмеялся Рейк и с пакостной ухмылкой сунул шкатулку прямо в руки Фо.

Женщина почувствовала приятное теплое прикосновение, словно чужую улыбку, адресованную ей – рунные листы явно признавали ее. Но в тот же миг пальцы ее разжались, шкатулка выскользнула из них и упала на пол. Крышка отскочила с легким щелчком, с мягким шелестом рунные листы выскользнули из своих бархатных гнезд и веером легли на пол. Фо опустилась на колени, опасаясь касаться богато украшенных костяных пластин и испытывая сильное желание сделать это.

– Ну же, – подзуживал сзади несносный Орсет, – Что вам полагается в таком случае делать? Расклад?

Фо обернулась. Она смотрела на хозяина дома огромными из-за необычайной бледности щек и темными кругами вокруг век глазами. Зрачки ее были сильно расширены, но не от страха. Она понимала, на что толкает ее Орсет, но вот понимает ли он сам, каковы могут быть последствия? Она подсадная утка, это ясно, однако не превратится ли торжествующий охотник в преследуемую дичь? Впрочем, внезапно разозлилась Фо, пусть получит то, что заслуживает. Она ловко собрала рунные пластинки (из-за того, что они были толще обычных картонных листов, их с трудом можно было удержать в руках) и сосредоточилась на Раскладе. Вопреки первому своему позыву раскинуть Великий круг, она решилась обойтись просто Колесом. Дневной или Ночной Малый круги предполагали использование только светлых или темных рун, Великий – всех без исключения, ну а Колесо не ограничивалось ничем – ни верхним, ни нижним пределом, впрочем, и точность его предсказаний была невелика. Этот расклад применяли чаще всего, и на большее, чем узнать о текущих делах конкретного человека, о выходе из текущей ситуации, не замахивались. Предсказать будущее можно было с великой натяжкой. Именно это и собиралась сделать Фо – узнать, на каком она свете. О большем загадывать она не решалась.

Рунные листы в ее руках стали не просто приятно теплыми, но горячими, драгоценные камни на их внутренней стороне нестерпимо блистали, хотя света в комнате было мало.

Фо, по-прежнему стоя на коленях, внимательно осмотрелась – будучи пяти шагов в диаметре, круг, выложенный деревянными плашками на полу, был идеальным, все углы и линии многочисленных внутренних фигур выверены до зернышка. Прекрасное место для концентрации сил. Что ж, мыслить такими масштабами раньше ей не приходилось – руны она обычно раскладывала на небольшом столике, ну да подумаешь, размеры! Неизвестно, правда, как отзовутся руны на то, что в Раскладе Вопрошающий оказывается внутри фигур, а не вне их. С подобным затруднением Фо никогда не сталкивалась, однако и на это махнула рукой. Рейку все равно? А ей и подавно!

Почувствовав, как гнев, несомненно усиленный магическими фигурами, вызвал прилив нешуточных сил, Фо потянулась вперед и коснулась внешней линии круга. Едва светлые деревянные плашки, лежавшие вкруговую, вдруг посинели и стали слабо светиться, женщина прикоснулась к гексаграмме. Остальные внутренние фигуры она оставила без внимания, благоразумно остановившись на шести углах.

Когда линии достаточно разгорелись, Фо не глядя вытащила из стопки рунных листов один и швырнула его к краю круга – мелкие драгоценные камешки, которыми были выложены руны, с острым скрежетом проехались по полу и остановились ровнехонько у края начинающей наливаться яркой голубизной внешней линии в одном из углов гексаграммы. Еще пять раз выбрасывала Вопрошающая рунные листы, лишь единожды запнувшись, когда вдруг обнаружила Орсета стоящим за своей спиной. Он здесь, внутри фигуры? Фо подняла на него недоуменный взгляд: она не была уверена, что Расклад примет в своей сердцевине, где сходятся все линии, ее, Вопрошающую, а что уж говорить о постороннем? Допустимо прикосновение к кругу лишь того, чью судьбу будет испытывать Расклад, и то лишь до того момента, как листы будут сброшены. Но на вопрос во взгляде Фо Рейк лишь причудливо изогнул бровь и остался невозмутим. Она продолжила.

Листы лежали на своих местах, костяные деревья на внешней их стороне озолотились от невидимого жара, но Фо ничего этого не видела. Ладони ее прижимались к полу в центре круга, однако сама она была уже не здесь. Шесть рун медленно кружились в ее сознании, и облегчение от того, что среди них не оказалось зловещей Аз-Дабейр, оказалось слишком кратковременным. Фо искала связи между рунами, заставляла их работать, но и не мешала им. В любом другом случае она постаралась бы сосредоточиться на одной из них, решив для себя, на каком уровне будет работать – более поверхностном срезе «впечатлений» или более глубоком «видений», но сейчас она не стала этого делать. Она просто пустила все на самотек, предоставив Раскладу действовать самостоятельно – пусть он покажет то, что сам посчитает важным. Она не пыталась увидеть за рунами связанных с ними Раскладом людей и не воздействовала на процесс. И вскоре почувствовала, что плывет в золотисто-синей дымке воспоминаний – своих и, как оказалось, чужих. Картины сменялись с головокружительной быстротой, иногда лишь ненамного замедляя свой бег, словно бы давая возможность пристальнее на них взглянуть и оценить по-новому…

Вот Фо под руку с Халлером спускается со ступеней городской Ратуши, где их только что поженили, и радость ее омрачается горечью от того, что никто из ее родных так и не пришел… Впрочем, вон едет роскошная коляска Террана – братец правит сам. Фо облегченно улыбается, но Терран, придерживает лошадей лишь на пару минут, презрительно бросает «Ты опозорила нас, сестра, связавшись с этим ничтожеством» и укатывает… А вот она рыдает, свернувшись в жалкий клубок и не желая больше жить – она потеряла своего единственного ребенка, так никогда и не увидевшего свет… Вот Фо притаскивает в спальню Халлера, пытавшегося заглушить черную лихорадку дешевым вином, а вместо того едва не отдавшего концы. Она укладывает мужа на тощую постель в крохотной комнатушке, а сама садится считать деньги, оставшиеся от сдачи в аренду особняка… А что там считать? На лекаря так и так не хватит… Стук в дверь. Дир! Спапалера входит, благоухая дорогими благовониями. Хорош, надо признать, и лицом вышел, и фигурой, да и камзол явно сшит дорогим портным. «Ну что, подруга? Худо?». Он нарочито бодр и весел, а она еще более фальшиво улыбается и отнекивается, только судорожно сжатые в кулаке монеты выдают ее боль. «Фо», Дир мягко опускается перед ней на колени, «Ну не хочешь взять деньги просто так, давай организуем дело. Я ведь перед тобой в долгу, чтобы ты там ни говорила. Если бы ни ты, где бы я был»… А вот она стоит в игральном салоне и смотрит на входящего в дверь Рейка Орсета… О, а это…

Долговязый юноша лет пятнадцати, вызывающе богато и вычурно одетый, бесшабашно веселый и задиристый, едет в компании троих таких же богачей. Они явно ищут приключений и их не останавливают соображения благоразумия и порядочности. С презрением к нищете они задирают одного бродяжку и гонят, гонят его прочь по грязной улице на пустырь, где нет ничего, кроме груды мусора и сорной травы в рост человека. «Жри, жри дерьмо!» – воодушевленно кричит невысокий, но ладненький юноша в голубом, расшитом золотом камзоле, – «Эй, Орсет, помоги ему!». Долговязый парень с хохотом вскидывает руку, пальцы его плетут в воздухе какие-то фигуры. Грязный, вонючий бродяжка со стоном падает на колени, но поднимает глаза на своего мучителя. Эти глаза… эти бездонные зеркала отражают совесть, небрежно запертую в глубине души долговязого парня, и криком кричат! Обвиняют! Пальцы Орсета останавливаются, но бродяжка вдруг хватается за горло и хрипит. Хрипит, силится выдавить проклятье, однако сила магии сильнее, и он падает, падает… Орсета пронзает ужас от содеянного, но краем уха он слышит насмешки собратьев по каверзам. У одного из них на груди красуется перевязь королевского дома…

А вот… Это не было похоже ни на что предыдущее. Фо вдруг увидела лесную поляну и небольшой военный отряд, устраивающийся на ночлег. И шатер, густо завешанный гирляндами из костей, камешков да корешков. А внутри его… Человек, сидевший в полутьме вдруг поднял голову, и она сразу же узнала его. Колдун! Тот самый колдун! Он ощеривает зубы в гаденькой усмешке и что-то шепчет. Фо чувствует, как ее словно бы схватывают в тиски, ее парализует знакомый ужас… Но вдруг видение шатра сменяется другой картиной – та самая темная и мрачная пещера, в которой Фо однажды уже побывала, стала, кажется, еще мрачнее и удушливее… Двенадцать теней, колыхавшихся на краю светящегося очерченного круга, стали определеннее – и теперь женщина прекрасно видела, что, несмотря на определенное сходство, это далеко не люди. Они высоки и худы, но это худоба хищных зверей, с сильными мышцами и связками, они безволосы и ушасты, и за спиной у них подрагивают сгустками теней мощные сложенные крылья. Демоны? Если так, то колдун, похоже, близок к тому, чтобы получить над ними власть и выпустить их в мир, полный живых человеческих душ. Близок, но ему не хватает некоего очень важного магического артефакта… Какого-то… древнего вместилища сил… Фо казалось, она вот-вот поймет более глубинный и ужасающий смысл того, что происходит… Но картина незаконченного превращения очевидно не доставила удовольствия и самому колдуну – он со злостью смахнул видение и Фо опять оказалась к нему лицом к лицу. Правда, теперь колдуну до нее самой не было дела. Пока не было дела. Через Вопрошающую он увидел Расклад и с легкостью перехватил управление им. Руны пришли в движение. Как бы ни была подавлена воля Фо, какой бы ужас ни царил в ее душе, но она не могла не отдать должное умениям колдуна. Такой виртуозности обращения с рунами она еще не встречала. Она понимала, что делает колдун, ибо их сознания частично слились, но не могла бы воздействовать на противника – его воля была сильнее ее.

Колдун что-то торопливо искал. Настолько торопливо, что не озаботился даже поставить необходимые щиты в собственном сознании – очевидно полагая, что захваченная им женщина и так достаточно сломлена и опасности не представляет. К тому же он рассчитывал закончить с ней позже. А пока… пока он с помощью рун что-то лихорадочно искал и его алчность и нетерпение были почти что осязаемы. Что-то… что-то… опять древний артефакт… Это оказалась вполне определенная вещь. Фо не знала, зачем колдуну этот рубин. Перед внутренним ее взором неотвязно стоял этот камень – довольно крупный темно-красный камень, чистый, превосходно ограненный, и он был куда больше, чем простой рубин. Когда Фо перестала пытаться отслеживать каждое движение колдуна, на несколько мгновений она сумела куда более пристально всмотреться в камень… и даже внутренне ахнула: рубин оказался не рубином, а некоей глобулой, в которой подобно клубку были спрессованы слои, слои и слои чудовищно мощной силы.

Руны кружили хороводом, связи между ними, выстраивающиеся перед внутренним зрением во все новые и новые фигуры, сверкали нестерпимо ярким голубоватым блеском и менялись каждое мгновение – Фо с трудом успевала понять, что делает колдун, и запомнить… Но вот и остановка. Внезапно все замерло и Фо увидела этот вожделенный колдуном рубин. Камень лежал в шкатулке, так густо обмотанной нитями магии, что разглядеть саму шкатулку можно было с большим трудом. И каменная ниша, прикрытая камнями, тоже была искусно скрыта магией – вряд ли кто-то, вошедший в эту пещерку, смог бы догадаться о том, что в глубине ее есть этот тайник… А вот сама пещерка находилась… находилась… где-то западнее Лилиена, а если точнее, то недалеко от Западного тракта около… В этот момент нечто властно и безжалостно разорвало видение. Фо еще успела почувствовать неистовую ярость колдуна, как ее саму накрыла беспросветная глухая тьма. Она даже не почувствовала, как сильные чужие руки бережно подхватили ее обмякшее бездыханное тело…

Терри. Опять в западне

– Выпустите меня! Выпустите!

Терри колотила кулаками в дверь, кричала, визжала, топала ногами, швыряла все, что не было прибито к полу… Но это ничего не изменило. Мерзавка и предательница Софит Эвнар заперла ее в подвале, где не было даже окон, а стены были такими толстыми, что через них вряд ли просочится даже громогласный вопль.

Как?! Как она могла поддаться на уговоры этой сладкоголосой сирены? Почему не смогла понять, что ее заманивают в ловушку? Терри со злостью плюхнулась на каменную скамью, при случае служащую постелью, и поморщилась: не стоило, пожалуй, отшвыривать тюфяк на пол и разбрасывать подушки. Сидеть на голом камне было… гм… твердо. Хотелось есть и пить, но чашку, кувшин и тарелку Терри разбила самыми первыми. Хлеб таки она подобрала с пола, а мягкий сыр, распластавшийся по полу светло-желтой вытянутой кляксой, был годен лишь для того, чтобы немым укором возбуждать пустой террин желудок.

Сколько она здесь провела? Да уж не мало, скорее всего. Конечно, не видя неба, трудно было сказать определенно, день сейчас или ночь, но судя по тому, что в подвал слишком долго никто не заходил, дело шло к ночи.

Терри передумала всякие возможности сбежать, но пока ее смекалка стопорилась на самом же первом – плотной дубовой двери, обитой железом. Разумеется, девушка попыталась воспользоваться хоть какими-никакими магическими способностями, однако, во-первых, отцовский амулет у нее отобрали, а во-вторых, здесь Терри не чувствовала ни малейшего магического отклика. Но это еще ни о чем не говорило. Она и раньше не отличалась выдающимися способностями, а с другой стороны эта змея Софит могла установить в подвале какую-нибудь хитроумную защиту, не позволяющую здесь пользоваться магией. Так что взгляд Терри все чаще и чаще упирался в крохотное оконце в двери, а мысли вертелись возле того, кто принесет ей еды. Ведь не собираются же морить ее голодом? Она попросит принести ей новую чашку, и тогда… тогда… Как хорошо, что в порыве гнева она не расколотила лампу, а то сидеть бы ей в полнейшей темноте!

Замок вдруг щелкнул и дверь распахнулась.

– Предательница! – прошипела Терри, прежде чем успела себя остановить. А ведь собиралась быть сдержанной и холодной, и надменной, чтобы показать, что она ничего не боится.

Софит, на мгновение замершая в дверях, прошла вперед и остановилась. На лице очаровательной блондинки была лишь вежливая любезность, однако глаза были холодны, а губы поджаты. Графиня была одета весьма роскошно и изысканно в бальное платье нежного сиреневого цвета, расшитое серебряными желудями и листьями. Светлые ее волосы украшала изящная серебряная диадема с аметистами, мочки ушей оттягивали длинные серьги. Единственным признаком ее беспокойства был веер, раскрываемый и закрываемый с пугающей монотонностью.

Причина этой нервозности явить себя не замедлила.

– Это и есть дочь Ангира? – произнес ленивый мужской голос. Из-за спины Софит показался мужчина. Терри никогда прежде его не видела: довольно высокий, худощавый блондин с заметным острым и несколько крючковатым носом, длинным лицом и светлыми глазами слегка навыкат, обладал запоминающейся внешностью, пусть и не слишком располагающей к себе. Держался он уверенно, вернее, крайне самоуверенно, одет был весьма изысканно и со вкусом и явно привык повелевать.

– Можешь убедиться, Хуби, – ответила Софит. Пусть речь ее была до обидного равнодушна, в ней слышались нотки неутихшего гнева. Чем же так рассердил ее гость? В другое время Терри даже и не задумалась бы над подобным, но теперь это было вопросом выживания. Союзники поссорились? Значит, ей это на руку. Знать бы только, как этим воспользоваться.

– Семейное сходство налицо, – задумчиво ответил Хуби и подошел к Терри. Он протянул руку к ее лицу, она отпрянула и зашипела кошкой:

– Лапы убери!

– О да, это она, – гнусно ухмыльнулся мужчина, – Дурные манеры у Ангиров в роду!

Как-то очень быстро он подался вперед и схватил Терри за горло. Она сдавленно затрепыхалась, пытаясь оторвать пальцы, клещами сжавшие ее гортань, но тщетно. Впрочем, мужчина довольно быстро ее отпустил.

– Что ж, похоже, это и вправду она. Ауры схожи.

Говорил он с легким акцентом, едва ли заметным… Похоже, северянин, откуда-то из-под границ с Берноем… О! Берной! Терри встрепенулась и сжала руки в кулаки.

– Убери-ка, киска, коготки, – хохотнул Хуби, поигрывая дорогими голубыми перчатками, – Тебя никто не тронет. Пока. Если твой батюшка будет достаточно благоразумен, ты выйдешь отсюда живой и здоровой. Или почти здоровой. Если нет – придется попрактиковаться на тебе в некоторых запрещенных у вас чарах. Родственная кровь, что ни говори, вещь отличная. Не хочешь передать батюшке привет?

Терри насупилась и отвернулась.

– Она точно ни с кем не встречалась? – деловито осведомился мужчина, отходя к дверям. К Терри он больше не обращался.

– С тех пор, как вернулась в Лилиен – нет. Вчера мои люди глаз не сомкнули около дома Йордли, но она не отсылала никаких записок. Разве что эта ее подружка…

– Не смей трогать Агату! – сорвалась с места Терри, но стоявший спиной Хуби внезапно и резко выбросил руку в сторону, так что девушка с разбегу налетела на нее и ее отбросило назад.

– Не делай резких движений, девочка, если хочешь жить, – скучающе произнес Хуби, даже не обернувшись.

– За девицей Пул следят, – холодно отчеканила Софит уже у самой двери, – Дворецкого ищем.

– Превосходно, – тем же апатичным голосом сообщил мужчина, – Теперь мы навестим нашего королевского узника и узнаем, что он теперь скажет…

– Он ничего не скажет! – свирепо выкрикнула Терри, но ее никто уже не слышал: дверь с грохотом захлопнулась, ключ со скрежетом повернулся в замке.

Девушка еще некоторое время бессильно колотила в дверь, потом умаялась, соорудила в углу широкой каменной скамьи из тюфяка, одеяла и подушки теплое гнездышко, уселась в него и занялась раздумьями. Больше ей ничего не оставалось делать. Там она и уснула. И не заметила, что некто унес разбитые черепки и поставил на неказистый низенький столик еду и питье. Проснулась она уже утром, но для нее все теперь казалось нескончаемой темной ночью, так что облегчения сон не принес.

Фо. Шантаж

Когда Фо проснулась, то несказанно удивилась глубокому зеленоватому полумраку, окружавшему ее. Поначалу она никак не могла сообразить, что ощущение, словно она окунулась в бездонные морские воды, создалось вследствие вполне объяснимой и простой причины: тяжелые темно-зеленые портьеры едва-едва пропускали солнечный свет, несомненно буйствующий за окнами. Комнатка, где находилась Фо, оказалась премиленькой: нежно-зеленые шелка на стенах украшали мягкие светлые акварели и изящные тонкие светильники, белого дерева мебель с зеленой полосатой обивкой подобрана со вкусом и без излишеств, да и ковер на полу своими спокойными тонами удивительно гармонировал с остальным убранством. Фо лежала на кровати одетая, укрытая большим шерстяным пледом, и только ее сапожки сиротливо стояли на полу рядом… И только сейчас она начала понимать, что спала, собственно говоря, не дома. А кстати, где она? И тут она все вспомнила.

Рейк Орсет! Это имя заставило ее вскочить на постели и судорожно оглядеться. Она была одна. От Орсета, разумеется, можно ожидать чего угодно, но вряд ли он уложил ее в постель в чьем-нибудь чужом доме. Фо встала. За аккуратным экраном в другом конце комнаты она нашла кувшин с водой и полотенца, зеркало и гребни. Приведя себя в порядок, она не без робости вышла в коридор. Но и здесь никого не было! Она медленно прошла длинной анфиладой комнат, и лишь в самом конце у лестницы увидела слугу.

– А… э-э… где я могу найти хозяина? – завуалировано спросила она на тот случай, если это не особняк Орсета.

– Господин Орсет отбыл рано поутру, госпожа, – хорошо поставленным голосом ответил вышколенный слуга и учтиво поклонился, – Не желаете ли позавтракать?

– Нет, – рассеянно ответила Фо, чувствуя себя весьма неуютно от украдкой брошенного любопытствующего взгляда немолодого мужчины в богатой ливрее, – Не подскажешь ли, любезный, кто бы помог мне нанять карету?

– Пожалуйте за мной, госпожа, – поклонился слуга и указал на лестницу.

Фо успела спуститься всего на один этаж, как их догнал похожий на обвал топот, а потом женщину едва не сбили с ног. Она даже не успела посторониться.

– Вы?!

Над ней нависал Арьест, сын Рейка Орсета. Остановившись в последнее мгновение до того, как врезаться в женщину, он изогнулся коромыслом и смешно размахивал руками, а изумление сделало его похожим на большую испуганную птицу. Фо рассмеялась.

– Вы здесь?! Но как? Как… Вы здесь?

Восемнадцатилетний Арьест был юным, открытым и неиспорченным, и все его эмоции читались на лице как в раскрытой книге. И Фо совсем не хотела падать в его глазах.

– О, мне стало дурно, – со сдержанным достоинством сказала она, – Ваш отец был так любезен, что позволил мне придти в себя.

– Отец, – сдавленно повторил Арьест, покраснел и почему-то оглянулся по сторонам, – Я так виноват перед вами. Я должен просить прощения…

– Не надо, – мягко перебила его Фо, – Мне кажется, мы с вами уже все уладили.

– Да, но…, – озадаченно замолк он, свирепо посмотрел на слугу и нетерпеливо подал ему знак уйти, – Мой отец бывает очень строгим и он умеет наводить страх на людей. Я бы не хотел, чтобы из-за меня попало вам.

– Ничего страшного, – умудрено ответила Фо, – Я его не боюсь.

– Ну тогда вы героиня, – восхищенно ухмыльнулся юноша, – потому что его все боятся! Даже я!

Фо едва удержалась, чтобы не обозвать его глупеньким, но вовремя спохватилась и мастерски перевела разговор на светские развлечения. Арьест охотно поддержал его.

Они продолжили спускаться по лестнице, и только в самом низу, в огромном холле, не менее роскошном, чем все остальные покои этого особняка, как успела заметить гостья, Арест с досадой вскрикнул:

– Так вы уже уходите?

Она пожала плечами и направилась к широким дверям, которые уже распахивали перед ней предусмотрительные слуги.

– Позвольте мне вас проводить!

В другое время Фо отказалась бы от приглашения, но сегодня она чувствовала себя выжатым лимоном. К тому же у крыльца стояла готовая к выезду легкая изящная коляска – Арьест явно спешил именно к ней, когда едва не сбил женщину с ног, а Фо так не хотелось искать свободного извозчика…

Когда экипаж с гербом Орсетов подъехал к особняку «Остролист», хозяйку выскочили встречать на крыльце по меньшей мере трое из ее слуг, и этот совершенно нетипичный для них порыв вызвал у Фо неприкрытый стон.

– Что случилось? – всполошился Арьест, отточенным движением рук заставляя лошадей как вкопанных встать у крыльца. За время поездки Фо сумела оценить его выдающиеся умения по этой части, но сейчас ей было не до того.

– Еще не знаю, – мрачно ответила она, – Но это ненадолго.

Она спешно спустилась вниз, шагнула на крыльцо и совершенно забыла о сыне Рейка Орсета. А он, между прочим, шел следом.

– Ну что еще? – сварливо спросила Фо, мученически глядя на Броксби.

– Сегодня поутру, – приглушенным, однако густо приправленным негодованием голосом сообщил дворецкий, – вам нанес визит некто Савер.

Кто-то, а Броксби умел отличить гостя, достойного внимания своей хозяйки, от того, кого называли вульгарными личностями. Его утонченный вкус не мог даже мысленно поставить перед той особой, что называла себя Савером, обращение «господин». Дворецкий был крайне, крайне возмущен!

А она тоже хороша! Как она могла забыть о Савере?

Фо прошла в холл, рванула с руки перчатку, разорвав при этом застежку, но спросила довольно-таки спокойно:

– И что он хотел?

Однако Броксби уже опомнился, заметив то, что не видела Фо, а именно – скромно стоявшего позади нее Арьеста Хоргана.

– Он просил передать, что зайдет позже, – величаво ответил дворецкий и движением брови отослал лакея забрать у гостя хлыст и перчатки.

– Как некстати, – пробормотала Фо.

– Ну почему ж некстати? – произнес скрипучий голос где-то позади, – Я всегда прихожу вовремя. Я сам назначаю себе это время.

В дверях стоял коротышка Савер. Его сапоги были начищены до блеска, новенький полосатый камзол сиял огромными золотыми пуговицами, внушительный рубин в печатке бросал красные сполохи, но было в нем нечто низкое и подлое, чего не замаскировать никакими ухищрениями: низость рождения еще можно скрыть хорошими манерами, а вот низость души… Крыса, как есть крыса в худшем ее выражении. Следом за Савером в дверь прощемились два молодца, объемами ничуть не уступающие силачу Дувусу, и Фо совсем приуныла.

– Чем обязана? – холодно спросила хозяйка, нервно сцепив руки в замок. Разговор обещал быть неприятным, к тому же Фо так до сих пор и не решила, что ей делать с тем золотом, что осталось после Дира, да и с Бертаном так ничего и не выяснилось. А что Саверу, собственно, надо? Раз Бертана больше нет, то и претендентов на ее игральный салон тоже нет! Взъерошенная и испуганная, она хотела было выставить наглеца вон – благо слуги были здесь, а вон и Дувус с подозрением выглядывает из-под лестницы, где проходил черный ход. Неужели с двумя бугаями не справятся?.. А потом вдруг заметила удивленно разглядывающего гостя Арьеста. По какой-то совершенно непонятной причине Фо совсем не хотела, чтобы молодой человек (или его родитель?) узнал о ее затруднениях, и вообще, лучше бы ему поменьше знать о той швали, с которой ей приходится якшаться (Всеблагий Создатель, неужели она так печется о своем честном имени и репутации? Это после всего-то что было?) потому она поспешила примирительно добавить:

– Не будем говорить на пороге, – и хозяйским жестом указала на дверь гостиной, которую бросились открывать лакеи.

– Да-да, не надо на пороге, – осклабился Савер, однако прежде, чем Фо успела выпроводить Арьеста Хоргана, взмахнул короткопалой ручкой и ткнул толстым пальцем в юношу, – А этот тоже пусть послушает. Ему будет полезно. Это ведь сынок Орсета?

– Нечего ему слушать! – вспылила Фо, однако Арьест, почувствовав угрозу от чернявой крысы, немедленно набычился.

– Я останусь, – процедил он сквозь зубы, бросая на Савера угрожающие взгляды, – Меня так просто не испугаешь.

Фо еще порывалась что-то сказать, но Арьест решительно вошел в гостиную, так что ей только и оставалось, что махнуть на все рукой.

– Итак, – сказала она, приведя Савера и Арьеста в гостиную и остановившись прямо посреди нее, – О чем вы хотели мне сказать?

Фо не любила Серебристую гостиную, вернее, не любила проводить здесь время. Комната была небольшой, обстановка в ней не слишком располагала к дружеской беседе – серые с легким серебристым оттенком стены, белые портьеры, отсутствие милых безделушек, создающих уют, мрачный портрет какого-то сановитого желчного старика, висевший исключительно в целях придания внушительности интерьеру, неудобные стулья, которые давно пора продать и купить что-нибудь получше. Это была «официальная» гостиная, та, в которой Фо предпочитала принимать посетителей, не слишком приятных ей, тех, кого она ни за что не стала бы вводить в свои личные покои. Как «крысу», к примеру.

Она не предложила присесть, что должно было вежливому человеку подсказать, что ему не рады, но коротышка к таковым не относился. Он развалился на пухлой полосатой софе и закинул ногу за ногу, явив виртуозность своего лакея, начистившего сапоги до зеркального блеска. Одна рука гостя разлеглась на спинке софы, вторая любовно поигрывала червленой крышкой хронографа.

У дверей, словно стражники у врат тюрьмы, застыли два саверовых телохранителя – крупные, мрачные, с короткими шеями и на редкость тупым взглядом маленьких глазок. Дувус тоже рвался войти в гостиную, но Фо решила, чем меньше мужчин станет пытаться разрешить ситуацию миром, тем меньшая вероятность того, что вспыхнет война. Довольно и того, что молодой Хорган был уже на взводе.

– А поговорить нам есть о чем, – развязно сообщил «крыса», глядя на стоявших перед ним людей снизу вверх и нисколько этим не смущаясь, – Надеюсь, ты, дорогуша, не забыла о нашем прежнем разговоре?

– Забыла и предпочитаю не вспоминать, – отрезала Фо, а Арьест мгновенно взорвался:

– Да как вы смеете так разговаривать с дамой?

Фо перехватила его за руку в тот момент, как молодой человек решительно подался вперед, но Савера это не только не испугало, а и порядком развеселило.

– Какой пассаж! – скрипучим голосом сообщил он, – Жаль, что я не знал о том, что и ты будешь здесь, малец. У меня для тебя тоже кое-что есть. Только подожди своей очереди, сначала я разберусь с «дамой».

Арьест гневно запыхтел, но Фо была начеку. Она сжала его руку и попросила, жалобно глядя в глаза:

– Я вас умоляю, не нужно. Не позволяйте провоцировать вас!

– Только ради вас, – великодушно отступил молодой человек, бросая на сидевшего мерзавца угрожающие взгляды.