Текст книги "Частные уроки рунографии"

– В белье? Ты ужасный человек, Терри! У тебя нет сердца!

– А вот и неправда, – неожиданно оскорбилась Терри, – Не имею привычки обижать сирых и убогих, в отличие от некоторых. Я больше не трогала Эвани. Она зануда, но влюбилась в папеньку. Мне жалко ее стало.

– Ого! Влюбилась. А папенька?

– А папенька попросту не заметил. Как обычно, – вздохнула Терри, – Вот если бы на дверном молотке пятнышко появилось, или газету не вовремя подали, он обозвал бы это катастрофой. А всякие фигли-мигли он в упор не видит.

– Не доверяет экономке, что ли?

– Да нет же. Экономка она прекрасная, тут папенька очень даже доволен. А вот то, что она по уши влюблена в него, никак не видит.

– Или не хочет видеть?

Терри задумалась. Нет, все-таки папенька в романтике близорук, а не коварен. Понял бы, что Эвани испытывает к нему чувства, запросто выгнал бы. И сказочке конец.

– А может, и не влюблена вовсе, – продолжал капать Арво, – От великой любви не прячутся ведь, а твоя Эвани где? Любила бы Террана, под воротами тюрьмы сидела бы, свидание выбивала бы…

– Ха! Если я не выбила, что Эвани и подавно! Она не такая. Она чуть что – и рыдает. Сидит, небось, у тети Фо, платки слезами орошает.

– У тети Фо? А, понимаю! Дом Террана закрыт, слуги разбрелись. Эвани, как я понимаю, к своей тетке поехала.

– Да не к своей, а к моей!

– Это которая в Лестербоне?

– Нет, тетя Фо живет в Лилиене, в… Эй, а чего вдруг тебя это интересует?

– Интересует? Еще чего! Я разговор поддерживаю. Заботу о пленнице проявляю…

– Да иди ты со своими заботами!

– Ну и пойду. А твоя тетка всех слуг Террана к себе забрала? Или только одну Эвани?

Терри рассерженно молчала, не поднимая на собеседника взгляд.

– Не боишься, что дом без присмотра остался?

– А тебя это волнует? Так отпусти меня. Сама буду дом сторожить.

– Ну, отпустить тебя пока не могу, а вот магическую защиту на доме обновить попробую. Если тебе, конечно, это интересно.

Терри лихорадочно пошарила рукой по кровати, ухватилась за уголок подушки и рывком запустила ее в Арво. Тот легко уклонился и расхохотался.

– Ладно, будем считать, что ты дала свое разрешение.

Терри возмущенно открыла рот… и задохнулась. Ответный удар подушкой она позорно пропустила.

Фо. Находка

Бертан объявился во вторник.

Его появлению предшествовало событие, довольно сильно выбившее Фо из колеи, поэтому родственника Дира она приняла без должной моральной подготовки.

А случилось вот что. После полудня, когда Фо вернулась после посещения некоторых модных лавок и уже отпустила коляску, намереваясь остаток дня провести дома, она заметила не очень желанного посетителя на крыльце собственного дома. Это был один из кредиторов Дира. Уклоняться от неприятной обязанности Фо не стала, к тому же она твердо решила разобраться с долгами компаньона как можно быстрее, а потому велела проводить человечка в гостиную и сама пришла туда же так скоро, как то позволило избавление от изысканной шляпки и кружевной мантильи, завязанной замысловатым бантом на груди.

Фо сухо поздоровалась, внутренне готовясь к неприятностям, однако кредитор неожиданно заискивающе заулыбался и стал заверять ее в том, что не побеспокоил бы ее, если бы не обнаружил досадную ошибку в счете, который он выставил накануне.

– Мне лишнего не надо, госпожа Торвиль, – со смешным пришепетыванием уверял ее невысокий щуплый человечек со склонностью к неопределенно-мышиному цвету, – Я человек не богатый, но лишнего не возьму. Я человек честный. А что ошибка вышла – так прошу простить. Со всяким бывает, вы же понимаете.

– Ничего страшного, – пробормотала ничего не понимающая Фо, – я оплачу и исправленный счет.

– Нет-нет, госпожа моя, он ведь уже оплачен! Это я вам должен, – с широченной улыбкой человечек потряс листком бумаги, зажатым в руке, – С вами очень приятно иметь дело, так не сочтите за злостный умысел мою нелепейшую ошибку… На будущее… Я всегда буду рад оказать вам услугу. И вашему другу, разумеется. Да, наиприятнейше иметь дело с таким значительным…

– Кем оплачен? – наконец сообразила Фо, на полуслове прервав кредитора в его излияниях.

– Э-э-э… вашим… другом, – человечек насторожено замер, поглядывая на женщину с некоей опаской.

– Каким моим другом? – рявкнула Фо, ощущая мерзкий холодок в желудке.

– Э-э-э… Как же, самим господином Рейком Орсетом, – благоговейно произнес кредитор и вдруг выпучил глаза, глядя на стремительно багровеющую хозяйку, – Он сказал… ваш друг… и я…

С коротким рыком Фо упала в кресло и прикрыла глаза ладонью.

– Только один счет? – с мизерной надеждой спросила она.

– Э-э-э, нет. Все, что были.

Фо судорожно сглотнула и принялась лихорадочно обмахиваться рукой, ибо щеки ее горели злостью.

– А расписки?

– Он… забрал… тоже, – обреченно проговорил кредитор и попятился назад, – Так я оставлю… Этот счет…

Уже в дверях, когда человечек пытался поскорее прошмыгнуть в узкую щель, его догнало сдавленно-шипящее:

– Убью…

Но сбегающий посетитель постарался этого не услышать. Мало ли…

Первым порывом Фо было отправиться на улицу Семи Королей в роскошный особняк Орсетов и закатить грандиозный скандал. С полчаса к ужасу вконец обеспокоенных слуг она бегала взад и вперед по гостиной, дрожа от ярости и размахивая руками, бормотала себе под нос нечто нелицеприятное и в лицах представляла разговор с этим нахалом.

Однако, как бы ни хотела Фо видеть Рейка Орсета пронзенным ее праведным гневом и поверженным ниц, а даже в воображении не могла представить его искренне просящим у нее прощения. Зная его вспыльчивость, его склонность к невежливости и грубости, Фо не была уверена, что не будет погребена под завалами брани в ответ. К тому же ей пока не было известно, скупил он долговые расписки у одного только кредитора или замахнулся и на остальных. И откуда он вообще узнал о кредиторе? Неужели среди ее слуг есть настолько нелояльные? И вообще, для чего Рейку Орсету долги Дира, или, точнее будет сказать, долги Фо? Что он задумал? В доброту его душевную Фо не верила, а вот то, что он пытается заполучить над ней контроль, было очень даже вероятным и очень даже пугало… Но зачем ему это?? Неужели он так раздражен ее нежеланием быть ему благодарной? Зачем он так желает ее сломить?

Нет, скандал устраивать она не будет. Но объяснений потребует. Вот только как? Отметя поначалу все слишком кровожадные способы добывания информации, как то: набрасывание удавки из-за угла, размахивание топором (ножом, на худой конец), подпиливание деревянного мостика, по которому он собирается пройти (увы, Рейк Орсет вряд ли бродит по нищим городским окраинам Лилиена, где мостки и подпиливать не надо – сами ломаются), Фо пришла к единственно правильному выводу. Ум – вот оружие женщины (про яд умолчим, в данном случае он не уместен, труп Орсета ничего не расскажет), к делу нужно подойти с умом! На сим полезном выводе Фо почему-то намертво застопорилась и никак не могла продвинуться к реальному воплощению своих планов жестокой мести…

Сухое, с оттенком брезгливости уведомление дворецкого Броксби о том, что ее желает видеть господин Бертан Спапалера, на Фо не произвело никакого впечатления. По правде сказать, услышала она его только на второй раз. Если не на третий. И только тогда мученически скривилась и закатила глаза.

Бертан казался хорьком еще пуще прежнего. Сегодня к его самодовольству прибавилась еще и нервная суетливость. Он едва не лопался от переполнявшего его предвкушения расправы над слабой, беззащитной женщиной. Он был возбужден, нервно потирал ручки и не скрывал гадливой улыбочки, не забывая оглядываться на своего спутника. При виде его радости у Фо тоскливо сжалось сердце, но она не позволила дрогнуть ни одному мускулу на своем лице.

Однако откровенный страх она испытала, увидев второго посетителя. Хорек с его развязностью был ей не страшен, он был нагл, груб, но глуп, а вот от той злобной мерзкой крысы, что молча стояла у него за спиной, следовало ожидать больших неприятностей. Спутник Бертана, которого тот назвал господином Савером, был из той породы людей, что развлечения ради бьют совершенно незнакомого человека тростью по костяшкам пальцев и с удовольствием наблюдают за его попытками унять боль. Савер был невысок, но коренаст и крепок, с коротким толстыми пальцами, смуглым жестким лицом и ленивым взглядом чернявых глаз, полускрытых тяжелыми веками. Одежда выдавала в нем человека зажиточного и не жалеющего денег на приличные наряды, но не франта. Ни модных излишеств в виде круто повязанного галстука или жабо на его костюме не было, равно как и украшений, если не считать огромной золотой печатки с рубином, заколки для галстука и выставленного напоказ внушительного новенького хронометра, металлический блеск которого всем и каждому должен был показать значимость его хозяина.

И Бертан откровенно его боялся, хотя и пытался скрыть это напускной веселостью.

Когда Броксби, потоптавшись за спиной гостей и бросая на хозяйку неуверенный взгляд, многозначительно протянул «Моя госпожа?..», у Фо едва хватило выдержки беззаботно улыбнуться и махнуть ему рукой:

– Можешь быть свободен.

– Да, вина бы нам не помешало! – развязно бросил вдогонку хорек и Фо с улыбкой кивнула:

– Принеси.

Пока хозяйка приглашала гостей сесть, задавала нейтральные вопросы о природе-погоде и собиралась с мыслями, слуга принес поднос с кувшином, бокалами и бисквитами. И Фо от души порадовалась предусмотрительности дворецкого: вино принес не лакей, изящный юноша двадцати лет, а Дувус, громила-охранник, один вид которого обычно быстренько усмирял разбушевавшихся посетителей игорных залов. Как бы ни сложилась ее «беседа» с Бертаном и его спутником, а Фо была под защитой. И она слегка успокоилась.

Бертан между тем ходить вокруг не стал. Шумно отхлебнув из бокала, он достал из-за пазухи скрученную в трубочку бумагу и сунул ее Фо.

– Предлагаю решить все полюбовно, уважаемая Фредебокина. Все поровну. Я со своей стороны обещаю тебе полную защиту. Охрана там, магический контур, власти… Это я беру на себя, за это не беспокойся. Твои клиенты – мои поставки. Как было у Дира, только лучше. Братец помалу брал, а уж я развернусь – только держись. Деньги будем грести лопатой. Вот договор.

Фо беззаботно улыбнулась, с неудовольствием ощущая, что улыбка явно примерзла к ее губам.

– Не нужно спешить, Бертан. Я еще ничего не решила. Думаю, я вообще прикрою игорные залы. Устала я от них.

– Что значит устала? – улыбка сползла с лица хорька, обнажив неприятные мелкие зубы. Он неуверенно оглянулся на Савера и с угрозой наклонился к Фо, – Доходное предприятие не прикрывают просто так.

– Оно не доходное, – начала заводиться Фо, осознавая, что разговор начинает походить на тот, что случился несколько дней назад, как две капли воды, – В последнее время мы едва сводили концы с концами.

– Ха! У вас не было меня! Я заставлю дело крутиться, вот увидишь!

– Еще раз говорю – я его прикрою.

– Ну ладно. Пусть это мне во вред, пусть я сам себе на горло наступаю, я куплю твою долю. Честно куплю, не обижу. Выплачу не сразу, но – обещаю. Будет. Клянусь.

– Какую долю, Бертан? – Фо старалась говорить спокойно, хотя внутри нее все клокотало, – Нет никакой твоей и моей доли. Это все мое. Все, понимаешь? До последнего гвоздя мое.

– Нет, ну вы поглядите на нее! А Дир, значит, тут не при чем? Дир не копытился здесь до самой могилы? Задаром что ли работал на тебя? Я братца своего знаю, за просто так он и ухо не почесал бы. Теперь ты уже забыла его ласки? Уже чужой тебе?

Фо, едва удерживая себя в руках, глубоко вздохнула и про себя сосчитала до десяти.

– Вещи его я тебе отдам, не беспокойся. Все, что найду, отдам. У него в этом доме были комнаты, но он там редко ночевал. У него где-то еще жилье было. Где – не знаю, не бывала там никогда.

Потом сделал небольшую паузу и ровно добавила:

– А то, что мое – ты не получишь.

– А это мы еще поглядим, – с угрозой протянул Бертан, – я ведь хотел как лучше. Могу и как хуже. Что ты на это скажешь?

Он вытащил из-за пазухи еще одну бумажку и помахал ею перед носом хозяйки.

– Не ожидала?

Фо действительно не ожидала – это было завещание Дира. По крайней мере кто-то попытался придать этому клочку бумаги вид завещания, написанного Диром. «Все мое имущество и половину особняка «Остролист» по Ветренной улице, подаренной мне г-жой Фредебокиной Торвиль в счет уплаты долга, я завещаю моему брату, Бертану Спапалере».

– Это фальшивка! – не удержавшись, громко возмутилась Фо, – я ничего ему не дарила! И почерк Дира подделан!

– Ну, это кто как посмотрит. Если кто захочет почерк сличить, я ему столько писем от Дира дам – хоть завались. И скажу, что фальшивые бумажки – это те, которые у тебя.

– Тебе никто не поверит.

– А может, это тебе никто не поверит?

– А документы на дом? Дарственная, или что ты там задумал? Мой почерк ты тоже подделаешь? В суде такое не пройдет.

– На суд, милая моя, не слишком надейся. Суд – удовольствие дорогое и долгое. Если захочешь со мной судиться, малыми денежками не отделаешься. Через годик, когда по судам потаскаешься, сама придешь в ножки кланяться. Может, дом я и не отсужу, но тебя разорю – это уж точно. Все потеряешь.

Фо устало прикрыла глаза и тут же их распахнула. Нет уж, слабости она не покажет.

– Нет. На суд с тобой деньги я найду. Пусть разорюсь, а своего не отдам. И запугать себя не дам.

– Вот что, дорогуша, – впервые подал голос «крыса», и Фо вынуждена была признать, что этот скрипучий, лениво-равнодушный голос мгновенно взрезал ее тщательно выстаиваемое спокойствие, как бритвой, – Ты не хорохорься и хорошенько подумай, противу кого идешь. Твой здоровячок, что за дверкою стоит, тебя не спасет. Соглашайся по-хорошему, пока мы тебя просим. Потом просить не будем. Сама задаром отдашь, да еще просить будешь.

Фо едва удержалась, чтобы не облизнуть пересохшие губы. Показывать сейчас страх было бы очень неуместно.

– Не надо мне угрожать, – очень спокойно произнесла она.

– А то что? Ты, дорогуша, не понимаешь. Одна ты теперь осталась. Покровителя теперь у тебя нет. Защищать некому. На слуг не надейся, слуги они и есть слуги – сегодня здесь, а завтра другому служат. Нет у тебя выбора. Давай, подписывай бумаги, и мы пойдем уже. Засиделись что-то.

– А вот и нет, – неожиданно тонким и пронзительным голосом выкрикнула Фо, устыдилась этого, прокашлялась и твердо продолжила, – Есть у меня покровитель. Не такая уж я беззащитная.

– Это кто же? – с издевкой сощурился Савер, – Один из гусей разряженных, что поиграться сюда ходят?

– Рейк Орсет, – выпалила Фо и гневно насупилась. Так ему и надо, нахалу долговязому! Раз она не может свести с ним счеты по-другому – пусть хоть так! Будет знать, как пакости творить! Она долговые расписки ему еще припомнит, ох припомнит!

– Орсет? Тот самый Орсет? – переспросил Бертан и растерянно оглянулся на Савера. Тот задумался, нахмурился, раздосадовано щелкнул языком… Потом окинул Фо оценивающим взглядом и откинулся на спинку софы.

– Может, и не врешь. Видели его мои малые здесь на днях. Любовничек, значит?

– А вот это не твое дело! – свирепо вскинулась Фо, чувствуя, как мгновенно запылали ее щеки.

– Ну-ну, – гнусно и похабно ухмыльнулся Савер, раздевающим взглядом окидывая весьма недурственную женскую фигуру, – С Орсетом дел иметь не хочу, но, если он на моем пути станет, кланяться не буду. Так и передай ему.

– Непременно, – сухо ответила Фо, с трудом скрывая удивление тем, как быстро отступился Савер. Что, впрочем, очень не понравилось Бертану.

– Что, мы вот так и уйдем? – вызывающе обратился он к своему спутнику. Но Савер посмотрел на него пустым тяжелым взглядом из-под полуопущенных век и ничего не сказал. Хорек мгновенно стушевался и пробормотал:

– Я… вещи Дира… Я их должен забрать.

– Непременно, – повторила Фо, наблюдая за тем, как гости встали и собираются уходить, и не делая ни малейшей попытки подняться с кресла, – Через неделю, когда выйдет срок установленной в его покоях магической защиты, я отдам тебе все, что захочешь.

– Неделя? – сдавленно переспросил Бертан.

– Не раньше, – решительно подтвердила хозяйка.

Хорек небрежно попрощался, бросил на Савера взгляд, который Фо определила как отчаянный, и вышел вон. Крыса тоже особой дружелюбности не излучал, однако та мрачная задумчивость, с которой Савер уходил, не понравилась женщине куда больше.

…Приплетать в свои дела Рейка Орсета Фо не собиралась и никогда не совершила бы подобного безобразного поступка, если бы не исключительные обстоятельства. В момент разговора с Савером она просто не видела другого способа выйти из-под сиюминутного давления «крысы» и теперь надеялась только на то, что имя богатого и влиятельного горожанина даст ей нужную отсрочку, чтобы поправить свои дела. Еще она очень надеялась на то, что факт использования ею имени Орсета в корыстных целях никоим образом не дойдет до самого его обладателя. Конечно, если вдруг Рейк появится перед ней и начнет обвинять – к чему она уже стала вполне привыкать – в мошенничестве, она будет все отрицать. До последнего слова отрицать. Но ей почему-то казалось, что слушать он не станет и ее плачевные обстоятельства в расчет не примет. А потому она просто надеялась… Она дала себе зарок больше никогда и ни при каких обстоятельствах не обращаться к имени Рейка Орсета и вскоре выбросила эту заботу из головы. У нее были проблемы и посерьезнее.

Например, денежные. То, что кредиторы перестали давить на нее и грозить долговой тюрьмой, ничуть не избавляло Фо от долга перед самим Рейком Орсетом – от одной мысли об этом женщина внутренне кипела. Но этот долг мог слегка и подождать. Хуже было то, что из-за произошедших катастрофических событий источники денежных средств Фо иссякали и грозили в ближайшее время иссякнуть окончательно. Во-первых, гадание на рунах. После сражения с неизвестным колдуном Фо боялась не только взять в руки рунные листы, но и пользоваться бытовой магией, как к тому привыкла за долгие годы. Без магии она ощущала себя словно полураздетой на людях, ей не хватало многих привычных вещей, как, например, «волшебного фонаря». Даже ее домочадцы заметили небывалое: по вечерам Фо стала ходить с обычной масляной лампой или пользоваться обычной восковой свечой вместо «магического огня». Так дальше продолжаться не могло. Ее постоянные клиенты и особенно клиентки, сочувственно отнесясь к тяжелой утрате в жизни Фо, через некоторое время спокойно переметнутся к другой предсказательнице. И если она сейчас не придумает, как разрешить проблему с колдуном, клиентов, а значит, и этот источник дохода она потеряет.

Во-вторых, Фо не была уверена, что сможет в ближайшее время возобновить игорные вечера. Дир, разумеется, был незаменим при их проведении, но Фо не сомневалась, что справится и без него. Проблема была в другом. Если она откроет игорные залы, а Рейк Орсет открыто не заявит своего покровительства, Савер поймет, что Фо его обманула. Вряд ли «крыса» в следующий раз будет снисходителен. Женщина не знала, чем он занимается, или вообще, кто он такой, но дурой она не была. Ей не раз доводилось слышать о разбойниках, промышляющих в окрестностях Лилиена, или о городских бандах, держащих в страхе целые районы, или о их главарях, ищущих легкой наживы… До сих пор от этой напасти ее прикрывал Дир и если она не найдет способ им противостоять, ее и вправду уничтожат – в этом сомневаться не приходилось.

Сбережений у Фо не было. Кроме довольно привлекательного особняка и кое-каких драгоценностей ей и продавать-то было нечего. И призрак нищеты замаячил перед лицом госпожи Торвиль, урожденной Ангир, столь же живенько, как было это в кошмарные времена последних лет ее замужества…

Но она не сдалась тогда, не сдастся и сейчас. И никаким Бертанам ее не сломить.

С неудовольствием вспомнив о пронырливом хорьке, Фо повертела в руках связку ключей и после некоторого колебания отправилась в покои Дира.

Здесь ничего не изменилось. Завеса магической защиты была еще довольно крепка, а содержимое комнат по-прежнему неизвестным. Прятал ли здесь Дир важные бумаги, сбережения или нечто незаконное, Фо не знала и не узнает, пока защита не спадет сама собой. Пока же она может только догадываться… как, например, догадываться, зачем ему столько ключей… У одного из ключей на связке была странная головка – кольцо в виде маски с прорезями для глаз и губ, сильно опущенными вниз. Печальная, плачущая маска явно что-то напоминала… И напомнила.

Не откладывая в долгий ящик, Фо велела подать коляску, быстро переоделась в скромное темно-серое платье и отбыла, когда солнце еще не перевалило Быка, что, разумеется, означало полдень.

Если кто-то и следил, куда это внезапно направилась элегантная и загадочная госпожа Торвиль, то особо не удивился. Особенно с учетом недавней тяжелой утраты.

Ибо приехала Фо на Невильское кладбище, самое старое в Лилиене, а потому давно уже окруженное особняками знати с одной стороны, парочки мануфактур и тесными домишками бедноты – с другой. Кладбище стояло как раз на границе двух городских районов.

Склеп Дира был сложен из песчаника и на стыке стен изящно украшен бордюрами из каменного узора. Резьба не была первоклассной, да и узор выбран слишком вычурный, но это меньше всего трогало сейчас Фо.

Поколебавшись, она отперла замок и вошла в крохотное помещеньице. Несколько минут молча и печально стояла у массивного каменного гроба, стоявшего посреди склепа, потом быстро вытерла слезы и принялась осматриваться. Ключик со странной головкой не подходил к замку, запиравшему дверь склепа, однако Фо не могла ошибиться: каменная маска с печальной миной, подобная той, что украшала ключ, висела над входом и с немым укором взирала на приходящих. Такое совпадение было не случайным, по крайней мере Фо хотелось в это верить. Она обшарила пол, дойдя до того, что опустилась на колени и ладонью в тонкой перчатке прощупала каждую каменную плитку; она простукала стены, она даже залезла за скорбную женскую статую в рост человека, что стояла в нише напротив входа… Там-то и обнаружилось тщательно скрытое от случайных глаз отверстие. Пролезть мимо статуи было невозможно, как и убрать ее вовсе, потому Фо просто просунула руку, вставила ключ и повернула его. Это привело в движение некий механизм, а статуя и часть стены неожиданно бесшумно отъехали, открыв еще одну нишу и верхушку узкой и неудобной винтовой лестницы, ведущей вниз. Поколебавшись, Фо прошла вперед.

Идти пришлось недолго, но очень некомфортно. Шелковые юбки цеплялись за грубо обработанный камень, ботинки скользили по неудобным ступеням, рука не чувствовала опоры… Вдобавок ко всему Фо споткнулась и уронила свечу. И оказалась в совершеннейшей темноте. Можно было вернуться назад, зажечь новую свечу… Фо сказала сама себе, что устала всего бояться и бегать от неизбежного. Сняв перчатки и порывшись в кармашке, сделанном в боковом шве лифа, она достала крохотный амулетик в виде хрустальной капельки в оправе из серебра и осторожно потерла его пальцами левой руки. Это привычное магическое движение почему-то умилило Фо, в голове даже мелькнуло «какое счастье…», как над пальцами ее вспорхнул и зажегся блеклый бело-голубой светящийся шарик.

Шарик поплыл вперед, повинуясь движению воздуха и дыханию Фо. Он был настолько легок, что шарахнулся в сторону и с силой ударился о стену, рассеяв вокруг себя сноп белых искр, когда женщина от увиденного всплеснула руками.

Она стояла в подполе, раза в два превышающем размеры склепа наверху. На стену по правую руку были навешаны деревянные полки, вдоль стены слева стояли сундуки и сундучки. Но не размеры сооружения и даже не изобретательность Дира так удивили ее. Подвал был доверху забит разнообразнейшими вещами. Даже беглый осмотр позволил увидеть шкатулки с золотыми монетами, горки золотых украшений и ссыпанных как ненужные прибрежные ракушки драгоценных камней. Здесь же обнаружились предметы, на первый взгляд простецкие и малозначимые, но даже мимолетное прикосновение к некоторым из них подтвердило догадку Фо: магические артефакты. Завернутые в лоскутки шелка, запертые в ограждающие шкатулки, поставленные друг на друга так, чтобы нейтрализовать взаимное магическое влияние, эти предметы по своей ценности в несколько раз превосходили стоимость жалкого золота и каменьев. Откуда у Дира такое несметное богатство?

Фо ни к чему не притронулась, за исключением легкого касания к двум предметам. Она просто молча подняла упавшую свечу и поднялась наверх, слишком ошеломленная, чтобы соображать.

Если кто-то и наблюдал за ней, то увидел бы только потрясенную, раздавленную горем женщину. Уже сидя в коляске, Фо принялась судорожно счищать со своих юбок грязь, и пыль, и паутину, будто таким образом могла отчиститься и от дерьма, в которое без торможения ухнула с головой…

Уже у дома она увидела гуляющую с кем-то Эвани, но поскольку меньше всего сейчас Фо хотела слышать чужое нытье, она сделала вид, что просто никого не заметила. Будь она не настолько оглушенной увиденным, то непременно удивилась бы несвойственной террановой экономке оживленности. Будь она повнимательнее, то непременно запомнила бы невысокого худощавого мужчину приятной наружности и с приметной рубиновой сережкой в ухе. Но она постаралась ничего не заметить.