Текст книги "Частные уроки рунографии"

Фо постаралась забыть об угрозах, однако сделать это было не просто. Она была огорчена и раздосадована. Впервые за долгие годы она осталась совсем одна, без мужской поддержки и покровительства, и пусть присутствие Халлера, ее мужа, или Дира отнюдь не было равнозначно отсутствию проблем, с которыми она предпочитала справляться – и успешно справлялась! – сама, нахождение рядом с ней мужчины, который реально или мнимо оберегал ее от посягательств других мужчин, делал невозможным такой вот шантаж, с которым Фо столкнулась этим вечером. Ей не раз приходилось сталкиваться с мужчинами, которые поначалу считали ее слабой и легко поддающейся угрозам, как и любую другую независимую женщину, но частью ее силы была уверенность в том, что за плечом стоит друг, в случае чего способный «по-мужски» разобраться с обидчиком. Увы, именно эта уверенность ослабила ее, приучила полагаться на мужчину. Теперь нужно было срочно отучаться от этого. Тем более, что и на слуг она не могла рассчитывать в полной мере: в делах семейных и личных чем меньше посторонних будет в курсе дел, тем лучше.

Дир всегда был делом «личным», несмотря на то, что отношения между ними всегда были исключительно дружескими. Признаться, Фо и не подозревала, сколько значил для нее Дир, пока не лишилась его. Она мало знала о его родных, хотя в далекой юности он жил где-то по соседству с родовым поместьем Ангиров, а собственной семьи, насколько было известно его компаньонке, у Дира никогда не было. Он вел весьма вольный и разгульный образ жизни, не стесняя себя аскетичностью, а его природное обаяние и благоприобретенное умение себя подать снискали ему славу неисправимого ловеласа. Женщины всегда окружали его, и он никогда не отказывался от их общества, однако Фо прекрасно знала, что всегда – с самых дней их веселой и шумной юности – Дир был неравнодушен к ней и лелеял надежду, что когда-нибудь они станут больше, чем друзьями. Сама же Фо привыкла считать привязанность к ней старого друга чем-то само собой разумеющимся и ни к чему не обязывающим, ибо никогда не считала, что они могут быть счастливы вместе. Да и чувства Дира давно превратились в привычку.

Однако Бертан отнюдь не разделял привязанности брата и снисхождения от него ждать было бессмысленно. Нечистоплотный хищник, он не остановится, пока не попробует ее крови, и Фо прекрасно это поняла всего лишь от одного разговора с ним.

После тяжелого разговора ближе к полуночи Фо отправилась в покои Дира, находившиеся в правом крыле обширного особняка. Компаньон специально настоял на том, чтобы расположиться в дальних гостевых комнатах, которые чаще пустовали, чем выносили его присутствие. Покои эти находились в конце коридора рядом с лестницей, ведущей к черному ходу, и только сейчас Фо пришло в голову, что настойчивость Дира в желании жить именно здесь, могла объясняться отнюдь не его соображениями по соблюдению правил приличия.

Фо редко заходила в покои своего компаньона – в том не было никакой необходимости, однако напор Бертана и неприятные намеки Рейка Орсета сделали свое дело: она очень захотела знать, как же жил Дир и что еще прятал от нее. Нет, она не собиралась искать подтверждений его порочности или предательства. Вряд ли комнаты будут полны краденых вещей, со злорадством вспоминая последнюю стычку с Орсетом, думала Фо, и не из-за того, что Дир не был дураком, способным в ее доме прятать краденое, а просто потому, что он не был вором. И ценностей ей скорее всего не найти – будь Дир при богатстве, ее не осаждали бы кредиторы. Но Фо просто хотела понять ту часть жизни, которую старый друг скрывал от нее, и понять, почему он скрывал это от нее…

Дир всегда запирал свою дверь, что Фо не удивляло, а поскольку связка ключей нашлась в кармане его камзола, искать другие она не стала. Два ключа из шести были Фо известны, а вот над тем, какие двери открывали остальные четыре ключа, пока задумываться не стала – не до них.

Подбросив на ладони тяжелую связку, Фо выбрала один из ключей, длинный, тонкий, с характерной витой головкой, почерневшей от старости. Подобные этому ключи открывали большинство дверей в особняке: когда Дир стал ее компаньоном, а это случилось после смерти ее мужа, Фо сменила замки, мебель и образ жизни, слишком сильно напоминавшие ей о прошлом.

Ключ повернулся без труда. В комнате было холодно, очевидно, здесь давно не разжигали камин. Фо огляделась с порога, повыше приподняла свечу и прошла вперед. Нет, не прошла. Сделав всего один лишь шаг, женщина была остановлена, непонятно чем больше: ее собственным изумлением или упругой невидимой стеной защитной магии.

Защита? Здесь? Неужели Дир настолько ценил свои секреты, что позволил себе ставить дополнительную защиту тайком от нее в ее же доме? А защита была весьма и весьма недурственной: даже не особенно сведущая в этой области Фо ощущала очень высокую концентрацию привлеченных сил.

Дир всегда брал на себя хлопоты по магической защите всего особняка – вопросы оплаты, уровень защиты, обновление чар в положенные сроки, Фо не приходилось беспокоиться об этом. Любой большой и богатый дом в Лилиене в той или иной степени для своей защиты от воров и грабителей пользовался услугами магов, но в особняке Фо, в котором довольно часто бушевали очень сильные страсти, защите как таковой придавали и иное значение. Магия здесь нужна была скорее для подавления магии, как бы странно это ни звучало, именно в той части дома, где устраивались игорные вечера, ибо позволить магу, которых обычно было немало среди гостей Фо, проявить свои способности во время карточной игры означало дать повод заподозрить его в шулерстве, а в этом вопросе большая часть игроков была исключительно щепетильна.

Даже самые низкопробные притоны старались достать какой-нибудь «подавитель магии», а уж такое респектабельное заведение, как салон госпожи Фо, пользовался чарами самого высшего качества. Ведь игроки становились куда более спокойными и расслабленными, если были уверены, что против них не играет маг, свободно пользующийся в игре своими магическими штучками-дрючками. Салон госпожи Фо был в этом вопросе совершенно надежен и старался поддерживать свою репутацию любыми способами.

В остальной части особняка магическая защита тоже была довольно сильной, но обычной – она защищала от взлома и проникновения любого чужака, скрывала несколько тайничков с ценностями от любопытных глаз, но не больше. Большего обычно и не нужно.

Однако в покоях Дира от обилия магических щитов волосы вставали дыбом. Закономерный вопрос: насколько ценно то, что компаньон спрятал в этих комнатах? Ведь если бы он просто боялся за свою жизнь, то носил бы защитные амулеты, причем круглосуточно, но этого не было, а вот щит поистине королевских размахов в его спальне был. Так зачем же?

Фо была удивлена. Несколько секунд она простояла на пороге, потом заперла дверь на ключ и ушла. Каким бы мощным заклятьем ни окружил свои покои Дир, если чары не подновлять, через неделю-другую, а то и раньше, сила их иссякнет. И уж тогда хорошо бы оказаться здесь первой из тех, кому не дают покоя тайны Дира. А таковых, как неожиданно осознала Фо, будет немало.

В хлопотах и тягостном ожидании то ли известий, то ли неминуемых бед прошло два дня. К немалому облегчению Фо, Бертан за это время не объявился: досадовал ли он, что первая атака силой не удалась, решил ли получше подготовиться к следующему набегу, женщине было безразлично. Возможно, осознав беспочвенность своих притязаний, он отступил, но Фо в это не верила и была просто рада отсрочке.

Терри тоже не появилась. Чем дольше длилось ее исчезновение, тем меньше оставалось следов, по которым ее можно было найти. Фо всерьез раздумывала над тем, чтобы нанять хорошего мага-поисковика, но останавливала ее не цена, которую тот наверняка запросит, а соображения безопасности. Дочь Террана Ангира сейчас – лакомый кусочек, а кто может поручиться, что маг, которого Фо сможет нанять, не из тех, кто сам же девушку и похитил? Нет, с магами сейчас ей не по пути, решила Фо. А самой ей чародействовать сейчас никак нельзя.

Встречалась она и со Стерсом. Тот хоть и не утешил, но и не огорчил дурными вестями. «Все идет своим чередом, моя госпожа, доверьтесь мне», с понимающей улыбкой заявил он. И надо бы самой заняться поисками, но кто скажет, почему все-таки она доверилась этому пройдохе с вкрадчивой речью? Нет, сама она точно этого не понимала.

Утром следующего дня Фо собственными руками упаковала шкатулку с рунными листами, полученными ею от Арьеста Хоргана, довезла ее на улицу Семи Королей до дома Рейка Орсета и самолично убедилась, как ее слуга вручил пакет надменному дворецкому роскошного особняка. Такие меры предосторожности могли показаться излишними, но Фо не хотела рисковать. Она не могла держать эти рунные листы у себя. И не только потому, что старалась избегать любых магических искушений. Они настырно напоминали ей о Рейке, а поскольку от одной только мысли о нахальном несговорчивом госте Фо начинала внутренне заводиться, сама не понимая отчего, она предпочла избавиться от всего, что с ним связано. Спокойствие, что в данное время означало скорее отсутствие дополнительных раздражающих источников, для нее сейчас было важнее всего.

Однако, когда к вечеру Фо вернулась домой, ее ждало письмо от Рейка Орсета. Она с нарочитым равнодушием взяла его с подноса в холле, но едва только вышла из поля зрения слуг, не удержалась и вскрыла, даже не дойдя до собственного будуара. В конверте, надписанном твердым решительным почерком и запечатанным печатью с изображением орла, оказался один-единственный небольшой листок. То был чек на имя госпожи Торвиль на сумму в восемьсот дукатов, то есть, сумму, более чем в два раза превышающую долг юного Арьеста. И никаких объяснений.

Фо была оскорблена. Да как он смеет! Да, она не богата, но и не нищенствует! И в подачках не нуждается! Деньги, конечно, ей не помешают, но не от Рейка Орсета же! Он решил ее купить? Или хотел просто унизить, сравнив с ростовщиком, дерущим бешеные проценты? Еще до того, как осознала, что делает, Фо в ярости разорвала чек надвое.

«Милостивый сударь! Спешу уведомить Вас, что произошло небольшое недоразумение. Молю, будьте снисходительны к досадной оплошности Вашего секретаря, вложившего в конверт этот ошибочный чек. Я оказала незначительную дружескую услугу господину Арьесту Хоргану, предоставив ему триста пятьдесят дукатов, и буду рада получить от него обратно столько же, когда он сам сочтет это возможным. Безмерно благодарна Вам за Вашу заботу. С наилучшими пожеланиями и т. д. и т. п. Фредебокина Торвиль».

Если это не осадит наглеца, то по крайней мере даст ему понять, что ее не стоит принимать как слабую, беззащитную, ни на что не годную женщину… Нет, только не это. На слабость у нее просто нет времени.

Терри. В логове врага

Терри раскрыла глаза и уставилась в низкий темный потолок. Первые несколько секунд она просто удивленно таращилась, потом вспомнила все и резко села в постели, отбросив цветастое одеяло. Цепь брякнула.

– Доброе утро, моя милая.

– Я не твоя милая, – рявкнула Терри, безрезультатно бросаясь вперед. Цепь, сковывающая со стеной запястье ее правой руки, натянулась, – Ты еще узнаешь, какой немилой я бываю.

– О, мне достаточно и того, что я уже узнал, – из-за ситцевой занавески в крохотный закуток с кроватью и единственным стулом, на котором лежали кое-какие вещи Терри, вошел мужчина, демонстративно касаясь щеки, на которой алела сочная двойная царапина. Мужчина был невысок, гибок и строен, довольно привлекателен, с копной темных, никак не желающих укладываться волос. В ухе у него болталась рубиновая сережка.

– Отпусти меня, – прошипела Терри, яростно дергая цепь, другой конец которой был прикреплен к кольцу для светильника в каменной стене.

– Не могу, – с сожалением констатировал мужчина, но в сощуренных глазах его, согретых смехом, сожаления не было, – Уважаю людей, которые могут постоять за себя, но драчливых кошек не люблю.

Терри пожала плечами и отвернулась. Царапина была не единственной отметиной, которую девушка оставила на похитителе. Еще был разбитый на его голове кувшин, порезанная ножом рука и воткнутый в бедро острый черепок от того же разбитого кувшина.

– Я же сказал, что тебе нечего меня бояться, но отпустить тебя не могу.

– Я и не боюсь, – фыркнула Терри, обняла колени руками и демонстративно отвернулась к стене, – Но отпустить меня придется.

– Разумеется, – с нарочитым удивлением мужчина развел руками, – Рано или поздно я это сделаю. Ты думаешь, мне доставляет удовольствие лицезреть тебя? Чем скорее я от тебя избавлюсь, тем лучше будет для нас обоих.

Терри резко обернулась. Она могла бы поклясться, что он нарочно смеется над ней, и никак не могла решить для себя – коробит ее то, что он ее ни во что не ставит и спешит отделаться от нее, или то, что относится к ней с юмором и отеческим снисхождением. Впрочем, это не про ее отца речь – Терран был бы куда более строг и придирчив. Нет, незнакомец был насмешлив, нахален, дерзок и непреклонен, но на диво терпелив и вежлив, если это слово подходит к похищению.

Сам момент похищения Терри не могла вспомнить, как ни старалась. Последнее, что осталось в ее памяти – силуэт незнакомца в дверях отцовского кабинета, а после – полный провал. Очнулась она в наглухо зашторенной карете, от быстрой езды подпрыгивающей на ухабах, и первые же слова, которые она услышала, были словами успокоения.

– Не бойся, я не причиню тебе зла.

Этому она не поверила. Ее возмущению не было предела, поскольку в похитителе, вольготно развалившемся на противоположной скамье кареты, она узнала давешнего вора, пробравшегося в дом Террана Ангира. При свете дня – пусть и скрытом за тонкими занавесками – он выглядел старше, но это без сомнения был именно он. Терри рассердилась, уж сама не зная почему – благородство и шарм вора из ее воспоминаний быстро тускнели, едва только девушка подумала о том, где и в каком качестве находится.

– Зачем ты меня похитил?

– Лучше я, чем кто-нибудь другой, – загадочно ответил незнакомец и рубиновая серьга в его ухе легкомысленно качнулась.

– Кто другой? – мрачно переспросила девушка и отвела взгляд, твердо решив если не возненавидеть его прямо сейчас, то по крайней мере не поддаваться его обаянию. Проклятая сережка…

– У твоего отца, Терри, немало врагов.

– Ну и что? Они всегда были, но никому и в голову не приходило меня похищать. Кроме тебя, разумеется.

Незнакомец проигнорировал издевку.

– Раньше твой отец не был так уязвим, как сейчас. Он лишился покровителей, он ослаблен и любое дополнительное давление может сломать его. А его дочь может быть очень неплохим дополнительным давлением.

– Ты не знаешь моего отца, – фыркнула Терри, не желая сдаваться, – если думаешь, что я его интересую. Все, чего он хотел, это чтобы я соответствовала облику светской дамы и не позорила его.

– О, еще как интересуешь. Когда я сообщу ему, что тебя держат в невыносимых условиях, он быстро сдастся.

– В каких таких невыносимых условиях? – побледнела Терри.

– Лучше не знать об этом заранее. Но Терран будет впечатлен. Когда я расскажу о побоях… или хуже…

Терри побледнела еще больше, напряглась и отодвинулась вглубь обитого мягким войлоком сидения.

– Вы не посмеете прикоснуться ко мне.

– Мне это и не надо, я же сказал, тебе нечего меня бояться. Но твоему отцу об этом знать не обязательно.

И тут Терри не выдержала. Она и сама не могла бы объяснить, как у нее это получилось, но она резко прыгнула вперед и успела ногтями прочертить на смуглом худощавом лице две полоски, прежде чем была отброшена назад на сиденье. А еще через мгновение похититель навис над ней, с легкостью удерживая в невыгодном для нее положении.

– Никогда больше так не делай, – тщательно выговаривая слова одно за другим, медленно произнес мужчина. И Терри с ужасом поняла, что не в силах даже пошевелиться – такая сила была в его руках. Искаженное гневом лицо с царапинами, набухающими бисеринками крови, маячило перед ней; качающаяся сережка бросала рубиновые сполохи.

Терри сжалась от страха и все-таки смогла выдавить:

– Я не позволю угрожать отцу.

Руки разжались, мужчина одним долгим и мягким движением отодвинулся. Смуглое лицо перекроила ироничная улыбка, быстро переросшая в гримасу из-за боли от царапины.

– И как, позволь узнать, ты это сделаешь? – мужчина осторожно промокнул кровь платком и поморщился.

– Как-нибудь, – чопорно ответила Терри, обстоятельно усаживаясь на скамье и разглаживая складки на платье.

– О, это очень умный план, – заметил похититель, отбрасывая платок и откидываясь на сидении в противоположном углу кареты, – Главное – оригинальный.

Девушка бросила на него острый взгляд. Он тоже наблюдал за ней из-под лениво опущенных век и в глазах его плясали непонятные огоньки.

– Зачем тебе надо давить на моего отца?

– У него есть одна вещь, которую я ищу.

– Какая?

– Об этом я умолчу.

– Это за ней ты приходил в ту ночь? – Терри надеялась, что внезапная краска на ее лице в полумраке кареты не заметна, но на всякий случай отвернулась.

– Да.

– Ее еще кто-то ищет?

– Да.

– Кто?

– Многие.

– Кто эти многие?

– Те, кому нужна эта вещь.

Терри с силой сжала руки в кулаки и заставила себя дышать спокойно. Нет, эту стенку так просто лбом не прошибешь. Так они могут говорить до бесконечности, но выведать ей ничего не удастся. Ему явно доставляет удовольствие измываться над ней. Надо менять тактику.

– Послушай, я могла бы помочь тебе ее найти, – сделав наижалобнейшее выражение лица, пролепетала Терри и захлопала ресницами, тщательно копируя хрупкую и уязвимую беспомощность Эвани, – И я даже не знаю, как тебя зовут. Ведь должна же я как-нибудь тебя звать…

К ее ужасу, похититель оглушительно расхохотался.

– Терри, ты плохая актриса, – заявил он, с удовольствием рассматривая девушку, – Тебе нужно научиться скрывать кровожадный блеск твоих прелестных глазок, если хочешь убедить меня в своей покорности.

– Не дождешься, – обиженно фыркнула Терри и отвернулась, – Буду звать тебя «негодяй», раз другого имени у тебя нет.

– Арво.

– Просто Арво?

– Достаточно и этого. Похитителям не нужны длинные имена, ты не находишь?

Она промолчала и отвернулась, обдумывая следующий шаг. Карета замедлила ход, но, когда Терри попыталась отодвинуть занавеску на окне, оказалось, что ткань защемлена прибитой поверх двери деревянной планкой. Девушка уже раздумывала, не покричать ли ей, привлекая внимание тех, кто снаружи, однако похититель ее опередил.

– На козлах мои люди, Терри, – любезно пояснил он, – а едем мы по окраине, где никому нет никакого дела до чужих криков.

На мгновение девушка восхитилась его проницательностью, но бросила в противоположный угол один из самых презрительных своих взглядов.

– Это говорит лишь о том, что ты злодей со стажем, – с явной горечью произнесла Терри и отвернулась, не успев заметить, как смягчилось лицо мужчины, а взгляд его стал слегка мечтательным и грустным. Может, он и хотел сказал нечто утешительное или оправдательное, однако не стал: карета вдруг остановилась и откуда-то сверху раздался внятный, раздельный стук.

– Приехали, – сдержанно сообщил Арво и вышел вон.

Немедленно попытавшаяся выйти самостоятельно Терри неожиданно была сбита с толку наброшенной на ее голову шалью, а пока она с возмущением старалась выпутаться из ткани, некто легко поднял ее на руки и понес. Девушка задохнулась от негодования, попыталась вывернуться и даже лягнуть незнакомца башмаком, пока веселый голос не сказал ей на ухо:

– Если отпущу – упадешь в грязный ручей. Ты не разобьешься, к сожалению, но будешь выглядеть замарашкой. Грязной, вонючей, противной замарашкой.

До нее донеслись звуки шагов по гулкому дереву – очевидно, ее переносили через мост, к тому же ненадежный, поскольку при каждом шаге мужчины девушка заметно ухала вниз. Терри перестала брыкаться, однако так же сдерживаться в речах не посчитала нужным.

– Уж лучше замарашкой, чем в твоей власти, – шипела она, ощупывая голову и соображая, почему это никак не удается сорвать эту дурацкую тряпку. Ага, Арво скрутил шаль наподобие мешка и держит узел где-то позади ее шеи, – Не обольщайся, мне совершенно безразлично, как я выгляжу. И безразлично, грязная или нет буду перед тобой.

– Особенно если учесть, что видел я тебя и не в таком виде, – многозначительно прошептал Арво и Терри подумала, что в этот момент совсем не возражает против шали, скрывающей ее зардевшееся лицо. Но ее смущение длилось всего несколько секунд. Она изогнулась и отвела руку для удара, не видя, куда бить, зато чувствуя это. Однако мужчина легко избежал несостоявшейся оплеухи, удостоившись лишь легкого удара по затылку. А потом еще сильнее прижал девушку к себе. Терри как никогда раньше почувствовала мужское тело, крепкие мужские руки, ее охватила паника и она с внезапным воплем резко выгнулась, молотя руками куда ни попадя. Арво зашатался и вскрикнул… Мгновение спустя Терри уже летела вниз, а еще мгновение спустя ее окатило холодной водой. Но упала она не на камни, чего можно было ожидать, а на чужое тело и чужие руки накрепко удерживали ее.

– Хозяин! – заорали где-то вверху дурным голосом. Руки разжались, Арво глухо простонал. Терри содрала наконец с себя шаль и огляделась. Они лежали среди камней на дне неглубокого и неширокого грязного ручья, как то и предсказывал Арво. Примерно в полутора человеческих ростах над ними бледнел кое-как сколоченный куцый мостик в две широкие доски, не огражденный ничем. По крутому каменистому берегу оврага вниз уже спускались двое мужчин. Слуги, надо полагать. Терри быстро отвернулась. Арво, голова которого бессильно покоилась на наклонно торчащем куске бревна, лежал перед ней сильно побледневший и осунувшийся и наблюдал за ней с каким-то очень странным выражением лица. Он не шевелился и Терри испугалась.

– Ты не ушибся? – пролепетала девушка.

– Твоя забота искренне меня умиляет, Терри, – с заметным трудом проговорил мужчина и попытался встать. Мокрые волосы вместе с комьями грязи прилипли к щекам и лбу, на тыльной стороне ладони кровоточила содранная кожа, а камзол лопнул по шву на левом боку. Арво склонил голову и прикрыл глаза, когда приступ боли едва не уложил его обратно в воду, но тут подскочили верные слуги и аккуратно поставили хозяина на ноги. На бревне остались красные разводы.

– Ничего не сломано, – проворчал он, отбиваясь от чужих рук и пытаясь перешагнуть через камни самостоятельно, но неуспешно, – Грокер, перестань квохтать, как древняя старуха.

Потом осторожно потрогал затылок и озадаченно уставился на окрашенные кровью пальцы.

– Она Вас чуть не убила, хозяин, – с ненавистью глянув в сторону девушки, слуга вцепился в руку своего господина и вывел его из ручья.

– Сапоги жалко, – пробормотал Арво, с сожалением глядя вниз, на высокие щегольские сапоги, покрывшиеся живописными разводами от грязной воды. Ручей, судя по всему, тек из города, из самых его трущоб, где в него сливали всяческие нечистоты. Даже лежавшие на дне камни были покрыты толстым бурым слоем за долгие годы налипшей слизи, грязи и тины. Только сейчас основательно прочувствовав вонь, ибо до сего момента ей было не до того, Терри поморщилась.

– Ты пахнешь не лучше, но вини в этом только себя, – меланхолично заметил Арво и протянул ей руку. Она непривычно покорно подчинилась.

Терри привели в небольшой и давно заброшенный домишко, скрытый от посторонних глаз буйно разросшимися зарослями. Местность вокруг Лилиена изобиловала холмами и скалами, потому домик, упрятанный в основании одного такого холма, трудно было заметить даже вблизи. Но маленьким и заброшенным жилище оказалось только на первый взгляд. Миновав пустую комнату с развалившимся очагом, спутники Терри спустились вниз, в подвал и вот тут-то девушку удивила добротность окованной железом двери, перед которой они остановились.

Грокер бросил недовольный взгляд на девушку, а осуждающий – на хозяина.

– Ничего не поделаешь, Грокер, надо открывать, – буркнул тот, нимало не смутившись, – Я пытался завязать ей глаза. Она и так все видела.

– Ну и что, если я видела? – пожала плечами Терри и презрительно осмотрелась, – Что здесь смотреть?

Более молодой и молчаливый слуга, обменявшись красноречивыми взглядами с Грокером, подошел к стене рядом с дверью и нажал на некий скрытый механизм, ибо дверь внезапно щелкнула и открылась. Терри вошла следом за Арво и была вынуждена признать, что с оценками поторопилась.

Пол находился десятью ступенями ниже и пока они спускались, Терри успела оглядеться. Перед ней простирался большой зал, раза примерно в четыре превышающий домик наверху. Слева в стене прятались то ли ниши, то ли двери, справа был разложен огромный очаг, стоял длинный стол с лавками. Вдоль стены шли широкие полки, на которых, очевидно, кухарили – сейчас кроме двух десятков глиняных кружек, мисок да кувшинов на них ничего не было, на стене висели тщательно выскобленные котлы, кастрюли, сковородки и черпаки. В дальнем углу на полу сидели трое, характерный режущий звук свидетельствовал, что по меньшей мере один из них правит лезвие ножа. Света в зале было мало, окон не было вообще.

Арво со старшим слугой двинулся в дальний угол и вскоре оттуда донеслись слова приветствия. Пока молодой слуга, которого Грокер назвал Бувом, зажигал факелы и развешивал их на стены, Терри быстренько осмотрелась на кухне. И до того момента, как Арво подошел к ней, она успела тщательно спрятать один аккуратный овощной ножичек в складках своего платья. Мужчина ничего не заметил, но посмотрел на свою пленницу на диво подозрительно, отчего Терри пришлось немедленно кинуться в атаку:

– Так это и есть ваше прибежище воров, насильников и убийц?

Арво не ответил, но глаза его потемнели. Терри заметила это и едва не взяла свои слова обратно. По какой-то странной прихоти ей вовсе не хотелось обижать Арво (к тому же такого мокрого и продрогшего – своим плащом, остававшимся в карете, он укутал девушку), но она постаралась решительно отогнать эти сентиментальные глупости от себя – он вор и похититель, а потому сочувствия не заслуживает.

Мужчина отвел ее в одну из комнат слева – это было невзрачное помещеньице, не изобилующее удобствами, с одним крохотным окошком над дверью, с низким потолком и массивными стенами, выложенными камнем. Кроме постели за занавеской и грубо сколоченного стула, больше здесь ничего не было. Терри огляделась, насупилась и приготовилась шумно рассердиться. Но не успела.

– Арво? Ты просил одежду?

В дверях стояла крепко сбитая черноволосая девушка в мужской одежде и протягивала плотную клетчатую рубаху и полотняные штаны. Она критически осмотрела Терри, по самый нос бесформенно закутанную в плащ не по размеру, и обратила все свое внимание на мужчину.

– Тебе самому не мешало бы переодеться. Ты воняешь.

Он рассмеялся, обвил рукой женщину за талию, притянул к себе и чмокнул в щечку.

– Рилла, радость моя, я хочу, чтобы ты присмотрела за нашей гостьей. Она – самый ценный трофей, какие только у нас были. Береги ее как королевскую корону.

Терри вспыхнула, опустила глаза и скривила губы. Уму непостижимо, как можно возненавидеть человека с одного только взгляда? Но это случилось.

Рилла вызвала у нее ничем, разумеется, не мотивированную, стойкую, как потом выяснилось, сильную неприязнь. И это, разумеется, никак не способствовало дальнейшему сидению взаперти.

Не прошло и пары часов после отбытия Арво, как Терри попыталась бежать в первый раз. Внезапность была ее коньком и ей даже удалось добраться до памятного мостика. Там ее изловили и приволокли обратно, но Терри не успокоилась. Она визжала и швырялась предметами, пока у нее не отобрали практически все, тяжелее плаща. Потом она устроила пожар и под его прикрытием почти добралась до дверей. После этого в ее комнатке большей частью царила полутьма – лампу подвесили у крохотного окошка над дверью каморки, с внешней, разумеется, стороны. Пару дней спустя тюремщики додумались приковать Терри цепью – результатом был красочный синяк под глазом у Валлевана и расцарапанная щека Риллы. Но теперь у Терри стало куда меньше шансов сбежать. У нее, правда, еще были два ножика, которые она стащила на кухне – первый раз, когда ее только привезли сюда, и второй – после пожара. И все же бежать ей не удалось. Арво появлялся в убежище время от времени, но видела его Терри еще реже. Она даже себе не могла признаться, что рада его видеть, объясняя оживление, которое охватывало ее каждый раз при виде постылого похитителя простым желанием узнать: как там, на свободе? Но их разговоры обычно заканчивались тем, что Терри выходила из себя и совершала необдуманные поступки. Исключительно необдуманные поступки, поскольку с того момента, как Арво говорил какую-нибудь дерзость, до того, как девушка фурией набрасывалась на него, думать она не успевала.

А Арво, похоже, просто нравилось провоцировать ее. После того, как однажды она полоснула его ножом, спрятанным в рукаве, он старался не приближаться к девушке на опасное расстояние (что составляло размер вытянутой руки плюс длина цепи) и обычно подозрительно оглядывался в поисках окружавших ее сравнительно тяжелых или твердых предметов, однако это отнюдь не препятствовало долгим, но обычно малопродуктивным беседам. Очень скоро даже самый невинный вопрос стал вызывать у девушки неминуемую реакцию, а любое замечание мужчины она принимала в штыки. Иногда Арво не появлялся целый день, иногда заглядывал по нескольку раз на день, бросив какую-нибудь насмешливую фразу и исчезая, не дожидаясь ответа, иногда усаживался и донимал Терри глупыми вопросами.

– Твой отец поставил перед собой невыполнимую задачу.

– Это еще какую задачу?

– Воспитать из тебя приличную даму. Я бы не пустил тебя в общество. Ты же дикарка.

– Ну и пусть. Тебе какое дело?

– Бедные слуги, а им каково с такой хозяйкой? Драчливая, вздорная, швыряет чем попало…

– Неправда! Слуги меня любят. Они меня не допекают, как ты. И не держат в цепях!

– Ну, врешь ведь. Слуги идеальными не бывают. Они обязательно допекают. Что, скажешь, у вас в доме нет непроходимых тупиц? Всегда найдется какой-нибудь болван, который корзину с углем вывернет на новый ковер, или истеричная дура, которая визжит, увидев мышь?

Терри сдавленно хихикнула, вспомнив Эвани, и тут же надменно задрала носик.

– А вот и нет таких.

– Опять врешь. А сама ждешь, чтобы я правду тебе говорил. Где справедливость?

– Ну ладно, есть одна… Экономка наша, Эвани. Я ей мышку в бельевой ящик подсунула. Ох, как же она визжала!