Текст книги "Его истинная. Наследие"

16

Алекс рванул двери автомобиля и сел рядом:

– Домой!

Мы ехали молча, но я чувствовала – тигр метался, не находя себе места. Угроза, страх за меня сводили его с ума. Покажи он меня сейчас, я буду в реальной опасности, а он – в глухой защите. Вся его политика может полететь к чертям, ведь не зря строятся семейные отношения с кланом. Когда вожаку нужна поддержка – ему ее оказывают, а здесь – перегрызут горло. Но, кажется, не все.

– Этот Нильс вроде ничего, – подала я голос и обернулась к нему. – Мне он понравился.

– Нильс – молодец, – кивнул Алекс натянуто, сжимая ладони в кулаки. – Он – моя поддержка здесь, в общем, как и многие другие… Им всем было непросто под управлением самодура Роршаха. А когда их вообще едва не выселили, многие перекрестились, что все так вышло.

– То есть у тебя здесь в общем достаточная поддержка? – непонимающе нахмурилась я.

– Можно и так сказать…

– Тогда чего ты боишься?

– Ты, может, не заметила братьев Роршах, которые заняты тем, что доводят меня до ручки? – взвился Алекс. – Они – прямые наследники, павшие принцы династии, мать их!

– Им нужно основание, чтобы бросить тебе вызов, – осторожно предположила я. – Все же не так просто.

Он повернулся ко мне и прожег взглядом:

– Когда убить кого-то превращается в последнюю цель – неважно, что будет дальше.

Я не заметила, как очарование поселка осталось позади, а машину облепила чуть ли не кромешная тьма. Оказалось, мы подъехали к воротам, створки которых как раз двинулись в разные стороны. Предвкушение закололо кончики пальцев – сейчас я увижу его дом… но тут же осело горечью на языке – я же буду жить в домике для гостей. Но на этом фантазия не остановилась, а понесла мысли дальше: сколько там жило «гостей» до меня? И как вообще смириться с этим?!

– Алиса, – глухо позвал Алекс, подавая мне руку.

Дворик был мягко подсвечен точечными светильниками, они же обозначали дорожку к дому, фасад которого странным образом выделялся. Никакой «пряничности» – лаконичный шале, прямо как у нас в Карелии. Ах, да, Алекс же почти русский…

– Красиво, – застыла я посреди двора, пока он вытаскивал чемоданы из багажника. – А где мой… домик для гостей?

Он поднял на меня злой взгляд:

– Какой к чертям домик для гостей?! – прорычал, сверкая глазами в темноте.

– В котором я буду спать, – невинно захлопала глазами, не пуская волну жара от облегчения к лицу. Я ведь и правда думала…

– Спать ты будешь в моем доме, в моей кровати, только я не гарантирую, что сегодня сможешь уснуть, – подошел вплотную. Его скулы притягательно подрагивали, ноздри гневно раздувались, выпуская горячий пар на морозном воздухе, казалось – набросится на меня прямо здесь! Он оглянулся на водителя с вещами: – Можете ехать, – скомандовал на английском.

– Ты уверен, что никто из них не понимает русский?

– Уверен, – зло рыкнул он. – Шагай вперед.

– Хорошо-хорошо! – отвернулась я и закусила губу, стараясь скрыть довольную ухмылку.

Промерзлое крыльцо по-домашнему захрустело под ногами. Я подошла к двери и уставилась на сложный замок.

– Давай руку, – все еще злился тигр.

– Откусишь в назидание?

– Ты бесстрашная, Алиса Мирославовна, – усмехнулся он, набирая какую-то команду на панели у двери.

– Я помню – тигры очень злопамятны…

– Не похоже, – он приложил мою ладонь к панели. – Теперь это – твой дом.

Мы замерли, глядя в глаза друг другу. Мне все казалось, что я просто в командировке, и вскоре снова придет время бегства и зализывания ран…

– Ты пускал кошку в дом первой? – улыбнулась я.

– Вот сейчас и пущу, – скалился он опасно в своей манере.

– Ну, даже не знаю, не поздно ли…

– Никогда не поздно, открывай.

Я снова приложила ладонь, послышался щелчок.

– Ну, я пошла…

– Давай, – продолжал соблазнительно улыбаться Алекс.

Стоило шагнуть в темноту за порогом, зажегся мягкий теплый свет, обозначая очертания гостиной. Мужская классика – лаконично, но вполне уютно. Кухня, совмещенная с зоной отдыха, отделена от нее широким диваном, камином, пушистые шкуры на полу, панорамные окна вместо двух стен.

– Ну как? – выдохнул он мне в затылок, оплетая руками талию и притягивая к себе.

– Небезнадежно.

– Тогда осваивайся, я скоро вернусь…

Я удивленно воззрилась на входную дверь, стоило ей захлопнуться за Алексом. Скользнув к окну за камином, увидела, как он направляется по освещенной дорожке к крыльцу того самого домика для гостей. Он задержался на секунду, вглядываясь в тускло мерцающее окно, будто собираясь с духом, и приложил руку к панели.

Кое-как заставив себя отвлечься от загадочного домика, я огляделась. Кухню будто корова языком вылизала – ничего, что цепляло бы взгляд, зато ящики забиты утварью, а холодильник – едой. И я решила заняться ужином, чтобы не начинать думать.

А еще я не решалась выйти из гостиной и осмотреться. Дом звал пустотой, я это ясно слышала. Тигр никого сюда не впускал. Не то что женщину – вообще никого. Ни в одном углу я не чувствовала остатков чьего-либо присутствия. Только он. И его внутренний холод. Он не считал этот дом своим, и последний питал надежду, что я смогу это изменить. Пустота еле слышно звенела, будто мне заложило уши, но я помотала головой:

– Сама не пойду, даже не проси.

Я тоже пока ничего здесь не чувствовала своим, кроме Алекса. То, как он вписался в мою квартиру, не прошло незамеченным. Я ведь тоже никого туда никогда не приглашала, он был первым. Пусть и вошел без приглашения, но только мой дом не пустил бы его, если бы не принял сразу. У незнакомца болела бы голова, его бы воротило и тошнило, лихорадило и ломало, пока бы дом его не выжил. Только всего этого не произошло.

И вот теперь и его логово принимало меня, а я не спешила, начиная медленно осознавать – мой дом. Мой мужчина. Это не шутка, это навсегда. Что бы он ни говорил другим, наше слияние уже не остановить, будь я даже присвоенная, ведь я сказала «да». Позвала, и он ответил.

Все окончательно завершится и осознается, когда я решусь объявить о случившемся родителям и получить их поддержку. Только все больше казалось, что отец будет… удивлен. И это мягко говоря. А я пока не была готова морально к тому, чтобы держать этот удар. Да, он уже ничего не изменит, и неизвестно – мог ли вообще, но легче не будет.

– Ты умеешь готовить? – Я вздрогнула, но обернуться не успела. – Прости, – объятия Алекса стали совсем уж голодными, только мои старания с ужином его, кажется, нисколько не интересовали. – Не могу больше…

Он рывком развернул меня к себе и, подхватив под бедра, усадил на стол, только становиться главным блюдом я не хотела.

– Что такое? – насторожился он, готовый уже стащить с меня джинсы.

– Не хочу… так… весь этот день, – я обняла себя руками, задрожав.

Почему-то казалось, он не поймет, придет в ярость, но он притянул к себе, втискиваясь между разведенных ног, и обнял, запуская пальцы в волосы:

– Прости, я не хотел тебя пугать, – устало выдохнул Алекс.

Я чувствовала его дрожь, как с силой его пальцы сжимаются в моих волосах, и пыталась понять, что он чувствует. Услышать… Жажда, страх, усталость, злость и какая-то непонятная мне боль – они пульсировали в нем, требуя к себе внимания, разрывая тигра на части.

– Тш… – я сама зарылась пальцами в его короткие волосы, осознавая, что теперь мой покой невозможен без его. – Мы справимся. – Он улыбнулся, прикрывая глаза. – Голоден?

Улыбка сменилась усмешкой:

– Да…

– Озабоченный тигр, – покачала я головой.

Мне все больше нравилась его улыбка, даже если она больше напоминала звериный оскал. А, помнится, впервые увидев его у Зула на вечере, я была уверена, что он не умеет улыбаться.

– Почему не посмотрела дом?

– Хотела, чтобы ты сам показал.

– А я хотел, чтобы он быстрее пропах тобой.

– Здесь как-то одиноко, – пожала плечами.

– Ты же только что обещала, что мы справимся…

– А вам палец в рот не клади, господин Правящий.

Он рассматривал мое лицо, отстранившись ровно настолько, чтобы заглянуть в глаза, и продолжал улыбаться. А мне вдруг снова захотелось к нему прижаться – такой он вдруг показался надежный и… давно знакомый. И он, кажется, почувствовал перемену. Повернул голову набок, улыбаясь шире.

– Что? – заерзала я, хмурясь.

– Ты мне нравишься, Алиса… очень… все больше. – И он сейчас имел в виду меня – не истинную самку зверя, а меня настоящую – личность. – И меня это тоже пугает.

– Почему?

– Ты – загадочная, свободолюбивая, самодостаточная и независимая.

– Хотел покорную овечку? – прищурилась я.

– Я никого не хотел.

– Почему?

– Потому что не знаю, что с этим делать.

С одной стороны, мне нравилось, как четко он отвечал мне, не увиливая, но с другой – его ответы временами обескураживали.

– Такая сложная наука? – переспросила осторожно.

– У тебя есть родители, ты смотришь на них и хочешь также, – не спускал он с меня взгляда. – У меня нет никого.

– А мама?

Его взгляд дрогнул и помрачнел:

– Давай есть.

– Алекс? – я вцепилась в его рубашку, не позволяя отстраниться, но по пальцам ударило сопротивление, а грудную клетку прошило от возмущенного тигриного рыка, будто я схватила хищника за хвост.

– Дай время, я объясню, – перехватил он мои дрогнувшие руки.

Мы перекусили в молчании. Пока я допивала чай, Его Величество закатал рукава и принялся убираться.

– Ты меня поражаешь.

– Снова? – обернулся ко мне.

Как же это все было странно! Нас будто по какой-то древней традиции поженили вслепую, и теперь мы пытались быть вместе.

– Ты сам себе готовишь?

– Сам. – он выключил воду. – Но я не заморачиваюсь, Алиса. Мясо, овощи… Чем проще, тем лучше.

– А сладкое? – я начинала получать удовольствие от исследования друг друга «наощупь».

– Мед с орехами, – он вытер руки и аккуратно развесил полотенце на сушилке, – варенье…

Он медленно направился ко мне, а я уже понимала, что кружку надо аккуратно помыть и вытереть тем самым полотенцем, а потом также его повесить…

– Сурово.

– Я рассмотрю предложения, – снова улыбался он.

– На какой стадии? Снизойдешь попробовать или нужно предупредить за пару недель, получить письменное разрешение…

– Сейчас я тебе выдам… универсальное разрешение. И распишусь… пару раз.

Он подхватил меня, взвизгнувшую, на руки и перекинув через плечо, понес через гостиную. А я с наслаждением запустила когти в его крепкие ягодицы, приподнимаясь. Но рассмотреть ничего не успела. Мы прошли по темному коридору, потом Алекс толкнул ближайшие двери и зажег свет.

Спальня оказалась совсем другой, нежели я ожидала. Большая, просторная, но не пустая. Деревянный пол наполнял ее сладковатым запахом древесины, массивные шторы до пола, несколько встроенных шкафов у противоположной стены, и в центре – кровать.

Алекс бросил меня на постель, и я перекатилась на живот.

– Мне нравится, как ты смотришься в моей спальне, – застыл у края, снисходительно глядя на мои попытки отодвинуться от него подальше. – Особенно на кровати.

– Почему у тебя тут не было женщин?

– Не хотел никого подпускать так близко, – он медленно двинулся обходить кровать, не спуская с меня взгляда.

– Когда ты на меня так смотришь, мне становится страшно…

– Почему? – он невероятно притягательно расстегивал пуговицы рубашке.

Я нервно сглотнула:

– Потому что никогда не дашь выбора и не отпустишь…

Никогда еще зверь меня так не завораживал. Его движения – уверенные, естественные, без капли желания мне понравиться – будоражили мое воображение. Я хотела запомнить каждую секунду сегодняшней ночи…

– Так хочешь от меня сбежать, – он рывком отбросил рубашку и красноречиво коснулся пряжки ремня, – как и от всех остальных?

– Нет, – помотала головой, выдерживая его взгляд.

Тигр красовался передо мной, продолжая избавляться от одежды. Теперь мы были на его территории, в его логове, из которого мне уже не сбежать. Его правила, его желания.

– Ты слишком долго была свободной, Алиса, – он собрал мои волосы и потянул назад, вынуждая запрокинуть голову. – Будет непросто…

– Это точно, – я прикрыла глаза, запрокидывая голову, и почувствовала прикосновение его губ к тонкой коже на шее, под которой билась вена. Для оборотней – крайняя степень доверия, ведь сейчас я позволяла ему распоряжаться моей жизнью.

– Ты вызываешь дикий голод, – горячо прорычал мне в шею, слегка прикусывая кожу. И сдаваясь.

Рывком толкнул меня на кровать и придавил своим телом. Губы обожгло жадным поцелуем-укусом, и я ушла с головой в его жажду, захлебываясь чужими эмоциями. Алекс прикрыл глаза, а я смотрела на него. Умопомрачительный, опасный, дикий, сейчас полностью в моей власти, а я – в его. Напор и жажда зверя каждый раз – настоящее испытание. Алекс чувствовал дрожь моей кошки, но остановиться уже не мог. Как он вообще нашел в себе силы оторваться от меня и раздеть, не разорвав ничего…

– Алекс, тише, – зарычала я, когда кружево трусиков больно впилось в нежную кожу от его рывка.

– Прости, – рыкнул он, тяжело дыша, широко развел мои ноги и опустился между ними.

Его довольное утробное рычание вдруг вызвало приступ нервного смеха:

– Я же накормила тебя ужином!

– Плохо кормила, – угрожающе оскалился и облизнулся.

– Мамочки! – взвизгнула я.

– Еще папочку позови, – усмехнулся он, и в следующий удар сердца я вообще забыла и свое, и его имя, не говоря уже о том, как дышать.

То, как Алекс меня чувствовал, пугало. Любое его движение распаляло, доставляло дикое удовольствие. Он не давал передышек, доводя до исступления, и я чувствовала ту силу, что безошибочно привела его ко мне. Она пульсировала внутри, хлестала в унисон его сильным движениям и вибрировала удовлетворенным рычанием.

– Аля…

Нас обоих все еще трясло, а разрядка, казалось, не принесла удовлетворения.

– Никуда не пойду, ничего смывать не буду, – прошептала, сжимая его бедра ногами.

Он помолчал, опустился рядом и уложил мою голову себе на грудь. Казалось, даже секунды не прошло, как я уснула. Эмоциональные встряски сегодняшнего дня не прошли даром, а Алекс «разрядил батарейку» окончательно и надежно.

* * *

Только сразу же кубарем скатилась на пол, едва успевая приземлиться на маленькие лапки. Запахи рванулись в нос новыми яркими подробностями, чувства обострились, а в теле поселилась такая легкость, что хотелось безудержно нестись вперед, оставляя позади все, и я бросилась из спальни.

Коридор вдруг показался мне незнакомым – узкий и неожиданно светлый, будто уже наступило утро. Что-то тянуло дальше, будто я была на привязи, а когда нос защекотал знакомый запах, я тенью спорхнула с лестницы и огляделась.

Никогда не видела это место. Светлая гостиная, следы легкого беспорядка на диване, столе, аромат выпечки и кофе, тишина, вибрирующая ожиданием, и дуновение ветра из распахнутой настежь двери. Вдруг послышался женский… нет, не плач. Вой. Звериный вой волчицы. Страшный, отчаянный, последний… Я рванулась со всех лап наружу и тут же влетела в бордовую лужу, задохнувшись от запаха смерти и ужаса. На широком белоснежном крыльце лежали тела двоих мужчин. Один нелепо распластался по ступеням, второй – сидел у стенки и глядел невидящими глазами куда-то вдаль. Этот второй почему-то показался знакомым. Голый по пояс, он был изрешечен кровавыми дырами и казался прибитым к белоснежной стенке дома, как бабочка к листку бумаги. С губ текла кровавая дорожка, капая на ключицы и вливаясь в ручейки из множественных ран на груди, руки безвольно раскинуты вдоль тела, раскрытые кверху ладони…

Я рванулась к нему.

«Саша… Сашенька…» – донеслось откуда-то хрипло…

…меня вдруг скрутили в стальные тиски, и я выпустила когти…

* * *

– Аля! Черт… – раздалось рычание Алекса над ухом, загорелся свет, и я открыла глаза. – Что с тобой?!

Когда перед глазами перестало плыть, я обнаружила себя в объятиях Алекса. Его плечи сплошь исполосованы моими когтями, царапины уже набухли кровью. Я замерла, тяжело дыша, и завороженно смотрела, как капли собираются одна в одну и срываются вниз, оставляя такие жуткие дорожки.

– Господи, – выдохнула хрипло. – Алекс…

По щекам покатились слезы. Задыхаясь от рвущейся из груди истерики, я судорожно втянула воздух и вцепилась в его плечи, стараясь не замечать, как размазывается под пальцами кровь.

– Что случилось? – глухо повторил он вопрос и обнял крепче. – Что-то приснилось?

– Ты, – взвыла я и зашлась рыданиями. – Тебя убили…

Он, кажется, перестал дышать, настороженно замерев. Я не видела его лица, но чувствовала – он удивлен и озадачен.

– Что ты видела? – голос Алекса показался каким-то чужим.

– Тебя! В каком-то незнакомом доме, – всхлипывала чуть не через каждое слово, – лужи крови, ты и еще кто-то… второй… лежал на крыльце…

– Что ты несешь?! – неожиданно вскричал он, тряхнув меня за плечи, и рывком подхватил на руки.

– Алекс!

– Замолчи! – глухо рыкнул он, толкая какую то дверь.

По глазам ударил яркий свет, стопы обожгло холодом, а на голову вдруг обрушились острые капли воды, ударившие по чувствительной коже сотней льдинок. Я вскрикнула, пытаясь вырваться, но он не дал, сжимая меня в стальных тисках.

– Проснулась? – прорычал со злостью. – Это твои ведовские загоны, Карельская?

– Пусти меня! – процедила угрожающе под неуместно шелковый шелест воды. Сейчас ледяные капли показались мне ласковее его объятий. – Я никому не позволяла с собой так обращаться, и ты не будешь исключением. Тебе ясно?

Он еще несколько секунд буравил меня горящим взглядом, потом выпустил и вылез из ванны:

– Придешь в себя – выйдешь.

– Я не приду и не выйду! – упрямо вздернула подбородок. «Переломает, – мелькнула мысль, – не допустит неповиновения». Он низко по-звериному склонил голову. – Я не перестану быть ведьмой, – выдавила упрямо, упираясь лопатками в холодную плитку, – поэтому советую подумать хорошо, прежде чем оставлять меня себе…

– У меня нет выбора, – прорычал, глядя в упор.

– Хочешь выбор? – я даже нашла в себе силы усмехнуться.

– Можешь мне его дать? – один рывок, и на шее сомкнулись жесткие пальцы, а я влетела в его грудь.

– Еще бы, – соврала я, растягивая губы в улыбке.

Только он удивил:

– Врешь, Алиса, – запустил пальцы в волосы, сжал до боли, – нет у нас выбора.

Удар закрывшейся двери показался выстрелом, я сползла по стене, и как тот – другой Алекс из моего сна – раскидала руки и уставилась в стену.

– Саша… Сашенька… – прошептала занемевшими от холода губами.

Что это было? Прошлое? Будущее? Или вообще какая-то альтернатива? Только уж слишком тигра переклинило! Подумаешь, сон мне приснился страшный, но Алекса он взбесил не на шутку. И продолжал бесить. Я чувствовала – тигр мечется за дверью, не находя выхода, разрываясь между мной и своими тайнами.

Я крутанула кран с горячей водой и моргнула.

Комната оказалась просторной. Плитка жемчужного цвета, темный потолок и пол. Я сидела во вместительной ванной и наслаждалась теплом. Контраст температуры будоражил, прогоняя остатки сна и обостряя реальность. Противоположные желания – бежать к нему и от него – разрывали на части. Когда накал внутреннего диалога и температуры воды стали едва переносимыми, я вылезла из ванной, закуталась в халат и выглянула в спальню.

За призрачным тюлем уже маячил новый день. Горные вершины Альп подернуты туманом, а солнце еще не взошло. Голова гудела так, будто я и не спала. Потерев виски, я опустила взгляд на дорожку к домику. При утреннем свете найти ее было непросто, и домик, еле-еле проступая очертаниями, напоминал призрак.

– Собирайся, – послышалось сзади.

– К кому ты вчера ходил? – я и ухом не повела.

– Мое время уже закончилось? – горько усмехнулся он, больно задевая чувства ядовитой интонацией.

Только я, словно зеркало, возвращала ему яд. Да, он просил вчера дать ему время, но я не обещала его давать.

– Интересно, сколько бы ты дал мне, если бы был на моем месте? – я продолжала всматриваться в загадочный домик в тумане. – Ты тоже слишком долго был один, Алекс. Откуда такая неприязнь к ведьмам?

Я была уверена, что не ко всем ведам. Как и любой оборотень, Алекс относится к ведам настороженно, но ведьм он просто ненавидит.

– Одна такая разрушила мою семью.

Я обернулась. Он стоял в двух шагах от меня, разрываемый теми же противоречиями – потребностью схватить меня и вжать до боли в свое тело и злостью, что едва ли может этому сопротивляться.

– Как?

Он помолчал.

– Встала между отцом и матерью.

– Разве это возможно? – нахмурилась я.

– Значит, возможно, – неожиданно огрызнулся он.

– А я при чем?

– К тебе это не имеет отношения, но ты спросила – за что ненавижу ведьм…

Мы оба с извращенным удовольствием наблюдали, как каждое слово, брошенное друг другу, возвращается, разбивая вдребезги собственную душу, как она идет трещинами и осыпается осколками. Я даже не поняла, как качнулась в его сторону, и Алекс молниеносно схватил меня и прижал к себе.

– Я, кажется, сильно не угодил твоим ведам, – хрипло усмехнулся, шумно вдыхая мой запах. – Ты…сведешь меня с ума.

А я просто молча обмякла в его руках, в эту короткую передышку. Знала – ненадолго.